Текст книги "Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)"

Автор книги: Бирке Элеонор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Глава 26. Дядя Крабов

Шесть часов спустя поиски мальчика все еще не прекратились. Крабов рыскал, то в компании, то в одиночестве; по городу, в лесу, обыскивали и дома. Следователю выдали винтовку, заряженную ограничительной сетью, пришлось таскать рамсовы 4 килограмма с собой. От веса винтовки ныло плечо, ко всему она была бесполезной, ведь Крабов не планировал применять ее.

Харм, слава мечте, спасся, но Добринов в гробу, а Севилья с 15-тью процентами ожогов тела… Чувство вины за Харма не отпустило, но к нему добавилась новая порция. Добринов гад, конечно… но убийство! Чувство вины годами пыталось подселиться в голову Крабова. Он старательно утюжил мозги спиртом, однако в последнее время Крабов вляпался в него, аки в дерьмо.

Крабов вспоминал про маневры Фейи в комнате управления будкой чудес. Тот отчего-то кинулся спасать Севилью вместо своей супруги. Если Севилья его любовница, тогда зачем Фейи пытался играть в сводника и упорно навязывал Крабову отношения с этой мадмуазелью? Шпионит? А может ему нужно было прикрытие для собственной страсти? Старый черт!

Военный народ бегал туда-сюда, по северу скакали прожекторы. Сейчас Крабов слонялся на юге города в одиночестве – удалось отделаться от ненужного сопровождения. Патрулей в городе стало в разы больше, подняли всех! Благо никто из них не лез с помощью.

После слов мечтателя, прячущегося за наигранными обликами, у Крабова не осталось иного выбора, кроме как искать Харма. Надо было кое-что отдать ему. Это, с одной стороны. С другой же, мечтатель-Харм мог сотворить с Крабовым что-нибудь эдакое. Боялся мужчина такого варианта? Еще как, но все-равно искал.

Крабов оказался в Зюжно, на улице Камней. Он рассматривал руины особняка, находящиеся в объятиях спутавшихся фасолевых лиан, вдалеке лаяли собаки. В этой части города их много бывало. Они собирались в Зюжно отовсюду в поисках тепла и пропитания. Коты, кстати, к удивлению начальства, пошли на спад, не резко, но выжигание кошачьих стай начало приносить плоды. Неужто дом психа-таксидермиста был сердцем бешеного гриппа? По правде, хоть Крабов и вел это дело, но без энтузиазма. Все, что нынче занимало его ум – это мальчишка Харм и слова мечтателя, отдавшего ему светящийся камень, а еще – как жить в шкуре колдуна?!

Следователь размышлял, почти не нервничал. Если он не найдет мальчика, то не особо расстроится, а если найдет… Черт знает, что тогда. Отдай он камень Харму, и вдруг поганое чувство немного уляжется, перестанет рвать его нутро. Фейи и Добринов чуть не убили мальчишку, и Крабов к этому естественно причастен. Сколько раз Харм был на грани смерти? Что ему пришлось пережить за последние месяцы?! С чувством вины все ясно, но невыносимей всего в этой ситуации была совершенно непросматриваемая линия дальнейших действий. Примкнуть к мечтателям? А где они обитают? Вернутся домой, а значит и на службу?.. Сможет ли он работать в прежнем русле, ведь теперь он заделался тонкой и ранимой натурой? Полный рамс повсюду! а выход… как найти чертов выход, когда ты не понимаешь, где находишься?!

Кашель прервал самоистязания следователя. Он надрывно выплевывал из легких мокроту и воздух. От напряжения лицо Крабова раскраснелось, он согнулся. Оружие скатилось с плеча, он снял его и повесил на забор, ограждавший развалины. Требовалось срочно закурить!

Вдруг не какая-то там дворняга – перед слезящимися глазами следователя нарисовался уже знакомый ему пес. Крабов протер глаза и посмотрел на пса с недоверием, отвернулся, еще немного поплевался и покашлял. В конце концов приступ унялся, и следователя внезапно пробрало. Без особой надежды он произнес:

– Харм… К-хы!

Собака завиляла хвостом и заскулила.

