Текст книги "Книга судьбы"

Автор книги: Брэд Мельцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)

Глава двенадцатая

– Где он сейчас? – поинтересовался О'Ши, прижимая ладонь к окну черного седана, чтобы ощутить тепло флоридского солнца. А во Франции холодно. Но даже во влажной духоте Палм-Бич, под плавящимся от солнца голубым небом он почему-то не мог согреться.

– Он в отеле, только что поехал в лифте наверх, – ответил Михей.

– В лифте? И ты оставил его одного?

– А что мне оставалось делать, прыгать к нему в кабину в последний момент? Пусть лучше едет один. Расслабься, там всего четыре этажа, так что далеко он не уедет.

О'Ши задумчиво прикусил губу.

– Тогда что ты до сих пор делаешь в холле?

– Жду лифт.

Из телефонной трубки до О'Ши донесся слабый звонок, сопровождавшийся глухим рокотом. Наконец-то прибыла кабина для Михея.

– Я догоню его…

Голос напарника оборвался. Но, судя по глухому шуму и треску статических разрядов, Михей все еще оставался на линии.

– Миха, что там происходит? – требовательно спросил О'Ши.

Молчание.

– Миха, с тобой все в порядке?!

Снова низкий рокот. Это закрылись двери лифта. Потом раздалось глухое шуршание. Как если бы кто-то потер друг о друга две штормовки из плащевой ткани. Михей двигался. Шуршание не умолкало. При таком темпе ходьбы, подумал О'Ши, он уже давно должен был выйти из кабины лифта. Но если его не было в лифте, значит…

– Уэс только что вышел наружу, верно? – спросил О'Ши, резко сворачивая налево. Седан покатил по ухоженной подъездной дорожке.

– Недурно, Уотсон, – прошептал Михей. – Тебе пора заняться дедукцией на профессиональном уровне.

– С ним кто-нибудь есть?

– Нет. Один как перст, – ответил Михей. – Хотя там, наверху, явно что-то стряслось. Парнишка поджал хвост. Как если бы ему всыпали по первое число.

– Он уходит из отеля?

– Ответ отрицательный. Направляется в ресторан в задней части. Говорю тебе, он выглядит ужасно… И должен заметить, что отметки Франкенштейна у него на лице здесь ни при чем.

– Очень жаль, – невозмутимо изрек О'Ши, когда его автомобиль выкатился на парковочную площадку в форме подковы перед главным входом. – Потому что сегодня ему наверняка станет еще хуже.

Дверь со стороны пассажира распахнулась, и светловолосый швейцар приветствовал его легким наклоном головы.

– Добро пожаловать в отель «Четыре сезона», сэр. Желаете остановиться у нас?

– Нет, – отрезал О'Ши, вылезая из машины. – Просто перехвачу что-нибудь на завтрак.

Глава тринадцатая

Сидя на краешке большого плетеного кресла, я помешиваю серебряной ложечкой кофе и смотрю, как дробится и тонет в водовороте мое отражение.

– Неужели все так плохо? – с легкой издевкой спрашивает голос позади меня.

Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы успеть увидеть, как Дрейдель выходит на открытую террасу ресторана гостиницы. Его черные волосы уже смазаны гелем и разделены на безукоризненный пробор. Мальчишеские вихры исчезли. Сочетание белой рубашки с монограммой и классических очков в круглой металлической оправе совершенно ясно говорит о том, что он в совершенстве овладел искусством невербального общения. Сейчас он буквально излучает уверенность. К несчастью, я уже знаю, что внешность обманчива.

Не обращая внимания на пенные валы Атлантического океана слева от нас, Дрейдель кладет руку мне на плечо и обходит столик, чтобы опуститься в огромное плетеное кресло напротив. При этом он треплет меня по затылку, чтобы подбодрить и успокоить.

– Не надо его копировать, – предупреждаю я.

– О чем ты?

– О том, что не стоит повторять егодвижений, – говорю я и отстраняюсь, так что его рука больше не касается моего затылка.

– Ты думаешь, я… Ты думаешь, я разыгрываю перед тобой Мэннинга?

Дрейдель пробыл с президентом почти четыре года. Я – девять лет. Так что мне даже лень спорить. Я просто смотрю на большую чашку кофе, которая не стоит тех денег, которые я за нее заплатил, и молчу. В конце концов, он умеет расположить к себе собеседника, вот пусть и старается.

