Текст книги "Инквизитор"

Автор книги: Черил Фрэнклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 36 страниц)

Глава 28

Роаке обозревал пределы своей камеры. Он не мог не оценить того, что беркали поддерживают свою репутацию существ аккуратных и тщательных. В маленькой пустой комнате не было ничего, что могло бы послужить орудием бегства.

Чисто-белые стены поблескивали при каждом крене корабля, неприятно напоминая о смертоносных энергетических лучах. По слухам, еще ни одному существу любого вида не удавалось бежать из тюрьмы беркали. А ведь их обычные камеры были оборудованы лишь частью комплекса средств, способных обеспечить надежное заключение эссенджи.

Пребывание в тюрьме не заставило потускнеть кожу цвета слоновой кости Роаке или же его блестящие глаза, переливающиеся от избытка адаптатора, который с детства наполнял его вены. Так как мужчины-реа предпочитали оставлять свои густые гривы длинными, беркали выбрили голову, шею и предплечья пленника, но на черепе уже успело вырасти достаточно прекрасных темных волос, прикрывавших шрамы. Серебряная нижняя грива отрастала более медленно.

Роаке сохранял гордый и сильный вид, свойственный его народу, но он выглядел не настолько устрашающе, чтобы внушить робость отважным беркали. Тем не менее, хотя на корабле находилось много пленных более опасных видов, чем эссенджи, только Роаке удостоился особой заботы беркали. Легенды об эссенджи действовали более эффективно, чем их реальный облик.

Загудела сирена, и охранники-беркали открыли камеру, чтобы сделать заключенному ежедневную питательную инъекцию. Большинство камер располагало автоматическим оборудованием для подобных операций, но беркали даже его убрали из камеры эссенджи. Роаке и глазом не моргнул, когда жгучая жидкость проникла ему в вены.

Беспристрастному свидетелю наверняка показалось бы жестоким то, что сидящий в камере эссенджи крепко связан силененовыми ремнями, но такого свидетеля куда больше удивил бы явный страх, с которым вооруженные беркали входили в камеру, чтобы обеспечить минимальные физические запросы их пленника.

Если беркали настолько напуганы, мог бы спросить свидетель, почему же они удалили технику, избавляющую от необходимости входить в камеру? Разумеется, легенды сильно преувеличивали способности воинов-реа воздействовать на фотонные или электромеханические приборы, а легенда о смертном проклятии эссенджи была и вовсе просто абсурдна.

Корабль резко накренился. Один из охранников упал на эссенджи, издал резкий свист боли и отполз на всех шести конечностях – столь недостойная поза указывала на крайнюю степень паники. Тусклые темные шкуры других беркали заметно побледнели.

Упавший охранник медленно хлопал тяжелыми веками, стараясь прочистить линзы. Защитная мускусная пленка была наследием межвидовой борьбы. Давно вымершие враги прыскали ядовитой кислотой в глаза противнику. Охранники-беркали вытащили из камеры осрамившегося товарища и снова заперли дверь.

Роаке скривил полные губы в усмешке. Удалив из камеры все оборудование, беркали лишили себя возможности наблюдать за пленником снаружи. Поэтому Роаке и не пытался скрыть свое отвращение. Он закрыл переливающиеся глаза, его дыхание стало глубоким и медленным. Внезапно по кораблю пробежала дрожь, сотрясшая даже изолированную камеру. Блестящие глаза Роаке открылись вновь.

Он ощущал происходящие на корабле изменения; смертоносное действие даар'ва распространялось быстро, хотя его эффект был более кратким, чем у крее'ва. Когда отравленный воздух проник в камеру, в легких Роаке словно вспыхнуло пламя, а сердце сжалось так сильно, что все чувства отключились, оставив его в безмолвном мраке.