– Харм, Харм… – несколько раз повторил следователь.

Пес принялся заигрывать с мужчиной, припадая на лапы.

Следователь погладил пса, посматривая на соседний дом. Еще вчера там обитал генерал Фейи. Однако в шкафу с двойным дном нашли кучу литературы на языках неведомой давности, магические или еще какие, почти полусотня разных алфавитов! Генерал струхнул жить в доме магов. Быстренько съехал!

Пес ластился, носился вокруг, валялся на спине. Похоже набивался в питомцы. Крабов наблюдал за ним, готовясь закурить. Он вытащил бело-голубую пачку.

– Ты что, знаешь Харма, волкодав лохматый?

Вокруг враз потемнело. Ночь накрыла место, где больше года стоял день. Казалось сам мир исчез. Лай собаки, скрежет камней под ногами и розовый аромат – единственное, что уверило следователя, что он все еще на улице Камней. Крабова обдало мощной воздушный волной откуда-то сверху. Что-то врезалось в лопатки и плечи, и те оказались в тисках мощных клешней. Если бы не толстая ткань кителя, вышло бы прилично покалечиться. Руки рефлекторно разжались – прощайте сигареты! Крабова потащили вверх. Следователь готов был испугаться, но вдруг сообразил – это крылатый мальчишка тащит его в небо.

Пытаться рассмотреть хоть что-то было невозможно. Даже звезды не горели. Лай пса отдалялся, но вскоре его проглотила сирена. Скорей всего на отключение солнечного света и, судя по всему электрического, военные среагировали, как на угрозу. Звук сирены разбавлялся гулом ветра в ушах, сирена звучала все менее навязчиво. Похоже Крабов с Хармом летели прочь из города. Крабов пытался разглядеть преследователей, но во тьме глаза не ловили даже намека на собственные сапоги. Глаза привыкали, и наконец следователь смог увидеть морщинистую кожу птичьих пальцев, из которых торчали изогнутые, будто клинки сарацинов, когти. Уже через несколько секунд следователь понял, что темнота становилась менее густой, и вот небо уже засияло каплями звезд.

– Харм, – тихо позвал Крабов, глядя вверх. Он видел низ клюва и бледную желтизну по его краям. – Куда мы летим? – спросил Крабов у магического пернатого.

– Я здесь, – послышалось откуда-то сзади.

Крабова тащил вовсе не Харм, а самая настоящая птица! Слава мечте, он не понял этого раньше, иначе орал бы и пугался. Так кто же его несет? Может это какой-то другой маг? Учитель Харма? А может ряженный военный, что дал ему мечтательный камень? Крабова то и дело обдавало волной ветра. Огромная птица несла его все дальше от города. В каком направлении они летели было неясно, ведь солнце и звезды воллдримского неба врали, как испорченный компас. Руки деревенели, да и отсутствие какой-либо страховки напрягали. Но если быть совершенно откровенным, то Крабов готовился впасть в конкретную панику. Во тьме пугала неизвестность, но сейчас, когда до земли сотни метров, страшнее во сто крат. Крабов не десантник – обычный кабинетный воин!

Чтобы отвлечься Крабов спросил:

– Это ты вернул ночь в город?

– Только затемнил воздух, – спокойно ответил мальчик. – Там все станет, как было. Это не по-настоящему. Я спрятался, чтобы мы могли улететь.

– То есть ты можешь сделать погоду в городе нормальной?

– Я не знаю. Я не пробовал.

– Ух ты, как интересно…

Светало, словно занималось раннее летнее утро. Крабов рассматривал мальчика, летевшего поблизости. В целях медитации, если быть честными. Его лицо, руки, ноги покрывали шрамы и порезы, синяки, ссадины. Свежие и старые. Ребенка избивали и издевались – это было очевидно. Он был чумаз и худ, а волосы сильно отросли. Одежда скорее новая, но небрежно разорвана на спине, дабы пролезали крылья. Несмотря на ужасающее состояние мальчика, он улыбался. Разве после работы особо рьяных следователей, вроде Добринова, хоть один взрослый мужик смог бы улыбнуться? Хотя бы через год или через все три? А этот мальчик улыбался!..

