Текст книги "Инквизитор"

Автор книги: Черил Фрэнклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 36 страниц)

Большей частью мозга Оми чувствовал даар'ва, чувствовал неуравновешенность, созданную Акрас. Он ощущал растерянность реа, лишившихся – по их же мрачному выбору – вождя клана, за которой они следовали так долго. Большинство реа оставались в сознании – хотя бы частично, – но едва могли стоять на ногах. Оми остро воспринимал их разочарование – они проклинали себя за то, что не решились на мятеж гораздо раньше. Акрас не запрограммировала даар'ва на убийство. Она позволила своему народу противостоять смерти, как подобает воинам-реа.

Оми чувствовал усиливающуюся болезнь Роаке и неуверенность Ареса, обескураженного реальностью лидерства, которого он так домогался. Отчаяние побудило братьев почти охотно впустить калонги на судно-дом. Они были воинами-эссенджи, не привыкшими к беспомощности, но даар'ва и вирус стромви сделали их слабыми, несмотря на защитные костюмы. Братья наблюдали за Оми с подозрением, тревогой и надеждой.

Рассортировав, наконец, все свои ощущения, Оми спокойно сказал:

– Даар'ва – лишь один из элементов ваших нынешних затруднений. Повреждение кораблю было нанесено через навигационную базу данных, и вы можете исправить его, просто восстановив последнюю секцию файла орбиты Стромви.

Арес махнул рукой Тиберу, который поспешил к ближайшему пульту управления выполнить совет Оми.

– Если вы обманываете нас, калонги, – проворчал Роаке, – мое смертное проклятие будет вечно преследовать вас.

Оми игнорировал браваду напуганного эссенджи.

– Вам будет удобнее подождать меня здесь. – Оми направился туда, где находилась даар'ва. Только молодой воин Рем послушался его предложения и остался ждать в отсеке для челнока. Роаке и Арес последовали за калонги, несмотря на боль, которую им причиняли быстрые движения.

Коридоры были длинными, но Оми рассмотрел все возможные маршруты и выбрал оптимальный. Времени оставалось мало. Оми не видел причин сообщать реа, что даар'ва и поражающий реланин вирус ослабили его функции до критической степени. Он не был уверен в точности своих расчетов. Оми двигался молча и быстро, не придерживаясь традиционного размеренного шага калонги. Роаке и Арес с трудом поспевали за ним.

Когда Оми открыл дверь комнаты, являвшейся его целью, Арес пробормотал:

– Это комната вождя клана.

– Мы уже искали здесь, – добавил Роаке.

Оми не обратил на них внимания и направился прямиком к стене за узкой койкой. Он пропел звуки, открывающие замок, и панели потайного шкафа раздвинулись, обнаружив даар'ва.

– Если бы ваши чувства были должным образом тренированы, мистер Роаке, – заметил Оми, – вам бы не требовался такой мощный указатель, как звуковой шок, чтобы найти этот прибор.

Оми спокойно дезактивировал даар'ва и сразу же ощутил свежий прилив восприятий. Его умственные процессы восстановили почти полностью нормальный уровень деятельности. Он мог ощущать возвращение орбитальной стабильности, когда Тибер исправил навигационный файл. Оми манипулировал внутренним противоядием до тех пор, пока оно не достигло нужной степени эффективности, и запрограммировал его во все части своего тела. Реланин полностью восстановился.

– Теперь вы переправите меня на Деетари, – приказал Оми. – И если вы не хотите принять на себя обязательства членов Консорциума, рекомендую увести ваших соплеменников подальше от пространства Консорциума и оставаться там вместе с ними. Закон Сессерды не наказывает весь народ за выбор вождей, а я считаю, что основная вина за преступления против членов Консорциума – стромви, соли и деетари – лежит на вожде вашего клана и Бирке Ходже. Однако в будущем Консорциум не потерпит никаких преступных действий против его членов. Если вы избрали жизнь вне закона, то должны вести ее за пределами пространства, защищаемого законом.

– Калонги, – с трудом вымолвил Роаке, дрожа всем атлетическим телом и бессильно прислонясь к стене каюты, – мы умираем. Ваш друг соли обещал нам исцеление.

– Джейс-лаи склонен к торопливости, – вежливо заметил Оми, – но он достойный коллега. – Быстрым движением Оми метнул одну из своих «ириви» в сторону Роаке. Длинная переливающаяся конечность уколола кожу на горле эссенджи. Роаке отпрянул, но его реакция была замедленной. Арес молча наблюдал за происходящим.