– Уэс, то, что ты видел наверху…

– Послушай, может, просто обойдем эту тему? К чему ставить друг друга в неловкое положение? Я сделал ошибку… наверное… в общем, это совершенно меня не касается.

Он внимательно рассматривает меня, раскладывая мои фразы буквально на слоги, вслушиваясь в интонацию каждого слова и пытаясь решить, действительно ли я имею в виду то, что сказал. Когда вы становитесь тенью президента, то очень быстро учитесь читать между строк. Я овладел этим умением. Но и Дрейдель – признанный эксперт в этой области.

– Я уже сказал все, что хотел, Уэс.

Я по-прежнему молчу, глядя, как волны с самоубийственной покорностью накатываются на песчаный берег.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – добавляет он.

Как я уже говорил, Дрейдель явно сумел взять себя в руки.

– Эллен в курсе? – спрашиваю я, имея в виду его жену.

– Догадывается. Она же не дурочка. – Голос у него предательски дрожит, как ветхая половица под ногой. – А когда родилась Али… Брак – это тяжелая работа, Уэс.

– Получается, та девушка у тебя в номере…

– Я встретил ее в баре. Она видела, как я доставал из кармана ключ от номера, и решила, что я богат, раз могу позволить себе остановиться здесь. – Он выдавливает улыбку и швыряет вышеупомянутый ключ на столик. – Я и не представлял, что у вас в Палм-Бич столько охотников за деньгами.

На этот раз мне нечего возразить. К нам подходит официант и наполняет чашку Дрейделя кофе.

– Вы обсуждали развод? – наконец спрашиваю я.

– Я не могу.

– Почему?

– А ты как думаешь? – вызывающе бросает он.

Я перевожу взгляд на тоненькую папку, которая лежит между нами на столике. На ней от руки написано: «Сбор пожертвований».

– Мне казалось, ты говорил, что приехал сюда по делам.

– А разве это не дело?

Несколько месяцев назад Дрейдель позвонил президенту, чтобы сообщить, что баллотируется в сенаторы от девятнадцатого округа своего родного штата Иллинойс. И на предстоящих выборах фраза «счастливо женат» поможет ему продвинуться намного дальше, чем «недавно разведен».

– Видишь, а ты, похоже, считал, что только у тебя могут быть проблемы, – добавляет Дрейдель. – А теперь предположим, что ты все-таки видел Бойла. Хочешь знать, как он обманул смерть?

Глава четырнадцатая

Я резко выпрямляюсь в кресле.

– Тебе и в самом деле удалось узнать что-то стóящее?

– Нет, я позвал тебя сюда, потому что соскучился.

После большого глотка кофе Дрейдель превратился в совершенно другого человека. Подобно любому чиновнику Белого дома, он только выигрывает, когда держит себя в руках.

– Так что давай вернемся к началу… настоящему началу… В тот день, когда вас обоих подстрелили на гонках… ты помнишь, сколько времени тебя везли в больницу?

Простой вопрос, но я не отвечаю.

– Угадай, – предлагает он.

Я стискиваю зубы, удивляясь тому, что воспоминания все еще способны причинить мне такуюболь. Я до сих пор вижу, как закрываются за Бойлом дверцы кареты «скорой помощи»…

– Уэс, я знаю, что ты не хочешь заново переживать те минуты, но мне нужно…

– Я вырубился, – выпаливаю я. – Судя потому, что мне говорили, «скорой» понадобилось около четырех минут…

– Ровно три.

– Чертовски быстро!

– На самом деле это чертовски медленно, учитывая, что Медицинский центр Галифакса расположен всего в полутора милях от гоночного трека. А теперь угадай, сколько времени понадобилось карете «скорой помощи», чтобы привезти туда Бойла, который – не обижайся – представлял для администрации гораздо более важную фигуру по сравнению с тобой, не говоря уже о том, что и ранен он был намного тяжелее.

Я отрицательно качаю головой, отказываясь подыгрывать ему.

– Двенадцать минут, – с торжествующим видом заявляет Дрейдель.

Мы сидим в молчании, пока я перевариваю услышанное.

– Ну и?.. – наконец спрашиваю я.

– Да ладно тебе, Уэс. Двенадцать минут. Именно столько понадобилось карете «скорой помощи», чтобы покрыть полторы мили и домчать до больничного покоя смертельно раненного сотрудника Белого дома. Да это расстояние можно преодолеть пешком. Например, моя бабушка точно прошла бы его быстрее. А ведь она давно умерла.

– Может быть, толпа на гонках запаниковала и перекрыла дорогу?

