Текст книги "Инквизитор"

Автор книги: Черил Фрэнклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 36 страниц)

– Осторожней, Калем, иначе ты сломаешь оружие.

– Я даже не знаю, как пользоваться этой штукой.

– Зато я знаю. Меня научил мой второй муж. Он был не лучше Харроу, но обладал кое-каким полезным опытом.

– Будь мы умнее, нам следовало взять корабль Харроу и убраться отсюда.

– Мы не можем бежать, Калем. Мы уже пытались, но у нас ничего не вышло. – Сильвия нахмурилась и сделала перерыв в поисках. – Разве не так все было, Калем?

– Кажется, тогда как раз прибыл Харроу. – Калем тряхнул головой. – Какая разница? Мы должны остановить ее, иначе она убьет отца.

– А почему нас это так волнует, Калем? – спросила Сильвия. – Он манипулировал нами всю нашу жизнь. Мне казалось, я хочу освободиться от него?

– Я хотел, чтобы он умер, – ответил Калем, – пока не увидел его там, в патио. Он был побежден.

– Да, – вздохнула Сильвия. – Я едва могла смотреть на него.

– Мы оба думали, что нуждаемся в нем, и ненавидели его за то, что он сделал нас зависимыми от него. Но мы были не правы. Это он нуждается в нас.

– Я слышу ее шаги! – испуганно прошептала Сильвия. – Где же этот игольник?

– Вот! – Калем с триумфом извлек оружие из потайного отделения в ящике.

* * *

Нецивилизованные существа вершили свое правосудие, но Оми не испытывал удовлетворения, наблюдая за результатами. Он сожалел, что мисс Кэнти оказалась права, осуждая его, хотя ее слова были скорее следствием наркотического безумия, чем рационального мыслительного процесса. Укитан-лаи предупреждал, что семена предубеждения, стоит их посеять, начинают быстро расти и размножаться.

«Ботанические метафоры легко приходят на ум на этой планете, – думал Оми. – Но очень точно характеризуют слова Укитана. Я думал, что оправдал себя, признав нужду в советах Укитана и посвятив себя усердному переобучению в последние пять спанов. Укитан был мудр, послав меня сюда, к этим крайне нецивилизованным существам, ибо, находясь среди них, я не могу обманывать себя. Здесь правда становится слишком очевидной.

Я сурово наказал мисс Мирель, скорее подчиняясь эмоциям, нежели стремлению поддержать Правду Сессерды. Пять этапов следствия были для нее достаточным наказанием. Мне следовало оправдать ее, несмотря на неопределенности, создаваемые расстройством Тива.

Я отрицал свою вину, критикуя мисс Мирель и тот примитивный вид, представителем которого она является, хотя должен был уважать то, чем могут стать подобные существа. Стромви успешно цивилизовались, сделав свой выбор, но соли – всего лишь дети, не сознающие своих поступков. Иногда детям следует позволять ошибаться, но чаще их приходится держать за руку ради их же блага».

Оми взвешивал ощущаемые им опасности, считая жизни, которые могут оказаться потерянными на каждой грани зла, которое вырвалось на свободу. Он не был в силах остановить зло, но мог спасти хоть часть этого мира и хоть немного искупить свою вину. И если он выживет, то, возможно, снова почувствует себя достойным исполнить музыку для своих соплеменников.

Оми думал о своем поврежденном челноке. Его топлива хватило бы, чтобы добраться до огромного судна Реа, но даже небольшой ремонт занял бы слишком много времени. Маленький челнок беркали казался более надежным.

Оми не поклонился Риллессе – лишь молча прошел мимо нее, спустившись по лестнице в сад. Мантия его внешних рук ритмично поднималась и опускалась, когда он пробирался через поваленные кусты роз, на которые Акрас посадила свой челнок. Калонги вскарабкался по трапу челнока с тем же достоинством, какое позволило ему без внешних усилий преодолеть колючие заросли.

«Укитан-лаи был чересчур снисходителен ко мне, – думал Оми, пристегивая ремни безопасности в кабине челнока беркали. – Мы не привыкли осуждать других калонги – в этом редко бывает нужда. Укитан-лаи поступил мудро, заставив меня выслушать осуждение адепта-соли. Поведению Джейса-лаи недостает рафинированности, но оно по-своему не лишено мудрости». Подгоняемый примером самопожертвования, поданным соли, Оми оценил состояние челнока своими многочисленными чувствами и приготовился защищать не признающих закон от самих себя.

