Текст книги "Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ)"

Автор книги: Бирке Элеонор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

– Эй, попроще, – главный осек оскорбленные чувства подчиненного. – Поставь его на ноги.

Низкий повиновался. Он поднял Харма, удерживая его за куртку. Ноги не слушались, но «с помощью» шмыгающего носом служивого Харм почти стоял.

– Преврати этот пень в дерево, – сказал старший офицер.

– В денежное, – не слишком тихо добавил водитель и заржал. Когда он понял, что его услышали, тут же умолк и отвернулся.

– Ну, дерево… Ветки, листья… Давай! Ну, постарайся… – небрежно выговаривал офицер.

В машине зазвонил телефон. Все обернулись. Водитель влез внутрь и вытащил большую темно-зеленую сумку, из которой торчал провод, убегающий в кабину. Солдат откинул верх сумки, выпрямился и снял трубку. Он представился, через пару секунд отрапортовал: «Слушаюсь!» – и пригласил «к сумке» офицера:

– Майор Добринов, вас к аппарату! Генерал вызывает!

Добринов почесал запястье и недовольно взглянул на Харма:

– Иду!

Низкий усадил Харма обратно на пень и в лицо мальчику процедил:

– Думай, как из пня сделать дерево, а то побью! – он замахнулся и плюнул куда-то вбок, потом отпустил плечо Харма и отошел к бледнокожему. Они опять закурили.

В этом лесу пахло точно также, как в том, где год назад поймали Харма. Тогда он уже несколько дней искал Воллдрим. Он летал, попадая в города и села, большие и малые, но все было не то. Он заблудился и был очень голоден. В очередной раз замаявшись поисками, мальчишка прилег на узком крылечке крохотной деревянной избы, стоящей у проселочной дороги и уснул. Он проснулся от лая Кайгы. Когда Харм увидел людей, которые были одеты на один лад в черные штаны и куртки, то обрадовался незнакомцам и попросил у них еды.

– Здравствуй, парень… Откуда ж ты взялся, а? – спросил его один из мужчин в черном.

– Я из Воллдрима, – ответил Харм. – Вы знаете где он находится? Вы поможете найти мне мой город? – произнес мальчик и не него тут же набросили сеть.

– Поймали! Наконец-то мы нашли этого уродца! – мужчина улыбался. – Я думал местные врут… Значит ВОЛЛ-ДРИМ?.. Хм, что за название?.. – он крикнул: – Записано?

– Записано! – подтвердил кто-то.

Харм вспоминал об этом пока Добринов разговаривал и даже не подозревал, что в момент своей поимки ненароком навлек на родной город долгую военную напасть.

Добринов резкими и короткими фразами отвечал собеседнику, в концовке прозвучало: «Так точно!» Он передал трубку водителю. Парень положил ее на аппарат, застегнул сумку и влез в кабину, только ноги торчали. Видимо он возвращал военный телефон на место.

Добринов, недовольно покусывая губы, чесал запястье.

– Бери его! Едем на юг. В объезд естественно.

Низкий взял Харма за шиворот и прижал лицом к себе. Он сказал:

– Дэн, давай!

В шею опять что-то вонзилось, и Харм снова отключился.

Они вновь куда-то ехали. Харм слышал разговор военных, но не понимал, о чем те говорили.

– Еще километра три… там эта «коробка»…

– Какой-то старый завод?

– Склад.

– Аааааа, понятно. Задолбало уже по проселочным дорогам мотаться…

Разговаривали двое. По голосу низкий и бледнокожий. Голоса перемешивались с шипением и были слегка не такие. Эти двое говорили не здесь, но их почему-то было слышно.

– Слушай, уже близко. Чет мне не по себе.

– Потише, а то… – сказал шмыгающий и шепотом добавил: – Ну его, в общем…

Харм приходил в себя, он попытался присесть. По обе стороны он нащупал деревянные полочки. Наверное, это были скамейки. Он шарил в темноте, и вдруг рука упала на что-то теплое. Грубая натянутая ткань, ниже топорщилось что-то шершавое. Щелчок – зажглась зажигалка. Харм на секунду отвернулся от света. Оказалось, что он ухватился за сапог Добринова. Мужчина сосредоточенно пялился на ребенка. Фургон качало, свет мотало направо, налево, он подскакивал вверх и падал вниз. Добринов молчал, и ни одной эмоции не читалось на его лице. Свет скользил по его скулам и щекам, подсвечивал выемку на подбородке, делая лик Добринова, то каменным, то пряча его в темноту фургона.

