Текст книги "Последний камень (СИ)"

Автор книги: Дана Канра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

– Она поняла, – очень тихо и спокойно произнесла Нэн, и тоже встала. – Уходи. Пусть Четыре Волны будут уносить злые проклятия ото всех нас, сколько б их ни наделали.

– Пусть Четыре Ветра разгонят тучи, сколько б их не было! – звонко произнесла, опомнившись, Айрис.

– Пусть Четыре…

– Глупо, – прервала капитан Гастаки, – вас всего трое и вы не можете… впрочем, неважно, ваш дом уже заплатил свою цену. Пусть горячее останется горячим. Мы возьмем свое позже и только то, что по праву наше. Мы не мародеры, а Она не может войти. Но я ухожу.

И мужеподобная женщина удалилась, не причинив никому вреда, а Нэн, уже гордо расправившая плечи, снова ссутулилась и тяжело вздохнула. Рейчел повернулась к ней, они встретились взглядами, и Айрис почему-то стало страшно.

– Уходите спать, герцогиня, – промолвила Нэн, – а вы, танита Рейчел, будете спать позже. Сначала я расскажу вам про посмертие тех, кто исповедует абвенианство…

***

Следующее утро прошло в ожидании дурного, а днем, во время обеда, в Надорский замок пришло известие о том, что овраге под ближайшим утесом нашли Реджинальда; несчастный кузен то ли спрыгнул, то ли упал с большой высоты и сломал себе шею.

– Он отдал плату за ложь, – произнесла печально и звонко Рейчел, – как Эдвард Окделл.

========== Глава 98. Слабость упрямства ==========

Из Надора Рейчел уехала с тяжелым сердцем, но оставить родные владения казалось необходимым, особенно сейчас, когда Робер встречался с Лионелем, а Айрис с десятком южан и женщинами Арамонами уехала в замок Эр-При. Тяжелее всего будет смотреть в глаза старшего из близнецов Савиньяк, девушка это понимала, поэтому оставила Роберу возможность поговорить с ним без свидетелей. Айрис стала связующим звеном между севером и югом, поэтому Надор не тронут…

После похорон Реджинальда прошла неделя, еще неделю Рейчел поддерживала поникшую сестру, как могла, и была благодарна помогавшему ей в этом Роберу. Он и сестренка нашли общий язык, в их семейной жизни все будет хорошо, а для нее лучше всего сейчас вернуться к ноймарским волкам и Катарине, сопернице и в то же время подруге. Айрис тихо плакала, прощаясь с ней, а потом отбыла чуть раньше Рейчел. Оставалось держать в строгости свою душу и надеяться на лучшее, того же мнения придерживался и задумчивый Робер.

– Я выеду через день после тебя, – пообещал он Рейчел, – и прибуду в Олларию примерно так же.

Оллария… Когда проклятая столица стала так называться снова? Девушка не помнила, но сейчас, разобравшись с делами Надора, бумагами и слугами лучше, поняла, что в вопросы политики нужно вникать сильнее, чем раньше, по крайней мере до того, как место Ричарда не займет Рейчел.

В подавленном настроении девушка подъехала к особняку на улице Мимоз, слезла с Соны и задумчиво посмотрела на черные пустые ворота. Скоро здесь снова прикрепят воронов, а пока нужно готовить особняк к возвращению хозяина, Робер говорил верно. Только прежде ее ждет беседа с королевой о Слове Четверых…

– Здравствуйте, Нокс, – поприветствовала девушка камердинера. – Что нового?

– Все хорошо, монсеньор. Граф Штанцлер уехал. Ему назначена аудиенция у Ее Величества.

– Понятно… – удивленно протянула Рейчел. Эр Август знал, что находится под домашним арестом, так зачем он это сделал? Но старик – не маленький ребенок и вполне может отвечать за свои поступки, если его заметит Карваль, а Катарина, выходит, может принимать посетителей. Они поговорят, причем сегодня… – Он просил что-нибудь передать?

– Граф Штанцлер оставил письмо, – чинно ответил Нокс.

– Принесите.

В кабинет проходить не хотелось, дабы избежать промедления, и Рейчел развернула желтоватую шершавую бумагу прямо на пороге.

