Текст книги "Последний камень (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

Пожав плечами, Арно молча отошел назад и больше никаких провоцирующих вопросов никому не задавал. Это подтвердило догадку Рейчел о том, что вмешиваться слишком опасно и что если капитан захочет, то разберется во всем сам. Однако как разобраться, если скудный запас арамоновского умишка не желает понять очевидное? Должно быть, в прошлом этому человеку сильно досадили унары, поэтому и теперь он их недолюбливает.

Следующим великолепным выпадом Сузы-Музы стала настойка кошачьего корня, вылитая под окнами. Здесь раздались осторожные смешки унаров, понявших, что начальства не стоит позади с грозной миной на заплывшем жиром лице, и можно веселиться, как угодно. Главное – не привлекать внимания слуг, отца Германа и менторов. Некоторые сразу пожелали завести домашних животных.

– Давно хотел котенка, – беспечно сообщил Эстебан своим дружкам, после чего перегнулся через каким-то образом открытое окно первого этажа и задумчиво посмотрел на кошачью компанию, пришедшую на запах настойки.

Как они мяукали и катались по земле! Рейчел, никогда прежде не общавшаяся с надорскими тощими котами, из-за запрета матушки, смотрела сейчас на пушистую и хвостатую братию с немым восторгом. Вот только где Колиньяр увидел детеныша? Проследив за его взглядом, Рейчел увидела маленького рыжика, что стоял в стороне и с осторожным недоумением наблюдал за сходившей с ума, не менее рыжей, матерью.

– Надо же, как похожи на Манриков, – усмехнулся кто-то.

– Унар Валентин, – тихо рискнула девушка обернуться к единственному Человеку Чести, кто стоял рядом. – Почему котенок равнодушен к разлитой настойке?

– Я думаю, она не влияет на него так сильно, как на взрослых… – начал было Придд и тут же был немилосердно оттолкнут Эстебаном, желавшим вылезти в окно.

Валентин стоял совсем рядом и чем-то помешал Колиньяру, а может тот просто хотел сорвать на нем злость. В любом случае Эстебан вылез в окошко и попытался схватить рыжего котенка – то ли из любопытства, то ли просто, чтобы покрасоваться перед друзьями. В любом случае, осуществить свой замысел ему не удалось, потому что, отважно и грозно мяукнув, мать малыша распушила хвост и ударила наглеца по руке когтистой лапой. Тот взвыл, глядя на мгновенно появившиеся на тыльной стороне ладони алые полосы.

– Тварь Закатная!

Никто не успел ничего сделать – сильным пинком «навозник» отбросил возмущенное животное в сторону и она ударилась об каменные плиты. Развернувшись, Колиньяр пробежал мимо перепуганного котёнка, влез обратно в окно и заскулил, баюкая исцарапанную кисть руки. Северин что-то сочувственно пробормотал, предложил свой платок. А Рейчел внезапно решилась на очень отчаянный поступок.

Кое-как выбравшись из окна и едва не подвернув ногу, девушка, запыхаясь, подошла к малышу. Тот сначала поджал уши и затравленно посмотрел на незнакомца. Потом – на лежавшую на серых камнях кошку, которая еще не пришла в себя. Отступил на пару шагов.

– Мяу, – пискнул котенок.

– Иди ко мне, – тихо позвала Рейчел. – Кис-кис-кис.

Она не боялась того, что довольно быстро оправившаяся мать котенка нападет, хотя та успела заметить, что ее ребенок понадобился кому-то еще и громко зашипела. Рейчел не делала резких движений и даже решила пойти назад, когда никто из кошачьего семейства не выразил ей своей признательности. Два шага назад, к окну и холодным стенам. Но вот пушистый малыш несмело шагнул к ней, не переставая смотреть с настороженным испугом.

– Мяу, – сказал он, когда Рейчел рискнула провести ладонью по мокрой от падающего снега шерсти.

Совсем скоро он вырастет в большого рыжего кота, подкармливаемого добрыми поварами, и когда уйдут другие коты весной, продолжит ходить возле кухни в ожидании объедков, но ни Рейчел, ни другие унары пока еще не знали об этом.

========== Глава 7. Отступившая гибель ==========

После того, как кошки под окнами Лаик устроили настоящее представление, впрочем настолько ужасное своей громкостью, что это мяуканье запомнилось унарам и Арамоне надолго, Суза-Муза временно исчез. Рейчел и Арно, тихо посовещавшись между собой, пока слуг и Эстебана не было поблизости, решили, что он не покинул «загон», а всего лишь хитро затаился в каком-нибудь темном углу. Если граф Медуза соберется их оставить, то сделает это громко, чтобы узнали все.

Вряд ли капитан Арамона придерживался той же мысли, скорее всего, ему неинтересно было, кто именно этот мерзавец – он обеими руками вцепился в страшную идею выдать за Сузу-Музу унара Ричарда. Иначе с чего бы ему врываться в учебную комнату на занятии по истории Талига и приказывать Рейчел рассказать все о мятеже в Ренквахе? Это случилось неожиданно, когда у девушки было приподнятое настроение, и они с Арно обменивались записками, а мэтр Шабли старательно делал вид, что ничего не замечает. В отличие от слуг и других менторов, он любил делать унарам небольшие поблажки.

– Унар Ричард! Встать! – проорал Арамона.

Внутри у девушки все похолодело – так было всегда, едва краснолицый злобный толстяк заговаривал с ней, но она скрепя сердце поднялась со стула и храбро посмотрела на Свина. Тот злобно глядел на нее маленькими, блестящими от ярости глазками, словно желая заглянуть в душу. Нет, никогда этого не случится. Интересно, а что бы сделал капитан, узнай, что в его «загоне» находится девушка, причем под личиной ненавидимого им сына мятежника? Сразу бы побежал докладывать начальству или не захотел бы позориться? Но проверять Рейчел совсем не хотелось, а потому она сдавленным голосом выдавила то, что знала о походе отца в Ренкваху. О том, как Придды отказались поддержать Окделла, а так же про то, что Эгмонт оказался марионеткой кого-то из столицы. Вот только кого именно, Рейчел пока не знала точно.

– Вы говорите не о том, унар Ричард, – отмахнулся Свин, все еще продолжая разглядывать ее со злым нетерпением. – Я спрашиваю: сколько людей по милости Эгмонта Окделла погибло в болотах Ренквахи, а еще…

– Спешу вам напомнить, – в прохладном и равнодушном голосе Шабли появились нотки раздражения, – что я объясняю унарам другую тему.

– Ничего. Не вчера родились. Унар Валентин, вы знаете о мятеже в Ренквахе? – взгляд жадных глазок устремился на бледного и спокойного юношу с идеально ровной стрижкой.

– В общих чертах, господин капитан, – ответил тот кратко.

– Вы согласны с унаром Ричардом насчет Приддов?

– Не имею чести знать, господин капитан.

Рейчел готова была поклясться, что, опускаясь на стул, Валентин смерил ее взглядом свысока, полным ледяного презрения. Но в чем она виновата перед ним? Придды всегда отсиживались в тени, когда другие выступали в смертельный бой. Недавно мэтр Шабли рассказывал им Талигойскую балладу, сложенную стихами, и там говорилось что-то «о всаднике в лиловом колете, не проявившем ни героизма, ни мужества». Жаль, что в этот момент она не догадалась посмотреть на лицо унара Валентина! Впрочем, надо умерить свой пыл и простить семейству Приддов это своеобразное предательство, а то чем она будет лучше Арамоны?

– Стыдно, унары, – попытался капитан воззвать своих подопечных к совести. – Уже двое не знают про столь недавние события, наверное, господин мэтр недостаточно строг. Унар Альберто, а что вы знаете?

И, довольно быстро встав, марикьяре торопливо рассказал о мятеже, захлебнувшемся в болотах Ренквахи, при этом поглядывая на Рейчел с сожалением и совестливо. Ему было неприятно из-за того, что приходится делать, иначе Арамона не уйдет. Рейчел понимала, что южанин хотел, как лучше, однако в следующий момент ей стало ясно, что оказана медвежья услуга. Свин не ушел. Встав в позу базарной женщины, руки в боки и довольное выражение на раскрасневшейся от счастья морде, капитан вновь повернулся к ней. Да сколько уже можно?! Стиснув зубы, девушка слушала собственное сердцебиение и ждала чего-то неизбежно-страшного.

