Текст книги "Мгновения вечности"

Автор книги: Бхагаван Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 49 страниц)

Раджниш говорит с людьми

Раджниш дает беседы по определенным темам. Этот список слишком длинный, чтобы приводить его здесь. Он уничтожает старые религии, и развивает старые темы, такие, как: новый человек, и представляет свою собственную новую религию.

– Новый человек не будет подобен мне, в том смысле, что он не будет моей точной копией. Но в каком-то смысле, он будет подобен мне в другом. Я независим, и он будет независим. Я сам по себе, и он будет сам по себе. Я никогда ничего не принимал на веру, проверяя все на собственном опыте. Я не могу просто верить, я проверяю и тогда я просто знаю. Я могу либо знать что-то, либо не знать, нет промежуточного звена.

Я во всем сомневался. Я ничего не принимал на веру, даже если это было написано в святых писаниях, не принимал ничего просто из-за того, что это говорил великие ачарии религии, не принимал просто потому, что великие святые поддерживали эту точку зрения. Всю свою жизнь я настаивал на том, что ничего нельзя доказать мне до тех пор, пока я не проверю это на собственном опыте. Когда собственный опыт показывает то же самое, это приносит необыкновенную радость, великие благословение, цветение. Ваше бытие оказывается дома. Скитания на этом заканчиваются, вы прибыли.

Мои скитания и ваши скитания будут отличны. Точка, с которой я начал путь, и точка, с которой вы начнете путь, будут отличны. Я приду к своим сокровенным глубинам, а вы придете к своим сокровенным глубинам. Высший опыт цветения будет тем же самым, но путь будет совершенно отличным. Все должны искать, искать по-своему.

Да, я новый человек, и я готовлю путь для вас, чтобы вы стали такими, как я. И как раз по этой причине я настаиваю на том, чтобы вы были вдумчивыми, медитативными, тихими. Вы должны поддерживать себя в бдительном состоянии, в осознанном состоянии. Вы должны перевернуть каждый камешек на пути. Не думайте: «Этот камень стоит у меня на пути и мешает мне!» Никакой камень не стоит у вас на пути. Вы просто должны знать о том, что любой камень может превратиться в ступень.

Новый человек будет в общине, но он будет в ней добровольно, и в этом его свобода. Можете посмотреть в мои глаза, вы увидите мою тишину, мою глубину. Вы можете почувствовать мое присутствие, мою радость, мою песню. Но вы ничего не повторяете. Я просто намекаю вам на то, что все, что случилось со мной, может случиться также и с вами. Есть разница, ваш опыт будет уникальным. Я могу быть полевым цветком, а вы можете быть лотосом, не подражайте мне. Вы можете быть розой, а я могу быть обычными ноготками, самыми простыми цветами, но несмотря на то, что ноготки могут быть обычными цветами, они должны обладать глубоким внутренним прозрением, они могут быть полны внутреннего веселья, великой радости, это чистое золото, пробы в двадцать четыре карата.

Раджниш предлагает ученым образовать Мировую Академию

Вчера я видел обращение Американских ученых, которые способствовали появлению первого завода по изготовлению ядерного вооружения в Америке, пионеров ядерного вооружения. Пятьдесят ученых подписали это обращение, направленное президенту страны и Высшему Суду Америки, в котором говорится: «Мы дрожим от страха от того, что сделали. На земле и так уже столько ядерного оружия, его достаточно для того, чтобы уничтожить всю жизнь на Земле за десять минут».

Эти пятьдесят ученых, которые способствовали возможности развязывания ядерной войны, поняли, в каком положении сейчас находится Земля. То же самое происходит в России: ученые там тоже понимают, что они натворили в массовом масштабе, это касается всего мира, это массовое самоубийство. Это настолько нелепо и бессмысленно. Эти пятьдесят ученых упомянули одну вещь, которую я говорю вам снова и снова: все наши усилия, направленные на то, чтобы нейтрализовать ядерное оружие, оказываются тщетными. Мне кажется, мы не сможем найти ничего, что могло бы уничтожить силу ядерного оружия, никакая другая энергия не может его нейтрализовать. Из-за этого эти ученые выступили с этой петицией, потому что теперь эти силы стали просто разрушительными, и мы не можем защитить человечество от угрозы ядерного краха. Я необычайно счастлив, что гонка ядерных вооружений завела нас в такой тупик, когда ядерная война лишена смысла, она стала совершенно глупой.

