Текст книги "Мгновения вечности"

Автор книги: Бхагаван Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 49 страниц)

Посвящение в саньясу отца

В октябре 1975 года к Раджнишу приезжает отец. Он просит сына дать ему посвящение. Раджниш дает ему новое имя Свами Девагит Бхарти.

Моя отец принял саньясу через четыре года после того, как это сделала моя мать. На душе у него было скверно оттого, что ему недоставало мужества, но он начал медитировать, приезжать в лагеря медитации. Наконец, однажды перед ним встали два варианта развития ситуации: либо разрушение личности, либо прорыв в новое бытие, новую жизнь.

Мой отец всегда пробуждается после трех часов утра. Он ложится спать вечером примерно в одиннадцать часов, поэтому на сон он тратит в лучшем часа три или четыре. Моя мать всегда беспокоилась из-за этого, но я посоветовал ему медитировать. Итак, с трех часов утра он сидел в медитации. Он почти превратился в статую, забыл о своем теле.

Теперь медитация стала самым ценным переживанием в его жизни, никакой сон не сможет восполнить ее потерю. Мой отец восстанавливает силы к трем часам утра, такова особенность его тела. Поначалу он пытался заснуть. И он мучился, потому что сон все равно не шел к нему, и он только уставал от попыток заснуть. К утру он поднимался разбитым. Каждую ночь он три или четыре часа старался заснуть, но все равно не мог спать – как тут не впасть в отчаяние? Но когда я дал ему медитацию, все его уныние исчезло, и часы после сна стали лучшими в его жизни. Теперь он очень любит медитировать. Весь день он думает о медитации, потому что для него это лучшее явление. И он медитирует правильно.

Когда мой отец только начал медитировать, то почти ничего не смыслил в ней. Он принял саньясу только после того, как постиг саму суть медитации, не раньше. Люди принимают саньясу для того, чтобы погрузиться в медитацию, а мой отец выжидал. Моя мать приняла саньясу, как и дяди, но он все ждал.

Все люди спрашивали меня: «Почему ты не предложишь отцу получить саньясу?» Дяди и мать уговаривали меня.

«Сам он никогда меня об этом не просил, – объяснял я. – С моей стороны было бы непорядочно подталкивать его к саньясе. Он сам попросит меня, когда захочет принять саньясу. Я не буду ему ничего предлагать. И я знаю, что он ждет, потому что он все время рассказывал мне о медитации, о своих переживаниях. Он говорил, на сколько секунд прекращается у него мышление, какого рода мысли к нему приходят затем.

Когда он приезжал ко мне, то всякий раз рассказывал о медитации. Так он давал мне ясный знак о том, что он ждет. Он не попросит о саньясе до тех пор, пока не постигнет суть медитации. И он прекрасно знал о том, что я не предложу ему посвящение.

Мой отец медитировал с трех до шести часов утра. Однажды утром около шести часов ко мне прибежала Лакшми. «Твой отец зовет тебя сию же минуту, – сказала она. – Он просил тебя захватить робу и малу». Он сидел в медитации три часа. «Настала пора! – объявил он. – Дай мне посвящение».

Отец знал о моей дурной славе. Он понимал, что все респектабельные граждане поносят меня, и все же стал моим учеником. Он проявил мужество, большое мужество. Даже я удивился, когда он впервые коснулся моих ног. Я заплакал... разумеется, в своей комнате, поэтому мои слезы никто не видел. Когда отец попросил меня дать ему посвящение, я ушам своим не поверил. Я стоял и молчал. Я не мог сказать ему ни «да», ни «нет», а просто молчал в изумлении. Здесь можно сказать, что я встал как вкопанный, что у меня дух захватило от изумления.

Когда отец стал саньясином, я сказал ему: «Слушай, теперь ты будешь учеником человека, который не имеет цены в глазах мира. И все, чему я научу тебя, не поможет тебе в мирских делах».

Вивек, помощница Раджниша

Иногда Раджниш на лекциях упоминает свою помощницу Вивек.

Вивек уже вторую жизнь подряд любит меня. Если вы спросите ее, почему она любит меня, то ответа не дождетесь. Она может заплакать, засмеяться или начать танцевать, но она не объяснит вам причину, потому что никакой причины попросту нет.

На днях Вивек сказала мне, как уже не раз прежде, что здесь время летит очень быстро, поэтому она не может поверить в то, что живет с нами уже семь лет. Семь лет показались ей семью днями.

Любовь это не количественное понятие. Когда кто-то говорит: «Я очень люблю тебя», то в его словах что-то не так, потому что в любви нет понятий «больше» или «меньше». Нельзя любить очень или не очень. Вы либо просто любите, либо не любите вовсе. И различие очень четкое.

