355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бирке Элеонор » Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) » Текст книги (страница 22)
Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)
  • Текст добавлен: 10 июня 2021, 10:31

Текст книги "Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)"


Автор книги: Бирке Элеонор



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

– Вы должны показать мне этот шебрак, – сказал Джон. – И еще! Каким образом вы выдернули Кирка из… – он запнулся. – Как вы переместили его в лес? Кто научил вас? Собратья – это кто?

– Простите, но вам я не открою этих знаний. Я готов сотрудничать лишь с мечтателем, и только, если он поможет мне найти эту… эту Пэнто! Ее требуется обезвредить! – он заговорил на повышенных тонах. – Надеюсь сейчас вы понимаете это? Она опасна! Она виновата в моем бессмертии, в моем страдании и бесконечном одиночестве!.. В том, что сотни лет я жил неполноценно! Я был шебишем без шеб! Уродом среди толлов, среди обыденности и никчемности!.. Мне нужен один, сильный шебиш-союзник, помощник; тот, кто знает где она прячется. Мне нужен надежный человек. Я не хочу потерять надежду на месть из-за!..

– Понятия не имею кто такая Пэнто и где ее искать, – дядя Джон прервал уже практически кричащего Фирлингтона.

– Бессмертная женщина! Вы должны знать! Я раскрылся вам лишь потому, что мне хотелось выговориться людям, которые не посчитают меня безумцем. Я мог рассказать все это лишь вам двоим. Вы должны понять меня! Вы просто обязаны мне помочь! Моя миссия благая. Надо убить Пэнто и освободить меня от бремени, которое я не понимаю. Безысходность. Моя вина… За что? Я не сделал ничего плохого!

Джон смотрел на Фирлингтона:

– Не смогу вам в этом помочь.

– Поймите, если вы правы и мне некуда возвращаться; если мой мир исчез, то что мне остается? Мне нечего терять! Мне останется лишь… Я не хочу снимать фоулк и брать то, что мне нужно силой…

– Это и ни к чему, – Джон опять вытащил револьвер.

– Это тоже ни к чему, – ответил Фирлингтон.

– Вы угрожаете нам, но мы и вправду не знаем Пэнто.

– Вы знаете!

– Нет!

– Знаете! И, Кирк, вы поможете мне найти ее! – сказал вдруг Фирлингтон. – Твой дядя враждебно настроен, потому вся надежда на тебя. Надеюсь ты готов?

– Как? С чего вы взяли? – удивился такому повороту мальчик.

– Но в последний раз я все-таки спрошу. Джон, а ты готов помочь мне?

– Я не смогу…

Фирлингтон коснулся монеткой рукава рубахи, аккурат над фоулком на запястье. Шнурок, повинуясь невидимой шебе, зашевелился под тканью и вскоре он, словно жидкая ртуть, вытек на ладонь Фирлингтона. Дядя среагировал – он выстрелил, но Фирлингтон похоже подготовился заранее. Видимо он сплел некую мечту еще задолго до использования фоулка. Пуля замедлилась и застряла в метре от столетнего рассказчика. Дядя рванул к Фирлингтону с выставленным вперед револьвером, но фоландец легким кивком головы поднял дядю к потолку. Дядя стрелял еще, но было бесполезно. Он открывал рот, наверное, кричал, но Кирк не слышал даже писка. Мальчик вжался в бархатистую штору, словно желая утонуть в ее глубоких складках. Дядя уменьшился в размере и стал прозрачным. Вскоре руки, ноги, голова образовали ровные грани, и Фирлингтон щелчком сместил с полки в шкафу одну из книг, уложил ее на стол, а на ее место поставил потрепанную книжку, бывшую когда-то человеком. Кирк побледнел, он боялся даже открыть рот, чтобы закричать или позвать на помощь. Он смотрел на отблески света свечи, прыгающие по серебристым и позолоченным буквам на сотнях переплетах в огромном книжном стеллаже и уже не помнил какая именно книга была его дядей.

Фоландец улыбнулся, подошел и, спрятав руки в карманы, склонился над Кирком:

– Не думай о дяде, он неудачник, но главное… Главное ведь другое. Так?

– Что? – прошептал Кирк. – Не надо… Я не…

– Главное это твое желание, – он медленно кивнул: – Ты хотел бы стать шебишем?

