Текст книги "Мгновения вечности"

Автор книги: Бхагаван Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 49 страниц)

Вчера вечером одна из врачей саньясинок, рассказала нам, что Шила отравила ее в своем доме. Тогда они только проводили эксперименты, должно быть, отрава была такая, что только язык отнялся. Она не могла говорить двадцать четыре часа.

Они экспериментировали, чтобы сделать это со мной позже.

Если бы они смогли меня отравить, чтобы я не мог говорить больше, это было бы так здорово для них!

Шила украла сорок три миллиона долларов, кстати, которые были перечислены сюда на наш счет.

Когда я молчал, она распоряжалась всеми финансами. Все деньги, которые приходили к нам из Европейских общин, особенно из немецкой общины, постепенно переходили на ее имя в швейцарские банки.

Мы потратил двести миллионов долларов на то, чтобы сделать из этой пустыни оазис, и нужно было еще больше денег, потому что пустыня была большой. Для того, чтобы сделать зеленым этот участок земли в сто двадцать шесть квадрантных миль, нужно было очень много денег, и мы собирали их.

Она крала не отсюда, но из немецкой общины. Деньги, которые должны были прийти сюда, так сюда и не дошли. Поэтому здесь в книгах учета все было в порядке. Она накопила сорок три миллиона в швейцарском банке. Вчера рассказала об этом ее помощница по финансам, она сказала: «Да, у нас есть банковский счет. Мы его используем для вас».

Все было для меня: яд, чтобы защищать меня, убивали людей, чтобы защитить меня, сжигали здания, чтобы защитить меня, пытались убить моего собственного врача, чтобы защитить меня. И это они сделали тоже для меня: «Мы перевели деньги на счет в Швейцарские банки для вас! На тот случай, если вам придется покинуть Америку!»

Я сказал ей: «Я не собираюсь покидать Америку. Вы, не спросясь моего позволения, имели смелость перевести деньги на другие счета для меня? Но на чьи счета они записаны?»

На имена Шилы и Савиты. Савита была второй.

Я спросил: «Какой банк и какой номер счета? И сколько денег вы положили туда?»

Она ответила: «Я не помню».

Никто не забыл, сорок три миллиона долларов.

Потом она сказала: «Завтра утром я принесу все бланки». Она обещала президенту Према Хасье что принесет все детальные счета, потому что деньги эти принадлежали общине, но на следующий день она сбежала, не передав мне никакой информации. Мы не знаем, в каком банке они лежат, и не знаем номеров счетов.

Все что мы знаем об этих счетах, мы узнали от старой секретарши Шилы, которая умирает от рака в Калифорнии. Так всегда происходит, когда человек умирает, ему хочется покаяться во всех своих грехах. Она написала письмо, в котором сообщила нам, что у Шилы есть сорок три миллиона долларов, и что она попытается приехать сюда перед смертью и передать нам подробную информацию об этих счетах. Она вспомнит в какой банк положила Шила деньги, какой номер счета и сколько точно денег.

Там может быть даже больше денег, потому что она не была секретаршей Шилы долго. В то время, когда она была с Шилой, у той было сорок три миллиона долларов, а теперь эта сумма, наверное, удвоилась.

Мы сообщили об этом и после того, как она приедет, она сможет дать показания в полиции. Пусть они работают над этим. Мы не хотим действовать от имени закона. Они должны искать и расследовать.

Шила и раньше уже проделывала такое. Пока я был в Индии, она стянула триста тысяч долларов через своего брата Бипина, причем она все сделала таким образом, что во всем виноватым оказался именно он. Бипин был в Америке тогда, и мы ничего не смогли сделать. Это так странно, пока она была... Он никогда не был здесь, но в тот день, когда она уехала, он появился здесь. Перед тем, как она уехала, он пробыл здесь два дня, наверное, готовил все для побега. На самом деле, когда мы покупали эту землю, в этом был замешан Бипин. Владелец этого участка земли был другом Бипина. Никто не покупал землю. Самую большую сумму за нее предлагала три с половиной миллиона долларов. А Бипин через Шилу купил ее за семь миллионов долларов. И теперь мне кажется, два миллиона из семи они оставили себе.

Вы удивитесь, когда узнаете, что они сделали. Они совершили всевозможные преступления, они купили много литературы в Индии, на десять миллионов долларов и продавали ее в центре Нью Джерси.