– Дядя Крабов, до свидания, что помогли мне сбежать из комнаты-будки, – он ловил лицом ветер и от удовольствия то и дело прикрывал глаза.

– «До свидания»? А, ну да, и тебе до свидания, Харм!.. – Крабов вспомнил, что мальчишка часто говорил всякие «спасибо» и «до свидания» невпопад. – С чего ты взял, что это я помог тебе? – конспирация у Крабова судя по всему оказалась никакая. Рамсее не придумаешь, если даже пацан догадался.

– Эти крылья, эта мечта… Она пахнет вами. То, что вы курите.

– Мечта пахнет? – ничего себе открытия! – Кхе-кхе, а куда мы летим? – Крабов уже почти не чувствовал рук ниже плеч. Похоже птичья хватка послужила неким жгутом. От непривычной позы ломало спину, и в затылке бурно плавился свинец.

– Вы знаете, там я не могу мечтать, но я должен помочь Стиву.

– Стиву? – в глазах то и дело темнело, свинец в затылке застыл и теперь в голову втыкались сотни ледяных иголок.

– Да, ему. Его комната рядом с моей. Совсем рядом. За стенкой. Вчера он опять мне приснился, я знаю, что он там!

– Погоди, давай опустимся и поговорим. Мне немного…

– Страшно? – мальчик подлетел ближе и стал рассматривать лицо Крабова. Тот попытался улыбнуться, но вышло нечто кривое и несуразное.

А ведь действительно было безумно страшно… вначале. Сейчас предельно гадское самочувствие победило всякий страх.

– Надо спуститься, – повторил Крабов, уронив голову на грудь, пуская слюни.

Птица, что несла следователя, вдруг прокричала свои соловьиные «кукареку», на время оглушив обоих мечтателей.

Наматывая круги, они уже опускались вниз, но следователь терял сознание. Харм что-то там бормотал – Крабов не слушал, не мог.

Наконец птица разжала когти. Следователь упал на землю, аккурат вниз физиономией. В носу, на зубах – трава и песок, но Крабов, раскрыв рот, пролежал в той же позе минут десять.

Вскоре Крабов разминал плечи и лопатки, мял затекшие суставы. Он ходил и тряс ногами, выгибал спину. За это время мальчик буквально из воздуха сотворил костер без дыма и большую двуспальную кровать с богато украшенными спинками и белоснежным бельем.

– Лучше здесь полежите, – сказал Харм.

– Ничего, – махнул Крабов, и кровать исчезла.

Следователь подошел к огню. Тошнота пока не прошла, тело потряхивало, но чувствовать землю под ногами было до чертей приятно. Как этот мальчишка умудряется летать, не боясь и не переживая? Крабов выставил руки, немного согрелся, а потом уселся в метре от костра прямо на землю.

– Вы отдохнули? Полетим дальше?

Крабов в ужасе глянул на Харма:

– Никаких полетов. Я – пас!

– А я Харм… Дриммерн.

– Чего?

– Фамилия моя.

Черт пойми этих детей. Да и рамс с ними! «Когда уже отпустит выворот кишок?» – подумал следователь.

Мальчик уселся напротив Крабова. Они молча смотрели друг на друга сквозь пламя костра, который все также не дымил. В нем не было поленьев и треска, лишь огонь и тепло. Крабов не знал, что сказать, а Харм словно ждал чего-то от следователя. Мальчишка был суетлив и все время ерзал на месте.

– А где та огромная птица? Она тоже мечтатель? – наконец спросил Крабов.

– Это соловей. Он не мечтатель, – пояснил Харм. – Я встретил его только перед тем как вас заметил. Я его знаю. Он друг мисс Брегантины. Я его немного увеличил, но потом он станет прежним, если захочет. Я не смог бы вас поднять и нести так долго, потому и попросил помощи у Сокола. Так его зовут.

– Соловей с именем Сокол? – Крабов недоверчиво скривил рот. – Хозяйка у него видно с приколом.

Харм непонимающе посмотрел на Крабова, а потом сообразил:

– Да, с приколом всяких заколок. Она любит, когда много заколок и на шляпке тоже носит.

– Чего? Тссс, – Крабов нервно заржал. – Заколка-приколка… Я понял, Харм, спасибо. Хы-хы-хы!..

Харм шмыгнул носом, по которому от переносицы до самого кончика проходила неровная линия схватившейся царапины. На лицо мальчишки постоянно сползали волосы, и он регулярно убирал их за уши, открывая обзору Крабова пожелтевший синяк, занимавший половину лба ребенка. Треснутый в трех местах рот, воспаленные заеды в его уголках и неестественно надутая верхняя губа, явно от удара. И это только лицо! На Харма было страшно смотреть!

– А сейчас уже отдохнули? – спросил Харм. – Если не хотите лететь, можем пойти пешком…

– Куда?

– К Стиву!

– А это еще кто? – спросил Крабов.

– Он мой брат.

– А где он сейчас?

– Он в тюрьме, где мы с вами были.

Крабова передернуло. Похоже Харм не видел отличия между заключенным и следователем. Впрочем, в том был определенный резон.

– Твой брат? Странно… У вас большая разница в возрасте?

– Большая? Я не понял, – мальчик почесал локоть.

– Сколько ему лет?

– Я не знаю.

– Ну, хорошо. Давай так. Он тоже школьник?

– Нет.

– Значит взрослый?

– Нет, он чуть-чуть выше меня. Где-то так, – Харм поставил ладонь на свою макушку. Получилось нечто вроде петушиного гребня. – На столько старше, на пятнадцать сантиметров.

– Я понял, – сказал Крабов и ухмыльнулся.

С одной стороны, мальчишка довольно мило и даже смешно пытается объяснить нечто простое, но с другой, почему он не знает элементарных вещей? Сколь лет брату – это не такой уж сложный вопрос. Следователь закхекал. Сигарет, к сожалению, с собой не было. Выпали, когда его схватил огромный соловей. Может попросить у Харма, чтобы промечтал парочку, с фильтром?..

– В тюрьме не было других детей, кроме тебя, – добавил он.

Харм задумался. Его пятнистые черно-серые крылья сжались как-то особенно сильно. По его лицу бегал свет пламени, а по спине били лоскуты рубахи, подхватываемые ветром; не по размеру широкие штаны то и дело ширились и замирали, словно водопроводные трубы. Харм в очередной раз убрал прядь с лица за ухо.

– Дядя Крабов, вы помните где моя комната в изоленте? – он нахмурился, – в изоленторе? А Стив рядышком за стенкой, там, где стоит моя кровать.

– В изоленторе? – Крабов коротко ухмыльнулся и погладил подбородок. – Скажи мне, ты все это время сидел в изоляторе? Тебя никуда не переводили до сегодняшнего дня?

– Я все время жил в изолянторе. Но меня иногда возили туда-сюда, пока я спал.

– Спал? Ну да, ну да. Так ты уверен, что за стенкой твой брат?

– Да-да, это я точно знаю!

– Знаешь, справа от твоей камеры много месяцев сидел один и тот же заключенный, некий старик без имени и фамилии. Впрочем, может быть там теперь кто-то другой…

– Нет-нет, он там давно уже. Еще когда Допсон разговаривал со мной.

– Дорбсон? Тогда точно тебе говорю – там сидит старик!.. Сидел, пока меня не перевели в город, – он вспомнил, что Харм и вправду беспокоился об этом соседе по камере, просил покормить его.

– Перевели? – спросил Харм.

– Да, я больше не работаю в изоляторе.

– Теперь понятно, почему вы перестали приходить.

«Мне жаль», – хотел сказать Крабов, но не успел. Он заметил изменение во взгляде мальчика. В нем всколыхнулось отчаяние. Несладко пришлось ребенку после их последней «прорывной» встречи в кабинете изолятора… Крабов решил уйти от болезненной темы:

– Я не знаю имени того старика. Он в основном молчал, только пару раз ругался. – «Он псих», – напрашивалось, но Крабов промолчал. – Как он может быть твоим братом? Ему лет семьдесят!

Следователь автоматически влез в карман в надежде обнаружить там заветную пачку, но разочаровано вытащил руку.

Харм вдруг вскочил на ноги. Он отвернулся, стал что-то бормотать, вроде: «Я уверен! Это точно Стив. Сны не врут…» А потом быстро, да так, что следователь не успел даже открыть рот, развернул крылья и взметнулся куда-то ввысь. Крона кедра заколыхалась.

– Ээээээ, – выплыло из Крабова.

Он поднялся и прошелся по небольшой полянке, которую окаймляли карликовые сосенки и кедры; орешник, конкурирующий с зарослями папоротника. Над головой вдалеке небо кишело встревоженными птицами. Харма полетел туда? Вроде не видно. Желудочной сок уже не просился наружу, но места прихвата птички-сокола прилично болели. Крабов расхаживал в одиночестве минут пять-десять. Грибной дух и незрелые орешки – сейчас бы перекусить или хотя бы прибить голод сигаретой. Мужчина чувствовал себя гостем, которого в незнакомом доме оставили ожидать хозяев, черт знает куда запропастившихся. Он ухмыльнулся, осознавая себя растерянным мальчишкой в мечтательном мире малыша Харма. Волшебный костер и исчезнувшая кровать… Крабову бы покровителем быть или опекуном восьмилетнего парнишки… Наивно? В нынешних обстоятельствах весьма…

Треск веток, мальчик летит прямо на него. Крабов пригнулся, но тот аккуратно опустился перед ним на землю. На лице Харма сияла радость, он затараторил:

– Я все понял! Это Стив! Теперь я вообще полностью уверен! Он не любит говорить, и этот старик не любит говорить. Но он мне сам сказал, что сидит в тюрьме! – от возбуждения крылья Харма забыли сложиться. Они оказались грандиозными и великолепными! Здесь на земле это было особенно заметно. Размах метров пять, не меньше! Они совсем не походили на те, что приходилось видеть Крабову в изоляторе.

– Ну и что, что он старый! – продолжал мальчик. – Такое бывает. Мисс Брегантина тоже вот помолодела. Я иногда очень сильно мечтал об этом… А если честно я каждый день об этом думал. Я не хотел, чтобы она была старая и умирала. Она будет моей бабушкой. – Харм смотрел на следователя этим взглядом, полным доверия… а Крабову становилось не по себе. Он уже предавал доверие мальчика, в чем он не смог бы сейчас признаться Харму. Мальчик говорил: – Можно изменять возраст человека мечтами. Со Стивом сделали что-то похожее. Очень жалко, что он постарел, но я помогу вернуть назад его ребенком.

Кроха-соловей вдруг появился невесть откуда и примостился на голову Харма. Харм ему обрадовался и потрогал рукой птаху.

– Ладно, предположим там твой брат… – начал было Крабов, рассматривая птичку, которая тащила его несколько километров по небу.

– Он точно там! Я знаю, потому что вижу будущее и вижу особенные сны с «хорошими волнениями». Они показывают правду!

– Так ты экстрасенс?

Харм смотрел, не понимая.

– Ты ясновидящий?.. – та же реакция. – Ну, ладно, – махнул Крабов и, глядя в упор на Харма, спросил: – Значит ты видишь будущее?

– Да.

– Ты имеешь в виду оно тебе снится?

– Нет. Это по-другому. Брегантина говорила – невозможно узнать, что будет. Но я точно вижу! Я знаю, что это будет, и еще я точно знаю, что Стив живой, и он ждет меня.

– Если ты видишь будущее, скажи, что будет со мной? Я стану хорошим мечтателем? Чудным, как у вас говорят?

– Я не знаю. Про вас я не думал. Я только хочу, чтобы мы дружили, – Харм был озадачен. – Надо обязательно спасти Стива, дядя Крабов, но я не могу мечтать в тюрьме. Как вытащить Стива оттуда?

Крабов уверено сказал:

– Это невозможно.

Мальчишка стал серьезен и сосредоточен:

– Это надо обязательно. Если вы не поможете мне, я попробуй сам. Я полечу сейчас… Надо скорее лететь за ним!