Кирк дрожал, но мысль по воле страха или же отчаянно желанная соскользнула с губ Беккета-младшего еще до того, как он смог обдумать ответ:

– Хотел… – он прикрыл рот ладонью, которая тут же соскользнула ниже, ухватила его шею. Кирк кивнул: – Хочу! Очень хочу! – он оторопел от слов, что рвались наружу. Кирк устало выдохнул и тихо произнес: – Больше всего на свете…

– Отличный ответ! То место, откуда ты пришел… Ведь это не Воллдрим? Это даже не Земля?..

– Нет…

– Прекрасно! – на физиономии Фирлингтона читалось наслаждение, он закатил глаза и положил руки на плечи Кирку, потом заглянул, словно не в лицо, но в душу мальчишки: – А теперь я объясню тебе как найти Пэнто, а после того, как мы проучим ее, я сделаю из тебя шеби… мы превратим тебя в мечтателя!

Глава 20. Мечтатель, скорбный властелин?

Кирк шел домой и перебирал в памяти всех мечтателей-женщин. Молодых и не очень. Пэнто бессмертна, она не старится. Но вдруг она сразу была пожилой? Возможно Пэнто старуха!

Одно он знал точно: случись, что Ясмин окажется этой загадочной Пэнто, то он, не задумываясь, откажется от мечтательства. Много дней разбирая свое общение с Ясмин и эмоции, которые в нем бушуют, он наконец понял, что влюбился. А ведь когда-то он считал влюбленностью свои чувства к Элфи.

Кирк улыбнулся. Теперь он понял разницу между дружескими или скорее братскими чувствами, и чувствами к девушке. Девушке, ставшей столь значительной и желанной. Он хотел поцеловать Ясмин, обнять и даже больше.

Судьба дяди заботила его, но он заставил себя верить Фирлингтону. Фоландец – чудной мечтатель, он не причиняет вреда себе и другим. Так он сказал!

Сегодня, час назад, когда Воллдрим готовился проснуться, в доме Джона Беккета появился Рэмон и забрал Кирка на Изнанку. Сказал – зайдет к нему позже, поможет с обожженной рукой. Похоже он ничего не заподозрил, а посещение дяди Джона в Воллдриме было его обычным делом. Как же глупо выглядели теперь в глазах Кирка военные, патрулирующие дома и улицы. В Воллдриме шатались целые толпы мечтателей, а вояки не имели понятия об этом!

Фирлингтон к приходу Рэмона уже два часа как ушел, но перед этим пообещал, что Кирк станет мечтателем. Мальчишка так желал обрести способность кроить миры и жизни на свой лад, но готов ли он совершать ужасное ради обретения этого великого дара? Он размышлял и выбор, казавшийся пару часов назад очевидным, теперь страшил мальчишку.

Рассказать все Рэмону?

Он решил не торопиться. Для чего нужен интеллект? Чтобы качественно все проанализировать. Спешить не стоит… Нет, не стоит.

Пэнто – это точно не Элфи. А может ее мама? На Изнанке больше сотни женщин! Придется проверять каждую… Лилианна? Ха! Толлы не в счет!

Перебирая в памяти местных дам, Кирк отчего-то забрел к домику, где жили Ясмин и три ее соседки-мечтательницы. Стоя у калитки, он взглянул вправо. Там, через дорогу, у пустующей собачьей будки его забрали в мир Земли. Оттуда началась его новая жизнь…

Он вошел во двор и вскоре уже стоял у входной двери. Чуть помедлил. Скорее по привычке он постучал, потом нажал на рычаг, в доме Ясмин замигал свет. Хорошее решение для мира, где звуки не любят убегать далеко от своего источника.

Ему открыли, и он вошел. В доме находилось человек пятнадцать. Похоже тут устроили веселье. Народ сидел на полу, на стульях и даже на столе. Повсюду валялись стаканы и тарелки, играла музыка. Кирк искал Ясмин взглядом, но ее нигде не было. Валга, коротко, почти на голо подстриженная соседка Ясмин, явно во хмелю, подсказала отправиться Беккету на второй этаж, выдав при этом в лицо Кирка смачную отрыжку и кокетливо извинившись за нее же.

Он поднимался, рассматривая размалеванные Валгой ступеньки лестницы. На серый камень нанесли безвкусную цветастую абстракцию. Яркие линии и фигуры… Модный тренд или ужас аристократа? Как говорится, выбирайте сами! Серые люди, живущие в сером же мире. А вот Ясмин не такая! Ее не интересуют веселье и дурацкие материи.