«Моя девочка, я вынужден нарушить данное тебе слово и поспешить на зов моей королевы. Я никогда не усомнюсь в ее сердце и буду счастлив отдать ей те силы, что у меня еще остались, но я слишком много знаю о некоей графине и слишком не доверяю некоему генералу, чтобы уехать, не простившись с тобой, как если б я покидал твой кров навсегда.

Я не сомневаюсь, что письмо Ее Величества подлинное, я, слава Создателю, еще не разучился распознавать подделки, иначе ни меня, ни Катарины Ариго давно не было бы на свете. В том, что мы поймем и простим друг друга, я тоже не сомневаюсь, но обратно я могу не вернуться. Не думаю, что упомянутые мной генерал или графиня, которая прибывает уже завтра, пойдут на убийство, но они достаточно влиятельны, чтобы вернуть меня в Багерлее или же вывезти из города, заручившись приказом кого-либо из будущих регентов. Я опасаюсь, что аудиенция связана с подобным требованием. Однажды Ее Величество уже спасла мне жизнь, было бы слишком самонадеянно рассчитывать на это вновь, тем более что тайного выхода из апартаментов королевы нет.

Если я внезапно скончаюсь или же бесследно исчезну, знай: все, чем я еще владею, переходит к тебе. Это немного. Единственная из принадлежащих мне вещей, что завещана не тебе, это шкатулка с монограммой «А», которую тебе передаст один из моих друзей, ныне находящийся в отъезде. Это память о великой женщине, и она должна перейти к ее соотечественникам. Мне следовало передать ее раньше, но к старости мы не только начинаем бояться смерти, но и становимся сентиментальными. Перечитываю свое письмо и убеждаюсь в этом еще раз. Надеюсь, девочка моя, что я вернусь и сожгу его, если же нет, прими мое благословение. Будь счастлива и не оставляй Ее Величество одну, ей больше некому довериться.

Твой эр Август…»

Рейчел пожала плечами и вздохнула, побрякушки ее интересовали меньше всего, если не держат в себе древнюю силу, но к Катарине отправиться просто обязательно. Забравшись в седло, она торопливо погнала уставшую Сону галопом, в сторону дворца, время от времени подбадривая добрым словом.

В Парадной приемной находились две придворные дамы, охранники и Карваль. Что ему тут нужно? Почему не исполняет те обязанности, что передал Робер? Неужели Штанцлер не ошибается и коротышка действительно соглядатай Дорака? Все указывало на то, что так и есть, потому что в отсутствие Первого маршала он вместо своих дел отирался в приемной. Рейчел досадливо поморщилась – с ним было омерзительно даже стоять, после того, как он увидел ее слабой и униженной, а не то, что разговаривать.

Взяв у девицы Дрюс-Карлион «Книгу аудиенций», Рейчел вписала туда свое имя, а потом решила немного подождать, но позже прислушалась к негромкому разговору девицы Дрюс-Карлион и Карваля.

– Ее величество сегодня дурно себя чувствует. Я не уверена, что она примет кого-нибудь, кроме графа Штанцлера. Ему было назначено заранее, но ее величество едва не отменила аудиенцию.

– Прошу прощения, – Рейчел решила вмешаться, ведь она не будет долго разговаривать, лишь спросит о Слове и уйдет, – вы не могли бы спросить, когда герцог Окделл может поговорить с Ее Величеством о некоем важном деле?

– Конечно, сударь, – незнакомая дама пришла на выручку. – Вы будете у виконта Мевена?

– Благодарю вас, сударыня, – уклончиво ответила Рейчел.

Свернув к лестнице, она торопливо направилась к Весеннему садику, стараясь не обращать внимания на снующих изредка туда-сюда слуг, но стоило девушке спуститься вниз, как дворцовая стража преградила дорогу.

– Дайте пройти.

– Только с разрешения виконта Мевена или в сопровождении кого-либо из свитских ее величества.

А может быть, сейчас действительно не самое подходящее время, если Катарина неважно себя чувствует? Но нет, они должны поговорить до приезда Робера, который теперь старательно отрицает «абвениатские глупости», значит нужно спешить, лгать и изворачиваться. Рейчел попросила вызвать графиню Рокслей – кажется, женщина благосклонна к ней, и неважно, что на самом деле к Ричарду.

– Мы не ждали вас так рано, Ричард, – произнесла Дженнифер, едва увидев гостя.