– Это невозможно, – повторил Крабов, и вдруг мелькнула в нем догадка: – Погоди, Харм. Ты сказал, что Стива состарили и кого-то там обмолодили…

– Стива кто-то сделал старым – это правда.

– Ты знаешь, Харм, мне сказали, что ни ты, ни я не видим обманчивый облик. Если бы Стива заколдовали на другую внешность, я бы не увидел старика, а увидел бы твоего брата, как он есть. Но я точно знаю, твой сосед за стенкой, он старик.

– А что такое обманчивый облик?

– Изменение внешности, некая маска, как я понял.

– Вы не поняли. Мисс Брегантина по-настоящему изменилась, это не обман. Это другое.

– Другое? – переспросил следователь. – Значит ты можешь сделать кого-то моложе? А может даже вылечить? Кхе-кхе-кхе…

– Я не пробовал. Но про возраст, менять его туда-сюда мне кажется легко мечтать.

Откуда в этом ребенке столько сил?

– Я готов лететь за Стивом. Вы со мной? – спросил Харм.

«Спас мальчишку, а теперь еще брата спасать?.. А что потом, избавить город от всех военных? – думал Крабов. – Рамсец!»

– Харм, ничего не выйдет, – ответил он.

– Ладно. Посидите тут, а я слетаю. Я вернусь вместе с ним… Я быстро постараюсь, – он улыбнулся и уже почти взлетел. Крабову требовалось срочно сообразить, как остановить ребенка от самоубийственной затеи!

– Не надо лететь сейчас, – сказал Крабов, протянув к мальчику руку. – Мы придумаем… Я обещаю, – с трудом выдавил он из себя. – Мы придумаем, как помочь твоему брату. Завтра он уже будет свободен! Надо все хорошенько продумать. Поверь, так у нас будет намного больше шансов… А сейчас… поспи, надо выспаться… Отдохни… Тебе нужны силы, чтобы помочь Стиву. Нельзя торопиться… И мне надо отдохнуть и придумать хороший такой план… Оооооой, каааааак же хочется спать, – наигранно зевнул господин следователь. – Сейчас упаду, как я устал…

– Вы поможете? Вы обещаете?

– Обещаю, – нехотя сказал Крабов и зевнул пуще прежнего.

Харм был счастлив:

– Сейчас мы поспим. Я все сделаю!

А следователь задумался, он вспомнил кое-что важное. Он спросил:

– Тебе бы хотелось вернуться в Воллдрим? Потом. Когда там не будет военных?

– Конечно! Там Элфи и моя сестренка, папа, мама и Майкл… Мисс Брегантина! Это мои друзья! Как и вы, дядя Крабов. А еще Кайгы там остался. Вы с ним игрались, когда я прилетел.

– Игрался? Собака что ли?

– Да, Кайгы – это собака Элфи.

– А это еще кто, Элфи?

– Самая чудесная девочка!

После таких слов даже Крабов не смог удержаться, и улыбка (почти фирменная) выставилась на его уставшем лице.

Харм вдруг обнял Крабова и сказал:

– Извините, что помогли мне, и извините, что поможете спасти моего брата! – он посмотрел на друга-дядю и тыкнул пальцем в его щеку, с энтузиазмом заявил: – Хотите я уберу эту царапину?

Крабов провел по волосам мальчишки и покачал головой:

– Так! Вот этого пока не надо!

– Как хотите…

Харм присел и почесал лодыжку, уселся на траву, а дядя прищурился:

– А ты можешь сделать меня другим человеком? на время? изменить внешность? Не маску надеть, а на самом деле изменить лицо и остальное?

Харм убрал волосы с лица:

– Это просто!

– Хорошо! А еще вот что объясни. Вот наколдовал ты себе крылья, но они не исчезли за зоной колдовства, когда ты был в изоляторе. Значит, если ты изменишь внешность себе или мне, мы сможем попробовать попасть в тюрьму с новыми лицами?

– Да, можно попробовать. Вы хорошо придумали! Можно кем-то притвориться, птичками или мышками…

– Хм, нет я немного о другом… – Крабов сложил руки на груди и что-то там прикидывал в голове, перебирал варианты. Он взглянул на мальчишку, радостно припрыгивающего вокруг. Что Крабов вообще тут делает?.. Что за Стив? Брат крылатого мальчишки… Да и с самим Хармом Крабов едва знаком… Сюрреализм, мечтательный кошмар!.. Детский сад и мужик-алкоголик… Не запоздал ли Крабов с героизмом?..

