Текст книги "Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)"

Автор книги: Бирке Элеонор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

Глава 24. Пора домой

– Боюсь, Брегантина, все наоборот. Я вспоминаю, а это всегда благо. Забвение дарует беспричинную печаль и саморазрушение. Мы должны помнить ошибки и пытаться их исправить. Точнее исправить самих себя. Прошло так много лет и за меня мои ошибки придется исправлять другим. Я не способна, да и Воллдрим последние силы вытянет из меня, дарую тебе новую жизнь.

– Тогда пойдем отсюда! Я не просила приводить меня в Воллдрим! Виола, ты объяснишь мне наконец, что такого важного заставило тебя вытащить меня в город? А про Карла… Ты называешь благом тоску по Карлу? О чем таком ты говоришь? Я вижу, что ты погружаешься в сожаления и без конца грустишь о нем. Прошло много лет. Почему тебе так тяжело до сих пор?

– Я думаю он вспомнил все сам и не смог жить с этим… Быть именитым, не заслуженно именитым… Он был моим месус-феи, а когда ушел, чудо стало ускользать от меня. Я старалась не погружаться в печаль, но не смогла преодолеть горе. Я думаю к немрам он пошел сам, сознательно; чтобы не прятаться и не разрушать себя, но созидать и питать чужую жизнь. Ведь, если задуматься, разве виновны немры в том, что их создали такими? Разве они виновны, что им приходиться убивать мечты, чтобы жить?

– Виола, хватит отвлеченных разговоров. Объясни мне в чем дело. Что вы там нашли на дне океана?

– Я вспоминаю одно происшествие. То самое, в молодом мире. Воллдрим и Земля. Ты знаешь они не всегда были в одном пространстве.

– Не понимаю. Что ты пытаешься сказать? Воллдрим – это просто город на планете…

– Я лишь. Прости, это так, мысли вслух.

– Договаривай!

– Позже.

– Виола?!

– Брегантина, я расскажу тебе… сейчас, сейчас… мне бы собраться с мыслями…

Виола сложила ладони лодочкой, и сама ткань реальность разомкнулась, словно была бумагой, которую легко порвать.

– Ты видишь? – спросила она.

– Печальная мечта! Так просто?..

– Когда-то это было немыслимо, – она скрепила края, разорванного пространства. – Я научилась сама буквально за несколько приемов. Что будет с миром, если многие смогут мечтать подобное? Боюсь, чтобы мы не опоздали, и у мечтателей остался шанс закончить старую мечту. Не хочу допускать, что всем придется уйти из мира Земли. Навсегда. Оставить Млерт-Ёрт. Просто уйти…

– Столетиями не было дома у меня, кроме этого мира… Это печально, если всем придется уйти.

– Кстати, хочешь расскажу один секрет.

– Один ли?

– Не язви, Брегантина! Лучше послушай… Ты знаешь, что существует два типа людей. Одни погружены больше внутрь себя, другие во внешний мир.

– Слышала. Абсолютирование очередное…

– Да, это упрощенный вариант личностей, но я немного про другое. Ты знаешь, все люди мечтатели.

– Что? Ты совсем из ума выжила?

– Можешь дослушать?!

– Прости, Виола. Я на взводе. Ты толком ничего не объясняешь, говоришь какими-то общими фразами… До сих пор не понимаю, зачем мы здесь. Вдруг нас заметят, вдруг мы вызовем подозрения… Да и тут… ну ты сама говорила я могу сбросить… и не пять кило – несколько лет! – она взглянула на подругу и сбавила обороты: – Прости, я слушаю тебя, но постарайся не юлить, – Брегантина в нетерпении закинула ногу за ногу и принялась мять ладони. Не могла она усидеть на месте. Хотелось встать и уйти прочь из города.

Они сидели у калитки, ведущий в давно пустующий дом. Здесь было тепло, но жильцы отчего-то покинули свое жилище. В невзрачном, непривычном – в одном из сотен захолустных уголков подруги вели столь важную беседу. По правде, о ее важности одна из них пока не догадалась.

– Мечтатели в привычном смысле могут перекраивать мир материальный, события, явления… Практически все, что угодно. Однако им неподвластен их собственный мир, внутренний.

– Внутренний мир?..

– Я не совсем верно выразилась. Эти два состояния на самом деле не безусловны. Они есть в той или иной мере в каждом человеке. Наиболее сильные мечтатели не способны измениться самостоятельно. Понимаешь? Благодаря Карлу я не упала духом, но будь я одинока, случился бы неминуемый крах. Карл влиял на меня, а я на него. И тем мы спасались, но теперь нет человека ни в этом мире, ни в каком другом, который непременно смог бы мне помочь. Мой человек, мой мир в нем – все умерло, потому и я разрушаюсь…

Брегантина всматривалась в лицо подруги, пытаясь понять, к чему клонит Виола. Они сидели тут полчаса или больше. Деревянные рейки впивались в зад, молодая старушка мечтала встать и размяться, но наигранный облик… Приходилось по максимуму сдерживаться. Брегантина потянула носом воздух, в котором было так много оттенков и жизни, и попыталась не упустить линию мысли, которую все больше удлиняла и запутывала ее собеседница. Начинало казаться, что Виола элементарно тянет время.

– Это моя теория. Мои наблюдения, – пояснила Виола.

– Это все, что ты хотела рассказать мне? Тогда скажи мне, откуда взялась моя молодость? По твоей теории я сама себе намечтала, силами своего внутреннего мира? Многие мечтают сохранить молодость, и, как правило, возрастные изменения становятся для них фактом, а не желанием.

– Брегантина, я не знаю, что с тобой случилось. Правда у меня есть кое-какие соображения.

– Поделись, будь мила.

– Харм…

– И?..

– Он полюбил тебя. Я видела, как вы общались.

– Следила все-таки.

– Конечно! Внук Волгиной. Все понимают, это к чему-то приведет!

– Не важно. И что же ты узрела в нашем с ним общении?

– Повторюсь, он любит тебя… Всякий раз, когда ты, скорчившись, потирала свою натянутую спазмом шею или вставала после даже короткого передыха, кряхтя и причитая, и пятки твои были будто деревянные, пока ты не проходила несколько шагов … Ты видела, как он смотрел на тебя?

– Как?

– С сожалением, с сочувствием. Он желал тебе здоровья, он боялся потерять тебя, боялся, что ты умрешь. Старики умирают, думаю он это хорошо понимал.

– Так думают миллионы людей, но разве можно старость пустить вспять одним лишь желанием?

– Воллдрим это не весь мир! И Харм не обычный человек! Поверь моим словам. Он либо станет величайшим чудным мечтателем, либо из-за него окунутся в скорбь многие миры. Харм уверен, что видит будущее. Я даже думаю, что мир мог сдвинуться со своей оси из-за него. Не по его причине, но силой его мысли застрявший процесс… нет, это глупость. Скорее камень или кто-то еще…

– Опять у тебя путаются мысли… Ты не спала всю ночь? Какую по счету? Вторую или третью?..

– Брегантина, дело не в усталости… Просто я наконец готова умереть… – Брегантина напряглась. Такие разговоры вела Виола все чаще в последний год. Она печалится… и похоже действительно устала жить. Виола продолжала: – Я порой думаю, что знания загоняют нас в рамки, а вот такие самоучки, как Харм, даже та самая Элфи, а про Хванча и говорить нечего. Так вот эти самоучки не знают границ, и потому для них этих границ не существует. Вам стоит пересмотреть обучение в Школе Мечтателей. Только не забывайте сколь разрушительна сила мечты, которую не загнали в эти самые рамки.

– Виола…

– Что, моя хорошая?

– Моя хорошая?.. Меня вдруг осенило! Ты прощаешься со мной? Раздаешь какие-то указания…

– Брегантина… Ты понимаешь, что все миры были когда-то и кем-то созданы. Ты понимаешь, что такие люди иногда рождаются… – она устало смотрела на подругу. – О, посмотри, а вот и твой Сокол прилетел.