Они взяли деньги в долг и должны были их вернуть банку Индии, но они их не вернули, и никогда не хотели возвращать. Они делали много преступного, изготавливали поддельные бумаги.

И что они сделали теперь? Они отравили Лакшми, и из Швейцарии они сообщили индийскому правительству обо всех преступлениях, которые совершила организация Раджниш Фаундейшн в Индии, хотя на самом деле их совершили они сами. Индия должна была освободить эту организацию от уплаты налогов, все бумаги должны были быть подписаны через два дня, и они позвонили и свалили на них всю свою вину, обвинив во всем попечителей.

Они были очень умны. Савита, Шила, Видья, они не были попечителями. Они проворачивали все свои дела, но попечителями не были. И после этого пять попечителей, которые не имели к этому никакого отношения, были арестованы. Джайантибхай пришлось заплатить семьсот тысяч рупий залог, чтобы их выпустили, кроме того, статус свободной торговли им так и не дали.

Все было готово, уже были готовы бумаги. Они были подписаны министром финансов, но все было приостановлено. Все преступления, которые были совершены бандой Шилы, теперь свалились на головы этих невинных попечителей, которые не имели ни малейшего понятия о том, что происходит.

Я послал Шилу в Индию, чтобы она следила за ситуацией в Гималаях, я сказал ей годом ранее, что если эта постоянная правительственная война будет там продолжаться, раньше или позже они предпримут решительные шаги, чтобы уничтожить общину любой ценой. Так они и поступили. Я послал ее годом ранее проследить ситуацию, которая складывалась там я хотел чтобы эта работа выполнялась.

Вместо того, чтобы следить за ситуацией в Гималаях, она семь дней оставалась в Дели, она писала нам: «Из-за Пенджаба, из-за убийства Индиры Ганди, очень опасно ехать в Гималаи, и поэтому я застряла в Дели. Если вы будете настаивать, я поеду, но это очень опасно!»

И тогда я сказал: «Возвращайся обратно, не рискуй без необходимости, через несколько месяцев, ты сможешь снова поехать туда».

Она не знала того, что один саньясин, о котором она спрашивала, и который был близок ей в Пуне, тем временем женился на дочери одного из моих братьев. И она попросила этого саньясина, не зная о том, что он породнился со мной: «У тебя есть связи в правительстве, – а он живет в Дели, – попытайся сделать так, чтобы Раджниш не мог больше вернуться в Индию».

Я послал ее, чтобы она нашла место, в которое я смог бы переехать в том случае, если бы правительство совершенно сошло с ума, а вместо этого она... пыталась создать такую ситуацию, чтобы я вообще не мог въехать в Индию.

И поэтому я постоянно ставил насущно такой вопрос: если я скажу «нет» тем людям, которые стоят у власти, они начнут уничтожать меня. Если я им скажу «да», я буду глубоко страдать, они не смогут понять моих страданий. Каждый саньясин, которого преследуют, становится для меня настоящей пыткой. И поэтому мне бы не хотелось, чтобы кто-то управлял моими саньясинами.

Кстати, это мне напоминает вот еще что: Шила была замужем за одним американским саньясином. Но так, как она хотела сбежать отсюда до того, как все ее преступления всплывут наружу, а обнаружить это могла сама община или правительственные правоохранительные инстанции, а если бы все то случилось, ей бы пришлось найти какое-то место для убежища, и поэтому она вышла замуж за швейцарского саньясина. Месяцем ранее она отправилась в Мехико. Она никогда не говорила мне, что она выйдет замуж. Она и так уже была замужем с Джайанандой, американским саньясином, а теперь вышла замуж за швейцарского саньясина, чтобы получить вид на жительство в Швейцарии. Лишь позже юристы сказали ей, что она совершила преступление, потому что бигамия запрещена. Она бросилась в Непал, чтобы получить там развод задним числом, в бедных странах это можно оформить, нужно дать небольшую взятку. Она получила развод в Непале, а это противозаконно. Она совершила преступление бигамии. Бедный Джайананда даже не знал этого, потому что он был в Австралии. Она послала его в Австралию, чтобы он не причинял ей беспокойств и не суетился под боком.

