Текст книги "Последний камень (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

– Необычный букет, – проговорил Рокэ, встав и вороша носком сапога угли. А потом сел, взял снова выпущенную из рук гитару, и заиграл медленную, неторопливо текущую и оттого жуткую мелодию.

Я – одинокий ворон в бездне света,

Где каждый взмах крыла отмечен болью,

Но если плата за спасенье – воля,

То я спасенье отвергаю это.

И я готов упрямо спорить с ветром,

Вкусить всех мук и бед земной юдоли.

Я не предам своей безумной доли,

Я, одинокий ворон в бездне света.

Не всем стоять в толпе у Светлых врат,

Мне ближе тот, кто бережет Закат,

Я не приемлю вашу блажь святую.

Вы рветесь в рай, а я спускаюсь в ад.

Для всех чужой, я не вернусь назад

И вечности клинком отсалютую…

Не глядя на оруженосца, Рокэ налил себе чистого от возможного яда вина в опустевший стакан, а она внезапно словно очнулась и поняла, что еще не успела отпить даже глотка. Надо собраться с силами и забыть заповеди Создателя, которым уже нет веры. Рейчел Окделл верит Четверым, но она не успела поговорить с Нэн об этом. Как грустно…

– Я пью за жизнь, а за что пьешь ты?

Рейчел не сразу смогла дать ответ. Она смотрела на последние языки рыжего пламени, думала о том, как Алан заколол кинжалом Рамиро, а их дети подружились и Рамиро-Вешатель спас лже-Ричарда Горика от позора. А она повторила поступок Алана и перечеркнула все заслуги дальней прабабушки.

– За справедливость.

Сейчас она выпьет и умрет. И это справедливо. Убийца должен умереть раньше убитого.

– Еще один фантом, – задумчиво произнес Ворон, и вдруг произнес железным, не терпящим возражения тоном: – Поставь бокал!

Ничего не ответив, Рейчел поднесла край хрусталя к губам и к ним прикоснулась прохладная темная горечь, но сделать первый глоток она все-таки не успела. Надо было раньше, но останавливали мысли и разговоры.

– Поставь, я сказал!

Таким страшным голосом с ней не разговаривала даже мать… Рейчел машинально подчинилась, отчаянно желая, чтобы яд, попавший на губы, оказался смертоносным и уничтожил ее прямо здесь и сейчас. Но Рокэ ничего не сказал, значит все в порядке. Или нет… Как он успел оказаться возле нее, схватить за плечи, толкнуть на мягкие шкуры? Девушка успела только сдавленно ойкнуть, прежде чем герцог накрыл ее губы своими, и ждать, мучительно надеявшись на лучшее, пока поцелуй прервется. Она любила Рокэ Алву, но не понимала, зачем он пытается убрать с ее губ мельчайшие частицы яда? Ведь уже все кончено…

– Отпусти! – крикнула она, когда сильные руки скользнули под ее колет, и рванулась. Ей это почти удалось. – Немедленно!

– Спокойно, я проверял тебя на наличие прочего яда, – жестко ответил он, после чего убрал руки и сел. – Скажи, если ты намерена и дальше притворяться мужчиной, почему я должен жалеть юнца?

Потому что Надору нужен герцог. Потому что на Изломе нужен Повелитель Скал, кем бы он ни был. Рейчел знала это, но не смогла ответить, от всей души презирая собственную слабость и глупость. Сейчас она возьмет кинжал и одним ударом ответит на этот вопрос Ворона, потому что слишком долго себя жалела.

– Вы выпили яд?

– Да. И не стану спрашивать, кто снабдил тебя этой гадостью, потому что знаю и так.

– Не надо было спасать меня! – крикнула она, ослепленная внезапным гневом, и рука метнулась к кинжалу.

– Я сам решу, когда мне перестать бороться с проклятием! – повысил Алва голос, а потом резко ударил ее по запястью.

Пальцы мгновенно разжались, и клинок беззвучно упал на блестящие шкуры, Рейчел рванулась за ним, однако Ворон схватил ее за руки, вскочил, увлекая за собой. Теперь они стояли лицом к лицу, пронзая друг друга яростными взглядами. О, Абвении, как многого может стоить неверно выбранный бокал! Девушка хотела сказать что-нибудь, резкое, меткое и точное, но герцог Алва толкнул ее назад, и пришлось пролететь через комнату, чтобы рухнуть в глубокое кресло. Кружилась голова, била дрожь, и, чувствуя себя угодившим в простую ловушку кроликом, Рейчел затравленно смотрела, как ее эр поднимает упавший кинжал.

– Хорошая работа и хорошая сталь… Такие клинки из-за клейма называются «поросятами». Ты думаешь, что на нем твой фамильный герб?

– Я сама достала яд! – последняя попытка уничтожить себя. – Вы… ты…

– Я – мерзавец и негодяй, убивший твоего отца, совративший тебя и позорящий Великую Талигойю множеством неблаговидных дел. Но ты врешь. Окделлы по своей воле не травят даже врагов.

– Рокэ, да выслушай же! – она зло ударила кулаком по подлокотнику. В голове прояснилось, им нужно объясниться друг с другом!

– Помолчите, девушка, – взяв бокал Рейчел, герцог выплеснул вино в огонь и дернул за витой шнур. – Что бы вы ни задумывали изначально, задачу своих нанимателей, выполнить вам удалось. Но вы не беспокойтесь. С благородными спасителями отечества, снабдившими вас отравой, я сумею разобраться. Или успею… Как повезет.

========== Глава 49. Путь в никуда ==========

Когда раздались почти бесшумные шаги Хуана возле двери, а он всегда ходил очень тихо, наверное, так умеют многие кэналлийцы, Рейчел исподлобья посмотрела на вставшего ему навстречу, страшно покачнувшегося Рокэ. Они обменялись парой фраз на родном языке, а потом Алва небрежно махнул рукой в ее сторону, и девушку внезапно охватил несвойственный ей липкий страх. Что с ней теперь сделают? Убьют, продадут, бросят в Багерлее? Но сильнее ее беспокоило то, сможет ли выжить Ворон…

– И принесите противоядие – то, что хранится в моей спальне, – распорядился напоследок Рокэ. – Я знаю, что это за яд.

– Да, соберано.

Одна крупинка в бутылке способна убить, а одна крупинка в бокале убивает мгновенно – конечно, если верить словам эра Августа. Рейчел сглотнула, внезапно ощутив навалившийся на ее измученную душу груз собственной оплошности. Может, встать и помочь чем-нибудь? Но сейчас она бессильна, если не считать бестолкового топтания рядом и причитания в духе тетушки Аурелии, значит остается сидеть и помалкивать. Или бежать?

Хорошо бы. Только здесь слишком много сильных мужчин, способных ее схватить или просто пристрелить на бегу, ведь кэналлийцы отличные стрелки, но если бы не они, Рейчел все равно бы осталась. Ей важно знать, что с Рокэ Алвой все будет в порядке. Минуты текли медленно, каждая из них была дорога, почти бесценна, и Рейчел продолжала сидеть, крепко стиснув ладони в замок. На нее никто не обращал внимания.

– Вот, соберано, выпейте, – вбежавший и запыхавшийся Антонио протянул стакан с мутно-бурой жидкостью.

– Ты хорошо размешал?

– Да.

– Отлично.

Взяв стакан, Рокэ опустошил ему, и Рейчел внезапно подумала, что эр Август лгал ей – потому что Алва совсем не стремится к смерти. Он ждет чего-то непонятного, иначе бы не стал пить противоядие. Не стал бы ничего делать вообще – лишь напиваться и смеяться над грядущей гибелью. Нет, Рокэ не так уж и безумен.

– Вот и все, – с кривой усмешкой проговорил маршал, со стуком поставив опустевший стакан на тускло сверкнувший темной сталью столик. Он еще был способен смеяться! Смеяться смерти в лицо…

А потом упал в кресло без сознания, уронив голову на грудь, и больше не говорил ни слова; сердце Рейчел предательски пропустило удар. Попытавшуюся вскочить девушку остановил ледяной взгляд Хуана, и, сев снова в кресло, она принялась мысленно молиться Четверым. Это было глупо, жизнь медленно покидала тело Алвы, с этим вряд ли можно теперь что-либо поделать, и потому ее душили слезы. Рейчел даже не сразу обратила внимание на двух кэналлийцев, по приказу домоправителя быстро шагнувших к ее креслу.

Пока они ничего не делали, видимо, в их задачу входила охрана преступника, дабы он не мог вставать и передвигаться по комнате. Рейчел Окделл и не собиралась – слишком была раздавлена для этого. Ссутулив плечи, она наблюдала, как Антонио, стоя на коленях, хлопает Ворона по щекам и с тревогой лопочет что-то на родном языке. Кэналлийский девушка так и не выучила толком, но по интонации понимала: слуга просит господина не удаляться в Закат.

Вошел горбоносый пожилой лекарь – тот самый, что лечил ей руку год назад, и Хуан, пропуская его, посторонился. Снова полилась незнакомая каркающая речь, вперемешку с кэналлийскими ругательствами, которые девушка порой слышала от эра, иногда даже в избытке, и встревоженное лицо бывшего работорговца стало спокойнее, как и голос.

– Соберано будет жить? – голос Антонио, который и не думал прекращать волноваться, дрожал, а сам он перешел на талиг.

– Есть все шансы, – ответил лекарь, – но многое зависит от него.

– Отлично… Хуан, этого куда?

– Куда соберано велел, – ответил Суавес, перед этим окинув Рейчел долгим и внимательным взглядом. – Не бить, еду приносить раз в день. Заберите кольца.

А что приказал Рокэ? Девушка попыталась предположить, но не успела: двое прямо стоявших по обе стороны кресла, словно почетная стража во дворце, угрюмых кэналлийских молодчиков, резко заставили ее встать. Инициативу перехватил Антонио и, не успели они скрутить ей руки, как он широкими шагами пересек комнату и схватил Рейчел за шиворот. Перстни девушка сняла и отдала сама – и родовое кольцо, и то, на котором красовалась золотая молния, оказались бережно положенными рядом с пустым стаканом, на столик.

– Я сам, – примирительно пояснил молодой кэналлиец. – Охраняйте соберано, чтобы еще какая-нибудь тварь не вздумала… Пшел! – с нажимом и злостью добавил Антонио, толкнув оруженосца Алвы вперед.

За шиворот таскают провинившихся котят, почему вспомнила об этом именно сейчас, девушка не помнила, наверное, разумная память пытается отвлечь свою владелицу. Возможно, Антонио знал, что Алве служит не юноша, а потому буквально выхватил ее из рук солдат, чтобы избежать большой беды. За сохранность невинности Рейчел он, разумеется, не переживает, но вот если с ней что-нибудь случится до предполагаемого наказания, Рокэ оторвет слуге голову. Иначе бы не велел приносить ей еду перед тем, как свалиться без сознания. Или кормить велел лично Хуан? Как же все это сложно!

Между тем Антонио толкнул пленницу направо, заставляя свернуть за угол, молча протащил по еще двум длинным и темным коридорам, и наконец, остановился перед одной из дверей. Когда привыкли к густому мраку глаза, Рейчел сумела разглядеть, что комната, в которую ее вот-вот втолкнут, расположена в самом конце коридора. Тихо скрипнула дверь, слуга толкнул девушку в спину, заставляя войти, а потом щелкнула задвигаемая щеколда.

До забранного решеткой окна, через которое можно было увидеть темное звездное небо и бледно-желтую луну, Рейчел добралась на ощупь, зато найти после этого стул, стоявший возле кровати, оказалось гораздо проще. Что это за комната и кто в ней жил раньше, неизвестно, непонятно, да кошки возьми, слишком много странного происходит здесь! Рейчел очень хотелось вырваться отсюда, вернуться в кабинет Алвы и узнать о его самочувствии, чувствуя, как страх, наполняющий ее, обжигает до глубины души, заставляя от этого метаться по комнате. Как раненый вепрь… Она усмехнулась, поймала себя на том, что действительно, вскочив со стула, ходит из угла в угол, а потом заставила себя остановиться и лечь на излишне жесткую кровать.

Впрочем, ей сейчас не на что жаловаться, потому что дальше ждет либо Багерлее с допросами и пытками, либо смерть, либо… Нет, ничего иного в голову не приходило, и это хорошо. Лучше неизвестность, чем страшные мысли, которыми очень просто себя пугать, доводя до нервной дрожи.