Кирк толкнул нужную дверь и увидел Ясмин. Она стояла к нему боком, а Франц сидел перед ней на коленях. Старшекурсник хитро впялился в Кирка и указал на него пальцем. Ясмин повернулась, и Кирк, разозленный уединением возлюбленной и нахала-Франца, сжал кулаки. Когда-то, когда Кирк впервые встретил Ясмин, Франц пытался убедить ее, что Кирк толл. С тех пор Кирк не то что недолюбливал его, практически… как бы это?.. В общем ревновал…

К счастью, Ясмин обрадовалась появлению Беккета. Кирка сразу отпустило. Она была красива, а неспешные движения так изящны. Ее добрые глаза и легкость…

Впрочем, Ясмин и Франц ничего такого не делали. Творили какую-то мечту. Не более…

– Ты хочешь с нами? – спросила она.

– А что с вами? – настороженно поинтересовался мальчишка.

– Мы слушаем голоса этого мира.

– Призраков? – а сам подумал: «Неужто Степан говорит со всеми?»

– Пусть будет так.

– К чему?

– Не бойся.

– Я и не боюсь.

– Ха! – усмехнулся соперник.

– Давайте! – согласился Кирк.

– Садись на пол.

Кирк сел, а Ясмин запела.

Все произошло молниеносно. Кирка куда-то тянуло, уносило, но вскоре он услышал пение. Теперь пела не Ясмин – кто-то другой.

Кирк оказался в саду Изнанки, он смотрел на ту самую сливу, у которой пропал старик Степан. Ее голые ветки подрагивали, в благоговении склонялись, будто слива в печали поникла плечами. Ствол раскололся, из него вышла женщина. О, она была прекрасна! Она грациозно ступала по траве, будто невесомая, а ее рыжие волосы блестели и слепили глаз. Голос принадлежал ей. Губы, скулы, плечи, талия, бедра, – все в согласии с ее пением, отдавалось мотиву. Женщина щелкнула пальцем Кирка по носу, легко, но в нос будто вонзилась ледяная игла. О! Кирк уж не стоял, его оторвало от земли. Женщина рассмеялась и нарисовала пальцем круг, еще и еще один. Кирка раскручивало над головой женщины. Она будто была центром воронки, а Кирк – потоком, несущимся на ее дно. Она не прекращала петь. В какой-то момент женщина заплакала, и ее слезы, обращаясь в бабочек, стало закручивать вместе с мальчишкой. Они лезли в глаза и нос и щекотали кожу. Сотни бабочек, тысячи, миллион… кружили вместе с Кирком. Сквозь бесконечный их поток он едва разглядел – женщина держит в руке нож. Он не боялся, лишь смотрел. Но как же все-таки она красива! Он смахивал с лица бабочек, ведь так невыносимо жаждал рассмотреть ее получше. Он тянулся к незнакомке, он хотел почувствовал ее ледяное прикосновение хотя бы еще раз. Но та кокетливо уворачивалась, подмигивая Кирку. Она взмахнула ножом, и его лезвие разрезало белоснежную ее кожу. Но на том она не остановилась. Все с большим рвением она продолжала резать сначала предплечье, потом плечо, медленно провела острием над грудью. Нет, из порезов не сочилась кровь – струилась семицветная радуга. Что может быть восхитительней, что также завораживает сердце?..

– Не бойся быть печальным, – сказала она. – Верь себе и стань, наконец, мечтателем! – она улыбалась как-то неестественно, даже надрывно. Она танцевала, плавно водила руками перед собой, поднимала их вверх, запускала пальцы в свои раны, царапала себя, кружилась… радужной лентой изливалась из порезов кровь. – Ты молодец! Ты не подвел меня. Я знала, что тебе можно доверять, когда пригласила тебя на свидание у медного короля, – она грубо рассмеялась и, обхватив себя руками, потянулась к Кирку подбородком. – Милашка Магдалена стала тогда моим почтальоном. Ха! Ею было легко управлять. На время я потеряла тебя, но ты вернулся! И пуговица теперь не нужна… Используй шебрак! Используй его, мой умненький мечтатель!

Кирк открыл глаза. Он лежал на полу, а над ним склонилась Ясмин:

– Ты видел ее? Что она сказала?

Франц что-то бормотал, похоже он все еще был в трансе.

– Что?.. Откуда ты знаешь про нее?

– Это она! Она такая мудрая. Она – душа этого мира. Мы думаем так. Ее печаль… Она же здесь повсюду! Печаль не проклятие. Она естественна и благодатна.

