355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бирке Элеонор » Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) » Текст книги (страница 4)
Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)
  • Текст добавлен: 10 июня 2021, 10:31

Текст книги "Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)"


Автор книги: Бирке Элеонор



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)

Виола и Пенелопа застыли от изумления: такой наглости им давно не встречалось. Кирк быстро зашагал прочь. Как же играла на его лице самодовольная улыбка. Он умница! А еще он совершенно точно сможет выяснить сегодня: мечтатель он или толл. Что там с этим прибором, раскрывателем? Надо разведать!

В главном холле Купола Природы толпилось много народу. Ученики второго года обучения – устасы и первогодки-вэйосы выстроились в змейку перед аркой, ведущей в кабинет Кипарисуса. Там, как говорили, находился и новый директор школы Ширнест Фокен. Он не был учителем. Поговаривали – он приезжий, бывший военный. Каким образом и, главное, по каким таким законам школы он стал директором было загадкой. Мисс Брегантина же со всеми прочими куда-то запропала больше года назад.

Открытость педагогов, их энтузиазм также куда-то запропастились. Кое-кого уволили, других загнали в планы, схемы, сроки и тому подобные обязательства; придумали новые предметы, назначили новых учителей. Теперь в школе чувствовалась всеобщая скованность, недоверие, недомолвки. Многие предметы, утерявшие своих гениев-преподавателей, стали скучными и порой казались бесполезными, преподавание шло по явно устаревшим материалам. Временами Кирку доставляло удовольствие «ковырять» военных-учителей до уровня, где их познания оказывались весьма поверхностными. Он разоблачал подобных недоучек, отчего нажил себе, если и не врагов, то по крайней мере уйму недоброжелателей.

Ежегодная церемония открытия учебного года в этом году проходила весьма скупо. Город не украшали, да и наряд школы ограничился вывешиванием над главным входом транспаранта со словами: «Действие – добро, но сдержанность бесценна!» Красными буквами, начертанными на белом фоне, прикрыли каменную надпись, гласящую о том, что школу основали Крубстерсы. Транспарант висел там и по сей день.

– Где ты был, устас? – на Кирка смотрел учитель в костюме из коричневого льна с накрахмаленным воротом рубахи, торчащим вверх.

Деловой стиль строгача – это еще ничего, но вот манера говорить. Он точно был из офицеров «под прикрытием», а потому детвора школы воспринималась им и ему подобным, неумелыми солдатами, которых надо было дрессировать и заставлять маршировать, сиюминутно исполнять поручения. Дети превратились в несносных, невоспитанных новобранцев. Точнее дети остались самими собой, но сейчас это не было их достоинством, скорее страшным недостатком, который искоренить – дело чести каждого из новых преподавателей.

Раньше Кирку дисциплина и серьезность казались весьма уместными в учении. За порядок он сам непрестанно ратовал, пока не столкнулся с этим самым порядком. Все это давило, тяготило и вызывало протест. Как же приятна была свобода, ценившаяся здесь во времена правления мисс Брегантины. Шалость и дерзкие вопросы всегда воспринимались как проявление жажды умов воспитанников, теперь же это оказалось баловством и даже нахальством.

Похоже Кирк временами ошибается. Редко, но бывает…

– Я искал своих товарищей. Они заблудились, но теперь мы все на месте. – Кирк посмотрел на раскрасневшегося Нильса и недоуменных Карлоса и Фреда, явно ища в них поддержку в привычном для Кирка вранье. Похоже товарищей-устасов выловили в коридорах школы, притащили, как и остальных, в холл, пока Беккет раскрывал тайные замыслы мечтателей в зоосаде.

– Да, мы немного заплутали, – подтвердил Карлос Беккет, кузен дьяволенка-Кирка.

Учитель ничего не ответил, но сузившиеся глаза, намекали на то, что он либо не доверяет отговоркам детей, либо он в принципе не любит детвору. Он глянул в начало очереди и зашагал туда.

– Концлагерь, – выдал Кирк.

– Да, все изменилось, – подтвердил белокурый Карлос, а Фред кивнул, соглашаясь с друзьями.

Нильс смачно чихнул и говоря «в нос» добавил:

– Ганьше лушше было.

– Да и вообще зачем всех позаписывали на эти неинтересные уроки? Когда мы были вэйосами, сами могли выбирать: что учить, куда ходить и все остальное, а теперь… – тихо возмущался Карлос. Он встал на цыпочки, явно выискивая кого-то в очереди, и кинул: – Я сейчас, – а потом медленно вдоль цепочки учеников пробрался на несколько шагов вперед.

– Кати увидал, – с некой доброй завистью сказал Фред.

– Когда интересно свадьба? – Кирк саркастически рассмеялся. Учитель в накрахмаленном воротничке, который только что отошел от детворы, бросил на устаса суровый взгляд. Кирк насупил брови и впялил взгляд в беловоротничкового. Не хватало еще затыкать ему рот. Новые учителя совсем обнаглели!

Но учитель даже не думал отступать. Он подошел и взял Кирка за запястье:

– Дисциплину нарушаешь? Не уважаешь старших?

Но тут к ним подскочила Пенелопа Хайвон:

– Что произошло?

– Этот устас ведет себя неподобающе.

– Что именно не так? – поинтересовалась Пенелопа.

– На многочисленные замечания не реагирует. Его стоит проучить.

– Что именно не так? – повторила она.

Тут не выдержал сам Кирк:

– Мы что, в тюрьме? Уже запрещено смеяться?

– Вот видите, мисс Хайвон, он дерзит!

– Но это же дети. Им положено смеяться.

– НО… Но он смеется надо мной, а я старше, и я… учитель! Он плохо влияет на других детей!

– Мне приятно, что вы знаете мое имя, но не могли бы вы сами представиться? Мне кажется мы не знакомы, – видимо Пенелопа решила схитрить и перевести накаляющуюся беседу в иное русло. Она слащаво улыбнулась и невинно заморгала ресничками. Актриса она была не очень, но этот глуповатый хам, к которому она обратилась, купился!

– Я учитель по… ну вы знаете, новый урок… – он замялся, отпустил руку Беккета и выпрямился. Улыбка Пенелопы похоже сыграла с ним в одну из взрослых штучек. Мужчина снизил громкость и продолжил: – Я мистер Стронг, Валерий Стронг, уроки «этикета и приличий».

– О, «стронг»? Мне кажется или это означает силу или мощь? – кокетничала Пенелопа.

Вот-вот конфликт будет исчерпан – радовался Кирк. Но тут из Кабинета Кипарисуса вышел на самом деле мощный молодой мужчина и громко прокричал:

– Следующий!

К двери уже ступила девочка-устас, но вдруг мистер Стронг вновь схватил Кирка за запястье и крикнул:

– Сперва этого проверим!

Он вытащил Кирка из очереди и практически потащил того к кабинету директора Купола Природы. Пенелопа прижала кулачок к губам и тяжело вздохнула:

– Сила есть, этикет приложится.

Фред и Нильс явно не поняли ее замечания и грустно проводили взглядом своего товарища.

Кирка втолкнули в кабинет Кипарисуса, а мистер Стронг ехидно улыбнулся и вышел назад в холл.

Кипарисус сидел на стуле у бокового фланга собственного стола, во главе же пристроился Ширнест Фокен. Глава Купола Природы – милый толстячок, смахивающий на воробья, седовласый добряк – в данный момент походил скорее на скромного посетителя директорского кабинета, нежели на его хозяина. Он неловко закинул ногу за ногу и всматривался в листки бумаги, лежащие перед его носом. Кирк презрительно глянул на скромнягу Кипарисуса, прокручивая про себя, что тот слабохарактерный слабак, не сумевший отстоять свою честь и достоинство, отдавший Купол Природы бездарям и законникам на растерзание. Малыш-Беккет вряд ли понимал на что приходилось идти Кипарисусу и другим взрослым, чтобы хоть как-то влиять на школьных оккупантов, хоть как-то защищать детей от их нововведений и экспериментов.

– О, Кирк! Мистер Беккет, доброе утро, устас, – Кипарисус сделал какую-то пометку на одном из листков и встал.

Однако из-за стола встал и Фокен:

– Беккет?

– Да, я мистер Беккет.

– Братья, сестры есть?

– Я единственный ребенок, – Кирк включил надменность.

– Имя отца и матери?

– А вы не расскажите мне к чему эти расспросы?