Отвлекшись от анализа тупой ситуации, в которой он вдруг оказался, и невозможности из нее легонько соскочить, Крабов спросил:

– Кстати, а почему сейчас ты не уберешь свои крылья? Ты же можешь избавиться от них. Или я что-то не так понял?

– Могу, но я к ним привык. Они мне нравятся. Теперь еще больше, когда вы сделали их такими красивыми! – ответ Харма поразил Крабова.

Малыш не считал крылья отклонением, скорее чем-то прекрасным, подарком мечты. Дети так не похожи на взрослых. На них не давит общественное клеймо «не похож, значит урод!» и «люди не поймут, потому не стоит». Их разум еще не загадили условности и рамки. А ведь, если подумать, и вправду крылья – это так красиво и чудесно, плюс не надо беспокоиться о транспорте… Но как же хочется курить!..

Следователь задавал вопросы, получал ответы и никогда прежде так просто не выходило узнать все необходимое от мальчика-птицы. Да, сейчас следователь мог бы выслужиться на всю катушку. Это было также легко, как и нелепо в данном раскладе. В свете открытия своих мечтательных способностей многое из прежних радостей и забот потеряло смысл. Впрочем, почему «многое»? Практически все!

Оказалось, что у Харма есть братья и сестра. Как раз старшего из братьев, Стива, Харм и хотел вызволить из тюрьмы. А еще Харму почти каждую ночь снятся, как он сам их называет, «особенные сны с хорошими волнениями», и они на самом деле не простые. Они по большей части правдивы. Харм точно знал, что Стив рядом, что Стив в той же тюрьме, в которой еще вчера держали его самого.

Приятно было наблюдать, как Харм изменялся в лице, когда говорил про девочку Элфи. Она многое значила для него. Харм говорил о ней с особым воодушевлением.

– Ты знаешь где сейчас Элфи? – спросил Крабов.

– Нет, но она близко. Я ее чувствую. Повсюду в Воллдриме пахнет незабудками. Это как вы пахнете сигаретами, так и город пахнет ее цветами. Она туда вернется. Это точно. Скоро. Я опять вижу будущее.

Харм улыбнулся, а потом будто что-то вспомнил:

– О! Хотите черешневых помидоров?

– Откуда?.. – но до Крабова быстро дошло – перед ним мечтатель. – А давай! – с энтузиазмом согласился он.

Помидоры материализовались сразу во рту. Крабов едва не подавился. Прожевал и хотел уже сказать, чтобы Харм так больше не делал, но опять ему пришлось разжевывать, по правде весьма вкусные помидоры. Он махнул рукой мол хватит, но не потому поставка помидоров прекратилась. К счастью истекающего томатным соком следователя, Харма занял соловей. Маленький мечтатель творил некие зернышки, и Сокол с удовольствием хватал их. Они не падали, просто висели, будто их воткнули прямо в воздух. Сам Харм постоянно что-то жевал, наверное, еда появлялась так же, как у Крабова – сразу во рту.

– Довольно помидоров, я наелся. Спасибо, Харм. Знаешь, лучше бы на ладонь или на тарелку. В рот – это уж совсем для ленивых.

– Спасибо, – согласился Харм и сотворил блюдо с горой разноцветных помидор. Она парила в воздухе. Крабов съел еще несколько.

Вскоре Сокол вернулся на голову Харма и запел, а малыш спохватился:

– Нам же поспать надо! Сейчас, сейчас… – на что Крабов на этот раз довольно реалистично зевнул.

Харм подошел к костру, уселся поудобней и чудеса принялись продолжаться.