* * *

Тагран вбежал в дом следом за вождем клана. Он нашел ее озадаченной богатым выбором дверей и хрустальных коридоров. Акрас была молчалива и внимательна, как охотница, выясняющая, куда скрылась ее дичь. Она тихо двинулась вперед.

– Осторожнее, вождь, – шепнул Тагран, но Акрас не обнаружила признаков того, что услышала его предупреждение. Тагран резко обернулся на звук движения, но до него донесся голос с противоположной стороны.

– Ты женщина, которую ненавидела моя мать, – заявила Сильвия Ходж, – женщина, чье имя шептал по ночам мой отец. – Голос Сильвии дрожал от действия наркотиков, но Тагран ощущал в нем следы гордости эссенджи и пожалел о такой потере. Он окинул взглядом коридор, но не увидел Сильвию. Тагран пытался удержать Акрас и заставить ее позаботиться о прикрытии, но она сердито вырвалась. – Я знаю, – продолжала Сильвия, – что из-за тебя мать покинула нас.

Тагран заметил Сильвию, лишь когда она шагнула из алькова и выстрелила в Акрас из игольника. Он быстро пригнулся. Выстрел разбил розовую хрустальную панель позади него.

Акрас выстрелила из своего оружия, и запах горелой плоти и ткани достиг ноздрей Таграна, прежде чем он смог подняться среди обломков хрусталя.

– Проклятая убийца! – зарычал Калем Ходж, появляясь из того же алькова, что и его сестра. Тагран увидел, как мужчина-соли бросился на Акрас и выбил у нее из руки энергопистолет.

Не колеблясь ни секунды, Тагран оттащил Калема от Акрас. Он был уже не так проворен, как прежде, но воин-эссенджи не мог не справиться с человеком, не побывавшим ни в одной битве. Борьба закончилась быстро. Тагран даже не воспользовался оружием, зная удар, который убивает не менее быстро и эффективно. Он стоял над своей жертвой, ненавидя дело рук своих.

Тагран вытер липкий от смолы лоб. Акрас, не дожидаясь исхода столкновения, подобрала оружие и продолжила преследование единственной добычи, которая имела для нее значение. Тагран молча отсалютовал телам Калема и Сильвии Ходж, как реа салютуют погибшим соплеменникам.

Он крался по коридору, который извивался и разветвлялся без какой-либо очевидной логики. Не обнаружив Акрас, Тагран испугался, что выбрал неверный путь. Пройдя через очередную дверь, он очутился в пятиугольном помещении и недоуменно застыл при виде трех дверей и лестницы.

– Посмотри мне в глаза, предатель! – крикнула Акрас из лабиринта коридоров и ниш. – Или ты вместе с честью утратил и мужество?

Тагран выбрал дверь, казавшуюся ближней к голосу Акрас, но снова очутился среди бесконечных хрустальных панелей – розовых, серых и цвета слоновой кости. Он пытался руководствоваться повторяющимися криками Акрас, но каждый раз оказывался в пустом помещении, похожем на предыдущее. Голос Акрас стих – слышались только ее шаги, обманчиво казавшиеся совсем близкими. Дом словно сговорился со своим создателем, и Тагран боялся, что Акрас почувствует опасность слишком поздно.

– Я не боюсь тебя, моя Акрас, – негромко ответил Биркай.

Голос прозвучал совсем рядом, и Тагран вслепую устремился вперед.

– Значит, ты лишился ума, – отозвалась Акрас.

– Я не дурак и не трус, – возразил Биркай. – Я воин-реа, который никогда не любил никого, кроме тебя.

– А как же твоя жена и твоя наложница? – фыркнула Акрас.

– А как же Загаре?

– Где ты? – осведомилась Акрас, и разочарование в ее голосе начало пересиливать холодность. По крайней мере, на это надеялся Тагран.

– Я здесь, моя Акрас.

Тагран ожидал услышать звуки схватки, но в доме воцарилась тишина. «Он знает, что она намерена убить его, – думал Тагран, – но не верит, что она сможет противостоять его старым уловкам. Возможно, он прав. Она колеблется – этого я не ожидал. Биркай всегда понимал ее лучше всех нас. Они отлично подходили друг другу».