На запястье Брегантины приземлился соловей, слегка оцарапав коготками ее гладкую упругую кожу. Она пригладила ему взъерошенные перышки. Сокол что-то свистел, и Брегантина понимала его.

Виола:

– Ты знаешь, я перестала понимать язык животных, – в Виоле читалась тоска и давняя усталость, и даже наигранный облик не мог скрыть этого. Эта апатия не позволяла ей расплакаться, хотя слезы сейчас бы помогли Виоле. – Я пыталась звать собаку Элфи и Харма. Может быть и Кайгы умер… Я теряю себя и думаю, что мне уже хватило. Я хочу просто уйти…

– Уйти или умереть? – Брегантина аккуратно, без резких движений обняла подругу за плечи.

– Я просто даю тебе, то, что должна… Больше времени…

– Ты думаешь за это время, что мы тут сидим, я успею значительно помолодеть? – соловей вспорхнул с ладони Брегантины и, усевшись на ветвь апельсинового дерева, зачирикал совершенный мотив. Брегантина, наконец, улыбнулась, но лишь на мгновение. – Я не хочу этого. Я тоже от многого устала… Бывает опускаются руки, и все кажется лишенным смысла. Это проходит, просто иногда годы разом дают о себе знать… Ну что, идем?

– Сейчас… Еще немного.

Мимо протопала группа из пяти солдат. Они бегло взглянули на двум дам: мать и дочь – скорее всего подумал кто-нибудь из них, а потом «зеленый» отряд свернул в ближайший переулок.

– Так вот, – продолжила Виола. – Есть три семьи: Беккеты, Либель и Смолги – наша главная опора в этом мире. Теперь и Рэмон в курсе (хочу, чтобы ты знала об этом). Он… он настоящий зеландериец. Мощный шебиш, но он… – Виола громко выдохнула. – Он не человек, ты должна всегда помнить об этом!

– Не человек? В чем же его отличие от нас? Я не понимаю…

– Он… Мне пришлось подвергнуть его одной процедуре… Его вживленный блокатор в этом мире и не думал распадаться. Это было глупо, сейчас я понимаю это.

– Остановись! Я не хочу слышать этого! – Брегантина отпрянула и на повышенных тонах продолжила: – Я не хочу ничего знать! С меня хватит! Я будто бы вовсе тебя не знаю! Прекрати! Я не хочу судить тебя или прощать… и не хочу слушать объяснения. Сколько раз ты мне говорила, что нельзя менять природу конкретного человека? Изъятие памяти у Ветхона я еле-еле пережила, но Рэмон… В чем чудо мечтателей? В секретах и вранье? Я совершенно не понимаю… я не хочу понимать… – Брегантина отвернулась: – Я хочу уйти. Перемести нас на Изнанку…

– Он больше не человек, – тихо повторила Виола. – Он предмет с мыслями и зачатками чувств, но не человек. Ты запомни это… – Брегантина вскочила, едва сдерживая себя, чтобы не броситься прочь.

– Давай уйдем! Потом поговорим…

– Он может быть опасен… И Харм может быть опасен… Они опасны… Они все опасны!..

– Я ухожу!..

– Посиди со мной… Посиди, пока я не умру.

– Что?!

Брегантина не верила ушам своим:

– Ну уж нет!

Наплевав на вибрирующую пелену измененной внешности, она практически помчалась прочь от Виолы. Наигранный облик слетел с нее теперь полностью, она была сама собой: молодой женщиной в старушечьем платье и с копной волос, собранной в старушечью же гульку. В Тубио у ее прежнего дома есть портал. Оттуда она без помощи Виолы попадет на Изнанку!

Виола ничего толком не говорила, несла какую-то чушь! Нужно найти Рэмона и попросить, чтобы он забрал и Виолу домой, в серый мир. Неужели Виола, как и другие женщины Изнанки, сходит с ума?..

Ее пульс долбил в уши, а жар приливал к голове.