Кирк был поражен. Прямо сейчас Ясмин противоречила своим прежним убеждениям, которые сама столько раз повторяла ему. Чудо… Чудо важнее всего!

– Ты же сама говорила, что печальный мечтатель разрушает, а не создает. Печаль сковывает, она мешает обрести свободу, – сказал Кирк.

– Мы не верим теперь в это, – пояснил Франц. Он уже проснулся и присел, ухватив рукой согнутое колено. На его лице читалось блаженство. Он был одурманен сном. И Кирк, глядя на него, понимал, что минуту назад испытал то же самое. – Это устаревшее мнение.

Ясмин добавила:

– Что может быть прекрасней печального художника? Ведь он творит поистине шедевры!..

Франц поднялся и подошел к Ясмин. Он поцеловал ее, и она поддалась. Кирк смотрел на них и уже ничего не понимал. Когда-то Ясмин сторонилась Франца, она считала его… слишком обусловленным, что ли… Но теперь! Мечтатели кичатся чудом и тому подобному, слушают чувства, избавляются от переживаний. А может и эти двое двинулись умом?

Он смотрел на Ясмин, как она целует другого, и вдруг понял – она не так уж красива и совсем не притягательна. Он вышел из комнаты и закрыл дверь.

Фирлингтон кое-что дал Кирку в доме дядя Джона. Беккет вынул из кармана пузырек с некой жидкостью. «Этот шебрак поможет выяснить, кто есть кто», – сказал фоландец.

Кирк активировал шебрак, откинув крышку с пузырька. Его действие не должно было коснуться мальчишку, так как именно он запустил его. Сейчас Кирк узнает правда ли это.

Ясмин крикнула, в комнате что-то рухнуло. Кирк отворил дверь и увидел на полу Ясмин, она лежала без чувств, а Франц корчился от боли. Идя по лестнице на первый этаж, Кирк ощущал, как сердце сжимается и страшится того, что натворило. Фирлингтон не обманул – Кирка шебрак пощадил.

Внизу картина была аналогична той, что Кирк увидел в комнате Ясмин. Кого-то из гостей Валги вырвало, кто-то потерял сознание. Дергающиеся тела на полу и на диване… Всюду муки и агония. Один из юношей у подножия лестницы бьется в конвульсиях, еще один, справа уже не дергается. Наверное, он отключился. Кирк переступил через парня и увидел девушку в кресле. Она задыхалась, а ее красные яблоки глаз казались огромными. Побелевшими пальцами она сжимала колени и похоже ногтями кое-где вспорола себе кожу. Валга в шортах и облегающей блузе рыдала, забившись под стол, а ее парень – угрюмый блондин – бился в дверь, пытаясь убежать. Дверь не пускала его, или же он просто не мог справиться с ней. В целом каждый из присутствующих «отреагировал на шебрак». Значит здесь нет этой Пэнто. Зато он проверил целых шестнадцать человек!

Эксперимент по выявлению «злодейки» прошел хорошо. Мальчишку испугал результат, но он и радовал. Не было в доме старшекурсников бессмертной Пэнто, а значит не придется подозревать и действовать. Выманивать Пэнто куда-то в город или…

После случившегося в жилище, теперь уже бывшей возлюбленной, Кирк долго бродил по серому Воллдриму, и в конце концов решил, что пора явиться домой. Ко всему он хотел выяснить у отца предназначение люстры в своей спальне. Он узнает, а заодно проверит и домочадцев на «Пэнто». По правде, вспомнив об Элфи, он сразу же передумал. Она не заслуживает мучений. Только не она!

Кирк шел домой неторопливо. Использовать диск для перемещений не хотелось, домой он не спешил – это точно. По дороге встретил женщину, потом еще троих. Всем стало плохо от шебрака Фирлингтона. Кирк использовал его, не слишком задумываясь.

Придя домой, Кирк прилично измучился вопросом сказать или нет отцу о Пэнто и о дяде Джоне. Его мучила совесть за дядю и даже за некую Пэнто. А вдруг она не виновата или ее вообще не существует? Но что странно, еще недавно он несколько раз активировал шебрак, вызывающий боль и страдание у жителей этого мира. Совесть хоть и противилась, но позволяла проделывать это раз за разом.

Блудный сын оказался около дома. «Деревянная» трава и лужайка, молодые прутики будущего сада, – все в серых листьях. На крыльце, прямо на ступенях сидел отец. Он был бледен. Он сидел меж двух теней от колонн, подпирающих козырек. Увидав сына, отец вскочил:

– Ты где был? Два дня прошло! Только не говори мне про…

– Пора поговорить, – процедил Кирк.