– Эрэа, я приехала совсем недавно, – объяснила девушка. – Как Ее Величество?

– Не слишком хорошо, – графиня подтвердила слова Розалины Дрюс-Карлион. – Отеки, дурное пищеварение… Четвертый ребенок и к тому же мальчик, а мальчики отбирают у матерей красоту. Но мы удивились, когда она согласилась принять графа Штанцлера после трех отказов. Наверное, дело в суевериях…

Тем временем они прошли в Малую гостиную и, в окружении камеристок и незнакомых дам Рейчел почувствовала себя неловко. Неужели однажды ей предстоит стать такой же: спокойной, смеющейся, беззаботной, одетой в платье? Думать об этом не хотелось, Рейчел прерывисто вздохнула, и, заметив смятение герцога Окделла, Дженнифер велела принести фруктов и вина.

– Не стоит, – смутилась девушка. – Совсем не стоит.

– Бросьте, – весело проговорила вдова Генри, – не стоит стесняться. – Смотрите, кто к нам вернулся! Сейчас герцог Окделл расскажет о своих приключениях.

– Благодарю, но нет, – решительно отказалась Рейчел. Еще не хватала, чтобы с ней заигрывали разрумянившиеся от радостного волнения девицы! – Скалы доложат о себе сами.

– Но Ее Величество запретили… – растерялась какая-то полная родственница Лаптона. – У Ее Величества очень важный разговор…

– У меня к Ее Величеству не менее важный разговор, – коротко сказала Рейчел. – Я знаю дорогу, не волнуйтесь.

Чуть улыбнувшись, Дженнифер дала ей пройти и девушка без колебания открыла дверь, за которой были прихожая и приемная. Сюда она вошла год назад – и потерпела жесточайшее разочарование, но сейчас же этого не будет, просто не должно быть! У хозяина Круга перед Изломом все наладится, и никак иначе, ведь недаром Шарль Эпинэ выжил в прошлом Круге.

Девушку встретили пустота, плотно прикрытые двери, чересчур яркие цвета портьер и лент, на цветы в вазах она не обратила внимания. Нужно подождать, пока Штанцлер уйдет и пройти к Ее Величеству, нужно ждать, пока завершится разговор. В кабинет не пройти, потому что заперта дверь, но Рейчел быстро сообразила, что пройти можно через будуар, и решительно вошла в него. Застыв на месте, она глубоко вдохнула, рассматривая инкрустированный перламутром столик, на котором лежали две книги, на алевшие в вазе маки, на черную с длинными кистями шаль. Вот, какие безделицы ждали бы ее, стань она королевой Талигойи, вместо шпаги и родового перстня, но пока еще ничего не решено окончательно, ведь Рокэ – настоящий король, какой бы титул он не носил. По праву крови и завещанию…

Поправив воротник, девушка направилась вперед по пушистому ковру и вскоре смогла нажать на хрустальный шар в золоченой лапе. Сверкнула, больно ударяя по глазам, фальшивая позолота, растрепал волосы игривый сквозняк, ворвавшийся в узкую щелку, но Рейчел не могла идти вперед, пока не закончится разговор, оставалось невольно стоять и слушать.

========== Глава 99. Убийство королевы ==========

– Графиня Савиньяк прибудет завтра в столице, вам следует поторопиться, – произнесла Катарина. – Передайте имеющиеся у вас документы мэтру Инголсу. Он их оценит с точки зрения законника и подготовит к оглашению.

Рейчел не считала подслушивание достойным занятием, но пару раз им с Айрис случайно приходилось слышать разговоры, не предназначенные для чужих ушей, и если легкомысленная сестренка сразу забывала об их сути, то Рейчел помнила. Собеседники разговаривали достаточно громко, а уходить к фрейлинам не хотелось, так что оставалось стоять и слушать. Эр Август говорил достаточно громко, чуть тише Катарина, но этого ей хватало.

– Вице-супрем не пройдет мимо подобных секретов. Они вызовут оживление, особенно у тех, кто раньше не сталкивался со столь чудовищными вещами, – старик тихо вздохнул.

– Рассмотрение этого казуса, скорее всего, затянется, но когда регентом станет Алва, графиня Савиньяк ничего не потеряет. Все решится раз и навсегда.