Вскоре она уже стояла около ворот своего дома, в саду гудела газонокосилка и кто-то напевал. Женщина провела ладонью по раскаленному металлу старых ворот и те окрасили ее в рыжую ржавчину. Похоже их жилище обживал кто-то другой.

Ворваться и пройти в портал? Или отправиться в школу?..

Рядом игрались детки: мальчик и девочка. Они рисовали прутьями на дороге какие-то линии и зигзаги. Мальчишка показал на Брегантину пальцем и прошептал:

– Чародейка?

– Не мешай ей, вдруг увидим волшебство…

Брегантина обернулась, и девочка загадочно кивнула ей.

Вдруг Брегантина почувствовала, как за спиной что-то беззвучно взорвалось, а ее стало затягивать, словно в воронку.

Пейзаж стал искажаться. Стена ворот поплыла, и Брегантина ощутила тошноту.

– Точно-точно! Видишь, начинается? – крикнул кто-то. – А что сейчас будет…

Молодой старушке показалась, что она распадается на части. Она взглянула на свои ладони и ей захотелось кричать, но ничего не вышло. Она уже была бестелесна, а вместо руки блестел серебристый песок, переливался в лучах солнца. Но, нет, это было уже другое солнце – звезда изнаночного мира. Ее – песочное облако – понесло по серым улицам. Малочисленные прохожие не обращали внимания на поднятый ветром песок, летящий без сопровождения привычной ему радуги. Брегантина скользнула по подолу платья мечтательницы Адены и взъерошила ей волосы. Та принялась их поправлять, а Брегантину уносило дальше. Она летела неведомо куда и ничего не могла с этим сделать. Очутившись на окраине города, она осела на тротуар.

– Уже достаточно. Я отдала все, что могла…

Брегантина понимала, что она состоит из бесконечно множества чувствительных частиц, они видела во всех направлениях и ощущала, как на крохотной части ее существа стоит Виола. Ее подбородок и щеки обвисли, она стала так стара. Сухие сморщенные пальцы, дрожа сжимались в кулаки, они трещали готовые вовсе рассыпаться. Она сказала:

– Я покажу тебе. Я покажу тебе, как это началось. Ты должна все узнать. Я устала нести бремя в одиночестве. Ты увидишь, увидишь…

Голубая земля под ногами. Кто-то сидит на коленках и поет по-соловьи. На огромной птице прилетел мужчина. Он с этажа Хемор… Это очевидно. Не из мира Хемора, а именно с этажа Фоландии. Он говорит на фоландском. Он кричит! Его лицо нечеткое, но такое знакомое. Он кричит о том, что их всех обманули, и Фоландия не распадается, ее рушат руками шебишей-мираков! Тот этаж, где Пэнто и ее молодой муж с тысячами других пытаются перенести обломок этажа в иное место, на самом деле не спасают, но уничтожают! Другая часть этажа не исчезла, там раньше проводила перенос другая группа… Мир не саморазрушался, его ломали!!!

– Кто и зачем?

– Я не знаю, – ответил мужчина.

Женщина прыгает на спину птицы-фаунто, и вместе с Жулем они несутся сквозь купола обзоров ввысь.

– Пэнто! – кричит она, но та сосредоточена. Лицо ее расплывчато, оно едва знакомо. – Ты должна вернуться все назад! Это обман! Это обман печальных шебишей!..

Вспышка и перед взором невесомость еще несозданного мира, он сер и пуст. Жуль исчез и его птица тоже.

– Су, всего секунда. Я должна продолжить. Мы уже в транзитном пространстве. Еще чуть-чуть и будет новый мир…

– Нашими руками они рушат Фоландию, – прошептала она. – Мы не спасаем, мы уничтожаем ее… Разверни шебу назад!

– Что ты говоришь? – Пэнто смотрит на подругу, и в глазах ее уже витают сомнения, в них появился страх. – В любом случае придется закончить… – Она возвращается в шебу о переносе, но сбивается и волнуется.