Все же какие-то крохи сознания сохранились благодаря реакции реланина на отравление, способное убить на месте взрослого эссенджи. Клеточные функции Роаке нейтрализовали токсины. Но при этом каждая клетка, в течение многих спанов поглощавшая реланин, содержащийся в огромных дозах нелегального адаптатора, теряла значительную часть первоначального облика, требуя большего количества реланина. Некоторые клетки гибли, ограбленные голодными соседями.

Когда чувства вернулись, Роаке понял, что лишился какой-то части своей жизни, но не позволил себе сожаления или страха. Адаптатор дарил ему жизнь и свободу. Акрас никогда не разрешала сыну доводить постоянное использование адаптатора до наркотической зависимости, несмотря на огромные количества снадобья кууи, которое Роаке употреблял регулярно. Она почти убедила его, что он сам избрал курс своей жизни, но истина скрывалась в одном из поврежденных реланином участков памяти.

Воины Реа уважали Роаке за его смелость. Роаке не припоминал, чтобы кто-нибудь из них пытался соперничать с ним в употреблении адаптатора, но, в конце концов, строжайший контроль Консорциума делал эту привычку чрезмерно дорогой. Регулярное приобретение контрабандного средства в необходимом количестве и концентрации часто превышало даже богатые возможности Роаке в изобретении способов обойти закон.

Роаке расслабил отдельные мускулы, что могли сознательно проделывать лишь немногие представители его расы, освободил руки от ремней и вытянул их, чтобы снять напряжение затекших плеч и спины. Резким движением он выдернул ноги из кандалов на лодыжках. Металл сорвал с ног широкие полосы кожи, но Роаке, сосредоточившись, ускорил свертываемость крови, и раны затянулись.

Наслаждаясь свободой ходить по крошечной камере, Роаке со смехом потянул за силененовые ремни, но они не пожелали оторваться от сиденья заключенного. Корабль дернулся, и Роаке удержался на ногах лишь благодаря мускульному контролю, хотя он вполне мог снова сесть на устойчивое сиденье. Внимательно и терпеливо Роаке наблюдал за поблескивающей рябью на стенах, сопровождавшей каждый рывок пострадавшего судна.

Зазвенели сигналы тревоги. Лампы замерцали, прежде чем погаснуть окончательно. Лишь иногда отблески энерголучей освещали комнату, отбрасывая бледные тени на обнаженное тело эссенджи, четко очерчивая его могучие мышцы. С последним рывком корабля отключилась и энергия, оставив камеру темной и свободной от какой-либо силы, кроме воли Роаке.

Безошибочно выбрав направление, Роаке двинулся к керамической двери и толкнул ее плечом. Так как энергия замков истощилась, дверь постепенно должна была поддаться. Роаке в этом не сомневался, ибо Акрас обучила сыновей всему, что знала о конструкции судна-дома, а беркали редко изменяют основные механизмы. Несмотря на свою силу, Роаке продвигался очень медленно, но не оставлял попыток. Сын Биркая и Акрас давно научился превыше всего ценить терпение.

* * *

Сидя скрестив ноги в центре общей камеры и притворяясь дремлющим, Джейс исподтишка наблюдал за другими заключенными. Привыкшие верховодить массивные клуви и гибкие джиусетси занимали немногочисленные койки и лучшие места у стен. Представители более слабых видов держались как можно дальше от привилегированных зон. Страдающий лихорадкой занви, с покрытой волдырями бурой кожей, дрожал, съежившись в одиночестве.

«Охранники-беркали, очевидно, экономят адаптатор», – подумал Джейс, так как несколько заключенных обнаруживали первые признаки болезни и голода. Судя по чувству тошноты, сопровождавшему инъекции, которые делали ему во время путешествия, Джейс подозревал, что жидкость беркали была некачественной, что, возможно, препятствовало адаптации представителей определенных рас.

«Беркали недостаточно разумны, чтобы понять, почему они принадлежат к немногочисленным расам, не являющимся членами Консорциума, которым разрешено покупать адаптатор. Они служат важной цели, доставляя законно приговоренных в трудовые центры, но скатываются в трясину жестокости и пренебрежения. По-видимому, пришло время преподать им очередной урок. Надеюсь, мне представится возможность для подобной рекомендации!»

Пока что плохое качество инъекций беспокоило Джейса только как свидетельство нарушения беркали соглашений с Консорциумом. Он чувствовал, как его имплантант вбрасывает в кровь самый чистый и мощный препарат. Но если его запасы истощатся, прежде чем он сможет вернуться в мир калонги, то даже самый концентрированный адаптатор беркали не спасет генетическую структуру вынужденного потребителя реланина.

Джейс пристально изучал заключенных – легко идентифицируя виды, так как каждого пленника раздевали донага, прежде чем поместить в камеру. Никакой необычный пигмент не окрашивал чувствительные анатомические участки кого-либо из заключенных, но это отнюдь не подразумевало всеобщего неведения относительно значения таких пигментных изменений. Джейс держал глаза прищуренными, стараясь избежать нежелательного внимания к их странной окраске. Он сомневался, что разоблаченный потребитель реланина на незаконном тюремном корабле имеет шансы на выживание. Даже использование больших доз адаптатора было слишком дорогой привычкой, а чистый реланин и вовсе недостижим без согласия калонги.

Все заключенные в камере были мужчинами – Джейс счел этот факт достойным внимания, так как беркали редко отягощали себя заботой замечать разницу между полами «чужих». Он пытался следовать логике беркали с чувством иронического одобрения. Если их адаптатор некачественный, способность заключенных к размножению также весьма сомнительна. Стремление беркали избежать размножения среди пленников скорее предполагало долгое заключение, чем немедленную казнь – значит, времени у него достаточно, чтобы продумать план спасения.

В камере не было других соли. Джейс был рад, что беркали сорвали с него рубашку Сессерды, пока ее еще покрывала смола, хотя реланин теперь быстрее покидал организм. Беркали скорее смирились бы с потреблением реланина, чем со столь явными признаками связи с калонги, как золото Сессерды. Охранники определенно не стали бы оставлять в живых заключенного инквизитора, чтобы он потом вынес им приговор.

Джейсу хотелось знать, кто захватил его в плен. Он не мог вспомнить почти ничего из происшедшего между шоком в порту Стромви и его водворением в эту камеру. Только травматический эффект реланиновой адаптации мог так повредить память. Джейс подумал о некачественной жидкости беркали, но смысл последнего провала выглядел еще более зловещим при воспоминании о стромвийском полнолунии и потере времени, которое оно означало.

Корабль накренился, и заключенные забормотали проклятия на разных языках. Прислушавшись, Джейс решил понаблюдать за пленниками, использовавшими диалект кууи, известный как бэйсик – универсальный торговый язык Консорциума. Применение его среди такого разнообразия видов рекомендовали вежливость и здравый смысл, потому что это в какой-то степени свидетельствовало о социальном положении говоривших.

Джейс идентифицировал двадцать шесть языков, двадцать два из которых имели гласные звуки. Он мог бегло изъясняться на большинстве языков в пределах возможностей анатомии соли, но хранил стоическое молчание. Ему не хотелось признаваться в осведомленности об окружающих его злобных замыслах.

Гулкий грохот заглушил голоса заключенных. «Звуковой шок», – подумал Джейс, но это почему-то не удивило его. Ему понадобился целый миллиспан медитации Сессерды, чтобы осознать собранные им отрывочные наблюдения и выводы.

После грохота его спутники зажаловались громче. Корабль резко вздрогнул. Несколько заключенных потеряли равновесие и затеяли ссору.

Перенеся наблюдение с пленных на окружающую обстановку, Джейс пришел к выводу, что искусственное тяготение на судне едва заметно уменьшилось. Ориентация «вертикали» также слегка сместилась. Нарушение элементарных функций корабля говорило не в пользу надежности всех его систем.