Несколько дней назад вышла моя новая книга, первый экземпляр я всегда отдаю Вивек. Я написал: «С любовью для Вивек».

«А почему не с горячей любовью?» – спросила она.

«Это невозможно, – объяснил я. – Такой автограф я не могу написать».

Дело в том, что любовь не может быть горячей или холодной. Я могу просто любить, но горячо любить абсурдно. Любовь это не количественное понятие, в ней главное – качество.

Любовь это любовь! В ней нет логики. Когда вы любите человека, то любите его целиком и полностью, каким бы он ни был. А для того чтобы сблизиться с мастером, нужно влюбиться в него. Мастер вам нравится во всех своих проявлениях, вас восторгают даже ошибки в его произношении! Разумеется, легко любить его красоту, благодать, мудрость, но этого недостаточно.

Я знаю, что если я не делаю оговорок, то вы упускаете суть. Но стоит мне скаламбурить, и вы радуетесь!

Вивек каждый день говорит мне: «Не перевирай слова», но я каждый раз делаю нелепую ошибку, чтобы повеселить вас.

И есть еще одна трудность: с некоторыми вещами я так и не разобрался. Всю жизнь я не мог понять, где право, а где лево. На школьных парадах я писал на своих ладонях: «Правая ладонь, левая ладонь». Поэтому, мне по большому счету все равно, как произносить слова.

Мой ум это просто механизм. Для меня он абсолютно никчемен. Мой ум нужен для вас, поэтому я все время немного подкармливаю его. Я говорю ради вас, в ином случае мне стоило бы и вовсе отказаться от ума. На самом деле, мне не нужно даже дышать! Я дышу лишь для вас. Ради вас я продолжаю жить. Люди, у которых есть глаза, увидят это.

Все это способы. Запомните, что вы должны увидеть способ для того, чтобы вырасти за его пределы.

А что касается произношения слов, то мне повезло, что я правильно выговариваю большинство слов или что вы все равно понимаете меня, если я их коверкаю. Человеческий язык теперь чужд моему существу. Я имею в виду не только английский язык, но и родной. Я стал чужим собственному уму, между мной и ним увеличивается расстояние. Я сам удивляюсь, что мой ум продолжает действовать. Все мои познания пришли ко мне в тишине, никакой язык не сможет выразить это.

Итак, стоит лишь удивляться тому, что я продолжаю говорить с вами, передавать вам то, что передать невозможно, выражать невыразимое, произносить непроизносимое. И вы должны многое забыть.

Но помните о том, что все мои приемы для чего-то нужны... По мере того как вы будете все ближе подходить ко мне, я буду использовать все более тонкие способы. Не далек тот день, когда вы будете просто сидеть в тишине без всяких вопросов на каком-то языке. Приготовьтесь к этому, поскольку то, что действительно следует передавать, можно передавать лишь в безмолвии.

Ничто не может вызвать просветление. Вы заснули, и я кричу. Иногда мне действительно приходится кричать. На днях Вивек сказала мне: «Сегодня утром ты так громко кричал, что меня всю трясло, мои нервы на пределе». Отлично, мне придется еще покричать. Со временем вы уже не сможете избегать пробуждения. Сколько еще времени вы будете бегать от меня?

Вивек так близка мне, что она постоянно все равно как висит на кресте. Иначе и быть не может, ей приходится туго. Быть рядом со мной нелегко. И чем ближе вы ко мне, тем сильнее вам приходится преображать себя. Чем вы ближе ко мне, тем больше на вас ответственности. Чем яснее вы ощущаете свою недостойность, тем лучше чувствуете, как вам стать достойнее, а цель кажется почти недостижимой. Я постоянно создаю множество ситуаций. Я должен создавать их, потому что вы становитесь цельными только через трение. Можно расти лишь через все более сложные ситуации. Рост не бывает приятным, он всегда болезнен.

Вы спрашиваете меня: «Что ты делаешь с Вивек?»

Я медленно убиваю ее. Только так она сможет обрести новое бытие, переродиться. Если вы со мной, то все равно как висите на кресте, это нелегко.

Иисус был распят на кресте.

Если вы со мной, то висите на кресте. Итак, Вивек выполняет домашнюю работу, вот и все. Я просто постоянно даю ей задания. Разумеется, ей нужно делать больше уроков, чем вам.