– Я, – заговорил было Харм и, вдруг сообразив, отпустил сапог офицера. – Я… можно мне попить?

Мужчина молчал.

– Я… – повторил Харм, но мужчина насупил брови и задул огонь. Что-то щелкнуло, стало тихо.

Харм понял – надо молчать.

Несколько минут тяжелой тишины. Харм слышал свое дыхание, оно было громким, оно сотрясало воздух и должно было оглушать всех вокруг. Офицер не издавал ни звука. Его присутствие никак не проявлялось. В какой-то момент воображение и тьма взялись убеждать расшатанное сознание Харма, что он здесь один, и Добринов ему лишь привиделся.

Вопрос в темноте:

– Ты что-то чуешь?

– Я? – спросил Харм.

– Ты-ты! Что-то необычное или давнее… Что ты чуешь?

– Я пить хочу, – ответил Харм.

– Кроме этого, постарайся… сосредоточься. Ну, давай!

– И есть… Очень хочу есть…

Звук удара о железо. Видимо мужчина яростно топнул ногой.

– Это не важно… Ты чуешь что-то важное? Тебе становится лучше или легче? Или хуже? Что-то накатывает? По-другому ощущается?

– Я не понимаю.

– Голова не кружится?

– Здесь темно, и вот тут болит, – Харм прижал кулак к груди.

Щелкнула зажигалка. Мужчина сосредоточенно посмотрел на Харма.

– Голова кружится? – повторил он.

– Немного.

Он прищурился. Долгое молчание. Наконец офицер влез в карман пальто и что-то вытащил.

– Держи, – он протянул Харму флягу, в ней плескалась жидкость. Харм открутил крышку и глотнул. Это был холодный чай со странным привкусом. Он убрал горлышко ото рта.

– Больше выпей, – спокойным тоном проговорил Добринов.

Невесть откуда послышалось:

– Мы так близко. Надо было раньше остановиться или хотя бы расспросить его.

– Он знает, что делает. Специально с малым остался…

– Надеюсь знает…

Совсем рядом монотонно заговорил Добринов:

– Они думают, я не слышу, что им страшно. Они думают, я не положил им микрофон, – он улыбнулся и свет погас.

– Хватит бояться, Дэн. Я ваще тащусь от ситуации. Где такое еще увидишь? – в кабине продолжалась беседа.

– Уж лучше не слушать и не знать всего этого, – ответил другой, а кто-то третий насвистывал мелодию и не включался в разговор. Личный водитель Добринова прекрасно знал, что тот любит «послушать» тех, с кем работает.

Харм пил холодный чай и чувствовал легкую эйфорию. Разумеется, он не знал, что Добринов добавил туда коньяка. Алкогольный букет пригодился, однако, не только «для вкуса», но для другого. Чтобы сбить с толку мальчишку, чтобы трезво тот думать уж точно не смог.

Разговор из кабины:

– Мало ты ему в последний раз сербунтола ввел.

– Если больше дать, он может и не дожить до нужной зоны… Итак четыре раза кололи…

Харм помнил лишь два укола и вряд ли понимал, что именно уколы обсуждают двое в кабине. Да и откуда было знать бедному малышу о бардаке, временами вершившемся в военных делах?

Прежде исполняют, после сверяются с планом и понимают, что зря. Опять укол. Наконец, через полтора часа мучений и вызова механика, машина завелась. Поехали на юг. Там оказалось – нет подходящего места; рванули на юго-восток от Воллдрима – позвонило начальство, велели действовать прямо на месте, постепенно подъезжая к зоне на полкилометра-километр. Они припарковались у обочины и во время выгрузки спящего тела, поступили новые указания. Добрых девять часов Харма возили туда-сюда. Он, то просыпался, то засыпал. Боялись они, очень боялись, что Харм окажется в сознании, в момент, когда они будут не готовы его обезвредить…

Вдруг он на самом деле маг, и тогда им несдобровать! Ребятки в кабине волновались.