– Смешно, но именно это онии утверждали.

– Они?

Из портфеля, стоящего у ножки кресла, Дрейдель достает пачку переплетенных документов толщиной примерно в половину телефонного справочника. Он швыряет их на стол со стуком, от которого звенят серебряные ложечки. Я сразу же узнаю эмблему Конгресса. «Расследование покушения на президента Лейланда Ф. Мэннинга». Ага. Официальный отчет комиссии Конгресса о расследовании покушения, совершенного Нико. Дрейдель оставляет документы на столе, чтобы посмотреть, возьму ли я их в руки. Все-таки он знает меня лучше, чем я думал.

– Ты ведь не читал его, верно? – утвердительно спрашивает он.

Я смотрю на отчет, по-прежнему отказываясь брать его со стола.

– Листал как-то… просто… Это как читать собственный некролог.

– Скорее, некролог Бойла. Ты ведь остался жив, помнишь?

Я с силой провожу ладонью по лицу. Подушечки пальцев касаются кратеров моих шрамов.

– К чему ты клонишь?

– Сложи два и два, Уэс. Два поезда отходят от вокзала практически в одно и то же время. Оба направляются в больницу. Речь идет о жизни и смерти. Одному понадобилось три минуты. Другому – двенадцать. И тебя ничего не смущает? Но если и этого недостаточно, вспомни о нарушениях в обеспечении безопасности, за которые Конгресс едва не четвертовал наших врачей!

– Ты имеешь в виду, что они возили с собой кровь, не подходящую для президента?

– Видишь ли, здесь и кроется главная оплошность. Когда Конгресс проводил расследование, они рвали у себя на головах последние волосы, обнаружив, что возили в карете «скорой помощи» первую группу крови, резус отрицательный, вместо третьей группы с положительным резусом, которая предназначалась для президента. Вполне естественно, они предположили, что кто-то сделал ошибку и заказал кровь не той группы. Но теперь, когда ты узнал того, кого видел вечером во время выступления президента… Словом, угадай, у кого еще первая группа, отрицательный резус.

– У Бойла?

– С ее помощью он и провернул свой великий магический трюк.

– Это был не магический трюк, – удрученно настаиваю я.

– Да, ты прав. Зато иллюзиябыла полной. – Размахивая передо мной левой рукой, Дрейдель добавляет: – Ты настолько поглощен наблюдением за движениями одной руки, что не обращаешь внимания на ловкость второй.

Из его правой руки падает на стол четвертак.

– Слушай, только мелодрамы мне сейчас не хватало, – замечаю я.

Он качает головой, как будто сожалея о моей непонятливости.

– Ты хотя бы представляешь, с чем столкнулся? Да вся эта история была организована лучше Олимпийских игр. Ты, я, Конгресс, весь мир… нас попросту… – Дрейдель наклоняется ко мне и понижает голос: – Нас всех одурачили, Уэс. Они солгали. Я имею в виду, если это действительно был Бойл…

– Это был он! Я видел его своими глазами!

– Я не говорю, что ты его не видел. Просто… – Он оглядывается по сторонам и говорит еще тише: – Понимаешь, это не одна из тех душещипательных историй, которую обычно приберегают под конец репортажа.

Он прав.

– Но я все равно не понимаю, зачем президентской карете «скорой помощи» возить с собой кровь Бойла.

– Я знаю. В этом и состоит главная странность, верно? – спрашивает Дрейдель. – Но если задуматься, то возможно только одно объяснение. Ведь кровь возят с собой только в том случае…

– …если считается, что жизнь этого человека в опасности. – Я беру со стола четвертак и постукиваю им по белой скатерти. – О господи! И если они ожидали этого… ты думаешь, Бойл носил пуленепробиваемый жилет?

– Обязательно, – кивает Дрейдель. – Он ведь получил две пули в грудь…

– Но вокруг было полно крови…

– И еще одна пуля оцарапала ему тыльную сторону руки и попала прямо в шею. Прочти отчет, Уэс. Нико служил в армии, где из него сделали первоклассного снайпера. Бойл упал на землю лицом вниз, как только началась стрельба. И этот выстрел в шею… Держу пари, что как раз тогда ты и увидел под ним лужу крови.

Я закрываю глаза и слышу собственный голос, предлагающий Бойлу место в лимузине. В моей щеке все еще торчит заостренный кусок металла. Шмель по-прежнему жужжит во весь голос.