Мое воззвание обращено к разумным жителям всей планеты, к молодежи. Эти пятьдесят ученых должны соединить руки с русскими учеными, и должны принять решение о запрете дальнейшего производства ядерного оружия.

Мне бы хотелось, чтобы образовалась Мировая Академия ученых. Я могу отвести им место в своей общине для их собраний. У нас достаточно места, всем хватит.

– Вы сообщили им об этом?

– Да, и вы должны обращаться также. Пусть ученые знают о том, что вы их приглашаете.

Если все ученые в мире откажутся сотрудничать с политиками, а сейчас именно настало такое время, когда нужно отказываться. Если все ученые в мире смогут отказаться, если все поэты, все художники, все те люди, которые далеки от политики, кто обладает творческим подходом ко всему, поступят так, это воздействует на массы людей. Мы можем выделить свою землю под это дело, и это станет местом, в котором будет существовать Мировая Академия Науки, и мои саньясины могут помогать Мировой Академии. Им нужны будут уборщики, им нужна будет пища, им будут нужны врачи, рестораны, диско, все это они получат у нас, а землю мы дадим бесплатно. Это легко сделать, потому что это послужит человечеству.

Мне бы хотелось, чтобы это место стало столицей всего мира, я готов предложить это, и мои люди будут помогать вам. У нас есть университет для медитации, который будет доступен всем ученым, они могут изменить свое умонастроение, если они будут участвовать в нем, они будут становиться более спокойными, тихими, безмятежными. Они могут видеть там моих саньясинов, они будут видеть, как радостно они живут, насколько экстатично они живут, это заразительно. Мы поможем им танцевать.

Все ученые нуждаются в том, чтобы танцевать, играть на музыкальных инструментах, петь, потому что если они будут все это делать, они не смогут создать разрушающее оружие. Музыка, танцы, песни, окажут защитное воздействие, они будут преображать их бытие. Если ученые смогут заниматься медитацией, начнется совершенно другая, новая эра научного развития.

Помочь в этом может ООН и Американское правительство. Нужно отказаться от войны как таковой. Кто-то должен взят на себя инициативу, кто-то должен рискнуть.

Это сон, мечта, но она может стать реальностью. Это время пришло. Если вы не сделаете ее реальностью, нас будет ожидать простой выбор: смерть или эта мечта. Вам придется выбирать. Лучше выбрать мечту, попытаться.

Мир нуждается в одном правительстве. Лига наций оказались бессильной, ООН оказалась бессильной, по той простой причине, что у них нет силы. Это просто клубы для бесед.

Я верю в биоэнергетику. Мне бы хотелось, чтобы наука сделала человека лучше со всех сторон, но трудность в том, что все правительства заставляют ученых создавать все более и более разрушительное оружие. Правительство заставляет ученых, и тем самым делает вклад в дело смерти. А мне бы хотелось, чтобы все ученые служили делу жизни. И тогда биоэнергетика определенно могла бы создать намного более высокого человека, более здорового, более талантливого. На самом деле, мы можем наполнить всю землю гениями, для этого нет препятствий. У нас ест все главные инструменты для того в руках. Мы можем увеличить продолжительность жизни человека до трехсот лет, он не будет стариться все это время, не будет болеть раком, СПИДом. Это наследие прошлого. Моя концепция научного рождения такова: ребенок должен прийти на Землю, то есть родиться: сознательным, бдительным, пробужденным. Мы будем знать кто он, каков он и каким он станет, в конце концов, сколько он будет жить, насколько разумным он будет. Дети не будут рождаться слепыми и глухими, умственно отсталыми, в невежестве, и психологически и физиологически они будут рождаться нормальными. И тогда вам не нужно будет бояться за завтрашний день. Не будьте такими глупыми.

Научное рождение ребенка – это не животное рождение. Когда вы даете научное рождение ребенку, вы превосходите уровень животного. Это завораживает, это самое великое и завораживающее событие в мире. Мы можем это сделать, это уже научная реальность. Мы можем сделать так, что люди будут здоровее, они будут жить столько, сколько хотят, и они будут настолько разумными, насколько им это понадобится по работе.

То, что я говорю о научном рождении, помогает вам возвыситься над положением рабов, выйти из тьмы. Это помогает вам в определенном смысле стать более духовными, потому что вы больше не будете думать о животном сексе для продолжения потомства. Вы будете иметь все необходимое, чтобы дети рождались, при этом вы будете знать, что лучше для этого ребенка, специалисты будут консультировать вас в этом вопросе. Разве вам не захочется, чтобы ваш ребенок стал уникальным гением?