Ближе к утру ей удалось ненадолго забыться поверхностным и тревожным сном, а потом долго ничего не происходило. Незнакомый кэналлиец принес тарелку излишне густого супа, хлеб и травяной отвар, потом вернулся и забрал поднос, а потом воцарилась зловещая тишина. В следующий раз Рейчел рискнула спросить, пришел ли в себя Рокэ, но ее визитер не знал Талига, поэтому лишь пожал плечами с равнодушным видом и покинул ее «камеру».

Оставалось лишь смотреть на золотое солнце, сменяющееся бледной луной, и надеяться, что однажды этот нескончаемый кошмар закончится. От нечего делать Рейчел стала считать проходящие дни и пытаться заговорить с хмурым Антонио, который сидел с ней в комнате, видимо, охраняя, по полдня. Потом он уходил, ничего не объясняя, и все продолжало оставаться словно за завесой густого серого тумана.

Всего прошло четыре дня, если, конечно, Рейчел не ошиблась в расчетах. Едва стал розоветь на горизонте далекий рассвет пятых суток, снаружи лязгнула задвижка и девушка узрела входящего Хуана. Сзади него никто не шел, так в чем дело? Все ли в порядке с Алвой?

– Что с монсеньором? – теперь она не извинялась и не умоляла, а говорила со спокойной усталостью. – Он жив? Могу я его увидеть?

– Вытяните руки, дор Рикардо, и постарайтесь без лишних разговоров. Они не помогут ни вам, ни нам, – дал Суавес ценный совет.

Выполнив требование, Рейчел молча наблюдала, как тщательно старик обматывает ее тонкие запястья колючей веревкой и как туго стягивает узлы. Но боли при этом верный слуга Ворона ей не причинил, а может, просто, вспугнутые, словно маленькие птички, мысли пленницы были совсем не о том, и она опомнилась, лишь, когда Хуан тронул ее за плечо.

– Пойдемте, дор.

О том, как сильно ей хотелось, наконец, умереть и не страдать от беспокойства перед пугающим будущим, могли знать только Четверо, если, конечно, им есть дело до восемнадцатилетней напуганной девицы. Ей связали ноги и усадили в карету, оглянуть при этом на дом Рокэ Алвы, конечно же, не получилось. Можно было кричать, брыкаться, заявлять о том, что с герцогом поступают недостойно, и Рейчел, наверное, так бы сделала, но только слишком сильный ступор охватил ее. И, наверное, даже, это хорошо.

Дверцы закрылись, пленница осталась между двумя плотно закрытыми окошками, и в памяти невольно всплыл один разговор с Антонио. Кажется, на второй день он соизволил поговорить с ней, перебросившись парой быстрых и скользких фраз, хоть и не собирался говорить о состоянии своего господина – наверное, кто-нибудь запретил. Но…

– Он любил вас, дорита, хотя раньше клялся, что никого не полюбит. Знал бы только, что вы поступите немногим лучше, чем та вертихвостка из Эпинэ! – Антонио, непонятно как относившийся к ее персоне, тяжело вздохнул и раздраженно покосился на нее.

– Не вам судить об этом, – гордо отрезала Рейчел, глядя поверх его головы. – Зато мне известно такое понятие, как долг и честь.

Эти пустые и чересчур громкие слова должны были принадлежать зазнавшемуся мальчишке, главе древней семьи, никогда не рождавшемуся в Надоре Ричарду Окделлу, но сорвались с ее губ. И, вспоминая об этом теперь, Рейчел уже не могла отвлечься от мыслей про Рокэ Алву, а странная поездка в карете продолжалась и продолжалась.

========== Глава 50. Напоследок ==========

Где-то в Олларии

Слабость и дурное самочувствие обещали не покидать соберано всея Кэналлоа еще долго, однако он понимал, что сумел выжить. Несмотря на выходки девчонки, кансилльера и королевы вместе взятых, он снова для чего-то остался жив, пусть даже это и не приносило Рокэ Алве особой радости. Когда приходил в гости Марсель Валме, герцог предлагал ему выпить вина или шадди, терзал гитару или просто вел долгие разговоры на отвлеченные темы, однако сам к вину не притрагивался. Не то, чтобы Рокэ посетило внезапное и неодолимое желание стать трезвенником, но к любимому вину не хотелось даже притрагиваться. Пока. Потом все это сойдет на нет.