Во все стороны от костра трава начала шевелиться, удлиняться, сплетаться. Вскоре Крабов стоял на травяном ковре, он потрогал его рукой – тот оказался теплым и мягким, как взаправдный коврик на полу с подогревом. Вокруг было не так уж много деревьев, но их неведомой силой потянуло к костру. Они оставляли на ковре волнистые складки, когда двигались ближе к пламени силой мечтательных способностей мальчишки. Харм проделал с деревьями нечто вроде того, что случилось с травой. Ветви сплетались, образовывая подобие зеленой комнатки без углов и четких линий, некую палатку-шалаш. Сквозь стены пробивался свет низко висящего солнца. Настоящая сказка! Поразительная красота и никакого хаоса.

Крабов кивнул мальчишке:

– Ты можешь показать, как мечтать, чтобы получалось что-то конкретное, а не вал несвязных мечтаний?

– Я не знаю, как делать «вал». Я мечтаю только то, что задумал, – Харм потер пальчиком нос.

– Отлично. А как ты задумываешь?

– Через все. Все внутри и руки, и ноги, и голова – все сразу воплощает мечту. Она бегает внутри и потом расстилается вокруг.

Почти понятно. Это если подключить сарказм. Но что поделать, дети не умеют объяснить даже простые вещи, а тут вещи позаковыристей простых. Надо бы кого постарше, да поопытней поискать. Крабов потер манжет камзола, под которым болталась спасительная веревочка.

Следователь сел рядом с мальчиком на земляной ковер. Они беседовали, по пустякам и о важном. Про Добринова и его компанию Крабов решил не расспрашивать. Он смотрел как мальчишка мечтает, создавая бутерброды и чашки с чаем, новую одежду и башмаки и поражался его таланту. Он не творил сумбур, он говорил и думал, что-то делал и одновременно МЕЧТАЛ! Создавал лишь то, что желал, все четко, съедобно и красиво. Он был счастлив и… так силен!

Крабов показал Харму светящийся камень и объяснил, что с ним делать. Он отдал мальчику предмет мечты Рэмона и почувствовал в своей ладони все тот же камень. Он светился тусклее, но был потяжелее первого. Каждая копия будет хуже работать? Пусть так! Этому малышу камень нужнее.

Вскоре Харм уснул, предварительно сотворив парящее одеяло. Он свернулся в него, словно бабочка в кокон – с головой – и засопел. Под пение тетерева и свист соловья ему спалось, наверное, чудесно. Не забыл мальчик и про Крабова. На том же месте, что и раньше, возникло двуспальное ложе, под стать дворцовой спальне. Белоснежное белье и отчего-то мягкие, словно поролон, спинки и каркас. В зеленой палатке было темнее, нежели там за лиственными стенками – идеально для отдыха.

Однако даже умиротворяющие песни лесных птиц не помогали уснуть Крабову. Он думал, как вызволить Стива и постепенно пришел к выводу, что лучшего способа, чем вообще не соваться в изолятор, у них двоих нет. Харм силен… в зоне колдовства. Но он не сможет сразиться с толпой вооруженных людей даже здесь, а про изолятор и думать нечего!

Нет, нет и нет!

Никакого изолятора!

План может быть только один – не соваться в изолятор!

А что по ситуации Крабова? Возможно, исчезновение старшего следователя уже заметили. Сколько его не было, часа два с половиной-три? Пока не критично, но все же… Крабов точно знал, что в комнате управления будкой видеозапись не велась, все ограничивалось аудио. В любом случае он просто обязан вернуться на службу! Если уж потеряться или умереть, то вначале стоит удостовериться, что о его сущности мечтателя командование не прознало.

Что будет ждать его семью, его сына и дочь, если все раскроется? Воображение не рождало ничего позитивного. Даже для такого безответственного родителя подобный исход был недопустим. Ему срочно надо вернуться в Воллдрим! Но как убедить Харма не соваться в тюрьму? Да и разве такое возможно?..

Крабов смотрел на левитирующий кулек с Хармом. Сколько ночей в тюремном аду провел этот мальчишка? В одиночестве и страхе. Новоявленному господину мечтателю захотелось обнять лохматого мальчишку и утешить: «Спи, малыш! Спи, чудесный мальчик!..»

И разве может Крабов бросить Харма один на один с желанием спасти брата, с невозможностью жить в родном городе, занятом армией Фейи?.. Пусть он не сын Крабову, но…