– Унар Ричард, повторите то, что сказал унар Альберто.

– Я…

Она рвано выдохнула, чувствуя, как медленно, но верно приближается приступ надорского недуга, знакомый с детства, удушливый и обещающий быть смертельным. Когда-нибудь он ее убьет, может быть, даже сейчас. До боли в покрасневших от холода пальцах вцепившись в гладко выструганный край стола, Рейчел пыталась сделать вдох. Хотя бы один, спасительный вдох, пожалуйста, Создатель… Мирабелла говорила, что на все его воля, так где же он с его помощью? Смешно и горько будет вот так умереть…

Что до Арамоны, то тот сделал вид, что ничего не замечает, лишь скрестил руки на груди и требовательно уставился на нее. И они все смотрели на Рейчел – все двадцать человек, присутствовавших в этой комнате. У них ступор или просто ждут, пока она умрет? Судя по ухмылке Эстебана, последнее, и даже близнецы Катершванц не сказали ничего. Девушка не осуждала их за это, понимая, что они просто запуганы Арамоной, как все в надорском замке запуганы герцогиней Мирабеллой. А воздух между тем, доселе проходивший в горло, как в игольное ушко, теперь перестал попадать в легкие совсем. Значит, так и закончится ее жизнь?

– Унар Ричард, отвечайте! – грохнул Арамона с таким торжеством, словно находился не в учебной комнате Лаик, а во дворце.

Вместо ответа она прохрипела что-то невнятное и мысленно приготовилась к встрече с Создателем, а потом и с отцом. Где-то рядом осторожно зашебутились унары, шепча и делая выводы. А про мерзкие ставки Эстебана на то, через сколько она умрет, Рейчел внимания не обращала.

– Пять таллов!

– Десять!

– Да не пихайся ты, Констанс!

Эстебан, Северин и Константин уже перестали даже шептать и разве что не гоготали хором, но у капитана имелась великолепная способность не замечать того, что ему не нужно. Бросился вперед Шабли, чуть задев локтем Арамону, и тот с гневом на него вытаращился. Рейчел же ничего не оставалось, кроме как с задушенным свистом, вырывающимся из горла, упасть на стул и продолжать надеяться на чудо. Впрочем, бесполезно – мир то ли темнел, то ли тускнул у нее на глазах, а голоса становились все тише.

– Он умирает! – от спокойствия Шабли не осталось и следа. – Унар Арно, помогите мне. Унар Йоганн, откройте окно! Обопритесь на мое плечо, Ричард.

Исполнить последнюю просьбу оказалось трудным делом, поскольку сознание начало заволакивать серым густым туманом, но внезапно пелена рассеялась. Причиной тому послужил страшный грохот – упал бюст Иссэрциала, поставленный в углу комнаты, возле окна. Суза-Муза? Неважно, главное вдохнуть! Прижимая одну руку к горлу, Рейчел вцепилась второй рукой в плечо мэтра Шабли, и тот помог ей покинуть учебную комнату. Сам закашлялся тоже, видимо, страдая похожим недугом. Почему-то женщины переносили его тяжелее, чем мужчины, так однажды заметил Эйвон.

Но вот они вышли на морозный колючий воздух, а следом бодро семенил взволнованный Арно. И у Рейчел получилось сделать долгожданный вдох – как славно! А потом она подняла голову к ясно-голубому небу, взглянула на небольшие белые облака, из-за которых застенчиво выглядывало солнце, и жизнь показалась прекрасной. Что до Шабли, то он еще некоторое время надрывно кашлял, но потом приступ прошел и у него.

– Дурная болезнь, – произнес он сипло.

– Соглашусь с вами…

– Странно, что мужчины от нее могут умереть, – задумчиво проговорил мэтр, – я о таком не слышал. Хотя я ничего и не понимаю в лекарском деле. Берегите себя, унар Ричард.

– Да, Ричард, – пропыхтел сзади Арно, явно от беспокойства забыв про запрет, – берегите себя. Вы еще пригодитесь Талигу.

– Талигойе, – поправила Рейчел невзначай. Уж очень сильно хотелось перевести тему с надорской болезни у женщин на более отвлеченную, еще не хватало, чтобы Арно заподозрил что-нибудь.