Добринов не выглядел усталым или злым от этих назойливых указок сверху. Он не нервничал. Он жил некими внутренними процессами. Казалось в его голове неспешно осуществляется еще одна жизнь: по своим собственным законам бурлит добриновская вселенная, наполненная чем-то структурированным и размеренным. Он не раздражался и говорил в бархатной тональности. Нынче, когда Харм охмелел, он даже показался Харму дружелюбным. К дяде хотелось прислониться. Харм лег на спину и отдался тряске колес. Голова качалась, делалось хорошо. Он нащупал сапог Добринова и едва прихватил двумя пальцами его подошву. Так он меньше боялся. Так он убеждал себя, что с ним едет дядя Крабов.

– Почти на месте, – сказал кто-то. – Вон торчит антенна.

– Точно!

***

– Давай, пробуй! – приказал низкий.

– Что мне делать? – не понимал Харм.

– Колдуй! – он выжидающе смотрел на мальчика.

Добринов спокойно стоял, прислонившись к стене. Казалось, он рядовой наблюдатель, а руководит действом самый наглый, то есть низко-сопливый вояка. Безусловно это было лишь иллюзией, представлением для тех, кто не смыслил в методах Добринова.

Харм понимал, «колдуй» – это скорее всего «мечтай». Но как? Он еще не успел научиться хорошо мечтать, да и мечты все-равно давно исчезли. Они не воплощались. Харм больше не может… Он теперь не мечтатель!

Он обернулся на свои крылья и вздохнул. Куртку сняли, а крылья еще больше обтрепались. К тому же их опять подрезали, видимо пока он спал. Он не сможет улететь! Жаль, но не сможет.

«Лучше я умру», – подумал Харм, и вдруг резкая боль вонзилась в грудь. Он упал на колени и сразу вспомнил, что нечто подобное он уже ощущал. Это было во дворе его дома, в день, когда спасли Элфи, чуть не погибшей в мире без воздуха.

Он терял сознание…

«Нет! Папа, Сара, где вы?.. Я найду вас! Стив, Майкл…» – отчаяние убивало его. Харм вспомнил слова Стива, услышанные во сне накануне: «Я сдался… Больше не могу…»

Нет! Если сдаться и он, тогда Стив точно пропадет! Никто не спасет его! Ведь только Харму известно, где его прячут; только он знает, где искать! Харм встал на ноги. Одно чувство, казавшееся новым, названия которому он не знал, затмило остальные. Он разозлился!

Харм стиснул зубы и презрительно посмотрел на троицу, приведшую его в это здание. Он сжал кулаки и оттолкнулся от земли.

Неужели крылья вновь обрели силу? Да, это было именно так!

Ощущая мощь крыльев, Харм чувствовал себя цельным. Теперь он весь! Теперь он стал собой! Харм взмыл ввысь, но ударился головой о бетонный потолок.

Кто-то крикнул:

– Он улетит сейчас.

– Никуда он не денется, Дэн. Ты сам-то готов? – спросил низкий.

Бледнокожий подошел к длинному пузатому приспособлению, вроде толстенного зонта с внушительной ручкой, стоящему в углу. Он взял его в руки и сказал:

– Готов…

Харм осматривался, в его голове бились вопросы: «Что им надо от меня!? Как сбежать отсюда?» В комнате не было ни окон, ни дверей, лишь массивные железные ворота, у которых стояли его надзиратели. Сумеет ли он прошмыгнуть между ними?..

Что-то изменялось. Жизнь не просто вернулась в крылья… но злость… она была не внутри – вокруг него. Она странным образом питала крылья. Это было, наверное, уже знакомо Харму… Это было что-то свое, родное…

– Я мечтатель! Я опять мечтатель!.. – радостно проговорил мальчик.

– Да, продолжай, – в глазах низкого читалось наслаждение. Он облизнул верхнюю губу и шмыгнул носом.

– Я вижу будущее…

– И что ты видишь?

– Я пойду домой! Папа волновался, но теперь я знаю, где мой брат…

– Не то! Разве тебе не говорили, что твои родители больше не хотят иметь с тобой дел?

– И Са… – Харм запнулся. – Даже моя сестричка?

– Конечно, и она тоже.

– Она что-то говорила обо мне?

– Ты всегда был уродцем, и они тебя не любят. Не хотят тебя видеть. Хотят, чтобы ты исчез.

– Неправда! Вы обманываете меня! Она не такая!.. – крикнул Харм и замахнулся.

По воздуху промчалась теплая рябь, и обидчик, резко повернув голову, свалился на пол. Казалось, в него пульнули невидимым мячом. По крайней мере звук случился соответствующий.

Человек с бледной кожей уже держал Харма на прицеле. Его странное длинное ружье было нацелено вверх.

– Прекрати! – сказал он.

Добринов, к удивлению, сложил руки на груди и, покачивая головой, ждал что же будет дальше. Он не испугался, казалось он понимает, что контроль над ситуацией ничуть не ослабел.

Харм вновь замахнулся, и бледнокожий Дэн выстрелил.

Глава 11. Человек в тумане

Вэйшебы Элфи и Кирк стояли у границы серого Воллдрима. Кирк скручивал рулетку:

– Еще почти полметра со вчерашнего утра. То есть сутки с половиной… Примерно… Да, около 30-ти сантиметров в сутки, – подтвердил Кирк.

Много дней ребятня приходила к границе обитаемой части Изнанки. Радуга в саду уже не впечатляла так сильно, теперь ее видели повсюду. Она появлялась то там, то здесь и то ли бояться детям надоело, то ли они нашли занятие поинтересней, но страх перед ней вначале перекочевал в восхищение, а нынче канул в саму обыденность.

Уйма голосов обыкновенно сопровождала «степанову радугу», как прозвал ее Кирк, однако к детям голоса лезли не навязчивее, чем ко всем остальным. Оттого умы вэйшебов занялись чем-то более увлекательным. На этот раз заслужил их внимание тот самый, окутывающий серый мир, туман. С месяц назад Элфи с Кирком наконец-то решились прийти к нему. Вэйшебы ездили на велосипеде вдоль белой завесы раз-два в неделю, проехав в общей сложности вокруг серого города несколько раз. Недавно они кое-что приметили: туман отступал. Потому последние пять дней Кирк фиксировал его местоположение в тетрадке.

Повсеместно туман значительно отстоял от строений города: сто метров или больше, но не в месте, к которому друзья приезжали нынче каждый день.

Здесь находился небольшой заброшенный домик. Лохматые бревна, поросшие липовыми ветвями. На остове крыши застыл крылатый конь на дыбах, а вокруг дома утрамбованный песок и ровные конусы елей, все в один рост. Песок был влажным, словно еще вчера омывался невидимым морем, и, пока Беккет возился со своими записями, Элфи с удовольствием лепила из песка замки и домики, рисовала рвы и ленточки речных изгибов, которые довольно быстро наполнялись водицей.

Туман клубился на расстоянии 22-х с половиной метров от глянцевого бока банного домика. Назавтра Кирк запланировал начать измерения с противоположной стороны изнаночного города, а может быть еще в парочке мест, дабы убедиться, что туман отодвигается повсюду. Город был не из маленьких, его диаметр составлял примерно 6–6,5 километров. Пешком ходить далековато, потому вэйшебы пользовались велосипедом. Одним на двоих, второй достать не получилось.

– Город становится все больше и больше… Как здорово! – Элфи отряхнула ручки, а потом вытерла их о свое платье. – Будет уйма места для мечтаний и всяких опытов… – радовалась Элфи, разглядывая песочный городок. Она подошла к Кирку, заглянула в его тетрадку. Во взгляде Кирка восторг, однако, не просматривался. Беккет убрал тетрадку в висящую на плече сумку и, сложив руки на груди, погладил свой подбородок.

Элфи спросила:

– Кирк, а почему мечтатели не заметили, что тумана становится мало? Может им рассказать? Может туман вообще пропадет и окажется, что за ним много-много серого мира? – она глянула в глаза Беккету. – А вдруг он там дальше не серый? А вдруг там водятся животные или живут другие люди?.. А вдруг?.. А?.. Кирк, ты чего молчишь?

– Они заметили, – тихо ответил он. – Мечтатели все это знают. Потому и не разрешают сюда ходить.

– Думаешь?.. – Элфи почесала висок и поджала губки.

Да, это могло быть правдой. Взрослые не спешили раскрывать ученикам Изнанки своих секретов. Говорили, что-то вроде незрелости ума или его зеленоватости…

Кирк смотрел куда-то под ноги, чесал песок ботинком, водил им туда-сюда. Взглянул на постройки Элфи и коротко улыбнулся. Понятное дело он размышлял. В последнее время он был немногословен, а этот его прищур, можно сказать отцовский, указывал на интеллектуальную бурю в голове Беккета. Он не единожды объяснял Элфи, что занят важным делом. Он должен в чем-то там разобраться, все обдумать, понять, что кто-то там задумал и почему все это происходит… В целом Элфи помогала другу, совершенно не понимая, чего тот ищет.