Дальнейшие слова хитро и быстро проскользнули мимо ее слуха, но проблемы Савиньяков сейчас беспокоили девушку меньше всего, особенно если у нее потом не будет доказательств подслушанного разговора.

– Не понимаю причину твоего упорства. Если бы я тебя не знал, я бы, пожалуй, поверил…

– Вы слишком привыкли ко лжи.

Юноша пошел бы защищать лучших друзей своего эра, девушка же не решилась. Она слишком устала от интриг и проблем, от Талигойи, от фальшивого столичного блеска, что режет глаза своей уродливой яркостью. Обязательства Повелителя Скал – вот, что ей необходимо исполнить. Отдать долг уходящему Кругу…

– Да, я пыталась лгать Алве, – Катарина говорила грустно, а у Рейчел заколотилось сердце. – Ему не понравилось, особенно после того, как девчонка…

– Ты думаешь, правда ему понравится больше? – перебил эр Август.

– Во всяком случае он своевременно узнал о фамильном кольце Ариго и остался доволен.

– Но не о молодом Придде. Старшем из молодых Приддов…

Они говорили что-то еще о Приддах и о Нохе, но Рейчел не смогла слушать, чувствуя, как пылают щеки от ужаса. На покойном Джастине лежит клеймо любовника Алвы, а что, если младшие братья Спрута тоже пострадают от ложного навета? Что тогда будет с Эдит и Дейдри?!

– Создатель, граф Штанцлер, хочет правды! Обратитесь в ведомство супрема, там ее вдосталь, – сказала Катарина, смеясь.

– Моя девочка, что такое ты говоришь?

– Ангелика Придд сохранила ваши письма. Написанное и перехваченное… Одно из них досталось Манрикам, это прекрасная улика против опальной королевы, на второе, обращенное от одной северной заговорщицы к другой, они не обратили внимания. На ваше счастье. Я не знаю, кто отправил второе, потому что в ваших интересах было его уничтожить, может кто-то намеренно перепутал почту…

– Я не писал Ангелике Придд.

– Вы писали ее сыну, к несчастью от моего имени, и это стоило графу Васспарду жизни. Утайка второго письма произошла значительно позже, скорее всего, оно попало не в те руки, но нынешний герцог Придд знал о том, что Окделл – не тот, за кого себя выдает. Так или иначе письмо, к счастью для вас, прошло мимо Манриков.

– Это я понял, но Катарина, ты говоришь не с Феншо и не с Окделлами. Я видел, когда ты заканчивала письмо, а потом доставил запечатанную тобой смерть.

– Вы ошибаетесь или забыли. Первое письмо написали вы, потому что перед самым выездом в Тарнику Фердинанд обварил мне руку отваром из лепестков роз. Писать я не могла больше недели, а в письме указаны время и место – указаны вами, как и написано само письмо.

– Чудовище, – охнул старик. – Ты – чудовище…

– Я талигойская святая, граф Штанцлер, и мать короля.

Слушать дальше не получалось, слезы лились по щекам сами собой и Рейчел зажимала ладонью рот, чтобы не всхлипывать. Находясь при смерти, Мирабелла писала ей в Олларию, чтобы рассказать о важном, может об отце или дальней прабабке, а письмо перехватили, и… Но она же получила письмо, неужели… Нет, не может быть! Она не хочет слушать эти громкие предательские слова, она не будет! Какой бы не была Мирабелла Окделльская суровой при жизни, для старшей дочери эта женщина все равно осталась любящей матерью, что пыталась защитить ее при смерти, и даже после, поэтому скорбь нахлынула с новой силой.

Глотая слезы, Рейчел села на пол и прижала ладони к разгоряченному и мокрому лицу. Так нельзя. Поддаваться гневу и горести – слабость, и она до такого не опустится. Нужно слушать все, что скажут еще, нельзя обнаруживать себя… Так Валентин перехватил утерянное подлинное письмо от Мирабеллы, и, выходит, всегда знал о ее тайне. И молчал!

– Вы свободны, у вас на посылках Окделл, но вы решили замахнуться на Арлетту Савиньяк, тогда… Готовьте бумаги или бегите, если Создатель захочет. Он сохранит вас, а я прощаю. Извольте меня оставить. Ваш Карваль вас проводит.

