Текст книги "Инквизитор"

Автор книги: Черил Фрэнклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 36 страниц)

– Что случится со стромви, если реланин распространится? – спросила она.

– Их ожидает или гибель, или мутация, или наркомания – именно в таком порядке, – с мрачной иронией отозвался Джейс. – Будучи потребителем реланина в течение последних пяти спанов, я могу уверенно судить о его весьма неприятных эффектах.

Шокированная, Тори отдернула руку. Джейс криво усмехнулся.

– Вы наркоман? – осведомилась она, пытаясь различить в его словах намек на странный инквизиторский юмор или намеренную провокацию. Наркомания казалась противоречащей всему, что она знала о Сессерде. Такое поведение едва ли соответствует принципу «уважай творение».

Джейс спросил с сухим, почти научным любопытством:

– Вы знаете еще соли, чьи глаза светятся днем и ночью, при внешнем источнике света и без него?

– Я никогда не старалась смотреть вам прямо в глаза, – отговорилась Тори, хотя теперь не могла оторвать взгляд от переливающейся радужной оболочки. Страшные предсказания Джейса относительно судьбы стромви испугали ее, но казались неопровержимыми. Однако его личное откровение потрясло ее до глубины души. Инквизиторы должны быть выше таких слабостей, как наркомания. Ее циничное отношение к правосудию Консорциума усилилось, а мнение о Джейсе Слейде стало еще более противоречивым. Каждый раз, когда она думала, что раскусила инквизитора, он опровергал все ее ожидания. Джейс был изменчив, как наполнявшее его вещество. – Разве реланин не является важнейшим компонентом адаптатора?

– Единственным активным компонентом.

– Но каждый, кто путешествует в пределах Консорциума, использует адаптатор и не становится наркоманом.

– Легальный адаптатор разбавлен до уровня почти неопределимой дозы реланина. Тело же среднего наркомана поглощает больше реланина за миллиспан, чем вы – за всю жизнь, хотя вы получаете дополнительную дозу, просто находясь рядом со мной. А моя привычка требует куда больше потребности среднего наркомана.

Встревоженная, Тори отшатнулась от него:

– Вы имеете в виду, что так же опасны для стромви, как релавид?

– Нет, – печально улыбнулся Джейс. – Неадаптированный реланин улетучивается быстрее, чем усвоенный, а масла в релавиде перемещаются в последнюю категорию, если семена гибнут.

– Почему же я не видела, чтобы вы делали инъекцию? – спросила Тори, все еще не в силах поверить инквизитору.

Джейс постучал по груди в области сердца. Кремовая рубашка прилипла к его смуглой коже.

– Калонги снабдили меня имплантантом, который позволяет поддерживать уровень реланина без внешних пополнений почти в течение спана при нормальном уровне изменений окружающей среды. – Он вздохнул, словно осмелившись на долго избегаемое решение. – Можете мне поверить, мисс Дарси. Я не пытаюсь спровоцировать реакцию в целях следствия. Я в самом деле потребитель реланина и жив до сих пор только потому, что имею сочувствующих друзей-калонги и средства, позволяющие удовлетворять мою весьма дорогостоящую привычку.

«Как же я объясняла особенности его глаз? – думала Тори. – Следствием косметической обработки с целью сделать инквизитора-соли внушающим больший страх? С другой стороны, существует ли лучший способ для соли стать адептом Сессерды третьего уровня, чем усвоить обычаи мастеров Сессерды?»

– Инквизитор-соли, – задумчиво пробормотала Тори, – который уже наполовину калонги.

Джейс пожал плечами, словно слишком часто слышал подобное описание, чтобы опровергать его.

– Реа абсолютно правы насчет способности реланина обострять чувства и усиливать крепость тела, но они поступают как безумные, домогаясь даров, требующих подобной цены.

– Однако вы, очевидно, сделали такой выбор.

– Не по своей воле.

Тори с изумлением изучала светящиеся признаки действия реланина.

– Как же вы стали наркоманом? – спросила она.

