Текст книги "Книга судьбы"

Автор книги: Брэд Мельцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)

Глава сорок пятая

– Леди и джентльмены, добро пожаловать в Международный аэропорт Палм-Бич! – по внутренней связи произносит стюардесса. – Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и не отстегивайте ремни до полной остановки самолета. После этого мы пригласим вас к выходу.

Щелкнув металлической застежкой, Римлянин расстегнул ремень безопасности, сунул руку под сиденье и достал оттуда толстый алюминиевый чемоданчик с логотипом Секретной службы. Пошевелив пальцами, чтобы размять их, он открыл замки. Внутри, в защитной оболочке из серого пеноматериала, лежал небольшой приемник, напомнивший ему о старых транзисторных приемниках, которые так любил коллекционировать его дед. Размотав черный проводок, скрученный в жгут рядом с приемником, он вставил микрофон в правое ухо и нажал кнопку «включить» на боковой панели приемника.

«…да и дело с концом, – сказал Дрейдель, и голос его прозвучал приглушенно, не так, как раньше. – От одного вида этих голов меня в дрожь бросает, а…»

Проверив качество приема на квадратном электронном экране, Римлянин увидел четыре из пяти цифровых полосок. Индикатор ничем не отличался от сотового телефона с усовершенствованным военным аккумулятором.

«Эй, парни, – вклинивается в разговор новый голос. – По-моему, вам стоит взглянуть на то, что я нашел…»

Римлянин зажал пальцем левое ухо и повернул колесико, чтобы прибавить громкости. Но ответом ему была лишь тишина.

Над головой у него прозвучал громкий мелодичный сигнал, и салон самолета наполнила металлическая какофония расстегиваемых ремней. Не пошевелившись, Римлянин вывернул рукоятку громкости до упора. По-прежнему ничего. На мгновение ему послышалось какое-то неясное бормотание, но все быстро стихло.

«Какой этаж?»– отчетливо и громко прозвучал голос Рого.

«Второй», – ответил Уэс.

«Сделай мне одолжение, – попросил Рого. – Когда будешь разговаривать с Лизбет, постарайся не наделать глупостей, ок?»

Закрыв чемоданчик и следуя за остальными пассажирами по проходу, Римлянин кивнул самому себе. Он очень рассчитывал на то, что они не наделают глупостей.

Глава сорок шестая

– Надо отдать парнишке должное, – заявил Михей, кружа по парковочной площадке и глядя, как Уэс, Рого и Дрейдель исчезают внутри здания «Палм-Бич пост».

– Кому, Уэсу? – лениво поинтересовался О'Ши, наблюдая за молодыми людьми с пассажирского сиденья их служебного «шевроле». – Почему это? Только из-за того, что он бегом побежал за помощью?

– Мне кажется, ты его просто недооцениваешь. Он не бежит, отнюдь. Как только он войдет в это здание, то окажется под защитой силового поля, проникнуть под которое, как ему прекрасно известно, мы не в состоянии.

– Может быть, ты прав. А по-моему, у него не осталось другого выбора.

– Все может быть, – согласился Михей, не выпуская руль и глядя на своего давнего напарника. – Но вчера, когда я следил за ним, то заметил, что каждый, с кем он имеет дело, смотрит на его лицо. Швейцар, привратник, гости, мимо которых он проходил в фойе… и если он в состоянии справляться с этим ежедневно, то сбить его с ног не так легко, как тебе представляется.

– И что это должно означать?

– Я всего лишь хочу сказать, что находящийся без движения объект может быть так же опасен, как и наша непреодолимая сила.

– Ты прав, вот только люди до сих пор боятся как раз нашей непреодолимой силы. И пока мы не возьмем Бойла за задницу, я предпочту оставаться именно ею.

– …только лишь потому, что до сих пор она верно служила нам, – закончил Михей.

– Ты меня не понял. Если Бойл узнает, что мы его ищем…

– Естественно, он знает это. Причем уже давно.

– Но он не знаеттого, что Уэс вдруг превратился в самую лакомую нашу приманку, морковку на палочке. Сворачивай вон туда, – добавил О'Ши, указывая на въезд в двухэтажный парковочный гараж.

Миновав поворот и немного попетляв по спиральному спуску, им не составило особого труда обнаружить ржавую черную «тойоту» Уэса. Как только они увидели ее, Михей нажал на тормоза.