Из-за глупой привязанности вы довольны даже в том случае, когда у вас рождаются увечные дети. Если вы станете отцом или матерью увечного ребенка, слепого, глухого, неужели вы думаете, что всем от этого будет лучше? Ребенок никогда вас не простит за это. Вы сами будете в ответе за это. А ребенку придется жить несчастным.

Мое видение приносит вам полную свободу в этом отношении. И конечно, большую ответственность. Прямо сейчас вы плодите детей без всякой ответственности.

Вы обладаете средствами, чтобы решить, какого цвета у вас должен родиться ребенок, какое у него должно быть лицо: греческое, римское. Вы можете сотворить детей, которые будут выглядеть атлетично, как скульптуры, такие прекрасные, гении в каких-то областях жизни, они будут жить жизнью, наполненной любви, достаточно разумные, чтобы отбросить всех священников и политиков. Они не станут последователями какого-то лидера, они будут самодостаточными.

Ежедневная пресс конференция

С июля тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Раджниш проводит ежедневные утренние беседы в мандире (в зале для медитаций), куда ходят двадцать тысяч человек во время праздников, а примерно восемь тысяч человек в обычные дни.

Каждый вечер с семнадцатого июля Раджниш дает интервью мировой прессе. Эти интервью проводятся в Пещере Иисуса, в резиденции Шилы, там поют также песни, и танцуют, когда приезжает Раджниш, и когда он покидает это место. Некоторые интервью печатаются в газете под названием Последний Завет.

– Почему вы решили говорить с репортерами?

– Я никогда не задавал себе такого вопроса. Я просто что-то делал, когда мне этого хотелось. Я не думаю когда делаю что-то. Я действую на уровне чувств. Если я чувствую что мне нужно остановиться, я могу сделать это прямо посредине предложения, я могу даже не завершить предложение. Если я почувствую желание говорить, я могу продолжать даже из могилы.

– Что вы хотите сказать средствам массовой информации, помимо того, о чем вы говорите в ваших книгах и беседах? Могут ли репортеры передать послание жителям Америки?

– Определенно, все, что я говорю своим прихожанам, я могу также сказать жителям Америки, но тем, кто живет вне общины, этого будет не понять. Мне бы хотелось, чтобы они узнали о том, что происходит тут, и не зависели от слухов. Мне бы хотелось пригласить их в гости, чтобы они увидели прихожан, и увидели возможность существования другой жизни.

– То, что вы говорит нам сегодня вечером – это новая тактика обращения к людям?

– Что бы я ни делал, это лишь определенное средство. Когда я говорю с вами, тоже. Я занимаюсь великим алхимическим процессом по преображению людей, пробуждению их от сна к просветлению, и мне приходится испытывать для этого всевозможные средства.

То, о чем вы спрашиваете, такие средства, все, что я говорю или делаю такие средства, неотъемлемая часть моей работы, а моя работа заключается в том, чтобы приводить людей к пробуждению в массовом масштабе. Раньше этого никогда еще не происходило.

– Это – причина, по которой вы так доступны средствам массовой информации в последнее время?

– Да, потому что в мире вокруг миллионы людей, которые могут не иметь возможности общения со мной. Но посредством средств массовой информации они могут получить какие-то проблески. Некоторые из них могут даже приехать сюда.

Мое послание не ограничено какой-то определенной группой людей. Оно для людей. И поэтому мне хотелось бы быть услышанным в каждом уголке земного шара. Я – современный человек, и поэтому мне не нужно ходить повсюду и передавать свое послание, когда есть средства массовой информации. Это намного легче.

– Средства массовой информации берут у вас интервью. Какую роль этим средствам вы отводите в вашем видении мира? Может ли жизнь отдельного человека измениться, с вашей точки зрения, благодаря телевизору?

– Да, это возможно. Жизнь протекает загадочно. Когда вы видите фильм, читаете газетную статью, видите определенное лицо по телеэкрану, это может оказаться поворотным мгновением в вашей жизни. Вокруг во всем земном шаре живут миллионы людей, которые находятся в пограничном состоянии. Если их немного подтолкнуть, немного потянуть, и они пересекут линию.