– Несчастный случай, – обронил Джейс. – Вам известен другой доступ к южным пещерам?

Тори возмутила краткость ответа, но она покачала головой:

– Нет, во всяком случае, тот, который я смогла бы найти снова. Многие из старых туннелей ненадежны, а некоторые засыпаны землей. Я не знаю, где начать поиски.

Джейс кивнул и вскочил на ноги.

– Южное поле, поле Калема… Где рос релавид, где погиб Нгои… Надеюсь увидеться с вами позже. Спасибо за помощь. – Он зашагал по тропинке к полям стромви и, дойдя до развилки, свернул к южной части фермы Ходжа.

Тори наблюдала за инквизитором, пока он не исчез за высоким фиолетовым тростником. Она опустила подбородок на руки, опираясь локтями на колени. Стромвийское солнце ярко светило. Тори собрала свои длинные волосы в узел и накинула на голову защитный капюшон.

Глава 35

Роаке оторвал от руки последний инъектор, оставив переливающееся пятно в том месте, где кожа поглотила большее количество адаптатора, чем диктовала осторожность даже для наркомана. Жидкость, используемая Роаке, была опасной сильнодействующей смесью даже в рекомендованных дозах, так как он купил ее за огромную цену у особо алчного кууи. Роаке все еще оставался у него в долгу. Ему пришлось пообещать в качестве залога урожай выращенного на Стромви релавида, хотя он прекрасно понимал, что эта сделка невыполнима. Если Консорциум не конфискует релавид, то на него заявит права Пер Валис. Роаке никогда не верил собственным горячим заявлениям о том, что Реа станут четвертым независимым источником релавида, но он повиновался вождю клана и никому не говорил о своих сомнениях.

Дыхание Роаке становилось ровнее, пока снадобье проникало ему в кровь, осуществляя изощренные изменения в организме. Смолистая атмосфера Стромви вместо балансирования на грани смерти снова стала всего лишь неприятной. Роаке на сей раз едва не пересек черту непоправимого вреда, слишком долго откладывая инъекцию.

Его все еще терзала мысль, что он едва не поддался искушению согласиться на наглое предложение соли поделиться с ним своей кровью, как с собратом-эссенджи. Роаке согнул руку. След от инъекции почти исчез, а обожженная солнцем кожа восстановила свою мягкость. Роаке редко тратил энергию на сожаления, но недавние сомнения по-прежнему тревожили его совесть. Вождь клана обещала спрятать его адаптатор в заранее условленном месте. Теперь, когда реланин восстановил его силы, он признался себе, что не верил ей.

Роаке оставался убежденным, что если бы Акрас сдержала обещание предоставить ему еще один день, то он вернул бы сокровища Реа и отдал бы предателя под правосудие клана. Конечно, Роаке понимал, что вождь клана разгадала его намерение самому расправиться с предателем-реа. Иначе почему она позволила Аресу узурпировать привилегии военного вождя?

Сложный план Акрас требовал слишком много веры. Арес был достойным врагом – слишком достойным, чтобы его даже временно ободрил навешенный на брата ярлык предателя, – но Роаке не мог распознать причину дополнительного слоя лжи. Воспоминание о предупреждении вождя клана относительно ревности Ареса не облегчало бремя вынужденной изоляции. Вождь клана приказала Роаке терпеть любые действия Ареса, пока более важный план не принесет плоды. Она не упомянула размеры честолюбия Ареса, возможно считая само собой разумеющимся, что Роаке разделяет ее понимание младшего сына, но Роаке не хотелось признавать, что его брат всегда был для него загадкой.

Недовольно вздохнув, Роаке пришел к выводу, что именно его недавние попытки оспаривать мудрость решений вождя клана побудили Акрас пересмотреть свой план. Она требовала абсолютной веры и повиновения, на которые ей давал право статус вождя. Даже военный вождь не мог избежать суровых уроков дисциплины Реа. Роаке интересовало, оказывает ли вождь клана полное доверие даже сверхпреданному Таграну.

