Текст книги "Королева эльфов. Зловещее пророчество"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 54 страниц)

Следы на снегу

Кадлин лежала в сугробе. Белый плащ ее спутника скрывал их обоих. Свежевыпавший снег размывал контуры. Они слились со снегом под склоненной сосной. Холод пробирал до костей. Через узкую щель королева наблюдала за тремя троллями. Обнаружили ли серокожие их следы? Или оказались здесь совершенно случайно?

Кадлин мучила судорога в правом бедре. Но женщина лежала совершенно неподвижно. Тролли переговаривались на своем, полном рычащих звуков языке. Кадлин не понимала ни слова. Волнуются?

У двух из громил были булавы, у третьего – несколько простых копий с обожженными на огне наконечниками. Вокруг бедер – полосы меха, и больше ничего из одежды. Серая кожа блестела в лучах заходящего солнца. Они натерли ее маслом. Почему они не мерзнут? Кадлин вспомнила сказку, которую когда-то рассказывал Кальф. В ней говорилось о том, что боги создали троллей из скал. И это было похоже на правду. Серая кожа напоминала гранит. А конечности гигантов были тяжелыми и массивными.

Пришли на ум слова Ламби. Нападут ли тролли на Фьордландию, если обнаружат нарушителей границы? Может ли ее вылазка стать причиной новой войны? Не глупо ли она поступает?

Тролли брели на север. Через некоторое время они скрылись за гребнем холма. У Кадлин начали стучать зубы. Слишком долго лежала она в снегу. Сквозь швы ее камзола просочилась вода. Она хотела встать, но спутник крепко схватил ее и удержал.

– Подожди, – прошептал он ей на ухо.

В его голосе слышался странный акцент. Родным языком для него был эльфийский, и каждое срывавшееся с губ фьордландское слово звучало с приятным мелодичным переливом.

– Я замерзну, – прошипела она.

– Не замерзнешь. Иначе ты просто уснула бы у меня на руках, вместо того чтобы причитать.

Она сжала губы. Причитать! Такого ей еще никто не говорил. Слишком много о себе мнит этот негодяй. Причитать! Может быть, она немного вспыльчива. Похоже она унаследовала горячую дедову кровь. Равно как и его рыжие волосы. Но причитать?.. Здесь же чертовски холодно! Она проглотила готовый сорваться с языка ответ. Путники молча лежали в снегу, наблюдая, как солнце медленно садится за горы.

Наконец он отбросил плащ. Ткань стала жесткой, как доска.

Ее сводный брат поднялся легко и проворно. Можно было подумать, что он лежал в теплой постели. Ей же пришлось подняться сначала на четвереньки. Все тело болело. С новой силой начала крутить мышцы судорога. Кадлин сжала кулаки.

Нельзя подавать виду. Мелвин был старше всего на пару лет.

По нему и не скажешь. Лицо полуэльфа было узким, с тонкими чертами, и тем не менее было в нем что-то дикое и жутковатое. Растрепанные светло-русые волосы он связал сзади ремешком. Если судить по ушам, он был из ее расы. Они были закругленными, а не длинными и заостренными, как у эльфов или кобольдов. Однако глаза выдавали, что брат может быть кем угодно, но только не человеком. Глаза были холодного синего цвета. Радужку окружал узкий черный ободок. Волчьи глаза. Точно такие же, как у его матери, Сильвины, мауравани, которая так часто навещала Кадлин и ее сестру в горах. Тогда, в те золотые деньки, когда Асла и Кальф еще были живы, а она считала их обоих своими родителями.

– Можешь идти дальше?

Голос Мелвина звучал несколько обеспокоенно, что заставило Кадлин умерить гнев. Ее дикий брат! Одежды на нем было почти так же мало, как и на троллях. Вместо брюк длинная набедренная повязка из красной ткани, которую, казалось, никогда не стирали. Лоснящиеся потертые сапоги были единственным свидетельством того, что полуэльф признает наличие мороза. Грязная кожаная охотничья рубаха завершала наряд. Хорошо, что он заявился к ней ночью. Один его вид вызвал бы бесконечные пересуды в Фирнстайне. Впрочем, было в Мелвине что-то такое, от чего таяли женские сердца.

Его дерзкая улыбка, жутковатые волчьи глаза. А еще запах.

Он принес в ее хижину запах зимнего леса. От него немного пахло еще и птицами.

Казалось, кроме охотничьего ножа, висевшего на поясе, у Мелвина не было оружия. Но Кадлин знала, что скрывается под рубахой. Его предплечья кажутся такими неестественно толстыми… В полуэльфе было что-то от животного. Если бы не волчьи глаза, он все равно напоминал бы хищника.

– Ты не мерзнешь?

Вот опять она, эта дерзкая улыбка.

– Мерзну, если действительно холодно, как у меня на родине. Здесь для меня словно теплый весенний денек.

Проклятый зазнайка, подумала она. Невозможно, чтобы холод не причинял ему неудобств. Или его защищает заклинание?

Она подхватила лук, отряхнула снег с одежды. Нужно двигаться, тогда снова станет тепло! Вечером ей будет нужен костер, чтобы просушить одежду. Иначе холод убьет ее. Но до захода солнца она потерпит.

– Давай пойдем туда. – Он указал в направлении, откуда пришли тролли.

Она вздохнула.

– Так мы же вернемся! Зачем?

Вместо ответа он просто пошел вперед. Кадлин завидовала его легкому шагу. Он ни разу не провалился в снег. Она же, несмотря на все предосторожности, оставляла четкие следы.

Иногда он возвращался и стирал ее отпечатки. В этом он тоже был мастером! Рядом с ним она казалась себе беспомощной девочкой. А ведь королева была опытной охотницей. Но она – не эльфийка…

Солнце скрылось, однако отсветов зари хватало, чтобы разглядеть, откуда пришли тролли. Примерно в сотне шагов позади них на просторном снежном покрывале лежал мертвый олень. А ведь они находились высоко в горах. Сюда не забредают олени. По крайней мере зимой.

Мелвин брел по следу троллей, а Кадлин двигалась за ним.

Вокруг трупа снег был красным от крови. Но что-то было не так. Королеву охватило странное чувство.

Тело оленя было переломано. Большая часть внутренностей отсутствовала. Из задних ног были вырваны куски мяса. Это был крепкий самец. Не старый и хилый зверь, который обычно становится добычей…

Что он делал здесь, наверху? Кадлин смотрела на следы троллей. Они оставляли в снегу глубокие борозды.

– Ты видишь это? – негромко спросил Мелвин.

Горло сжалось. Она не могла вымолвить ни слова. Только кивнула. Следов оленя не было. Казалось, он появился из ниоткуда.

Ее сводный брат посмотрел на темное небо. На ветру плясали снежинки.

Кадлин попыталась прочесть следы троллей. Они не прикоснулись к мертвому оленю.

– Он испугал их, – сказал Мелвин.

«Меня он тоже пугает», – подумала женщина. Но промолчала. Взглянула в вышину. Ответ находится там? Внутри нее что-то зашевелилось. Она испуганно схватилась за живот.

Почувствовала шевеление. Пинок? Это было впервые… Как же долго она этого ждала. Прислушивалась к себе, боролась со страхом. И именно сейчас ребенок зашевелился.

– Все в порядке?

Кадлин кивнула. Мелвину она ничего не говорила о беременности. Она была одержима идеей вернуть Альфадаса…

Отца, которого судьба надолго отняла у нее. У нее должно получиться. Королева решительно посмотрела на север.

– Идем!

Она не хотела знать, как умер олень. Не хотела думать о том, что кроме троллей может таиться в горах. Кадлин сложила руки на животе и стала пробираться по снегу, больше не оборачиваясь на труп.

Следопыт

Сканга разглядывала комочек, который обнаружила на полу.

Палец руки или ноги? В любом случае – принадлежит кобольду. Она принюхалась и подумала, что слишком давно ничего не ела. Ее одолевал страх, последнее сильное чувство, пронизавшее бывшего владельца этой части тела. Страх пронизывал весь зал. Он был в крови, пропитавшей деревянные половицы. Какая бойня! К сожалению, трупы уже убрали, но кровь не смыли. Троллиха чувствовала это всеми клетками своего тела, несмотря на то что не могла видеть. Комната совета превратилась в место ужаса. И там был не только ужас убитых. Страх тех, кто пришел позже и увидел кровавую баню, навечно изменил ауру этого зала. Любой, кто войдет сюда в будущем, ощутит беспокойство, даже если не будет знать страшной истории. Возможно, самым разумным будет сжечь дом.

– Кровь забрызгала даже потолок, – прошептала ей на ухо Бирга.

В голосе ученицы сквозило почтение. Молодой шаманке нравилось допрашивать пленных, и при этом она нисколько не церемонилась. Особенно если ее жертвами становились эльфы. Нужно было сотворить нечто особенное, чтобы произвести на нее впечатление.

– Сколько их было? – Сканга запрокинула голову. Следы крови на потолке были выражены недостаточно четко. Она не чувствовала их.

– Всего двое, – произнес Мадра, выживший тролль. Вообще-то он тоже должен был лежать среди мертвецов. То, что Гхаруб послал его с идиотским поручением к внешнему посту стражей за городом, спасло ему жизнь.

– Как тебе это в голову пришло? – набросилась на него Бирга. – Такого не смог бы сделать даже Олловейн.

– Кровавые следы сапог. Они сильно отличаются от следов троллей и кобольдов. У них разная величина ног. Самочка двигалась с ловкостью танцора. Ее спутник был более неуклюж…

Сканга услышала, как заскрипели половицы. Мадра ходил туда-сюда, и даже ни на что не годная Бирга не отваживалась мешать ему. Наконец он снова замер.

– Поначалу воин колебался. Но потом он уже ни в чем не уступал самочке.

– Почем ты знаешь, что это были воин и самочка?

– Я просто предполагаю. Оба пленных эльфа вырвались из темницы. Эльф и эльфийка. Самочку звали Нандалее. Воин, как мне помнится, имя не называл. Отпечатки сапог подходят.

Самочка была маленькой и хрупкой. У одного из убийц очень узкие сапоги.

Сканга нащупала камень альвов, скрытый среди амулетов.

Гладкая поверхность успокаивала. Волшебство в этой комнате не использовали. Эльфам не понадобилась магия, для того чтобы победить.

– Опиши самочку, Мадра.

Тролльский солдат умел наблюдать. Он помнил даже запах эльфийки. Скоро Сканге стало понятно, на кого напал на улице у реки глупый кобольд. Чего шаманка не могла взять в толк, так это зачем Эмерелль сыграла в такую странную игру.

Зачем она позволила размозжить себе руку? Она могла в любой момент разметать всех стражников. Что это, начало новой войны за трон Альвенмарка? Казалось, королева испытывала облегчение, покидая замок Эльфийский Свет. Неужели так быстро изменила мнение? Или это просто прихоть Эмерелль?

Сканга так давно сражалась с эльфами, но каждый раз, когда ей казалось, что она наконец поняла, что происходит в их хрупких маленьких головах, остроухие снова ухитрялись удивить ее. Они намного превосходили по жестокости все народы Альвенмарка, хотя очень редко проявляли эту склонность с таким размахом, как здесь, в этой комнате.

Негромкое покашливание оторвало Скангу от размышлений.

– Сестра Сканга? Если бы ты уделила мне мгновение твоего драгоценного внимания, я был бы рад указать тебе коечто, что, как мне думается, затрагивает интересы народа.

Сканга обернулась. Никодемус Глопс имел привычку останавливаться вплотную за ее спиной, и, если бы она выпустила ветры, он бы задохнулся. Лутин был лизоблюдом и подхалимом. Она терпеть его не могла, но знала, что он еще пригодится. Шаманку раздражала даже его напыщенная манера выражаться. Чего стоит язык, если его используют для сокрытия своих истинных мыслей?! А эти мерзкие обычаи кобольдов вроде Элийи Глопса называть всех братьями и сестрами…

Как может кобольд, едва достающий ей до колена, осмеливаться называть ее сестрой? Красношапочники вовсе с ума посходили. Всем рассказывают, что дети Альвенмарка равны.

Какая чушь!

– Чего ты хочешь?

– Наверняка очень важно читать следы на полу… Искусство, в котором я, к сожалению, совершенно неопытен, словно дитя, но я подумал, что, возможно, будет нелишним указать на то, что на стене кое-что написано кровью. Не очень аккуратно… Может быть, для того чтобы написать это, использовалась отрубленная рука или нечто в этом роде. Из-за кровавых брызг легко пропустить…

Сканга поняла, что лутин насмехается над ней. Он был единственным в комнате, кто умел читать. И сознавал это, хоть и пытался скрыть насмешку за льстивыми словами.

– Что там написано?

– Кто правит с мечом, от меча и падет. По-эльфийски звучит поэтичнее, чем в переводе.

Сканга внимательно посмотрела на Глопса. В его ауре не было цвета страха. Так самоуверен или так глуп, что думает, будто может безнаказанно злить ее? Лу гины отличались от остальных народов Альвенмарка. Они были неутомимыми путешественниками. Никому не нравилось, если они задерживались надолго. Даже среди кобольдов они считались лжецами и ворами. Сканга воспринимала лутина, как и всех остальных живых существ, только как размытую тень, окруженную аурой мягко пульсирующего света. По цветам ауры она могла прочесть настроение. Что касалось чувств окружающих, она была увереннее любого зрячего.

Даже тончайшие изменения в настроении были отчетливо видны.

Чем дольше она смотрела на Никодемуса, тем отчетливее виднелся синий. Значит, он все же уязвим для страха.

– Как ты думаешь, что хотели эльфы нам этим сказать?

В просторной комнате воцарилась мертвая тишина. В воздухе висел тяжелый затхлый запах пролитой много дней назад крови. Было холодно. В ауре лутина синий цвет продолжал набирать силу. Сканга чувствовала запах его пота.

– Элийя говорит, что старые властители никогда не смирятся с тем, что народ прогнал их из дворцов. Все, что происходило до сих пор, было легким ветерком. И мы должны призвать бурю, которая навеки сметет их. Бурю, которая оставит братский народ…

– Довольно! Я не хочу знать, что думает твой брат. У тебя есть свое мнение?

– Я думаю, что это поступок контрреволюционеров. Они хотят потрясти основы нашего правления прежде, чем оно закрепится. Они хотят показать, что они все еще здесь, несмотря на то что теперь на эльфийских тронах сидят тролли и кобольды. Мы должны погасить это пламя, прежде чем оно превратится в пожар, с которым мы не сможем справиться.

Шаманке по-прежнему казалось, что за Никодемусом слышит голос Элийи. Но когда Никодемус в произвольном порядке повторял отрывки из волнующих речей своего брата, казалось, что смотришь на голый скелет. Плоти не было. Никодемус не обладал тем жутким даром, который привел Элийю под сень трона.

Сканга задумчиво почесала нос. Слушать лутина – все равно что гадать по костям. Нужно было найти узор в путанице. Истину, которая скрывалась за фразами. Сканга не думала, что Эмерелль хочет вернуть трон. Не так быстро. Просто хочет посеять беспокойство?

– Как думаешь, куда бежали эльфы?

От приветливого тона страх в ауре Никодемуса померк.

Большинству его сородичей нравилось слушать собственную болтовню.

– Она эльфийка. Она хитра. Она подумает, что мы не поверим, будто она совершила прямолинейный и очевидный поступок. И поскольку она знает это, то будет чувствовать себя в полной безопасности, все же поступив именно так.

Легче всего было бы воспользоваться отдаленной звездой альвов. А поскольку она дерзка, то кроме того…

Сканга откашлялась. Слушать лутина более нескольких мгновений означало заработать головную боль.

– Значит, ты думаешь, что знаешь, куда она бежала?

– Нет, нет. Этого я не говорил. Я не знаю, куда она пошла, но думаю, что знаю, по какой дороге. Очень красиво…

– Значит, ты вместе с Мадрой отправишься в путь и поищешь эльфов. Когда найдете, будете следить. Незаметно.

– Как я должен незаметно следить за ними, имея рядом тролля, в котором больше трех шагов росту?

– Считай это сложной задачей, – раздраженно бросила Сканга. – И еще. Не смей злить Мадру. Он кажется очень спокойным, но я слышала, что однажды он вывернул лапы черному медведю, потому что тот нассал на куст с ягодами, которыми лакомился воин.

По ауре лутина пробежала волна грязно-коричневого цвета. Очевидно, он решил считать слова Сканги шуткой! Он посмотрел на Мадру. И его охватили сомнения.

– Разумно ли посылать его? – прошептала ей на ухо Бирга. – Я думаю, Элийя не обрадуется, если с его братом что-то случится. А Элийя пользуется большим влиянием среди кобольдов.

– Пусть мамонт думает, у него голова побольше твоей!

Сканга хотела, чтобы с Никодемусом что-то случилось! Если лутину удастся отыскать Эмерелль, то он наверняка не станет сидеть тихо. А если эльфийка позволит себе что-то с ним сделать, Элийя Глопс станет ее врагом. А он, в отличие от брата, представляет серьезную угрозу!

Шаманка ощупала амулеты. Потребовалось некоторое время, чтобы она отыскала кость ламассу с резьбой. Сканга вложила ее Мадре в руку.

– Если найдете эльфов или если тебе покажется, что предстоит такая же бойня, как в Фейланвике, брось эту кость. Она найдет путь ко мне и укажет путь к вам.

Мадра принял кость кончиками пальцев. Очевидно, магия вселяла в него ужас. В то же время его аура засияла ровным желтым цветом. Он был охотником и был уверен, что справится с заданием. Сканга на миг задумалась, не лучше ли сказать ему, на кого он охотится. Нет, это только смутит его.

Она широким жестом обвела комнату.

– Если вы найдете эльфов, ничего не делайте, просто наблюдайте. Не пытайтесь поймать их. Вы оба знаете, на что они способны.

Сожжённая земля

Яркий свет… А затем жара, от которой у Фальраха перехватило дух. Моргая, он огляделся. Краем глаза отметил, как сияющая пульсирующая дута, через которую они попали в чужой мир, опала. Перед ними простиралась мягко убегающая к горизонту равнина: унылая, сожженная солнцем земля.

В красноватой гальке торчали одинокие валуны. Глубокие борозды высохших ручьев прорезали равнину на большом расстоянии друг от друга. Единственной растительностью были скрюченные маленькие кусты почти без листьев и бурая, сожженная солнцем трава.

Воздух дрожал от зноя. Вдалеке он походил на расплавленное стекло, текущее над скалами.

Фальрах снял плащ, затем подбитую мехом коричневую жилетку. Он ненавидел холод Земель Ветров, но то, что творилось здесь, ничуточки не лучше. На лбу у него уже выступил пот. Он снова почувствовал себя пленником тела Олловейна, беспомощного, словно ребенок, перед силами природы.

– Где мы?

Эмерелль была меланхолична. Она поглядела на горизонт, и эльфу показалось, что она видит что-то, скрытое от его глаз.

– Раньше, когда еще правили драконы, эта местность называлась Байнне Тир. Молочная земля. Чудесная зеленая равнина. Здесь жили эльфы и пегасы.

Фальрах провел рукой по мокрому от пота лбу.

– Почему мы здесь? Мы могли отправиться куда угодно…

Почему обязательно пустыня?

– Здесь очень мало звезд альвов. Они находятся на расстоянии сотен миль друг от друга. Сюда не забредают путешественники. Нет городов. Нет эльфов и троллей. Здесь нас никто не отыщет. Здесь мы обретем мир. Для нас это лучше Снайвамарка и Сердца Страны. Если мы захотим, то будем только мы, Фальрах. Настало время начать все сначала. – Слова ее сопровождала многообещающая улыбка.

Он слышал, что многие называли Эмерелль Тысячеликой Королевой. Может ли он надеяться, что ее любовь к нему не совсем угасла? Может ли она забыть целую эпоху, оставить позади Олловейна? Он медленно огляделся вокруг в поисках места, где можно скрыться от жары. На востоке на горизонте виднелись горы.

В глаза бросилось яркое пятно. Один из валунов, находившийся на расстоянии около тридцати шагов от них, был раскрашен. Облупившиеся белая и ярко-красная краски украшали камень. Посреди печального пейзажа яркие цвета привлекали.

Фальрах направился к скале. Позади он слышал шаги Эмерелль.

На камне были изображены странные символы. Круги с крестами, кривые руны, подобных которым он не видел никогда.

Между ними белые и красные фигуры, которые танцевали, работали в поле или отправлялись на охоту за драконами.

Фальрах тяжело вздохнул. Драконы! Ясно было одно: этому рисунку не много столетий и совсем недавно кто-то был здесь, потому что у подножия валуна стояли плетеные миски с початками кукурузы и с полдюжиной бледно-оранжевых тыкв-горлянок. У него возникло ощущение, что на коже снова всепоглощающий огонь, лишивший его жизни. Драконы!

Неужели это проклятие до сих пор не побеждено?

К нему подошла Эмерелль. Она мягко взяла его за руку.

– Это кобольды. Они охотятся на ящериц в горах. Вообще здесь очень мало дичи.

Неужели она может читать его мысли по лицу?

– Большие ящерицы… – Он произнес это медленно и протяжно. Драконов тоже можно назвать большими ящерицами!

– Нам поискать другое место?

Фальрах готов был обругать себя. Чудесно, теперь она считает его трусом!

– Как тебе пришло в голову, что я испугаюсь парочки ящериц? – Его голос должен был звучать легко и непринужденно.

Что ж, у него совершенно не получилось…

– Ты мой рыцарь, Фальрах. Я думаю, что твоей душе предназначено спасти меня. Ты не однажды доказал это. Это твоя судьба. Твое мужество вне всяких сомнений. Равно как и твоя любовь! – Она сжала его руку немного крепче.

Теперь она должна была поцеловать его. Или он ее… Но он не мог, больше не мог этого сделать. Они уже не вместе.

Но, может быть, не все еще потеряно. Она хочет начать сначала. Его взгляд скользнул по пустыне. Здесь им ничто не помешает.

Он опустился перед ней на колени.

– Позволь мне быть твоим рыцарем, каким был Олловейн.

– Олловейн мертв, – серьезно произнесла она. – Ты Фальрах, мой полководец в безнадежной борьбе, и рыцарь, отдавший свою жизнь из любви ко мне. Давай снова отыщем эту любовь и забудем обо всем, что произошло. – Она наклонилась и робко поцеловала его в лоб. Словно юная девушка…

Он закрыл глаза. Давящая жара и скудная земля были забыты.

Слишком быстро пролетел этот миг. Эмерелль опустилась на колени. Но уже не смотрела на него. Она отодвинула миски с початками кукурузы. Между ними, закопанное в гальку, что-то белело. «Кость», – подумал Фальрах. Королева вытащила предмет. В руке она держала слегка загнутый клык длиной с кинжал. Драконий клык!

– Кобольды чувствуют магию этого места, – сказала Эмерелль. – Зуб ничего не значит! Он очень стар.

Она говорила слишком поспешно. Эльф снова посмотрел на изображения ящериц. Кому были принесены жертвенные дары? Похоже, они здесь не очень давно.