– Талигойи нет уже четыреста лет, унар Ричард, – покачал головой Шабли. – Эта слабая страна развалилась, воины не выдержали осаду, и мудрый сильный человек взял правление в свои руки.

«А еще велел казнить Алана и выдал за навозника его жену», – с тоской и ненавистью подумала Рейчел, направляясь обратно в помещение. День выдался морозным и у нее быстро замерзли руки, однако при упоминании Франциска Оллара щеки загорелись гневным румянцем. Ничтожный узурпатор превратил жизнь Женевьев Окделл, в девичестве Эпинэ, в личный Закат, и за это она его презирала. С другой стороны, если бы он не принял это решение тогда – сейчас не было бы Лараков. А ведь за свою жизнь Рейчел успела привязаться к этим богобоязненным и добродушным людям. Особенно, к кузену Реджинальду.

Следующие несколько дней прошли незаметно. Капитан Арамона больше не мешал ей жить, не вмешивался в обучение, однако на тренировках по фехтованию все так же старательно придирался к неверным движениям унара Ричарда. Однако все это было скорее похоже на затишье перед сильной разрушительной бурей и, как Рейчел не гадала, что ее ждет, она даже не догадывалась о масштабах грядущего бедствия.

========== Глава 8. Ложное обвинение ==========

В этот раз Суза-Муза постарался на славу, и снова в трапезной. Войдя вместе с товарищами туда, несмело и робко, она сначала удивилась, почему все разом остановились и устремили взгляды наверх. Пришлось невольно последовать их примеру, в результате чего Рейчел увидела нечто необычное. Безымянный умелец подвесил к потолочному крюку панталоны Арамоны с рингравами. Но он не пожелал, чтобы просто они болтались развевающейся от сквозняка тряпкой – панталоны были чем-то набиты, а к заду приделан поросячий хвост с пышным алым бантом. Прекрасно! Рейчел смотрела так долго, что у нее затекла шея, впрочем и остальные не отвлекались от столь роскошного зрелища.

– Разрубленный Змей, – выдохнул Валентин, – кто бы это мог быть?

– Большой здорово! – крикнул неразумный и веселый Йоганн. – Я бы пожал руку того, кто столь большой молодец.

– Тихо! – шикнул на него близнец, потянув за рукав. – Лучше нам не есть знать…

– Действительно, – протянул Северин, сунув руки в карманы и оглядывая панталоны, – кто бы это мог быть…

Не он один задавался этим вопросом – унары переговаривались, шептались, толкались и строили догадки. Может быть, кто-нибудь из самих «навозников»? Но им это невыгодно. Люди Чести? Рейчел не очень хорошо понимала, в чем отличие типичного Человека Чести от «навозника», если Придды отвернулись от Эгмонта, а Штанцлер ни разу не поддержал ее семью материально. Хоть он старый и больной, но вряд ли это сказывается на его состоянии. Впрочем, что-то она отвлеклась. Кто Суза-Муза-то? А ведь это его рук дело? Но строить догадки бесполезно.

– Это не я! – пискнул Эдвард, вжав голову в плечи.

– И не я, – вторил ему Анатоль. – И не они! – махнул рукой на зубоскаливших Эстебана и Северина.

– И не я, – решил высказаться в свою защиту Карл, хотя, с его тучным весом и отсутствием таланта гимнаста, забраться на такую высоту было невозможно.

– Интересно, – глаза у Эдварда загорелись мстительным огнем, – а есть ли у господина капитана другие панталоны?

Вчера юного Феншо незаслуженно обидел капитан, за маленький промах на фехтовании велев неподвижно стоять, держа шпагу в поднятой руке, и сейчас унар был бы очень рад возможности насолить Свину еще сильнее, чем это сделал Суза-Муза. Вот только телосложением он совсем не подходил на эту роль – слабый и худой, с тонкими запястьями и звонким голосом. А ростом он был почти с Луитджи, так что не смог бы дотянуться до потолочного крюка, даже забравшись на два стула.

– Думаю, есть, – огорошил его Паоло. – И не одни.