Роаке уверял себя, что его нынешний остракизм вскоре будет отменен вождем. Однако обман среди реа продолжал его тревожить. Он еще не вполне оправился от шока, вызванного нападением со стороны своего же клана. «Они поступили правильно, – твердил себе Роаке. – Воины-реа приучены беспрекословно повиноваться вождю клана, а она, очевидно, поручила Аресу налет на ферму Ходжа». Но мысль о том, что воины-реа могли поверить заявлениям Ареса о его измене, доставляла истинную боль. Все реа, даже жены Роаке, пребывали в таком же неведении, как и Арес, относительно приказов вождя старшему сыну.

Роаке посмотрел на приемник украденного корабля, но долгожданный сигнал пока не появлялся. Он перепроверил коды, высмеивая себя за постоянное повторение этого простейшего действия. Вождь клана свяжется с ним согласно уговору, а его сомнения глупы и бесчестны. У нее могло еще не хватить времени, чтобы вступить во владение судном-домом.

Вновь приближаясь к долине Нгенги, Роаке привел рычаги управления в боевое состояние, так как предпочитал быть готовым ко всему и не слишком доверял любому плану с участием брата. Вложив пальцы в углубление замкового механизма тяжелого ящика, он отодвинул крышку, удалил толстый слой изоляционной пены и осторожно взял в руку прибор.

Это был механизм управления последнего великого сокровища Реа, последнего следа могущества, некогда оправдывавшего размеры гордости членов клана. Это был блок программирования даар'ва – орудия военного вождя, которым Арес, а быть может, и Акрас были готовы пожертвовать с целью уничтожить беркали. Заплатив за даар'ва товарами и услугами, беркали сочли себя очень умными, но в итоге расплатились своей жизнью.

Излагая свой план возвращения судна-дома, Роаке намеревался поставить обретение даар'ва первым пунктом программы после вступления на борт корабля. Ритуальное уничтожение вражеских трупов определенно могло подождать. Он никогда не позволил бы кому-то другому добраться до даар'ва первым. Только реа и беркали имели представление о ценности даар'ва, а так как беркали мертвы, то только реа должны знать, как найти даар'ва.

Роаке незачем было видеть, как реа очищают судно-дом, чтобы знать, что Акрас преуспела в возвращении его клану. Удовлетворение Роаке успехом вождя было столь же искренним, как его скрытый гнев на решение матери, лишавшее его права быть рядом с ней в момент обретения важнейшего компонента утерянной чести Реа. Он похитил даар'ва как со злости, так и из-за вполне реальных опасений за свою жизнь.

Вождь клана поручила даар'ва его заботам. Она никогда не отменяла этот приказ. Значит, он имел право взять даар'ва с собой.

Роаке был несколько менее способен рационально объяснить свое бегство с уже захваченного судна. Несмотря на конфликт на Стромви и амбиции Ареса, Роаке все еще оставался реа. Если бы рядом появилась вождь клана, он поверил бы, что она подтвердит его статус военного вождя. Но Акрас не пришла, а воины-реа, которых он хорошо знал, преследовали его по всему кораблю, как настоящего изменника.

Больше всего его возмутило, что ложь вождя клана вынудила его атаковать воинов-реа, спасаясь из тюрьмы.

Воины носили защитные костюмы, но те не были предназначены для отражения мощного химического огня. Если воины-реа погибли от ампулы, их смертное проклятие пришлось на соли, но бессмысленная трата ресурсов клана подействовала на Роаке как личное оскорбление.

Упрятав Роаке в тюрьму беркали, Арес, очевидно, недооценил способности брата переживать заранее запрограммированные изменения окружающей среды. Роаке интересовало, знает ли его мать о вероломстве Ареса или же она сама все это организовала с какой-то тайной целью. Если Акрас знала о заключении Роаке в тюрьму, она могла воспринять это как очередной элемент дисциплины. К тому же она должна была понимать, что он сумеет выжить, и, возможно, рассчитывала, что Роаке захватит даар'ва.

