Текст книги "Королева эльфов. Зловещее пророчество"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 54 страниц)

Синева лжи

Маленькая лодка скользила по снежному полю, над которым возвышались высокие горы. От холода захватывало дух! Только что они были в море, и он открыл звезду альвов.

Никодемус дрожал всем телом. Фальрах чувствовал себя не лучше. В тонких летних одеждах они были беспомощны перед морозом. И только Эмерелль было все равно. Лутин попытался вспомнить слово силы. Когда-то он учил его…

– Теперь можешь вернуться к своим. – Королева указала на снег. – Здесь совсем недавно были мауравани. Их следы хорошо видны. Лучше им тебя не встречать. Я полагаю, они не очень хорошо относятся к лисьехвостым кобольдам.

Никодемус не видел никаких следов! Она просто хочет от него избавиться, вот и все. После всего, что они пережили вместе, она просто отодвигает его в сторону! Неблагодарная коза! Не будь Никодемуса, ее убил бы ши-хандан в старой крепости! У оракула он принес себя в жертву… Лутин ощупал свое лицо. В таком виде на глаза брату лучше не показываться!

– Мое лицо, госпожа… Слова оракула… Таким мне лучше к Элийе не приходить.

Эмерелль посмотрела на него. Было совершенно очевидно, что думала она о чем-то другом. Никодемус гордился тем, что путешествовал с королевой. По крайней мере последнее время. Кто из лутинов так долго был рядом с правительницей Альвенмарка, пусть и поверженной?! Но для нее, похоже, все это вообще ничего не значит.

Эмерелль положила руку ему на лицо. Шерсть почти скрывала вытатуированные буквы. Но рисковать рыжий не хотел.

Элийя всегда был недоверчив!

Тянущая боль заставила Никодемуса охнуть. Казалось, что с лица сдирают шерстку. А потом все закончилось.

– Теперь ты свободен, Глопс, – холодно произнесла королева. – Расскажи своему брату о том, что пережил. И берегись Сканги! Она наверняка не оценит, что ты спас меня от последнего ши-хандан. В ее глазах это будет равносильно предательству.

Предупреждение удивило лутина. Эмерелль права, без сомнения! Неужели он ей все же не безразличен? Он никак не мог ее раскусить. Может, и нужно быть такой, чтобы успешно править? Непонятной!

Эмерелль вышла из лодки. А Фальрах остался. Эльф опустился перед лутином на колени.

– Не огорчайся. Ты же знаешь, какая она.

«Нет, утверждать такое я бы не осмелился», – подумал Никодемус.

– Можешь спокойно говорить обо всем, что пережил с нами. Они наверняка станут тебя допрашивать. Когда придет время, возможно, я попрошу тебя о помощи. Ты сильный и влиятельный муж. А я – уже нет. Я был бы счастлив, если бы ты был моим другом. – Фальрах протянул Никодемусу руку. Тот схватил ее и крепко пожал. Для эльфа Фальрах был действительно ничего себе!..

Затем из лодки вышел и остроухий. Лутин видел, что тот дрожит от холода. У игрока не было волшебной силы. Он не мог защититься от мороза. А Эмерелль снова забыла о нем.

Интересно, что привязывает Фальраха к королеве? Он давно должен бы бросить ее!

Никодемус некоторое время смотрел вслед обоим. Пока они спускались по широкому заснеженному склону, Фальрах дважды обернулся на лисьехвостого. Эмерелль – ни разу.

Лутин обхватил себя руками. Ему действительно нужно убираться отсюда как можно скорее, пока не отмерзла мордочка. Потребовалось четыре попытки, прежде чем удалось открыть магические врата. Попробуй поколдовать, когда зубы стучат! Никодемус поспешно шагнул под искрящуюся красками арку. Там не было ни холодно, ни жарко. Он мысленно представил себе Золотую Сеть. Она была не такой, как раньше.

Похоже, к замку Эльфийский Свет направлялось много путешественников. Он еще никого не встречал в Паутине, хотя болтали, будто это реальность. Никодемус полагал, что альвы создали это произведение магического искусства таким образом, чтобы встретиться было невозможно. Иначе как разминуться на узких тропках? Должно быть, создатели вплели в свое заклинание какой-то гениальный фокус со временем, чтобы две группы путешествующих не могли встретиться в одной точке в один и тот же миг. Вероятно, именно этот фактор времени, вплетенный в Золотую Сеть, и был причиной скачков в будущее при неудачном заклинании.

Вскоре лисьемордый отыскал крупную звезду, которая должна была привести в тронный зал. И его снова охватило чувство, что рядом с ним по паутине ходят другие существа.

Рыжий кобольд прошел ворота. Перед ним горел костер.

Два воина-тролля скользнули по нему скучающим взглядом.

– Иди дальше! – приказал ему чей-то хриплый голос.

Никодемус повиновался и удивленно огляделся по сторонам. Нет, все правильно, он находился в тронном зале королевы Эмерелль. Но чтобы узнать его, нужно было как следует присматриваться. На полу валялись солома и тростник. Повсюду сидели группы путешественников, очевидно, ожидавших очереди войти в Золотую Сеть. Здесь собрались создания из всех уголков мира. Лутин с изумлением обнаружил кобольдов, стоявших в ряд вдоль стены с водопадом и мочившихся в узкий желобок, в котором собиралась вода, прежде чем стечь по потайной трубе. Ему было знакомо желание облегчиться, прежде чем войти в Золотую Сеть. Многие боялись этого способа передвижения. Интересно, что сказала бы Эмерелль, если бы увидела свой тронный зал? При мысли о том, какое было бы у нее лицо, лисьехвостый усмехнулся.

У магических врат, которые то открывались, то закрывались, дежурили лутины. Из-под светящейся арки вышел минотавр, тащивший за собой на поводке испуганного дрессированного медведя.

Один из лутинов набросился на минотавра.

– Иди дальше! Не останавливайся! – После того как минотавр бросил на стражников злобный взгляд, последовало еле слышное «пожалуйста».

Никодемус никого из кобольдов не знал.

В поисках брата он покинул тронный зал. В примыкавшем помещении толпился самый разный народ. Под высоким сводом кружили, ругаясь, две гарпии. Женщины-птицы ссорились из-за куска падали, которую одна из них держала в когтях. В воздухе мелькали черные перья.

По направлению к тронному залу тянулся караван вьючных ослов. Сопровождали животных кобольды, надевшие себе на головы плетеные корзины, словно шлемы. Они были вооружены копьями с загнутыми наконечниками. На всех – длинные черные куртки, все босиком. И только предводитель был одет в алый шелк. Интересно, не из Манчукетта ли они? Никодемусу всегда хотелось побывать в этом далеком королевстве. Но абсолютно точно: они были из тех мест, где полулис странствовал. Он снова огляделся. Вообще лисьехвостый не посещал областей Альвенмарка, бывших родиной многих присутствующих в тронном зале гостей. Похоже, мир очень сильно изменился!

Стены зала напоминали голубое летнее небо и в то же время казались нематериальными. Какое-то иллюзорное заклинание эльфов-архитекгоров. Впрочем, иллюзию нарушали пятна грязи и следы копоти. А еще – маленькие дверцы в стене.

Из одной из них вышла колонна грузчиков с огромными корзинами на спинах. Одежда их была покрыта красно-коричневой пылью. Никодемус вспомнил, что у его брата был план по расширению переходов для кобольдов внутри замка. Интересно, неужели работы еще ведутся?

Сквозь толпу в просторном зале проталкивалась группа троллей. Лутин с ужасом обнаружил в толпе Скангу и ее спутницу Биргу. Больше всего ему хотелось убежать, но он знал, что это привлечет внимание шаманки. Никодемус попытался принять как можно более безразличный вид и уставился в потолок. На остальных, похоже, появление шаманки не произвело никакого впечатления. Может быть, они вообще не знали, кто такая Сканга и на что она способна. Страх стал сильнее, когда лутин вспомнил предупреждение Эмерелль. Дурак он!

Не нужно было сюда приходить! Он ведь знал, что Сканга – ближайшая советница короля. Его появление в замке неизбежно должно привести к встрече с троллихой!

Ну вот, серокожие остановились. Что же делать?

Рядом с Никодемусом на узелке с поклажей дремал фавн.

– Привет, брат!

Фавн заморгал и посмотрел на него.

– Мне не нравится вся эта «братская болтовня».

Лисьемордый решил не сдаваться. Он должен завязать разговор с этим парнем и стать как можно незаметнее.

– Значит, тебе не нравится новый король и его реформы? – безразличным тоном поинтересовался он.

Фавн испугался.

– Этого я не говорил! Слышишь?! Я тебе не позволю ничего на меня навесить! Ты… Кто ты вообще такой? Я тебя не знаю!

Никодемус поднял руки, пытаясь успокоить его.

