Текст книги "Книга судьбы"

Автор книги: Брэд Мельцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

Глава сто шестая

Пятясь назад, Лизбет больно ударилась локтем об иззубренный гранит светло-коричневого надгробия с кельтским крестом наверху.

– Говори, где прячется Уэс! – потребовал Римлянин. Пистолет оказался так близко от ее головы, что Лизбет увидела на срезе ствола собственное искаженное отражение.

Она не ответила, и он повторил вопрос, но Лизбет почти не слушала его. Она во все глаза смотрела поверх плеча Римлянина на первую леди, которая пребывала, пожалуй, в не меньшей растерянности.

Промокнув под дождем, Лизбет попыталась было отступить еще дальше, но надгробие помешало, заставив остаться на месте.

– Уэс? – подобно разъяренной кошке, прошипела первая леди, обращаясь к Римлянину. – Вы привели меня сюда, чтобы увидеться с Уэсом?

– Я же просил вас не вмешиваться, мэм, – ответил Римлянин, не сводя глаз с Лизбет и держа ее на мушке.

– А я просила никогда больше не обращаться ко мне… но это не помешало вам появиться у меня дома – прийти в мой дом!Вы хотя бы представляете, какому риску подвергли?.. – Она оборвала себя на полуслове, сообразив, что к чему. – Святой боже! Он… Уэс прячется где-то здесь? – Она встревоженно оглядывалась по сторонам, обводя взглядом каменные надгробия и вымощенную каменными плитами дорожку. – Вы привели меня сюда, чтобы… Вы поэтому заставили меня отдать ему ту записку?

Римлянин, оторвав гневный взгляд от Лизбет, раздраженно оглянулся через плечо.

– Не играйте на руку репортерше, Ленора.

–  Не играйте!Это… Почему вы мне ничего не сказали?! – взорвалась первая леди, яростно размахивая зонтом.

Римлянин негромко рассмеялся. Голос его напоминал царапанье железом по стеклу.

– Все точно так же, как и десять лет назад, а? Вы хотите сказать, что действительно хотите знать все?

Первая леди умолкла, и в наступившей тишине был слышен лишь стук дождевых капель по ее зонту. В нескольких шагах от нее с непокрытой головой стояла Лизбет, и рыжие волосы, намокшие от дождя, мокрыми прядями свисали ей на лицо.

– Прошу вас, скажите, что они шантажировали вас, – срывающимся голосом взмолилась Лизбет.

Первая леди проигнорировала ее просьбу – она по-прежнему осматривалась по сторонам в поисках Уэса. Стоя вплотную к Лизбет, Римлянин скупо улыбнулся.

– И это все? Вы просто пошли им навстречу? – спросила Лизбет.

– Я не сделала ничего, – ровным голосом ответила доктор Мэннинг.

– Но вы знали. Ведь он только что сказал… даже если вы делали вид, что ничего не замечаете…

–  Я не сделала ничего! – пронзительно вскрикнула первая леди.

–  Потому что не хотели ничего делать! – обвиняюще воскликнула Лизбет.

Доктор Мэннинг постаралась взять себя в руки.

– Они пришли ко мне как сотрудники Службы, сказали, что могут помочь в вопросах безопасности… что наши старшие сотрудники держат нас в неведении… и что они вообще оказали нам медвежью услугу, не заплатив за информацию «Черный дрозд» и другие хорошие наводки. В то время я… нам нужно было продемонстрировать свою силу и уверенность. Я думала, что помогаю мужу!

– И поэтому вы просто делали то, о чем они вас просили?

– Вы меня слушаете? Они сказали, что являются агентами Службы! Они были на нашей стороне! – упорствовала первая леди, и голос ее эхом разносился над притихшим кладбищем. – Я решила, что им виднее… вы понимаете? Мне и в голову не могло прийти, что они… Я помогала!

– И когда же вы прозрели? Когда Бойл неожиданно погиб, и вы сообразили, что вас просто подставили? – поинтересовалась Лизбет.

Похоже, дело и вправду могло обстоять именно так. Но это отнюдь не объясняло, почему первая леди хранила молчание потом, когда в Белом доме все буквально стояли на ушах, потому что полным ходом шло внутреннее расследование смерти Бойла и поиски группы людей, называвших себя Троицей. Или почему, когда к ней впервые обратился со своим предложением Римлянин, она проявила такую наивность и даже не проверила, что же именно он продает. Не то чтобы вопросы национальной безопасности были ее любимым коньком. В сущности, на пороге перевыборов – особенно учитывая, что их рейтинг резко упал, – единственным, что могло интересовать первую леди, был второй президентский срок правления ее супруга…

– Вы хотели победить любой ценой, – выпалила Лизбет обвиняющим тоном.

– Римлянин, я ухожу, – заявила первая леди и отвернулась, поглаживая ремешок зонта.

– Вот почему вы никогда и никому не рассказывали о нем, верно? Может быть, вам хотелось верить тому, что он вам наплел. Может быть, вы просто сделали вид, что вас это не касается. Но покуда он помогал вам в вопросах безопасности… если он мог повысить ваш рейтинг, хотя бы только в этот раз…

– Вы слышали, что я сказала? – закричала первая леди, обращаясь к Римлянину и чуть не плача.

– Случай с Бойлом сыграл им на руку, не так ли? С вами они использовали мягкий подход, не настаивали и не угрожали. А потом вдруг Бойла застрелили…

–  Римлянин, скажи ей, что я ничего не знала! Я и предположить не могла, что ты пойдешь на это!

– И теперь все было в их руках, – продолжала Лизбет. – Рейтинг действующего президента падает… а тут вдруг такой удобный, почти стопроцентный случай с инсценированным покушением нанятого полоумного на его жизнь… Если бы все прошло гладко, и президента не захлестнула толпа на стадионе, Троица могла бы распрощаться с Бойлом. Он им был больше не нужен. И тогда они выдвинули бы вас, своего нового члена, о чем вы, конечно же, даже не подозревали, на первый план, чтобы вы могли и дальше помогатьсвоему супругу бесценными советами…

Римлянин резко взмахнул рукой и рукояткой пистолета ударил Лизбет в лицо. Из верхней губы у нее хлынула кровь, а голова мотнулась назад, врезавшись в надгробие. Задыхаясь и хватая воздух широко открытым ртом, она проглотила какие-то мелкие острые осколки. Проведя языком по губам, она убедилась, что это был передний зуб. Лизбет согнулась пополам, рвотные позывы сотрясали ее тело, а из разбитого рта на туфли и влажную траву под ногами текла кровь.

В двух милях от них послышался первый, пока еще слабый шум приближающегося поезда.

Глядя в землю и ощущая, как кровь прилила к лицу, Лизбет даже не услышала гудка локомотива. С ее волос, подбородка и носа, как из неисправного крана, капала вода, льющаяся с небес, и единственным звуком, который уловила Лизбет, был шорох травы под ногами Римлянина, когда он сделал шаг вперед.

– Ей понадобится карета «скорой помощи», Уэс, – спокойно проговорил он в темноту. Протянув руку, он схватил Лизбет за волосы и толкнул вперед, так что она согнулась, словно в поклоне.

– Отпустите меня! – закричала Лизбет.

– Продолжай прятаться, Уэс! – крикнул Римлянин, еще крепче сжав ее волосы и отступая на полшага назад. Он словно задался целью заставить ее опуститься на колени.

Последнее, что увидела Лизбет, были брызги воды и комочки грязи на носках туфель Римлянина. И его стремительно приближающееся колено, которое врезалось ей в лицо.