Попытка межзвездного полета на неисправном корабле могла оказаться куда опасней любой каторги беркали. Даже если допустить, что источник звукового шока пощадит невольных пассажиров, шансы на выживание выглядели крайне низкими. Необходимость бегства стала еще более острой.

Несмотря на недавние провалы в памяти, Джейс все еще полагался на свое ощущение времени. Он не верил, что корабль уже покинул систему Стромви-Деетари. Поэтому Джейс решил выждать, пока судно не зайдет куда-нибудь за припасами или новой партией заключенных. Во время полета спастись нелегко, если только не заручиться надежными помощниками.

Никто из его товарищей не казался способным управлять тюремным транспортом, да и стражники выглядели немногим лучше. Автоматические системы корабля, возможно, приводились в действие только с помощью санкционированного доступа. Джейс нахмурился, размышляя, сможет ли он руководить неопытными беглецами и координировать их действия. Управление большим поврежденным кораблем вручную, да еще в зоне гравитационных полей планетной системы не вдохновляло.

– Предположим, я достаточно хорошо знаю теорию, чтобы справиться с кораблем самостоятельно, – тихо бормотал Джейс. Строгая литания Сессерды не позволяла ему падать духом. – Но на транспорте такого размера должны иметься индивидуальные челноки, – начал он обдумывать новую возможность.

Тяготение снова изменилось, встревожив Джейса сильнее, чем резкие предыдущие толчки. Он увернулся от трех заключенных, затеявших борьбу, и все четверо потеряли равновесие. Джейс решил, что время скрываться подошло к концу.

Осторожно пробираясь среди бушующего моря испуганных сердитых мужчин всевозможных рас, он направился к стенной койке, занимаемой бдительным клуви. Но прежде, чем Джейс смог добраться до стены, свет погас. Лишь изумрудные глазки аварийных лампочек окружили дверь и потолок.

Темная масса заключенных атаковала дверь, колотя по панели без всякого эффекта. Джейс занял покинутую койку и прижался к ней, когда вектор гравитации корабля опрокинулся, бросив барахтающуюся груду заключенных на люк в потолке. Джейс услышал щелчок открывшихся створок и крики пленников, вываливавшихся из камеры.

Крики перешли в хрипы, затем прекратились вовсе. Джейс выжидал, мрачно размышляя о причине молчания. Сравнение с событиями на Стромви не делало его выводы более утешительными.

Используя ряд полок в качестве лестницы, Джейс спустился к краю люка и выглянул из камеры. Корабль беспорядочно вертелся в пространстве.

Джейс изо всех сил вцепился в обод люка, ожидая, пока корабль стабилизируется – при помощи гравитации или без нее. Когда же колебания наконец прекратились, пол вернулся на прежнее место. Стук падавших тел позволил Джейсу насчитать больше потерь, чем он представлял себе в этой темноте. Общее число значительно превосходило все ожидания.

Джейс осторожно двинулся по коридору, отмечая, что ни одно из тел не шевелится, а некоторые из них – сами беркали. Мертвые заключенные преобладали, причем не все были из его камеры. Он обнаружил двух женщин и одного бесполого кууи.

Джейса направляла легкая вибрация корабельных двигателей, он рассудил, что этот курс уведет его от тюремных камер. Корабль был необычайно велик – очевидно, перестроенная колониальная база. Воздух обладал металлическим привкусом, не свойственным стандартным атмосферным соединениям. Джейс осмотрел несколько мертвых заключенных, пытаясь определить, убил ли их ядовитый воздух, но тела не дали никакой информации.

Трупы заключенных попадались только до разбитых дверей тюремного отделения. Джейс мрачно уставился на проем. Керамические створки практически не поддавались разрушению.

Джейс не мог определить, стал ли воздух чище в отделении экипажа, но уже не ощущал металлического привкуса. Его собственное тело, буквально горевшее от воздействия реланина, слишком энергично адаптировалось к новым элементам, чтобы различать легкие изменения в окружающей среде. Он чувствовал близость передозировки, но опасность принесла с собой и эйфорию. На грани реланинового безумия трудно испытывать страх.