– Соберано, – грустный и встревоженный Антонио заглянул к нему в один прекрасный вечер, когда Марсель Валме только пришел и успел уютно расположиться в глубоком кресле возле камина. – К вам приехала девица Окделл.

– Какой ужас, – равнодушно проговорил Алва. – Сбежала на полпути?

– Нет, соберано, это другая… Говорит, что приехала из Надора.

– Хм. Как интересно.

Марсель не удивился – он понимал, о чем идет речь. Он видел четверную дуэль, на которой погибли Ги и Йорам Ариго, наблюдал, как герцог Алва угрожал пистолетом дрожавшему кансилльеру, так что ему ничего не пришлось объяснять. Если он спросит, Рокэ расскажет короткими резковатыми фразами о яде в вине и о мальчишке, который съежился в кресле и смотрел на него круглыми глазами храброго зайчонка из детских сказок. Именно о мальчишке, потому что девчонку Рокэ выдавать не намеревался, насколько бы не была велика ее вина. Расскажет, о том, как приятна усыпляющая прохладная мгла и как больно режет глаза тот свет, который эсператисты называют спасительным. И все-таки пришлось идти навстречу свету…

Встав, Алва направился неспешным шагом в приемную – Валме пошел следом за ним. Не то, чтобы виконт желал хоть одним глазом увидеть надорскую девицу, ибо о своем отношении к Людям Чести он сообщил Рокэ еще день назад, но, вероятно, ему не хотелось оставаться одному и скучать в пустом кабинете.

– Здравствуйте, эрэа.

Валме с любопытством посмотрел на худощавую высокую девицу, светло-русую и сероглазую, одетую в старомодный серый плащ, Рокэ же окинул ее лишь одним оценивающим взглядом и коротко вздохнул. Все-таки это была не Рейчел, и от этого герцога на минуту посетила злейшая тоска – казалось, если бы Повелительница Скал пришла сюда, он простил бы ей все. Прежде он не знал, что может такое вообще подумать, но он действительно желал ее возвращения. Наверное.

Но только, если Рейчел Окделл дороже ее драгоценный Альдо Ракан, то пусть отправляется к нему. Это справедливее и злость Кэналлийского Ворона, сильнее рассудка. Да, злость. Он злился на себя за то, что вообще имел неосторожность связаться с Окделлами. Это семейство когда-нибудь доконает его.

– Чем могу служить эрэа? – спросил он, склонившись в нарочито-вежливом и неискреннем поклоне.

– Я – Айрис Окделл. Я приехала к моему брату.

Какая прелесть.

– Сожалею, сударыня, но Ричарда Окделла здесь нет.

Интересно, девица знает о том, что ее брат – это сестра? Или их растили порознь? Вечно у этих Окделлов все, не как у людей. А потому ответ герцога прозвучал холодно и раздраженно, что, впрочем, гостью вовсе не смутило.

– А когда он вернется?

– Никогда. Ричард Окделл покинул Олларию и, надеюсь, уже пересек границу Талига.

“Никогда, – пронеслось в голове. – Никогда-никогда-никогда”. Такое странное слово – если мысленно произносить его второпях, то это будет походить на чересчур быстрое тиканье часов. Странная ассоциация, но если вспомнить про родовое безумие, то ничего удивительного. Просто обычное слово, в которое вложено все то немногое отчаяние, на которое Рокэ Алва еще способен.

Пусть Рейчел Окделл попытается стать счастливой с тем, за кого ее просватали, ведь сейчас так мало счастливых людей… Но все-таки, маршал чувствовал и понимал, что они встретятся до Излома – непременно. На свадебной ли церемонии кого-либо, на поле боя ли, а может и при иных обстоятельствах, но встретятся.

– Что же мне делать? – шмыгнула носом Айрис Окделл, и ее серые глаза наполнились слезами. – Дик обещал забрать меня…

Алва отвел взгляд; девица слишком сильно напоминала ему Рейчел, чтобы можно было спокойно смотреть на ее слезы, но и только. Внешняя схожесть не давала девице Окделл никаких привилегий, однако с этим придется что-то делать. Взглянув на девицу внимательнее, он смутно подумал, что будь у Айрис волосы такие же темно-русые, как у Рейчел, он мог бы принять ее за близнеца своего оруженосца и по ошибке велеть Хуану выставить гостью за дверь.

