Текст книги "Последний камень (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

Рейчел с внезапно вспыхнувшей яростью рванула поводья и Сона громко заржала. Никому на свете и ни за что она не позволит забрать у нее монсеньора, какой бы прекрасной женщиной возможная соперница не была. А если кто-нибудь посмеет попытаться, то пожалеет, что встала на пути у Повелительницы Скал.

========== Глава 31. Лицом к лицу ==========

Рейчел Окделл любила слушать чужое пение, неважно чье, и, когда запел Рокэ, у нее заметно приподнялось настроение. Посмотрев на маршала, девушка слегка улыбнулась, хотя песня оставалась ей незнакомой. Рокэ не пел ее в тот вечер, когда пил вино, а она сидела рядом. Мелодия тревожила слух и казалась непривычной для восприятия, но Рейчел невольно стала подпевать эру, потому что странный мотив захватил, казалось, всю ее душу. Путанные рассеянные мысли мигом вылетели из головы, оставив ее наедине с петляющей между скал тропой. Камни подвывали заунывным нестройным хором, желая поддержать свою Повелительницу, а она молча смотрела на них и желала, что если увидит их в другой ситуации, то обязательно послушает и их песнь.

Но, даже если не слушать камни, а просто неотрывно и долго смотреть, то можно понять, что они связаны с рекой, которая всегда просачивается меж ними маленькими ручейками, неся с собой ил и оставляя его на шершавой поверхности камней. Ледяная вода быстро течет по камням, обтекает скалы, торопливыми потоками перепрыгивает через валуны, тащит с собой гальку…

«Я поговорю с вами позднее», – мысленно пообещала Рейчел.

А поговорить было о чем, ведь именно камни знали, что происходило раньше и что случится сейчас. Люди могут быть лживыми, скрытными и неискренними, но не ее стихия. Рейчел знала, что твердые камни спорят с водой и к старости становятся круглыми, но целыми, а камни с мягкими и разбитыми сердцами вода мелет в песок.

– Монсеньор, – прервал песню Рокэ и мысли Рейчел бесцеремонный Шеманталь, – Илха говорит, что нехорошо петь эту песню, особенно у реки.

– Наверное, так оно и есть, но ее трудно не петь, – на лицо маршала легла тень задумчивости. – О чем она? Я услышал ее от вдовой козочки, а мои познания в бакранском плоховаты.

– О рождении Горного Зверя. Камень вступает в брак с водой и рождается Зверь. Его бег – это бег Смерти, его гнев – это гнев Камня, его безумие – это безумие воды.

– Это всего лишь сель, – улыбнулся Вейзель, – я несколько раз видел их в Торке. Но смерть это действительно страшная. Сель рождается в горах, несется вниз и все сметает на своем пути. Он легко катит валуны размером со стог сена, а то и с дом. После сильного дождя от расщелин и осыпей лучше держаться подальше, но сейчас, слава Создателю, дождей нет уже давно. Но сейчас, слава Создателю, дождей нет уже давно.

– Да, пока нам везет.

Рейчел молчала, думала о камнях и вполуха слушала генерала – тот сомневался в плане Рокэ Алвы и волновался потерпеть поражение. Но что Алве чужие переживания? Они проскальзывают мимо, не заражая Проэмперадора своей унылой и мощной силой, и потому девушка втайне гордилась им. Случай с Феншо показал, что он не может ошибаться – так случится и в этот раз.

– На что вы рассчитываете? Шесть с половиной тысяч в нашем положении – это меньше, чем ничего.

– Вы забыли наших новых союзников, Курт. Клаус клянется, что они готовы и придут на место даже раньше нас.

– Простите меня, Рокэ, но это несерьезно.

– А что серьезно? Вам нужны сто тысяч вымуштрованных идиотов? С такими силами Арамона и тот кого-нибудь победит. Например, улитку.

– Монсеньор, – решила вмешаться в разговор Рейчел, и в ее голосе звенел плохо скрываемый задор, – я слышала камни. Они говорят, что вы правы во всем.

– Вот видите, Курт, – усмехнулся Алва, – если даже стихия моего оруженосца на моей стороне…

Артиллерист вздохнул, пожевал губами, словно хотел плюнуть, но ничего не сказал в ответ. Рейчел же показалось, что она вполне успешно предотвратила ссору, которая могла бы произойти из-за безбожности ее эра, а сам эр, беззаботный и развеселившийся, принялся напевать другую песню, теперь о море. Ее девушка уже не раз слышала.

– Расскажи мне о море, моряк, ведь из моего окна я не вижу его. Расскажи мне о море, моряк, ведь я ничего не знаю о нем…

Рейчел отчего-то захотелось, чтобы Рокэ обнял ее, но она лишь задорно улыбнулась своему эру и снова посмотрела на камни. Но они теперь молчали.

Оставаться с Савиньяком и Вейзелем ей совсем не хотелось, потому что страх разоблачения нахлынул вдруг снова, а еще потому что не хотелось расставаться с Алвой пусть даже на время. Переодевшись наскоро в черное, вместе с кэналлийцами-скалолазами, девушка пошла к горам. Ей уже приходилось лазить наперегонки с Айрис по надорским кручам, но настоящие горы были именно здесь. Однако, доказать, что она годна хоть на что-нибудь, ей очень хотелось.

– Предоставьте скалолазам делать свое дело, – посоветовал Курт Вейзель.

– Благодарю, – отчеканила Рейчель, – но я решу сама.

Хоть стена, по которой ей предстояло лезть, была не такой уж и высокой, щелей, куда поставить ногу, найдется, поэтому девушка не слишком волновалась. Рокэ забыл о своих намеках на то, что девица неспособна обучаться мужским наукам, и стал гонять ее без особой жалости. Кроме фехтования и скалолазания ее научили уметь падать и подниматься, умело бить ножом. Очень скоро Рейчел стала чувствовать себя воодушевленной и настроенной на общую победу. Больше она не была волчонком на псарне, но свою тайну ей приходилось хранить с остервенелой осторожностью.

Так прошло два месяца, после чего появился довольный Клаус, доложил, что все готово, и снова исчез. Не теряя даром времени, Рокэ собрал всех подопечных.

– Все очень просто, – сказал он, и Рейчел вновь невольно им залюбовалась. – Начинать придется нам. Пойдем двумя отрядами, первый под моим началом, второй поведет полковник Бадильо. Наша цель – убить тех, кто сидит у камней, а их не больше двадцати-тридцати человек с каждой стороны ущелья. Потом займемся верхними пушками. Это все. Те, кому снились дурные сны, могут остаться.

У Рейчел порозовели щеки, и она промолчала, потому что ей и правда снились странные сны. Можно ли их смело назвать дурными, девушка не знала точно. Она видела, то закатную башню и черных птиц над ней, то темные переходы и коридоры, незнакомые и страшные, то нахально смеющуюся Катарину Оллар. Рейчел недоумевала, почему эта женщина ведет себя совсем иначе, чем наяву. В ночь перед штурмом Рейчел оказалась в Надорском замке.

Здесь тоже было все иначе. Во дворе летали белые ласточки, окно в Гербовой башне было распахнуто, и в нем Рокэ Алва, почему-то одетый в доспехи, обнимал незнакомую Рейчел девушку, русоволосую и сероглазую. Грубоватыми чертами лица и излишней худобой она напоминала Айрис, однако вместо платья была облачена в штаны и плотную куртку. Подойдя ближе, Рейчел поняла, что обозналась: это был не Рокэ, а Рамиро, юный, смеющийся и дерзкий. Почти мальчишка! А на шее девушки вдруг сверкнул алый камень – как тот, что Рокэ подарил Катари.

– Вы, девушка, никогда не станете достойной своей дальней прабабки, – улыбнулся ей Рамиро-Вешатель.

Присмотревшись, Рейчел поняла, что драгоценный камень – это кровь. Вздрогнув, девушка стала оседать, и Рамиро ее подхватил, а потом стало ясно, что это святой Алан. Алан Окделл, держал на руках мертвую дочь, улыбаясь улыбкой Алвы, и его глаза стали синими. Он все еще улыбался, когда Рейчел разбудил утренний лагерный шум. Но ведь у Алана, насколько она знала, было два сына и не было дочерей…

Впрочем, очень скоро ей пришлось забыть о снах, потому что пришлось карабкаться по стене. Время, проведенное на тренировках, даром не прошло, однако еще следовало поторопиться, потому что Клаус скоро начнет. А Рокэ велел сделать все одновременно. Наверное, он уже наверху.

Наконец запыхавшаяся Рейчел выбралась на неровную площадку, посмотрела на звездное небо и на белый туман, плескавшийся внизу. Непривычная тишь сбивала с толку и Рейчел, надеясь, что пришла не последней, свесилась с площадки. Никого внизу не было, похоже на то, что ее не дождались, и сразу стало очень обидно. В любом случае, надо искать своих. Держа себя в руках и оглядываясь, Рейчел осторожно направилась вдоль обрыва, и в один прекрасный момент наткнулась на первые трупы – то были тела защитников крепости. Потом загремели грохот и вспышки, а она посмотрела на очередные трупы, чуть вздохнула и пошла дальше.

Внизу шел ожесточенный, пятившийся от стены, бой, гремели взрывы, и Рейчел не знала, что делать. Сзади выстрелила уцелевшая пушка и по лестнице пробежали несколько человек. Раздался стук и за ним последовал крик. Рейчел нерешительно двинулась к помосту, но ей преградила путь темная фигура. Бириссец с обнаженной саблей!

Что же, сомневаться в его намерениях Рейчел Окделл не стала, а потому решила, что убьет сама. Она уже убивала, это не так уж и сложно. Шпага против сабли – не слишком разумное оружие, но ничего другого девушке предпринять не оставалось. И с этим вышел провал. Она так отчаянно отбивалась от седуна, стараясь напасть первой, что шпага сломалась при столкновении с его кольчугой. Леворукий и все кошки его!

Засмеявшись, враг шагнул вперед, а потом упал, едва за его спиной хлопнул выстрел. Такой глухой и нелепый звук на фоне происходившего внизу боя… Рейчел рассеянно посмотрела на свалившегося к ее ногам убитого, подняла голову и увидела… молодого Эпинэ.

– Мишель? – пораженно выдохнула девушка, не веря своим глазам. – Вы живы?!

– Рейчел?.. – последовал недоуменный встречный вопрос. – Или Айрис?

То ли странный сон не менее странным образом начинал сбываться, то ли дело в чем-то еще, но Рейчел стало страшно. Ее должны были назвать Ричардом, ведь Эпинэ… В памяти скользнуло леденящее душу воспоминание: а ведь Эпинэ-то видели именно девочек! О наличии у Эгмонта сына стало известно лишь после его смерти.

– Называйте меня Ричардом, – немного подумав, сказала она. Когда вокруг идет смертельный бой, не место для долгих объяснений, а быстро рассказать все Эпинэ не получится.

– Я – Робер Эпинэ. Мишель не выбрался из Ренквахи. Я живу за четверых, Дикон, только вот правильно ли?

А правильно ли жить за несуществующего человека? Рейчел сглотнула и пожала плечами.

– Я союзник и гость Кагетов, крепость взята Вороном, в Талиге я вне закона, а с Алвой у меня свои счеты, – Робер Эпинэ решил раскрыть все карты.

– А я его оруженосец.

– Понимаю… Почему ты тогда не с ним? – улыбка у Эпинэ вышла грустной.

– Так вы… – начала было Рейчел, но, уловив за спиной Робера какое-то движение, крикнула: – Сзади!

Резко обернувшись, Робер выстрелил и смертельно раненый адуан сорвался со стены. Тот самый Марьян, с которым Рейчел разговаривала во дворе бакранского старейшины. Но об убитых дикарях она не станет грустить – куда лучше поразмыслить, как поступать теперь.

========== Глава 32. Перед боем ==========

– Мы квиты, Дикон, – произнес Робер, глядя на дымящийся пистолет.

Паузы перед именем, как это часто делал Рокэ, Эпинэ не затянул, но Рейчел понимала: он догадался. Впрочем, вряд ли Человек Чести, тот, кто сражался бок о бок с ее отцом и уже шестой год терпел последствия этого, выдаст ее. А теперь они квиты и одновременно Рейчел Окделл все еще его должница, если он сбережет ее тайну.

– Эр Робер…

Голос дрогнул и прервался. Она хотела спросить про сюзерена, про то, как у последнего Ракана обстоят дела с невестами, потому что того требовал долг, не талигойский, но надорский. Если Ракан помолвлен с другой или женат, то ей можно не бояться за свою судьбу, если же нет… Но спрашивать стало страшно и неловко – это не самая подходящая тема для такой встречи.

– Дикон, если ты хочешь пойти со мной, – неправильно истолковал ее внезапное молчание Эпинэ, – то нет. Ты добровольно принес присягу оруженосца и теперь себе не принадлежишь. Сын Эгмонта не может быть клятвопреступником.

– Но…

– Мне нужно идти, Дикон. Надеюсь, как-нибудь свидимся.

Рейчел бессильно вздохнула, опустила голову, разглядывая темную и плохо различимую каменную поверхность под ногами – она вновь почувствовала себя маленькой и слабой девочкой, как тогда, в Надоре. Ей недавно исполнилось одиннадцать, и ей сообщили, что она одновременно герцог Окделл и невеста последнего Ракана. Что окажется сильнее, то и сбудется. Проводив рассеянным взглядом маленький и возмущенно пищавший комочек, вцепившийся в штанину Робера Эпинэ, Рейчел невольно улыбнулась и все тревоги отхлынули на время прочь.

– Кто это?

– Клемент, он мой друг, – ответил Эпинэ, нагнувшись, и посадил крыса за пазуху. – Прости, мне и вправду пора, – повернувшись к Рейчел, он протянул руку, и девушка ее пожала. – Удачи, Дикон.

– До свидания, сударь, – обронила она почти испуганно.

А потом взглянула на светлеющее небо, на котором гасли яркие совсем недавно звезды, и подумала о том, что зря волнуется. Чему быть, тому не миновать. Если ей суждено провести всю жизнь под личиной герцога Окделла, то за Альдо Ракана может выйти замуж Айрис, а она, Рейчел, будет отдана Тристаму… Взглянув растерянно на темно-синюю гору, над которой лежала темная туча, девушка невесело улыбнулась. Следовало забыть о планах на будущее и немедленно, потому что сейчас идет война и в любой момент будущее может прерваться раз и навсегда.

К ней подошел незнакомый адуан, стал рассказывать что-то про Злую гору, потом упомянул, что ее ищет Проэмперадор. Рейчел не злилась из-за того, что ее не сразу хватились, потому что на войне может случиться всякое, поэтому молча залезла в седло и, прежде чем уехать, оглянулась на стену со сбитыми воротами. Оставалось надеяться, что Робер Эпинэ спасется и вернется к своим.

– Где монсеньор? – спросила Рейчел у адуана.

– Впереди, – широко улыбнулся варастиец, и принялся лопотать что-то восторженное о том, как здорово прошло ночное сражение.

Приходилось слушать внимательно, чтобы рассказать потом о варастийских событиях сначала в Олларии, а потом – в письмах, ведь Рейчел обязательно будет писать в Надор. Жаль только, что она толком ничего не увидела. Вот они подъехали к увлеченному разговором с Вейзелем Алве, и вот Рейчел, услышав о себе нечто, как ей показалось, нелицеприятное, успела обидеться. Но с этим она явно поспешила, ведь Рокэ говорил больше о Понси, насмехаясь над ним.

– Доброе утро, юноша. Как вы провели ночь?

– Весело, – невпопад отозвалась растерянная Рейчел.

Рокэ начал переругиваться с Куртом Вейзелем насчет стратегии предстоящих боев, и последний старательно упрямился, как бы Алва не пытался призвать его к совести. Хотя, послушав получше их споры, Рейчел даже подумала, что логичнее было бы призвать к оной совести самого Алву. Жаль только, что некому.

– То, что вы затеяли – безумие, – заявил Курт Проэмперадору.

– Конечно, – тот не стал спорить, – вопрос в том, достаточно ли это безумно, чтобы сработать.

Матушка рассказывала Рейчел, что когда Эгмонт Окделл впервые оказался в бою, ему было на год меньше, чем Рейчел сейчас. Тогда силы противников были примерно равны. Но сейчас ей казалось, что у Рокэ совсем не осталось шансов – шутка ли шесть с половиной талигойцев с полусотней пушек шло двадцать тысяч бириссцев и сто тысяч кагетского ополчения. Решение Алвы было равносильно самоубийству, но делиться своими соображениями с Вороном девушка не рискнула – слишком уж азартно горели у него глаза. Неужели, их всех ждет поражение?

Утром того дня, когда должен был начаться позорный конец талигойцев, Рейчел смущенно поздоровалась с Рокэ, но ничего против предстоящей битвы сказать так и не смогла – меньше всего на свете ей хотелось сомневаться в успехе своего эра. Бормотала приветствие она, восхищенно глядя на маршальскую перевязь поверх черной кэналлийской рубашки, а потом покосилась на переодетого в военный мундир Бонифация. О, пришел! Сейчас начнет нести свой отвратительный мужланский бред…

– Будь благословен, чадо. Все упорствуешь в своем безумии и скверномыслии?

– А вы упорствуете в своем решении командовать обозом? – уточнил Рокэ.

– Пастырям негоже укрываться за спинами паствы, если Создатель разрешил чадам своим воевать.

– А шпагой, отче, вы владеете? – этот каверзный вопрос задал уже Савиньяк.

– Нет, но книги воинские читал. В них написано, что по всем законам стратегии и тактики ждет нас поражение неминучее.

– Значит, – рассудил Алва, – нам следует забыть о законах. Кроме численного превосходства у Лиса ничего нет.

– Вам легче, – поежился Эмиль. – Вы уже влезали в подобные драки. Я имею в виду Винную улицу.

– А, этот поединок… Предел человека – двенадцать-четырнадцать человек врагов, если они умеют держать шпагу. Но вряд ли такую комбинацию называют поединком.

Рейчел навострила уши – про прошлое Алвы ей вдруг стало интересно если не все, то очень многое.

– Герцог, вы уложили раза в два больше.

– Там были свои обстоятельства, но давайте вернемся к казаронам. Я остаюсь с пехотой, Его Преосвященство с обозом, а вы, Эмиль, на опушке. Ричард, вы поедете с Эмилем. Будете стоять и смотреть. Когда начнется схватка, скачите к Его Преосвященству, он будет на другом краю рощи.

– Да, монсеньор!

– Вот и славно, чадо, – епископ даже умилился на послушание ранее непокорного оруженосца.

Впрочем, потом всеобщим вниманием завладел адуан Шеманталь, надевший на голову своего коня трофейную казаронскую корону с женскими височными подвесками и прочими украшениями. Вторая корона украшала голову самого Жана, а на шее болтались несколько ожерелий и монисто.

Слушая потекший далее разговор Рокэ с Жаном, Рейчел молча радовалась, что ей не довелось носить никаких украшений, за свою жизнь, не считая герцогского кольца. Иначе бы сейчас она могла выдать себя скептическим отношением к столь небрежному обращению с изделиями из благородных металлов.

– Не сомневаюсь, – сказал Рокэ, – наши кагетские друзья нас оценят.

И, с одобрительного согласия Бонифация, все решили, что пора пускаться в путь.

========== Глава 33. Освобождение и победа ==========

Победа над казаронами была одержана блестящая, но после того, как неслась на Соне вместе с прочими жизнерадостно настроенными талигойцами, Рейчел Окделл не помнила почти ничего. Хотя она скакала рядом с Эмилем, ей казалось, что за спиной выросли легкие и сильные крылья, а сама себе она казалась счастливейшей на земле и бессмертной. А над головой развевалось знамя с Победителем Дракона – оно своим видом кричало о победе. Об ее, Рейчел, победе…

Потом Рокэ зарядил пушку, навел и поднес фитиль – ядро врезался в горящий забор. Алва же остался вполне доволен, поймал восхищенный взгляд оруженосца и улыбнулся Рейчел. Она же улыбнулась, отметив, что у него черное от пороховой копоти лицо. Надо будет потом помочь ему вытереться…

– Юноша, – позвал монсеньор. – Хотите устроить небольшой фейерверк?

– Как эр прикажет, – ответила она, не в силах сдержать счастливую улыбку.

– Эр приказывает слезть с лошади и стрелять по вон тому шару. Он мне надоел.

Шар сверкал позолотой, и его необходимо было сбить, впрочем, Рейчел ничего против не имела. Кивнув, она спрыгнула с Соны, встала возле пушки, и почувствовала легкое смущение, когда Рокэ встал сзади нее. Нужно было отвлечься от девичьей застенчивости, и она быстро набрала порох, чтобы всыпать в орудие. Потом, по совету Алвы, добавила еще четверть. Прочие советы Алвы были как раз кстати, а когда прицел был уже направлен на цель, неожиданно взъерошил Рейчел волосы.

На щеки немедленно наплыл алый румянец, девушка засмеялась, что-то путано пробормотала и от избытка чувств обняла Алву, уткнулась разгоряченным лбом в шероховатую ткань рубашки. Тот усмехнулся и обнял ее в ответ, однако через полминуты Рейчел отстранилась и молча взялась за пушку. Ей стало неловко, даже несмотря на то, что вокруг никто инцидента не заметил, однако Алва остался доволен и спокоен.

– Давай!

Схватившись за фитиль, Рейчел с восхищением уставилась на вырвавшуюся из жерла струю огня.

– А теперь смотри вперед! – крикнул Рокэ.

Сияющий шар, что знаменовал присутствие казара, разбился вдребезги. Восторженная донельзя Рейчел повернулась к Рокэ, а тот засмеялся и взлетел в седло.

– Браво, Дикон. Первый выстрел и такая цель! – похвалил Алва, но его лицо резко изменилось. – Не выдержали… Отходим…

Рейчел проводила его взгляд своим и увидела, что на них несется вражеская конница, и по ее спине побежали мурашки. Алва же был спокоен, хотя не улыбался, вслед за чем медленно поднял шпагу и резко опустил – грохнул залп и смешались первые конницы. Всадники перелетали через головы упавших коней, упавших сминали копыта несущихся сзади.

– За мной! – крикнул Алва, погнав коня вперед.

И Рейчел ничего не оставалось, кроме как погнать Сону следом за ним. Вот они уже в окружении рядов своих солдат, Рокэ спрыгнул с коня, весело улыбаясь, и неторопливо пошел между ними. Рокэ отдавал приказы – стрелять только по команде. Там где он проходил, люди поднимали головы и в их глазах зажигался огонь; люди верили в победу и хотели боя. Рейчел, хоть и не была мужчиной, почувствовала охвативший ее дух победы.

Тем временем бириссцы приближались – уже было видно покрытые пеной лошадиные морды и сверкающие на солнце клинки. Рокэ поднял шпагу и снова опустил. И снова раздался громкий залп.

А потом Рейчел увидела знаменитые Семь Очей Сагранны, семь озер, о которых рассказывал мэтр Шабли в Лаик. Зная об этом, эр Рокэ велел бывшему унару рассказать о том, что удалось запомнить. Слушали все: Рокэ, Вейзель и таможенники.

– Барсовы Очи меньше остальных озер. Левое Око в длину насчитывает около шести тысяч бье, в ширину – две тысячи, а в глубину – триста, Правое Око мельче, около двухсот бье, зато шире. Очи Сагранны не просто снабжают Кагету водой, они защищают ее от разрушительных паводков, принимая в себя приходящие с гор талые и дождевые воды.

– Вам повезло, юноша, что у вас преподавал Шабли, в мои годы в Лаик преподавал идиот. Что говорил несравненный Шабли о здешних грозах?

– В начале осени они бывают особенно сильными. Они продолжаются недолго и, как правило, сопровождаются очень сильным ветром, а на землю изливается большое количество воды. В густо заселенных районах это могло бы иметь печальные последствия. Грозы часто сопровождаются обвалами, оползнями и разрушительными, хоть и кратковременными паводками, во время которых горные реки захватывают и несут крупные и мелкие камни, стволы и ветви сломанных ветром деревьев. Эр Рокэ, может быть, мы отойдем от берега?

– Неужели, юноша, вы не желаете лично полюбоваться, как Барсово Око «принимает в себя приходящие с гор дождевые воды»? Ваш господин Шабли был бы в восторге.

– А я не в восторге, – покорно вздохнула Рейчел, но совсем тихо, чтобы не услышали бакранские дикари.

Она боялась грозы, но ее страха никто не разделял, даже Рокэ. Особенно Рокэ – он любовался приближающимся ненастьем. Надвигалась клубящаяся тьма, слышались хриплые и глухие раскаты, а Рокэ, как ни в чем не бывало, продолжил прерванный разговор с Вейзелем – о том, как будет идти бой. Слушая их разговор, девушка поняла, что Алва задумал взорвать скальный завал, чтобы воды хлынули в долину Биры. И адуаны ничего против не имели.

До самого взрыва Рейчел пребывала в смешанных чувствах. Сердце у ее эра было черным, в его душе не осталось ни капли человечности, и глупо это отрицать, однако именно он подобрал ее, когда все другие отказались, когда отвернулись так называемые друзья отца. Тех несчастных дикарей, что погибнут в скором времени, разумеется жалко, но она уже поняла, что бессмысленных жертв Рокэ Алва не приносит, а потому внутри у Рейчел ничего не дрогнуло. Наверное, и она тоже стала бесчеловечной.

Ревущая гроза закончилась, раздался взрыв бьющегося, словно живое, озеро, и вот Рейчел услышала прекрасную песнь камней. Ей, как и им, хотелось мчаться в никуда, раствориться в быстром беге, задохнуться от бесконечного торжествующего ликования. Схватив Сону за гриву, Рейчел взлетела в седло и увидела взметнувшуюся черно-лиловую тчучу. Раздался глухой грохот, дикая радость песни камней зазвучала с новой силой и неистовостью. Взбесившаяся вода с ревом мчалась вниз по ущелью, а следующий взрыв сбил нависшую над рекой скалу.

Сглотнув, Рейчел поняла, что безумие уступило место ужасу. Барсово Око исчезло с лица земли, а вода лилась в разоренную долину. Сойдя с лошади, девушка медленно побрела вдоль мокрых и грязных, притихших камней. Где-то здесь бродили таможенники, которых нужно было найти и привести к Рокэ. Наконец ей повезло встретить Клауса, Жана и Лово.

– Вас зовет монсеньор, – еле проговорила она.

– Прямо сейчас?

– Нет, а что?

– Мы скоро, Дикон, – подмигнул ей Жан, не изменивший своей проклятой фамильярности. – Вот это, – он кивнул на мертвое клыкастое животное, напоминающее большую выдру, – самка. Надо поискать котят.

– Передам, – вздохнула она и почему-то вспомнила о рыжем котенке из Лаик.

Вернувшись, она погладила Сону по холке, посмотрела печально на одинокого Моро и задалась вопросом: где же носит монсеньора? Поискав немного, она обнаружила Рокэ сидевшим на упавшем стволе, возле водопада. Рядом с ним стоял хмурый Вейзель.

– Каждому свое, Курт. Вам – закладывать мины, мне писать ультиматум. Если Адгемар не примет наших условий, с Равиатом случится то же, что с долиной Биры. После того, что мы сделали с Барсовым, кагеты сожрут любую угрозу. На месте бирисских деревень казароны будут видеть свои замки.

– Про вас недаром болтают, что вы отродье Леворукого.

– Я одинаково владею обеими руками, а милейшие Адгемар, Штанцлер и Сильвестр никоим образом не принадлежат к моему проклятому роду, однако играют по тем же правилам. То есть без правил! Я выиграл эту войну, а как – мое дело.

Позже Рейчел готова была отдать полжизни, лишь бы Робер Эпинэ, которого взяли в плен, оказался свободен от пут и всяческих обвинений. Когда он разбил лицо о камень, упав от толчка, то девушка порывисто бросилась к нему, чтобы помочь подняться.

– Спасибо, Дикон, не рискуйте зря…

Ничего не ответив, Рейчел разрезала веревки, стянувшие руки Иноходца, фамильным кинжалом, и тот узнал его. По словам Эпинэ, древнее оружие было старше Кабитэлы. Кивнув, Рейчел усадила Робера возле обломка скалы, помогла ему остановить кровь. Необходимо было предложить Иноходцу бежать, но куда разумнее положиться на Алву. Рокэ сможет помочь… она ему доверяет…

– Ты виновен в преступлениях против Талига? – чуть позже спросил старый бакран твердо и холодно. – Подумай и ответь.

– Я делал то, что должен, и я ни в чем не раскаиваюсь, но лишь Создатель знает, было это Добром или Злом.

– Хороший ответ. Я сужу этого человека на земле Бакры и по закону Бакры, так пусть великий Бакра решит его судьбу. Наш закон прост. Кровь убитых обвиняет, а Бакра судит. Обвиненному на голову кладут плод абехо, обвинитель должен его сбить. Он может быть лучшим стрелком и не желать убийства, но Бакра направит его руку, и он убьет. Он может впервые взять в руки лук, но Бакра направит его руку, и он собьет плод. Если плод абехо будет сбит, обвиненный оправдан, если он умрет, он виновен, если выстрел пропадет, испытание повторится. И так каждый день, пока Бакра не примет решение. Сын Ветров, ты – кровь Талига, и ты – обвинитель.

Рокэ не стрелял из лука, но он предложил выстрелить из пистолета, и козопас согласился

– Да свершится чья-нибудь воля, – небрежно произнес Ворон.

И грохнул выстрел – им Рокэ сбил ягоду, положенную на голову Робера. А еще застрелил Адгемара. После этого было еще много разговоров, бесед, тихого смеха, но говорил в основном Алва, с адуанами и Вейзелем, а Рейчел молча ждала подходящего момента, когда придется просить о свободе для Робера Эпинэ.

– Юноша, – внезапно спросил Рокэ, – тянет ли вас в дальние странствия?

– Что?..

– Не желаете ли вы отправиться с Робером Эпинэ?

Значит, Эпинэ отпускают. А почему отсылают ее, да еще после того, что произошло на Дарамском поле? Но на что можно было рассчитывать там, ведь простое объятие еще ни о чем не говорит. Рейчел следовало отправиться за истинным талигойцем и увидеть своего жениха, Альдо Ракана, принцессу Матильду, Эсперадора. Но если она уедет, значит потеряет Рокэ Алву…

– Монсеньор, я остаюсь, – ответила она твердо.

Пожав плечами, Рокэ вернулся в палатку к таможенникам, а Рейчел мысленно взмолилась о том, чтобы об этом выборе в дальнейшем не пришлось пожалеть.

========== Глава 34. Греховное преступление ==========

Поводов для радости у Рейчел Окделл оказалось теперь много, и она могла бы со спокойной беспечностью смотреть на высокое и синее небо, на белоснежные перистые облака, и пусть приближалась зима, девушке казалось, что весна не за горами. Мир вокруг нее, такой солнечный и прекрасный, сиял и светился, однако радоваться в присутствии болтливого и возмущенного чем-то Жилем Понси, было явно нечем. Особенно, учитывая, что возмущался Жиль развратными и недалекими женщинами. И Рейчел было больно слушать, как он стихотворно и визгливо проклинает весь женский пол, из-за того, что его отвергла свояченица губернатора. К тому же девушка прекрасно понимала, что раз он знает о ее тайне, то и на это намекает тоже, но рассчитывала, что Понси слишком глуп, чтобы проболтаться, по крайней мере, в открытую. Ну почему эр Рокэ не расстрелял его вместе с Оскаром Феншо?!

Но пока Жиль вел себя более-менее разумно и просто читал вслух заученные наизусть баллады Марио Барботты. Временами он бросал отчаянные взгляды на обрывы и реки, делал паузу в стихах и так же громогласно и визгливо выражал свое неодолимое желание броситься вниз. Собственно, Рейчел, как бы не было ей стыдно за это, ничего против не имела, но не решалась сказать что-нибудь, опасаясь, как бы Жиль в порыве своей чересчур бурной реакции не выболтал все, что знает о ней. И все-таки… Убить себя своими руками – это недостойно уважающего себя дворянина и эсператиста.

Исповедует ли эсператизм Жиль, Рейчел не знала, но она сама, после того, как от ее рук пал Эстебан, точно не могла быть достойной носить эсперу. Впрочем, девушка оставила ее дома и на этот счет пока можно не беспокоиться.

– После того, что случилось в три часа пополудни в восьмой день Янтаря, я понял все. Если меня не будет – ничего не изменится. От нас ничего не зависит, так зачем тогда жить?

Он ушел, ушел далеко, ушел навсегда,

но по-прежнему точит каменья вода,

но по-прежнему ветры летят в вышине,

и по-прежнему черви снуют по земле…

Так огорченно вещал Жиль Понси, а Рейчел оставалось лишь с тоской слушать эти неуместные строки со столь же неуместными рифмами. Разговаривать с Понси ей совсем не хотелось, хотя, наверное, следовало бы вправить ему мозги. Только страх, вечный страх разоблачения, сдерживал ее, и потому, если вдруг Жиль бы захотел оборвать свою жизнь на самом деле, девушка не смогла бы остановить его. Жаль, ведь молодые жизни не должны прерываться раньше времени.