– Но если на нем был пуленепробиваемый жилет… – Я перевожу взгляд на океан. Шум волн кажется мне оглушительным. – Они з-знали. Должны были знать…

– Уэс, прекрати! – Дрейдель умолкает и снова понижает голос. Ни к чему привлекать к себе ненужное внимание. – Они ничего не знали, – шепчет он. – Может быть, считалось, что существует угроза жизни Бойла. Он мог носить пуленепробиваемый жилет целый месяц. Собственно говоря, в отчете написано, что в тот день президент не наделсвой жилет. Ты знал об этом? – Он ждет, пока я кивну головой, чтобы убедиться, что я все еще слышу его. – Если бы они знали, что на треке окажется стрелок, Мэннинга там не было бы. И это не говоря уже о том, что никто не позволил бы ему разгуливать без пуленепробиваемого жилета.

– Разве что он все-таки надел его и каким-то образом замешан во всей этой истории, – возражаю я.

– Послушай, я понимаю, тебя это непосредственно касается…

– Касается? Да вся моя жизнь рухнула после этой истории! Это ты понимаешь? – Я наконец не выдерживаю и взрываюсь: – Это был не какой-то неудачный день. Да маленькие дети показывают на меня пальцем, а потом прячутся за материнскую юбку! Твою мать, я даже улыбаться больше не могу! Ты можешь себе представить, что это такое?

В ресторане становится тихо. Посетители, все до единого, смотрят на нас. Семейка с двумя девочками-близняшками. Мужчина с волосами песочного цвета в бейсболке Открытого первенства США по теннису. Даже официант, который спешит к нам в надежде унять разгоревшиеся страсти.

– Все в порядке, сэр?

– Да… извините… у нас все нормально, – говорю я, пока он подливает кофе в наши чашки, которые так и оставались нетронутыми.

Официант удаляется, а Дрейдель внимательно смотрит на меня, давая возможность прийти в себя. Он учил меня вести себя аналогичным образом с президентом, когда тот выходит из себя. Опусти голову и жди, пока буря не утихнет.

– Со мной все нормально, – сообщаю я ему.

– Я в этом не сомневался, – согласно кивает он головой. – Просто помни о том, что я здесь для того, чтобы помочь.

Я делаю глубокий вдох и стараюсь успокоиться по-настоящему.

– Итак, даже предположив, что в тот момент существовала реальная угроза жизни Бойла, почему его нельзя было просто отвезти в больницу?

– Эта мысль мне самому не дает покоя. Они поймали Нико… Бойл был ранен, но, без сомнения, жив… Зачем делать вид, что ты умер, и отказываться от всей своей прежней жизни и семьи? Может быть, как раз об этом они и говорили в течение двенадцати минут в «скорой помощи». Может быть, именно тогда Бойл принял решение скрыться.

Я с сомнением качаю головой.

– За двенадцать минут? За двенадцать минут невозможно выбросить собственную жизнь на помойку – особенно когда ты истекаешь кровью от раны в шею. Они наверняка продумали свой план задолго до этого.

–  Они? – переспрашивает Дрейдель.

– Слушай, не делай вид, что ты прячешься от младшего брата в крепости из подушек. Игры закончились. Чтобы провернуть столь грандиозное предприятие, необходимо содействие агентов Службы, водителя «скорой помощи» и врача, который осматривал рану у Бойла на шее. – На мгновение я умолкаю, чтобы подчеркнуть следующие слова: – Плюс того, кто все это одобрил и организовал.

Дрейдель наклоняет голову и смотрит на меня поверх круглых очков в металлической оправе. Он понимает, что я имею в виду.

– Ты и вправду думаешь, что он… Ты думаешь, он пошел бы на это?

Над этим вопросом я ломаю голову с того самого момента, как узнал о вымышленном имени, под которым Бойл останавливался в отеле в Малайзии. Такое имя используют не для того, чтобы спрятаться. Им пользуются для того, чтобы дать возможность найти себя.

– В общем… Словом, я не представляю, как президент мог не знать. В те времена Мэннинг не мог отойти и помочиться в кусты, чтобы для начала их кто-нибудь не проверил. Если Бойл носил пуленепробиваемый жилет – а похоже, он-таки его носил, – значит, угроза должна была быть реальной. А если она считалась таковой… и учитывая кровь в «скорой помощи»… и прочие меры, принятые для того, чтобы Бойл уцелел… без одобрения и разрешения Мэннинга здесь явно не обошлось.

– Разве что Олбрайт сделал это вместо него, – возражает Дрейдель, имея в виду старого руководителя аппарата, который сидел с нами в лимузине в тот злополучный день на автогонках.