– Ричард уехал по делу, – устало сказал Рокэ, прогоняя собственные мысли прочь, – а вам следует вернуться к вашим родным.

– Нет, монсеньор, я не могу. Мы поссорились с матерью, и я не хочу ее больше видеть, – бесхитростно объяснила девушка. – Я добралась до Олларии с сержантом Гоксом. Они должны были забрать Дикона, но он уехал раньше…

– Понятно, но успокойтесь. Никто вас не гонит. Располагайтесь… Сейчас я распоряжусь насчет ужина.

Что делать с девушкой, Рокэ решил через некоторое время – следовало пристроить Айрис ко двору, найдя ей перед этим патронессу, и потому следовало попросить у кардинала соответствующие патенты. Марсель же продолжал любопытствовать, но недолго – сказалось его скептическое отношение к старой знати, и даже про Ричарда Окделла он расспрашивать не стал. Лучшего не приходилось и желать.

***

Где-то на границе

Бояться Рейчел Окделл устала еще в начале пути, а потому решительно настроилась на самое худшее, что только может произойти с ней, и потому гордо вскидывала голову, когда в карету заглядывал очередной кэналлиец. Что бы для нее не готовили, какая бы страшная казнь не ждала дочь Эгмонта – она сможет достойно принять ее. Главное – не растеряться в последний момент, а пока не думать о возможных вариантах будущего. Так проще и лучше…

Взаперти, со связанными руками и ногами, она провела здесь, наверное, около недели, но вот, внезапно карета остановилась – именно в тот момент, когда Рейчел этого даже не ждала. Угрюмый кэналлиец ловко распутал колючие узлы на стягивающей ее запястья веревке, с силой полоснул ножом по ремням на ногах, и вот, она свободна. Свободна?!

– Выходите, – донесся хрипловатый и ворчливый голос Хуана.

Кое-как выбравшись, девушка вылезла из кареты, и ее ослепил яркий солнечный свет. От непривычки пришлось зажмуриться. Когда глаза перестали слезиться, Рейчел огляделась и увидела, что они стоят на поляне, посреди которой возвышается старое разлапистое дерево. Ее повесят здесь? Ну и пусть вешают, а молить о пощаде она точно не станет! И девушка гордо вскинула голову, желая оставаться до последнего Повелительницей Скал.

Подошла и с радостным видом ткнулась мордой в локоть Сона, то ли желая получить лакомство, то ли, чтобы погладили, и Рейчел растерянно провела ладонью по ее холке. А что дальше?

– Мы у алатской границе, – проговорил Хуан. – Вы едете в Крион. Вот, возьмите, – кэналлиец протянул Рейчел Окделл зашитый в кожу плоский ящичек, и та отвлеклась от лошади, – все указания там. Вам понадобятся деньги. В седельной сумке пятьсот таллов и кошелек с серебром. Мы доставим вас до пограничного поста, дальше вы отправитесь самостоятельно.

– А если я не поеду? – медленно спросила она.

– В таком случае вы будете арестованы за покушение на Первого маршала и препровождены в Багерлее для дальнейшего дознания.

– Значит Рокэ… Монсеньор жив?

Хуан отвернулся и не дал ответа, а кобыла снова потянулась к хозяйке, желая съесть что-нибудь вкусное. Надо будет угостить ее попозже.

– Залезайте, – напомнил Хуан, – нечего мешкать.

Но забираться на мориску оказалось несколько сложно, после недели малоподвижного времяпрепровождения. С молчащими кэналлийцами разговаривать не хотелось, в голове все спуталось. Она должна ехать в Алат через Агарию и там вскрыть шкатулку? Зачем? Что в ней? На опушке Хуан молча протянул Рейчел шпагу.

– Наденьте, иначе таможенники не поймут. В седельных кобурах – пистолеты, но они не заряжены. И без глупостей.

