Текст книги "Королева эльфов. Зловещее пророчество"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 54 страниц)

Свидетельство былой любви

Нельзя доверять ей, то и дело повторяла себе Бирга. Она эльфийка, и одного этого уже достаточно. Но Алатайя даже среди эльфов пользовалась необычайно дурной славой. И именно эта княгиня задавала каверзные вопросы ученице Сканги.

Подъем в находившиеся в башне покои Эмерелль был долгим и трудным. И всю дорогу они беседовали. И говорили только о ней, о Бирге. О том, как тяжко служить слепой и такой ворчливой госпоже, как Сканга. О надоедливых кобольдах. О недостатке, который Бирга скрывала под своими повязками и маской. Алатайя знала о нем. Казалось, эльфийка знала вообще почти все. Сказала она еще, мол, уверена, что Сканга не отпустит ее с карбункулами. Не раньше, чем будет закончена совместная работа. А еще она знала, что Сканга обманет ее в заклинании, которое ей непременно хочется изучить.

Ничего не ответила Бирга на это. Только удивилась, насколько хорошо эльфийка знает ее госпожу. Эта Алатайя настолько умна или настолько похожа на Скангу, что ей легко предугадать каждый шаг шаманки? Ответа Бирга не знала, но в присутствии эльфийки чувствовала себя хорошо. Что вообще-то совершенно неправильно, подумала она. Эльфы и тролли не созданы для взаимопонимания. Но Алатайя, похоже, просто не такая, как все.

Когда они наконец достигли покоев Эмерелль, княгиня Ланголлиона потребовала, чтобы Бирга развязала одну из повязок на руке. Долго разглядывала уродство.

– Говорят, карбункулы обладают целительными свойствами. Я помогу тебе, если найду их.

Бирга была не из чувствительных, но была тронута. Сканга даже не задумывалась над тем, можно ли излечить болезнь ученицы. Она просто приняла уродство как должное, равно как и магический дар Бирги.

Большую часть покоев Эмерелль занимала кровать. Это показалось шаманке в некотором роде удивительным, ведь королева эльфов считалась чопорной и холодной. Никогда и никто не слышал о том, чтобы она приказывала привести к себе мужчину. Мысль о хмужчинах задела Биргу. Несмотря на то что женщины в ее народе считались редким и желанным сокровищем, выбирали только знаменитых воинов и вожаков стай, она никогда еще не спала с мужчиной. Все ее тело было изувечено бородавками. Они были подобны каплям плоти.

Некрасивым, гадким. Никто не хотел коснуться ее. Да, большинству даже смотреть на нее было тяжело. Поэтому она носила маску и бинтовала руки.

Она села на постель эльфийской королевы, в то время как Алатайя медленно поворачивалась и заглядывала в каждый уголок комнаты. Покои были пронизаны запахом королевы.

Особенно постель. Эльфы хоть и не потели, но не были полностью лишены запаха. Многие любили пользоваться ароматной водой. Даже воины. Бирге это казалось странным – украшать себя чужими запахами. Хотя украшает же она себя чужой кожей… Но чтобы могло возникнуть желание пахнуть цветами – это казалось троллихе весьма странным. Она поняла бы, если бы кто-то носил запах пещерного медведя, которого убил. Или другого хищника. Также приятными ей казались запах оружейной смазки и кожи.

Чувствовалась в комнате Эмерелль и легкая нотка запаха оружия. Но преобладали другие, более тяжелые ароматы.

Похоже, не цветы. По крайней мере не те, что были известны Бирге.

Внезапно зеркало скользнуло в сторону и открыло вид на потайную комнату. Оттуда в спальню пролился целый поток новых ароматов. Самым сильным был запах ладана. К тому же – запах старой ткани. И… Бирга снова принюхалась.

Пахло шерстью лутина! Шаманке потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, кому именно принадлежит этот запах. У нее была хорошая память на запахи. А эти лутины все пахнут по-разному. Это была та маленькая, которая принадлежит Элийе. Бирга не видела ее уже какое-то время. Подумала, не сказать ли об этом Алатайе, но тут же отбросила эту мысль. Болтать вредно!