– Заезжай на свободное место, – сказал О'Ши, кивая на парковочную стоянку по диагонали от «тойоты».

Придавив педаль газа, Михей заехал на указанное место. Сквозь заднее стекло им была прекрасно видна машина Уэса.

– Итак, морковка у нас есть, – заявил О'Ши. – Если держать приманку покрепче, лошадь непременно пойдет за ней.

Глава сорок седьмая

Сгрудившись вокруг небольшого монитора рентгеновской установки, мы застыли в немом оцепенении. Мой значок, который я ношу на лацкане пиджака, обозначен темно-серым прямоугольным контуром. Прямо под ним свисают две головы, похожие на серые слезинки. Но намного более интересными выглядят крошечные кусочки металла – они очень похожи на осколки стекла, – которые светятся ярко-белым пламенем в самом центре прямоугольника.

Мы щуримся и напрягаем зрение, стараясь разглядеть их получше, и охранник нажимает на какую-то клавишу, увеличивая изображение. На экране появляется скрученная антенна, миниатюрный микрочип и совсем уж крошечная батарея слухового аппарата.

Как всегда, Рого открывает рот первым:

– Сукин…

Я толкаю его локтем в бок и делаю страшные глаза.

– Это… это всего лишь мой собственный диктофон, цифровой, чтобы записывать свои грандиозные идеи, – шепчу я, делая вид, будто у меня болит горло. – Круто, правда?

– Да, сейчас научились делать совсем крохотные штучки, меньше самых маленьких кассет, – быстро подхватывает Рого.

– Вот, можете сами попробовать, – блефую я, когда лента конвейера возвращает мой пиджак. Перебросив его через руку, я поправляю лацкан и подношу его поближе к охраннику, чтобы он мог внимательно рассмотреть значок. Он отрицательно машет рукой, вполне удовлетворенный моим предложением.

Быстрым шагом направляясь к лифтам, мы держим на лицах фальшивые улыбки, словно у нас все в полном порядке. Но судя по тому, как Дрейдель судорожно стреляет глазами по сторонам, он в панике. Я не могу его винить. Кто бы нас ни подслушивал, он знает, что происходило в той комнате в отеле. Но сейчас не время думать и говорить об этом. Я оглядываюсь на охранника, который все еще смотрит нам вслед, потом опускаю взгляд на значок в форме Белого дома, который, предположительно, до сих пор ведет передачу.

«Подожди немного», – делаю я рукой знак Дрейделю. Глаза его безостановочно перебегают с предмета на предмет.

Когда мы входим в кабину лифта, он, не в состоянии более сдерживаться, начинает грызть наманикюренный ноготь. Но когда он собирается что-то шепотом ответить мне, Рого хватает его за плечо.

– Какой этаж? – спрашивает Рого, прислонившись к стене кабины и подбородком указывая куда-то вверх. С потолка лифта на нас смотрит глазок камеры службы безопасности.

– Второй, – как можно более небрежным тоном отвечаю я.

– Сделай мне одолжение, – просит Рого. – Когда будешь разговаривать с Лизбет, постарайся не наделать глупостей, ок?

Никто из нас не произносит ни слова, пока двери с мелодичным звоном не распахиваются на втором этаже. Я быстро сворачиваю налево два раза подряд, шагая по серому ковру главного коридора. Вдоль левой стены тянутся закрытые стеклянные двери и личные кабинеты главных редакторов газеты. Мы же направляемся к крошечным кабинкам в задней части здания.

– Это глупо, – шепчет Дрейдель, когда я прикрываю рукой значок на лацкане. – Нам нужно сматываться отсюда. Бросай пиджак и уходим.

В кои-то веки Рого соглашается со своим недругом.

– Считай это предупреждением, Уэс. Боюсь, станет только хуже, если Лизбет вмешается в это дело.

– Вы не можете знать этого заранее, – шепчу я.

– Эй! – окликает Лизбет, высовывая голову из своей каморки. По выражению наших лиц она мгновенно понимает, что что-то стряслось. – В чем?..

Я прикладываю палец к губам, заставляя ее умолкнуть. Держа в руке пиджак, я указываю на значок на лацкане и беззвучно шепчу: «Жучок».

– Еще раз спасибо, что пригласили нас, – добавляю я, пока она мимикой показывает мне, что все поняла, и подносит руку к уху.

«Они могут нас слышать?»

Я киваю и, сложив пиджак, бросаю его на спинку стула.

– Прошу прощения, но кондиционеры не работают, – говорит она, уже опережая нас на шаг. Схватив со стола толстую папку-скоросшиватель, она добавляет: – Если хотите, оставьте пиджаки здесь…

Прежде чем мы успеваем отреагировать, она выходит из своей клетушки и быстрым шагом идет по коридору, отчего ее рыжие волосы смешно подпрыгивают при ходьбе. Она закатала накрахмаленные рукава своей строгой белой блузки, и я замечаю, что руки у нее покрыты бледными веснушками. Идущий следом Рого тоже видит их, но не говорит ни слова. Он или полюбит ее, или возненавидит. И как всегда в таких случаях, мне трудно сказать, каким будет его выбор.

– Меня зовут Рого, – говорит он, протягивая руку и ускоряя шаг, чтобы поравняться с ней.

– Нам сюда, – приглашает она, не обращая на него внимания и открывая дверь в залитый солнцем конференц-зал с тремя стеклянными стенами, на каждой из которых висят открытые вертикальные жалюзи. Лизбет обходит комнату по кругу, по очереди дергая за шнуры и закрывая жалюзи. Точно также она поступает и с зеркальным окном, которое выходит на парковочную площадку перед зданием. В течение нескольких секунд солнечный свет сменяется приглушенным мерцанием флуоресцентных ламп.

– Вы уверены, что нас никто не слышит?

– Здесь каждое утро заседает редакционная коллегия, решая, чью жизнь они сегодня подвергнут экзекуции. Ходят слухи, что комнату осматривают на предмет скрытых «жучков» по крайней мере раз в неделю.

В отличие от Дрейделя, или Рого, или даже меня самого, Лизбет ни в малейшей степени не выглядит растерянной или сбитой с толку. С того момента, как нам пришлось оставить Белый дом, мы потеряли спортивную форму. А она ведет бои на общественном фронте каждый день. И, вне всякого сомнения, у нее это неплохо получается.

– Итак, кто дал вам значок? – спрашивает Лизбет, когда мы рассаживаемся вокруг большого стола для заседаний.

– Клаудия, – запинаясь, выговариваю я, имея в виду нашего руководителя аппарата сотрудников. Неосторожно подавшись назад, я врезаюсь на своем стуле в черную пластиковую облицовку задней стены, именуемую в просторечии «жертвенник». – Он достается тому, кто опоздал…

– Ты думаешь, это она пристроила микрофон в значок? – спрашивает Дрейдель.

– П-понятия не имею, – говорю я, и перед моим мысленным взором всплывает сцена вчерашней планерки. Орен… Бев… даже БиБи. – Это мог сделать кто угодно. Для этого достаточно иметь доступ к значку.

– А кто носил его последним? – интересуется Лизбет.

– Не знаю… Может быть, Бев? Орен никогда не носит его. Может, БиБи? В конце недели люди иногда просто оставляют его на столе. Я хочу сказать, что не заметил бы, если бы кто-нибудь вошел в комнату и снял его у меня с лацкана…

– Но при этом надо умудриться всунуть беспроводной микрофон в нечто столь крошечное, – замечает Дрейдель. – Без обид, Уэс… не слишком ли это круто для третьеразрядных служащих Белого дома?

– К чему ты клонишь? – спрашиваю я, решив не обращать внимания на очередное проявление его снобизма.

– К тому, что кто-то должен был им помочь, – заявляет Дрейдель.

– Кто? Служба?

– Или ФБР, – предполагает Рого.

– Или тот, кто умеет узнавать чужие секреты, – добавляет Лизбет, на мой взгляд, чересчур оптимистично. Судя по тому, как нетерпеливо она барабанит пальцами по толстой папке-скоросшивателю, у нее явно есть новости.

– У вас есть на примете кто-то конкретно? – скептически любопытствует Дрейдель.

– Это вы мне скажете, – парирует она. – Хотите услышать потрясающую историю о том, кто такой Римлянин на самом деле?

Глава сорок восьмая

Звук напоминал шум движущегося эскалатора или негромкое шуршание конвейерной ленты в зале выдачи багажа в аэропорту. Успокаивающий поначалу, после многократного повторения он страшно действовал на нервы.

Прошло почти полчаса с того момента, когда Римлянин в последний раз слышал скрипучий голос Уэса из микрофона. Если ему повезет, то скоро это закончится. Но он уже сел во взятую напрокат машину, пробрался через транспортную пробку на выезде из аэропорта и покатил по Южному бульвару, а в наушнике по-прежнему негромко шумела тишина. Время от времени, когда мимо крошечного кабинетика Лизбет проходили люди, до него доносился отдаленный гул голосов. А потом опять воцарялось негромкое жужжание.

Машина, набирая скорость, миновала мост Южного бульвара. Напряженно сжимая обеими руками руль, он пытался успокоить себя видами Берегового канала. Как всегда, великолепный пейзаж сделал свое дело, напомнив о том времени, когда Римлянин оказался здесь в прошлый раз. Это был последний год пребывания Мэннинга у власти, и они рыбачили на озере Окечоби, причем на удочку попадались исключительно рыбины весом не меньше девяти фунтов. Конечно, во Флориде окуни были крупнее – например, в округе Колумбия рыба в шесть фунтов считалась очень крупной, – но ловить их от этого было ничуть не легче. Разве что вы готовы проявить недюжинное терпение.

Бросив взгляд на раскрытый серебристый чемоданчик, стоявший на сиденье пассажира, Римлянин еще раз проверил громкость сигнала и поправил микрофон в ухе. Резко свернув налево, на Океанский бульвар, он вскоре увидел крышу приземистого стеклянного офисного здания, возвышавшуюся над зеленой листвой банановых пальм, которые посадили здесь специально, чтобы укрыть дом от любопытных взглядов. Снова повернув налево, теперь уже на главную подъездную дорогу, он сразу же понял, что меры безопасности усилены. Но он и подумать не мог, что до такой степени: у самого входа в здание стояли два полицейских автомобиля, две машины без опознавательных знаков и карета «скорой помощи». Да, они определенно ударились в панику.

Римлянин сдал задом на ближайшее свободное место на парковочной площадке, закрыл чемоданчик и вынул из уха микрофон. Уэс оказался умнее, чем они предполагали. Очевидно, теперь ему нескоро доведется услышать его голос. Для рыбной ловли, безусловно, необходимо терпение. Но, судя по тому, как развивались события, некоторые проблемы требовали более практичного, а главное – безотлагательного решения.

Со дна чемоданчика Римлянин извлек девятимиллиметровый револьвер марки «зиг», вхолостую щелкнул курком и сунул его в кожаную наплечную кобуру. С грохотом захлопнув дверцу машины, он решительным шагом направился к входу в здание.

– Сэр, прошу предъявить удостоверение личности! – окликнул его офицер в форме шерифа, в голосе которого явственно прозвучал акцент уроженца Северной Флориды.

Римлянин остановился, удивленно приподняв брови. Коснувшись кончиком языка впадинки на верхней губе, он полез во внутренний карман…

– Держите руки так, чтобы я мог их видеть!

– Полегче, – ответил Римлянин, вынимая бумажник из кожи угря. – Мы играем в одной команде. – Раскрыв бумажник, он показал удостоверение личности с фотографией и золотой значок с пятиконечной звездой. – Заместитель помощника директора Эйген, – представился Римлянин. – Секретная служба.

– Проклятье, приятель, что же вы сразу не сказали! – с нервным смешком воскликнул шериф, застегивая кобуру. – Я чуть не всадил в вас всю обойму.

– В этом нет необходимости, – отозвался Римлянин, рассматривая свое волнистое отражение и приближаясь к передним стеклянным дверям. – Особенно в такой чудесный день.

Оказавшись внутри, он подошел к стойке регистрации и принялся рассматривать скульптурный бронзовый бюст в углу. Ему не нужно было читать выгравированную на табличке надпись, чтобы узнать, кто перед ним.

Добро пожаловать в офис Лейланда Ф. Мэннинга, предыдущего президента Соединенных Штатов Америки.

Глава сорок девятая

– Он герой, этот Римлянин, – начинает Лизбет, заглядывая в репортерский блокнот, который вытащила из папки. – Или наркоман со стажем, в зависимости от ваших политических взглядов.

– Республиканцы против демократов? – протянул Дрей-дель.

– Хуже, – уточняет Лизбет. – Разумные люди против безжалостных лунатиков.

– Ничего не понимаю, – говорю я.

– Римлянин является ТИ – тайным информатором. В прошлом году ЦРУ заплатило ему семьдесят тысяч долларов за сведения о местонахождении двух иранцев, пытавшихся создать химическую бомбу в Уэйбридже, пригороде Лондона. Два года назад они выплатили ему сто двадцать тысяч за помощь в поимке группы, возглавляемой международным террористом Аль-Заркави, которая предположительно занималась контрабандой газа VX [25]25
  Отравляющее вещество нервно-паралитического действия.


[Закрыть]через территорию Сирии. Но подлинный пик его славы случился почти десять лет назад, когда ему регулярно платили по сто пятьдесят тысяч за любую информацию о деятельности практически всех террористических групп в Судане. Это был его конек, профессиональная специализация, если хотите. Торговля оружием… укрытия и базы террористов… сбор оружия. Он точно знал, что является настоящей валютой Соединенных Штатов.

– Не уверен, что понимаю, о чем речь, – заявляет Рого.

– Деньги, солдаты, оружие… все эти критерии, ранее считавшиеся необходимыми для победы в войне, больше не имеют решающего значения, – говорит Лизбет. – В сегодняшнем мире главное, что нужно военным и что они получают крайне редко, – это надежные и достоверные разведывательные данные. Информация правит бал. И как раз к ней у Римлянина каким-то образом всегда находится свой, внутренний доступ.

– И ктоэто говорит? – саркастически вопросил Дрейдель. После стольких лет, проведенных в Овальном кабинете, он точно знает, что любая история хороша настолько, насколько верны лежащие в ее основе сведения.

– Один из наших старых репортеров, который раньше писал о деятельности ЦРУ для «Лос-Анджелес таймс», – огрызается Лизбет. – Или эта газета для вас недостаточно престижна?

– Подождите. Что же получается, Римлянин на нашейстороне? – спрашиваю я.

Лизбет отрицательно качает головой.

– Информаторы не принимают чью-либо сторону – они просто готовы служить тому, кто предложит самую большую плату.

– А он хороший информатор? – задаю я очередной вопрос.

– «Хороший» можно сказать о том парне, который несколько лет назад сдал азиатских террористов, намеревавшихся нанести удар по Филадельфии. А Римлянин не просто хорош, он очень хорош. Он – великий в своем роде.

– Насколько он велик? – интересуется Рого.

Лизбет перелистывает несколько страниц в своем блокноте.

– Достаточно велик для того, чтобы запросить награду в шесть миллионов долларов за какую-то конфиденциальную информацию. Хотя, очевидно, он их не получил. В конце концов ЦРУ сказало «нет».

– Это же куча денег, – говорит Рого, наклоняясь и читая по ее блокноту.

– В этом все и дело, – соглашается Лизбет. – Обычная ставка информатора невелика: десять тысяч долларов или около того. Может быть, если вы окажете серьезные услуги, вам заплатят тридцать пять или даже пятьдесят тысяч… Сумма может возрасти до пятисот тысяч долларов, если вы дадите ценную информацию о какой-то конкретной террористической ячейке. Но шесть миллионов? Скажем так: чтобы просить такие деньги, нужно находиться настолько близко к Бен Ладену, чтобы знать, зубную пасту какой марки он предпочитает. Так что если Римлянин запросил такие деньжищи…

– Он должен владеть тайной размером с Эйфелеву башню, – говорю я, заканчивая ее мысль.

– Может быть, он подбросил им информацию о том, что Бойла собираются застрелить, – добавляет Рого.

– Или какие-то дополнительные сведения, которые могли привести к такому выводу, – говорит Лизбет. – Но предложение было сделано примерно за год до покушения на президента.

– Но вы же сказали, что ЦРУ отказалось платить, – встревает Дрейдель.

– Они хотели заплатить, но, очевидно, не смогли согласовать размер суммы с вышестоящими инстанциями, – поясняет Лизбет.

– Вышестоящими? – переспрашиваю я. – Насколько вышестоящими?

Дрейдель первым догадывается, кого я имею в виду.

– Ты думаешь, что это Мэннинг отказал Римлянину в его горшочке с золотом?

– Понятия не имею, – отвечаю я.

– Но в таком случае все сходится, – перебивает меня Рого. – Потому что если бы кто-нибудь встал у меняна пути к шестимиллионным отступным, я бы взял дробовик отца, чтобы расправиться с наглецом.

Лизбет смотрит на него уничтожающим взором.

– Вы, наверное, не пропускаете ни одной премьеры боевиков, правда?

– Давайте не будем отвлекаться, – прошу я ее и задаю очередной вопрос: – А ваш репортер не раскопал никаких подробностей относительно того, что это была за информация, которая стоила шесть миллионов долларов?

– Этого никто не знает. А нашего репортера больше интересовало то, как Римлянин умудряется из года в год вытаскивать кроликов из шляпы, как настоящий фокусник. Складывается впечатление, что он просто возникал из ниоткуда, производил эффект разорвавшейся бомбы информацией о террористической группе в Судане или захваченных заложниках, а потом исчезал до наступления очередного кризиса.

– Смотри-ка, какой Супермен, – говорит Рого.

– Вот именно, если не считать того, что Супермен не выставляет счет на несколько сотен тысяч баксов, прежде чем спасти вашу жизнь. Не стройте иллюзий на его счет, Римлянин начисто лишен сострадания. Если ЦРУ оказывалось неготовым выплатить ему требуемую сумму, он с чистой совестью умывал руки, в результате чего заложник лишался головы. И поэтому ему платили так много. Ему было плевать на все и всех. Похоже, такое положение дел сохраняется и до сих пор.

– Он по-прежнему базируется в Судане? – спрашиваю я.

– Никто не знает. Ходят слухи, что он перебрался в Штаты. Кое-кто уверен, что у него просто есть свои внутренние источники.

– Вы хотите сказать, что у него имеются друзья в ЦРУ? – спрашивает Рого.

– Или в ФБР. Или в Агентстве Национальной Безопасности. Или даже в Секретной службе. Все эти конторы занимаются сбором разведданных.

– Такое случается постоянно, – соглашается Дрейдель. – Какой-нибудь агент средней руки устает от своего смехотворного жалования и однажды решает, что не будет писать очередной отчет о преступнике X, а передаст сведения о нем так называемому информатору, который продает информацию властям и благополучно делит с ним прибыль.

– Или попросту придумывает вымышленный персонаж – например, называет себя какой-нибудь смехотворной кличкой вроде Римлянина – и продает информацию самому себе. И, таким образом, получает огромные отступные за то, что иначе ему пришлось бы делать бесплатно, – подхватываю я.

– Все может быть. Как бы то ни было, Римлянин настолько законспирировался, что его покровителям пришлось разработать совершенно идиотскую систему связи только для того, чтобы войти с ним в контакт. Вы понимаете, что-то вроде того, что в каждом пятом объявлении каждая вторая строка содержит пароль…

– Или перестановка букв в кроссворде… – бормочет себе под нос Дрейдель и внезапно резко выпрямляется в кресле. Повернувшись ко мне, он просит: – Дай-ка мне еще раз взглянуть на этот кроссворд.

Из кармана брюк я достаю полученную по факсу страничку с кроссвордом и разглаживаю ее ладонью на столе для совещаний. Мы с Дрейделем склоняемся над ней с одной стороны. Рого с Лизбет тянутся к ней с другой. И хотя оба вчера вечером выслушали мою историю, они впервые видят этот кроссворд.

Внимательно рассматривая головоломку, они сосредотачиваются на разгаданных вопросах и заполненных клеточках, но и у них ничего не получается. Рого с Лизбет тоже не видят ничего, помимо ответов и каких-то бессмысленных каракулей на полях.

– А что это за имена на второй странице? – спрашивает Лизбет, вытаскивая еще один листок из-под кроссворда. В руках у нее оказывается первая страница факса с комическими рисунками Битли Бэйли и Блонди. Над самой головой Битли рукой президента написаны слова «Губ. Роше… М. Хитсон… Хозяйка – Мэри Энджел».

– Я проверял их вчера вечером, – говорю я. – Кроссворд датирован двадцать пятым февраля, а это самое начало администрации. В тот вечер губернатор Том Роше представил президента на каком-то литературном вечере в Нью-Йорке. В своем выступлении Мэннинг поблагодарил главного организатора, Майкла Хитсона, и хозяйку вечера, даму по имени Мэри Энджел, за приглашение.

Получается, эти имена были всего лишь шпаргалкой? – разочарованно спрашивает Лизбет.

– Он делает так постоянно, – замечает Дрейдель.

–  Всевремя, – соглашаюсь я. – Я даю ему речь, а когда он поднимается на кафедру, то набрасывает какие-нибудь пометки для себя, например добавляет еще несколько имен тех, кого следует поблагодарить – какого-нибудь крупного донора, которого он увидел в первом ряду… или старого друга, о котором только что вспомнил… На обороте кроссворда как раз и сделаны такие пометки.

– Меня удивляет, что кто-то задал себе труд сберечь его старые кроссворды, – говорит Лизбет.

– В этом вся штука. Обычно их никто и не думает сохранять, – поясняю я. – Поверьте мне, мы должны были хранить все: рукописные записки и пометки на самоклеящихся цветных листочках… лишнее предложение к речи, которое он нацарапал на столовой салфетке. Все это именуется рабочими документами. Кроссворды не относятся к их числу, вот почему они были одними из немногих вещей, которые нам разрешалось выбрасывать.

– Так почему же именно этот сохранился? – спрашивает Лизбет.

– Потому что он сталчастью выступления, – отвечает Дрейдель, хлопая ладонью по лицу Битли Бэйли. – «Губ. Роше… М. Хитсон… Хозяйка – Мэри Энджел». Стоило ему написать эти слова, как этот документ можно было класть под стекло на вечное хранение. Мы должны были сохранить его.

– Выходит, в течение восьми лет Бойл пользовался услугами библиотеки, запрашивая тысячи документов в поисках того, что было ему нужно, – говорит Лизбет. – А неделю назад он получил эти странички и внезапно выполз на свет божий.

Она выпрямляется. Я слышу нетерпение в ее голосе. Кажется, она созрела для догадки.

– Дайте-ка мне еще раз взглянуть на кроссворд, – просит она.

И вновь мы вчетвером поедаем листок бумаги глазами, разбирая кроссворд по кусочкам.

– Чей это еще почерк, помимо Мэннинга? – спрашивает Лизбет, показывая на кругленькие, аккуратно выписанные буквы.

– Олбрайта, нашего старого руководителя аппарата сотрудников, – отвечает Дрейдель.

– Он умер несколько лет назад, правильно?

– Да, хотя и не так, как Бойл, – говорю я, так сильно подавшись вперед, что край стола для совещаний больно врезается мне в живот.

Лизбет все еще продолжает изучать кроссворд.

– Насколько я могу судить, все ответы правильные.

– А это что за каракули? – подает голос Рого, указывая на черточки и отдельные буквы с правой стороны головоломки.

– Первое слово amble– «легкая походка»… видите 7 по вертикали? – спрашиваю я. – Пропуски оставлены для букв Lи Е. Дрейдель говорит, что его мама делает точно так же, когда разгадывает кроссворды.

– А потом вписывает туда разные сочетания букв, чтобы посмотреть, какие из них подходят, – поясняет Дрейдель.

– Мой отец поступал точно так же, – соглашается Лизбет.

– Может быть, то, что мы ищем, скрыто в вопросах кроссворда? – предполагает Лизбет.

– Получается, Римлянин прибегнул к помощи составителя кроссвордов? – язвительно интересуется Дрейдель, с сомнением качая головой.

– А что, разве это более невероятно, чем спрятать информацию в ответах?

– Как звали того парня из Белого дома со щеками, как у бурундучка? – перебивает нас Рого, по-прежнему не сводя глаз с кроссворда.

– Розенман, – в один голос отвечаем мы с Дрейделем.

– А вашего бывшего советника по национальной безопасности? – продолжает допытываться Рого.

– Карл Мосс, – снова в унисон говорим мы с Дрейделем. Я смотрю на Рого. Когда он вот так затихает, это значит, что котел вот-вот закипит.

– Ты что-то видишь? – негромко спрашиваю я.

Искоса взглянув на меня, Рого улыбается своей знаменитой улыбкой собаки мясника.

– Что? Ну говори же, – требовательно заявляет Дрейдель.

Рого берет листок за угол и швыряет его на стол, как летающую пластиковую тарелку.

– Судя по всему, в этом кроссворде зашифрованы имена всех ваших ведущих сотрудников аппарата.