Тогда почему воины-реа охотились за ним по тюремным коридорам, пока он не смог спастись? Если бы он не встретил этого вездесущего соли, то сумел бы взять с собой всего лишь фрагмент даар'ва.

Роаке презирал упорно возникающие сомнения. Священная власть вождя клана не может быть оспорена. Вождь поклялась Роаке, что его положение безопасно, что любое свидетельство измены является всего лишь временным обманом, необходимым для спасения чести Реа. Ничто не обязывало ее даже намекнуть Роаке на свои намерения. Предатель-реа должен быть уничтоженным – это важнее всего.

Но соли утверждал, что предатель-реа уже мертв. «Нет!» – решил Роаке. Соли солгал или ошибался, обманутый каким-то трюком изменника. Предатель-реа не мог умереть так легко. Несмотря на прошедшие спаны, он оставался эссенджи, и только другой эссенджи мог убить его. Вождь клана поклялась, что эта привилегия достанется Аресу и что казнь свершится на ее глазах. Арес не стал бы сидеть за столом с отпрысками Ходжа с иной целью, помимо выманивания изменника из укрытия. Предатель-реа все еще жив – если только вождь клана не обманула его снова…

Роаке тряхнул головой, злясь на себя и на вопросы, которые настырный соли добавил к его и без того неудобной ноше. Соли был занудой, способным обращать свою наркоманию себе на пользу, но избавляться от него было бы ошибкой. Несомненно, он являлся каким-то мелким чиновником Консорциума. Когда Клавдий захватил его, он носил рубашку со знаками калонги, и, очевидно, это он перелетел на судне с такими же знаками на ферму Ходжа.

Даже если вождь клана сочла бы убийство чиновника Консорциума не опасным делом, Роаке не мог позволить акт, который, безусловно, положил бы конец всякой терпимости Консорциума в отношении Реа. Роаке упорно заверял себя, что уважение к власти Консорциума не означает трусости. Такое уважение подразумевает только здравый смысл, ибо Консорциум огромен, а реа очень мало.

Роаке не сожалел, что освободил соли после первоначального пленения, несмотря на последующий гнев вождя клана. Он не сожалел, что соли выжил во время атаки даар'ва на судно-дом. Хотя тогда Реа могли бы избежать обвинений в смерти мелкого чиновника в тюрьме беркали. Роаке продолжал верить, что соли слишком незначителен, чтобы представлять опасность сам по себе. Соли стал бы куда опаснее, если бы погиб от руки реа, ибо инквизиторы Консорциума обладают сверхъестественным опытом в расследовании подобных преступлений. Реа не нуждались в излишнем внимании калонги – они и так постоянно рисковали.

Нет, смерть этого соли еще не подоспела, что бы ни заявляли Арес и вождь клана. Соли, как минимум, снабдил Роаке дополнительным средством страховки касательно восстановления его ранга и чести. Соли в самом деле мог найти релавид. Он уже продемонстрировал свою находчивость – причем невероятно быстро – отловив наложницу предателя-реа, которая может знать о его местопребывании. Если предатель прячется среди стромви, доверчивый соли может передать эту информацию Роаке. Заполучив же в свое распоряжение предателя-реа, релавид, даар'ва и крее'ва, Роаке сумеет восстановить свою честь даже без помощи вождя клана.

Распаковав содержимое трех меньших ящиков, Роаке обнаружил только разные инструменты реа, делавшие даар'ва более ценной и впечатляющей для легковерных беркали. Потом Роаке открыл последний ящик, содержащий второй ключевой элемент даар'ва, – трекинговый модуль, который Арес, несмотря на свою опрометчивость, разумно отделил от остальной системы. Распад воздуха, уничтоживший беркали, требовал только основного модуля даар'ва. Применение оружия целиком было способно вызвать эффекты, которыми мог легко воспользоваться обладатель крее'ва.

Трекинговый элемент отслеживал эффекты даар'ва на отдаленных молекулярных решетках в определенном секторе пространства. Решетки откликались серией виртуальных отражений, что позволяло даар'ва определить местонахождение своей сестры по возвращению сканирующих тонов. В случае активности крее'ва трекинг становился обоюдным.