В потайной комнате потолок был настолько низким, что Бирге пришлось пригнуться, чтобы войти. В ней было полно платьев, натянутых на манекены из ивовых прутьев. Зачем одной-единственной женщине столько одежды? Какой смысл в таком расточительстве? На полках вдоль стен лежали украшения. Казалось, к каждому платью полагалась особая пара обуви.

Бирге понравились перчатки из яркого шелка. Они были словно вторая кожа. Такие перчатки ей тоже хотелось бы иметь. Носить их наверняка приятнее, чем повязки, которыми она обматывала пальцы. Интересно, пятна крови хорошо отстирываются от шелка?

Алатайя оценивающе оглядывала каждое платье, но ни к чему не прикасалась.

– Она узнает, что мы были здесь, если когда-нибудь вернется, – наконец сказала княгиня. – Я думаю, что зеркало показывает ей всякого, кто входит в этот потайной покой.

Сканга сможет защитить тебя от ее гнева?

Бирга тяжело вздохнула. Она чувствовала, что зеркало пронизано магией. Но здесь таким было почти все. Каждое платье было окутано колдовством. Поэтому она больше и не размышляла о зеркале.

– Я сама могу о себе позаботиться, – сказала Бирга, понимая, что никогда ей не справиться с Эмерелль.

– Я бы не стала вступать с ней в открытый спор, – честно призналась Алатайя.

Бирга почувствовала, что нужно быть начеку. Эльфийка слишком приветлива. Нельзя ей доверять!

Княгиня больше не касалась этой темы. Она снова рассматривала платья. Иногда презрительно качала головой. Изредка прищелкивала языком. Потайной гардероб по широкой спирали огибал башню. Он удивительно большой, подумала Бирга. Интересно, стены башни тоже пронизаны магией?

Может быть, она кажется наблюдателю меньше, чем есть на самом деле? Эльфы любят подобные игры!

Шаманка нашла узкий шкафчик, источавший странный аромат. Она с любопытством открыла дверцу и испуганно отпрянула. Все стенки, даже внутренняя сторона дверцы, были покрыты куколками бабочек! Какая чушь! Куколки были живыми!

Покачав головой, Бирга закрыла дверцу. Никогда не понять ей эльфов и их причуд!

Тем временем Алатайя в задумчивости остановилась напротив очень простого платья. Оно было серым, совсем без украшений. Рукава небольшим раструбом чуть ниже локтя.

Стоячий воротничок настолько высок, что наверняка скрывал шею Эмерелль.

Бирга почувствовала сильную магию, исходившую от платья. Его снова и снова опутывали заклинаниями. Они были подобны годовым кольцам старого дерева. Даже она почувствовала покалывание на своей изуродованной бесчувственной коже, когда подошла к платью.

– Мы ищем свидетельство старой любви в комнате, полной платьев, – задумчиво произнесла Алатайя. – Как думаешь, это свадебное платье?

– Я никогда не бывала на эльфийской свадьбе.

Княгиня улыбнулась.

– Конечно, Бирга. Глупый вопрос. Кроме того, Эмерелль никогда не выходила замуж. Но это платье… Я думаю, его могла бы надеть невеста на свадьбу. Вообще-то в нем нет ничего особенного по сравнению с другими платьями. И тем не менее Эмерелль хранила его. Очень долго. Ты чувствуешь защитные заклинания, отгоняющие моль и пыль и защищающие краску от выцветания? Их то и дело обновляли и усиливали. Это платье должно было обратиться в пыль столетия тому назад. Королева приложила немало усилий, чтобы сохранить его. Интересно, зачем?

Алатайя опустилась на колени и подняла подол. В этом жесте было что-то очень привлекательное.

Бирга увидела маленький пучок дубовых листьев, скрепленных вместе кожаными ремешками. Между ними, словно уложенные в гнездо, лежали три неприметных камня.

Эльфийка облегченно вздохнула. Подняла камни. Затем вынула из рукава книгу, которая бросилась Бирге в глаза еще в тронном зале, и положила ее в тайник на место камней.

– Что это за книга? Зачем ты оставляешь ее здесь?

– Она принадлежала одной женщине из народа лутинов, которая ничего не хотела мне говорить, но, тем не менее, уже записала все, что я хотела знать. Она считала себя хитрее меня. Точно так же, как ее мать. И ее постигла та же судьба. – Эльфийка на миг подняла глаза и улыбнулась. – Кроме нас двоих, никто не знает об этом тайнике. Трудно представить более подходящее место для книги. Могут пройти столетия, прежде чем кто-то коснется подола этого платья. Поскольку оно так много значит для Эмерелль, никто не станет легкомысленно осматривать его. И мне почему-то кажется, что Эмерелль никогда его не надевала. Однако, может статься, это просто мои романтические домыслы.

Бирге показалось неправильным оставлять книгу. Так появлялся след. И если зеркало действительно несет в себе изображения тех, кто входил в эту комнату, то Эмерелль будет искать очень тщательно. Но ничего этого троллиха не сказала. Она будет рядом со Скангой, если Эмерелль когда-либо вернется сюда.

Там она будет в безопасности. Это Алатайя рискует жизнью!

Эльфийка с упоением сжимала в руке камни. Они были немного больше лесных орехов.

– Они не обладают магической аурой. Если они потеряются, их практически невозможно обнаружить. Слишком уж обычно они выглядят. И тем не менее они пронизаны силой.

Они настолько тверды, что ни один инструмент не способен разрезать их. На них не остается краска. Ни одному золотых дел мастеру не удастся вставить их в оправу. Изменить их или пометить невозможно! Дай мне руку, Бирга! Хочу тебе кое-что показать.

– Что?

Доверять эльфийке – слишком легкомысленно. И тем не менее, прежде чем княгиня ответила, Бирга протянула ей руку.

Троллиха поняла, что исполняются ее самые тайные надежды. От радости сердце забилось быстрее, она потеряла дар речи. Ни одно из заклинаний, которым она научилась у Сканги, не могло разгладить кожу. А сама старая шаманка не могла или не хотела ей помочь. Втайне Бирга подозревала последнее.

Сканга злобная! Она не желала, чтобы ее ученица выглядела лучше. Это Бирга знала совершенно точно. Это дало бы ей большую свободу или, быть может, даже подтолкнуло к тому, чтобы выбрать себе воина для половых сношений. Сканга считала, что любовь ослабляет магическую силу. Бирга же, напротив, была убеждена в том, что станет сильнее, чем когдалибо, если у нее будет хотя бы одна-единственная ночь любви.

По лицу Алатайи нельзя было прочесть ничего, когда она увидела обезображенную уродством руку. Кончиками пальцев коснулась бородавок. Они покрывали тыльную сторону ладони Бирги и пальцы.

Эльфийка осторожно прикоснулась к ней одним из карбункулов и негромко произнесла слово силы. Бирга не сумела разобрать его, как ни старалась. Овладеть одним этим словом и одним карбункулом – и она навсегда избавилась бы от страданий.

И действительно, казалось, будто камень пьет слезы плоти.

В том месте, которого коснулась Алатайя, осталась только нежная светло-серая кожа. Настоящее чудо! На глазах Бирги выступили слезы. Ее недостаток можно исправить. Она знает эту эльфийку не больше дня, а та уже исцелила ее.

– Раздевайся, – приветливо произнесла Алатайя. – Я уберу бородавки. Но они вернутся. Не могу сказать, насколько быстро это произойдет. Может быть, всего лишь через пару дней. А может быть, гораздо позже. Но это случится.

– Каждый час без этой муки – настоящий дар, – решительно ответила Бирга.

А затем разделась.

Пока Алатайя лечила ее при помощи карбункула, они почти не разговаривали. Бирга наслаждалась прикосновением камня. От этого по коже проходила волна сладкой дрожи.

Исцелившись, троллиха долго рассматривала себя в зеркале перед кроватью королевы. С самого детства, когда внезапно проявился этот недостаток, ее кожа не была столь гладкой.

Никогда прежде не видела Бирга своего тела так ясно. В пещерах троллей не было зеркал. И ни одно озеро, ни один пруд, даже если воды его незамутненны, не могло передать ее отражение так четко и подробно, как этот тщательно отшлифованный хрусталь. То, что зеркало может сохранить ее след, троллиху не смущало. Так ее красота будет сбережена, пусть даже только на изображении, оставленном в магическом зеркале.

Алатайя молча смотрела на нее. Не торопила ее ни словом, ни взглядом. И за это Бирга была княгине необычайно благодарна. Наконец шаманка снова надела свои грубые одежды.