Оми спрятал «ириви». Такая прививка требовала меньшего напряжения, чем переливание, о котором просил Джейс-лаи.

– Вы снабжены противоядием, мистер Роаке, которое быстро справится с болезнью. Я создал его на основе вторичного вируса, разработанного Нгури Нгенгой. Теперь вы способны распространить его среди ваших соплеменников. Я ускорил ваше личное исцеление, так как вы пострадали наиболее сурово.

– Сделайте прививку и мне, – потребовал Арес. – Слишком много реа нуждаются в исцелении.

На момент Оми ощутил раздражение этими беспомощными нецивилизованными существами, имеющими наглость что-то от него требовать. Но он справился с недостойной эмоцией.

– Как хотите, – согласился Оми. Он повторил быстрый жест, но Арес даже глазом не моргнул.

– Благодарю вас, мастер Оми, – произнес Арес слегка напряженным голосом. – Клан Реа почтит вас в своей истории.

Роаке что-то утвердительно буркнул.

Оми склонил голову, одобряя искренность благодарности реа. Возможно, эти нецивилизованные существа чего-то стоят.

– Вам незачем беспокоиться об остаточных эффектах вирусов, чья способность репродуцироваться крайне ограничена. – Помолчав, он добавил: – Для своих условий стромви обладают необычайно развитым уважением к творению.

Глава 46

– Как бы я хотела вернуться к своему народу, – вздохнула Нгина, лениво проводя пальцем по серебряным минеральным прожилкам в белой каменной скамье. – Моя шкура болит от сухости атмосферы Деетари.

Тори кивнула, но не могла заставить себя ответить. Ткань ее голубого деетарийского платья была мягкой, но она словно царапала ей кожу, вызывая сочувствие к замечанию Нгины. На Тори не осталось ни следа смолы, и ей не хватало этой раздражающей скользкости.

Стромви казалась такой далекой от этого спокойного аккуратного сада с его подстриженными кустами и изящными фонтанами. Проведя на Деетари десять дней, Тори все еще чувствовала себя не на своем месте. Ей снова овладела жажда бегства, но на этот раз ее манила вполне определенная цель. Однако фермы Ходжа больше не существовало…

Тори едва ли могла пожаловаться на гостеприимство деетари. Они поселили беженцев со Стромви в одном из поместий матриарха и делали все, чтобы обеспечить им максимальный комфорт, но тем не менее эти десять дней показались бесконечными.

Десять дней. Тридцать миллиспанов. Менее трети полной протяженности «вахты смерти». Десять дней – всего лишь краткий промежуток, а «вахта смерти» казалась целой жизнью.

Со времени их прибытия на Деетари Тори видела Джейса только один раз. Он холодно сообщил, что с ним все в порядке, и несколько рассеянно выразил интерес к здоровью Нгины и выздоровлению Тори. Нгина засыпала его вопросами – одни из них он искусно парировал, а на другие не отвечал вовсе. Тори испытывала определенные подозрения по поводу его задумчивости.

– Почему вы хмуритесь, мисс Тори? – спросила Нгина, сопровождая свои слова мягким щелканьем, каким матери-стромви часто уговаривают детей. – Вы думаете о Ходжах?

– Я думала о твоем отце.

– Да. – Нгина щелкнула с пониманием и сожалением. – Я тоже видела мастера Оми. Инквизиторы судят моего почтенного отца, не так ли?

– Инквизиторы всегда этим занимаются, – ответила Тори. – Судят и приговаривают.

– Мой отец – очень достойный человек, мисс Тори.

– Я знаю, Нгина-ли.

Железные ворота сада со скрипом отворились. Сквозь прозрачную дымку фонтанов Тори разглядела золото Сессерды и знакомые темные волосы. Джейс быстро подошел к Тори и Нгине и, не глядя на них, произнес холодным голосом чиновника Консорциума:

– Мисс Дарси, мне нужно поговорить с мисс Нгенгой наедине.

Если бы это был Оми или любой другой, кроме Джейса, Тори стала бы защищать Нгину. Она хотела, чтобы Джейс позволил ей остаться, но не стала спорить. Тори знала, что он не меньше ее любит Стромви и Нгури Нгенгу.

Джейс наблюдал, как Тори возвращалась в дом. Он чувствовал беспокойство Нгины, но не торопился начинать разговор. Джейс искренне желал, чтобы ему вообще не было нужно говорить, но сообщение приговора входило в обязанности адепта Сессерды.

Он держался спокойно и отстраненно, хотя внутри у него все болело.

– Мы признали твоего отца виновным в преднамеренном причинении вреда членам Консорциума и в смерти Харроу Фебро. Мы уведомили твой народ о нашем решении. Старейшины стромви пришли к такому же выводу. Теперь вы сами должны сделать выбор.

– Мой отец всегда служил своему народу и своему миру, – отозвалась Нгина, но ее сильные молодые плечи поникли, словно под тяжелой ношей.

«Он доблестно служил им, – подумал Джейс, – и погубил себя».

– То же самое заявили и твои сородичи. Они предпочли принять приговор Консорциума, как приговор всему их миру, передаче твоего отца нам для индивидуального правосудия. – «Они сделали разумный выбор, – продолжал думать Джейс, – разумный и неизбежный. Стромви исполнили „вахту смерти“, и, возможно, я помог обеспечить их возрождение. Хотя, может быть, все мои манипуляции спасли только Тори, Реа и меня самого. Я не смог выполнить долг дружбы, – не смог спасти ни Сильвию и Калема, ни Нгури». – В свете этого решения, – закончил он, – и серьезных изменений, которые все еще происходят на Стромви, мы пришли к выводу, что правосудие стромви и Консорциума лучше всего осуществить при помощи периода карантина.

– Какого именно периода? – еле слышно спросила Нгина.

– Сотня спанов.

Туловище Нгины извивалось взад-вперед движениями, выражавшими скорбь. Джейс не мог позволить ей видеть, как глубоко он сочувствует ее горю.

– А я хотела повидать Консорциум, – печально промолвила Нгина. – Как мисс Тори.

– У тебя есть выбор, – спокойно напомнил Джейс. – Ты можешь остаться с нами и пользоваться полной свободой передвижения.

– И никогда больше не увидеть своих близких? – буркнула Нгина, сердито щелкнув зубами. – Думаете, я смогу оставить их?

Джейс глубоко вздохнул и посмотрел Нгине в глаза:

– Нгина-ли, твой народ меняется. Твой мир меняется. По расчетам Оми, сотня спанов едва-едва позволит Стромви стабилизироваться. Если ты вернешься туда, то изменишься так же, но ты начнешь процесс в другой стадии и можешь стать непохожей на свою семью. Я искренне сожалею о своей роли в твоих бедах.

Нгина обнажила ряды зубов в стромвийской улыбке.

– Вы пережили ужасные изменения, Джейс Слейд, но остались соли. Я тоже останусь стромви.

Джейс протянул руку, и на его ладони сверкнули рубины звезды Реа.

– Передай это своему отцу как подарок от Бирка.

Нгина взяла звезду и прижала ее длинным ногтем. Острые края звезды царапнули ей ладонь, так как слои смолы стали более тонкими.

– Мой почтенный отец благодарит вас.

* * *

Изящные аркообразные окна просторной комнаты позволяли видеть тщательно подобранные горные пейзажи: обсидиановый купол, серебристый пик, ряд светло-зеленых деетарийских деревьев. Даже мебель была аккуратно сгруппирована с целью удобного созерцания того или иного вида. Тори придвинула к себе плетеный стул и повернула его к двери в патио. Если Джейс попытается уйти, не поговорив с ней, она увидит его отсюда.

Как только инквизитор появился, Тори быстро распахнула стеклянную дверь.

– Где Нгина? – спросила она.

– Готовится к возвращению на Стромви, – ответил Джейс. Пройдя по выложенному жадеитовыми плитками полу, он опустился в мягкое желтое кресло, положил ноги на стоящую перед ним скамеечку, откинул голову назад и стал разглядывать мозаику из кусочков минералов на потолке. – Планета будет находиться на карантине в течение ста спанов. Оми и я не смогли найти иного решения. Изменения, произведенные крее'ва, должны стабилизироваться. Привнесение любых элементов только усложнит результат. Даже без карантина Консорциум практически ничем не мог бы помочь стромви в процессе их трансформации.

Услышав лишь то, чего она опасалась последние десять дней, Тори кивнула. Любой вердикт легче вынести, чем бесконечный процесс следствия.

– А будет какой-нибудь вердикт в отношении деетари?

– Гиса и Талия могли заработать дисциплинарный режим, но они предпочли отдать себя под покровительство леди Смерти, чей приход так упрямо пророчили. Их сестры были всего лишь жертвами принуждения Бирка и его жестокого использования деетарийских религиозных верований. Мне следовало предвидеть, что Гиса и Талия сочтут свою смерть необходимой ради сохранения Деетари. – Отстраненность Сессерды исчезла на краткое мгновение, но Джейс, испытывающий сожаление, нравился Тори куда больше. – Конечно, такой исход не столь удовлетворителен, как вердикт Оми в отношении Роаке и Ареса, которым придется терпеть общество друг друга.

– Это хороший вердикт, – мрачно согласилась Тори. Мертвые наказали себя сами. Как и Арноду, им уже нельзя помочь. Тори спрашивала себя, будут ли горькие воспоминания о Ходжах преследовать ее так же упорно, как мысли о ее кратком неудачном браке.

– Спасибо за одобрение, – отозвался Джейс, но в голосе его не слышалось удовлетворения. Деетари расшили его рубашку золотом Сессерды из металлических нитей, которое сверкало на фоне шелка сапфирового цвета. Тори интересовало, являлась ли ткань выбором деетари. Они сшили Джейсу рубашку и брюки по фасону соли, но ярко-синий цвет мужчины-деетари носили во время траура.

– А как насчет меня? – тихо спросила Тори.

Джейс поднял голову:

– Боюсь, что первоначальный вердикт Оми все еще официально в силе. Я не могу реабилитировать вас ввиду острого личного пристрастия.

– Если это должно означать комплимент, то я была бы счастливее без него.

– По моему требованию может быть проведено еще одно расследование.

– Нет уж, спасибо. – Тори плотнее завернулась в шаль из деетарийского кружева, тщетно пытаясь согреться. Местные платья без рукавов больше подходили для влажной Стромви, чем для гористой Деетари, но обмен веществ у деетари происходил гораздо быстрее, чем у соли.

– Ваша температурная адаптация все еще запаздывает, – нахмурился Джейс. – Вам следует проверить уровень реланина. В конце концов, ваш организм перенес сильное напряжение.

– Не думаю, чтобы меня могло согреть даже самое большое количество адаптатора. – Тори рассмеялась, скрывая мрачные мысли. Теперь все связи со Стромви будут потеряны. – Все, что казалось важным, ушло, как после смерти Арнода. Полагаю, я должна снова приползти к маме и дяде Перу. Вы знаете, что этим утром я получила от них приглашение?

– Очевидно, у Пера Валиса имеется информатор на Деетари, – проворчал Джейс.

– Дядя Пер – человек предусмотрительный.

– Его забота о вас несколько запоздала, но это маленькое очко в его пользу. – Джейс задумчиво побарабанил по подлокотнику кресла. – Как бы то ни было, процветание вашего дяди Пера подходит к концу. Оми-лаи начал анализировать участие Пера Валиса в незаконных аспектах бизнеса Бирка Ходжа, и я подозреваю, что выводы будут не в его пользу.

– Вы прямо источник радостных новостей.

– Ведь вы не хотели возвращаться на Арси. Ваши отношения с семьей крайне напряжены.

Раздраженная тем, что Джейс высказывает слишком хорошо известные ей вещи, Тори резко ответила:

– У меня не слишком большой выбор. Благодаря хваленой чистоте правосудия Консорциума мне нелегко устроиться на работу.

– Разумеется, если не считать сомнительный семейный бизнес.

Тори сердито посмотрела на него. Никакой инквизитор не мог бы без всякого злого умысла задеть столько больных мест.

– Кому-нибудь из ваших влиятельных друзей требуется строптивая наложница? – с тяжеловесной иронией осведомилась она.

– Это трудный вопрос. У меня мало знакомых среди соли. Думаю, вы предпочтете мужчину вашего вида, который к тому же должен располагать необходимыми ресурсами, чтобы содержать вас так, как рассчитывает ваша семья.

– Я собираюсь запустить в вас чем-нибудь, мистер Слейд. – Тори огляделась вокруг в поисках подходящего предмета.

– Предположим, – мягко произнес Джейс, – я предложу вам контракт о покровительстве.

Несмотря на раздражение, Тори расхохоталась:

– Разве Сессерда не запрещает такую нецивилизованную практику, как содержание наложниц?

– Категорически запрещает, но вы были так очарованы моей почетной песней.

– Ведь это вы тот самый самодовольный насмешник, который посоветовал мне не увлекаться невозможными фантазиями.

– Я не говорил, что эти фантазии – ваши, – возразил Джейс. – Как бы то ни было, я всего лишь выдвинул гипотезу. Я не делал вам никакого предложения.

– Вы просто провоцировали реакцию в добром инквизиторском стиле.

– Правила моей работы требуют атаковать трудных подследственных с неожиданных направлений, а вы, пожалуй, самая трудная.

Тори начала мерить шагами комнату, неуверенная, хочется ли ей ударить Джейса или соблазнить его.

– Я понимаю, почему моя прабабушка старалась держаться подальше от инквизиторов любого вида.

– Это было весьма предусмотрительно, учитывая широту ее сомнительных интересов.

– Прабабушка знала, как о себе позаботиться.

– И вы тоже, мисс Дарси. Думаю, у вас талант в области отношений с «чужими». Вам бы не хотелось поработать на меня?

– Вы снова пытаетесь спровоцировать реакцию, – упрекнула его Тори.

– На сей раз нет. Я затронул тему покровительства с целью убедиться, что мы понимаем друг друга. Не хочу, чтобы вы воображали, будто я еще один поклонник легенды о Мирель.

Тори оборвала шаги и посмотрела на него:

– На ваш счет я едва ли испытывала подобное беспокойство. Вы слишком поглощены анатомированием моей души.

Темные брови Джейса сдвинулись над переливающимися глазами.

– Анатомировав вас подобным образом, я нарушил бы клятвы Сессерды, если бы не попытался указать вам верный путь. Вы уже знаете, что способны возбуждать страсть, но это едва ли подходящая жизненная цель для цивилизованной женщины. Вы должны осознать, что обладаете и другими дарованиями. Я уверен, что вы принесли бы большую пользу Консорциуму, работая у меня. Но если вам не нравится моя работа…

– …или ваше инквизиторское чувство юмора…

– …то вы, по крайней мере, могли бы добавить отзыв адепта Сессерды третьего уровня к вашему коэффициенту трудоспособности.

Тори отвернулась от него к прозрачной стене, выходящей в сад, за чьими воротами находились каменная скамья, печальная девушка-стромви и прошлое, которому предстояло превратиться в туманные воспоминания.

– Вы не опровергаете собственный совет, пытаясь нанять меня? – спросила она, все еще не веря его словам. – Вы подвергаете опасности свой ранг Сессерды, имея дело с нецивилизованным существом вроде меня.

– Я буду осторожен.

– И вы бы поощрили мое общение с потребителем реланина?

– Как вы сами заметили, ваши нынешние перспективы не слишком благоприятны. Поэтому вам может подойти и моя жалкая компания.

– Очаровательный довод. – Тори снова посмотрела на него. Веки над переливающимися глазами Джейса были неподвижны, и ее интересовало, какое из многочисленных восприятий Сессерды он использует в данный момент. – Ненавижу принимать расчетливые решения.

– Тогда действуйте опрометчиво, согласно давней привычке.

– Пожалуйста, обуздайте ваш сарказм. – Тори присела на подлокотник его кресла. – Я по-прежнему ненавижу инквизиторов.

– Но не меня.

– Вы не можете быть уверены ни в этом, ни в чем-либо другом, касающемся меня. – Она склонилась к нему. – Я не верю, что вы в состоянии «прочитать» меня. Расстройство Тива не так просто игнорировать, а вы, инквизиторы, слишком хорошо тренированы, чтобы позволить личной точке зрения так легко вмешиваться в вашу всеобъемлющую Правду.

– С расстройством Тива куда легче иметь дело, чем с личными чувствами, которые вы пробуждаете, мисс Дарси. – Джейс задумчиво провел пальцем по кружевной шали Тори. – Отмечу с чисто научным интересом, что сжигающая страсть потребителя реланина может вызывать весьма неприятный эффект, обращаясь не только на реланин.

– Сжигающая страсть – тоже часть вашей работы?

– Нет. – Джейс откинулся в кресле и закрыл глаза. – Вам понадобится несколько дополнительных прививок, чтобы посетить Калонг-4. В бюро путешествий вам укажут подходящего специалиста. Мы отбываем завтра на частном судне теураи. Их штурманам не терпится стартовать, так как они на грани морской остановки.

– Вы уверены в себе, не так ли?

– Нет, но я уверен в вас.

– Все-таки вы жутко самодовольны, – пробормотала Тори. «И вполне заслуженно», – добавила она про себя, надеясь, что расстройство Тива не позволит прочитать ее мысль.