Спросите сами Вивек, как она себя чувствует. Несколько дней назад она сказала: «Ты хуже Гурджиева». Для меня это прекрасный комплимент. Гурджиев очень жестко вел себя с учениками, а Вивек утверждает, что я хуже его. Но я понимаю ее. Я действительно жестко веду себя с учениками. Чем ближе вы ко мне, тем труднее вам.

Строительство ашрама

В марте 1976 года в ашраме завершается строительство новых зданий, которые становятся центром нынешней общины. Раджниш дает жилым домам имена просветленных мистиков Франциска, Иисуса, Экхарта, административному зданию – имя Кришны, восьмиугольный книжный магазин называют вратами без врат. Саньясины получают аудиторию имени Чжуан-Цзы, зал для медитаций имени Радхи, здание для психотерапии имени Чайтаньи, сад с фонтаном имени Кришны. К марту 1977 года у Будда-холла появляется крыша. В ашраме открывают следующие отделения: издательский центр, пресс-служба, центры ремесел, музыки, пошива из шелковой ткани, небольшой магазин для женщин, плотницкая и гончарная мастерские, а также мастерская музыкальных инструментов. В августе 1977 года в ашраме открывают пекарню, ювелирную мастерскую, ткацкую фабрику и медицинский центр. Впервые с людей начинают брать небольшую плату за посещение лекций.

Ко мне пришла записка следующего содержания: «Ты говоришь о безмолвии, которое обретается в Гималаях. Но оно заимствовано в Гималаях. Останется ли у нас безмолвие, когда мы возвратимся домой? Подлинное ли безмолвие я нахожу в твоем присутствии? Оно заимствовано? Исчезнет ли оно, когда я отсюда уеду?»

Ашрам по своей природе совершенно мирской. Неужели вы еще где-то найдете такую же суету? Я мог бы построить ашрам где-нибудь в Гималаях. Мне нравятся эти горы. Для меня построить ашрам не в Гималаях значит принести себя в жертву. Я не стал строить в горах свой ашрам по особой причине.

Я хочу остаться частью мира. Этот ашрам управляется почти как мирское заведение. Поэтому индийцы так не любят нас, ведь они просто не понимают нас. Они уже много столетий знакомы с понятием ашрама, но наш ашрам не поддается их пониманию. Им и в голову не приходит, что за религиозную лекцию нужно платить. Они всегда слушали гуру бесплатно. Мало того, после лекции в ашраме раздают прасад, угощение. Многие индийцы ходят на лекции не для духовного обогащения, а как раз за угощением.

Вы должны платить. Чем я занимаюсь? Я хочу, чтобы мой ашрам был частью мира, потому что мои саньясины не должны жить в монастырях, им следует оставаться в мире. Их медитация должна развиваться в мире, а не быть поводом для бегства от жизни. Покой, который вы найдете здесь, вы будете сохранять повсюду. У вас не возникнет никаких трудностей. Я устроил работу так, чтобы здесь присутствовало все смущение, которое сможет сбить вас с толку в мире. Поэтому вам не нужно бояться.

В своем ашраме я стараюсь создать миниатюрный мир, в котором люди признают деньги, где мужчины и женщины живут вместе в радости и веселье, без всякого страха, где продолжаются мирские дела, в сопровождении медитации. Ваша медитация все время крепнет, поскольку здесь вы принимаете самые разные вызовы мира.

Вы можете ухать куда угодно. Никто не отнимет у вас покой. Ваше безмолвие принадлежит вам! Не я дал вам тишину, вы сами заработали ее.

Для меня религия это не ритуал. Если вы ищете ритуал, то не найдете его в моем ашраме. Я считаю религию озарением, интуитивным пониманием красоты существования, раскрытием окружающего нас таинства, проникновением в свое и чужое естество. Религия не имеет ничего общего с догмами, верованиями, представлениями, культами. Здесь вообще нет культа, это другое явление.

Мы стараемся жить созерцательно, пытаемся работать как обычно, но с другим качеством.

Люди работают на кухне, моют полы, трудятся в плотницкой мастерской, а магазине, в пекарне или в саду. Это самая обыкновенная деятельность, но с другим качеством: с радостью, тишиной, любовью, блаженством, с танцем от всего сердца, с праздником.

По моему мнению, подлинная религия это способность праздновать жизнь. В этом праздновании вы приближаетесь к Богу. Если человек умеет радоваться, тогда Бог уже не далеко от него. А если человек не умеет радоваться, тогда для него Бога нет. Бог появляется только в бурной радости, когда вы ликуете так сильно, что все горести уходят от вас, вся тьма покидает вас. Когда вы наполнены весельем, то уже не пусты, ведь вы начали ощущать важность обыденной, повседневной жизни, когда вы каждый миг живете в полную силу, страстно. Тогда вам доступен Бог.