Глава сто седьмая

От него пахнет больницей и тухлым мясом. Но когда Нико тычет мне в щеку ствол револьвера, меня едва не выворачивает отнюдь не от запаха. Я изо всех сил сдерживаю подступающую тошноту, и кажется, что в горле у меня застрял здоровенный булыжник.

– Как ты мог помогать ему? Как ты мог? – настойчиво спрашивает он. – Ты хотя бы понимаешь, что наделал?

Глаза его бегают из стороны в сторону. Он не принимал лекарства вот уже два дня.

– Отвечай! – шипит он и так сильно упирается револьвером мне в щеку, что я вынужден отступить на шаг. Капли дождя падают Нико на лицо, но он их не замечает.

Споткнувшись и потеряв равновесие, я едва не падаю на ближайший куст. Спину мне больно колет обломанная ветка, но я не чувствую ее. Оттого, что я вижу и слышу Нико, кажется, что я опять очутился на гоночном треке. Сотня тысяч болельщиков снова вскакивают на ноги, они приветственно размахивают руками и тычут пальцами. В нас. В меня. И шмель. Хлоп, хлоп, хлоп.За Бойлом захлопываются дверцы кареты «скорой помощи».

– Ты слышишь?

Голос Нико возвращает меня к реальности. Ствол револьвера царапает мне щеку, но я по-прежнему ничего не чувствую. Совсем ничего. Вот уже много лет.

– Где Бойл? – спрашивает он.

– Я не зна…

Его левая рука бросается вперед, как кобра, вонзающаяся в грудь. Он хватает меня за рубашку и тянет к себе. Потом Нико разворачивается влево, делает мне подножку, и я, разбрызгивая грязь, падаю на спину прямо в лужу. Нико садится сверху, придавив коленями мои руки. Револьвер от моей щеки он так и не убрал.

– Я нашел твое письмо, – рычит он, и я вижу уголок меню китайского ресторанчика, торчащий из внутреннего кармана его армейской куртки. – Где Бойл?

Я хочу сказать ему, что письмо ненастоящее… что Римлянин… и первая леди… и что я не хочу умирать. Но после того как я восемь лет представлял себе это мгновение, представлял, как наконец столкнусь с Нико лицом к лицу… и что я ему скажу, и где буду стоять, и как скрещу руки на груди, и что сделаю, если он попытается ударить меня… Как я уклонюсь от его удара в последнюю секунду, как на этот раз я буду готов, и он промахнется… А потом, не успеет он даже глазом моргнуть, я подскочу и вцеплюсь ему в горло обеими руками, и стисну его изо всех сил, и он захрипит и начнет задыхаться… И как под моими пальцами захрустит его трахея, и мы упадем на землю, и он будет молить меня о пощаде… Но с моих губ срываются единственные слова, которые я хотел сказать ему с того самого дня, как он изуродовал мое лицо. Тот единственный вопрос, ответить на который не могли ни врачи, ни психотерапевты, ни президент, ни моя семья, ни друзья, ни родители, ни даже я сам.

– Нико, – выдыхаю я, – почему ты поступил со мной так?

Он склоняет голову к плечу, словно прекрасно понимает, что я имею в виду. Потом на лбу у него собираются морщинки. Он не слышал ни слова из того, что я сказал.

– Я знаю, что ты поддерживаешь с ним связь, – говорит он. – Вот почему Господь направил пулю в твою сторону. Рикошет. Вот почему ты сломался.

– Это неправда! – кричу я, ощущая, как во мне поднимается новая волна слепой ярости.

–  Это правда! Книга Судеб уже написана! Все происходящее предопределено! – упорствует Нико, обдавая меня горячим, смрадным дыханием. – Ты встал на одну сторону со Зверем! Пуля, которую ты получил в лицо… твоя судьба уже написана… такова воля Господа!

– Нико, они обманули тебя!