– Я не уйду! – закричал эр Август. – Ты не осмелишься… Я оставил письмо…

– Еще одно письмо… Оно ненадежно, Окделл знает, как находить и красть завещания, жаль, что предсмертное письмо матери, полученное ей, оказалось подделкой…

Письмо? То, что она получила в тот роковой вечер, оказалось не запоздалым письмом, а подделкой?! Но как… Матушка была достаточно умна и расчетлива…

– Вы зря избегали пить в моем присутствии, даже присвоив кольцо моей матери. Королева Талига с ядом – это… непристойно.

– Моя девочка, королевой Талига нельзя родиться. Королевами становятся герцогини и иностранные принцессы, но порой они не внушают доверия, а те, что внушают, могут умереть. Внезапно. Если бы Рейчел Окделл стала королевой Талигойи, она не прожила бы и недели. Но я отвлекся… Тогда вспоминают о графинях, чья родословная безупречна. Савиньяки, Рафиано, Ариго…

Она, Рейчел, не воровка, шкатулку вскрыл Альдо! Но лучше, если его палец проткнула все-таки та страшная игла в замке, лучше бы она не давала ему совет и кинжал, чтобы вскрыть петли. Абвении, как же она была глупа!

– Ты называешь это помощью?

– Неужели вы так боитесь Карваля? – раздался смешок. – Карваля? Капитана самого Анри-Гийома? Великого человека и вашего друга… Теньент Карваль хотел служить, а его вышвырнули из армии. Вы заставляли Ги обвинять толковых офицеров и играли на их обидах. Вы готовили мятеж, а тут вернулся Робер. Не вовремя. Вам был нужен мертвый Эпинэ, но Карваль его почему-то не убил… И не дал ему убить вас. Святой человек…

– Я не жду от тебя благодарности, в наше время люди на нее не способны…

– Не подменяйте людей Окделлами и Штанцлерами, сударь.

– Ты можешь отдать меня Карвалю, ты можешь толкнуть Окделл в объятия Дэвида Рокслея, чтобы она не сходилась с Алвой, но…

Рейчел судорожно вздохнула и резким движением вытерла рукавом слезы. Так не было, так не должно быть!

– Не судите об Ариго по Окделлам. И не пугайте леопарда.

Нет! Хватит!

– Леопарда?!

– Леопарда, мерзавец!

– Под Алвой ты больше напоминала похотливую кошку. Это видел я, это видела Окделл, странно, что она не поняла ничего…

– Что может понять герцогиня, выросшая в монастыре, у которой вместо кукол были шпаги и Эсператия? А что касается Ворона, то вам не понять, что он может быть просто другом.

– Расскажи это девочке, Катарина, расскажи обо всех тонкостях плотской любви.

– Не имеет смысла, она уже все знает, иначе бы не надавала Алве пощечин. Глупая влюбленная кукла… Уходите, Штанцлер, мне нет до вас никакого дела.

– Как же ты хочешь, чтобы я исчез… Но я покину столицу только вместе с тобой.

– Если продолжите со мной спорить, то ее вообще не покинете.

– Ваше Величество!

– Я не могу уделить вам больше времени. Делайте, что хотите – оставайтесь, удирайте… Один, с вашей надорской куклой. Мне все равно, что вы сделаете, и что сделают с вами.

– Девочка моя…

– Вон.

Оставалось идти вперед, гордо расправив плечи и сжимая кулаки от злого бессилия. Штанцлер ушел, но скользнула в комнаты Рейчел, глядя прямо перед собой. На знакомое бледное лицо, на маленькую ладонь, оттягивающую воротник. Эта Изначальная тварь пришла на Закате дома Окделлов, на Закате Круга Скал, чтобы посмеяться и посодействовать красочному концу…

– Рейчел, что ты здесь делаешь?

– Я слышала все, Ваше Величество. Все… Я не позволю называть себя воровкой и шлюхой.

– Тебе опять посоветовали переехать к Рокслеям и выйти замуж за Дэвида? Не знаю, кто, но он прав, даже девушку в твоем положении не красят такие вещи.

– Ты все время лгала! – выпалила Рейчел. – Ты – воплощение лжи и похоти, тебе нравилось спать с Алвой! Нравилось лгать про его детей… Я думала, что мы с тобой подруги!

– Я не обижаюсь, – убрав с кресла шаль, Катарина села. – Нелюбимым и неумным женщинам трудно принять истину.