Бог это не личность, а переживание, ощущение всепоглощающего таинства. Это не философия, не религия в обычном смысле. Это философия в подлинном смысле этого слова, а философия означает любовь к мудрости. Слово «религия» означает гармонизацию. Вы пребываете в глубоком согласии с целым, слились со всем сущим, забыли о своем эго. Такова религия.

Человек нуждается в равновесии, которое может возникнуть, только если вы научились искусству быть деятельным и все же внутри оставаться бездеятельным. Именно этого мы и пытаемся достичь здесь. И в более крупной коммуне вы сможете научиться быть активными вовне и безмолвными внутри.

Новички в ашраме немного удивляются. Многие пишут мне: «Все люди работают, но никто не напряжен». В конторе, мастерских, пресс-центре работают много людей. Примерно триста людей все время заняты какой-то работой, причем без выходных дней, у них не бывает воскресений. И все-таки здесь никто не напряжен.

Работа прекрасна, когда в ней нет напряжения. Ведь ее можно выполнять весело, одновременно без спешки и впадения в другую крайность: лень. Это очень тонкое и деликатное искусство. Тогда человек уже ни восточный, ни западный, или одновременно тот и другой. Такого прежде не бывало, мои саньясины должны доказать это. Лао-Цзы говорил о такой работе, но его советам последовали немногие люди, но я пытаюсь создать настолько широкое пространство, чтобы в работу включились миллионы людей. Большое благо уметь работать без напряжения, и все должны вкусить такую работу.

Помните о том, что когда вы работаете так, словно вышли прогуляться, вам спешить не нужно. Вы можете наслаждаться прогулкой. Ступайте медленно. У вас нет цели! Радуйтесь деревьям вдоль пути, птицам, солнцу, небу, облакам и прохожим. Вдыхайте запах земли – радуйтесь всему! Будьте бдительны.

Ленивый человек утрачивает бдительность. Торопливый человек так спешит, что не может обращать внимание на то, что происходит вокруг него. Он несется с такой высокой скоростью, что не видит ничего из того, что окружает его, ведь он одержим целью. Ленивый человек абсолютно не бдителен и бессознателен. Он ничего не видит. Они оба слепы.

Вам нужно найти синтез. Будьте бдительны как активный человек и расслабленны как лентяй. Когда в вас будут сразу об этих типа людей, вы обретете равновесие, и в вашей жизни появится новый аромат, новая радость, новый экстаз, которому неведомы границы.

Вторая фаза работы

В апреле 1977 года Раджниш объявляет о скором начале второй фазы своей работы. Саньясины, которые хотят принять в ней участие, будут должны проявить преданность, сдаться коммуне. Раджниш развивает эту тему на протяжении года.

Для того чтобы быть с мастером, нужно проявить преданность. Такова высшая форма любви, высшая форма медитации, высшая форма молитвы. На Западе существуют лишь учителя. На Западе слова «учитель» и «мастер» не разделяют, они синонимичны, у них единый смысл. Но в английском языке между мастером и учителем есть различие. В английском языке нет слова для понятия гуру. Вы настолько глубоко преданны человеку, что вы готовы умереть ради него.

Любовь, медитация, молитва – все это проявления глубокой преданности...

Вы знаете о том, что все коммуны погибают? До сих пор любая коммуна жила не долее трех лет. Я хочу, чтобы моя коммуна выжила, и она выживет, но нам следует сильно изменить ее работу. Другие коммуны погибают, потому что у них демократическая структура. В коммуне нельзя устраивать демократию, ведь тогда ничего не будет работать.

Наша коммуна должна работать совсем иначе, здесь будет дисциплина. Не все люди будут допускаться в нее, иначе здесь будут возникать группировки с последующими их столкновениями. Люди будут группироваться вокруг Маниши и Шилы. Тогда конфликт станет еще более острым. Противостояние ради господства будет возрастать. И вся моя работа пойдет прахом, потому что силы людей будут направляться на борьбу. Конфликтов следует избегать, и я храню бдительность в отношении этого с первого дня коммуны...

Мне хочется, чтобы работа в нашей коммуне проходила так гладко, чтобы она стала примером для остальных. Коммуны сейчас осуждают, потому что они начинаются с большим энтузиазмом, но потом распадаются. Коммуны погибают из-за того, что люди начинают заниматься политикой. Я всеми силами стараюсь, чтобы к нам не проникла политика, а для этого мне приходится приглядываться к людям ...