Намотала повязки на руки, закрыла лицо маской. На этот раз она скрывала свою безупречность, поскольку приняла решение ничего не говорить Сканге о своей тайне.

– У меня к тебе просьба, – сказала Алатайя, когда Бирга оделась.

Троллиха была разочарована, поскольку думала, что исцеление – это подарок.

– Да?

– Прошу, сохрани для меня карбункулы. Сканга потребует, чтобы они остались здесь, пока я не принесу ей то, что обещала. Мне было бы приятнее знать, что их хранишь ты.

Шаманка была удивлена. Это не требование, это доказательство доверия!

– Эту просьбу я выполню с удовольствием. – Она нарочно говорила несколько высокопарно, как это предпочитали делать эльфы. Тем самым она хотела продемонстрировать княгине их связь.

Алатайя отдала ученице шаманки камни, и Бирга спрятала их в карман своего длинного, до самых щиколоток одеяния.

А затем они начали длинный спуск. И когда достигли тронного зала, все произошло именно так, как ожидала Алатайя.

Сканга призвала стражу из пятидесяти троллей. Княгиня отпустила колкое замечание. А затем сказала, что Бирга уже взяла камни.

Сканга удивленно посмотрела на нее. А затем улыбнулась.

Давненько ее госпожа так открыто выражала удовлетворение.

Алатайя снова открыла врата в Золотую Сеть. А когда она исчезла, у Бирги возникло чувство, что день слишком хорош.

Но она быстро прогнала эту мысль. Ночь станет еще лучше! Она снимет маску и ветхое платье и подыщет себе красивого воина!

Охота на троллей

Ламби тяжело опирался на деревянную палку. Он не двигался во главе колонны. Уже нет. Его сил не хватало на то, чтобы прокладывать путь по снегу. Он шел по проложенной борозде далеко в хвосте. Было противно сознавать, что он постарел.

Вместо него здесь должен был идти его сын. Но тот пал в боях за Нахтцинну. Теперь нужно было спасти Кадлин, если ее еще можно спасти.

Сто шестьдесят три добровольца собрал он. Вообще-то он не хотел брать так много людей. Но те не желали оставаться.

Он удивился тому, насколько сильно любили упрямую молодую королеву. Все вызвались добровольно. И большинство из них хорошо знали, что значит вторгаться в земли троллей.

Среди добровольцев было несколько дюжин ветеранов из последнего похода короля Альфадаса.

Ламби опирался на палку. Тяжело дыша, он собирался с силами. Он глуп, словно дерьмо кентавра. Нечего ему здесь делать в его возрасте. Тем более в кольчуге, со щитом и столь же красивым, сколь и тяжелым шлемом. Бронзовые наглазники и нащечники не только закрывали все лицо, но и скрывали изувеченный нос.

Дыхание со свистом проходило сквозь кольца. Вот мимо него с ухмылкой прошагали воины последнего отряда.

– Погодите, вот доживете до моих лет, кучка дерьма! Спорим, у половины из вас сил не хватит даже на то, чтобы самостоятельно поднести ко рту ложку с пшенной кашей. И желаю вам невесток, которые будут постоянно проклинать вас, поспешно докармливая. Что вы, проклятье, тысячу раз заслужили!

Тяжело дыша, Ламби шел дальше. Долго он не выдержит, и тем не менее ветеран был слишком горд, чтобы попросить остальных устроить ради него привал. Он снял шлем и привязал его ремешками к поясу. Вокруг наглазников намерз иней. И все-таки в воздухе уже чувствовались первые признаки приближающейся весны. Еще две-три недели, и зима уйдет. Плохая зима, едва не уничтожившая весь королевский род. Сначала Альфадас, затем Ульрик и его жена Хальгарда, а теперь вот Кадлин. Надо было запереть ее в этой чертовой хижине. Но она – королева. Как он может ей приказывать?

Положить эту дерзкую девчонку через колено и устроить хорошую порку… Не годятся женщины для трона.

Он посмотрел на своих спутников, шедших на некотором расстоянии от него. Дорога вела вверх по крутому склону.

До верха он доберется, а там придется распроститься с гордостью и попросить устроить привал. Так много добровольцев для марша смерти… Его народ – скопище безумцев, в этом не может быть ни малейших сомнений. И если быть до конца честным, то нужно признать, что Кадлин – неплохая королева. Каждый из этих мужчин пришел сюда исключительно ради нее. Ее любят! Он улыбнулся. И наверняка кое-кто даже надеется понравиться ей и, возможно, стать ее супругом. Красивая жена и трон стоят того, чтобы пережить некоторое количество неприятностей и опасностей. Если бы он был немного моложе и с целым носом, то рассуждал бы точно так же!

Внезапно над головой у него послышался шум. Взволнованные крики подстегнули старого воина. Добравшись до гребня холма, он увидел в ложбине тролля, бегущего по глубокому снегу. Может быть, они спугнули какого-то охотника? А может быть, разведчика, который должен наблюдать за человеческой границей? Кто бы он ни был, если он уйдет, то с ними покончено. Они проникли за границу земли троллей на расстояние полутора дней пути. Они не успеют вернуться прежде, чем неприятности в виде войска троллей настигнут их.

– Чего вы ждете? Пристрелите его! Он не должен уйти!

Цельтесь в подколенную впадину или в шею. Стрела в спину не помешает ему бежать. Она не проникнет достаточно глубоко для того, чтобы нанести серьезную рану.

У них было всего несколько лучников. Каждый знал, как мало вреда наносят троллям стрелы. Особенно если те в походе защищаются огромными, размером с дверь, щитами.

Вот уже взвились первые стрелы. Плохо нацеленные. Попала только одна. Она вонзилась в левое плечо тролля. Серокожий споткнулся, но побежал дальше.

Ламби посмотрел на Ансгара. Как и он, старый охотник выжил в походе в Снайвамарк, который предпринял Альфадас. Он знал троллей. Ему не нужно было говорить, куда целиться. На его правой руке не хватало двух пальцев, потерянных в бою против горного льва. История была настолько хороша, что два скальда сложили об этом песни.

Ансгар тщательно выбрал стрелу с очень прямым древком.

Проверил ветер. Затем поднял лук. Спокойствие придавало каждому его движению некую грациозность. А затем его стрела слетела с тетивы. Затаив дыхание, Ламби следил за полетом.

Он видел, что ветер немного снес ее в сторону. Тем временем тролль достиг небольшого холма и стал подниматься по нему, не сбавляя темпа.

Другие лучники продолжали стрелять, но у стрелы Ансгара было красное древко и ее было легко отличить от остальных.

Стрела Ансгара вонзилась прямо над левым коленом тролля. Она была направлена немного вниз. Дыхание с негромким свистом вырвалось из груди Ламби. Он представил, как стрела пробивает плоть и сухожилия, чтобы вонзиться прямо в сустав. Тролль растянулся во весь рост. Пронзительно закричав от боли, он скатился с холма. Вторая стрела угодила в руку. Тролль попытался подняться, но раненая нога тут же подломилась. В бессильной ярости он грозил им булавой и кричал что-то. Впрочем, Ламби мог только предполагать. Какой умный человек сможет понять хрюкающий язык троллей?!

– Спуститесь и добейте его. Но осторожно! Затем закопайте в снегу и затрите следы боя!

Самые молодые члены отряда устремились вперед. Убить тролля, даже если он ранен, – это славное деяние. И чем меньше пуха на щеках воина, тем сильнее жаждет он боевой славы.

– Можешь позаботиться о том, чтобы он не убил двух-трех этих дурачков?

Ансгар молча кивнул и выбрал еще одну стрелу. Тролль находился на расстоянии более восьмидесяти шагов, дул непостоянный порывистый ветер. Плохие условия для хорошего выстрела. Остальные лучники уже закрыли колчаны и снимали тетивы с луков. Они знали, что никто из них не сравнится с Ансгаром.

Ламби присел. Сердце билось немного спокойнее. Он улыбнулся про себя. Боги благосклонны к нему. Он получил передышку, никого о ней не попросив. Фирн тоже на их стороне.

Скоро пойдет снег, и бог зимы скроет тело тролля до оттепели.

Старый воин наблюдал за тем, как молодежь окружила громилу. Даже сейчас, раненый, он представлял собой смертельную опасность. Прежде чем круг сомкнулся вокруг него, с тетивы Ансгара слетела вторая стрела. Она попала в грудь справа, прямо под ключицу. Ансгар негрохмко выругался.

– Но ведь это был хороший выстрел.

Ансгар раздраженно снял тетиву с лука.

– Слишком порывистый ветер, – проворчал он. – Я целился в сердце. Промахнулся на шесть пядей.

Ламби пожал плечами. Никто, кроме Ансгара, не назвал бы это промахом. Иногда разумнее промолчать. У лучника почти не было друзей. Он считался слишком замкнутым и чудаковатым. Никто не мог соответствовать требованиям, которые он предъявлял к самому себе. Может быть, он и не хотел иметь друзей. Большую часть времени он проводил в одиночестве, в лесной глуши. Причиной, по которой он пошел с ними, было то, что Кадлин тоже считалась хорошей лучницей. На турнире, устроенном Альфадасом, она была одной из лучших.

Только это и было важно для Ансгара. То, что она была королевой, было ему безразлично.

Воинов, окруживших тролля, сопровождали два лучника.

Оба принялись стрелять в раненого с короткого расстояния.

Тролль попытался прорвать круг палачей. Он хотел добраться до гребня или, по крайней мере, убить одного из своих мучителей. Но раненая нога делала его слишком медлительным.

Люди уворачивались от него.

Это бесчестная резня, мрачно подумал Ламби. Но иного выхода не было. Тролли – слишком сильные противники. Тот, кто выходил с ними в поединок на равных, мог даже не надеяться на победу.

Семь, а то и восемь стрел торчало в груди у колосса, когда вооруженные копьями фьордландцы бросились на него. Великан не мог даже руку поднять, чтобы защититься, когда те напали. В мгновение ока тролль был повержен. Один из мужчин отделил его голову от тела и, насадив ее на копье, ликуя, поднял вверх.

Другие тоже взяли трофеи. Палец ноги или руки либо кусочек кожи с бугристыми шрамами-украшениями. Снег был красным от крови, когда они скатили убитого с холма, чтобы похоронить рядом с валуном.

Один из двух лучников, принимавших участие в казни раненого, поднялся на гребень холма. Там он застыл на миг.

А затем, размахивая руками, побежал назад.

Ламби тут же вскочил на ноги. Мгновением позже на гребне холма показались двое троллей. Они посмотрели вниз, на испачканный снег. Один махнул рукой. Кто же еще скрывается за гребнем холма? У обоих великанов были большие щиты.

Это означало, что они не являются ни охотниками, ни разведчиками. Они были воинами! А воины не ходят по двое.

– Лучники! – крикнул Ламби.

Приказ был излишним. Мужчины уже натягивали тетивы.

У одного в спешке она порвалась. Ругаясь, он потянулся к маленькому кожаному мешочку на шее. Замерзшими пальцами пытался развязать шнурок.

Ансгар вонзил в снег перед собой несколько стрел.

– Возвращайтесь!

Воины внизу, в лощине, остановились в нерешительности.

Но легкая победа опьянила их. Лучники бросились на стоявших на вершине троллей.

– Вот дурачье! – негромко выругался Ламби. А затем закричал что было силы: – Назад! Немедленно возвращайтесь назад!

Стоявший рядом с ним Ансгар натянул лук. Негромко зажужжав, стрела пронзила ледяной воздух.

Ламби сделал два глубоких вдоха. Злиться было бесполезно.

– Образуйте свободный строй вдоль склона холма, – спокойно приказал он фирнстайнцам. – В первом ряду – копьеносцы. В двух шагах позади – те, у кого мечи и секиры. Все лучники остаются на склоне. Никогда не пытайтесь парировать удар тролля. Старайтесь увернуться! Вы поняли?

Некоторые из мужчин кивнули. Но большинство промолчало.

– И я обещаю каждому, кто не будет придерживаться этого правила, нассать на могилу, когда все будет кончено.

Ансгар мрачно улыбнулся.

Тролли устремились вниз по склону. Первой их жертвой стал один из лучников. Ударом щита тролль отправил его в снег. Обрушилась вниз булава размером с человека. Сила удара отшвырнула воина на дно ложбины, где он и остался лежать с неловко вывернутыми руками и ногами.

Молодые воины сражались храбро. Они предприняли попытку окружить тролля и извлечь выгоду из численного превосходства. Никто не убежал.

– Мы должны помочь им, вместо того чтобы стоять здесь и наблюдать, как их убивают, – проворчал юноша с огненнокрасными щеками.

Пронзительный крик подчеркнул его слова. Еще один воин пал под яростными ударами.

Ламби хотел было спросить парня, не забыл ли он мозги в ночном горшке, но Ансгар опередил его:

– Слушай того, кто сражался с троллями еще до того, как ты появился на свет. Держи строй и смотри!

Ветеран поднял лук. С него сорвалась еще одна стрела с красным древком, попала одному из троллей в щеку, пробила рот, и окровавленный наконечник вышел из другой щеки.

Некоторые мужчины закричали от радости. Один из копьеносцев вонзил раненому троллю оружие в спину. Удар слева погасил жизнь фьордландца прежде, чем тролль успел рухнуть на колени.

На серокожего тут же напали снова. Мощный удар секирой угодил в шею. Глаза его расширились, он сплюнул кровью.

Несколько молодых воинов покинули строй и ринулись вниз по склону, чтобы помочь товарищам. Победа была так близка, несмотря на то что оставшийся тролль не собирался отступать, а продолжал сражаться, издавая яростные боевые кличи.

А затем призрачная надежда на победу рухнула. В течение нескольких ударов сердца на гребне противоположного холма появились дюжины троллей. Они были необычайно дисциплинированны. Вместо того чтобы ринуться вперед, они замерли. Вожаки стай отдавали приказы. От обоих флангов отделились крупные отряды.

Ламби было ясно, что это означает. Этот безымянный холм где-то в стране троллей станет его могильным холмом. Так и не узнать ему никогда, что стало с королевой.

– Лучники! Стреляйте по своему усмотрению. Фланги! Отступайте. Мы образуем круг на вершине. Мы должны прикрыть лучников. Мы…

Его слова потонули в боевом реве троллей, ринувшихся вниз. Они бежали почти плечом к плечу. Их щиты были подобны деревянной стене и защищали от голеней до самых подбородков. Лучникам оставалось надеяться только на удачу.

Когда тролли настигли людей, в стене щитов появились бреши. Но не потому, что фьордландцы в презрении к смерти превзошли самих себя, а потому, что теперь тролли в свою очередь пошли за трофеями. Стрелы лучников находили свои цели, но даже Ансгару не удалось попасть так, чтобы опрокинуть хотя бы одного серокожего.

Ламби заглушил голос сердца. Ужас, творившийся прямо у него на глазах, не должен был влиять на его решения. Он не обманывался. Только бог войны Норгримм или, быть может, еще Лут, бог судьбы, чей острый клинок разрезает нити жизней смертных, мог помочь им. Они были обречены. Но от того, как именно они погибнут, могло зависеть то, пойдут ли тролли затем на Фирнстайн, убивая и грабя всех подряд, или вернутся в Нахтцинну.

– Спокойно, ребята! Подождите, пока они завизжат, напоровшись на ваши копья. Они тоже истекают кровью и подыхают.

Ламби узнал голос Нарвгара. Воин с большим топором дровосека был, как и он, ветераном Снайвамарка. Несмотря на то что он разбогател, Нарвгар так никогда и не приобрел себе мощной боевой секиры. Ему нравились простые вещи. Тот же самый топор, который рубит дубы и ели, врезался и в плоть троллей.

Последние мгновения перед битвой всегда тянутся мучительно медленно. Ламби с удовольствием сходил бы помочиться. Странно. Все время так. Незадолго до боя у него возникало такое чувство, что мочевой пузырь вот-вот лопнет. Но едва начинался бой, все забывалось.

Ламби увидел, как тролль, лицо которого было испещрено бугристыми шрамами, схватил за ногу бежавшего лучника.

Мужчина растянулся в снегу во весь рост. Он с криком пытался удержаться за что-нибудь. Но даже если бы ему в руки попался корень или что-нибудь другое, он не сумел бы противостоять огромной силе серого воина. Дрыгая руками и ногами, человек пытался помешать троллю утащить его прочь.

Коротким и сильным движением тролль обрушил край щита лучнику на шею. Сопротивление было сломлено.

Ламби поднял секиру. Взгляд его скользнул по массе врагов.

Еще два-три удара сердца, и серокожие сметут копьеносцев в первом ряду.