Рейчел проследила взглядом за тонкой, тянущейся к розовому шнуру, рукой, но не смутилась. Ей нечего бояться, она потеряла честь, но вытянула на своих плечах Надор и устроила жизнь сестрам, а Валентин и Робер позаботятся о них. И все-таки думать лучше о другом…

– Какая же ты дрянь…

– Зачем вы пришли? – перебила Катарина. – У вас красные глаза, успокойтесь, пока не стало плохо.

– Мое самочувствие прекрасно, – отрезала Рейчел. Жалость этой женщины теперь не нужна ей! – Мне нужно знать Слово Четверых. Ты слышала его от Робера, я помню, ведь ты читала гальтарские легенды…

– Старой магии нет, это просто сказки, – королева разгладила складки платья на коленях. – Если вы пришли сюда только за этим…

Она хочет ее смутить, но не выйдет. Рейчел Окделл есть, что сказать и чем пригрозить, если Катарина играет в те же игры уже давно.

– Да, за этим.

– Женщины не владеют магией, вам это Слово ни к чему, а если и так, то это очень опасно.

– Но я слышу камни! – крикнула Рейчел. – Вы не верите, но я всегда их слышала, особенно в зале суда… Мне нужно знать Слово, мне и другим Повелителям. Я расскажу им…

– Ты никогда не слышишь правды, какая может быть речь о Скалах и Слове? Простой ряженой девчонке никогда не стать мужчиной и Повелителем.

– Но ты знала обо мне, – прохрипела Рейчел, – знала и лицемерила. Ты подменила письмо моей матери, а сейчас оскорбила отца и Скалы. Я жду, Катарина, когда ты возьмешь свои слова назад! И Слово! Я думала, что мы подруги, слышишь?! А ты хотела, чтобы я увидела тебя с Вороном и поняла свою ничтожность! Ты все подстроила!

– Разве стоит понимать очевидное? Тебя окружали мужчины – Робер, Карваль, Алва, Придд, и они защищали тебя все это время. Если бы не они, ты уже лежала бы в могиле.

Неправда, гнусная ложь! Ее защищали женщины, хоть и выходцы, но об этом Катарина не узнает…

– Не учи меня, ты хуже Марианны, слышишь! Святая… в змеиной шкуре… Перстень Ариго – это ведь то кольцо с молнией, да?! Ты не знаешь, каково это – притворяться, всегда притворяться мужчиной, легче завернуться в шкуру змеи и жалить! Я же знала, что меня ждет, и все равно рискнула умереть, но едва не погиб Алва!

– Что тебя ждало? – помедлив, спросила Катарина. – Деньги, лошадь и свобода?

– Выбор между ядом и сталью – Алва приказал мне умереть, но мы забыли гальтарский обычай.

– Он просто выкинул из дома надоевшую девицу, только и всего. Поверь, я была с ним больше тебя, и осведомлена значительнее.

– Молчи! – сжала кулаки Рейчел. – Я прощу тебе подделанное письмо, если ты скажешь мне Слово.

– Хватит!

Взяв томик Веннена, королева Талига открыла его и принялась читать. Рейчел коробил этот невозмутимый вид, но что она могла сделать – развернуться, уйти, посчитав себя преданной и обманутой? Выход через Весенний садик открыт, но Скалы не бегают. Не уйдет и она, пока не добьется своего. Окделлы ничего не боятся.

Что может быть тише крика и очевиднее туманности? Рейчел Окделл плохо помнила и понимала: ее память вовсе не из лучших. Даже более того: нужно напрячься, дабы уловить смысл когда-то услышанного. Только не сейчас! Теперь, когда перед ней сидела коронованная дрянь, с расправленными плечами и безмятежной улыбкой, Рейчел хотела совсем иного. Мести или справедливости?

– Катари… на… – выдавить последний слог из себя оказалось сложнее и горше всего. – Я не собираюсь просить твоей милости. Ты можешь, как невесту Альдо, обвинить меня в краже завещания, но кроме этого ты ничего не сделаешь!

– Альдо Ракан мертв. Последний Повелитель Скал тоже, но ты продолжаешь опрометчиво себя им называть. Если правда раскроется, тебя ждет монастырь, если нет – справедливый суд, а если постарается Алва, то он даже решится в свою пользу.