Роаке не возражал объявить о себе предателю-реа. Пускай вождь клана обманывает Ареса; пускай Арес обманывает Ходжей. Роаке намеревался исполнить свою клятву Реа и не желал играть пассивную роль. Он честно предупредил брата, пролетев на украденном судне над садами и домом Ходжей.

Роаке запрограммировал даар'ва на окружающую среду Стромви. Соединив систему трекинга с основным элементом, он привел устройство в действие. Волны звукового шока прокатились над Стромви. На компактном экране даар'ва появились первые результаты, демонстрируя, как благодаря внешнему вторжению жар восприимчивых электронных приборов сменяется холодом. Идентификационные признаки дезактивированных фотонных устройств были менее ощутимыми. Первое сканирование также зарегистрировало местонахождение теплокровных форм жизни, но искажение информации из-за пребывания этих форм под землей делало ее в данный момент бесполезной для Роаке.

Но вот Роаке напряг внимание. Каждый из трех субмодулей производил триангуляцию цели, распознавая ее с трех разных направлений. Четвертый субмодуль остался безмолвным, не выдавая информацию о точном времени, необходимом для соотношения переменных величин трех первых позиций.

– Даже ты отказываешься признавать мои права военного вождя Реа, – проворчал Роаке прибору. Он не нуждался в четвертом измерении для установления местонахождения стационарной цели, но отсутствие сигнала обеспокоило его. Если первое использование даар'ва, предшествовавшее неожиданному нападению Ареса, только укрепило выводы Роаке, то последние результаты усилили его неуверенность.

Роаке окинул взглядом результаты наблюдения и нахмурился еще сильнее. Крее'ва все еще находилась под землей, но существенно изменила местоположение. Теперь она уже не скрывалась под домом Ходжей.

– Кто-то узнал о крее'ва и воспользовался действием даар'ва, чтобы найти ее, – пробормотал Роаке. – Не вождь клана и не Арес, вообще не реа, у которых не было возможности вернуть ее с тех пор, как даар'ва передали беркали. Предатель-реа все еще жив. – Придя к этому мрачному выводу, Роаке начал быстрыми и точными движениями упаковывать даар'ва. – Вот чего стоят утверждения назойливого соли, – добавил он с презрением, однако сделав при этом жест защиты реа от смертельного проклятия павшего врага.

* * *

Тори услышала и почувствовала звуковой шок, не осмеливаясь вздохнуть, пока тот не прекратился. Эхо звенело у нее в ушах, и она тряхнула головой, чтобы избавиться от жуткого ощущения. Несколько минут она обдумывала возможности ожидавших ее новых катастроф.

Но постепенно Тори осознала, что Стромви, словно по общему согласию, вернулась к нормальной жизни. Обычное щелканье распространялось по полям, рассказывая о состоянии тех или иных посадок, весело сплетничая о любовных делах молодежи. Однако возвращение прозаичной рутины, вместо того чтобы ободрить Тори, лишь укрепило ощущение нереальности, установившейся на планете.

– Сейчас я обрадовалась бы даже дяде Перу, – пробормотала она. Как будто в ответ на ее слова черно-золотой челнок пронесся по небу, замедлил скорость над посадочной площадкой Ходжей и скрылся из виду за изгородями. – Знаки Сессерды, – прошептала Тори, едва веря своим глазам. Черно-золотой корабль был куда больше суденышка, которым, по словам Джейса, являлся его исчезнувший транспорт. Значит, еще один адепт Сессерды, еще один инквизитор прибыл на Стромви.

Волна ужаса вытеснила разумные реакции радости и облегчения, но Тори постаралась справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Мне все равно, кто ты, – обратилась она к невидимому пришельцу, – коль скоро ты в состоянии дать мне средство покинуть эту планету. – Поднявшись на ноги, Тори отодрала от юбки прилипший стручок и направилась к дому.