Нужно только прикоснуться к их сердцам. К ним можно прикоснуться чем угодно. Моего голоса достаточно, одного жеста руки достаточно. Это непредсказуемо, потому что все, что случится с отдельным человеком, трудно предсказать заранее, трудно заранее угадать, что воздействует на него. Может быть, это будет моя тишина, может быть эта пауза между двумя высказываниями, пауза между двумя предложениями, это может всколыхнуть то, что уже и так есть внутри вас. Небольшого толчка достаточно, и этот человек больше никогда не вернется обратно и не будет таким, каким был раньше.

Все, что такой человек чувствовал в такие мгновения, будет расти, становится сильным стремлением приблизиться ко мне, познать больше меня, познать больше тот труд, который происходит, познать больше людей, которые вокруг меня. Это те пути, идя по которым человек все больше и дальше входит в поле энергии, которое я создаю.

Когда я говорю со средствами массовой информации, это не просто разговор на публику. Я уже достаточно говорил на публику. На самом деле, это использование нового метода, чтобы добраться до человеческих сердец. Не важно, что они спрашивают, и не важно, что я отвечаю. Много значит лишь то, что люди будут видеть мои руки, мои глаза, и на них это обязательно окажет воздействие. Тем или иным образом. Они могут либо полюбить меня определенным образом, или могут с этого мгновения начать меня ненавидеть. Но что бы ни происходило, будут они меня любить или ненавидеть, я прикоснусь к их сердцам.

Не трудно переменить их ненависть на любовь. Самое сложное – это добраться до их сердец, а это уже произошло. Те, кто полюбили меня, начнут читать мои книги, слушать записи, смотреть видео, а те, кто возненавидел меня, будут также делать то же самое. И после того, как человек эмоционально связан со мной, как друг, или как враг, он вливается в группу моих прихожан. Враги также становятся моей частью, и моей работой. Иногда они даже выполняют большую работу, чем мои друзья, потому что они постоянно выступают против меня.

Когда я их слушаю, многие люди начинают думать: «Почему они чувствуют такое беспокойство? Если они против меня, почему они не могут просто забыть обо мне и все?» Но они не могут меня забыть. И те люди, с которыми они говорят обо мне, начинают интересоваться мной, в начале просто из любопытства, потом любопытство переходит в устремление, в желание, в поиск, и это не сложно. Это происходит практически автоматически.

– Почему вы назвали эти серии, эти беседы Последним Заветом?

– Слово Завет безгранично важно. Это мой Завет. Я говорю от себя, опираясь на свой опыт. Это мой опыт...

Это мой завет, и я говорю от своего бытия, не от сердца, и не от головы. И из-за того, что это мой завет, мне бы хотелось, чтобы его назвали Последним Заветом.

Но помните о том, что Последний Завет существовал еще до Первого Завета, потому что бытие первое, а потом идет сердце, потом идет голова, без бытия, все они просто ничто. И поэтому, несмотря на то, что я говорю через тысячи лет после Первого Завета, то, что я говорю, намного опережает Первый Завет, по своей сути, намного более велико. Это превосходит Новый Завет и Старый Завет.

Я мог бы назвать его Третьим Заветом, но я называю его Последним Заветом по той простой причине, что Четвертого Завета быть не может. Нет ничего выше бытия. И поэтому я говорю последнее слово. Пришло время, когда должно быть сказано последнее слово.

Я говорю, что нет Бога. Я просто снимаю вопрос о Боге как таковой. Бог завистливый, или Бог любящий – не важно, Бог есть Бог. И тот, и другой возникают из образа Отца. Я провозглашаю зрелость человека, образ отца больше не нужен. Нет Бога, и вместе с Богом уходят ад и рай, вся эзотерическая чушь.

После того, как бога не стало, реальность и существование очищаются. И вы внезапно начинаете чувствовать себя настолько свободными, все узы исчезают. Вам не нужно быть теистами, и не нужно быть атеистами. Вы просто освобождаетесь от самой этой идеи. Это была просто проекция беспомощного ребенка. Человек повзрослел.

Все, что я говорю, нельзя больше улучшить. Я убрал Бога, что теперь можно улучшить? Иисус улучшил концепцию Бога. Он превратил зависть в любовь. Я просто убрал самого Бога. Теперь больше не остается вопроса о том, чтобы улучшать Его.

И поэтому я называю свое послание Последним Заветом. Я собираюсь постепенно раскрыть все важное, чтобы религиозное сознание взорвалось в вас.

Я рискую больше чем кто-либо. У меня появляется столько врагов, что вам будет это даже трудно представить, по той простой причине, что я знаю, о чем я говорю, и я опираюсь не на писания. Я говорю, опираясь на собственный опыт. Это моя собственная истина, а истина не может проиграть.

В конце концов, всегда восторжествует истина.

– В следующую пятницу мы попытаемся организовать встречу ваших саньясинов по спутнику с жителями Сиэтла. Мы, журналисты, не будем редактировать ваши слова, не будем редактировать вас ни в прямом эфире, ни в газетных статьях, которые впоследствии выйдут. Мы дадим возможность жителям Сиэтла задать вам вопросы...

– Это очень хорошо.

– О чем вы им расскажете? Какое впечатление вам бы хотелось оставить у них?

– Они могут мне задавать любые вопросы, у меня нет ни от кого никаких тайн. Пусть они спрашивают обо всем, о чем они хотят спросить.

– Что вам хотелось бы сообщить им о себе?

– Все, что угодно. Я не должен диктовать им то, что они должны спрашивать у меня. Они должны спрашивать исходя из своего собственного интереса, свободного выбора, и я буду отвечать им моей собственной свободой.

– Пожалуйста, извините меня за то, что я задаю вам такой личный вопрос.

– Не нужно просить никакого прощения. Вы можете задавать любые вопросы: личные, не личные, это не важно. Мне бы хотелось полностью открыться перед вами. Я хочу быть открытой книгой для вас. Мне не хочется хранить от вас тайны. И поэтому это вполне нормально, что вы задаете вопросы.

– Прошу прощения за то, что задаю вопрос, на который вы, наверное, отвечали уже много раз.

– Нет проблем. Вы можете задать все, что хотите, и в какой угодно форме. Вы могли задавать этот вопрос тысячи раз, но я все время даю разные ответы. И поэтому вам не нужно ни о чем беспокоиться. Такова моя задача. Просто спрашивайте.

– Это, должно быть, она из причин, по которым общественное мнение относительно вас так разниться. Потому что вы все время отвечаете по-разному.

– Я противоречив! При чем тут общественное мнение. Это так и есть.

– Вы говорите, что отличны не ваши вопросы, а сама реальность?

– Да. Меняется реальность, и я меняюсь вместе с изменением реальности. Я определенно противоречив. Нет ничего плохого в том, что люди читаю меня противоречивым.

– Вы выше всех противоречий?

– Я просто наслаждаюсь этим.

– У меня есть еще около тридцати, сорока новых вопросов. И возможно мы перейдем к обсуждению всех за и против.

– В следующий раз, продолжайте до тех пор, пока не закончатся все ваши вопросы. И после того, как все ваши вопросы завершатся, что вы будете делать после? Подумайте над этим.

В Америке ко мне приходили сотни телерепортеров, и они жаловались только на то, что я говорил в течение двадцати минут о том, о чем можно было бы говорить десять. Но у них было ограниченное время, а им бы не хотелось обрезать меня, потому что все сказанное мной было настолько взаимосвязано, что если убрать что-то одно, все остальное выпадет из контекста. Почему же я не говорю, как все? Почему ни с того ни с сего я внезапно замолкаю? Я говорю фразу, и наступает пауза.

Я ответил им, что так и буду говорить, потому что дело не только в том, чтобы говорить о чем-то, но еще в том, чтобы давать мгновения медитации тем людям, которые меня слушают.

Когда я говорю, они заняты, их умы наполнены мной. Когда внезапно я останавливаюсь и молчу, их умы также останавливаются, и ждут. Это самые прекрасны мгновения, они вкушают вкус медитации, не зная даже о том, что медитируют.

Вот что происходит с вами. Вы были в соприкосновении с медитацией здесь, но не знали об этом. Теперь я сказал вам об этом и вы должны понимать это. Удовлетворенность и ощущение счастья должны стать признаками того, что внутри вас начали происходить перемены. Не нужно ускорять процесс, нужно продолжать так дальше, наслаждаться удовлетворенностью все больше и больше. Не нужно навязывать себе состояние медитации, не нужно ничего навязывать. Нужно просто создавать правильную атмосферу, в которой все это начнет происходить само по себе.

– Вы понимаете, что такое телевидение. Иногда нам приходится что-то обобщать. Мне бы хотелось задать вам вопрос и не хотелось бы относиться к вам без уважения, нам бы хотелось получить на некоторые вопросы короткие ответы.

– Дайте мне время, и тогда я смогу дать вам короткие ответы.

– Попытаюсь задать вам лучшие вопросы.

– Сначала дайте мне время, сколько времени вы можете мне дать?

– Двадцать пять секунд на ответ. Как вы уже знаете, мы редактируем ваши ответы. Но если вы чувствуете, что хотите говорить немного дольше, пожалуйста, чувствуйте себя свободными в этом отношении. Я понимаю вас прекрасно.

– Хорошо, начинайте задавать мне вопросы.

– Каково ваше видение? За двадцать пять секунд ответьте, пожалуйста (со смехом). Это ужасный вызов, не так ли?

– Посмотрите в мои глаза, и вы получите ответ. Это самый короткий способ. Есть вещи, о которых нельзя говорить, но которые можно увидеть. Есть вещи, если объяснять которые, это вас только уводит в сторону, но их можно почувствовать, причем почувствовать настолько глубоко, что благоухание от этого будет с вами вечно.

Посмотрите в мои глаза и получите самый короткий ответ. Тишина, глубина, радость, экстаз, все есть, теперь это перед вами. Я могу видеть, что вы видите это, я бы не стал отвечать так другому журналисту.

– Спасибо.

– Я чувствую ваше сердце. Я чувствую ваше любящее бытие. Я вижу вас жизненный поиск. Он полон слез, иногда печали, иногда счастья, но на этом ничего не заканчивается. Вам еще предстоит идти дальше. Я могу вам помочь, как друг, а не как мастер. Само это слово отвратительно.

– Но кто вы в таком случае, вы учитель?

– Я просто друг.

Я говорю спонтанно. Если я говорю с саньясинами, я говорю мягко. Не нужно ничего утверждать, потому что они так восприимчивы. Чем более восприимчива аудитория, тем меньше у меня необходимость быть таким утвердительным.

Но когда я говорю с журналистами, я становлюсь спонтанно очень утвердительным, потому что только тогда они могут слушать, иначе они глухи. Каждый день они пишут статьи, берут интервью у политиков, и у подобного рода людей, которые все боятся их, боятся из-за того, что репортеры могут разрушить их образ у людей, и тогда общественное мнение о них изменится.

Многие журналисты выразили мне свое мнение: «Это так странно: когда мы берем интервью у политиков и у подобного рода людей, мы чувствуем, что можем полностью контролировать их. Но с вами мы чувствуем нервозность. Ни с кем другим этого не происходит, почему мы с вами мы чувствуем себя не в своей тарелке?»

Я ответил им: «Единственная причина, по которой это происходит, заключается в том, что я не думаю о своем имидже. Меня не волнует, что вы напишете в своей статье. Все, что меня волнует в тот миг, когда вы берете у меня интервью, это чтобы вы слышали меня. А другие меня не волнуют. За семь лет я не прочитал ни одной книги, ни одного журнала, ни одной газеты, я не слушал радио, не смотрел телевизора, ничего из этого рода. Все это только мусор».

И поэтому когда журналисты задают мне вопросы, они не должны спать, чтобы слышать что я им отвечаю. Они не должны быть в таком же сонном состоянии, в котором находятся тогда, когда задают вопросы политикам, и поэтому я становлюсь таким утвердительным. Вы не можете добраться до этих людей, если будете мягкими и смиренными. С их точки зрения это будет восприниматься как слабость, потому что именно такими они привыкли воспринимать политиков и подобных им людей, они очень смиренные и мягкие с ними, и стремятся сказать в точности то, что хотят от них услышать журналисты. Они хотят говорить то, что будет создавать определенный имидж.

У меня нет никакого образа, который мне хотелось бы передать людям. И поэтому когда я говорю с журналистами, мои усилия направлены на то, чтобы мои слова достигли их ушей, и у меня нет при этом никакой задней мысли. Все остальное вторично. Если это происходит, прекрасно. Если это не происходит, не стоит беспокоиться об этом.

– Почему вы боитесь людей.

– Я никогда не чувствовал себя нигде посторонним по той простой причине, что где бы вы ни были, вы становитесь посторонними, так к чему же чувствовать себя посторонним? Где бы вы ни были, вы не можете быть другими, мы все здесь посторонние. После того, как вы однажды это признаете, уже не важно, как к вам относятся другие, и где это происходит, в одном месте или в другом. Вы продолжаете оставаться посторонними, в одном месте вы ощущаете это больше, а в другом месте вы ощущаете это меньше.

Но с чего вы взяли, что этого стоит бояться? К вам приходит страх из-за того, что вы хотите, чтобы люди считали вас хорошими. Вот что превращает каждого человека в субъекта толпы. Вот что делает каждого человека рабом, просто потому, что ему хочется, чтобы окружающие считали его хорошим человеком. И этого он боится, когда он попадает в незнакомое место, в котором его окружают незнакомые люди, он боится, что может сделать что-то такое, может сказать что-то такое, после чего окружающие перестанут считать его хорошим.

Вы всегда нуждаетесь в том, чтобы вам все выражали свою любовь, поддерживали вас, потому что вы сами не признаете себя. И поэтому вы хотите, чтобы вместо этого вас признали окружающие. После того, как вы однажды признаете себя, вам будет уже все равно, признают ли вас окружающие, будут ли они о вас думать как о хороших людях или как о плохих. Вас это больше не будет волновать. Вы будете теперь жить своей жизнью, а то, что другие будут о вас думать, будет их собственными трудностями. Эти трудности будут не вашими, а ихними.

Но из-за того, что вы не принимаете себя, с самого детства, вас постоянно били, вам постоянно вбивали, чтобы вы не принимали себя, как есть, что вы должны вести себя так, и не иначе, и лишь тогда вас будут принимать окружающие. Когда люди принимали вас, признавали вас, относились к вам с уважением, это означало, что вы стали хорошими. Но в этом трудность каждого человека. Все зависят от мнения другого человека, и на всех оказывает воздействие мнение другого человека.

Когда я увидел этот простой факт, я отбросил представления других людей о себе, и это принесло мне ощущение такой свободы, неописуемой свободы! Это приносит такое облегчение, когда вы понимаете что можете быть простой собой, вам не нужно об этом беспокоиться. Этот мир такой огромный, вокруг так много людей. Если мне придется думать о том, что каждый человек думаете обо мне, вся моя жизнь превратится в скопление таких мнений, я буду нести эти мнения в себе.

Поэтому если вы боитесь общества других людей, если вы боитесь встречаться с ними, это лишь значит, что вы чувствуете пустоту, этого не должно быть. Вы должны течь в себе, и иметь свое мнение, а не руководствоваться чужими мнениями о вас, о том, понравится ли это другим или нет, вы должны иметь свою жизнь, свои собственные приоритеты.

И я говорю как раз об этом. Медитация дает вам такой авторитет силу, не чужую силу, но качество силы, авторитет, которые никто у вас отнять не сможет. Это будет принадлежать только вам.

Общественное мнение может перемениться, сегодня люди могут думать о вас что-то одно, они могут быть за вас, а завтра что-то другое. Они могут быть против вас. Сегодня они могут считать вас святыми, а завтра могут думать о вас как о грешнике. Лучше иметь собственное мнение, думать о себе, как о святом или грешнике, но опираясь на свое мнение. Какими бы вы ни были, будьте самим собой, чтобы никто не мог отнять у вас это мнение.

Лучше быть грешником, но самостоятельно, нежели быть святым, но в глазах других людей. Это мнение заимствовано, а вы при этом будете оставаться пустыми.

Я хулиган, но я наслаждаюсь этим. Мне не хочется, чтобы ко мне относились с уважением. Это лишь оскорбительно, если к вам относится с уважением это сумасшедшее человечество.

Когда я давал интервью журналистам, я был удивлен тем, что они так нервничают. Они сами ощутили это, потому что раньше они брали интервью у тех, кто нервничал сам, волновался о том, что у них спросят. Им могут задать вопросы, которые могут принести им определенные трудности. Им могут задать такие вопросы, ответы на которые могут раскрыть их лицо, а если они не ответят, это вызовет подозрения. Люди эти очень боялись журналистов, нервничали. Но со мной все было совершенно по-другому. И я сказал Изабель: «Позови всех журналистов со всего мира сюда, и я задам им жару. Вот что такое журналистика!» Если я открыт, вы не можете завести меня в тупик, я полностью доступен, и если я выложу перед вами все мои карты, до того как вы выложите свои, что вы сможете сделать со мной? На самом деле, все журналисты чувствуют такое неловкое положение как раз из-за того, что чувствуют всю правдивость моих слов. Они забывают о том, что они только журналисты. Их человеческое бытие находится в том же поиске, как у каждого человека, они ищут тишину, безмятежность.