Она не отвечала, лишь смотрела молча перед собой и пыталась трезво размышлять, выходило плохо. Лишь понимание того, что Рокэ жив, сильно облегчило ее тревогу, но теперь туманная неопределенность застыла над ее судьбой. Но из-за ступора и отвращения к кэналлийцам она не стала ни о чем их спрашивать, а потому, подъехав к заставе, представилась офицеру, назвавшемуся капитаном Лео Эдже.

– Герцог Ричард Окделл следует в Алат по секретному поручению Первого маршала Талига, – дополнил ее ответ Хуан.

– Сударь, все правильно, но здесь говорится лишь об одном человеке.

– Совершенно верно, моему отряду поручено проводить Ричарда Окделла до границы.

– В таком случае молодой человек может следовать дальше. Пограничный пост Саттэка желает удачи посланцу монсеньора.

Ворота распахнулись перед ней, и Рейчел Окделл, не желая оглядываться, взяла у капитана подорожную и поехала вперед. Чуть позже она пустила Сону легкой рысью, ворота, украшенные гербом ненавистных Олларов остались позади, а впереди расстилались земли Альберта Алати. Рейчел Окделл была жива и свободна, ехала на лучшей в мире лошади, ее тайна продолжала оставаться таковой для всех, но от такой невыносимой тоски хотелось рыдать в голос.

========== Глава 51. На распутье ==========

Рейчел Окделл ехала в Крион, чувствуя, что ею овладел то ли полусон, то ли транс, потому что позже, выехав на правильный путь, с которого едва не сбилась два раза, девушка не могла вспомнить ничего. Ничего после выезда из Талига. Все смешалось в голове, перепуталось окончательно, и даже яркие всполохи мыслей про Алву не тревожили больше ее сознание. Но вот и Крион, можно остановиться, оглядеться по сторонам, глубоко вздохнуть.

Здесь она в безопасности и может первое время даже делать все, что душе угодно, но одно оставалось неясным: почему ее отправили в Агарис, а не в Надор. Ведь Ее Величество сказала про возможность Рокэ отправить ее отца в Агарис, которой тот не воспользовался. Впрочем, теперь об этом ей уже никто не расскажет, потому что прошлое осталось за границей. Надо жить настоящим и будущим. Снова на глазах выступили предательские слезы, Рейчел торопливо смахнула их и снова изучила окружающее ее пространство внимательным взглядом.

Домики тонули в зелени, маленькие улицы казались очень сонными, а обитель на пологой горе – пустой. Никто возле нее не появлялся. Пришло время вспомнить уроки землеописания, а именно, чем славен Крион, и после какого события королевство Уэрта распалось на Агарию и Алат. Впрочем, сейчас эти знания уже вряд ли чем помогут. Рейчел проследила за трехцветной кошкой, выскочившей, откуда ни возьмись, вспомнила материнские слова, что коты ведут в Закат, но медленно поехала к тому дому, куда кошка резво помчалась. Верить Эсператии не хотелось, даже несмотря на то, что она оказалась в самом сердце этой религии.

Дом оказался гостиницей, и это хорошо. Она чувствовала себя измотанной, а потом, спешившись, поняла, как сильно хочет есть.

– Здравствуйте, сударь! – обрадовался стоявший на пороге зазывала, увидев всадника на мориске и решив, что тот очень богат, а ведь такие люди каждый день по Криону не разъезжают. – Отобедаете у нас?

Подняв голову, Рейчел прочла надпись на вывеске. «Чаша паломника». Отлично.

– Да, – безучастно ответила она, и сунула уздечку в руки подоспевшего узколицего конюха.

Слуга услужливо открыл перед ней дверь, снова поклонился, его лицо сияло от радости за собственный дар убеждения. Рейчел же молча посмотрела на опрятную лестницу, вспомнила о Фрамбуа, и сердце немедленно заныло от жгучей тоски! Ведь тогда все было хорошо! Она не жалела о том, что поехала в Надор и нашла бумаги прабабки, не жалела о том, что уехала раньше времени, но, Святой Алан, какой же нелепой была эта попытка отравиться…

Она могла бы выпить отравленное вино и у себя в комнате, но эта разумная мысль пришла совсем не сразу. А Рокэ… Он выжил, иначе бы Хуан не выпустил живым оруженосца, да еще сказал про покушение.

– Господин! – при ее виде полный трактирщик едва ли не бухнулся на колени от восторга. – Останьтесь на ночь, господин! У нас дешево!

– Хорошо, – покорно отозвалась Рейчел. – Какая комната у вас лучшая?

– Та, что с видом на монастырь, господин. Понравится ли вам? Пойдемте, я покажу…

Комната оказалась действительно отличной, и, выслушав восторг трактирщика от самого факта ее приезда сюда, Рейчел попросила вина. Агарийская лечуза вьянка – то, что надо, потому что «Вдовьей слезы», так понравившейся девушке, не имелось в гостинице, а она неприхотлива к винам. Особенно после надорской белой кислятины.

Но вот, радостный хозяин убежал резать цыплят, а Рейчел осталась одна, окруженная благодатной тишиной и собственной едкой горестью. Сев за опрятный стол, она положила на него пакет, врученный Хуаном, провела ладонью по гладкой черной коже, вздохнула. Нужно было, нет, просто необходимо вскрыть пакет. Так велел Рокэ Алва, но зачем? В душе Рейчел зародилась робкая надежда, что на самом деле эр не злится на нее, а просто отправил в Агарис, в качестве шпионки за сосланными сюда борцами за Великую Талигойю. И, чтобы узнать это, следует все-таки вскрыть пакет.

Но сначала – ужин и вино. Невозможно размышлять, тем более здраво, когда шумит в ушах, путаются мысли и дрожат руки. По дороге сюда она мокла под дождями – заболеть было бы совсем некстати, однако насморка или кашля не обнаружилось до сих пор, а значит, все обойдется. Пройденные вместе с Алвой пути закалили ее.

– Ваше вино, господин, – сладко улыбнулся слуга, принесший полный кувшин и бокал.

– Благодарю.

Она пила вино медленно, отрешенно отмечая, что оно вполне сносное, и смотрела на лежавший перед ней на столе пакет. Лучше не становилось, значит, надо поесть. Худой и ушастый слуга принес обед, который Рейчел очень понравился. После этого следовало вымыть руки и договориться с трактирщиком о том, что Ричард Окделл желает сменить одежду, потом – с портным. Носить черно-синее она уже точно не сможет, да и Раканы с Борнами не поймут, увидев Повелителя Скал в кэналлийских тряпках.

Так, за суетными заботами наступил вечер, слабо запахло цветами, и в монастыре зазвонили к вечерней службе. Рейчел закрыла ставни, чтобы не слышать надсадного колокольного звона, зажгла свечи и срезала принесенным хозяином ножом синюю восковую печать. Тонкая кожа поддалась на удивление легко, а внутри оказалась плоская шкатулка черного дерева, запертая на изящный замочек. Потрогав резной ключик, что крепился к нему на тонкой цепочке, Рейчел вздохнула. Что там?

Первая мысль была об отравленных иглах, что выскакивают из замков, но Рокэ так не поступил, если он жив, а он жив. Если же она, Рейчел, ошибается, то, наконец, получит свой яд под кожу, когда откроет шкатулку, и тогда все будет хорошо. Можно еще написать завещание, но что-то ей подсказывало: это лишнее. В Надоре со вышитыми серыми тонкими нитками гобеленами и бабочками моли как-нибудь разберутся без нее.

Рейчел снова налила себе вина, снова выпила. Для храбрости? Возможно. Хоть она и научилась жить и вести себя как мужчина, мужской глуповатой удали так у нее и не набралось. Но и трусость – плохой помощник и советчик. Если открывать, то открывать сейчас.

Колокольный звон своей тихой и мучительной назойливостью мешал девушке думать, но в то же время требовал действий и напоминал о высшем долге. Надо было сходить в монастырь, чтобы помолиться, но молиться Абвениям в эсператистком монастыре – кощунство, даже для изменницы и убийцы. А кто она еще? Даже, если Рокэ Алва жив…

Она приносит несчастье – Надору, семье, сестрам, Алве, а теперь прохлаждается в Крионе! Что делать с лошадью, золотом и свободой, если душа не чиста и сердце не на месте? Кому здесь нужна герцогиня Окделл с ее темным прошлом, предавший оруженосец и обесчещенная девица, кому она вообще нужна?! Ее выбросили, как надоевшую вещь!