Она говорила себе, что действует с той же опрометчивостью, которая вовлекла ее в истории сначала с Арнодом Конати, потом с Бирком и нынешним хаосом, но при этом даже не замедлила шаг. Опрометчивость не убила ее до сих пор, а прабабушка Мирель никогда не избегала риска. Пусть вся отведенная Тори доля осмотрительности достанется маме и Лиле, если безопасный образ жизни означает присутствие рядом таких людей, как дядя Пер.

* * *

Оми позволил автоматическому трапу челнока мягко опустить его на землю, пока его многочисленные чувства исследовали мелкие детали планеты. Обычное щелканье полевых работников не подтверждало известие о «вахте смерти». Он начал искать другие несоответствия.

Сравнивая свои ощущения с изученной им информацией прили, Оми пришел к выводу, что со времени поступления последних данных на планету был привнесен чуждый элемент. Возможно, это было влияние соли, а может, какие-то менее явные изменения. Новая информация требовала глубокого анализа. Оми посвятил один из сегментов мозга срочной задаче сопоставления данных с имевшимися у него сведениями.

Явные изменения в атмосфере носили следы переизбытка реланина. Впрочем, его количество было небольшим и не внушало беспокойства. Возможно, где-то пролили адаптатор, или физический стресс послужил причиной выброса реланина у потребляющего его соли. Обычно адаптирующий реланин связан с живой тканью, в отличие от легко улетучивающейся чистой жидкости, но все выглядело неопределенным, когда речь шла о соли.

К тому времени, как трап опустил Оми на поверхность планеты, он уже отбросил девятьсот тридцать видов из своего списка потенциально заражающих жизненных форм. Его память содержала подробности, касающиеся более шестисот тысяч видов, известных Консорциуму, и он продолжал процесс соотнесения своих впечатлений с уже рассчитанными эффектами, производимыми живыми видами на атмосферу Стромви. Данные на корабле содержали данные о еще двух миллионах видов, а самый тщательный анализ требовал доступа к базе данных прили. Величие задачи не пугало Оми, но он был разочарован, что первый отбор не принес достоверной статистики.

Оми слегка поклонился, приветствуя приближавшегося к нему мужчину, закутанного в темный плащ. Позади он заметил детей Ходжа и мужчину-соли.

Калонги обратил внимание на крайнюю нервозность Сильвии Ходж вместе с другими, более мелкими признаками, предполагавшими наркотическое возбуждение.

– Я – Оми, почетный инквизитор-калонги и полный мастер Сессерды, – представился он.

Незнакомый мужчина шагнул вперед, и Оми отметил его быстрое контролирование своих реакций.

– Мы польщены вашим присутствием, благородный калонги. Могу я осведомиться о причине вашего визита?

– Сюда был вызван инквизитор, – ответил Оми и пришел к выводу, что незнакомец понял двусмысленность ответа. – Вы – эссенджи? – Мужчина поклонился, слегка улыбнувшись. – Ваше имя не упоминается в данных об этом месте, уважаемый эссенджи.

– Я – Арес, гость Ходжей.

Оми обратил внимание на презрение, с которым Арес произнес фамилию Ходж. Усилив периферические органы чувств, он обследовал Калема Ходжа. Страх и неуверенность охватывали молодого человека, затрудняя более подробное прочтение.

– Сколько всего здесь сейчас гостей?

– В настоящее время я – единственный гость, – отозвался Арес, – если не считать Харроу Фебро, который собирается жениться на мисс Сильвии Ходж. Ранее здесь еще был один незнакомый соли. По-моему, он приходил к мистеру Бирку Ходжу, который сейчас отбыл с планеты по делам. Вы прилетели в поисках этого незнакомца? Он меня заинтересовал, но не показался опасным.

Оми ощущал близость куда большего количества существ – не стромви, чем указывал Арес, но информация была не полной.

– Мой корабль зафиксировал странный звуковой сигнал незадолго до посадки. Вы подали его?

– Я не слышал ничего необычного, – с невинным видом проговорил Арес.