– Нет причин беспокоиться, я…

– Эй, ты! – громко крикнул кто-то.

Лутин задрожал.

– Что это все значит? – Фавн встал. Он оказался в три раза выше Никодемуса. – Этот тролль сзади что-то от тебя хочет.

– Наверное, от тебя, – раздраженно произнес Никодемус. – Как бы там ни было, я ничего не имею против реформ и пытаюсь…

– Эй, лисьеголовый! Подойди к моей госпоже!

Фавн зло усмехнулся.

– Ну вот и все, рыжий.

Глопс обернулся через плечо. На миг прикинул, не пуститься ли в бега и не слиться ли с толпой. Но это глупо. Далеко ему не уйти!

– Ты герой, – негромко сказал он самому себе. – Ты сражался в славных боях, пережил приключения бок о бок с Эмерелль и Фальрахом.

– Что ты там бормочешь? – Фавн слегка отпрянул, словно опасался, что одного присутствия рядом с лутином довольно, чтобы рухнуть в пучину несчастья.

– Иди сюда! – крикнул тролль.

Никодемус выпятил подбородок и обернулся.

– Я герой! – снова сказал хвостатый кобольд. А затем направился навстречу троллю и позволил отвести себя к Сканге.

В зале стало тихо. Одна из коз удивленно заблеяла. Большинство присутствующих старались смотреть в другую сторону, чтобы не привлечь внимание шаманки. Немногие обладали мужеством смотреть на происходящее.

– Твоя аура сияет холодным синим цветом. Чего ты боишься? – приветствовала лутина Сканга.

Ее слепые белые глаза были похожи на отполированные мраморные шарики на сером, изборожденном морщинами лице. Она двигалась, согнувшись, тяжело опираясь на палку.

– Я вообще ничего не боюсь, – выдавил Никодемус из себя таким тоном, который выдавал его с головой.

– Я знаю тебя, лутин. Ты…

– Никодемус Глопс, брат Элийи Глопса! – Он произнес это очень громко. Более того, он почти прокричал это, надеясь, что у кого-то из присутствующих достанет мужества позвать брата.

– Я стара, но не оглохла, – сообщила шаманка. – Что ж, теперь, когда все присутствующие знают, кто ты такой, нам придется продолжить разговор в другом месте. Невежливо оскорблять других криками.

Никодемус судорожно сглотнул.

– Мне скрывать нечего…

– Да? А твоя аура говорит об обратном. – Старуха наклонилась вперед. – И что с твоим лицом?

Он невольно коснулся мордочки. Неужели Эмерелль убрала не всю татуировку?

– Ты был ранен, Никодемус?

– Да. – Сначала лутин хотел рассказать об ожогах, но потом решил лгать как можно меньше. Он подозревал, что старая шаманка сразу замечает ложь. – Меня вылечила Эмерелль, – добавил он. Пусть Сканга поразмыслит над тем, какие последствия возможны, если она причинит ему какойто вред.

– Мы забираем его! – Сканга развернулась.

Один из ее личных гвардейцев грубо подхватил лисьемордого и понес, держа, словно щенка, за шиворот. Для лутина не было ничего более унизительного, чем такое обращение.

– Можно я допрошу его? Я уверена, что через час он расскажет все, что мы хотим знать, – попросила у Сканги служанка в страшной маске.

А от того, что слышал о ней Никодемус, и при мысли о том, что его могут отдать ей, по спине лутина пробежал холодок.

– У меня нет тайн! – закричал он. – Мы можем обо всем поговорить.

Сканга рассмеялась блеющим смехом.

– Я уверена, что так и будет.

Никодемуса принесли в большую комнату, похожую на кухню.

– Посадите его туда!

Лутин испуганно огляделся, и то, что он увидел, укрепило его желание покориться. Он был не первым, кого здесь допрашивали, несмотря на то что единственными живыми существами в кухне были несколько цветочных фей с оторванными крыльями. Темницами им служили большие стеклянные фужеры.

– Значит, ты встречался с Эмерелль, – начала Сканга и уставилась на него своими мертвыми глазами. – Холодная синева в твоей ауре стала еще сильнее, Никодемус. Что же тебя путает?

– Эта комната, – выдавил он из себя.

– Что-нибудь еще?

– Я… – Никодемус лихорадочно соображал, как выбраться, но страх мешал думать.

– Можно я оторву ему палец? – спросила Бирга. – Это сильно оживит его воспоминания, обещаю.

– Пока нет. – Сканга улыбнулась лисьехвостому. – Ты действительно хочешь пойти по пути боли?

– Ты сама отправила меня на поиски Эмерелль!

– Это было одиннадцать лет назад. Не знаю, как для лутина, но мне это кажется очень долгим промежутком времени.

Я послала тебя найти Эмерелль, чтобы ее можно было казнить.

И вот ты возвращаешься… Не так давно тебя лечила эльфийка, которой ты должен был принести смерть. Согласись, все это представляется в не очень выгодном свете. А тут еще твоя аура, и холодная синева страха затмевает все. Чего ты боишься, Никодемус?

Лутин откашлялся.

– Что у меня не будет времени объяснить тебе эти – признаю – довольно странные обстоятельства.

Старая шаманка опустилась на один из сундуков.

– Говори! И ничего не упускай!

И Никодемус, запинаясь, начал рассказ. Сканга и Бирга не перебивали, а он постепенно набирался смелости. Лисьемордый рассказал обо всем, выпустив только доклад о посещении оракула. Когда он закончил, страх почти ушел.

– И что планирует Эмерелль? – спросила Сканга.

– Она хочет встретиться с маураванами. А еще собирается на вершину Головы Альва. Думаю, в это путешествие Фальрах с ней не отправится.

– Если она попытается подняться на Голову Альва, нам уже не о чем беспокоиться, – заявила довольная Бирга.

– Но, возможно, она знала, что этот лутин нам все расскажет? – заметила Сканга. – Ведь этот Фальрах славится тем, что строит очень запутанные планы. Может быть, они обманули лутина, чтобы мы мнили себя в безопасности, когда он все это сообщит. Сомнительно, что Эмерелль настолько безумна, чтобы попытаться подняться на гору, которая убивает каждого. И как ты думаешь, почему она возвращается незадолго до королевских выборов, когда столько лет о ней ни слуху, ни духу? Это не случайно! Она не поднимется на эту гору. Она пришла, чтобы свергнуть Гильмарака. А поскольку знает, что на поле боя это не удастся, то идет к мауравани в поисках наемного убийцы, который поможет ей убить нашего короля.

Слова шаманки отрезвили Никодемуса. Возможно ли, чтобы Фальрах и Эмерелль обманули его? Даже Фальрах?

– Вижу, теперь и ты сомневаешься, – обратилась к нему шаманка, – и сквозь грязно-коричневый цвет сомнения снова пробивается синий цвет страха. Ты все же что-то утаил от нас!

– Нет, госпожа, я бы никогда…

– А теперь я вижу цвет лжи. Матово-желтый.

Никодемус поглядел на дверь. Сумеет ли он… И прежде, чем он успел додумать эту мысль до конца, его схватила Бирга. Он воспротивился ее силе. Напрасно. Он чувствовал себя беспомощным, словно дрыгающий ногами ребенок на руках у матери.

– Сейчас ты должен сказать нам то, что хотел скрыть. – В голосе Сканги звучала усталость.

Никодемус подумал о татуировке на своем лице. Эта история будет стоить ему головы. Кому захочется иметь рядом предателя?! Нельзя говорить этого.

– Начинай, Бирга, – произнесла старая шаманка. – Не убивай его. Он должен жить, ты меня поняла?

– Он будет жить, госпожа моя. И под конец с удовольствием скажет все, что знает!

В голосе женщины-тролля звучала пугающая уверенность.

– У тебя есть любимый пальчик, лутин?

Это еще что такое? Он заподозрил самое худшее.

– Какой из твоих пальцев значит для тебя больше всего?

Какой имеет наибольшее значение? Я хотела бы защитить его.

Нет, он не настолько туп, чтобы поверить!

– Мизинец моей левой руки. Я использую его во время любовных игр. Женщинам можно доставить…

– Этого я знать не хочу, – перебила его Бирга. – Твои похождения не имеют значения. Значит, ты был бы очень несчастен, если бы потерял этот палец? Ты уверен? Другие особенно ценят большой палец правой руки.

Никодемус вспотел от страха.

– Большой палец правой руки нужен мечникам и лучникам. А мне нет. Моя магия заключается в мизинце левой руки.

Но, хможет быть, мы поговорим о чем-нибудь другом?

– Нет! – Бирга взяла обе его руки и несмотря на то, что он изо всех сил пытался сжать кулаки, без труда развела его пальцы. – Я хочу помочь тебе, – медовым голосом произнесла она. – Что нужно сделать, чтобы твоя жизнь, когда мы выясним правду, пострадала как можно меньше? Ты ведь наверняка влиятельный муж?

Она взяла большой палец его правой руки и зажала между своими большим и указательным пальцами. Руки Бирги были обмотаны тряпками. Ткань показалась Никодемусу грубой, словно песок, поднятый драконьим дыханием в Сожженных Землях. Троллиха вывернула его большой палец.

Никодемус закричал. И больше боли мучило его то, что должно было произойти дальше.

Бирга продолжала выворачивать. Палец выскочил из сустава. Боль была настолько сильной, что лутин уже даже не кричал, просто тяжело, с хрипом дышал.

– Мы уже почти закончили, – произнесла ученица шаманки и повернула еще немного.

У Никодемуса почернело в глазах. Когда он пришел в себя, Бирга держала его.

– Ты снова с нами, маленький лисьеголовый? Посмотри-ка на пол!

Дрожа, он подчинился. Там лежал его большой палец. Троллиха оторвала его, так, как он в детстве обрывал крылья мухам. Рыжему кобольду стало дурно!

– Давай еще поговорим о твоих пальцах, лутин. Сейчас ты должен сказать, какой палец для тебя второй по значимости.

И, прошу, будь со мной честен.

– Левый мизинец! – закричал Никодемус.

Он почувствовал, как по правой руке течет кровь. Вспомнил татуировку на своем лице. Нет, он не может этого сказать.

Она свернет ему шею, если услышит!

– А какой из оставшихся пальцев значит для тебя меньше всего? – Бирга произнесла это таким тоном, как будто задавала вопрос уже добрую сотню раз.

– Правый мизинец. Но, пожалуйста, давай…

Она взяла его левый мизинец.

– К сожалению, я не могу обращать внимания на твои просьбы. Поскольку ты молчишь, придется показать тебе, что я могу быть строгой. Ты вынуждаешь меня сделать это. – Бирга слегка повернула палец.

Никодемус закричал.

– Немедленно отпустите его!

Сквозь пелену слез лутин заметил маленькую фигурку в черном кожаном плаще.

– Королю будет доложено о ваших деяниях. Отпустите его, не то вам непоздоровится! Я знаю, что он не ценит твою жестокость и уже давно ждет предлога призвать тебя к ответу за преступления перед народом. Для таких опустившихся, жестоких индивидуумов, как ты, в нашем новом справедливом обществе места нет, сестра Бирга!

– Отпусти лутина, – бесцветным голосом произнесла Сканга. – Конечно, мы не будем противиться воле короля и его любимых лизоблюдов.

Бирга поставила Никодемуса на ноги. Бедняга не мог стоять самостоятельно. Силы оставили его. Он опустился на колени.

Всхлипывая, поднял окровавленный палец.

– Идем со мной, брат. – Элийя обнял его и помог подняться. Схватил под мышки и потянул за собой.

Больше не было сказано ни слова.

Никодемус не мог сдержать слез. Он то и дело всхлипывал.

За дверью брошенной кухни ждали другие кобольды. Он увидел Лицу. Свою возлюбленную! Никодемус постарался сдержаться. Не хотел выглядеть перед ней плаксивым слабаком.

– Они за это ответят, – прошипел ему на ухо Элийя. – Еще немного, и настанет день расплаты.

Мятежники

Эмерелль вела его по широкой заснеженной равнине к краю древнего густого леса. Ветки скрипели под тяжестью снега, ветра почти не было. Раскидистые кроны деревьев так сильно переплелись друг с другом, что даже сейчас, когда листья опали, свет земли не достигал.

Едва они вошли в лес, у Фальраха возникло чувство, что за ними наблюдают. Но как ни старался он, обнаружить тайных соглядатаев не мог. Он спросил себя, не сами ли деревья следят за ними. Не передают ли скрипящие ветви секретные послания.

Или же это все же мауравани, мастера маскировки? Дикий народ, как называли их многие братья-эльфы – наполовину пренебрежительно, наполовину почтительно. Мауравани… Те, кто не любил жить во дворцах, а предпочитал обширные леса у подножия Головы Альва. Одиночки, отдавшие все силы магии деревьев. Те, кто не хотел изменять творение альвов, стараясь жить в согласии с лесами и не строить из них хижины, не рубить деревья.

Казалось, Эмерелль точно знает, куда идти. Судя по ее виду, жутковатая атмосфера леса нисколько не впечатлила королеву. Она вела спутника в заснеженную долину, скалистые склоны которой были покрыты похожими на змей ветвящимися корнями.

Фальраху лес казался все более жутким. На серых скалах деревья не должны расти настолько густо. Это неестественно.

И это неизвестные ему деревья! Похоже, долину защищало заклинание. Даже снег лишь кое-где падал на землю. Спуск становился все более крутым. Фальрах хватался за корни, стараясь не наступать на предательский мох. Эльф с удивлением заметил, что многие деревья не сбросили листву, несмотря на то что зима была в самом разгаре. На отдельных растениях были цветы и плоды одновременно, словно все сезоны слились воедино.

Густые кроны изменили свет зимнего дня. Он казался зеленым. Подобно стрелам пронзал он лесные сумерки, выхватывая из темноты только крохотные пятнышки. В воздухе витал тяжелый запах прелой листвы. Мимо Фальраха на серебристых крыльях промчалась стрекоза.

Только сейчас эльф заметил, что перестал мерзнуть. Это странное место не терпело зимы. Чуть впереди на склоне возвышался монолит. Один-единственный стоящий вертикально камень более четырех шагов в высоту. Лучи, пронзавшие листву, окутывали его холодным серым сиянием.

Эмерелль остановилась перед монолитом. Склонилась, и голова ее коснулась покрытого бороздами камня. Эльфийка застыла неподвижно. Губы неслышно шевелились.

– Чего ты хочешь, свергнутая королева?

Фальрах обуздал рефлекс и не схватился за меч. Он не мог сказать, откуда пришел голос. Нервно обернулся, вгляделся в сумерки. Меж переплетенных корней поднимался туман.

Несмотря на то что здесь, в глубине леса, совершенно не было ветра, дымка двигалась плавными спиралями, как будто это были не мелкие капли воды, а что-то наполненное жизнью.

– Я ищу Мелвина, сына Сильвины.

– Он больше не один из нас. Он решил покинуть этот мир.

Теперь туман подполз к ногам Фальраха. Меж деревьев появились призрачные фигуры. Эльф нервно сжал и разжал кулаки. Мауравани слыли капризными и жестокими существами. Даже по отношению к эльфам.

– Куда он ушел?

– Зачем нам говорить тебе? – Голос все еще доносился, казалось, отовсюду и из ниоткуда одновременно. Понять, кто из призрачных воинов говорит, было нельзя.

– Затем, что он отведет меня на вершину Головы Альва.

Фальрах закрыл глаза. Что за аргументация! Над лесом повисла тишина. Теперь туман поднялся до колен.

– Он предпочитает укрываться под юбкой своей женщины, а не завоевывать свободу в сражении с троллями. Почему ты думаешь, что он отведет тебя на Голову Альва? Зачем ему это?

Чтобы обрести смерть вместе с тобой?..

– Я пообещаю, что там он встретится со своим отцом.

Я знаю, как мучит его то, что он не мог с ним поговорить. Он пойдет со мной.

– Его отец мертв. Как они смогут встретиться на вершине горы?

– Мы отыщем там альвов, – произнесла Эмерелль с уверенностью, от которой растерялся даже Фальрах.

Слова газалы могли означать все, что угодно. Трактовать их так было чистой воды отсебятиной.

Одна из фигур-теней выступила вперед. Эльфийка, раскрасившая лицо красно-коричневым соком куста динко. Волосы ее были зачесаны назад и заплетены в тугую косу. На ней была потертая охотничья одежда. Глаза холодного светло-голубого цвета, радужку окружал тонкий черный ободок…

«Волчьи глаза», – подумал Фальрах.

– Мой сын живет в горах неподалеку от человеческого поселения Фирнстайн, – сказала она. – И пусть он наконец обретет покой. Если он попытается подняться на Голову Альва, то о нем не будут помнить как о мауравани, бежавшем от сражения с троллями.

Фальрах не поверил ушам. Собственная мать предает сына!

Они сумасшедшие, эти мауравани! Вне всякого сомнения, безумцы все до единого!

– Что нужно здесь тебе, Олловейн?

На Голову Альва он с Эмерелль не пойдет. Он принес себя в жертву, чтобы защитить ее от огненного дыхания дракона; в этом был смысл. Но поиск альвов… Она гоняется за призраками. Поскольку маураванам, очевидно, нравится помогать умалишенным, он должен действовать как идиот.

– Я ищу союзников, которые помогут свергнуть короля троллей и вернуть Альвенмарк эльфам.

– Почему у тебя получится то, что не получилось у нас за более чем одиннадцать лет?

– Потому что до сих пор у вас не было предводителя, который превратил бы ваши слабости в силу.