Она принялась пританцовывать вокруг Кирка, напевая песенки навроде: «Туман уходит, улетает… В песочном городе будут жить муравьи… Кирк опять в раздумьях, а я сейчас опять начну летать…» – и все такое, в духе «мысли вслух». Элфи подпрыгивала, поднималась на метр от земли, при этом стискивая зубы, мол «это вышло случайно, я тут не пытаюсь летать просто так для развлечения», а потом плавно опускалась на землю… На ноги она приземлялась в одном случае из пяти. В другие четыре она плюхалась то на руки, то на спину, живот, а порой и вниз головой. Благо, все же плавно, не благо – не на ноги. Оттого она прилично перепачкалась, но как же довольна была малышка Смолг! Безлюдные окраины – это так чудесно! Здесь не водятся толпы учителей и разновозрастных мечтателей, которые назидательно указывают на опасность подобных экспериментов. Здесь никто не предостерегает и не запрещает левитировать.

За последнее время Кирк научился не загружаться завистью к подобным маневрам Элфи, у него была другая работа для мозгов, потому на глупости в плане сожаления: «Я толл, как несправедливо», – и тому подобное, он временно забил. Зато брюзжал то ли на всех взрослых, то ли на кого-то конкретного:

– Всегда так – им надо скрывать и недоговаривать. Считают детей идиотами!

– А может так и раньше происходило? Туман двигался то туда, то обратно? Он живой, как и любая природа. Мистер Хванч, и госпожа Пенелопа тоже, говорили, что все живое движется и меняется… Кирк, может зря ты всех подозреваешь? – Элфи приземлилась на руки, а из-под подола ее милого сиреневого платья показались ядовито-салатовые штанишки.

Похоже Элфи хорошо подготовилась к разноплановым посадкам. Маленькой экспериментаторше видимо не раз приходилось оказываться с задранным платьем. Увидела бы сейчас ее Эстер, няня из Воллдрима, получила бы Элфи урок этики и эстетики! В некотором роде Элфи повезло. Она конечно же скучала по своей няне, но пользовалась ее отсутствием сполна. Лохматые волосы, в которых виднелась трава, лепестки, парочка высохших колючек… ой, да целый гербарий! Маме приходилось каждый вечер вычесывать дочку, иначе ее голова походила бы на премилое перекати-поле. А одежда? Никаких поясочков и бантиков, а к концу дня не платье, а хороший подарок для чучела огородного. А что, нормально. На выручку и тут мама приходила. Магдалена кружила Элфи в своем мечтательном танце, и вся грязь с одежды выпрыгивала из недр кружев и собиралась в грязевые шарики, которые порой имели приличный размер.

– Дело не в подозрениях, они здесь ни при чем. Мечтатели все скрывают. Такова природа взрослых. А в моей голове все разумно и в полной мере логично…

Элфи прекратила акробатничать, села на землю и вздохнула: похоже вновь наступила пятиминутка самохвальства Беккета. Элфи приготовилась к «оде величайшему из умов», но Кирк вдруг задумался, умолк. Тогда она сказала:

– А я решила – сегодня же спрошу у мамы! Вот прямо сама спрошу почему туман отступает.

– Бесполезно. Я уже пытался у отца разузнать, – соврал Кирк. Разве он решился бы на такое? Давно он надеялся лишь на самого себя: его интеллект не простаивал. К тому же отец оказался довольно скрытным, а самоуверенность Беккета-младшего была куда агрессивней его собственной жажды познаний. – … и в школе тоже спрашивал. Некоторые мечтатели отнекиваются, другие еще хуже – глупо улыбаются… – Кирк состроил гримасу недовольства и пригладил волосики, аккурат от пробора в обе стороны.

Элфи опять громко вздохнула:

– Мечтатели всегда говорят о чуде, а сами вечно сомневаются, не верят никому. Как так?

– Рэмон заслуживает внимания, – поделился наблюдениями Кирк.

– Что? Почему он?

– Он другой. С ним можно обсудить. Он не выкручивается.