Бирк заговорил снова, и голос его звучал еще мягче:

– Мы дали клятву друг другу, моя Акрас. Я не предавал тебя. Это ты отвернулась от меня, поверив лжи обо мне. Как ты могла вообразить, что я способен причинить вред вождю нашего клана?

– Ты убил его, – прошипела Акрас, но не выстрелила.

Тагран прошел мимо лестницы, говоря себе, что голоса не могут доноситься со второго этажа, хотя и не был в этом уверен. Он не был уверен ни в чем, кроме опасности, грозящей Акрас. Войдя в музейное крыло, Тагран наконец увидел их.

Биркай стоял у дальней стены, протянув руки к Акрас. Не замеченный ими, Тагран видел обоих в профиль. Несмотря на побелевшие волосы и свойственный соли загар, Биркай не особенно изменился. В молодости он был счастливым соперником Таграна, который относился к нему как Арес к Роаке. Биркай погубил его любимую Акрас, и Тагран смертельно ненавидел его.

Акрас устало опустила оружие; ее покрытое шрамами лицо было залито слезами. Она трясла головой, и коса болталась за ее спиной. Бирк медленно двинулся к ней.

– Биркай! – окликнул его Тагран.

Испуганный Бирк устремил на Таграна взгляд своих янтарных глаз и нахмурился, словно стараясь узнать старого воина. Акрас смотрела только на Бирка, как будто не замечая присутствия Таграна.

Тагран поднял свое оружие. Бирк рванулся к Акрас чтобы спрятаться за ней.

– Акрас, – взмолился он, – прикажи ему не стрелять!

Акрас чуть сжалась, но этого оказалось достаточно. Тагран прожег дыру в груди Биркая.

Бирк медленно опустился на колени. С удивлением коснувшись своей рубашки, он поднял на Акрас недоверчивый взгляд и рухнул лицом вниз, задев головой ноги Акрас.

– Нет! – закричала она, направив оружие в спину Бирка. – Вставай и посмотри мне в глаза, предатель! – Акрас пнула Бирка ногой, но он не шевельнулся. – Трус! – взвизгнула она и начала палить наугад, поджигая ленты наград и разбивая макеты роз.

– Он мертв, Акрас! – крикнул Тагран, отступая в коридор, чтобы не угодить под огонь. – Предатель больше не сможет оскорбить тебя.

Акрас перестала стрелять, застыв среди дыма и медленно распространявшегося пламени.

– Тагран? – спросила она, как будто это имя было ей незнакомо.

– Я здесь, вождь клана, – с облегчением ответил Тагран. – Мы должны поскорее уйти. В этой комнате небезопасно.

– Ты не имел права убивать его! – рыдая, крикнула Акрас. Она вновь подняла оружие. Ослепительный луч поджег сухой мох у ног Таграна, с треском воспламеняя частицы смолы. Когда энерголуч прожег его нагрудник, Тагран не почувствовал ничего, кроме разочарования. Акрас разочаровывала его слишком часто, но от этого он любил ее не меньше.

* * *

Ядовитый дым просачивался сквозь вентиляционную систему дома Ходжей, а жар проникал на верхний этаж.

– Смерть будет довольна, – сказала Талия.

– Проклятие мистера Бирка нашему народу умрет вместе с нами, – торжественно кивнула Гиса. – Я поступала эгоистично, пытаясь избежать пророчества, а калонги был мудр, заставив меня вернуться.

Сестры-деетари пили чай, предварительно убрав свою комнату и облачившись во все самое лучшее. Они ждали смерти.

* * *

Риллесса наблюдала, как позаимствованный Оми корабль взмыл в сгущавшиеся сумерки. Она отломила ломтик хлеба от буханки, которую подобрала с пола патио возле неподвижно лежащего бори. Съев последнюю крошку, Риллесса подняла бори и, удивленная его легким весом, накинула себе на плечи, не замечая, как он царапает ее обожженные руки. Она гладила шкуру бори, пока первая луна всходила над далеким неровным горизонтом.

– Я победила «Это», – пробормотала Риллесса, когда очередная хрустальная секция дома Ходжа взорвалась от невыносимого жара. Одурманенной наркотиками Риллессе казалось, будто Калем, улыбаясь, зовет ее в дом. Она сбросила бори и поспешила к своему Калему.

* * *

– Вы создали вирус, способный атаковать реланин, – задумчиво произнес Джейс. Он внимательно изучал крее'ва, не прикасаясь к ней. – Значит, вы наверняка могли бы использовать тот же фундаментальный метод для создания вторичного вируса, пожирающего первый. Получив хотя бы половину шанса, реланин сможет выстоять. – Джейс поднял один из пакетов с семенами и сдвинул брови. – Урожай Калема?

– Да, – не без гордости ответил Нгури. – Я измерял количество реланина. Он почти полностью нейтрализован.

– Нет, – возразил Джейс, нахмурившись еще сильнее. – Семена мутируют. Уровень реланина увеличивается. – Он перевел взгляд с пакета на свою руку и с явным усилием подавил дрожь.

Нгури взял у Джейса пакет, внимательно обследовал его и провел им вдоль головных узлов.

– Возможно, – щелкнул он.

Джейс поднял взгляд на свисавшие сверху корневые усики.

– Даже если поле крее'ва запрограммировано на постоянное действие, окончательный эффект зависит от окружающей среды и существ, на которые распространяется это поле. Когда эти внешние элементы изменяются, действие крее'ва уменьшается, создавая новую стабильность.

– Разумеется, – отозвался Нгури с видом преподавателя, одобряющего способного студента.

– Вы связали программирование крее'ва с реланином – самым активным элементом. Поэтому крее'ва не может стабилизироваться.

Нгури медленно кивнул:

– Нестабильность предшествовала влиянию крее'ва и сейчас взаимодействует с ней. Риск широко распространенной мутации появился, как только релавид смешался со смолой. Крее'ва стабилизируется, но Стромви должна измениться. Я знал это, когда началась «вахта смерти».

Тори и Нгета пораженно уставились на него.

Джейс заговорил странным чужим голосом:

– Я снова недооценил вас, не так ли, Нгури? Крее'ва уже начала повторное заражение. Здесь, где ее действие наиболее сильно, эффект уже виден. Реланин создается быстрее, чем поглощался.

– Скорость первоначальных эффектов действия крее'ва продолжает меня удивлять, – отозвался Нгури, бросив на стол пакет с семенами. – Я хотел бы, чтобы полный цикл изменений осуществился с такой же скоростью.

– Значит, Стромви стабилизируется, – медленно произнес Джейс.

– Постепенно, – согласился Нгури с утвердительным щелчком.

– Когда вы осознали, как быстро и разрушительно крее'ва видоизменяет релавид, вы начали модифицировать вашу первоначальную программу. Вы намеревались дать тем из нас, кто был инфицирован первым вирусом, возможность стабилизации.

– …если вы быстро покинете Стромви…

– …и спасемся от продолжающегося действия крее'ва.

– Вы всегда были способным учеником, Джейс-ли.

– Пожалуйста, перестаньте поздравлять друг друга, – резко вмешалась Нгета. – Вы оба сделали свое дело, но результаты скажутся не на вас одних. Как насчет моей дочери? Почтенный муж, если у тебя нет плана ее безопасного возвращения к нам…

Нгури снова помрачнел.

– Как я мог предвидеть подобную хитрость инквизитора-соли? – промолвил он, отступив от Тори, которая с ужасом подумала, что это резкое движение, возможно, означает конец их дружбы. – Я не знал, как это сделать, Нгета-ли. Я не знаю, сколько из нас выживут, но на Стромви не осталось бы ничего, если бы я не воспользовался этой штукой. – Он положил широкую ладонь на крее'ва.

Джейс покачал головой.

– Вы не согласны? – тихо спросила Тори.

– Как и Нгури, я не знаю, – ответил он. – Я не стал бы использовать крее'ва. Но мое нежелание, возможно, было бы всего лишь трусостью.

– Соглашайтесь или не соглашайтесь с моим суждением, Джейс-ли, – со знакомой раздражительностью сказал Нгури. – Перестаньте все приписывать вашей несуществующей слабости. У вас оказалось достаточно смелости, чтобы рисковать жизнью, спасая чужую планету.

– Я сделал бесполезный жест, пытаясь защитить тех, кто не нуждался в моей помощи. Это послужит мне уроком, – промолвил Джейс. Нгури что-то проворчал.

Внезапно раздался грохот, и пещера содрогнулась.

– Звуковой шок? – спросила Тори, стараясь говорить тихо, хотя знала, что это успокаивает только ее собственные нервы.

– Взрыв на поверхности планеты, – быстро возразил Джейс. В стене пещеры возникла широкая трещина. Грохот быстро стих, сменившись негромким рокотанием. Пол пещеры покачивался, и Тори ухватилась за Нгури.

– Это не ко времени, – заметил Нгури, передав крее'ва Джейсу и взяв ботанический анализатор. Он быстро щелкал, даже говоря с соли, и Нгета передавала расширенную версию его сообщения для стромви. – Часть южных пещер давно неустойчива, – мрачно пояснил Нгури, выталкивая Тори перед собой из начавшей осыпаться комнаты.

Плетеные орнаменты соскользнули со стен туннеля, обнажив треснувшую глину. Одна из секций туннеля обрушилась, и трое молодых стромви уже раскапывали ее. Земля снова задрожала – паническое щелканье сопровождалось криком боли.

– Нгесену раздавило задние ноги, – перевела Нгета и двинулась в направлении ведущих раскопки.

– Не пытайтесь тащить его сюда! – крикнул Джейс, вложив в голос всю властную убедительность Сессерды. – Эта часть туннеля вот-вот рухнет. Нгета, пускай они подберутся к Нгесену с южной стороны. Рушится не южная сеть пещер, а дом Ходжа вместе с окружающими строениями. – Нгета и трое молодых стромви осторожно выбрались из норы, когда Нгури щелкнул, подтверждая слова Джейса. – Нгури, здесь есть еще один вход?

– Ни одного, доступного для соли, – ответил Нгури.

– Мы можем вынести их, мастер Нгури, – предложил один из молодых стромви и наклонился, подставив Тори крепкую спину. Его товарищ повторил то же движение перед Джейсом, который молча принял предложение.

– Вы – Нгев, не так ли? – спросила Тори, пытаясь безопасно разместиться среди твердых мышц и крепкого шейного гребня юного стромви.

– Да, мисс Тори, – удивленно ответил он.

– Нгина мне много о вас рассказывала.

Нгев сгорбился от смущения, едва не сбросив Тори.

– В самом деле? – робко спросил он.

– Моя дочь знает этого юнца? – осведомился Нгури. Он передал анализатор из своих усталых рук в сильные молодые руки Нгева.

Тори ощутила, как Нгев напрягся под пристальным взглядом Нгури. Молодой стромви неуверенно и бессвязно защелкал. Тори почти сожалела о своих словах.

– Наша дочь знает его очень хорошо, – бросила Нгета через плечо, избавив Нгева от необходимости отвечать, – как и ты давно заметил бы, если бы не был так поглощен своей работой.

Нгури издал быструю последовательность щелчков, которую Тори не успела разобрать, но оставил Нгева и подошел к своей жене. Нгев тотчас расслабился.

Молодой стромви передвигался более плавно, чем ожидала Тори, хотя поездку едва ли можно было назвать приятной. Корневые усики и свисающие волокна постоянно задевали Тори. Шкура Нгева была скользкой, и ей приходилось цепляться за нее изо всех сил, царапая руки браслетами. Она с ужасом ожидала по-настоящему трудных участков пути.

Стены туннеля дрожали вместе с бледными корневыми отростками, но Нгев без колебаний двинулся в темный крутой проход. Тори закрыла глаза, оберегая их от густой едкой смолы. Она не знала, кружится ли у нее голова от тряски или от внутренних биохимических процессов. Она только надеялась, что плотная шкура приятеля Нгева сможет защитить его от обжигающих прикосновений Джейса Слейда.

Земля дрожала так сильно, что даже молодой стромви начал спотыкаться. Куски глиняной облицовки падали со стен, демонстрируя замысловатую растительную технологию стромви – разные виды корней служили архитектурной опорой, средствами связи, регуляторами окружающей среды и источником удовлетворения всех нужд стромви, от пищи и одежды до лекарств и художественного вдохновения. Туннель начал походить скорее на сложный лабиринт проводов ксиани, чем на примитивное сооружение простых и дружелюбных сельских жителей, и Тори осознала, насколько же она воспринимала опыт и знания стромви как нечто само собой разумеющееся.

Тори вцепилась в Нгева, когда он начал подъем по почти вертикальному стволу прохода. Корни тянули ее назад. Ногти Нгева скрипели, пронзая слои блестящей смолы. Дверь, открывающаяся вниз, распахнулась под весом Нгева, и он вместе с Тори выбрался наружу. Сравнительно сухой воздух на поверхности планеты хлынул в изголодавшиеся легкие соли, которые болели от замедленной адаптации, вызванной ослабленным действием реланина.

Зубы Нгева быстро разрезали заросли винограда, прикрывающие редко используемый вход. Внезапный свет едва не ослепил Тори. Она быстро заморгала, слыша раздраженное бормотание Нгури. Ощутив поток нагретого воздуха, Тори поняла, что источником света является огонь. Она неловко слезла со спины Нгева и встала рядом с ним и Нгетой, наблюдавшей за горящей фермой Ходжа.

Колонны портика сверкали, как свечи, – самое яркое пламя вырывалось из кабинета Бирка. Огонь переливался оранжевыми, зелеными и бирюзовыми красками, щелкая раскаленной смолой и разгораясь все сильнее. Из пламенеющего ада доносился звон лопавшегося хрусталя. Темный столб дыма тянулся вверх.

Нгури сердито щелкал, хотя его гнев не относился к какому-либо конкретному существу. Джейс пробрался сквозь цепкие заросли и остановился несколькими шагами впереди Тори и стромви. Тени других стромви усеивали близлежащие поля.

В заднем крыле прогремел взрыв, и фонтан обжигающих искр брызнул в фиолетовое небо. Долина Нгенги содрогнулась вновь, и солидный участок садов Ходжа провалился под землю. Стены дома падали наружу, разбивая белые камни дорожек и сокрушая цветущие кусты роз.

Огонь уже уничтожил внутренности дома, значительно менее крепкого, чем он казался. Пламя, падая вместе со стенами, становилось более темным, словно впитывая голубые и фиолетовые цвета стромвийской смолы. Еще одна золотистая вспышка вырвалась из развалин, брызгая кусками металла и стекла.

Джейс повернулся к маленькой группе и положил крее'ва перед Нгури.

– Дезактивируйте ее, Нгури, – сурово приказал он. – Она поддерживает огонь и распространяет взрывную волну к самой сердцевине планеты. – Словно в подтверждение его слов, земля вновь задрожала.

– Бирк хранил оружие в своем безобразном доме, – отозвался Нгури. – Он торговал им, а теперь он горит. Когда все, что он притащил сюда, исчезнет, в долине снова воцарится мир.

– Смола уже загорелась, Нгури, – настаивал Джейс. В отблесках пожара его глаза казались медными. – Крее'ва усиливает нестабильность, потому что вы запрограммировали ее на реланин, а реланин способен к постоянной мутации. Вы адаптируете вашу планету к этому аду. – Он указал рукой, все еще облаченной в обноски Бирка, на дымящуюся массу.

– Программа должна быть выполнена. Вы понимаете, какие разрушения может причинить преждевременная остановка? – резко осведомился Нгури.

– Я понимаю в реланине, – ответил Джейс, и тренированная холодность инквизитора, выносящего обвинительный приговор, сделала его голос зловещим и неумолимым, как у самого беспощадного из калонги. Дрожь, сотрясавшая его, улеглась сама, или же он смог справиться с ней; лицо и руки сверхъестественно переливались, окрашиваясь голубыми пятнами смолы. – Вы уже привели в действие массовые изменения в экологии своего мира. Как инквизитор, я мог бы осудить вас только на этом основании, но я чувствую в ваших поступках определенную справедливость. Вы пытались спасти почти безнадежное положение, и вы могли преуспеть, но не принимайте ваш отчаянный героический акт за право диктовать будущее этой планете Консорциума. Я всегда ценил вас, Нгури, но я адепт Сессерды и говорю вам, что крее'ва – опасное и коварное орудие. Она уже натворила достаточно бед.