– Ты…

Щеки горели гневным румянцем, а руки сами собой сжимались в кулаки; обкусанные ногти медленно, но верно превращали нежную кожу ладоней в кровавое месиво. Это очень больно, но еще больнее, оказалось, узнать, что все это время она доверяла лживой твари, считала ее своей подругой. А она разболтала Оллару и Штанцлеру о том, кто она, Рейчел, есть! Или, может быть еще Салигану, хотя разве опустится королева до общения с этим мерзавцем, едва не ограбившим Ариго?!

– Отвечай, Катарина, – приказала Рейчел, удивляясь тому, как отчетливо звенит ее голос в мраморной тишине комнаты, – из-за чего на самом деле погиб мой отец. Твоими ли стараниями? Признайся, и я не причиню тебе вреда.

– Обещание самозванки? – обронила Катарина, вставая. – Как мило.

– Я… – голос у Рейчел предательски сорвался, а на глаза навернулись слезы, – я расскажу Ворону, какая ты! Пусть он узнает, пусть…

– Он знает. Из всей столичной знати только ты предпочитала жить в лукошке, – теперь королева смотрела жестко и спокойно, не собираясь отводить взгляда. – Будут ли еще оскорбления в адрес беременной регентши или ты все-таки вспомнишь о хваленой чести, которая пока тебя не постигла?

Рейчел не знала, что кричать и чего требовать, но в одном она была уверена точно: если лживая гадина повинна в гибели отца, то Эгмонт будет отомщен. Скалы – тоже! И она не покинет эту мерзкую комнату, не дождавшись ответа. Надо требовать объяснений, ответа, раскаяния, хотя на последнее девушка уже не могла рассчитывать. Ее трясло от слепой ярости. Если Катарина откажется признаваться, то она… она…

Слабо пискнул женский заискивающе-приветственный голос – вошла Дрюс-Карлион и присела в реверансе. Рейчел не переставала оторопело смотреть на нее, на Катарину, пытаясь сообразить, что сейчас случится, хотя довольно-таки скоро пришлось заставить себя принять решение. Она накажет лгунью, заставит ее сказать Слово, а потом… потом хоть в Занху! Уж лучше так, чем оставаться всеобщим посмешищем.

– Сударь, я вас более не задерживаю. Розалин, проводите герцога Окделла и позовите брата Анджело.

Нет, у нее не отнимут ее месть! Святой Алан, так вот кому следовало мстить за отца, вместо Рокэ! С трудом воздержавшись от хриплого смешка, Рейчел стиснула гладкую рукоять кинжала. Что? Зачем она это делает? В свободную руку вцепились тонкие костлявые пальцы, дернули, стало больно и мерзко.

– Герцог Окделл, стойте! Вы не сделаете этого! – взвизгнула Розалин, пытаясь причинить ту боль, какую могут нанести слабые женские руки.

– Спокойно, Розалин. Он не ударит, потому что ему нужна я. И… женщинам он вреда не причиняет, – на слове «женщинам» Катарина сделала отвратительное ударение.

Надо отмахнуться… Пусть уходит и жрет фрукты вместе с Дженнифер и другими смешливыми девицами, и Рейчел небрежно махнула рукой, в которой зажат кинжал. Ослабла хватка, раздался короткий вскрик, и на розовый ковер хлынула кровь из разрезанного горла. Как же так, как можно было просчитаться с силой и не увидеть… Костлявое тело рухнуло ничком на ковер, а Рейчел застыла, опустив руку.

Подло для Скал, маршал Рейчел Горик не одобрила бы такого, но ведь ей и не лгали, издеваясь и посмеиваясь за спиной…

– Я не видела… Я не смотрела.

– Вы никогда не смотрите – в этом и недостаток надорских женщин. С мужчин, вроде вашего отца, можно взять хоть малую выгоду, вроде охапки цветов, от вас же не дождешься даже верности, – холодно произнесла Катарина.

С бледных губ сорвалось что-то еще, но Рейчел уже не могла слушать. Белесое облако слепого безумие стремительно заволокло разум, она не осознавала того, что делают руки, и зачем. Кажется, что она сжимала чье-то запястье, дергала на себя, кажется, что белесое разорвало ярко-алым, кажется, что ее лицо было перекошено от ярости, но подсознание мягко и гадливо подсказывало: это не обман ощущений. Все так и происходило.