– Рэмон? – для малышки Элфи рассуждения Кирка казались временами невразумительными. Он был или слишком умным, или… просто крайне непонятным. Почему Рэмон? Хороший мечтатель, как и многие, но почему Кирк выделял именно его, ей было не понятно.

– Он врать не будет. В худшем случае просто не скажет. Настоящий человек…

– Настоящий зеландериец, – хихикнула Элфи. Она сорвала травинку и за секунду та из бледно-серой обратилась в почти черную.

– Точно, да. И что самое интересное, нашим доверять нельзя, – он кивал, соглашаясь с собственными доводами. – Как же несовершенен этот мир… не то что мир Рэмона. Здесь он как инопланетянин… или иномирянин… Хотел бы и я в Зеландере побывать…

– «Инопланетянин» смешно звучит. Мистер Рэмон из другого мира – так красивше.

– Кстати я сжег человечка с птичьей головой. Ясмин помогла смастерить копию.

– Сжег? И что? Зачем?.. – Элфи вдруг мечтательно закатила глаза и неожиданно добавила: —Ясмин такая красивая. Очень-очень.

Кирк отчего-то раскраснелся. Элфи же не понимала почему Кирк так настороженно об отце стал говорить. Разве может отец запретить сыну мечтать? Да и зачем? Ведь это так прекрасно!

– Ой, а зачем копия? – спросила она.

Кирк виделся с Ясмин раз десять за этот месяц и уже открыл для себя, что влюбился в голубоглазую мечтательницу. Это было так ново! Его тянуло к ней, и он постоянно искал повода встретиться. Он хотел показать ей, что многое может. Он хотел разобраться с тайнами тумана, чтобы она восхищалась им и перестала наконец видеть в нем ребенка.

Ясмин без труда определила, что статуэтка – это действительно некий мечтательный артефакт, блокирующий мечты; возможно делающий что-то еще. Вчера, когда Кирк сжег статуэтку, он вспоминал об их первой встрече. Мысли унесли его далеко в куст жасмина, в котором он впервые увидел Ясмин. Тогда она сходу увидела в Беккете мечтателя. Статуэтка горела в камине дома, где жила Ясмин, пока все его жительницы были на занятиях в школе. Кирк, думая о девушке-мечтательнице, не заметил, как во всю чешет руку в локтевой впадине. Крепко так чешет. Похоже он чрезмерно увлекся этим занятием и не сразу заметил, что до крови разодрал кожу. Кожу жгло, как жжет оцарапанное об асфальт колено.

Рука кстати ныла до сих пор, а утром из раны сочилась прозрачная жидкость. Надо бы чем-то прижечь ссадину или заклеить ее пластырем, но та не казалась серьезной, вызвала небольшой дискомфорт, не более. Потому Кирк благополучно отложил это дело на потом. И естественно никому о такой мелочи не рассказал.

– Зачем копия? – повторила свой вопрос Элфи.

– Чтобы отец ничего не заподозрил.

– Уже и папе не веришь?

– Пока не уверен. А еще, знаешь…

– Что?

– Когда я пел с Ясмин… Я чувствовал что-то такое… Не могу объяснить. – Кирк пытался облачить те далекие чувства в слова, но никак не выходило. Вдруг он сообразил: – Слушай. А расскажи ты! Что ты чувствуешь, когда мечтаешь?

– Ты опять трудные задачки задаешь: как мечтать? что ты чувствуешь? Кирк, я не знаю… а, знаешь, я бы с удовольствием послушала твое пение, – Элфи рассмеялась.

Кирк же настолько был озадачен исходниками всевозможных догадок, что забыл смутиться.

– Попробуй! Я хочу разобраться, – настаивал он.

– Ой, ты такой зануда! – она опустила плечи и устало выдохнула. – Я никогда не обращала внимания, просто очень-очень сильно думала о чем-то. Хорошо думала, с чудом.

Элфи расставила ручки и медленно покружилась. Ее пышное платье резало воздух, но как-то не естественно, словно воздух был прилично плотным.

– Я не про то, как сосредоточиться. Что в теле ощущаешь?

– Кирк, давай потом?

– Сейчас попробуй и сразу расскажешь.

– Ну, хорошо, – девочка остановилась, ее мотнуло в сторону, но она устояла на ногах.

Элфи спешно уселась на шершавый песок, подогнула коленки под себя и сложила ладошки на бедрах. Посидела так с несколько секунд, что-то припомнила и сложила руки на груди, а потом принялась накручивать на палец свою шоколадную прядь и почесывать висок. Она направила мысли на туман, ее ум вопрошал: «Почему туман здесь? Что там внутри?»

Она представляла, как разводит его руками, как очищает пространство, и туман редеет, и вот уже он не так густ и непроницаем. Она вдруг вспомнила, что должна прислушаться к себе. Что же происходит в ее теле? Элфи не заметила ничего необычного. Это было странно, ведь даже учителя Школы Мечтателей всегда говорили, что сами процессы организма изменяются, когда человек мечтает. Она жмурилась и все сильней накручивала прядь на палец.

Малышка еще не знала, что она сама будто мечта и ей не требовалось ничего делать с телом, пытаться настроить его на мечтание, как другим людям. Мечта была ее естественным состоянием, потому она не могла заметить странностей и не могла помочь своему другу разобраться.

Уже несколько минут Элфи напряженно раскачивалась взад-вперед. Сидела с закрытыми глазами, что-то шептала, но вдруг она дернулась. На малышку нахлынуло ощущение, что Харм где-то рядом. До него можно дотянуться. Она ощутила удар воздуха, словно кто-то взмахнул крыльями, прямо перед ее лицом. Крыло почти ударило ее. Совсем, совсем рядом! Выпрыгнув из своей мечты, она крикнула:

– Харм! – Элфи вскочила на ноги и стала смотреть по сторонам, искать друга в небесах. – Харм, ты где? Харм!..

– Харм? – Кирк уставился на Элфи.

– Он здесь! Он прямо тут! Ты не видел? Он летал…

– Элфи, его нет здесь…

– Может он влетел в туман? Вдруг он там?

– Нет, Элфи, здесь никто не появлялся. Никто не влетал в туман и не вылетал оттуда!

Губы малышки Смолг задрожали, а реснички ритмично запрыгали. Кирк с сочувствием посмотрел на свою подругу:

– Не расстраивайся. Он найдется. У тебя видимо случилось какое-то мечтательное видение или что-то такое. А может ты вроде как на секундочку уснула?..

Элфи вдруг принялась убеждать Кирка, что с ней все в порядке, но одновременно из глаз выпрыгивали слезы. Она отстраненно улыбалась, будто не верит в случившееся. Ее улыбка кричала безысходностью, малышка повторяла:

– Его как будто больше нет… нигде. Он пропал, исчез…

– Что ты говоришь? Что с тобой? Элфи, – Кирк обнял подругу, а она все продолжала смотреть по сторонам, ища друга. Кирк утешал Элфи: – Мы найдем его, не плачь… Я помогу тебе. Мы вместе будем искать Харма…

– Кирк, он пропал! Все! Его нет. Где он?..

– Я не знаю, но… поверь мне…

Вдруг они услышали мужской голос:

– Это не кончается. Все бессмысленно… Пелена и никого…

Дети разом посмотрели в сторону тумана. Тот клубился, словно кто-то, находящийся внутри, махал руками, пытаясь разогнать завесу. И вот уже просматривается чья-то тень. В тумане кто-то стоял. Элфи взяла Кирка за руку.

Кирк шагнул вперед и произнес:

– Кто там?

– Крубстерс, это ты? – прозвучало в ответ. Голос точно исходил из тумана. – Не может быть! Я нашел тебя… Кровь повсюду. Она красная, но касаясь земли, становится почти черной. Она течет, я не могу остановить ее. Она, как целая река под ногами… повсюду ручьи… течения… я устал быть один…

– Я? Я – нет… Они умерли давно.

– Кто они? Карл умер? – голос звучал чуть более четко. Человек немного приблизился. – Говори… говори… Я пойду к тебе.

– Кирк, – тихо сказала Элфи. – Нельзя ходить к туману… А вдруг там…

Кирк шепнул ей на ухо:

– Подожди. Он знает Крубстерсов. Я только спрошу…

– Нельзя… – повторила Элфи и прижалась к Кирку.

У мальчишки колотилось сердце, он боялся только одного – Элфи поймет, что он боится не меньше. Он прочистил горло:

– Идите сюда, – горло стало каким-то деревянным.

Человек из тумана позвал опять:

– Это ты, Самуэлс? Говори… я иду к тебе… я умер… но кровь течет… она красная… она черная… Самуэлс, мне больно…

– Я не он, – едва слышно ответил Беккет.

– Кто здесь? Ты не Самуэлс… Кто ты? Пэнто? Ты здесь? Пэнто, мы умерли? Здесь все мертвые… все мертвое… мы все мертвецы…

– Мы пойдем, – шевелил губами Кирк, не издавая при этом ни звука. Его не слышала даже Элфи, стоящая вплотную. Кирку же казалось, будто на его крик сейчас выйдет кто-то страшный. Появится сошедший с ума мечтатель или… самый настоящий мертвец!

Он дернул Элфи за руку и попятился. Не сговариваясь, дети рванули с места и помчались прочь.

– Крубстерс, Самуэлс, Пэнто?.. – за спиной человек в тумане повторял чьи-то имена, без конца повторял и повторял, но дети уже не слышали. Они мчались прочь, не разбирая дороги, продолжая держаться за руки, бросив у тумана свой велосипед.

Элфи схватилась за диск, висевший на шее, и дети исчезли. Оба с разбегу врезались в стену прихожей дома Смолгов, упали и схватились за лбы.

Кирк быстро встал и выбежал из дома, не сказав Элфи ни слова, стараясь не смотреть на нее. Он подбежал к невысокой ограде и положил руки на бесцветный забор, обернулся. Дыхание то и дело сбивалось от страха, от стыда… – от целого коктейля неприятных чувств. Кирк пытался проанализировать случившееся, но чувства глушили все попытки.

Элфи все еще сидела на полу, закрыв глаза. Слезы выпрыгивали из-под опущенных век. Малышка Смолг сжимала грубую ткань коврика в прихожей. Она думала о Харме и о человеке, истекающем кровью, но также, как и Кирку, ей стало стыдно. Элфи помнила чувство потери, что испытала всего несколько минут назад. Харм исчез, его будто не стало. Но сейчас надо было сделать кое-что важное. С Хармом все будет хорошо, убеждала она себя. Убедительно убеждала, ведь иначе и быть не может!

Элфи встала и вышла к Кирку. Девочка уперла лоб в спину рослому Беккету, а потом тихо заговорила:

– Надо помочь тому человеку. Он заблудился. А вдруг он много лет плутает в тумане? Вдруг он на самом деле знал Карла Крубстерса? Надо переместиться в школу. Там столько мечтателей! Они знают, что делать! Мы обязательно должны ему помочь!

Кирк помотал головой и провел ладонью по лицу, гася, приминая эмоции.

Не сразу, но он ответил. Кирк был явно раздражен:

– Они не станут помогать, а нас замучают лекциями о недопустимости хождения к туману. Нельзя нам туда! Ты что забыла? Может быть там много этих людей или это вовсе не люди. Это могут быть призраки! Может и помогать некому!

– Все-равно надо рассказать кому-нибудь! А если не призрак? А если это человек, усталый и раненный?..

– Не спеши… Сначала надо подумать…

– О чем тут думать? – она схватила Кирка и сжала диск для перемещений.

Дети вновь оказались в доме Смолгов.

– Еще раз! Еще раз воспользуемся диском! – сказала Элфи, но Кирк вырвал руку и попятился. Он нутром чувствовал, что они не должны. Что-то не так! Нельзя им рассказывать о случившемся.

– Элфи, погоди.

Элфи недоуменно смотрела на Кирка:

– Тогда я сама.

Кирк вовремя сообразил:

– Это слишком долго. Вдруг в школе никого нет?.. Давай лучше расскажем миссис Смолг!

– Маме?

– Ну да. Мы же у тебя дома!

– Ой, Кирк, отличная идея! Мама точно знает, что делать!

Дети обошли весь дом, но Магдалену так и не нашли. Элфи предложила попросить помощи у отца Кирка, но Кирк, категорически отказался.

– Тогда мистер Хванч! – крикнула Элфи.

– Молодец, хорошо придумала, – кивнул Кирк. – Пойдем к нему.

Кирк не особо хотел искать помощи, однако веских аргументов не находил, и потому позволил Элфи уговорить себя. По дороге он планировал хорошенько все проанализировать и найти решение получше. Жаль дорога была коротка, ведь прямо в саду Смолгов с недавних пор соорудили проход к Хванчу.