Холод наступал медленно, но даже чистейший реланин имеет пределы температурной выносливости. Джейс, дрожа, подумал, не пострадала ли отопительная система корабля. Воздух пока циркулировал. Псевдотяготение стабилизировалось, хотя и со сбоями. Машины продолжали стучать.

Ритмичный стук становился громче. Но и холод усиливался, а на узких трубах, тянувшихся вдоль стен коридора, выросли ледяные наросты.

Подогрев пола еще действовал, однако система распределения вышла из строя. Черные половицы обжигали ноги ледяным холодом. С трапов, соединявших разные ярусы, свисали причудливой формы сталактиты. От прикосновения к замерзшим перилам на руке у Джейса выступило темное пятнышко крови.

Нырнув в тень поперечного трапа, Джейс поднял взгляд, изучая лабиринт окруженных сетью проходов, которые заполняли цилиндрическое помещение. Псевдотяготение приблизилось к первоначальной ориентации, но большинство сталактитов торчало под углом в десять градусов по отношению к нынешней вертикали.

Джейс проследил за направлением сталактитов. Сеть прохода двумя ярусами выше зловеще поблескивала. Тусклый голубоватый свет из машинного отделения, проникая сквозь решетку, очертил неподвижные фигуры шестерых беркали.

Пока Джейс наблюдал, капля густой крови беркали просочилась сквозь сеть и слетела на трап. Не успев упасть, капля замерзла.

Джейс осторожно выбрался из тени к трапу. Кожа пальцев прилипала к ледяным перилам, когда он взбирался на следующий ярус, но Джейс приказал крови циркулировать быстрее и смог отрывать руки от перил. К счастью, трап под ногами оказался подогретым, и Джейс позволил своему телу возобновить нормальное распределение тепла. Его пальцы онемели, уступая первенство более важным органам.

Пока он лез вверх, трап становился все более теплым, и Джейс даже начал ощущать ток нагретого воздуха, сохранившегося в верхней части корабля. Он вышел в систему сетчатых коридоров и попытался определить, не движется ли что-либо поблизости, но смог уловить только покалывание собственной крови, возобновившей нормальную циркуляцию.

У первого трупа беркали, который он обнаружил, не было рук, а у второго – ног. Голову третьего срезал широкий обжигающий луч, от которого кожа на шее почернела и сморщилась. Огонь, однако, не успел прижечь крупные кровеносные сосуды, и кровь ручьем текла по полу к сетке. Глядя на мертвых беркали, Джейс стер следы крови с ладоней.

Каждый труп был жестоко изуродован, словно во исполнение какого-то жуткого ритуала. Несмотря на отвращение к бойне и грубой полуживотной культуре беркали, Джейс коснулся каждого тела в знак уважения к отошедшему духу и прочитал над каждым молитву Сессерды, сожалея, что не сделал того же с мертвыми заключенными. Исполнив долг, который вряд ли оценил бы кто-то из беркали, он предпринял второй обход, систематически отбирая все полезное.

Плотные жилет и штаны ему плохо подошли, но они согревали тело и придавали ощущение защиты. Джейс прицепил к плечу связку металлических ключей непонятного назначения и сунул за пояс кинжал беркали. Он с сожалением отбросил башмаки беркали – как бесполезные для соли. И Джейс не взял оружие. Он вообще не любил орудия уничтожения и тем более не доверял им на этом корабле смерти.

Но вот Джейс поймал движение воздуха и застыл, пытаясь определить его источник. Импульсы приходили из обоих концов коридора. Джейс повернул к менее сильному источнику. Коридор тонул в темноте; голубоватое сияние едва освещало зубчатые края сети у корабельной стены.

Гудение машин стихло, и все вокруг завертелось от очередного изменения псевдотяготения. Сеть оцарапала руки Джейса, прежде чем он ухватился за нее. Позади послышался грохот – трупы беркали тяжело переворачивались, сотрясая ударами коридор.