«Он лжет в каждой детали, – подумал Оми, – пытаясь не дать мне измерить точное количество правды. С ним будет нелегко». Оми издал краткий лирический свист на языке деетари, и в открытом люке челнока осторожно появилась Гиса. Оми шагнул с посадочной платформы, позволив той подняться на уровень Гисы.

– Вы оба будете сопровождать меня, – распорядился он и двинулся по площадке к дому.

Гиса спрыгнула с челнока и засеменила за Оми, оставаясь, однако, чуть позади него. Арес не торопясь последовал за ними. Оми отметил беспокойство деетари и эссенджи, несмотря на разницу в их поведении.

Добравшись до участка сада перед патио, Оми задержался, чтобы проверить, как Ходжи и их компаньоны отреагируют на его прибытие. Реакция Харроу была на грани страха, хотя выражение его лица оставалось спокойным и уверенным. Калем казался покорным и сломленным. Сильвия была озадачена, но ее внимание привлек не Оми.

– Гиса? – неуверенно прошептала она, прежде чем Харроу сердито схватил ее за руку.

– Мисс Альд принесла много пользы при подготовке моего визита, – объяснил Оми.

Гиса с тревогой оглянулась при этом заявлении, но ничего не сказала.

– Мастер Оми – инквизитор, – сообщил Арес. – Думаю, в дальнейших представлениях нет надобности.

«Он рассматривает возможность устранить меня, если я буду ему угрожать, – с отвращением подумал Оми. – Примитивный образчик 7-го уровня».

– Зачем вы здесь, мастер Оми? – с тревогой осведомился Харроу. – Кто-то сообщил о преступлении?

– Я здесь в поисках правды, – мягко промолвил Оми. – Пожалуйста, не волнуйтесь. Я не намерен причинять вам вред.

– Разумеется, – сухо пробормотал Арес.

В патио вышла Талия, бросила взгляд на сестру и Оми и начала убирать посуду со стола.

– Помогите ей, мисс Гиса, – разрешил Оми в ответ на невысказанную просьбу женщины-деетари. Гиса не колеблясь повиновалась. Она взяла у сестры поднос с посудой и просвистела команду вернуться в дом. Талия издала утвердительную трель и подчинилась. Обе женщины-деетари исчезли в тенистом холле.

Оми заставил себя взглянуть в лицо ситуации, не предвещавшей ничего хорошего, и бесстрастно объявил:

– Я хотел бы в скором времени увидеть следующих лиц: мистера Бирка Ходжа, мисс Риллессу Кэнти, мисс Викторию Дарси, мистера Нгури Нгенгу и мистера Джейса Слейда. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы все упомянутые персоны присутствовали здесь.

И Оми с достоинством направился в сад, пока остальные наблюдали за ним с разной степенью раздражения и беспокойства. Даже Укитан-лаи согласился бы, что здесь необходима краткая медитация. Ведение дел с таким количеством примитивных существ требует строгой дисциплины.

* * *

Джейс тер между пальцами обгорелый стебель, рассеянно подсчитывая осыпавшиеся частицы угольной пыли. Он даже не поднял взгляд, когда к нему приблизился Роаке.

– Я так и думал, что вы найдете меня здесь, – заметил Джейс.

– Я наблюдал за вами, как и обещал.

– Знаю, – равнодушно отозвался Джейс. – Вам недостает терпения, друг мой.

– Я приберегаю свое терпение для более достойных случаев.

Джейс отбросил стебель и опустился на колени, чтобы вытереть пальцы об единственную уцелевшую полоску мха.

– Вы не можете решить, что со мной делать, верно, Роаке? Вам нужны союзники, а я единственный кандидат, которого вы смогли найти, но при этом вы нисколько мне не доверяете.

– Доверие может строиться на многих основаниях. – И Роаке добавил с явной угрозой: – Ваша подруга очень красива.

– Мисс Дарси? Да, она исключительна во многих отношениях. – Джейс не принял в расчет угрозу, но его заинтересовали намерения Роаке. – Однако ей едва ли понравилось бы считаться моей подругой. Леди не разделяет мою философию.