Но третий муж оказался в тюрьме. Он оказался в тюрьме из-за того, что по ее совету попытался взять деньги из банка. Не сорок три миллиона, а эти деньги были на другом счете в Зурихе, эти деньги принадлежали Зурихской общине. Дипо был одним из попечителей, и он взял деньги для себя лично, всю сумму, и закрыл счет. Я сейчас точно не знаю, сколько денег он взял, но новости об этом облетели весь мир.

Одна женщина из Женевы, которая была старой саньясинкой, она приняла саньясу намного раньше Шилы, сообщила мне о том, что Шила продавала наркотики, особенно героин. И когда она ездила в Европу, под предлогом посещения общин, на самом деле, она возила героин. Она также торговала золотом. Я попросил эту саньясинку приехать сюда, чтобы она стала свидетелем по этому делу, и дала показания. Потому что они с Шилой были очень близкими подругами, и она знала все подробности, она знала, сколько денег она заработала на наркотиках, сколько денег она заработала на золоте, а сколько денег она взяла из общины.

ФБР и полиция оклеветали Раджниша

Двадцатого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года ФБР и полиция Далласа и силы безопасности Раджнишпурама открыли свой офис в Раджнишпураме для того, чтобы расследовать преступления, совершенные Шилой. Они перестали брать показания у Раджниша. Более семидесяти повесток в суд пришло саньясинам, в федеральное жюри и жюри штата, было назначено семь поручителей, чтобы они посетили общину и оставались там. Свами Прем Нирен – адвокат Раджниша предупредил о возможном аресте Раджниша и других саньясинов по обвинительному акту Иммиграционных служб США. Раджниш обвинил правительственные инстанции в том, что они пытаются уничтожить общину вместо того, чтобы расследовать эти преступления, и двадцать четвертого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года он созвал пресс конференцию, чтобы раскрыть их заговор.

Изабель организовала эту пресс конференцию.

– Раджниш, я сказала средствам массовой информации о том, что сначала вы сделаете заявление. А уже потом они смогут задавать вам вопросы.

– Я приветствую всех вас, я доставил вам хлопоты, и собрал вас всех здесь потому, что здесь были люди из ФБР и федералы, полиция округа и штата, представители Генеральной прокуратуры, чтобы расследовать дело Шилы, и ее фашиствующих молодчиков. Я предложил им дать показания, четыре раза они назначали мне встречу, и все четыре раза они отказывались встречаться со мной. Мне показалось, что они плетут нити заговора. Мне захотелось раскрыть этот заговор, чтобы люди узнали о нем.

Мы полностью сотрудничали с ними. Наша полиция, наши саньясины сотрудничали с ними всецело, я был в уединении и молчал, и было так странно, что они не захотели взять у меня показания. Они должны были взять у меня показания первым делом. Я представляю сердце моей общины. Я живу для этих людей, и умру ради этих людей. Вместо того, чтобы попросить у меня показания, они все откладывали, откладывали, отменяли встречи. Это происходило по той причине, что они пытались защитить этих преступников и тянули время. Они не сделали ни одного шага для того, чтобы поймать их.

Они пытались уговорить саньясинов предать общину, они давали взятки: «Мы сделаем так, что тебя никогда не посадят!» мы поддерживали их, рассказывали им все сами, мы хотели. Чтобы преступники были наказаны. Но Генеральный Прокурор стоял за всем происходящим в тени, и он пытался провернуть совершенно другие вещи. Я знавал уже грязных политиков, но ни один из них не был таким грязным, как этот человек.

Здесь совершались всевозможные преступления: убийства, преступники пытались убить многих.

Мы пытались помочь ФБР и всем этим инстанциям. Почему они не захотели взять у меня показания? Причина заключалась в том, что они хотели найти тех, кто мог оправдать преступников и назвать другие имена, обвинить невинных, назвать их настоящими преступниками, чтобы уничтожить общину. Один из ФБРэвцев говорил при саньясине: «Мы хотим посадить, по меньшей мере, пятьсот саньясинов». Это те саньясины, которые так важны для общины, чтобы принести ущерб общине. Преступники их не интересовали...

Теперь саньясины приходят давать показания, потому что они перестали бояться Шилы и ее банды, они знают, что теперь могут говорить правду. Я хотел сотрудничать с законом, с правительством, но у правительства свои собственные планы. Они решили воспользоваться преступлениями Шилы как предлогом, а Шилы уже нет в стране и нет двадцати ее сообщников. Это хорошая возможность для правительства обвинить невинных людей и посадить их в тюрьму.

И поэтому они не взяли у меня показания, потому что если бы они это сделали, я бы все рассказал. Сначала они сказали мне: «Вы не должны ничего записывать». Я настаивал на том, чтобы записать, потому что в суде можно изменить показания в последний момент а если все записано... Это была странная ситуация, как будто бы я был следователем, а они были преступниками. Они сказали: «Вы не должны записывать ничего на видео». Но я настаивал.

Я сказал: «Мы не будем прослушивать при людях, мы можем дать вам гарантию, в письменной форме, но эту запись мы запишем, потому что мы знаем, что вам нельзя верить. Эта видео запись будет доказательством того, что все совершенно не так, как это хочется вам, и вы обвиняете в суде других людей».

Я хотел рассказать им все, агентам ФБР и всем представителям других правительственных инстанций, и хотел, чтобы они задавали мне вопросы, допрашивали меня, чтобы я смог все рассказать подробно. Но их не интересовали преступники. Они считали, что преступники сбежали и слава Богу. Теперь нужно найти тех, кто совершил меньшие преступления, например, эта саньясинка, которая привезла двух саньясинов, которые подожгли здание комитета по земельным делам. Они сказали ей, что не посадят ее в том случае, если она покажет на двух человек, которых они выберут сами.

Это они пытаются сделать с Кришнадевой. Кришнадева не уехал с группой Шилы, он прячется в Калифорнии и пытается договориться. Он политик. Он пытается договориться с генеральным прокурором, что если тот не посадит его, он скажет все, что они ему скажут.

Я хочу предостеречь эту небольшую группу саньясинов от всей этой грязной политики. Помогите лучше, чтобы истинные преступники были пойманы, а не защищайте их ложными показаниями, чтобы невинные не пострадали. Этого хочет генеральный прокурор. И по этой причине все эти правительственные инстанции ни разу не пришли брать мои показания. Мне хотелось, чтобы они сначала взяли мои показания, до того, как это сделают средства массовой информации, до того, как об этом узнают все люди. Почему они испугались этого? Я должен бояться, а не они. Почему же они испугались? Они отказались брать мои показания, и запретили снимать на видео, а потом вообще отказались брать мои показания. Все это время они постоянно спрашивали у генерального прокурора по телефону все детали. Брать показания или нет, записывать на видео или не разрешать вести запись.

Это ваш долг и вы отвечаете за это. Мы готовы поддержать закон и конституцию, и мы готовы помочь поймать всех этих двадцать преступников, потому что они нам самим нужны, мы предполагаем, где они могут быть. У нас есть саньясины во всем мире. И когда они были в Зурихе, саньясины из Зуриха следили за ними. Когда они отправились в Германию, немецкие саньясины следили за ними. А теперь они во Франции. Куда бы те ни отправились, мои саньясины будут следить за ними, будут наблюдать за ними. Но ФБР даже не удосужилось сообщить Интерполу обо всем произошедшем, не рассказали о том, что эти люди совершили преступление, и теперь их следует привезти обратно в Америку.

Наверное, Шила вернется обратно, возможно, ФБР уже договорилось с преступниками, кто знает. Они способны и не на такое, они могут предоставить им неприкосновенность, и тогда они посадят вместо них невинных саньясинов, могут посадить на десять лет, на двадцать лет, на всю жизнь.

И я созвал пресс-конференцию для того, чтобы прояснить эти вопросы, этому нельзя позволить случиться. Когда мы помогаем и сотрудничаем, мы делаем это бескорыстно, а они не хотят с нами сотрудничать. Я услышал, что из-за того, что я созвал пресс-конференцию, и я раскрыл их планы, они упаковали чемоданы и уехали из общины. Это так странно: если вы из федеральной полиции, если вы из полиции штата, если вы из полиции округа, неужели вы будете так трусить? Они струсили, потому что испугались этой пресс-конференции. Вместо того чтобы паковать вещи, они должны были прийти сюда, они были в общине семь дней. Мы принимали их в гости в течение недели, мы помогали им всевозможными способами, мы оказали им свое гостеприимство, а они сделали нас преступниками.

Это хорошо известный психологический факт: преступники и полицейские очень похожи друг на друга. Преступники, нанятые правительством, становятся ФБР, КГБ, а преступники, которых никто не нанимал, оказываются в тюрьме, на электрическом стуле, их приговаривают к смертной казни, но и те, и другие принадлежат к одной и той же категории, ум у них одинаковый.

А теперь если у вас есть вопросы, вы можете задавать.

– Позволите ли вы уехать этим правительственным чиновникам, которые приехали в вашу общину расследовать это дело, поможете ли вы им сложить чемоданы, или нет?

– Сначала они должны взять мои показания в присутствии прессы. Это обязательное условие, которое не будет компромиссом. Мне бы хотелось дать показания и записать их по видео до того, как дело закроют. Но теперь у меня такой возможности нет.

– Не думаете ли вы, что в том, что произошло в вашей общине с Шилой, замешано правительство?

– Это возможно, американское правительство могло это сделать, потому что я молчал три с половиной года, и был в уединении. Шила со своей группой следила за общиной все это время. Правительство могло просто нанять их, чтобы они сделали все это и покинули общину, потому что именно они за все отвечали. Они покинули общину, но община продолжает существовать. То, что они покинули общину, не привело к ее исчезновению, люди в общине достаточно разумны. К счастью только разумные люди живут в нашей общине. И поэтому все отлично.

Когда я гляжу назад, мне кажется, что это вполне возможно, потому что Шила перестала покупать даже еду и все необходимое для общины: одежду и все подобное перед отъездом. В тот день, в который она уехала, еды в общине вообще не осталось. Мне кажется, это было запланировано заранее, чтобы вызвать панику, хаос. Одежды не было, еды не было. Она покинула общину, оставив ее с огромными долгами: около двадцати миллионов долларов, а ее секретарша говорит, что у нее есть банковские счета в Швейцарии на двадцать миллионов долларов.

Поэтому есть такая возможность: тем или иным образом они умудрились сбежать, а сбежало двадцать человек вместе с Шилой, без объяснений, не встретившись со мной, чтобы попрощаться. Правительство, наверное, надеялось, что в таком случае община распадется. Но этого не случилось. Нас удалось выжить, и мы справились со всем отлично. И им эта попытка уничтожить общину не удалась.

Раджнишизма больше нет, как и оранжевых одежд и мал

Раджниш обратил внимание на реакцию саньясинов в общине. Двадцать шестого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Раджниш провозгласил конец раджнишизма, и попросил снять оранжевые одежды и малы.

Саньясины перестали поклоняться правильно, они перестали работать как раньше. Они заканчивают работу рано, как будто бы им нужна диктатура для того, чтобы работать. Ответственность означает то, что вы делаете все наилучшим образом, и никто не должен вам диктовать, что вам делать. Каждый хочет решать, что ему делать, а чего не делать. Если все пять тысяч саньясинов будут решать, кто как хочет, неужели вы думаете, получится хоть что-то?

Я занят с утра до двенадцати ночи всякой чепухой. И поэтому я опоздал на двадцать минут. Вы в ответе за это. Я никогда раньше не опаздывал на двадцать минут, никогда.

Но если вы не дадите мне возможности спать, вы не дадите мне возможности отдыхать, тогда это будет происходить. Перед тем как я начну отвечать на ваши вопросы, есть вопрос всех вопросов. С сегодняшнего дня можете ли вы работать самостоятельно, полноценно, целостно интенсивно, насколько это возможно?

Вы должны доказать Шиле и всей ее сбежавшей шайке, всем фашистам, что любящая община может быть еще более творческой, продуктивной, радостной. Если вы не сможете этого доказать, тогда права была Шила. Возможно, вы сами сделали ее диктатором.

Вы должны научиться вести себя демократично. Демократия не может держаться на нескольких руководителях. Если вы привыкнете, чтобы вами управляли, приказывали вам, тогда вся община распадется.

Вы должны понять, что если они советуют вам делать что-то, так и надо поступать. Делайте настолько хорошо, насколько вы можете. Сейчас я доступен, и я буду говорить до последнего дыхания. Но не становитесь бременем. Вы должны сделать тех людей, которые за все отвечают, легкими, радостными, не обремененными, чтобы они были счастливы вместе с вами. Не пытайте их.

В моем доме было много саньясинов в прошлый раз, и они пробивали себе путь через охранников. Представьте себе, если пять тысяч саньясинов решат прийти сюда одновременно в один день, мне придется сбежать из этого места. Я привык жить в уединении и тишине. И мне бы не хотелось, чтобы вы беспокоили меня. Все свои трудности вы должны решать через тех, кому поручено решать ваши трудности. Я не занимаю никаких постов, и я не могу сделать для вас что-то мгновенно. У меня нет для этого власти.

У меня нет никакой власти. Я не занимаю никакого поста. Община имеет несколько ветвей, и поэтому сила ее разделена. Любая ветвь ведет свою работу. А я не принимаю никакого участия в этой работе. Моя активная задача заключается в том, чтобы отвечать на вопросы саньясинов относительно их персонального роста, относительно их трудностей, относительно самой общины, если им кажется, что у них есть трудности.

Если я доступен все в порядке. Я постараюсь сделать все для вас.

Например, я попросил, чтобы убрали книгу «Раджнишизм». Это не моя книга. Ее написала Шила, согласно своим представлениям. Она собрала мои высказывания из других книг, но в целом это идея создания подобия катехизиса, как у католиков. И я попросил, чтобы эту книгу убрали.

Я был всегда против всех измов, потому что раньше или позже они все становятся тюрьмами. Мне хотелось, чтобы мои последователи были свободны от всех измов, каждая индивидуальность – не винтик в машине, не часть какой-то организации, но те, кто живут вместе в любви, но не потому живут вместе, что они верят в одного Бога, и них одна философия, а потому, что они все ищут истину. Все ищут истину по-своему.

И я назвал эту школу искателей – ищущими. Но я никогда не хотел, чтобы это была организованная религия.

Шиле удалось сделать организованную религию. Она стала высшей жрицей этой религии, она даже придумала одежду, как у жриц, как у монахов и пап. Она даже собиралась создать ассамблею Орегона, на которой могли бы собраться представители всех религий для совместной молитвы. Они собиралась молиться там вместе со всеми. Она там молилась.

У меня нет молитвы, потому что у меня нет Бога. Когда молиться? Мы не религия.

Шила создала мир Раджниша. Вы должны отбросить этот мир, иначе какое отличие будет между христианами, иудеями и раджнишитами? Мне бы хотелось, чтобы вы были самими собой, а не раджнишитами.

И я убрал атрибут малы. Он важен в Индии, потому что в Индии красной одеждой и малой пользовались тысячи лет все религии, как символом саньясы. Я хотел уничтожить это традиционное представление о саньясе, потому что саньяса должна быть по традиционному мировоззрению целибатом, саньясин не должен прикасаться к женщинам, не должен с ними говорить. Саньясин не должен оставаться в доме, он должен жить в храме. Он должен есть только один раз в день, и должен постоянно поститься, он должен заниматься аскезами, и в этом его болезнь.

Я хотел уничтожить образ такой саньясы, вот почему вы надели красные одежды. У меня практически триста тысячи саньясинов в Индии. Мои саньясины принесли большие беспокойства традиционным саньясинам в Индии, потому что невозможно было их отличить. Мои саньясины шли по дороге, и к их стопам прикасались прохожие, не зная о том, что они не хранят целибат, и что у них есть подружки. Они едят два раза в день, причем самые лучшие блюда из китайской, японской, итальянской кухни. Мои саньясины принадлежат двадцать первому веку, и старые саньясины сильно сердились, потому что я уничтожил их образ.

Когда мы пришли на Запад, красные одежды и мала больше не нужны, потому что на Западе они никогда не воспринимались как символы религии. Они нужны были только для Индии, они сыграли свою роль, саньясин может жить с женой, с детьми, он не обязательно должен быть паразитом в обществе, и может работать, может творить, может зарабатывать, и ему не нужно поклоняться.

Но на Западе это все не нужно. Я собирался убрать малу в любом случае. Но Шила сделала так, что этот вопрос стал еще более насущным, и вы должны быть ей благодарны за это. Все ее преступления сделали это совершенно необходимым, теперь саньясины должны стать полностью нормальными, обычными людьми, чтобы они могли жить в обществе, не вызывая никакой враждебности, не смущая никого, семью, не вызывая сложности на работе.

Это община мистиков, община тех, кто находится в индивидуальном поиске, кто ищет свое внутреннее бытие. Это религиозностный путь, но это не путь организованной религии.

Я – друг, наставник, философ.