Машины возобновили пульсацию, но частота режима казалась уменьшившейся, и Джейс подумал о том, сколько еще времени корабельные системы смогут функционировать вообще. «Даже Укитан не предвидел такого количества неприятностей в результате официального расследования, – подумал он. – Если я когда-нибудь смогу завершить процесс осуществления правосудия, то мне придется добавить предупреждение к досье мисс Виктории Дарси. Горький дар легендарной Мирель – женщины, вдохновляющей смерть, – скорее всего передался ее правнучке. Где она сейчас?» Джейс нахмурился, рассматривая возможность, что Тори находится на этом же корабле беркали.

– Нет, – шепнул он, возражая самому себе. – Ее инстинкт самосохранения куда сильнее, чем у тебя, старина, несмотря на всю ее опрометчивость. – Джейс усмехнулся, представив Тори в аналогичном состоянии беспокойства за судьбу своего инквизитора.

Внезапно почувствовав движение воздуха, он метнулся к краю коридора. Красно-золотой след энерголуча разрезал пространство, где только что была его голова. Поднявшись, Джейс нырнул в темный холл, надеясь, что пол под ним окажется устойчивым. Перепрыгнув в соседний коридор, он едва не упал, наткнувшись на еще одного мертвого беркали.

– Соли, вы хотите покинуть этот склеп? – осведомился звучный глубокий голос на безупречном бэйсике Консорциума.

– Идея выглядит привлекательной, – осторожно ответил Джейс. Он не мог увидеть источник голоса и определить, к какому виду принадлежит его обладатель, хотя по совершенству произношения сразу исключил несколько рас, включая беркали. – Где вы?

– Идите прямо по коридору, но следите за равновесием. Гравитационная ориентация сместилась. Если вы боитесь меня, подумайте, что в таком случае мне незачем было обнаруживать свое присутствие.

– Эта мысль уже пришла мне в голову, – отозвался Джейс и медленно двинулся в сторону голоса, избегая препятствий и стараясь выглядеть спокойным. Он не ощущал преследования владельца энергоружья, но не ослаблял внимания. Пройдя несколько шагов, Джейс разглядел темную фигуру, застывшую у бокового прохода, но продолжал всматриваться в темноту, словно по-прежнему ничего не видел.

– Меня зовут Роаке, – кратко сообщила фигура, когда Джейс оказался в каком-то метре от нее. – Я знаю единственный путь к спасению с этого мертвого корабля. И я возьму вас с собой, если вы понесете оборудование, которое мне потребуется.

Джейс позволил себе взглянуть Роаке в лицо.

– Какое именно оборудование? – спросил он, соизмеряя опасности, исходящие от Роаке и от неизвестных существ позади.

Тот указал на открытый рундук, внутри которого находились пять больших ящиков.

– Все, что вы видите в этом рундуке. Стоянка челноков в конце этого коридора. Я подготовлю один, пока вы будете переносить оборудование. У нас очень мало времени.

Роаке и сам поднял два ящика из рундука и понес их, быстро шагая по коридору. Перед незнакомцем открылась дверь; его силуэт мелькнул на фоне желтого света из кабины аварийного челнока. «Роаке легко можно было бы принять за соли, – решил Джейс, – если бы его мускулы скрывала соответствующая одежда, а не тряпье беркали, и если бы напряжение не усиливало странный запах». Джейс подхватил из рундука третий ящик, поморщившись от неожиданного веса, и последовал за Роаке.

– Поставьте на полку с противоположной стороны, – резко приказал Роаке. – Я оставил для вас замок открытым.

– Весьма предусмотрительно, – пробормотал Джейс. Он побарабанил по ящику, когда устанавливал его, но содержимое было упаковано слишком надежно для столь поверхностного обследования. – Теперь к своим многосторонним достижениям ты можешь добавить и контрабанду, Слейд, – добавил он себе под нос.