– Значит, она обладает не только красотой, но и вкусом. Возможно, она могла бы содействовать моим поискам более успешно, чем вы.

Джейс поднялся и посмотрел на Роаке.

– Тогда почему вы не спросили об этом мисс Дарси, увидев ее вместе со мной? Вряд ли она внушила вам страх. – Восприятие Сессерды отметило уклончивую реакцию собеседника. – Что или кого она для вас символизирует?

– Она может заменить вас, соли.

В ответ на пустую угрозу Джейс только покачал головой. Он протянул руку к мертвому полю:

– Вам известно, сколько релавида было здесь посеяно, Роаке? Одно это поле, если его засеять вновь, могло бы отравить всю долину Нгенги. Вы достаточно знаете о реланине, чтобы понять величину опасности.

– Реланин дарует свободу, – резко ответил Роаке. Он не проявлял признаков понимания, что именно влияние Сессерды побуждает его говорить.

– Избыток реланина дарует долгую мучительную смерть – и вы, и я это отлично знаем, – мрачно продолжал Джейс. – Я рад увидеть, что вы смогли пополнить ваш личный запас, так как при нашей последней встрече вы были опасно близки к истощению. Вы воспользовались урожаем стромви или захватили снадобье с собой?

– Возможно, я был менее «истощен», чем вы вообразили, слабый соли. По-вашему, вы более выносливы, чем воин-эссенджи?

– Воин-эссенджи? Вы все еще придерживаетесь жизненной цели члена клана Реа. Вы не порвали с ними по-настоящему. Вы по-прежнему воин-реа, а потому слепы в переносном смысле. Вы, считающий себя защитником личной свободы, были готовы приговорить целый мир к кандалам, которые держат вас в рабстве. Не могу поверить, что вы были настолько глупы, чтобы лично придумать этот безумный план выращивания релавида на Стромви.

– Вы не можете понять! – Роаке стиснул кулак. – Это дело чести.

– Когда «честь» становится оправданием для идиотизма, – фыркнул Джейс, – она заслуживает позора, а не уважения.

– События могут начаться независимо от чьих-то намерений или контроля. В таком случае они не уменьшают и не увеличивают чести воина. Они просто происходят.

– Я не такой фаталист. Признайте вашу ответственность, Роаке, и вы обнаружите, что у вас больше союзников, чем вам кажется.

– Союзники… – пробормотал Роаке, отвернувшись от Джейса, и поднял лицо к небу. – Вы постигаете широту просторов над вашей головой, соли? Все это – мои владения. Я не нуждаюсь в вас. Мне не требуется чье-то разрешение, чтобы взять то, что принадлежит мне по праву.

– Вы раньше никогда не испытывали одиночества, не так ли? Теперь вы компенсируете незнакомое чувство личной ущербности. «Просторы» никому не принадлежат – ни вам, ни Реа. Собственность вообще является фикцией, придуманной для удобства поддержания общественного порядка, а ваши претензии еще более нелепы, чем у всех остальных.

– Что вы узнали у других соли? – проворчал Роаке, скрестив руки на груди.

– У каждого из них есть секреты, как и у их гостя-эссенджи. Он называет себя Арес. Вы знаете его?

– Это мой брат, – буркнул Роаке.

– Думаю, он может оказаться весьма малоприятным врагом.

– Он – реа, – гордо заявил Роаке.

– И вам обоим нужен от этой планеты не только релавид. Вы вызвали звуковые шоки?

– Нет.

«Да», – подумал Джейс, но не подал виду, что распознал ложь.

– Вы знаете язык стромви?

– Несколько слов, – признался Роаке.

– Первый звуковой шок обрушился на планету несколько дней назад, и стромви провозгласили «вахту смерти», а потом умолкли. После последнего звукового шока они возобновили видимость нормальной жизни. Так как их речь зазвучала почти в унисон, я подозреваю, что они предвидели повторение шока и готовились к нему.

– К чему вы клоните, соли?