Четким и острым до тошнотворности казалось даже не ощущение собственного ужаса и стыда, а солоновато-холодное и вместе с тем омерзительное чувство необратимости случившегося. К горлу подступил горький ком и сглотнуть его казалось невозможным. Значит вот, как является смерть, с шорохом раскрытых при падении томиком сонет Веннена, с тонкими росчерками алого по розовому, с отчетливым стуком настенных часов…

– Катарина!!!

Девушка, еще не полностью понимая, что произошло, сделала к распростертой на полу, умирающей женщине шаг. Мешали ватные ноги и срывающееся дыхание. Раздался смех, снова, как минуту назад, но уже не звонкий, а хрипловатый; с кинжалом в груди невозможно заливисто смеяться.

– Ты… Я…

– Зови… Священника… Последняя прапрапраправнучка Святого Алана… Теперь тебе… Поможет… только он… – Катарине слова давались с большим трудом, но она старалась произносить их твердо и насмешливо.

– Я… – как глупо смотреть и бормотать! – Что я могу сделать?!

Она сидела на корточках и придерживала голову Катарины, но осознала это не сразу. Лишь льющийся сквозь пальцы шелк волос интриганки дал это понять. Она не может опустить голову и оставить умирать, она вообще не может ее оставить! Если бы не этот удар!.. Катари столько всего знает… знала…

– Умереть, – легко и вольно скользнуло злое слово, обрушиваясь на слух, словно хлыст на белую изнеженную спину.

Как прижала ладонь к щеке, словно от пощечины, Рейчел тоже поняла не сразу. Слышен только гулкий стук сердца, а потом и каблуков по мрамору. Убежать из покоев получилось через сад, но это нечестно! А потому, если ее схватят, никаких побегов Рейчел совершать не собиралась. С трудом оторвав замерзшие ладони от разгоряченных щек, она гордо задрала подбородок и промаршировала по дворцу, не слыша голоса фрейлин за спиной.

Они еще не знали, кого провожали взволнованными взглядами.

========== Глава 100. Сбежать от избавления ==========

Она убила беременную женщину… Нахлынувшее осознание тяжести совершенного не позволяло уйти далеко вглубь себя, но Рейчел поначалу тяжело давалась борьба с самой собой, впрочем, во время поездки домой ничего не менялось. Люди равнодушно шли и ехали мимо, никто не догадывался, что видит перед собой самозванку и убийцу, впрочем, им и не следует знать раньше времени, потому что Рейчел рассчитывала покинуть Олларию. Ничего другого ей уже не оставалось, а Рокэ Алве нужна помощь.

В особняк, а теперь почему-то назвать это место своим домом стало во много раз труднее, пока не просочилась новость об убийстве двух женщин в королевских покоях, и это было Рейчел на руку. Слуги открыли ей ворота, спросили, что подавать к ужину – она не знала! Какой, к тварям, ужин? Скоро за ней прискачут чесночники, нужно собираться поскорее, но перед тем, как оставить дом, девушка решила оплатить один посмертный долг. Тяжело дыша и медленно ступая, Рейчел поднялась в кабинет, и воспоминания о недавнем нахлынули снова. Память о белесом тумане безумной ярости, об усмешке Катарины, о том, чего она не имела права совершать, казалась невыносимой и губительной.

Когда юнец ударяет беременную и слабую женщину кинжалом, это низко и недостойно, когда это делает другая женщина, это выходит за рамки объяснимого. Рейчел чувствовала стыд, обжигающий душу раскаянием и щеки болезненно-острым румянцем, только что теперь она может сделать?

– Не приходил ли граф Штанцлер? – наконец нашла она в себе силы задать подходящий вопрос.

– Нет, монсеньор.

Отпустив камердинера, Рейчел наполнила кошели золотом и ценностями, после чего торопливо переоделась. Стягивать ослабшие бинты на груди не оставалось времени, все равно под темным дорожным камзолом ничего не видно, а останавливаться она будет только в самых неприметных тавернах. Шпага осталась при ней, еще Рейчел позволила себе снять со стены украшенный карасами кинжал, один из тех, что висел в арсенале, и, прерывисто вздохнув, сунуть в опустевшие ножны.