Справедливое замечание, но оно не помогает нам приблизиться к разгадке этой истории. Олбрайт умер от рака семенников три года назад.

– Теперь ты готов свалить вину на безответного мертвеца?

– Все может быть, и от этого моя теория не становится менее вероятной, – парирует Дрейдель. – Изменения в схему обеспечения безопасности всегда вносились с разрешения Олбрайта.

– Не знаю, не знаю, – с сомнением качаю я головой. – Мэннинг и Бойл знали друг друга еще с колледжа. Если Бойл планировал свое исчезновение заранее, то он подложил изрядную свинью своему другу, не говоря уже о том, что этот друг был президентом Соединенных Штатов.

– Ты шутишь? Бойл отказался от своей семьи, от жены… даже от собственной дочери. Уэс, посмотри повнимательнее, и ты увидишь цельную картину. Полоумный Нико наобум стреляет в президента. Вместо этого он попадает Бойлу прямо в грудь. Но вместо того чтобы отправиться в больницу на лечение, Бойл использует именно этот момент, чтобы инсценировать свою смерть и исчезнуть с лица земли. Чтобы так поступить, нужно иметь чертовски вескую причину.

– Типа «яблоко от яблони недалеко падает», и сынок пошел в папашу? – спрашиваю я.

– Да, я уже думал об этом. Но вся проблема в том, что отец Бойла был всего лишь мелким жуликом. А здесь… здесь играют большие ребята из высшей лиги. И слово «высшей» я бы написал с прописной буквы.

– Может статься, как раз Бойл и нанял Нико. Может статься, что стрельба и покушение были лишь большой дымовой завесой, призванной дать Бойлу возможность скрыться.

– Слишком уж это похоже на сериал «Миссия невозможна», – ответил мне Дрейдель. – Если бы Нико промахнулся, то запросто мог бы ухлопать Бойла на месте. Более того, если здесь не обошлось без участия Службы, то она никак не могла вверить судьбу президента, его сотрудников и двухсот тысяч зрителей какому-то полоумному. Ты же видел интервью, которые давал Нико, – это живой персонаж из фильмов по романам Стивена Кинга. Нет, если бы Бойл хотел заранее сойти со сцены, он бы симулировал сердечный приступ дома, и готово.

– Получается, ты думаешь, что когда Нико устроил покушение, то Служба просто-напросто воспользовалась удобным случаем, чтобы вывести Бойла из игры? – спрашиваю я, изо всех сил стараясь говорить как можно тише.

– Я не знаю, что и думать. Но я уверен, что раз Бойл надел пуленепробиваемый жилет, значит, он чего-то ожидал. Ты ведь не станешь брать с собой зонтик, если не думаешь, что пойдет дождь, верно?

Я киваю в знак согласия. Возразить нечего. Тем не менее это ни на шаг не приближает нас к ответу на вопрос «Почему?». Почему Нико стрелял в Бойла? Почему в кортеже Мэннинга возили кровь для Бойла? И с чего бы это Бойлу отказываться от своей жизни, жены и дочери-подростка? Я хочу сказать, каким же должно быть искушение, или страх, если оно способно заставить человека отречься от всей своей прежней жизни?

– Может быть, тебе стоит всего лишь спросить… – не выдерживает Дрейдель.

– Кого, Мэннинга? Как ты себе это представляешь? Я просто подхожу к нему и говорю: «Кстати, сэр, я только что видел вашего мертвого приятеля – да-да, того самого, убийство которого похоронило ваше президентство. Кроме того, раз уж он жив, а я горбатился на вас каждый распроклятый день с того самого момента, как вышел из больницы, то почему вы лгали мне на протяжении этих восьми лет касательно единственного ужасающего эпизода моей жизни?» Да, это был бы гениальный ход.

– Как насчет Службы?

– То же самое. Бойл ни за что на свете не смог бы исчезнуть тогда, не заручись он их содействием. Последнее, что мне нужно, – это заявить на весь мир, что я намерен раскрыть эту аферу. До тех пор, пока я не буду знать, что происходит на самом деле, лучше помалкивать в тряпочку.

Дрейдель откидывается на спинку плетеного кресла.

– Когда ты увидел Бойла в комнате отдыха за кулисами сцены, с которой выступал президент, ты решил, что он собирается убить его?

– Убить его?

– А зачем бы еще ему понадобилось вылезать на свет после того, как он скрывался целых восемь лет? Чтобы сказать: «Здравствуйте, я вернулся»?