И он оказался прав – когда с топотом ворвавшийся в трапезную краснолицый Свин оказался вполне одетым, Эдвард даже немного расстроился. Впрочем, судя по перекошенному лицу пострадавшего от рук неизвестного безобразника капитана, ему довелось пережить более тяжелое разочарование, нежели Эдварду. И первым делом он завопил дурным голосом о том, что его обокрали и что он собственноручно поймает преступника, изменника, еще кого-то, всех нареканий Рейчел не запомнила. Вдобавок он пообещал лично обыскать каждую комнату. Сопровождая все гневные выкрики и угрозы топотом, он был одновременно и страшен и смешон, впрочем, очень скоро девушка поняла, что боится его лишь по привычке. Свин – он Свин и есть, и не будь у него власти над унарами, девушка бы и значения этому ору не придала.

– Хоть бы у него удар случился, – шепнул Эдвард.

Счастье, что Свин не услышал унарского злословия! Его вопли заглушили тихий испуганный голос юноши, поэтому тому удалось остаться незамеченным. Интересно, когда он перестанет бесноваться? Вздохнув, Рейчел украдкой посмотрела на преспокойные лица тех, кто ее окружал, и поняла, что нервничает на самом деле каждый. Ну, разумеется, кроме Валентина. Эстебан ухмылялся, Северин напустил на себя скучающий вид, Арно, подобно молодому оленю, переминался с ноги на ногу, а Луитджи не переставал кусать губы. А она не знала, как себя вести – сложно совладать со сковавшим душу, словно лед, страхом.

– Что вам известно о краже?! – рявкнул толстяк на Луитджи.

– Т-там… – тот неопределенно махнул рукой в сторону потолка.

– Прекратить! Что там?! Не умеете, как следует, отвечать начальству – тогда не несите ересь, унар! А вам, унар Арно, что известно?

– Ничего, – спокойно, но побелев как полотно, ответил светловолосый юноша, – но пропавшие вещи действительно находятся наверху. На крюке от лампы…

Только раз глянув наверх, Свин разразился грозным и страшным воем, а затем принялся искусно подпрыгивать, что удавалось ему довольно-таки неплохо. Другое дело, что это было смешно настолько, что даже апатичный ко всему, кроме еды, унар Карл расхохотался, глядя на выделываемые начальством пируэты. А следом за ним – и остальные. Рейчел не привыкла к столь громким звукам, ее напугал этот дикий взрыв дружного хохота и задорных выкриков, поэтому она предпочла съежиться, чтобы занимать как можно меньше места. Так же вела себя крошка Эдит, когда младших сурово отчитывала матушка.

Между тем Арамона замахал шпагой, но, едва он только начал, стало ясно: фехтовальщик из него отвратительный. А ведь раньше он обучал унаров фехтовать… С трудом удержавшись от того, чтобы зажать ладонями уши, Рейчел стояла, расправив плечи, и ничего не делала. Так же поступил и Валентин. Они были единственными унарами, не поддавшимися общему безумию.

Но вот, юноши постепенно затихли, успокоился капитан, а в трапезную тихо вошли слуги, неся с собой лестницу. Вернув шпагу на место, в ножны, Арамона упал в кресло и с ненавистью посмотрел на выстроившихся перед ним в ровный строй унаров. Между тем служителям пришлось изрядно постараться, чтобы поставить сооружение из двух столов, огромного сундука и лестницы, а потом снять панталоны. Рисковавший упасть с такой высоты на серые каменные плиты и сломать шею слуга наконец слез и вручил капитану его имущество.

С яростным и негодующим возгласом Арамона отшвырнул от себя панталоны, к камину. Рейчел не стала больше на них смотреть, слишком перенервничала. И все из-за дурацкого, набитого соломой, куска ткани?! В этот раз Суза-Муза перешел черту. Мелко дрожа, девушка наблюдала, как слуги возвращают на место столы и уносят лестницу, а потом стало еще страшнее. Впору бы потереть замерзшие ладони, но ей отчего-то не хотелось делать лишних движений. Тихо и жутко стучал маятник, звенящая тишина затянулась. Что же теперь будет? Если Арамона ничего не говорит и не орет, это значит, либо он боится вот-вот сорвать голос, либо дело плохо.

Один из слуг вернулся и что-то тихо сказал ему на ухо. Арамона кивнул и довольно оскалился. Разрубленный Змей, да что это с ним?! Неужели все даже хуже, чем предполагала Рейчел? А вдруг слуги осмотрели комнаты и нашли улики того, что унар Ричард – девица? Но тогда бы на арамоновой морде появилось озадаченное выражение, хотя бы на миг.

Тем временем Арамона встал, принял позу базарной женщины, уперев руки в бока, и медленно пошел вдоль строя. Остановился рядом с Рейчел и Паоло. Точно… теперь что-то будет! Сохранять спокойствие стало почти невозможно, но девушка понимала, что пока не предъявили эти улики, она невиновна. Точнее, унар Ричард невиновен.

– У меня есть основания полагать, что все преступления так называемого графа Медузы – дело рук унара Ричарда. Он ответит за свои дерзость и ложь, – уже без всякой злости сказал капитан Арамона.

Почему-то она даже не испугалась услышанного. Не одна неприятность, так другая, хоть и не менее страшная. Но если слуга осмотрит комнату…

– Унар Ричард, выйдите вперед и взгляните в лицо своим товарищам, которые из-за вас подвергались наказанию.

Понимая, что могло быть гораздо хуже, Окделл шагнула вперед, затем еще раз, и развернулась лицом к остальным унарам. Ничего дурного не случится, если ее выставят из Олларии и вернут в Надор, ведь тогда и опасность стать разоблаченной исчезнет. Герцог Окделл будет герцогом северной провинции, а потом ее поженят с молодым человеком, готовым выдавать себя за девицу, и их старший сын получит титул графа Горика, а потом…

– Унар Ричард, признаете ли вы себя виновным? – спросил Арамона, отрывая девушку от планов на будущее.

– Нет, – быстро ответила она.

– В вашей комнате найдены печать графа Медузы, уголь для рисования, рыбий клей и прочие доказательства?

Толстяк лгал. Если бы слуги действительно осмотрели комнату, то нашли бы тряпицы для женских нужд. Хотя, возможно и нашли, но Свин решил не позориться перед Дораком и двадцатью унарами, в любом случае, надежда на то, что с герцогом Ричардом не покончено, еще жива.

– Все свободны и могут идти. Унар Ричард остается.

Пусть уходят. Она справится с гневным натиском мерзавца, а потом уедет в Надор, это куда лучше, чем подвергать себя дальнейшему риску разоблачения. Страха за себя девушка не испытывала, лишь за Надор, который предприимчивый Леопольд Манрик обязательно постарается прибрать к рукам, если правда всплывет наружу. Совсем скоро вступит в действие запасной план Мирабеллы Окделльской, точнее, один из них, а сейчас нужно подождать и вытерпеть новые унижения. Вот только все унары уйдут…

– Это не есть правильно! – возмутился Иоганн. – Это я вешаль!

– Мы, братец, – прогрохотал Норберт, мигом воодушевившись, – это есть наш глюпый шутка в традиция дикая Торка.

– Но в Торке так не шутят, – перебил близнецов Альберто. – Это моих рук дело.

– Вы были в Торке?

– Нет, не был, но мне рассказывали!

– Кто?

– Уж не вы… Господин Арамона!

– Это сделал я! – отпихнул марикъяре Паоло. – А потом спрятал все в комнате Дика. Испугался.

Стало одновременно смешно и беспокойно. То, что четверо пытались спасти ее ложью, это, конечно, приятно удивило, но эти юноши не знали, кого спасают. Может и правда сделать признание, чтобы положить конец всему этому? Рейчел набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

– Господин капитан совершенно прав, это сделал я!

– Ой ли, – задорно хихикнул Паоло, – ты же…

– Это сделал я!

– Мы! – разом грохнули близнецы, а потом посмотрели друг на друга и улыбнулись.

– Прошу простить, – Арно выглядел, как воплощение застенчивости, разве что ножкой не шаркал, но это сделал я.

– Хватит! – к Арамоне вернулся грозный голос. – Вы, шестеро – в Старую галерею до утра! Остальные – отправляйтесь спать и живо!

========== Глава 9. Пир с призраками ==========

Старая галерея встретила шестерых узников таким сырым и пронизывающим до костей холодом, что у Рейчел сразу застучали зубы. Даже в Надоре зимой не было такой стужи. Сама галерея представляла собой длинный коридор со сводчатым потолком и давно погасшим камином посередине. В нишах, пустующих здесь, раньше стояли статуи эсператистких святых, но от них избавились еще при Франциске. А маленьких окон в густом мраке было почти не видно. И все шестеро стояли, обреченно стуча зубами и потирая ладони, пока Паоло не сообразил, что надо делать. Он, как и подобает любому уважающему себя кэналлийцу, пустился в бешеный пляс.

– Быстро вставайте в круг! – со звонким задором крикнул он. – А то замерзнете.

За неимением лучшего пришлось последовать этому совету, но Рейчел почти не умела танцевать и все время беспокоилась, что у нее развяжутся бинты на груди. Однако, быстрый танец действительно помог согреться. После того, как по лбу и вискам поползли капельки пота, девушка поняла, что холод отступил, и остановилась. Надо будет дать этот же совет сестрам, а может и матушка заинтересуется этим способом согреваться. Представив мрачную вдову, отплясывающую в гостиной танец, Рейчел усмехнулась. Забавное, наверное, получилось бы зрелище, вот только Мирабелла Окделльская наотрез откажется как-то облегчать свою тяжелую жизнь.

– Теперь мы сесть вместе спина до спины, так мы долго храним наше тепло, – сказал, тяжело дыша, кто-то из близнецов.

– И обсудим наше небольшое дело. Мы доверяем друг другу. Я считаю, Рихард здесь не виноват, – прогудел другой. – Рихард, как ты сам думаешь?

– Думаю, что среди нас Сузы-Музы нет, – поразмыслив, отозвалась девушка.

– Он должен быть умный, ловкий и подлый, – заговорил, как оказалось, Иоганн. – Норберт мог сочинить, мы могли делать вдвоем, но мы не делали.

– Я ставлю на Эстебана или Валентина, – высказался Альберто.

– Валентин не мог, – Рейчел качнула головой. – Он же…

– Человек Чести и наследник Приддов? – фыркнул южанин. – Тогда почему его здесь нет?

– Придды всегда остаются в стороне и не лезут на рожон… – и она осеклась, вспомнив, про оставленные в ее комнате улики.

– Ты про Ренкваху? Хм, да, тут есть, над чем подумать. Эх, грустно будет, если выяснится, что большинство Людей Чести такие… Хотя, их гербовый девиз сам за себя говорит – «Из глубин». Скользкие морские змеи, а не спруты. Неудивительно, что Людей Чести четвертый век колотят. Брр… как темно…

– Свечей и ужин нам не пришлют, не беспокойся, – передернулся Паоло.

Рейчел захотелось вернуться к разговору о Людях Чести и объяснить Альберто, что не стоит их судить по одним Приддам, но сейчас не самое лучшее время для ссоры. Им лучше держаться вместе. Тяжело вздохнув, она шагнула чуть в сторону и подумала о том, что засыпать в этой сырости тоже нельзя. Легко проснуться коченеющей от холода. И мысли о том, как трудно пройдет грядущая ночь, не давали девушке покоя. Обняв себя руками, она села, прислонившись спиной к спине Паоло – кто-то из близнецов снова напомнил, что надо так сесть. Странно, но тепло кожи южанина чувствовалось даже сквозь одежду и у Рейчел немедленно заалели щеки. Никогда прежде ей не доводилось так плотно прижиматься к мужчине, не считая, конечно, отцовских объятий. С Реджинальдом же обняться не удавалось: каким бы распрекрасным не была она герцогом, а все же кузен помнил, что перед ним девушка. Поэтому сейчас это прикосновение показалось ей неприличным и неподобающим. Но какое может быть смущение, если она – юноша?

– Рииииичччччааааард! – зашелестел сверху и сбоку неожиданный голос. – Рииииичччаааард Ооокделллл… Ты, чтооо, уууумерррр чччччто линии…

– Нет, он не умер, – бодро откликнулся Паоло, – а ты где?

– В каааамиииине. Тоооо есссссть не сссссовсем, а наааавер-хууууу… Какккк выыыы тамммм? Я, кстати, Сузззззза-Муууузззза. Холодно там у вас?

– Спускайся, узнаешь, – буркнул Арно. – Кстати, кто ты? Интересно же…

– Узнаете в Фабианов день. А пока… Я вам собрал ужин с Арамонова стола, выпейте за упокой душ: моей и капитанской!

– Он умрет? И убьет Арамону? – вздрогнула Рейчел. – Или уже…

Но никто не внял ее вопросам – разве кому-нибудь интересна грядущая участь Свина? Навострив уши, пятеро унаров повернулись к камину, жадно ловя каждое слово, сказанное невидимым собеседником. Интересно, как у него хватило смелости вот так запросто признаться в том, что он Суза-Муза? Ведь по ночам слуги делают обход по «загону».

– Я Дику ничего не подбрасывал. Эй, Дикон! Лови ужин, спускаю. Бутылку дели, как хочешь.

Рейчел молча встала, чувствуя, как гулко бьется сердце в груди. Вряд ли Суза-Муза позвал ее с дурными намерениями, но после того, как недавно ее имя прогремело из уст Арамоны, лучшего ожидать она не могла. Но что-то подсказало девушке, что бояться больше нечего и она храбро шагнула в пустой холодный камин. Как давно здесь горел в последний раз огонь? Даже сложно сказать, когда выгребали остатки золы, потому что здесь чисто. Глубоко вздохнув, Рейчел посмотрела наверх, в зиявшую над ней черную дыру, в которой что-то зашуршало, а потом подняла руки и поймала тяжелый мешок, спущенный из трубы.

– Осторожно, не урони, там бутылка, – напомнил голос.

– Ничего… я держу, спасибо… – пропыхтела Рейчел Окделл, прижимая к груди тяжелую ношу.

– Прощайте, безвинные узники. У меня еще полно дел, нужно успеть до рассвета, а уже полночь. Счастливо оставаться…

Поблагодарив и попрощавшись еще раз, Рейчел не услышала ответа и поняла, что добродетель ушел. С радостной улыбкой она вылезла из камина и осторожно опустила мешок на каменные плиты.

– Как нам повезло! – восхитился Арно. – Остальные-то легли спать натощак. Значит, будем радоваться…

Первым обрадовался Иоганн, сообщив, что сильно голоден, а Паоло злорадствовал над Арамоной. Рейчел же отчего-то испытывала упадок духовных сил, и радость куда-то улетучилась. Кто же Суза-Муза на самом деле и почему он сначала намекнул, что сгинет этой ночью, а потом – что даст о себе знать на Фабианов день. Как-то все несостыкуется… Последним предположением было то, что виновник всех Арамоновых бедствий – Эдвард или Юлиус. А потом они сели пировать. Ветчина, сыр, хлеб и пироги были, вне всякого сомнения, роскошны, но какой же ужин без вина? Даже Рейчел, выросшая в суровых надорских условиях, это понимала, а у Паоло и вовсе глаза загорелись, когда девушка извлекла огромную запечатанную бутыль. А еще – огниво и свечи. Очень быстро заплясали озорные рыжие огонь, разгоняя дурную темную муть вокруг.

– Как же есть хорошо, что нас сюда заперли! – обрадовался даже Норберт.

– Та-та! – кивнул Иоганн. – Представляю себе капитана завтра… Рихард, ты имеешь открывать это вино, а мы имеем нарезать хлеб, окорок и сыр.

Кухонный нож тоже прилагался. Суза-Муза позаботился и об этой мелочи. Посмотрев на вино с восторгом, Паоло начал было рассказывать о том, как надо пить красное вино хорошей выдержки. Рейчел хотела бы поинтересоваться, откуда он знает, что здесь красное, а не белое, но подумала, что совсем не разбирается в винах и поэтому станет объектом сочувствия кэналлийца. Улыбнувшись, чтобы успокоить саму себя, Рейчел потянулась к бутылке, но раздался странный колокольный звон. Так звонят только в древние, треснувшие колокола. Это же, судя по реакции, услышали и остальные пятеро. Иоганн сложил указательные и безымянные пальцы, чтобы отвратить зло, но свеча погасла. Без дуновения ветра! Рейчел поежилась, вслушиваясь в ровное гудение.