– Разве ты не разговаривал с ним? Разговаривал?!Видишь… это правда! – кричит он, прочитав ответ у меня на лице и тыча стволом револьвера в мою щеку. – Господь дал тебе шанс на искупление, но ты наплевал на него! Вот почему Он привел меня сюда – чтобы я закончил Его работу! И увидел твою кровь! – безумствует Нико, и палец его начинает сгибаться на спусковом крючке.

Я пытаюсь сопротивляться, но он слишком силен. Все, что я вижу, это неясный силуэт Нико надо мной, тусклый свет фонарей позади него… Его голова защищает меня от дождя, а четки на шее раскачиваются, как карманные часы в руке гипнотизера. Он взводит курок.

– Тебе будет больно, Уэсли.

Он приподнимает меня и тянет к себе.

Я зажмуриваюсь от неожиданной вспышки света и слышу…

– О боже! О-он у т-тебя тоже есть, – запинаясь, шепчет Нико, и рука его начинает дрожать. Я вижу, как блестят в темноте его глаза.

– О чем ты? Что случилось?– не понимаю я.

– На фотографии этого не видно… но с такого расстояния… – бормочет он, в упор глядя на мое лицо. – Теперь мне все понятно, – заявляет Нико. – Твои шрамы! То, как они пересекаются… как они располосовали твою плоть… один врезается в другой. В газетах писали, что они похожи на перекрещивающиеся железнодорожные колеи, но на самом деле это безупречный… безупречный… безупречный… безупречный крест! – вскрикивает он. – Ну конечно! Матерь Божья, как же я мог не… Ты не должен был умереть в тот день, Уэсли, – ты должен был родиться! – Запрокинув голову и глядя в темное небо, он добавляет: – Ты изменил и преобразил его, правда? Мои действия… подчинялись Твоей воле. В этом и состояла его роль – крестоносец, – упорствует он, по-прежнему задрав голову к небу и пробормотав короткую молитву.

Во внезапной тишине до меня издалека доносится голос первой леди. Лизбет что-то кричит ей в ответ. Они слишком далеко от меня, чтобы я мог разобрать слова, но Нико, с его острым слухом, уже давно должен был…

Глаза у него расширяются, как будто он услышал собственное имя. Он медленно опускает голову, глядя на…

– Это неправда, – шепчет он, втягивая живот, как если бы кто-то воткнул в него штопор.

Я не слышу, что говорит Лизбет, но, подняв глаза на Нико, догадываюсь. Это нетрудно.

– Нет… Троица никогда бы не…

Нико по-прежнему прижимает коленями мои руки к земле, но его вес больше не давит мне на грудь. Внезапно его начинает бить крупная дрожь, тело вздрагивает и содрогается в страшных конвульсиях. Нико попадает в эпицентр собственного землетрясения. Позади нас, в нескольких милях слева, ночной воздух прорезает слабый шум локомотива.

У Нико дрожит подбородок; глаза его полны слез. Он сжимает голову обеими руками, наклоняется, хватается за уши и тянет их в стороны, словно намереваясь оторвать от черепа.

– Прошу тебя, Господи, – умоляет он. – Скажи мне, что они лгут…

–  Ей понадобится карета «скорой помощи», Уэс, – доносится издалека голос Римлянина.

Лизбет.

Я резко взмахиваю руками, стряхивая его с себя, и пытаюсь встать на ноги. Нико не оказывает ни малейшего сопротивления. Соскользнув с моей груди, он, как тряпичная кукла, обессиленно валится на сырую траву и сворачивается клубочком. Перемена, произошедшая в нем за какие-то десять секунд, просто разительна.

– Не говори так, Господи, – всхлипывая, умоляет он и зажимает ладонями уши. – Пожалуйста… не… не отворачивайся от меня! Помоги мне выполнить волю Книги! Пожалуйста!

–  Продолжай прятаться, Уэс! – еще громче кричит Римлянин.

С трудом поднявшись на ноги, я всматриваюсь в переплетение ветвей, пытаясь разглядеть что-либо на выложенной каменными плитами дорожке, по обеим сторонам которой растут деревья. В самом ее конце в тусклом свете фонарей видны две неясные фигуры. Впрочем, я различаю, как Римлянин коленом бьет Лизбет в лицо и как она падает. В нескольких шагах позади, повернувшись к ним спиной, стоит первая леди. При виде ее я должен, по идее, испытывать ярость, кипеть от гнева. Но, глядя на ее склоненную голову, я испытываю лишь мертвящий холод внутри. Мне надо спасти Лиз…

–  Я знаю, ты где-то здесь! – продолжает издеваться Римлянин.

И вот тут я впервые чувствую, как меня охватывает бешенство.

–  Ей больно, Уэс! – кричит Римлянин. – Можешь спросить у нее сам!

Я хочу бежать к ним, но кто-то останавливает меня, потянув сзади за рубашку. И еще я слышу знакомый щелчок.

Позади меня с земли поднимается Нико – сначала он встает на одно колено, потом на другое, и его длинная, нескладная фигура выпрямляется, словно собранная из деталей детского конструктора. Черные волосы намокли и облепили его лицо, но револьвер по-прежнему смотрит мне в грудь.

– Нико, отпусти меня.

– Ты – мой крестоносец, Уэсли, – говорит он, вытирая слезы с глаз. – Господь избрал тебя. И послал мне на помощь.

–  У нее идет кровь, и очень сильно, Уэс! – надрывается Римлянин.

Лизбет что-то кричит, но все мое внимание приковано к Нико, и я ничего не слышу.

– Нико, послушай меня. Я знаю, ты слышал, о чем они говорили…

– Крестоносец берет на себя всю тяжесть ноши! – Улыбнувшись, он приставляет ствол револьвера к собственному виску. – Ты подхватишь мое тело, когда я упаду?

– Нико, не делай….

– Ты подхватишь меня, когда я упаду? Когда я лишусь милости и покровительства… крестоносец станет свидетелем…

Он опускает револьвер, затем поднимает его снова и прижимает к виску. Я слышу, как стонет Лизбет.

– Господь послал тебя, чтобы ты спас и ее, не так ли? – Он как зачарованный смотрит на меня, по-прежнему держа револьвер у виска. – Спаси же и меня, мой ангел.

Позади нас взревывает гудок локомотива. Он так близко, что сирена почти оглушает. Нико крепко сжимает губы, чтобы показать, что не дрогнет. Но я вижу, как набухают желваки у него на скулах. Для меня рев сирены – всего лишь источник непривычного шума. Но Нико потрясен до глубины души, он растерян, ему страшно, и он не знает, что делать дальше. Глаза у него расширяются, и он направляет револьвер на меня, чтобы не дать мне убежать.

Но мне плевать.

– Я невиновен, – говорю я и делаю шаг к нему. Он знает, что это предостережение.

– Невиновных не бывает, папа.

Папа?

– Да смилуется Господь над моим сыном, – продолжает он, и ствол револьвера смотрит мне в грудь, потом поднимается к голове и снова опускается к груди. Нико плачет. Ему больно.

– Ты ведь понимаешь меня, папа? – рыдает он. – Я должен был так поступить. Они сказали мне… Мама сказала, чтобы я следовал предначертаниям Книги!Пожалуйста, скажи мне, что понимаешь меня!

– Д-да, – бормочу я, положив руку ему на плечо. – Конечно, я понимаю. Сынок.

Нико громко смеется, хотя слезы по-прежнему ручьем текут у него по щекам.

– Спасибо тебе, – говорит он, едва сдерживаясь и сжимая в ладони четки. – Я знал… Я знал, что ты станешь моим ангелом.

Развернувшись, я смотрю в просвет между кустами. Римлянин целится из пистолета в лежащую на земле Лизбет.

– Нико, за мной! – говорю я и отступаю от него. Все, что мне нужно, это…

Б-ба-бах!

Я отпрыгиваю назад. Это грохочет пистолет Римлянина. Там, в самом конце тропинки, в кромешной темноте на мгновение вспыхивает сверхновая и тут же гаснет.

Я бегу изо всех сил. Бегу так быстро, как только могу.

И слышу, как страшно кричит от боли Лизбет.

Глава сто восьмая

– А ведь ты мне не веришь, правда? – спросил Бойл у Рого, когда белый фургон вылетел с парковочной площадки и свернул на Гриффин-роуд.

– Какое это имеет значение – верю я вам или нет? – ответил Рого, вцепившись в подлокотник между ковшеобразными сиденьями и глядя прямо перед собой в лобовое стекло. – Просто мне больше ничего не хочется слышать, так что можете не утруждать себя объяснениями.

Фургон проскочил перекресток с 25-й авеню, и Рого посмотрел в боковое зеркальце, чтобы проверить, не преследует ли их кто-нибудь. Но пока все было чисто.

– Ты все равно должен выслушать меня, Рого. Если со мной что-нибудь случится… Кто-то должен узнать о том, что они натворили.

– А вы, конечно, не могли написать письмо редактору, как делают в таких случаях все остальные? – Когда Бойл не ответил, Рого покачал головой и снова бросил взгляд в боковое зеркальце. Белое здание превратилось в едва видимую точку на горизонте. – Получается, все это время вас прикрывала программа защиты свидетелей?

– Я уже говорил, это версия 2.0. Программа обеспечения безопасности свидетелей. Впрочем, никто и никогда не признается в ее существовании. Но я однажды рассказал Мэннингу о том, что происходит… Обычно президенту требуется один-единственный телефонный звонок, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. В этот раз, чтобы засунуть меня внутрь, Мэннингу пришлось звонить целых три раза.

– И часто они это проделывают? Я имею в виду, часто они заставляют членов семьи поверить в то, что их близкие умерли?

– А как, по-твоему, правительству сдается доводить до конца уголовные дела против маньяков-самоубийц, обвиняемых в терроризме? Ты думаешь, кто-нибудь из свидетелей решился бы дать показания, если бы наше министерство юстиции не гарантировало им абсолютную безопасность? Мы живем по законам джунглей, Рого. Если бы Троица, или Четверка, или как там они себя называют… если бы они знали, что я жив и скрываюсь, они бы перерезали горло моей жене и детям, а потом отправились в ближайший бар выпить пива.

– Но так лгать людям…

– Не я выбрал себе такую жизнь. Троица сделала выбор вместо меня. И как только это произошло, как только я получил отставку, а мое место заняла первая леди, у меня не было другого выхода, если я хотел сохранить жизнь жене и ребенку… обоим детям.

– Но все равно вы могли…

– Мог что? Взять семью с собой, чтобы скрываться вместе? Подвергнуть риску всех и надеяться на лучшее? Единственным абсолютно безопасным убежищем остается то, о котором никто не знает, что ты в нем прячешься. Кроме того, Троица в одиночку скомпрометировала три наших лучших правоохранительных органа. Они напропалую использовали в личных целях наши секретные базы данных, под предлогом гонораров за ценную информацию о готовящихся террористических актах прибрали к рукам тысячи долларов – и при этом мы даже не подозревали, кто, черт возьми, они такие!

– До тех самых пор, пока два дня назад они не ударились в панику и не начали охоту на Уэса.

– Они не ударились в панику, – мрачно сказал Бойл и нажал на тормоза.

В двух кварталах впереди трехполосная Гриффин-роуд сужалась до размеров одной полосы. Две другие были намертво заблокированы.

– Что там, какая-то стройка? – спросил Рого, прищуриваясь и до рези в глазах вглядываясь в темноту.

– Думаю, это авария.

– Вы уверены?

– Вон там, разве это не «скорая помощь»?

Бойл кивнул на видневшиеся впереди автомобили – карету «скорой помощи», тягач-эвакуатор и серебристую малолитражку, перевернувшуюся от полученного при столкновении удара. Бойл взглянул налево, обшаривая взглядом боковые улочки и переулки.

– Вы чего-то опасаетесь? – поинтересовался Рого.

– Просто проявляю разумную осторожность. – Бойл продолжил: – Как бы там ни было, Троица не запаниковала. Они стали жирными и жадными – главным образом, благодаря Римлянину.

– Тогда выходит, что первая леди сказала Уэсу правду, – заметил Рого. – Что они начинали с небольших наводок – смертоносный газ «Ви-Экс» в Сирии, тренировочные лагеря в Судане, – зарабатывая кредит доверия, который позволил бы им найти действительно серьезную угрозу и огрести на ней такие деньги, чтобы можно было спокойно уйти на пенсию.

– Нет, нет, нет! Ну как ты не понимаешь!.. – воскликнул Бойл, выруливая из вереницы машин, выстроившихся в длинную очередь, и еще раз оглядывая место аварии. Но все было нормально. Карета «скорой помощи». Тягач-эвакуатор. Разбитый серебристый автомобиль. Открыв крышку консольного отделения, Бойл быстро проверил маленькую коробочку размером с видеокассету, а потом так же быстро закрыл ее. Он попытался прикрыть ее локтем, но Рого заметил надпись «Хорнади», сделанную ярко-красными буквами на боку коробки. Он вырос в Алабаме, поэтому это слово было ему известно от отца-охотника. Крупнокалиберные патроны фирмы «Хорнади». – Как только они сделали Римлянина крупным и заслуживающим доверия информатором, надобность в серьезной угрозе отпала. Почему, по-твоему, разумные люди так опасаются тесного сотрудничества между агентствами? Все было очень просто. Римлянин приносил в клювике информацию в Секретную службу, а потом Михей и О'Ши еще раз выдавали ее как полученную от своих источников в ЦРУ и ФБР. Классический случай круговой поруки, они просто подтверждали данные друг друга. Именно так и проверяют всех информаторов – обращаются за помощью к другому источнику. И как только все три агентства приходили к единому мнению, выдумка превращалась в реальность. Так было в деле о якобы планируемых взрывах бомб в нью-йоркской подземке несколько лет назад – в той истории не было ни грана правды, но информатор все равно получил свое вознаграждение. Кстати, мы не можем по-другому выехать на шоссе И-95?

Рого отрицательно покачал головой и озадаченно нахмурился.

– Я чего-то не понимаю… Получается, они все выдумывали?

– Не поначалу, во всяком случае. Но как только они создали надежную репутацию Римлянину, то получили возможность разбавлять настоящие наводки выдуманными, чтобы заработать побольше денег. И даже если речь идет о крупном деле – ты думаешь, кто-то просто так возьмет и принесет тебе шесть миллионов долларов на блюдечке?

– Но придумать серьезную угрозу…

– Это все равно, что украсть Статую Свободы, – фокус из разряда тех, что удаются один раз в жизни, а потом ты ложишься на дно и ждешь, пока уляжется пыль. Поэтому, когда их первая попытка…

– «Черный дрозд».

– …когда был спланирован «Черный дрозд», они все прекрасно рассчитали и подготовили: взяли в заложники один из компьютеров Агентства национальной безопасности и стали ждать, пока им перепадет большой куш. Затея была достаточно серьезной, чтобы рассчитывать на изрядные деньги. При этом в отличие от угроз взорвать здание, они могли не бояться разоблачения или подозрений, если Белый дом откажется платить. Поэтому, когда операция «Черный дрозд» провалилась, и мы действительноне заплатили, они оказались достаточно умны, чтобы понять, что им нужен свой человек во внутреннем круге Белого дома, способный обеспечить прохождение следующей наводки.

– И тогда они обратились к вам, угрожая расправой в случае отказа.

– Они одновременно обратились ко мне, угрожая расправой в случае отказа, и опробовали более мягкий подход на другом человеке, обладавшем, по сравнению со мной, большей властью и большими возможностями.

– Но рассчитывать на то, что вы и первая леди согласитесь на их условия… да еще и будете способствовать выплате шестимиллионных гонораров снова и снова…

– Ты когда-нибудь удил рыбу, Рого? Иногда бывает полезно забросить сразу несколько лесок с разными наживками и посмотреть, на какую из них рыба клюет лучше. Это единственная причина, из-за которой они предложили сотрудничество сразу нам обоим. И хотя она, естественно, будет все отрицать – в сущности, она до сих пор уверена, что не сделала ничего предосудительного, – но именно первая леди и поплыла к крючку, – пояснил Бойл. – Что касается того, как они собирались получить следующиешесть миллионов долларов, или даже десять, то достаточно взглянуть с исторической точки зрения на любую администрацию Белого дома. Самой большой властью обладают не те, у кого самый громкий титул. Это те, кто имеет возможность нашептывать президенту на ушко. У меня такая возможность появилась, когда мне исполнилось двадцать три. Единственный человек, обошедший меня в этом смысле, – это особа, на которой он женат. Поэтому, что бы они ни придумали в другой раз – если бы первая леди решила, что это может помочь администрации в вопросах обеспечения безопасности, и приложила к этому руку, – поверь мне, эта информация прошла бы без сучка и задоринки. И Троица получила бы то, что хотела.

– Но я все равно кое-чего не понимаю. После того как накрылась операция «Черный дрозд», разве не нужно было им получить хоть какие-нибудьрезультаты, прежде чем предпринимать вторую попытку сорвать грандиозный куш?

– А я, по-твоему, не годился на эту роль?

Рого посмотрел на него, но не сказал ни слова.

– Рого, для того чтобы афера со змеиным ядом увенчалась успехом, людям достаточно один раз убедиться в эффективности противоядия. И именно это и предоставила им Троица… всадив мне в грудь две пули.

Выпрямившись на сиденье, Рого внимательно рассматривал Бойла, который, в свою очередь, не сводил глаз с раскрытых дверей кареты «скорой помощи», находившихся от них не далее чем в десяти футах.

– За двадцать минут до покушения на веб-сайт Секретной службы поступила информация о том, что человек по имени Нико Адриан намеревается убить президента Мэннинга, когда тот выйдет из своего лимузина на гоночном треке «Дайто на Интернэшнл Спидуэй». Она была подписана «Римлянин». Начиная с этого момента, все, что он сообщил бы им… особенно в случае подтверждения данных ЦРУ и ФБР… в общем, ты знаешь, в каком параноидальном мире мы живем. Забудь о наркотиках и торговле оружием. Информация – вот главный дурман для военных. Что же тогда говорить о сведениях, что у нас дома готовится террористический акт? Можно смело включать печатный станок и грести деньги лопатой, – продолжал Бойл. – И, ловко используя первую леди втемную, им даже не пришлось бы делить полученное вознаграждение на четыре части.

Проезжая мимо кареты «скорой помощи», оба повернулись налево и попытались заглянуть в ее раскрытые дверцы. Но прежде чем они успели увидеть, что внутри почему-то нет ни пострадавшего, ни каталки, ни вообще ни единого медицинского прибора, от задней двери их собственного фургона донесся глухой удар. За ним последовал еще один, на этот раз на крыше. С обеих сторон фургона появились федеральные маршалы США, высыпавшие из перевернутого серебристого автомобильчика и тягача-эвакуатора. Они окружили кабину и взяли на прицел Рого и Бойла. Федеральный маршал с густыми усами постучал стволом револьвера по стеклу со стороны Бойла.

– Очень рад тебя снова видеть, Бойл. А теперь выметайся к чертовой матери из этого фургона.