– Если я сейчас остановлю крее'ва, вы можете стать первой жертвой, – предупредил Нгури по-прежнему твердым голосом, хотя его плечи устало поникли. – Вы – потребитель реланина. Не знаю, сможет ли вторичный вирус вернуть вас к жизни.

– У нас нет времени для размышлений. Из-за вашей проклятой независимости вы взяли на себя слишком много, Нгури. Даже Бирк, несмотря на свой авантюрный характер, зарыл крее'ва подальше от искушения. Она уничтожила мир, который он хотел защитить. Не повторяйте его ошибки.

Нгури обмяк еще сильнее. Его шкура заметно потускнела, но он упрямо щелкнул:

– Я сделал то, что было необходимо. Я знаю мою планету. – Он обнажил многочисленные зубы в псевдосолийской улыбке. – Мне будет недоставать вас, Джейс-ли, хотя вы иногда бываете таким же ханжой, как самый нудный из калонги. Я высоко ценил нашу дружбу. – Нгури повернул массивную голову к Тори и добавил: – И нашу, Тори-ли.

Он устало склонился над крее'ва. Его пальцы скользили по спиралям механизма управления, пока каждая яркая спираль не начала тускнеть и не стала темной. Без единого слова Нгури отвернулся от Джейса и нырнул в виноградные заросли возле входа в туннель. Поколебавшись, Нгета последовала за ним.

Тори наблюдала за завораживающими движениями двух удалявшихся стромви. Давление, которое она, впрочем, ощущала только в его отсутствие, прекратилось вместе с действием крее'ва. Слезы вымывали смолу из глаз, хотя Тори не вызывала их намеренно.

– Горящая смола не погаснет сама по себе, – сказал Нгев, выведя Тори из состояния близкого к трансу. – Пламя нужно погасить.

– Эта задача не в новинку вашему народу, – откликнулся Джейс. – Нгела уже щелкает вызовы. Идите и помогите ему спасать южные поля. Пусть «Глупость Ходжа» сгорит дотла.

Друзья Нгева, явившиеся на вызов Нгелы, уже исчезли в зарослях. Серебряный блеск анализатора Нгури поймал отсвет пламени и скрылся вместе со стромви.

Нгев задержался, переводя взгляд с двух соли на окружавшие их заросли.

– Вы не должны оставаться здесь, – предупредил он. – Огонь скоро выйдет за пределы садов. Эта земля может провалиться под вами.

– Вы не в состоянии протащить нас через виноградные заросли, – сказал Джейс с непоколебимой честностью Сессерды, – и ваша жизненная цель теперь расходится с нашей. Примите мою благодарность и мое уважение, Нгев Нгенга, и идите своим путем.

Нгев уже начал поворачиваться к зарослям, но остановился и спросил:

– Нгина сможет вернуться к нам?

– Выбор останется за ней, – ответил Джейс. Нгев не стал ждать большего и быстрыми движениями зарылся в землю, оставляя за собой четкий след. Джейс встал на колени и прижал руки к вискам.

Тори осторожно опустилась рядом с ним. Крее'ва лежала между ними. Страх и одиночество побуждали Тори коснуться Джейса, успокоить его или искать у него успокоения, но, почувствовав боль в покрытой волдырями руке, она подавила это желание.

– Почему я никак не научусь избегать нарываться на неприятности вместе с вами? – с печальной иронией спросила Тори.

Джейс коротко усмехнулся и посмотрел на нее.

– Не списывайте меня со счетов, – сказал он. – Меня почти так же трудно убить, как калонги.

– Мои мысли носили более эгоистичный характер, – отозвалась Тори, но даже косвенное ободрение Джейса укрепило в ней надежду.

Джейс осторожно приложил гибкие пальцы к краям крее'ва.

– Как ваш инквизитор, мисс Дарси, я принял определенную ответственность за вас и хотел бы, чтобы вы прекратили намекать, будто я без нужды рискую вашей жизнью. Я пытаюсь строить планы соответственно обстоятельствам. – Быстрыми движениями он снял с запястий браслеты, сунул руки в карманы пиджака и извлек оттуда передатчик и моток шнура слежения. Постучав по передатчику, он произнес:

– Нгина-ли, твои пассажиры ждут.

До них донеслось возбуждение щелканье, и Джейс поспешно уменьшил громкость.

– Она спускается, – удовлетворенно сообщил он.

– Я слышала, – кивнула Тори. – А как насчет Реа?

Джейс поднял взгляд ко второй луне над горящим садом.

– Думаю, Оми-лаи справился с личными предубеждениями – по крайней мере, в такой степени, чтобы помочь Роаке и Аресу справиться с их положением.

– Неужели они собираются приземлиться прямо на нас?

– Если кто-то и может удержать корабль Реа от падения на эту планету, так это Оми-лаи. Его восприятие необычайно чувствительно даже для калонги. В этом суть проблемы его нетерпимости. Он слишком осведомлен о чужих слабостях. – Джейс негромко добавил: – Держу пари на все богатства кууи, что пожар устроила Акрас.

– Думаете, кто-нибудь в доме выжил? – спросила Тори.

– Я чувствую восемь смертей, – медленно ответил Джейс. Тори старалась не связывать эту жестокую статистику с определенными именами.

Судно со знаками Сессерды появилось над ними. Джейс отдал распоряжения Нгине. Корабль не стал приземляться, а остановился над входом в туннель. Инквизитор подал знак Тори подниматься первой. Войдя в камеру и обернувшись, она увидела, как Джейс поднял над головой крее'ва и швырнул ее в приближающееся море горящей смолы.

Когда за ними закрылись двери, Тори спросила:

– Почему вы уничтожили крее'ва? Планетарные адаптаторы сами по себе не являются злом.

– Планетарные адаптаторы чудовищны, – заявил Джейс.

– Разумеется, если так говорит адепт Сессерды, – усмехнулась Тори, не желая признаваться, что согласна с ним. Ей никогда не нравилась искусственность поместья дяди Пера. – Мы еще долго должны торчать в этой камере?

– Мы не можем рисковать заразить Нгину или кого-нибудь еще, пока в нас не стабилизировались конфликтующие элементы, созданные Нгури. Я пока не уверен в своем излечении.

– Мне снова придется терпеть ваше общество?

– Да, пока мы не доберемся до Деетари или не встретим дружественный корабль, располагающий возможностями для изоляции. – Джейс сел у внутренней стенки, поджав ноги. Эластичная стенка слегка согнулась, когда он прислонился к ней, обматывая вокруг пояса ремень безопасности.

Тори едва смогла удержаться на ногах, когда корабль рванулся вверх.

– Вы уверены, что Нгина сможет проделать такой перелет?

– В сравнении с недавними событиями опасность, которой чревато пилотирование Нгины, кажется весьма незначительной. Как бы то ни было, я рекомендую вам сесть.

– Должна ли я передвинуться к другой стороне камеры, чтобы избежать воздействия вашей калонгской крови на мою кожу?

– Как хотите. Я уже прошел фазу, когда реланин испаряется наружу. – Поморщившись, он добавил: – По-моему, я выделяю даже меньше реланина, чем обычно, так как едва не падаю в обморок.

Тори скользнула к нему и быстро коснулась тыльной стороной руки его лица, стараясь не задеть след от ножа Акрас. Когда его кожа не обожгла ее, она прикрепила себя ремнем рядом с ним.

– Вы могли бы по крайней мере доверять мне в том, что касается моей личной биохимии, – сухо заметил Джейс.

– Мне не хочется создавать прецедент. – Тори снова поднесла руку к его лицу и повторила жест более медленно.

Джейс приподнял бровь.

– Ну и как я – безвредный? – осведомился он.

Тори вздохнула и прислонилась к нему.

– Я слишком устала, чтобы придумывать остроумный ответ, – прошептала она.

– Я тоже, – тихо отозвался Джейс.

Тори обвила его руку вокруг себя. На этот раз он подчинился без комментариев Сессерды.

* * *

Оми постигал своими многочисленными чувствами огромное судно Реа, беспомощно болтавшееся на орбите. Он сфокусировал на нем и на его содержимом все сегменты мозга, кроме одного, который продолжал развивать внутреннее противоядие вирусу стромви, загрязнявшему его кровь. Оми ощутил, как Нгури ввел в действие вторичный вирус, но он покинул поле влияния крее'ва, прежде чем корректирующий фактор мог произвести эффект.