Кирилл прочистил горло и, избегая смотреть сыну в глаза, сказал:

– Можешь не рассказывать мне, где пропадал, если не хочешь… Я рад, что ты пришел и что ты в порядке.

На его щеках возник румянец и конечно же не от смущения. Он не решался и ему… ему, к печалящей мечте, было… страшно? да, именно страшно!.. Что же случилось?

– Элфи? С ней все в порядке? А мама?.. – заволновался было Кирк. – Туман опять двигался? Новые сумасшедшие?..

– Все хорошо, Кирк, – улыбнулся отец, но Кирку показалось, будто улыбка доставляла тому боль. Именно так, с надрывом, улыбалась женщина из видения Кирка в доме у Ясмин.

Кирк вряд ли понимал, что сердце отца на грани тяжкого бремени печали.

Кирилл всматривался в лицо мальчишки восьми лет и думал о том, что давно уже замечает за ним столько недетских чувств и поступков, размышлений. Он провел рукой по волосам, собрался с духом и спокойно заговорил:

– Похоже я должен извиниться, сын. Твой день рождения, подарок…

– Да плевать мне на подарок! Я не о том!.. – Кирк злобно пялился исподлобья.

– О, прости… – Кирилл замешкался. – Ты про мечтателей?.. – Кирк хмыкнул, и отец продолжил: – Я не открылся тебе. Поверь я не мог и не должен был… Таков порядок!

– Ага… Ага… – съехидничал Кирк.

– Но была еще одна чрезвычайно важная причина. Не мог я, и ты был не готов узнать о существовании мечтателей. Это строжайшая тайна… Я планировал… Когда ты вырастешь… – он сбивался и трудно было понять, о чем конкретно говорит отец.

– Это все за что ты решил извиниться? – спросил сын. – Это старые дела, может что нового расскажешь?

Кирилл ответил:

– Есть еще кое-что. Но, поверь мне, время еще не пришло.

– Я все понял, – сказал Кирк и подошел к двери: – Я возьму кое-что и уйду, – сказал он, не оборачиваясь.

Он уже решил! Он поможет Фирлингтону, он поможет найти ему Пэнто! Может так он спасет каких-то фоландцев, что заточила жаждущая бессмертия мечтательница.

– Куда? В смысле «уйду»? – спросил отец.

Кирк повернулся:

– Ответь хотя бы для чего ты приволок из Воллдрима эту огромную люстру?

Читая на лице сына проблески зарождающейся ненависти, Кирилл уже в сотый раз за этот день и миллионный раз за все предыдущие прокрутил в памяти ту злополучную оплошность, случившуюся много лет назад. Непонимание с зеландерийскими властями привело к тому, что без ведома Кирилла шебиши Зеландера вставили блокатор его сыну. Ведь в Зеландере всем детям вживлялся фоу! Кирк явно обладал способностями… В нем был чудный дар, хороший виделся потенциал… А позже оказалось, что фоу не достать, а в других мирах он может вести себя непредсказуемо. Потому Кирилл привозил шебраки для защиты сына, для правильной работы фоу в мире Земли. Он вынужден был постоянно подкладывать их Кирку. Дарил то цепочку, то ручку, то еще что-то. Несмотря на все усилия и всевозможные ореи и другие шебраки, предметы в Воллдриме быстро теряли свойства, и сын не по годам умнел. Кирилл непрестанно искал способы сбить способности, но его действия давали лишь временный эффект и не слишком затормаживали побочное действо фоу Зеландера.

Он понимал – мощный интеллект в незрелом теле разрушителен. Гордыня, поиск изъянов – все это свойства разума, лишенного жизненной мудрости, лишенного опыта. Кирилл пытался сдержать лавину интеллекта сына. Постоянно давал ребенку книги, занимал его мысли. Старался направлять его в науки, где требовалось запоминать массивы информации. Купол Природы стал идеальным вариантом! Много знаний, обширные данные, но даже это не помогло. Кирк изучил столько книг! Он знал так много, а языки! Он осваивал их, почти не напрягаясь, и уже скоро отправился бы покорять Блок Интеллектуалов. Кирилл стремился отодвинуть этот миг, но сын явно созрел для точных наук.

Шебраки буквально теряли свойства за недели, редко их хватало на несколько месяцев-полгода. Кирилл давно заприметил, что доброта Лилианны бесила сына. И Кирилл порой не знал, что делать со всем этим. Сын становился раздражительным и грубым.

– Люстра?.. Эээээммм… Я привык к ней. Она старинная… – отчего-то начал Кирилл, осознавая, что Кирк не купится. Он так устал от вранья во спасение, чудному мечтателю такой путь противопоказан, но что не сделаешь ради сына?

– Я не верю! – крикнул Кирк. – В кабинете на улице Камней в твое отсутствие я просиживал под люстрой часами, днями. А теперь ты повесил ее в моей спальне здесь. Я не идиот! Зря ты так думаешь обо мне!

– Ты должен просто мне поверить. Ты что-то сделал с той фигуркой?

– С какой фигуркой?.. – спросил Кирк, но тут же вспомнил как спалил человечка с птичьей головой. – Нет!

– Кирк, откуда у тебя эта рана? – сказал отец, схватив Кирка за запястье.

Кирк оторопел, от неожиданности гнев чуть поунялся:

– Поранился, когда Магдалена…

– Рана появилась раньше! Ты сжег человека-птицу?

Кирк смотрел на отца и понимал, что тот обо всем догадался. Но как?!

– Это все очень серьезно. Ты даже не представляешь насколько, – Кирилл выудил из кармана блестящее украшение. – Возьми эту цепочку! Я прошу тебя одень этот шебрак! Обязательно одень! – настаивал отец.

– Не одену и вообще никогда больше не послушаю тебя! Я не слепой и не дурак! Вера противник ума! Давай факты или расходимся! Не останусь здесь, пока ты… – Кирк выдернул руку.

– Сын, ты сам-то слышишь себя?

– Слышу и хорошо осознаю свои слова! Хватит притворяться!

– Сынок, – смягчил голос отец. Он взял Кирка за плечи. – Единственный о ком я забочусь – это ты. Твоя голова разорвется от знаний. Они… Я вынужден буду заставить тебя!

Сын вырвался из объятий:

– Ты спятил?

Дверь открылась и на крыльце появилась Лилианна, с ней была и Элфи.

– О, Кирк, ты вернулся! – засияла мама и обняла сына. – Где ты был?

– Мы тебя искали! – захлопала в ладошки Элфи. – Ты тут? Ура! Урааааа!

– Прошу, дорогая любимая моя Лилианна, уйди! Вам с Элфи нужно сейчас уйти, – никогда в присутствии кого бы то ни было Кирилл не называл ласковыми словами свою супругу.

– Кирилл…

– Прошу!

Элфи сочувственно посмотрела на друга. Кирк же впялил взгляд в свои ботинки. Мама не перечила мужу и сейчас уйдет…

Но ожидания не оправдались.

– Нет, – сказала мама и подошла к Кириллу. – Это моя вина. Он сын не только твой, но и мой, а значит сын моей родины… – вдруг заявила Лилианна.

– Что? Откуда?.. Зачем ты?.. – возразил было Кирилл, и в голосе его услышалось отчаяние.

– Зачем сейчас скрывать? – Лилианна провела ладонью по щеке мужа и повернулась к сыну: – Кирк, дорогой мой, отец лишь защищает тебя. Не знаю зачем он начал это, но так сложилось…

– Что?.. О чем ты?!

– Я, и отчасти ты, мы принадлежим прекрасному месту, мы не совсем земляне.

– Лилианна… – вымолвил Кирилл, но не посмел остановить ее.

– Пора сказать! Я не хочу из-за вранья лишиться сына! Это заблуждение, что так мы сможем ему помочь. Я больше не боюсь и понимаю, что «страх» – это всего лишь слово и ему можно научиться… Сейчас я знаю, как все произошло. Я тосковала по родному миру, но хотела быть с любимым человеком, растить сына, стать счастливой. «Изъятие памяти» – как-то так это называется? Нет, оно не сложная мечта, но строжайше запрещена в этом мире, да и во многих других. Я долго просила Рэмона, я умоляла его, и он в конце концов поддался. Он сказал, что понимает мою тоску и готов нарушить запрет. Ему помог кто-то. Женщина. Не знаю точно, кто она. И все сработало! Правда не так… Когда мы оказались на Изнанке, я увидела Рэмона и узнала в нем друга, но вспомнила не сразу. Изнанка сломала ту мечту, и она со временем исчезла. Уже несколько дней я помню. Я поняла, Кирилл, почему ты не говорил о Зеландере и в целом о шебишах. Я могла вспомнить, я могла окунуться в тоску. Но изъятие сработало неверно. Теперь я поняла почему тосковала все эти годы, теперь мне ясно, что память тут не причем. Чувства остаются и их нельзя забыть вместе с воспоминаниями. Я не решила, что мне делать дальше. Остаться или уйти?.. но забывать я больше не хочу.