– Отвечай!

– Я не скажу ни слова, пока вы не объясните, что тут происходит.

К Кирку подскочил Кипарисус и, изобразив заинтересованность внешним видом Беккета, какое-то время разглядывал его, потом шепотом промямлил:

– Кирк, не дерзи: наживешь неприятностей, – а в голос произнес: – Одет, как положено… Строгий костюм… Все, как в вашей инструкции, мистер Фокен!

Однако Кирк не унимался:

– Что здесь происходит? Этот ваш мистер Стронг многое себе позволяет…

– Устас, ты глух? – спросил Фокен.

– Простите?..

– Кажется я задал тебе вопрос.

– Вы сейчас о каком именно?

Фокен взглянул на своего подручного, функция которого до настоящего момента заключалась в вызывании в сей кабинет «следующего». Тот подошел и наклонился к Кирку:

– Имена твоих родителей скажи и ответь «ты глухой или нет?»

Лицо Кипарисуса изображало мольбу и не ясно, то ли боялся он за самого себя, то ли за Кирка, но вид у него был смехотворный.

– Я не глух. Но вы!.. Вы сами глухи! Я тоже задал вам вопрос! Мне кажется, если вы желаете получить ответы на свои вопросы, то должны быть готовы удовлетворить и мои. Что тут происходит? Школа нынче в тюрьму превращается? – Кирк выдержал короткую паузу и продолжил: – Перед законом я долгов не имею! – смело заявил он. Потом он припомнил проникновение в дом Смолгов, но постарался тут же позабыть об этом нервощипательном… или скорее захватывающем приключении.

Мистер Фокен, правда сказать, среагировал не так, как ожидал Кирк. Мальчишка изготовился парировать истерику взбесившегося директора, но тот в голос рассмеялся:

– Будущий командир. Мило. – Он уселся на прежнее место и что-то записал, а потом пробормотал: – Беккет Кирилл, Беккет Лилианна, улица Камней… – и через секунду сказал: – Начинайте!

Кипарисус взял из коробочки на столе голубые очки и тут же как-то сгорбился, стал меньше и сутулей. Казалось эта крохотная ноша была поистине тяжела для него. Ситуация довлела над директором, очки явно не весили и сотни граммов, но некий невидимый груз ответственности, оказавшийся сейчас на Кипарисусе, весил чрезвычайно много.

Эти очки показались Кирку знакомыми. О, точно! Похожие, или те самые, он видел в оранжерее Смолгов, когда кормил их кошку Фелиссию. И это тот самый «прибор», о котором беспокоилась Пенелопа и ее отец-не-отец Виола?

К Кирку подошел Кипарисус и настолько тихо, что никто кроме Кирка не смог бы его услышать, прошептал: «Ни в коем случае не удивляйся, веди себя, как обычно», – Кирк не слишком понял, о чем тот говорит.

Кирка подвели к зеркалу, и Кипарисус надел ему бенайрис-раскрыватель.

Глава 2. Глупость

«И что же я должен увидеть?» – думал Беккет, рассматривая себя в зеркале.

Кирк крутил головой, изучая комнату и людей, находящихся в ней. Ширнест Фокен, Кипарисус – самые обыкновенные, и даже ехидно улыбающийся помощник нового директора тоже остался самим собой. По правде он уже порядком начинал раздражать Беккета-младшего. Посему его внешний вид все больше и больше казался Кирку нелепым и глупым.

Явно перекачанные мускулы, не по размеру узкие брюки со стрелочками. Противный тип, но больше всего бесила его самоуверенность. Поистине, более мерзкого прилагательного, чем то, что можно отнести к самому себе, порой сложно отыскать. Руки, сложенные на груди, этот взгляд, как будто «умный», но лишь «как будто». Наверняка он долгие часы перед зеркалом тренировал образ, якобы глубоко думающего. Кирк отвернулся и окинул в зеркале себя; слегка наклонился, улыбнулся: вот настоящий, не деланный интеллектуал!

– Что ты видишь? – спросил Ширнест Фокен.

– А что я должен увидеть? В чем смысл этой затеи?

– Возможно появилось нечто примечательное. Цвета, краски, лица, предметы… Есть ли что-нибудь странное? Такое, чего раньше здесь не было?

Кирк продолжал осматривать помещение и зоосад, который располагался за стеклянными стенами кабинета. Среди шкафов, столов и стульев, среди бумаг и всевозможных приспособлений для регулировки ширм, наклона открытия окон и тому подобного Кирк искал хотя бы намек на собственную уникальность, малейший шанс на вожделенное свое мечтательство. Быть шебишем, быть кем-то значимым! Как же хочется… Как же всего этого хочется! Зависть была не из тех пороков, что обыденно проживал Кирк, да только сейчас он чуть ли не излучал ее. Беккет осознавал это чувство, и оно было ему противно. Однако отделаться от комплекса собственной ограниченности сейчас ему вряд ли удалось бы.

Как же паршиво осознание: «Ты толл!» Что может быть хуже приговора быть обычным? Что хуже знания, что рядом с тобой живут мечтатели, настоящие хозяева этого мира?.. других миров… Что с этим делать, когда ты к ним не имеешь никакого отношения?

Кирк глянул на Кипарисуса и тот, выпучив глаза, едва заметно покачал головой. Вроде намекал, чтобы устас не подавал виду. На что именно виду не подавать? НА ЧТО, Кипарисус!?

– Не понимаю, в чем смысл этих очков? С ними, без них – никакой разницы. – Кирк почти бесился. Он хотел узнать в себе величественное предназначение. Пусть за этим последует расплата, но, по крайней мере, станет известно, что он мечтатель! Подобные открытия окрыляют и плевать на Фокена и возможные опасности. Пенелопа в зоосаде говорила, что детей со способностями куда-то забирают. Пусть! Главное, оказаться особенным!

– Досадно. Ты такой же, как и все. Снимай! – сказал господин Фокен. – Свободен Беккет, можешь идти.

Разочарованный устас стянул очки и увидел облегчение на лице мистера Кипарисуса. Тот провел ладонью по взмокшему лбу и, улыбнувшись, сказал:

– Давай мне, – он протянул руку.

– Держите ваш раскрыватель, – раздраженно сказал Кирк и направился к выходу.

– А ну погоди, устас, – Фокен встал и, обойдя стол, вплотную подошел к Кирку. – Тебе что-то известно о нем?

– О ком? – Кирк недоуменно смотрел на Фокена.

– О нем, – директор протянул руку и в нетерпении глянул на Кипарисуса. Франклин подскочил, положил в ладонь нового начальства голубые очки. – Вот об этом?

– Бестолковые очки, и что они могут раскрыть?.. – но тут до Кирка дошло: он проговорился! «Раскрыватель» – это слово он услышал сегодня, из беседы Пенелопы с некой Виолой. Кирк поджал губы: – Ерунда какая-то. Я думал здесь раскрывают зрение. Плохое, хорошее, близо… дальность… Стекло обыкновенное… – Мистера Беккета трясло. Он почувствовал, как на его макушке наливаются капельки пота, как они щекочут и пощипывают кожу. Слова восстали против своего хозяина. Он нес чепуху. Похоже мальчик утерял контроль над ситуацией, и правит нынче Кирком уж точно не разум. Устас держался, как мог, но растерянность читалась на его лице весьма очевидно.

– Ты вроде из знатного рода, но слова подбираешь с трудом: «раскрывать зрение», «близодальность»… Ты недоразвитый что ли? Сколько тебе лет, Беккет? Способности ниже среднего? – Ширнест Фокен досадно помотал головой: – Не слишком умные дети в этом Воллдриме…

– Почти восемь, – наглость мальчишки куда-то подевалась. – Почему «не умные»? – прошептал Кирк.

– Позор… Н-да, еще один тупица, – буркнул Фокен и, отвернувшись, медленно зашагал к столу. Коснувшись левой рукой столешницы, он, не оборачиваясь, поднял вверх правую и махнул, мол «можешь идти». Побледневший Кирк сделал шаг назад, неловко попятился и тут же уперся спиной во что-то теплое. Он оглянулся. Нахальное лицо помощника директора пялилось, склонившись над мальчишкой сверху. Лицо неприятно лыбилось.

– Иди, малый, пока разрешают, – мужлан выставил в неприятной улыбке свои кривые пожелтевшие зубы.

– Да… я… – Кирк аккуратно обогнул силача и толкнул дверь. Зацепившись носком ботинка за порог, он вывалился из кабинета Кипарисуса.

Стронг, ожидающий в квадратном коридорчике перед кабинетом, сразу же просунул в дверь ровно выбритую стрижку-горшок и спросил:

– Следующего звать?

Возможно ему ответили, но Кирк не услышал.

Стронг закрыл дверь и сказал учителю, не меньше, чем он сам, смахивающему на военного (уж больно формально тот был пострижен и одет):

– Ждем.

Наверное, первый раз в жизни Кирк испугался по-настоящему. Тут что-то произошло! Он ляпнул, не подумав, такую важную деталь! Какой же он дурак! А главное, у кого спросить совета? Как поступить? Что теперь делать, ведь директор Ширнест Фокен явно ему не поверил? Заявление Фокена о низком интеллекте Кирка сейчас его не волновало. Самоуверенность устаса и предлагающаяся к ней наглость затмились разочарованием в самом себе. Осознание собственной глупости долбило в голову и мешало думать.

– Ну что, Кирк? Все в порядке? – госпожа Пенелопа убрала со лба Кирка челку. – Ты такой бледный. – Она взяла его за руку и отвела подальше от толпы. – Что произошло?

– Очки… Этот ваш раскрыватель… это обычные очки, – прошептал Кирк.

Кровь приливала к голове Кирка. Он вспотел, а соленые слезы предательски копились в глазах. «Хоть бы не моргнуть! Нельзя плакать!» – приказывал он себе. Но единственное желание, которое билось сейчас в устасе – это заплакать и обнять Пенелопу, а потом раскрыться ей и попросить о помощи. Попросить, чтобы его с мамой забрали куда планировала Виола, прямо сейчас, сию секунду! Но мальчишка был чересчур «Беккет»: имидж самодостаточного и непробиваемого Мистера Одаренность не позволил. Слабость была непозволительна.

Кирк взглянул на Пенелопу и, все еще не моргая, сказал:

– Глупость! – развернулся и не спеша затопал прочь. Выйдя из холла Купола Природы, он помчался домой. Эмоции распустились в нем бурным всхлипыванием и раскрасневшимся от слез лицом. Как же он ненавидел себя за глупость, которую совершил; за страх и слабость, которые последовали за ней! Мистер Беккет, вы слабак! И какой позор! Дважды позор! Трижды! Позор в десятой степени!

Однако видеть этот позор он не позволил бы никому из Школы Крубстерсов, впрочем, вообще никому! потому он убежал и в тот день уже не показывался на людях вовсе.

***

Реденькие усики непрестанно подергивались, когда солдат притрагивался к своей растрескавшейся губе. Он то и дело облизывал рану, при этом демонстрируя страдание.

– Витаминов не хватает, – понимающе заметил его напарник.

– Все эта чертова погода… Гори Воллдрим в аду! – выругался усатый.

– Когда уже сменщики придут?

– Полчаса еще… Хоть бы опять две смены на нас не повесили, – усач языком притронулся к губе и мученически прикрыл глаза.

Скрипнула завеса, оба солдата выпрямились. Судя по погонам, вошел сержант, видимо из новеньких. Худой, невзрачный. Он отдал честь, остановился у двустворчатой двери и выпрямился. Следом, почти сразу появился старший лейтенант, похоже тоже из новоприбывших:

– Вольно! – сказал сержант.

– За время дежурства…

– Ай, помолчи ты… – махнул лейтенант усачу, небрежно приложив ладонь к виску. Он прошелся мимо солдатиков и посмотрел одному из них в глаза: – Скоро придет проверка, – потом отвернулся и стал осматриваться. Казалось он выискивал что-то и, не глядя на дежурных, вдруг добавил: – Можете пока отлучиться. В сортир, если надо, – он был слегка раздражен, но проявил-таки чуткость.

Солдатики замешкались, но лейтенант повернулся в их сторону и изменился вдруг в лице, проорал:

– Быстро! В следующий раз, не раньше, чем через два часа…

– Но ведь… – начал было один из солдат.

– Пошли! – прервал протест офицер.

Солдатик, что мучился с проблемной губой, махнул в сторону выхода, а потом шепотом добавил: «Не раньше, чем через два часа?» – и одними лишь губами матюгнулся.

Дежурные вышли.

Лейтенант проводил их взглядом и посмотрел на сержанта:

– Давай!

Сержант подскочил к монументальной раме из грубо-тесанного камня, испещренного надписями и иноземным орнаментом. А у двери оказался крикун-лейтенант. Теперь следил за выходом он. Заступил в общем «стоять на стреме».

Рама, у которой оказался сержант, располагалась в центре амфитеатра Уголка Просвещения. И это не было простым украшением арены, это были самые настоящие «врата орея». В мире Земли, да и во многих других мирах, орейфусы чаще создавали в виде стульев или табуретов. С их помощью перемещали только людей, предметы они не переносили. Их функция была ограничена, и порой при переносе путешественник из другого мира изменял свою человеческую форму, преображался, иногда значительно. Орейфусы не предназначены для материи, впрочем, не все они и не всегда работают именно так, однако все они скорее для… Но нет! все это весьма сложно, хотя одновременно и весьма интересно. Впрочем, когда-нибудь обязательно вернемся к этой научно-мечтательной теме.

Итак! врата орея служили для более полноценных перемещений. Их можно было назвать универсальным орейфусом. При активации они устанавливали связь с обычным орейфусом, с ближайшим к ним активным порталом. Врата переносили не только людей, но предметы из одного мира в другой. Толщиной рама врат орея была сантиметров сорок. В ширь сами врата составляли не менее четырех метров, возвышались же почти на семь. Громадина весила тонны.

Изучив надписи на левом ребре врат, сержант провел по линиям и переместил несколько деталей, затем защелкнул крохотный рычаг и подошел к одному из сотен кресел, окружавших арену амфитеатра, развязал блокатор, засунул его в карман.

Блокатор на орейфусе служил защитой. Когда он был повязан, перемещаться в другой мир сквозь этот орейфус становилось невозможно. Но сейчас врата орея, среагировали на освобожденный от блокировки орейфус. Двое ждали, когда с обратной стороны портала проделают ту же процедуру, чтобы можно было в них пройти.

Лейтенант стоял у двери, прислушивался и поглядывал, стараясь не слишком шевелиться, потому как сосредоточенно удерживал в мечте образ своего спутника. Сержант активно двигался, настраивая врата орея. Недостаточная концентрация создателя наигранного облика, кем и был сейчас лейтенант, чревата рассеиванию этого самого облика. Воссоздавать наигранный облик приличная проблема, можно не заметить и слегка изменить внешность, а это сразу же приметят другие. Рисковать не хотел никто. Благодаря концентрации опытного мечтателя облик на сержанте сидел превосходно ровно.

Как только портал мигнул, а это значило, что вход открыли и с обратной стороны, сержант бросил в проем врат скрученную в трубочку записку. С обратной стороны прямоугольника листок не объявился, казалось его проглотила пустота. Так с пятинедельными перерывами удавалось поддерживать связь с другими мирами. Однако на этот раз была еще одна задача. Своеобразная смена караула за пределами Земли.

– Ты готов? – спросил лейтенант, дежуривший у входа в Уголок Просвещения.

Сержант кивнул:

– Не волнуйся, Рэмон, – он попытался успокоить своего весьма спокойного сопровождающего. Хотя из двоих явно нервничал сам сержант. Караул мог вернуться в любую минуту, но они должны дождаться ответа.

Более мужчины не переговаривались. Лейтенант был невозмутим, а сержант уже изрядно напрягся. Он нервно вышагивал вокруг ворот орея, позабыв о том, что удерживание облика, в который его поместили, проблема не из пустяшных.

– Слишком долго, – сухо высказался дежуривший у входа.

– Да, странно. Я не смогу вернуться без шебрака. Почему он мешкает?

– Подождем. Еще пару минут…

Наконец из портала вылезла рука, показалась голова, а за ней и туловище. Сержант подошел ближе, и «врата орея» пропустили в мир Земли мужчину. Он был взволнован: на бледном его лице горели щеки, а из брови сочилась кровь.

– Да будет у нас чудная мечта! – сказал пришелец из другого мира и добавил, всматриваясь в сержанта: – Я правильно понял, это ты, друг? Узнаю прищур, – он ухмыльнулся.

– Да! Так и есть! Смолг! – улыбнулся Генри, на котором была одета мечтательная маска некоего известного только Рэмону сержанта.

Они пожали руки, по-дружески обнялись, похлопав друг друга по плечу.

– Почему так долго? Откуда кровь? – спросил Генри Смолг.

– Прямо у врат на той стороне какой-то псих попытался забрать мой префоулк, – пришелец протянул ладонь, на которой лежал предмет мечты, позволяющий заходить из иных миров в мир Земли.

Мечтатели всегда старались обезопасить Землю от незваных гостей. Без этого предмета попасть в мир Земли было невозможно. Префоулк представлял собой шар диаметром в пять-шесть сантиметров. Он получался из бесчисленных витков тонкой проволоки красного металла, внутри которого блистало микроскопическое солнце. Оно бурлило и горело, время от времени выстреливало крохотными протуберанцами, энергию которых поглощала оболочка проволочной сферы. От этого сфера, то светились, то опять гасла. Шар не был горячим, скорее холодным, он немного магнитил железные предметы.

Генри сказал:

– Это могло стать катастрофой, ведь осталось всего два префоулка! Слава мечте, ты сохранил этот! Что еще за псих?

– Какой-то нищий подкараулил нас. Думаю, хотел разжиться. Шебраки порой дорогого стоят.

– Это точно! Особенно сейчас, и в особенности для нас… – многозначительно высказался Генри. Он явно намекал на теперешнее положение вещей в Воллдриме. Таскать шебраки из других миров стало проблематично.

– Я сам никак не ожидал. Он застал меня врасплох, хорошо, что Петр…

– Потом расскажешь! – лейтенант-Рэмон пресек разговоры. Времени мало. Солдаты уже должны вернуться. Все это не важно сейчас. Он спросил: – Там безопасно? Генри может идти?

– Да, – ухмыльнулся пришелец.

– Быстрее! – торопил Рэмон. – Они возвращаются!

Послышались шаги. Генри быстро проговорил:

– Не забудьте блокатор на орейфусе оставить, – он схватил префоулк и прыгнул во врата орея, а Рэмон мгновенно накинул наигранный облик на своего нового сопровождающего.

Лик прежнего спутника требовал синхронизации с другим носителем, а это занимает время. Пришлось «лепить» по первому пришедшему в голову образу.

– Ты – проверяющий! – подсказал «лейтенант» и бросил к орейфусу веревку-блокатор, та связалась в специальный узел на спинке стула.

Новоиспеченный проверяющий, а именно блондин с плешью в полголовы лет сорока пяти быстро переключил рычажок, спрятал его в рисунок ворот орея, таким образом отключив врата. Он отвернулся и, стоя спиной к вошедшим солдатам, провел ладонью по своей разбитой брови, рассечка исчезла, но на руке осталось немного крови. Он мысленно испарил ее, и та, повинуясь мечте, исчезла. Воллдрим позволял больше, чем раньше, гораздо больше. Шикарно… и так странно. Его предупредили об изменениях и их масштабе, но, вопреки ожиданиям, сила мечты родного города поразили его.

– Где вас носит?! Смиррррно! – лейтенант, секунду назад карауливший вход, пылал злобой. Он выпрямился перед «проверяющим» и отчеканил: – Все в порядке! Никаких движений… а этим двум за оставление поста… В общем, накажем по максимуму.

– Непростительно! – резко произнес плешивый проверяющий. – Разберитесь тут позже и… Следуйте за мной, лейтенант! Проверим другие посты! – караульные вытянулись и отдали честь майору. Он ответил тем же, но на его лице явно читалось недовольство. Он направился к выходу. Лейтенант зашагал за ним нарочито ровно, словно к его спине присобачили доску. Напоследок лейтенант обернулся и помахал кулаком солдатам, а шепотом добавил: «Не докладывать об этом!»

Солдаты подождали пока начальство удалится и расслабились.

– Хоть в сортир сходили…

– Может не накажут, если докладывать не велел? Сам накосячил: отпустил, обоих разом… – усач хмыкнул и облизнул трещину в губе. – Ааааа! – страдальчески подытожил он.

– Как говорят в этом долбаном Воллдриме в таких ситуациях?

– Плохая… Не-е-е-ет, печальная мечта.

– Да-а-а-а, печальная…

Рэмон держал темп. Он шел уверенно. Его спутник не сплоховал, явно подготовился: майор из него вышел правдоподобный. Им следовало побыстрей испариться из школьных коридоров. В следующий раз в наигранном облике стоит использовать проверяющих в штатском, все-таки в стенах школы военные были немногочисленны. Главным образом попадались замаскированные в гражданских наблюдающие.

В деле поддержания связей с внешними мирами на руку мечтателям играло, что военные люди и люди «под прикрытием» в Воллдрим в основном прибывали, а не наоборот. Новые лица были нынче делом привычным, так что на двух офицеров не особо обращали внимания, тем более у каждого с собой имелись весьма фальшивые, но и весьма качественно исполненные документы. Также прекрасно вписалось в тактику лазутчиков-мечтателей свойство военных устраивать всевозможные проверки. В особенности несогласованные, которые сыпались на вояк, словно грязевой град от разрыва снарядов. Одни проверяли других, а тех третьи, а их вторые, четвертые, пятые… отделы и подразделения, подотделы, разделы и штабы… «особо уполномоченные» и «не особо», всевозможные «внутренние», «внешние» и тому подобные трудно вычисляемые проверки весьма витиеватой военной иерархии. Рэмон и его свита пользовались этими данностями военного уклада без стыда и в полной мере.

Плохо было то, что достаточно качественно наигранным обликом умели пользоваться только Виола и Рэмон. Другие в этом деле не имели сносной подготовки. Во всех вылазках приходилось участвовать Рэмону самому. Виола же привлекалась лишь в исключительных надобностях.

Наконец парочка «проверяющих» оказалась в одной из химических лабораторий Блока Интеллектуалов. Дверь на замок, наигранный облик истончился, пропал. Мини-орей и вход меж стеллажей с пробирками и колбочками, и вот они уже шагают по Изнанке. Рэмон молчит, и его спутника похоже тоже не заботит затянувшаяся пауза…

Они и раньше не особо-то дружили. Впрочем, с Рэмоном в принципе дружить непросто. Он был не особо разговорчивым, да и на эмоции его не развести, а об эмпатии даже думать забудьте. Вот и сейчас Рэмон не заметил, что «бывшему майору» не терпелось что-то сделать. Впрочем, сам Рэмон нашел, о чем задуматься. Они шли и каждый думал о чем-то своем. Рэмон же, как обычно, размышлял о большом и важном.

Весьма опрометчиво поступили эти Крубстерсы… а может их последователи. Но совершенно точно нельзя было собирать все важнейшие орейфусы в одном месте.

Конечно, хоть прямо сегодня можно было устроить грандиозный шум, и всей мечтательной сворой влететь в зал Уголка Просвещения, чтобы скрыться прочь из этого мира. Но тогда путь в мир Земли мог стать недоступным. Навсегда… или очень надолго. А ведь требовалось исправить ситуацию. Воллдрим оказался в прорехе законов природы, в которой эти законы исказились до невозможного противоречия. Да, пока ситуация почти статична, но влияние продолжает расширяться. Что произойдет с миром Земли, если пустить дело на самотек? Сокрушаться будущим не имеет смысла, но отрицать возможные печальные последствия нельзя.

На данный момент главная задача мечтателей Изнанки гласила – не привлекать внимания! Потому даже похищение хотя бы парочки важнейших орейфусов было исключено, ведь подобная наглость могла побудить военное командование к более агрессивным действиям. Недавно сотворили неработающие копии нескольких орейфусов из Уголка Просвещения. Оставалось с минимальным риском заменить оригиналы на копии.

К сожалению использование земных орейфусов на Изнанке не имело смысла. Во-первых, Изнанка не может быть соединена ни с одним из миров, так как она не полноценный мир, но остров жизни; во-вторых, все орейфусы Уголка служили переходами между Землей и другими мирами. Окажись они в ином пространстве, с их помощью перенестись не получится. Но, что самое важное, приносить предметы из других миров можно было только одним способом – используя врата орея, которые двигать – глупейшая затея. Их настройка может стать невозможной при малейших нарушениях рисунка на створках или изменения их местоположения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю