Текст книги "Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)"

Автор книги: Бирке Элеонор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

– Нас видят сейчас? Или мы в вашем вакууме?.. – спросил Крабов.

– Ах, да, – сказал Рэмон и без всяческих маханий руками или округления глаз – как представлялось Крабову колдовство – продолжил говорить: – Всегда сразу действую, но тут задумался… Теперь мы изолированы, – добавил он.

– Чудно.

– Что именно?

– Да так, не важно, – махнул Крабов.

Они долго беседовали. Крабов узнал о том, как концентрировать мысли и не давать им лететь невесть куда, неудержимо. Правда Рэмон не рекомендовал практиковать мечтательство. Не здесь! Надо начинать практику в месте попроще Воллдрима. Крабов узнал, что есть пространство, где обитают мечтатели ныне. Что-то вроде другого измерения, существующего параллельно городу. Вот бы сбежать туда! Но Рэмон не позвал, да и Крабов давно принял, что на его совести крылатый мальчишка и потому не попросился. Вообще не слишком то распространялся Рэмон о вопросах мечтаний. По его словам, чем меньше знаешь, тем ты в большей безопасности, потому он минимально делился информацией, но больше расспрашивал. Крабову же ничего не оставалось, как отвечать на вопросы. Он совершенно точно был с «ними», с мечтателями. Таким он оказался по своей природе, и с этим ничего не сделать.

– Димитрис что-нибудь вам говорил? – вдруг спросил Рэмон.

Такой вопрос удивил следователя. Эту тему он не поднимал, да и вообще она была не слишком-то приятной.

– Так говорил или нет? – повторил Рэмон. – Я хочу объяснить…

– Спрашивать откуда знаете не имеет смысла?

– Не за чем тянуть время, – согласился собеседник.

– Димитрис сказал много всего, но ничего полезного. Хорошим человеком назвал, – усмехнулся Крабов.

Рэмон спокойно смотрел на собеседника:

– Уверен, Димитрис не знал, что делать со своими мыслями. Он просто чувствовал, что-то понимал, но явно был не готов. Думаю, он не то чтобы погиб, скорее изменился настолько, что стал частью природы. Чем-то противоречивым, чем-то особенным. Трудно сказать кем или чем конкретно. В других мирах такое не редкость, в большинстве – невозможное явление. Но чего сравнивать? Имеем то, что имеем.

– Да… Наверное… – размышлял Крабов. – Но ведь как страшно знать, что ты уже не будешь прежним.

– Страшно? Забавно, но анализируя людские страхи, я сделал занятный вывод. Единственный страх, который может превратиться в нечто продуктивное – это осознание, что жизнь твоя отныне станет предсказуемой. Страшно, что в жизни не будет перемен, страшно, что все ты в ней наладил.

Крабов не сразу ответил. Он смотрел на нового знакомого и начинал видеть в нем знакомые черты. Он видел в собеседнике одиночку, оторванного от окружающих его людей, полагающегося только на себя, который не выказывал видимых эмоций, а рассуждения его были легки и понятны. Этот маг был не по годам мудр… или по годам… да черт их разберет, этих мечтателей!

– Прав, – ответил наконец Крабов. – Но, а другие миры? Это вы о чем?

– Это слишком сложно. Давайте для начала с этим миром разберемся.

– С этим?

Рэмон кивнул. Крабов нравился ему. Он был сдержан, умен и в каком-то смысле отчаян, но очевидно в нем творилась некое противостояние с самим собой. На исход этой битвы он не хотел влиять, да и вряд ли существует сценарий, по которому можно притащить человека к чуду. Рэмон верил, что по своей природе сильный ум не выберет печаль. Пусть не сразу, но придет к чудным мечтаниям. Порой на смертном одре приходит понимание, но оно приходит… если успевает. Если победил человек тревогу, если нашел в себе самодостаточность, и одиночество не является для него наказанием. Если нет в нем страха перед самой жизнью и веры в ее предначертанность. Что может быть хуже существования судьбы? Что хуже смирения со своим несчастьем или никчемностью?..

Даже сейчас, зная, что Крабов не обязательно поверит в чудо и решиться помочь. Зная, что стоит на кону, Рэмон не волновался. Жизнь в любом случае продолжится, так или иначе. Любой сценарий и не плох, и не хорош – он просто есть…

– Но я не соглашался помогать, да и вообще… – в конце беседы отчего-то ляпнул Крабов. Цену себе набивал? А может расширял поле для маневров?

– Ты не тот человек, который раздает обещания себе или другим… Ты просто действуешь. Я прав?

– Кхе, – закашлялся Крабов, подметив про себя, что этот мечтатель чертовски хорошо разбирается в людях. «Отличный вышел бы следователь», – подумал он и криво улыбнулся, но потом отчего-то плюнул себе под ноги.

– Да будет у нас чудная мечта! – махнул на прощанье Рэмон.

– Все будет! – ответил Крабов.

Глава 17. Мечты Хванча

Элфи уже проснулась, она чувствовала, как по перине кто-то тихонько ступает. Понятное дело, это пробиралась Фелиссия. Элфи прикрыла глаза и притворилась спящей. Она не двигалась. Что же кошечка будет делать? А может напугать ее?

Но нет, Фелиссия имела свой план. Она аккуратно ступила на подушку, подобрала коготки, едва-едва коснулась мягкой лапкой носика Элфи и тут же отпрыгнула подальше. Девочка открыла глаза и приподнялась на локтях.

Фелиссия скучно так повернулась к Элфи своей невозмутимой мордашкой и принялась вылизывать шерстку.

Разбудила свою хозяйку и состряпала «на скорую лапу» себе алиби, мол я сама только проснулась. Вот же хулиганка!

– Фелиссия, и часто ты так делаешь?

Элфи вылезла из-под одеяла и подползла к кошке. Ноги оказались на подушке, а руки уже гладили Фелиссии спинку. Киса лизнула Элфи в ладошку. Это было щекотно и очень мило.

– Какая хитрая! Ты всегда меня так будишь?

Взглянув на Элфи, Фелиссия мурлыкнула и спрыгнула на пол. Тут же принялась нарезать круги по серому коврику, выдавая тирады о пришествии времени кормления.

Это утро стало немного особенным. Почти ностальгическим. Элфи вспомнила, как в доме на улице Камней Фелиссия любила подремать с ней, встречала пробуждение Элфи и яростно требовала свой завтрак!

Сегодня, как и несколько предыдущих недель, Элфи спала вместе с мамой в самой большой комнате нового жилища Смолгов.

Дом не был огромным, скорее скромным. Две спальни на втором этаже и небольшая гостиная на первом, крохотная прихожая – вот и все. Минимум мебели, максимум пустоты. Серые кирпичные стены и серый пол из фигурной плитки со странными птицами, почти голыми. У птиц этих были длинные клювы, скрученные кверху. На крыльях виднелось всего-то несколько пушистых перьев, зато они имели перепонки, и потому птицы немного смахивали на птеродактилей.

По стенам вместо краски или обоев тянулись растения. Они были полностью плоскими. Росли строго вдоль стен, а листочки в форме правильных пятиугольников обрамлялись крохотными и цепкими зубцами. Стебли, листья и весьма редкие цветы цеплялись за шероховатый кирпич и давно покрыли стены в каждом из помещений. Никогда они не разрастались на что-либо другое: мебель или дверные проемы. Наверное, такова была их природа – служить чем-то вроде живых обоев. А еще они были прозрачными, но свет, попадая на них, играл оранжевым и фиолетовым, что создавало в помещении волшебную атмосферу, отчего порой можно было забыть, что мир этот сер и непримечателен. Вьюны окутывали дом не только внутри, но снаружи, потому он казался бензиновым пятном на сером фоне города.

Такой своеобразный декор встречался на Изнанке нечасто. Помимо дома, в котором жила Элфи, видела она нечто подобное лишь еще в двух жилищах этого мира.

Светильников в доме Смолгов не было вовсе. Да и к чему они, если в этом мире всегда стоит день?

Дверь в ванную распахнулась, и укутанная полотенцем в комнату вошла мама. Сразу стало ясно – она поет. Звук уже мог добраться до слуха Элфи.

Мама напевала одну из песенок мистера Хванча. Согласно словам из припева, вместо неба над головами жителей мира Рангва простиралось поле пушистых ноготков. Благодаря юноше, влюбленному в рыжеволосую Минуэль, поле цвело и красило небосвод в дивный цвет ее волос. Предполагался веселый и вдохновляющий мотив, ведь юноша, высаживающий цветы, был не только увлечен своим делом, но чрезвычайно счастлив дарить людям всю эту красоту. Однако мама исполняла песню в ином мотиве, не так как мистер Хванч. В голосе Магдалены читалась грусть.

– О, Элфи, ты уже проснулась?

– Доброе утро, мама! – торжественно произнесла Элфи и вскочила на ноги. Она подпрыгнула на мягкой перине, и та словно водяной матрац затрепетала. Элфи потопталась по пуховым волнам и плюхнулась на коленки.

– Сегодня я раскрыла хитрость Фелиссии, – заявила Элфи, продолжая, стоя на коленках, качаться на матраце.

– Да? И в чем же хитрость? – сказала мама и присела рядом.

– Она придумала, как меня будить, не вызывая подозрений.

– О, коварный кошачий план? В чем задумка?

– Фелиссия подкрадывается ко мне тихонько и лапкой трогает мой нос. Легонечко-прелегонечко. Знаешь, такое чувство… – Элфи почесала свою шоколадную прядь, соображая, обняла маму и уткнула нос в ее полотенце, закрученное на волосах. Глубоко носом вдохнула: – Ой, как вкусно пахнет… Ну как бы это объяснить?.. О! Знаешь, если заснуть на лужайке, ветер шевелит траву, и та щекочет кожу… Или! или! – она подскочила на ноги, и зажужжала, водя пальцем по воздуху. – Или муха! Если на кожу сядет и ползет… Тогда сразу просыпаешься, и дремоты как не бывало! Во как! Такая Фелиссия хитрая!

– И умная, – рассмеялась Магдалена.

– Это точно! Жжжжжжжжжжжж… Как муха!

– Умная, как муха, или хитрая?

– Нет, щекотная! – Элфи захихикала.

Она закрутилась в одеяло. Ноги торчали с одной стороны, а голова и плечи с другой. Ноги били по матрацу, пока малышка, подперев руками щеки, наблюдала за мамой. Ей нравилось следить, как мама причесывается, как она смазывает кремом руки, одевается, сушит волосы невидимым потоком теплого воздуха, который создает весьма ловко. А еще мама покормила кисулю, и та наконец успокоилась – улеглась на полу у балконной двери и задремала.

– А ты что же, так и будешь валяться в постели? – спросила Магдалена, закончив утренний туалет.

– Ох, если бы это было интересно, тогда валялась бы весь день. А так скукатища! Да еще очень уж устают локти, когда вот так лежишь. – Элфи надула щеки и перевернулась на спину, потрясла затекшими руками: – Очень устают… – она подняла ноги кверху и пошевелила на них пальцами, потом подула на ступни: – Им вообще не холодно! Я вот дую. Фуууууууу! – Элфи старалась, аж раскраснелась. – Нет, не доходит ветер до них. Вообще я не понимаю. Почему я не слышу, как льется вода в ванной, но, как только ты вошла, я услышала, что ты поешь? Ванная-то вот совсем рядом. Сейчас сосчитаю расстояние!

Она вскочила. Правда с минуту пришлось выпутываться из оков подушек, одеял и покрывала. Элфи спрыгнула на пол:

– Один шаг, два шага, три… – она остановилась. – Мам, знаешь Кирк сказал, что первое число это не «один», это – «нуль». Начну-ка я считать сначала.

Она вернулась назад и подпрыгнула на месте. И тут же забыла про счет шагов.

– Знаешь, мам, я уже лучше летаю… – сразу после этой необдуманной фразы, Элфи рухнула на пол, исчезнув из поля зрения Магдалены абсолютно. Девочка наполовину влезла под кровать. – Ты не знаешь, где-то тут?.. Нуууууу…

– Ииииии? – спросила Магдалена. – Элфи! Давай, вылезай оттуда!

Элфи неспешно показалась из-за матраца и аккуратно так принялась ровнять простынь ладонями. Какая-то неуклюжая песенка засела на языке, и Элфи уже по пятому кругу вторила две известные ей строки первого куплета.

– И? – повторила мама. – Лучше летаешь? Что ж показывай!

Элфи взглянула на маму:

– Я не хотела…

– Летать или проговориться? – Магдалена не злилась, она пытливо смотрела на дочурку.

– Проговориться, – призналась Элфи и встала. Судя по ее лицу, она опять отвлеклась, хотя возможно попыталась запутать маму. Она зашагала к ванной: – Нуль шагов, один, два, три…

– Элфи, Кирк прав. Есть в математике числа меньшие, чем единица, но считают все-равно с числа «один».

– Но это глупо! Надо с самого маленького числа начинать!

– С этим мы разберемся потом. Ты летать научилась? – спросила мама, она явно не купилась на нули и единицы.

– Немного лучше, чем сразу…

– Ага, значит те синяки и царапины…

– Не все! Я только пару раз упала! Да и то, когда мы убегали…

– Убегали? От кого?

– Ай, смотри лучше.

– Элфи!

– Чтооооо? Просто бегали…

– Скажи мне, пожалуйста, ты только летаешь, больше ничего опасного? Элфи, этот мир совсем небезобиден. Даже я одеваю на комнату блокатор, когда ложусь спать. Мечты иногда…

– Я знаю! – Элфи уже стояла у двери в ванную комнату. Она прошептала: «Итого: семь шагов!» – и продолжила: – Мама, я за чудо и за то, чтобы ты не волновалась. Все хорошо! – Однако малышку уже съедало нетерпение, она сжала кулачки и, прижав их к груди, сквозь зубы процедила: – Я больше не могу терпеееееть… Давай покажу! Смотри как я могу!

– Ладно, показывай!

Последние несколько дней Элфи чувствовала небывалое вдохновение. Ее мечты были легки и невероятны. Ее словно питал источник чудных желаний. Она летала более ловко, она пробовала всевозможные воздушные трюки. Но догадывалась ли девочка, почему стало так запросто ей мечтать? Об этом вряд ли кто узнает. Причина же крылась в тумане. Мистер огородник своими нечаянными мечтами одаряет ее особенно сильно сейчас, потому что непрестанно мыслит, непрестанно действует.

Элфи выпрямилась и сложила руки перед собой, закрыла глаза. Она оторвалась от пола на пару десятков сантиметров.

– Очень хорошо, но не стоит летать с закрытыми глазами, – прокомментировала мама. – Давай! Открывай! Наблюдай за тем, что делаешь. – Магдалена присела, но была готова подстраховывать дочь. Она знала, что волноваться не стоит. Родительская тревога частенько мешает ребенку развиваться, а нынешняя ситуация была у нее под контролем. В любую секунду Магдалена среагирует и предотвратит падение.

Элфи открыла глаза. Ее стало качать, из стороны в сторону, немного кверху и вбок.

– У тебя славно выходило с закрытыми глазами, но стоит учиться видеть то, что ты делаешь. Мы с тобой давно знаем, что все во власти мечты, потому не давай ей бояться. Это лишнее! – Магдалена излучала само спокойствие. Она не суетилась и с восхищением наблюдала за первыми достижениями дочери.

Новоиспеченную птичку в пижаме еще немного потрясло. Мама наблюдала дальше. Элфи висела на полметра выше пола, расставив пальцы веером, словно опиралась ими на воздух.

– Ты хорошо летаешь. Очень-очень… – сказала мама.

Дочурка заявила:

– Сейчас кое-что покажу, хи-хиииии!

Закрыв все-таки глаза, Элфи крутанула в воздухе сальто и выдала:

– Во как! – она была довольна собой.

– Чудная мечта!

– Чуднее чуда станет та мечта! – ответила Элфи. – О, мам, а покажи, как ты умеешь!

– Хм, хорошо, но сперва одень свои сандалии!

– Ты что-то задумала? Ладно-ладно, сейчас… Ну все, я готова!

– Тогда начнем! – сказала Магдалена.

Она подошла и, обняв дочь, мгновенно метнулась в сторону балконной двери. Элфи зажмурилась, и не увидела, что стеклянная дверь вовремя отворилась. Они помчались ввысь. Элфи вжалась в мамину грудь и обхватила ее за талию. Но вскоре смогла довериться, открыла глаза и почувствовать красоту полета.

Под ногами раскинулся город. Сейчас Элфи обратила внимание, что он находился на равнине. Земля гладкая, никаких бугорков или пригорков, совершенно ровная плоскость. Дома располагались вдоль ровных же дорог, ведущих к Школе Мечтателей. Они ровными лентами убегали от круглой площади во всех направлениях, разрезая город на дольки, вроде апельсиновых. А небо… В общем-то осталось оно совершенно прежним.

– Выше нельзя, – сказала мама.

– Почему?

– Этот мир не пускает. Возможно там просто ничего нет, возможно небо – иллюзия.

Но что по-настоящему удивило малышку, так это туман. Они летели высоко, здания внизу казались мельче квадратных леденцов, однако увидать хоть что-то за пределами тумана не удавалось. Он был повсюду по границе города и насколько хватало взора. Этот мир, вопреки предположениям Кирка, скорее всего был крохотным.

– Мама, а кто живет в тумане? Там могут быть обычные люди?

Магдалена будто испугалась вопроса, она ответила:

– Я не знаю… Об этом трудно судить.

– А оттуда кто-нибудь приходил? Ну когда-нибудь?

– Говорят было два случая… Очень давно… – волосы мечтательниц едва колыхались, несмотря на то, что Магдалена заметно ускорилась. Она сделала резкий круговой заворот, и Элфи вцепилась в маму еще сильнее. – Почему ты интересуешься? Ты, надеюсь, не собираешься гулять рядом с границами города?

– Ой, ну зачем туда ходить? – ответила Элфи и постаралась отвернуться. Впрочем, мама не смотрела на нее, она, как и дочь, любовалась пейзажами. Мама замедлила полет, уставившись куда-то вниз. Удивительно, но про человека в тумане, о котором рассказывала ей Элфи в доме мистера Хванча, она как будто позабыла. Ну да ладно!

– Давай кое-куда заскочим, – предложила мама.

– А куда?

– Сейчас увидишь!

Пара мечтательниц опустилась на землю у жилища мистера Хванча. Элфи пробралась в грядки, зацепившись за невидимые колючки (видимо растения-невидимки поселились и в саду главного огородника). Усевшись перед круглой клумбой сладостей, она запустила руки в клубнику. Плоды попадались двух видов: вкусные и никакие.

Мама помчалась в дом, но уже через минуту вернулась. Она была разочарована и даже подавлена:

– Его опять нет.

– И в школе нет уже больше недели. Думаешь мистер Хванч ушел в Воллдрим?

Магдалена задумчиво ответила:

– В Воллдрим? Да… А может нет…

Она подошла и погладила Элфи по волосам:

– Все уходят. Я виновата в чем-то? Почему так происходит?

– Мам, ты о чем? Попробуй, вот! – Элфи протянула маме три клубнички. – Мистер Хванч говорит, что это не «ягода», а «многоорешек».

Магдалена села на корточки рядом:

– Чудное название. Я уж позабыла. Так мило…

– Очень смешное, – согласилась Элфи и запихнула в рот еще одну красную «ложно ягодку». Одну себе, а другую положила в руку маме. – Я закончила! – радостно сообщила она.

К чуду Элфи мама за последний месяц изменилась в настроении. Наверное, в отсутствие папы она решила окружить дочь любовью с удвоенной силой. Они много смеялись, танцевали, вновь стали очень близки. Элфи все чаще вспоминала Воллдрим. Как они жили там, как им было хорошо, и не припоминала малышка, чтобы в те дни мама была печальна или чем-то озабочена. Элфи не скучала по папе, но, как и любая любящая дочь, желала его скорейшего возвращения. Когда она говорила об этом маме, та кивала и переводила тему разговора в другое русло.

Однако в последние дни мама вновь изменилась, она все время вспоминала о мистере Хванче, который отсутствовал на уроках неделю или даже больше.

Элфи подумывала поискать своего месус-феи. Может быть в Воллдриме? Но туда не попасть! Взрослые успешно оградили от посещений города всех детей, да и не только детей. Поискать Харма так и не вышло, а теперь и мистер Хванч пропал.

Элфи отвлекала себя разными занятиями: летала, раскрашивала все вокруг, вспоминала о Харме. Она часто о нем думала. То чувство около тумана, будто Харм появился, но уже через секунду исчез напугало малышку Смолг. Она отмахивалась от предчувствия и вскоре решила, что они встретятся. Ни за что он не потеряется! Печаль о Харме более не касалась ее мыслей, и Элфи даже не понимала насколько она сильна в чуде. Она сама была будто чудо этого мира (а может и чудо всех миров). Она, как никто иной, умеет думать о хорошем и воплощать самые чудесные желания. Харм найдется, он не исчезнет. Никаких сомнений!

– Его больше нет, – слова мамы вырвали Элфи из мыслей о Харме.

– Мы найдем его, мама. Он придет! Он где-то есть, и все будет чудесно!

– Ты веришь в это?

– Конечно верю, мама! – ответила Элфи и обняла Магдалену за шею.

Мама улыбнулась:

– Кристиан найдется…

– О да, и мистер Хванч найдется! Но я про Харма. Мам, Харм обязательно найдется!

Магдалена посмотрела на Элфи и, убрав локоны с ее лица, прижала дочь к себе:

– И Харм найдется… Он найдется, найдется… Зачем ты ушел от меня? Почему ты оставил меня?

– Мама, мне больно, – Элфи почти задыхалась, а мама все говорила и говорила. Элфи уже теряла сознание, но объятия мамы становились лишь крепче. Элфи пыталась сказать… Она что-то шептала. «Мама, мама, мааааамаааааа…»

Все посерело и пропало…

Над Элфи склонилось почти белоснежное лицо. Красновато-рыжие волосы, собранные в две косы, словно блестящие на солнце змеи, извивались над головой женщины. Она смотрела на девочку и гладила ее по волосам, в точности как делала мама. Вокруг деревья, какой-то сад… Малышка была почти невесома, а женщина с болезненной улыбкой монотонно заговорила маминым голосом: «Тоскуй по нему, тоскуй! Так ты найдешь Харма быстрее. Печаль усиливает мысли, многократно усиливает. Твоя мама поняла это, и она уже сильнее многих. Она почти, как я. Тоскуй по нему! Плач, вспоминая о нем! – вдруг она сама заплакала и откинула девочку прочь. Элфи поплыла. Женщина выпрямилась, схватила одну из своих кос, которая оказалась чрезвычайно длинной. Она накрутила ее себе на шею, будто шарф, а из второй косы связала петлю и, раскрутив ее над своей головой, набросила петлю на шею Элфи, словно лассо; потащила девочку к себе: – Я плачу уже много лет и оттого непобедима! Никто не видит печаль моей жизни, но каждый чувствует силу моей печали. Они чувствуют меня… Все чувствуют…»

Элфи опять задыхалась, но вдруг все закончилось. Она услышала голос:

– Элфи, Эл-фи-и-и-и-и…

Малышка открыла глаза и увидела склонившегося над ней Кирка. Он дул ей в лицо и похлопывал по щекам.

– Слава мечте, ты очнулась! – быстро проговорил он и сел на землю. – Ты почему в пижаме?

Элфи приходила в себя. Кирк что-то там говорил, он был взволнован. Но Элфи не слишком слушала. Хотя, по правде, оправилась достаточно быстро.

– Где мама? – спросила она, нащупав висящий на шее кулон.

– Она там, – Кирк указал на дом мистера Хванча.

Зеленая дверь была отворена.

– Ты как тут оказался?

– Я шел к тебе и увидел вас. Как вы по небу летели…

– Я рада тебя видеть.

– И я, – ответил Кирк и покачал головой.

Он не стал рассказывать, что благодаря его внезапному появлению Элфи не задохнулась окончательно. Он не сказал, что мама ее совсем не соображает, что делает. Что, причитая и рыдая, она чуть не придушила собственного ребенка.

– Не пойдем! – твердо сказал Кирк. – Тебе надо переодеться! – он попытался отвлечь Элфи. – Пойдем к вам домой! Можем и ко мне, если что… – Он протянул руку и приготовился воспользоваться шебраком для перемещений.

Но разве можно в этом мире остановить мечтательницу? Элфи в одно мгновение оказалась в воздухе и уже через пару секунд была в доме. Она приземлилась у обломка разбитого стола. Элфи не могла сейчас осознать, что, если особо не задумываться, полет выходит довольно ловко, впрочем, вскоре она оценит это.

Кирк вбежал следом и остановился в двери, в доме был настоящий кавардак. Разломанная мебель; разбитое окно; словно обглоданная гигантами-бобрами лестница с вырванными то там, то здесь кусками дерева; а под ногами тряпка, на которой Кирк моментально угадал некогда цельную «кошачью» скатерть.

Что здесь случилось? Но главное, почему он не переместился вместе с Элфи раньше, когда только нашел ее без чувств? Вот идиот!

С чашей в руках, у которой до половины был отбит ободок, на табурете у торчащей вбок ножки стола сидела Магдалена. Она пила из чашки или ей так казалось. Она говорила с кем-то невидимым, но потом заметила Элфи, встала и шагнула к ней, протянула руку:

– Откуда ты, дитя? Ты заблудилась? Мы как раз говорили… – Она повернулась к столу и вдруг закричала: – Нет! Он ушел! Опять! – она метнула взгляд на Кирка: – Вы, оба, зачем вы здесь? Вы спугнули его! Теперь его опять нет! Пустота, опять никого. Он ушееееел! – она разрыдалась, повторяя одно и то же: «Он ушел, ушел, ушел…»

– Мама, что с тобой?! – Элфи оторопела. Мама никогда не кричала на нее. Да и почему она плачет?

Женщина посмотрела на дочь:

– Ты кто? – спросила Магдалена.

– Ма-ма? – осторожно произнесла Элфи и непроизвольно сделала два шага назад, пока не уперлась во что-то мягкое. Малышка, не устояв на ногах, упала в кресло. Что творится с мамой? Почему в доме мистера Хванча такой беспорядок? Что же такое?! – Маааама…

– Миссис Смолг, не волнуйтесь, все хорошо, вам надо успокоиться… – сказал Беккет, даже не глядя на миссис Смолг.

Магдалена улыбнулась и запустила руки за шею. Она перебирала волосы, подкидывая их и расправляя.

Шебрак рядом с ладонью в кармане, но надо быть осторожным. Кирк не хотел случайно переместиться без Элфи. Если это случится сколько времени ему понадобится, чтобы прибежать сюда вновь? До Элфи шагов десять, Кирк переступил через какие-то доски, палки, – что за бардак? Что-то треснуло под ботинком, и Магдалена вдруг заговорила:

– Элфи? Моя хорошая… – она подскочила и обняла дочь: – Я учу тебя летать! Я совсем забыла. Полетели! – она схватила Элфи и закружила в своих объятиях. Под ногами трещали черепки разбитой вдребезги посуды.

Кирк приблизился, он ждал удобного момента. При желании он мог ухватить Элфи за ногу.

О

– Нет, мам, я не хочу! Я не хочу летать. Поставь меня!

– Не надо, миссис Смолг! – Кирк понимал, что троих его диск не переместит. Как же ему отделить Элфи от матери? Переместиться и позвать отца? А вдруг он не успеет? Но придумать способ Беккет не успел.

Магдалена уже, оторвавшись от пола, потащила дочку вверх. Кирк прыгнул, едва успев ухватить Элфи за ноги. Его тоже подняли к потолку. Магдалена уперлась спиной в балки, недоуменно посмотрела на них, чуть опустилась и с новой силой ударилась спиной в перекрытие потолка. Еще и еще раз! Дети кричали, молили, почти плакали, но она не слышала. Наконец потолочные балки треснули. Еще удар, и они проломились. Не только силой мысли, но и силой своего тела Магдалена одолела крышу строения. Царапины и глубокие порезы – дети пострадали, но больше всех досталось Магдалене! Она была изранена. На ее лице, руках и платье резвились ручейки крови. Красные шарики спрыгивали с тела женщины, оставляя в воздухе кровавый серпантин, когда она неслась в небо серого мира.

Магдалена не чувствовала боли, она улыбалась! Поднявшись на сотни метров, Магдалена остановилась. Дети от ужаса умолкли. Элфи висела на маминой шее, а Кирк вот-вот соскользнет и полетит вниз!

Женщине ничего не стоило держать обоих, она искала что-то взглядом и вдруг – улыбка, и она помчалась к туману.

В нем что-то было! Он излучал что-то такое…

Словно одержимая, не думая, Магдалена неслась в туман, ведь в нем было нечто вожделенное. Она почти достигла цели. Несколько мгновений, и она окажется внутри!

Кристиан… Любимый Кристиан…

– Нет, мама! Не надо! Мама! Мама! – крикнула Элфи. Ее мольба, наконец выхватила из оцепенения Беккета. Кирк тоже заорал, пытаясь привлечь внимание миссис Смолг.

Магдалена вдруг заметила детей – балласт оказался для нее сюрпризом. Она забыла, что тащит за собой лишний груз, и теперь, глядя на дочь и мальчишку-соседа, заметно удивилась. Она рассматривала детей и не узнавала в них ничего родного или хотя бы знакомого. Женщина крутанулась и силой мечты откинула обоих прочь.

Стало легко! Стало чудесно! Она набрала в легкие воздух и устремилась в белую пелену.

Она летит в туман, ведь там ждет ее кто-то важный… Он там! Еще чуть-чуть, и она увидит его вновь!

Но туман не пустил ее. Женщина врезалась в него, словно в стену. От силы удара она лишилась чувств, и уже через несколько секунд Магдалена рухнула на землю.

Девять дней назад Хванч даже не заметил, как промечтал всего одну мечту, перед тем как вошел в туман. Магдалене не пойти за ним. Они больше не будут вместе…