Новый мир врывает в другой, полный зелени и света. Яркий зеленый мир растягивается и рвется, а едкое для глаз светило раздваивается и прыгает в серую свою копию. Пэнто кричит мужу, который уходит вместе с серым миром, исчезает. Муж Пэнто бросает основную мечту и творит орей, который сможет воссоединить их вновь. Иначе они утеряют друг друга навсегда.

Удар. Разрыв воспоминания.

Пэнто плачет. Рядом ее муж. Лица смазаны, но она знает их? Мужчина шепчет:

– Все пропали, я потерял их. Я бросил мечту, и ты бросила… Суульна не должна была мешать. Мы все виноваты и теперь никого не осталось. Только мы втроем, отягощенные смертью тысячи людей…

Брегантина открыла глаза. Она вновь обрела тело. Она лежала на чем-то пристающем к коже, чуть колючем, словно сахар; холодном, насыпном полу. Запах старого дома, старой мебели… Вскоре глаза привыкли к мраку. Неровные стены и потолок, тяжелый душный воздух… Это была пещера, но здесь и вправду оказалась кое-какая старая мебель. Над Брегантиной склонилась Виола:

– Пусть будет все красиво!

Из каменной крошки пола полезли серебристые стебли, от них отделялись листочки и бутоны. Вскоре цветки раскрылись и каждый засветился, будто ночник.

В пещере стало вдруг уютно и в воздухе уже не чувствовались нотки плесени, сюда пробралась мята и радовал нос лимонник.

Мечтательница прошлась по лугу с цветастыми мечтами, она оторвала один из лепестков, и тот взлетел к потолку и упал на него, продолжая светиться. Другие лепестки стали отделяться от бутонов, порхать ввысь, устилать грубо стесанный свод пещеры своим светом, нежным и мягким. На месте исчезнувших лепестков появлялись новые. Здесь становилось все светлее, все прекрасней…

– Брегантина, скажи мне, а ты когда-нибудь задумывалась, почему мечтать можно лишь в Воллдриме? Почему за его пределами все не так очевидно и мало возможно?

– Но, но ведь… Где мы сейчас?

– Мир снаружи, он другой.

– Другой относительно чего?

Виола не ответила.

– Мир снаружи именно такой, каким ты его создала. Ты и Карл, и еще несколько сотен мечтателей, что помогали вам осуществить…

Ее прервала Виола:

– И ты все еще веришь в это? – она уселась на стул, который сразу же просел, едва не развалился… – То видение, что я показала тебе… Что ты о нем думаешь?

– Это была чудесная мечта, ставшая вдруг печальной… – Брегантина обняла свои колени и положила на них подбородок. Она не смотрела на Виолу, ее глаза бегали по светящемуся полю, она тихо заговорила: – Этаж Фоландии переносили, чтобы спасти его, но оказалось, шебишей обманули. Руками мираков рушили Фоландию… Сначала все шло, как надо в таких шебах. По периметру стояли сотни мечтателей, их мысли были сосредоточены на двоих самых сильных, которые вели их общую мечту. Нужны были именно двое шебишей. Один страховал другого. В том конкретном случае мужчина страховал невероятно сильную мечтательницу, женщину по имени Пэнто. Перенос происходит так: вначале создается транзитная зона, как тот серый мир, молодой и в принципе потом вовсе ненужный. – Брегантина умолкла, а потом добавила: – Похожий на Изнанку… Я… я запуталась. Мое видение не было столь подробным. Почему я все это понимаю? И…. и… Изнанку… Изнанку создали те двое?! – она пострела на Виолу: – То есть не ты и не Карл?

– Я виновата… – Виола покачала головой. – Я утеряла концентрацию, я возомнила себя способной, но оказалось, что я не могла…

– В чем виновата, Виола? – Брегантина встала и подошла к подруге, присела перед ней и убрала волосы с лица старушки-мечтательницы. – Виола, ты совсем стара стала. Прошу тебя остановись! Хватит…

– Пожалуй ты будешь жалеть о том, что узнала, но я могу доверять только тебе… Изнанку сотворили те двое, ты права! И вышло все это скорее не специально… Сам Воллдрим – это ведь тоже часть Фоландии. Его перенесли сразу, в тот первый миг, его и множество других осколков Фоландии… Мы не знаем сколько именно и страшно даже представить скольких землян они убили… Страшно еще и то, что Фоландия продолжала сыпаться на Землю, а значит все эти годы гибли люди. Земляне и фоландцы. Мечта зависла в недоделанном состоянии, и она продолжает исполняться… Все это вышло случайно. Фоландия не должна была столкнуться с уже существующим миром, но вышло именно так.

– То есть не ты и не Карл, а те двое? Но почему? Я ничего не понимаю, но помню и другое. Я помню, как вы меняли планету. Я точно это помню!..

– Надо закончить, то, что начали те двое. Молодые, без ума влюбленные и слишком привязанные друг к другу муж и жена.

– Ты знаешь, как закончить их мечту?

– Рэмон знает… или почти знает.

– Но почему не ты сама? Ведь твои навыки превосходят навыки всех остальных, – Брегантина с опаской смотрела на подругу. – Погоди! Вот ты вроде все объяснила мне, но я все равно не понимаю… Почему я точно помню, что это ты создала этот мир, ты и Карл! Я помню, как вы это делали… Никто не потерялся, здесь не было погибших! Этот мир был пуст. Изнанку вы сделали позже. Что за картинки ты показала мне сейчас? Этот сон ложь! Это просто сон… Зачем ты вводишь меня в сомнения? Ты хочешь, чтобы я хуже к тебе относилась? Для чего тебе все это?

– Ты разберешься. Очень скоро. Не волнуйся об этом, Брегантина… Возьми ключ от моего дома. От Крубстерского особняка, – она протянула Брегантине цепочку с шебраком-ключом, которым еще утром запечатала свой дом. Подруга покачала головой, и Виола повесила цепочку с шебраком Брегантине на шею. – Он пригодится, а я отправлюсь… Впрочем, я пока не решила в какой последовательности. К немрам? На поиски Карла? В Круг Купола?.. если после всего этого они сочтут меня достойной… Но, если я останусь одна, то лучше отдам свою жизнь тебе… Я должна зажить новой целью, иначе смысла в моей жизни больше не будет…

– Хватит общих фраз! – Брегантина хотела было сорвать с себя цепочку, но Виола схватила ее за руку.

– Не горячись. Подожди немного. Ты все поймешь.

– Ты опять начала эту игру в слова. Что я пойму?! В чем я разберусь? Новая цель? Ты не одна! С тобой я, с тобой много людей. Тебя любят и уважают…

– Уже нет… Я молю лишь об одном: уйти, не присутствовать в тот момент, когда ты все поймешь. Я видела в глазах многих дорогих мне людей столько разочарования. Я не вынесу такого взгляда от тебя.

Позади всколыхнулся воздух, и Брегантина обернулась, встала. Перед Брегантиной стояла Магдалена, ее держал за руку Рэмон.

– Дитя, ты все-таки пришла?.. – обрадовалась Виола, а Брегантина ошеломленно произнесла:

– А вы что тут забыли?.. Теперь я вообще ничего не понимаю. Может и я тронулась умом?!

– Магдалена уйдет со мной, – ответила Виола. – Рэмон… Ты почему здесь? Ах, впрочем, ты конечно догадался, где я буду… ты знал, что Магдалена захочет прийти…

– Это очевидно, миссис Крубстерс… – он повторил ее имя: – Крубстерс… Сколько же у вас имен было за… за примерно семь сотен лет?..

– Семь? – прошептала Брегантина.

– Теперь я знаю ваше настоящее имя, – сказал Рэмон. – Врунья! Так вас звали раньше.

– Да, «Врунья». Перевел значит, со старофоландского… – ухмыльнулась Виола, поднимаясь со стула.

Рэмон кивнул:

– Дословно перевод весьма противоречивый. Но ведь это всего лишь имя и, насколько мне известно, вы и сами верили будто создали этот мир и мир Изнанки. Впрочем, Изнанка и правда ваш мир, молодой и еще неоконченный.

– Рэмон, ты гораздо умнее, чем я думала… Я рада, что привезла тебя сюда и что считала тебя сыном… Ты уже придумал, как сплести мечты сотен людей в этом мире?

– В Зеландере нашли полезные шебраки…

– Хорошо.

– Погодите, вы, оба, – встряла Брегантина. – О чем речь? Вы придумали, как выдворить военных?

– Мы надеемся спасти Землю… Прощайте, Виола! – сказал Рэмон.

– Какое еще «прощайте»? – удивилась Брегантина.

– Мы уходим.

– Кто, мы?

– Я и Магдалена.

– Уже и Магдалена уходить собралась? Сегодня праздник расставаний? У меня сейчас случится истерика… – она сложила руки на груди и, скривив губы, покачала головой. – А как же Элфи, и Генри? Магдалена, ты собралась бросить мужа и дочь?

– Я разделю свою печаль с Виолой, – Магдалена отвернулась и подошла к своей наставнице. Она была подавлена. Магдалена качалась из стороны в сторону и дрожала. Она обхватила руками плечи, а по темно-серому платью и рукам скользили черные локоны сошедшей с ума красавицы. На нее был накинут черный мужской плащ. Похоже Рэмон отдал Магдалене свой. На ногах у мечтательницы не оказалось обуви, и она то и дело потирала одну ступню о другую.

– Это ее выбор, и я не могу ей отказать, – пояснила Виола.

– Нет! Вы сошли с ума! Обе! Рэмон! – она взглянула на зеландерийца, но тот рассматривал потолок и летящие вверх лепестки. Похоже его не особо заботило происходящее. – Чем ты занят? Они собрались уходить… – она указала на Виолу и Магдалену.

– Я знаю, – сухо ответил Рэмон. – Им и вправду пора.

У Брегантины вдруг закончились слова. Какое-то бессилие и осознаваемая ей безнадежность лишали ее воли бороться с обстоятельствами. Она теряла надежду удержать их, но и не верила в происходящее. Два шага до человека, который пятьсот лет был самым близким, самым родным; простая возможность схватить ее, но невозможность не отпустить.

Виола, глядя на подругу, обратилась к Рэмону:

– Рэмон, я не знала, что так случится, я лишь хотела, чтобы ты стал мечтателем. Я старалась…

– Не важно. Уходите. Просто уходите. Вы сделали все, что могли.

– Прости, если сможешь. А ты запомни, Брегантина, самое главное, – сказала Виола, а по щеке Брегантины сбежала слеза. – На Изнанке нельзя жить. Этот мир убивает разум. Он не сотворен до конца и разрушить его нельзя. Туда приходят, как в гости, но задерживаться в нем опасно. Уведите людей оттуда. Не сможете уйти в Воллдрим, тогда куда-нибудь еще.

– Но Рэмон, он жил на Изнанке всегда. Он не сошел с ума.

– Кого сможем увести, уведем. Я обещаю вам, – кивнул Рэмон. – Однако я боюсь, что с ума сходили не поэтому, но в любом случае я сделаю все, что требуют обстоятельства.

– Он не человек, а потому безумие его не тронуло, – ответила Виола Брегантине. – Прощай, моя милая подруга, моя любимая Брегантина!..

– Нет! – взмолила она.

– Ты стала еще моложе. Мне пора, пока ты не превратилась в подростка, – Виола грустно улыбнулась. – Я хотела умереть, но желала тебе жить. Живи, попробуй пережить то, что обязательно когда-нибудь вспомнишь… А мы… – она повернулась к Магдалене и провела рукой по ее щеке: – Мы отправимся в Фоландию… – и та кивнула ей в ответ.

Виола сжала в руке камень Фирлингтона и направила на него особенную мечту.

– Идем, дитя… – сказала Виола, и вдруг у нее перехватило дух. О, чудная мечта, она вспомнила кое-что важное, кое-что великолепное. Она повторила: – Дитя… дитя моих детей… – Виола Пэнто-Мариэн-Крубстерс посмотрела на поникшую Магдалену, и в старушке вспыхнула искра чуда, она накинула невидимый плащ на свою внучку из бесчисленных поколений потомков Крубстерсов и унесла обеих прочь.

Брегантина не могла поверить. Виола бросила все! Она сходила с ума – и это правда, да и Магдалена тоже… Неужели нельзя было помочь Магдалене в этом мире? Почему они обе ушли?.. А еще Рэмон… Неужели это правда?

– Рэмон, что значит ты «не человек»?

– Это не важно. Прошу настоятельно, не рассказывать о том, что здесь случилось. Не стоит Генри и другим пока об этом знать. Самое важное сейчас – разобраться с Изнанкой и завершить задуманное сотни лет назад. Все может закончиться ужасно и привести к жертвам, но у нас нет выбора. Речь о целом мире… О двух мирах… Мы попытаемся исправить, насколько можно, ошибку Карла и Пэнто Крубстерс, – сказал Рэмон.

– Ты сказал Виоле семь сотен лет… Ты ошибся, ей чуть больше пятисот…

Рэмон посмотрел на Брегантину и, раздвинув реальность ладонями, в точности как совсем недавно делала Виола, шагнул в разрыв. Стоя сразу в двух мирах, он напоследок кинул:

– Пока все не закончится, никто не должен знать, что они ушли! – еще шаг и он исчез.

Вдруг Брегантину осенило – Рэмон сказал: «Карла и Пэнто Крубстерс»! Она сжала ключ-шебрак.

– Пэнто?.. Почему Пэнто?

Видение, что показала Виола Брегантине взглядом стороннего наблюдателя, изменялось. Память Брегантины становилась ровной и гладкой, без выпавших моментов, которые она ставила на старость и не обращала внимание на нестыковки. Молодой мозг соображал быстрее и четче. Какая-то странная мысль, туманное воспоминание вдруг облеклось в форму:

– Пэнто?.. Но ведь… Виола! Пэнто – это твое имя, данное тебе отцом и матерью в нашей родной Фоландии. А я? Я… Суульна, – Брегантина упала на колени и заплакала.

Девушка, что летела предупредить Пэнто. Это она сама!.. Она помешала мечте Пэнто и Карла. Она хотела лишь остановить их, но не успела, и все рухнуло. Они втроем были виновны – каждый ошибся в тот день. Их общая ошибка разрушила так много!.. Позже они решили забыть об этом…

Но, нет! Решили не они! Суульна и Пэнто не решали, они… Ведь это Карл так решил!

Все, что сделали с бедным Ветхоном, оказалось сделали и с ней. Ей стерли память, ей сменили имя и даже подменили имя родного мира… Ей и Виоле, а сделал все это бедняга Карл! Наверное, он делал это не однажды, ведь изъятие памяти на столь длительное время невозможная затея. Наверное, он постарался сделать это и себе… Он возложил на себя ошибку любимой Пэнто, ошибку Брегантины, да и ошибку тех, кто заставил мечтателей Фоландии рвать родной мир на части.

– Карл, ты вспомнил все раньше нас? Ты устал проделывать все это? Ты не смог смириться с содеянным? Карл! Карл, дорогой мой друг… мой любящий и чудесный мечтатель… прости меня… прости обеих нас!..

Свет мерк в пещере, красивая мечта Виолы исчезала. Старушка в теле двадцатилетней девушки еще долго не могла прийти в себя. Семь сотен лет… – не пять! Да… это было правдой! Суульна поверила в видение, показанное ей Пэнто, она вспомнила их дружбу и семьи, которые они потеряли. А ведь у Пэнто и Карла был маленький сын… Суульна вздохнула и опустила лицо в ладони. Как же трудно теперь будет забыть жизнь, которой никогда не существовало… Как будет трудно разобраться в том, что было на самом деле, а что лишь выдуманная история, написанная Карлом Крубстерсом…