– Я понимаю, но… убить его? Не слишком ли…

– Кайзер Соуза, – перебивает меня Дрейдель. – «Величайший фокус, который удался дьяволу: он убедил весь мир в том, что его никогда не существовало». – Он поднимает на меня глаза, и я готов поклясться, что он вот-вот улыбнется. – Парень, ты можешь представить себе такое? Официально мертвый, но на самом деле – живее всех живых? Ты понимаешь, какую свободу действий можно получить?

Я смотрю на ключ от комнаты Дрейделя и упорно стараюсь прогнать образ махрового пушистого халата, который он навевает.

– В конце концов, быть может, именно к этому Бойл и стремился все эти годы, – меланхолично роняет мой приятель. – Вырваться из заколдованного круга.

Я отрицательно качаю головой, но тем не менее улавливаю скрытый смысл его слов. Для того чтобы понять, что происходит, необходимо понять Бойла. Это единственный способ.

– Ну и что это нам дает? – вопрошаю я.

–  Нам?Это еще не моякатастрофа. – Дрейдель произносит эту фразу легко, со смехом, но он не шутит, это очевидно. – Брось, Уэс, ты же понимаешь, что я шучу, – поспешно добавляет он, зная, что я все понял.

Как и у всякого политикана-ловкача, первейшая его забота заключается в том, чтобы стереть собственные отпечатки пальцев. Собственно говоря, именно поэтому я и позвонил ему первому. Он провел рядом с президентом почти четыре года, но вы не увидите его ни на одной фотографии. Никто лучше него не умеет оставаться невидимкой, а в данный момент, если я намерен узнать правду, это умение очень пригодится.

– У тебя есть связи в правоохранительных органах? – интересуется Дрейдель, по обыкновению опережая меня на пару ходов. – Если бы они смогли покопаться в прошлом Бойла…

– У меня есть человек, который прекрасно подходит для этой работы, – говорю я.

Но он уже смотрит поверх моего плеча на вход в ресторан. Заметив его взгляд, я поворачиваюсь и вижу чернокожую женщину с косичками. Она сменила купальный халат на еще одну униформу Палм-Бич: белые брюки-слаксы и оранжевую модельную тенниску. Она готова к выходу в город.

– Послушай, мне пора бежать, – заявляет Дрейдель, уже вскочивший на ноги. – А ты смотри не наделай глупостей.

– Глупостей?

– Будь осторожен. Очень осторожен. Потому что если Мэннинг действительнозамешан во всем этом… – Он оглядывается по сторонам, потом наклоняется ко мне: – Ты, возможно, думал, что Америка уже покончила с ним? Ты ошибаешься, Уэс. Его распнут. Я серьезно. Распнут живьем.

Я киваю. С другого конца ресторана его подружка бросает в нашу сторону быстрый взгляд.

– И раз уж мы заговорили об этом, Уэс… Я буду счастлив сохранить твою тайну – если ты пообещаешь сохранить мою.

– Р-разумеется. Я никому не скажу ни слова. Он поворачивается, чтобы уйти, предоставляя мне возможность заплатить по счету.

– Кстати, как ты смотришь на то, чтобы наскрести пять сотен долларов и прийти ко мне на мероприятие по сбору средств сегодня вечером?

Не веря своим ушам, я только качаю головой в ответ…

– Дрейдель, сколько стоила твоя душонка, когда ты продавал ее дьяволу?

– Так ты придешь или нет?

– Я бы пришел, но сегодня вечером я буду нужен Мэннингу. У нас встреча.

Дрейдель лишь молча кивает в ответ, не споря и не протестуя. Он знает свое место.

Когда он направляется к двери, я решаю, что не стану оборачиваться и смотреть на его девушку. Вместо этого я беру в руки серебряную ложечку и превращаю ее в миниатюрное зеркало. Мне удается поймать отражение Дрейделя как раз в тот момент, когда он подходит к ней. Но руку он протягивает и обнимает ее только тогда, когда считает, что их никто не видит.

– Прошу прощения, – раздается над моим левым плечом чей-то голос. Я оборачиваюсь, ожидая увидеть официанта. Но вместо него вижу светловолосого мужчину в черной тенниске. И бейсболке Открытого первенства США по теннису.

– Уэс Холлоуэй? – обращается он ко мне, раскрывая бумажник и показывая значок агента ФБР. – Терренс О'Ши. У вас найдется пара минут, чтобы поболтать со мной?