Мой подход подразумевает проявление всего, что есть в человеке. Поэтому я никогда ничего не держу под жестким контролем, а помогаю всему превращаться в цветок. Распустившийся цветок начинает увядать сам собой. Это естественный процесс.

Итак, а моей коммуне ничего не запрещается. Честолюбие я принимаю как часть человека. То же самое верно в отношении невежества, бессознательности. Но я делаю так, чтобы люди осознавали свои игры. Поэтому я сознательно придумываю для этого способы. Становитесь все более бдительными и никогда не становитесь серьезными. Если люди не станут серьезными, тогда не нужно бояться их. Дело в том, вы забываете о том, что играете, стоим вам лишь стать серьезными.

Моя коммуна не будет идеальным обществом. Она станет сообществом людей, которые живут в настоящем мгновении.

Новая коммуна в Кутче, штат Гуджарат

В сентябре 1977 года Раджниш принял решение в декабре переехать в Кутч, штат Гуджарат, где он намеревается построить новую коммуну. Раджниш говорит о своем видении новой коммуны.

Кутч это сухое, пустынное место в Гуджарате. Что касается дворца в Кутче... У отца нынешнего махараджи была аллергия, поэтому специалисты исследовали весь Кутч на предмет размещения дворца и выяснили, где лучше всего построить его. У меня сложилось такое впечатление, словно его построили специально для меня. В нем всегда прохладно и сухо, а еще он сказочно красив. После смерти прежнего махараджи в этом дворце никто не жил. И он достаточно большой для моей коммуны. Его площадь составляет семьсот акров. И тогда мы могли купить больше земли, потому что в Кутче почти нет людей, там никто не живет.

Архитектор, который должен был начать работу над новой коммуной в Кутче, возвратился и сказал: «Тот дворец похож на маленький рай».

Так оно и есть! Там нам предстоит много работы. Мы должны превратить дворец и его окрестности в оазис. Мир превращается в пустыню. Люди теряют все прекрасное и ценное. Ценности исчезают. Человек утрачивает жизненную силу. Если такое положение вещей сохранится, тогда спустя столетие любовь станет абсурдным понятием, это слово уже ничего не будет значить. А между тем, это сама суть жизнь! Вместе с любовью исчезнет всякая свобода, достоинство. Когда исчезнет любовь, человек превратится в машину. Только любовь не дает человеку превратиться в робота.

Математикой, логическими операциями может заниматься компьютер... причем гораздо эффективнее человека. Только любовь не поддается операциям компьютера. Итак, лишь любовь может спасти нас. Только ее больше в человеке, чем в компьютере.

Мы должны создать оазис любви, чтобы это ценное качество просто не исчезло. Люди могут приезжать к нам и видеть, что здесь любовь почти видима, осязаема. Это возможно. Нужно провести большую работу, вложите же в нее всю свою силу. Это возможность вашей жизни!

Весь эксперимент призван принести в мир качество поля Будды. У нас необычная коммуна. Мы приглашаем Бога сойти на землю. Возможно, вы даже не поймете то, что произойдет. Вы можете осознавать лишь свои трудности. Наверно, вы приходите ко мне лишь для того, чтобы разрешить свои трудности. Но это вторично. Я готовлю для вас кое-что другое! Я пытаюсь создать пространство, в котором Бог будет все чаще нисходить на вас. Эта коммуна соединит нас с Богом. Люди в мире уже потеряли с ним связь, Бог уже не реален для них. Связь прервана. Мы здесь, но между нами и Богом нет моста. Как же нам познать его? Эта коммуна стала экспериментом по созданию моста.

Радуйтесь тому, что вы становитесь частью обширной атмосферы. Каждый саньясин должен сделать большой вклад, потому что мы пытаемся осуществить великую мечту, в которой смогут встретиться Восток и Запад, разные религии, мечту, в которой земля станет нашим домом, цельным, без конфликтов и войн, без разделения людей на нации, расы и цвет кожи.

Саньяса это видение нового мира. Если ее правильно воспринимать, тогда она может включить в себя все прекрасное из прошлого и будущего. Это поворотная точка. Итак, радуйтесь тому, что вы становитесь частью того, что почти невозможно, но все еще может произойти.

Я хочу, чтобы все обитатели нашей коммуны жили с наибольшими удобствами. Наша коммуна должна стать для всего мира образцом подражания. Мои саньясины должны черпать радость во всех сферах: физической, психологической, духовной. Радости тела, ума и духа должны быть гармонично переплетены, чтобы из этого согласия родился новый человек.

Поэтому я призываю вас быть научными, аскетическими и религиозными. Из этих трех измерений, из точки слияния трех рек появится четвертый элемент, а именно мой путь.