Кирк, я родилась не здесь, но ты, уверена, побывал на моей родине. Я зеландерийка, а ты – мой сын, а значит наполовину зеландериец!

Кирк раньше не замечал, как Ясмин лицом, фигурой, плавностью движений похожа на Лилианну. Он видел ее сейчас в своей матери. Да, Ясмин была настоящей мечтательницей! а его мама всего лишь… всего лишь с другой вселенной! Человек с другого мира!!!

– Кирилл, ответь мне честно, – сказала Лилианна, повернувшись к мужу. – Ты возил Кирка в Зеландер? Ему вживили фоу?

– Лилианна, это вышло… не по моей воле. Я лишь хотел показать его зеландерийским шебишам, но… еще младенцу… Да! у него блокатор шеб, и в любом другом мире он не сможет исчезнуть. Лишь в Зеландере Кирк избавиться от него, лишь долго проживая там.

Лилианна смотрела на Кирилла, и слезы наливались в ее глазах:

– Ты мучился так много лет? Тебе пришлось в печальном одиночестве переживать все это?..

Возмущение – не жалость бурлили в Кирке, и они были весьма к месту:

– А для чего все эти люстры и фигурки, зачем если?..

– Виной всему побочный эффект фоу, – сказал отец. – Твой интеллект и даже интуиция, они питались фоу, разрастались и становились смертельно опасными. Я не могу объяснить. Привезенные мной шебраки немного сдерживали процесс, но… птичий человек продержался дольше других, наверное, из-за новых свойств Воллдрима…

– Здесь есть хоть кто-то, кто не врет?! – крикнул разъяренный сын.

И, словно по просьбе Кирка, возник тот, кто, в общем-то никогда не врал. Всколыхнув воздух и расстилая перед собой Степанову радугу, появился Рэмон, он вел за шиворот дядю Джона, он принес и запах слив, оказавшийся весьма насыщенным.

– Я не считаю вранье верным средством ни в одном предприятии. Никогда оно не шло во благо и лишь создавало уйму проблем, – высказал свою точку зрения Рэмон. – Кто это? – спросил он разом у всех, указывая на Джона Беккета.

– Ты и сам знаешь, что это мой брат. Зачем ты притащил его сюда?.. – Кирилл был растерян. Он спустился с крыльца и встал перед Джоном. Солнце родило три тени, но одна дрожала и мигала, словно человек, которому она принадлежала, то терял плотность, то вновь наливался ей.

– Это не он, – сказал Рэмон.

– О чем ты? Джон, с тобой все в порядке?

– Да, я устал. Устал. Устал… – ответил Джон. Он и вправду выглядел странно. Его глаза без остановки моргали, а сам он мало шевелился. Рэмон толкнул его в плечо, и тот, повинуясь, зашагал строго по прямой и строго же боком. Он, чуть приседая, переставлял ноги, замирая после каждого шага на секунду-другую. Быстро он уперся в забор, опрокинулся через него и, лежа ровно, будто гипотенуза к катету забора, продолжал переставлять ноги и монотонно твердить: – Я устал… Я пойду прилягу… Очень устал… Я очень устал… – вдруг он странным образом исхитрился оттолкнуться головой и вновь оказался на ногах. Теперь он шагал вдоль забора.

– Хуже копии я не встречал. Теперь ты видишь? – спросил Рэмон.

– Дилетантская мечта… – согласился Кирилл.

«Джон Беккет» опять во что-то уперся, развернулся и поплелся дальше. Он впечатывался, то в забор, то в торчащий цоколь дома, цеплял моложавые стволы, ходил туда-сюда, причитая все о том же.

Рэмон подошел к Лилианне:

– Я все понял. Еще когда ты только появилась здесь. Я откладывал момент твоего возвращения на Изнанку. Предчувствовал? И да, и нет. Все это чрезвычайно логично и предсказуемо. Ты все вспомнила, – сказал Рэмон. – Нельзя стереть память достаточно хорошо. Она всегда вернется… Всегда… Кирк, подойди!