Вернувшись к рундуку, Джейс задержался возле оставшихся ящиков. Он почувствовал вибрацию в тюремной части корабля, какую могла бы создать пара конечностей. Скорчив гримасу, Джейс взял очередной ящик Роаке и двинулся с ним к челноку.

Поставив ящик на полку, Джейс вернулся за последним грузом. Этот ящик оказался легче остальных, и он отнес его в отсек пилота и укрепил ремнями.

– Вы что думали, я собираюсь забрать, груз и бросить вас, соли? – сухо осведомился Роаке.

Джейс пожал плечами и сел на койку.

– Командир беркали знает, что вы взяли его челнок?

– Беркали мертвы.

– А заключенные?

– Тоже. Они принадлежали к низшим расам, и я в них не нуждаюсь. – Роаке коснулся пульта управления, открывая наружные двери стоянки челноков.

– Вы нуждаетесь во мне? – спросил Джейс.

– Нет. Вы – удобство, подвернувшееся в нужный момент.

В этот миг замигала сигнализация, предупреждая, что внутренняя дверь закрыта неплотно, а на видеоэкранах заплясали энерголучи.

Челнок содрогнулся под мощью огня, сирена протестующе завыла. Из динамика связи послышался сердитый голос:

– Неужели ты надеешься спастись, подонок беркали? Смертное проклятие наших отцов никогда не даст тебе свободы.

Роаке изо всех сил ударил кулаком по приемнику, но улыбнулся, хотя кровь из его руки закапала на разбитый прибор. Он полез в висевший у него на шее мешочек и вынул твердую блестящую алую капсулу. Роаке высоко поднял капсулу, и капельки крови потекли из раны на запястье.

– Отнесите это к кормовому шлюзу и разбейте в выходной камере. – Он бросил капсулу Джейсу. – А потом быстро прячьтесь за внутренней дверью.

Джейс повертел капсулу в пальцах в поисках идентификационных обозначений, но не обнаружил даже знака производителя. Это показалось ему зловещим.

– Огонь смерти? – задумчиво промолвил он.

– Для неподготовленных, безусловно, смертельный. Даже воины в защитных костюмах выходят из строя, когда огонь разъедает швы.

– Какое изощренное варварство, – заметил Джейс, не делая попыток выполнить приказ Роаке.

– Если вы не докажете свою пользу, – рявкнул Роаке, – я убью вас вместе с теми, кто бросил мне вызов. – Он направил энергопистолет в голову Джейса. – Выполняйте!

«Выбор небогатый – умереть от руки Роаке или от рук его врагов», – мрачно подумал Джейс. Крепко держа капсулу, он протиснулся через узкий проход к кормовому шлюзу и ударил кулаком по панели управления, чтобы открыть внутреннюю дверь, злясь на себя почти не меньше, чем на Роаке.

Джейс бросил капсулу на пол камеры, разбив алую оболочку, и тут же ощутил горький металлический запах газа, сжигающего без пламени. Запечатав внутреннюю дверь, он прислонился к ней спиной, проклиная себя за вклад в вакханалию смертей.

Челнок дернулся и закрутился, бросив Джейса на пол. Кровь прилила к щекам, кожа натянулась от перемены давления; он с трудом приполз в отсек пилота и опустился на койку позади Роаке, слишком поглощенного управлением челнока, чтобы заметить возвращение напарника.

Видеоэкран показывал стоянку челноков, мрачную и холодную. Темные фигуры цеплялись за полуоткрытую внешнюю дверь, но Джейс не мог разглядеть их подробно. Отсутствие четких черт озадачило его, и он сделал заметку в памяти обдумать это позднее – сейчас на такое не было времени. Пока корабль беркали продолжал беспомощно предупреждать о неполадках с дверью, Роаке решительно включил скорость.

Челнок рванулся в космос. Джейс ухватился за койку, надеясь, что конструкция кораблика позволит пережить столь резкий способ бегства. Видеоэкраны потемнели.