Кирк выглядел ошеломленным, подавленным. Наблюдать за копией дяди было невыносимо. Он повиновался Рэмону и подошел, ведь Кирк всегда его уважал. Рэмон расположил мальчишку к себе сразу и сейчас был едва ли не единственным, кто вызывал у Кирка бесконечное доверие. Ведь кому еще вверить себя, если не своему родственнику зеландерийцу?..

– Покажи мне!

Рукав вверх, два метра бинта размотаны. Воспаление усугубилось. Предплечье наполовину, как и само плечо, покраснело и опухло, а из очага инфекции сочился гной. Элфи охнула, и Лилианна ужаснулась ране.

Похоже те действа, которые Рэмон запланировал изначально оказались неподходящими. Глядя на рану, он раздумывал.

– Эта рана от шебрака, – пояснил Кирилл.

– Я вижу.

– Как? Почему? – спросил Кирк. – Какие же вы все лицемеры! Я мечтателем мог быть, а вы… Все врут, все врут!

Но тут Рэмон что-то заметил, а Кирк опять ощутил в сгибе локтя движение.

– Ах, даже так? – сказал Рэмон. – Фоу… – За секунды он сложил все факты: Лилианна, Зеландер, фоу, охранительный шебрак, открытая мальчику правда, обида на родителей… Рэмон быстро нашел эффективное решение.

Он взглянул на Кирка и вдруг обнял его. Кирк оторопел, он попытался аккуратно отстраниться, потом не аккуратно, постарался вырваться. Однако учитель мертвой хваткой удерживал Кирка.

– Все хорошо, – повторял Рэмон. – Все будет в порядке!

– Пустите!

– Справишься… Ты справишься… Все будет хорошо!

Кирк рассмеялся, но и это не сработало! Он лупил Рэмона ногами и даже укусил того за живот. Он рвался и шипел протесты, он уже вспотел!.. Он пыжился, тужился, но в конце концов сдался. От бессилия он упер лоб в грудь Рэмона и странным обстоятельством вдруг зарыдал.

Какое случилось облегчение! Ребенок не позволял себе этого действа давно, а может никогда в сознательной жизни. Навзрыд, от души, не стесняясь и совершенно забывшись, Кирк плакал, выл и, словно малыш, причитал…

– Садись! – дождавшись нужного эффекта, сказал Рэмон. Он разжал объятия, и Кирк плюхнулся на нижнюю ступень крыльца, еще не понимая, что случилось. – А это, – он указал на локтевую рану, – лечится довольно просто. Здесь справятся календула и оксид цинка, плюс эфеби… Лилианна, можешь сама… или сходите в школу к лекарю…

Она кивнула и присела рядом с Кирком. Мама обняла сына, и тот позволил!

Похоже объятия послужили неким терапевтическим действом. Кирк всхлипывал, а Элфи опустилась перед другом, уложив подбородок на его бедро. По щеке Элфи сбежала слеза, радостная, счастливая слезинка. Кирк с безграничной благодарностью посмотрел на подругу.

– Кстати, что бы вы выбрали, мистер Беккет: «быть мечтателем» или «быть самым умным из когда-либо живших не свете людей»? – спросил Рэмон.

Кирк посмотрел на Элфи. Он вспомнил ее смешную пижаму с лопоухими зверьками, в которой она летала в небесах. Кто у нее остался? Неизвестно когда вернется ее отец, мама свихнулась, а Харм… Жив ли он? «Я нужен ей», – он улыбнулся своей почти сестренке и ответил:

– Дядя Джон в своем кабинете в Воллдриме. Тот человек, Фирлингтон, он превратил его в книгу и оставил на книжной полке, – сказал Кирк, протягивая Рэмону пузырек-шебрак, что дал ему фоландец. Сейчас он не сомневался в своем решении рассказать о Фирлингтоне и его планах. Он в подробностях изложил все, что вспомнил… – А еще дядя сказал что-то про архив Карла. Надо достать архив. – Сбиваясь и стараясь не пропустить ничего важного, Кирк говорил о происшедшем в доме дяди Джона, глядя исключительно на Рэмона. На отца и на мать он не мог взглянуть даже мельком. Он виноват, что винил их, но сам готов был навредить уйме людей, лишь бы добиться своего. – А теперь я отвечу на ваш вопрос. Что бы я выбрал: быть мечтателем или очень умным человеком?.. Я выберу… Я не знаю, как это сделать и получится ли, но… Собой, я хочу остаться собой!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю