Текст книги "Королева эльфов. Зловещее пророчество"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 54 страниц)

В долгу перед истиной

Все, что говорится о детстве и юности святого Мишеля Сарти, – народные легенды! Вот уже сотню лет нет в живых никого, кто был знаком со святым. Мишель молчал о своей юности. И я поступлю так же! В отличие от всех болтунов, которые рассказывают, что святой Жюль был отцом святого и вырастил его в зачарованной долине, или тех, кто не стыдится, болтая, будто Мишель разговаривал со своим конем, на котором мог скакать по небу! Некоторые еретики утверждают даже, что в юности святой был капитаном наемников и пользовался дурной славой.

Я в долгу перед истиной. Ничего иного не должно быть здесь! Первое достоверное сообщение о Мишеле Сарти – это письмо, переданное капитаном Малмоном, начальником городской стражи Ульменбурга. Он пишет Балдуину, гофмейстеру короля Кабецана, о голодной зиме и белом рыцаре, ставшим поддержкой и опорой для его людей, когда город осадил друснийский князь Арси. И тут же жалуется, что семеро его самых храбрых воинов переподчинились Церкви и основали орден. С тех пор они стали носить на щитах Древо Праха и не служили иному господину, кроме Тьюреда. Именно эти семеро и загадочный белый рыцарь во время снежного бурана выступили против войска друснийцев. И Тьюред был на их стороне, ибо сеяли они такой ужас среди врагов, что те бежали, и многие из них утонули в ледяных водах реки Альды. А припасы из друснийского лагеря семеро привезли в Ульменбург и справедливо разделили среди жителей, и так был спасен город, когда гибель его уже была предрешена.

Как можно прочесть во многих давних записях, Ульменбург – это место, где был основан первый монастырь рыцарского ордена Древа Праха. И несмотря на то что капитан Мальмон не называет имени белого рыцаря, не может быть никаких сомнений в том, что этот неизвестный – не кто иной, как Мишель Сарти.

После битвы на Альде святой покинул Ульменбург. Он часто путешествовал в одиночку по лесам и искал разбежавшихся воинов или же навещал одинокие замки в лесах, чтобы нести утешение и поддержку затерянным в глуши людям. Не менее пяти монастырей основал он в то время, и говорят, будто князья-язычники в Друсне предложили повозку золота тому, кто принесет голову белого рыцаря с Древом Праха на щите.

Но Тьюред приготовил святому иную судьбу, чем смерть в языческой стране. После того как Арси, худший из князейязычников, был убит гулящей девкой, а остальные герцоги попросили мира, Мишель Сарти отправился на юг. Там ждали его не меч и не копье. Оружием его врагов стали предательство и яд. Оружием, от которого не мог защитить его белый доспех, подаренный ему самим Тьюредом. (…)»

Жизнь святого Мишеля Сарти, 1.15 и далее, о юности святого и Друснийской войне, записанная Эйнгардом фон Вейденбахом в монастыре Вейденбах.

Ещё два года спустя…

Степные корабли

Сокол опустился на бруствер степного корабля. Оргрим нетерпеливо ждал, когда эльф, сидевший на полу напротив него с закрытыми глазами в позе портного, наконец очнется от своего магического сна. Тролль не доверял немногим союзникам-эльфам в своем войске. Все они были вертишейками или даже предателями, только притворялись покорными. Ему хотелось бы иметь в распоряжении большее количество лутинов-шпионов.

Глаза эльфа были широко раскрыты от ужаса.

– Что? – набросился на него тролльский князь. – Что ты увидел?

– Их тысячи. Они повсюду. Вокруг, в холмах. Разделены на много лагерей. Но их тысячи! Среди них есть и эльфы. Они охотились на меня, Одного я узнал. Фенрил из рода нормирга, граф Розенберг в землях Карандамона. Он поддерживает повстанцев. Видел я и лучников из народа маураван. И кентавров из Уттики. У них большой военный лагерь к западу отсюда. Был там и один из ламассу. И полчища слуг. Но самое важное – это послание для тебя, герцог.

Оргриму пришлось очень постараться, чтобы не схватить эльфа за шиворот.

– Самое важное ты оставил на сладкое? Говори!

– Они сказали, что с этого часа будут снимать с небес всякого сокола, который не принадлежит им. – Эльф указал на запад. – Видишь? Там, неподалеку от военного лагеря жителей Уттики, в небе парят два сокола. У них соколы по всем направлениям. Мы больше не можем шпионить за ними.

Оргрим не пожалел времени на то, чтобы осмотреть небо.

Верно. Он разглядел семерых птиц.

– Похоже, настали плохие времена для степных соколов в этой местности, – наконец с улыбкой произнес он.

– И что нам делать? – Балдану, представителю кобольдов, совершенно очевидно, было не до улыбок. – Они лишат нас глаз. Как мы будем защищаться?

– Я пошлю за шаманкой. Битва еще не проиграна. В конце концов, им достанется больше, чем нам. Вот взять, к примеру, эту странную осаду. Меня не беспокоит, что они сейчас задействовали против нас еще нескольких соколов. Нестеусу удалось объединить степные племена кентавров и даже помириться с кентаврами Уттики, несмотря на то что бронзовый князь был его заклятым врагом. Нестеус далеко не дурак! Я не могу понять, зачем он устроил эту резню. Должно быть, убедил себя, что это принесет пользу. И то, что я не могу понять, в чем польза, меня беспокоит, Балдан. Парочка птиц – это второстепенно.

– Ах, да перестаньте! – вмешался Царгуб. Коренастый тролль стоял, лениво прислонившись к мачте «Короля Гильмарака» и жевал ветчину из кентавра. – Эти лошадки просто тупы! – Он сплюнул хрящ. – Каких полководцев может породить народ, который всю жизнь занимается только тем, что бегает по степи за глупым скотом? Они будут нападать на нашу крепость. А мы будем их отстреливать. Я принимал участие во всех походах со времен Вахан Калида и никогда еще не ел столько свежей ветчины из кентавров. Давайте воспринимать это как дар! – И он пренебрежительно обвел взглядом степь. В высокой траве сидели сотни коршунов и воронов. Настолько объевшиеся, что не могли взлететь. – Стол накрыт богато. Никогда еще мы не разбивали их так легко. Нужно затребовать больше арбалетчиков.

Оргрим ничего не сказал на это. Герцог ценил Царгуба как хорошего вожака стаи и храброго воина. В битве он был надежным товарищем, выполнявшим приказы, не задававшим вопросов, но полководцем он не был. И, как это произошло со многими троллями за годы правления, он стал высокомерным.

Оргрим не был склонен соглашаться с ним. Тролльский князь был уверен, что Нестеус следует какому-то тайному плану.

Он задумчиво осмотрел укрепление из кораблей. Степные корабли, придуманные королем Гильмараком, возвышались мощной крепостью. Внешний круг включал в себя более двухсот пятидесяти больших повозок. Внутренний крут образовывали пятьдесят крупнейших судов, не считая «Короля Гильмарака», который Оргрим использовал в качестве командного пункта. Они собрали крепость из кораблей вокруг звезды альвов, на которой пересекалось шесть троп. Магический портал находился в центре внутреннего круга. Он был защищен наилучшим образом. Там стояло лагерем войско троллей. Самое ценное снаряжение и припасы находились неподалеку, там же стоял второй эшелон с тридцатью подводами с водой.

Оргрим задумчиво почесал нос. Если бы посреди лагеря не было звезды альвов, он бы понял стратегию кентавров. Караваны в Снайвамарк оказались бы отрезаны. Численное превосходство кентавров не позволяло бы подвозить провиант. Степные всадники могли морить троллей голодом. Или, точнее, жаждой, потому что сначала закончились бы запасы воды. Одни только пять тысяч упряжных быков каждый день выпивали маленький пруд. Целой повозки с бочонками воды хватает на два дня. На три, если рационализировать выдачу воды. На семь, если он наплюет на то, что быки гибнут от жажды. В любом другом месте, кроме этого, осада имела бы смысл.

Крепость из кораблей достигала около мили в диаметре, а значит, внешняя линия защиты насчитывала более трех миль.

Чтобы удерживать эту линию, у герцога было более шести тысяч кобольдов и тысяча семьсот восемьдесят троллей. Слишком мало, если бы не флот степных кораблей, построенный по желанию короля Гильмарака. Оргрим считал все это предприятие совершенно безумной затеей, но как об этом сказать королю?

Степные корабли представляли собой повозки длиной десять-пятнадцать шагов. Некоторые суда достигали и двадцати пяти шагов в длину. Эти неповоротливые чудовища доставляли сплошные неприятности. У них постоянно ломались оси и колеса!

Называть степным кораблем повозку было сильным преувеличением. Несмотря на свое название, сооружения были больше похожи на телеги, чем на корабли.

Если у обычной повозки снять часть досок, чтобы поставить рабочих волов внутрь периметра, вместо того чтобы впрягать их в оглобли впереди, то можно получить общее представление о степном корабле. Когда молодой король троллей выдумывал конструкцию степного корабля, он сознавал, что его караваны в Снайвамарк наверняка будут атакованы кентаврами. А кентавры считались одаренными лучниками.

Один-единственный убитый вол остановит целую колонну.

Значит, обычные телеги, запряженные волами, гнать через широкие степи в Снайвамарк нельзя.

Гильмарак придумал решение проблемы путем помещения волов внутрь повозки. Для того чтобы защитить гужевых животных, он нарастил борта дубовыми досками толщиной в дюйм. Можно было бы сказать также, что он запер их в деревянной коробке без пола, оснащенной большими колесами.

Степные корабли, даже самые маленькие, достигали в ширину пяти шагов. Чтобы привести в движение такую махину, запрягали в ряд минимум трех волов. И в каждой повозке размещали по меньшей мере по три таких ряда. Число тяговых животных колебалось между девятью и, как на «Короле Гильмараке», тридцатью шестью.

Колеса степных кораблей достигали почти двух шагов в диаметре. Чтобы облегчить их массу, использовали спицы. Обычные колеса со спицами были слишком узкими и постоянно грузли.

Гильмарак решил эту проблему, соединив по два колеса железными пластинами в пятнадцать дюймов шириной. Пластины крепились к железным ободам, которые окружали деревянную раму колеса. Между пластинами оставался дюйм, чтобы поверхность, контактирующая с грунтом, не получилась слишком гладкой и не проскальзывала и чтобы обеспечить хорошее сцепление.

Некоторые поговаривали, мол, у короля Гильмарака разум кобольда. Впрочем, никто не осмеливался произносить это вслух, если поблизости находилась Сканга. Однако неоспоримым было то, что прежде не было правителя-тролля, который с таким воодушевлением относился бы к строительству и вообще любой созидательной деятельности.

Механики, плотники, прочие ремесленники и попросту чудаки из народа кобольдов очень полюбили Гильмарака за создание флота степных кораблей. Они толпами стекались в замок Эльфийский Свет со всех концов Альвенмарка, чтобы принять участие в великом строительстве.

Степные корабли были минимум пяти с половиной шагов в высоту. Над палубой, где размещались тягловые животные и обслуга из кобольдов, было еще три палубы. Оргрим отказывался понимать, как можно по собственной воле устроить себе спальное место в виде раскачивающейся сетки над головами вонючих волов, но, насколько он знал, кобольды расквартировали часть команды именно так. Над палубой с волами находилась грузовая палуба. Здесь в многочисленных ящиках хранился секретный груз. Впрочем, было здесь место и для провианта, и для нескольких больших бочек с водой.

Над грузовой палубой находилась орудийная. Тут была размещена часть кобольдов команды, хранились большие треугольные паруса, при помощи которых степные корабли должны были передвигаться по безбрежным заснеженным просторам Снайвамарка. Но главное предназначение палубы было оборонительно-наступательным – здесь находился ряд торсионных метательных орудий. Они представляли собой станковой вариант мощного тяжелого арбалета, полюбившегося воинамкобольдам. В зависимости от модели орудия могли метать крупные болты, короткие копья или каменные снаряды различного размера.

И наконец, завершала корабль верхняя палуба – окруженная деревянными зубцами платформа. Здесь базировались воины. Зубцы не достигали троллю и до середины колена, но кобольдам требовался дополнительный ход по брустверу, чтобы заглянуть за зубцы. Наряду с несколькими тяжелыми арбалетами стояли на этой палубе также два тяжелых торсионных орудия. Они были снабжены поворотным механизмом. Таким образом, появлялась возможность вести огонь в любом направлении. Когда орудие было заряжено и готово к бою, кобольды опускали часть деревянного бруствера, чтобы открыть поле обстрела. Единственным ограничением была мачта. С ее помощью можно было поставить большой треугольный парус, чтобы отправить степной корабль по льду. Часть кобольдов придерживалась мнения, что можно идти под парусом и в степи, на колесах, но Оргрим отдал строгий приказ не делать этого.

Степные корабли были невероятно тяжелы и неуклюжи.

Даже на сухой поверхности они очень медленно продвигались вперед. Легкого дождя было достаточно, чтобы тяжелые колеса застревали в грязи.

Оргрим ненавидел все это предприятие, но такова была воля короля: затея с караванами в Снайвамарк должна увенчаться успехом. Поэтому они построили дорогу. Двенадцать шагов шириной – она давала более чем достаточно места для маневра даже самых больших степных кораблей. И эта дорога была придумана кобольдами! Она напоминала вкопанную в землю стену. На два шага вглубь вынимали грунт, укладывали слои песка и щебня в качестве фундамента. И накрывалось это все слоем пригнанных почти вплотную друг к другу тесаных камней. Обычная дорога наверняка не выдержала бы веса степных кораблей. Кроме того, полотно не должно было иметь уклон больше, чем на два градуса. Для того чтобы воплотить это, необходимо было на всем протяжении пути от Сердца Страны до границы снегов в Снайвамарке построить не менее семидесяти трех мостов. Каждая из строительных площадок в Землях Ветров напоминала военный лагерь, поскольку рабочих нужно было защищать от набегов кентавров.

Иногда приходилось стесывать холмы, чтобы сделать каменную дорогу настолько ровной, насколько это возможно.

Оргрим считал идею короля сущим кошмаром! Десятки тысяч трудились на строительстве. Рабочих собрали со всего Альвенмарка. Их обеспечили наилучшим образом, они получили княжескую плату. Год на сооружении дороги приносил трудяге больше, чем он мог заработать за пять лет в любом другом месте. Работа была опасной, по обочине тянулось множество могил. И все равно недостатка в добровольцах не было.

Защитить строительные площадки должным образом было невозможно. Кентавры (которые, наверное, никогда не простят троллям того, что на марше к замку Эльфийский Свет те воспользовались могильными холмами человеко-коней для пополнения запасов провианта и случайно слопали мертвых князей) вели безжалостную войну. Обороняться было трудно.

До сих пор полукони организовывали небольшие налеты. Нападали на строителей, расстреливали колчаны, сжигали пару палаток, а затем исчезали в широкой степи. Никогда до этого момента не решались кентавры на осаду строительного лагеря. Эту битву им не выиграть. Детям равнин не выстоять под градом снарядов из внутреннего кольца, образованного двумястами пятьюдесятью степными кораблями. Зачем они здесь?

Тролльский герцог ломал над этим голову не первый день.

Осаждать здесь троллей было для кентавров полнейшим безумием. Они добровольно отказывались от своего самого большого козыря.

Оргрим не мог преследовать полуконей в степи. У него не было отрядов, которые могли бы двигаться так же быстро, как кентавры. Герцогу не оставалось только обороняться.

Попытки отдельных вожаков стай отыскать лагерь самым жалким образом провалились. Пожитки степных воинов было очень легко переносить. А разведчики копытных детей альвов были слишком внимательны, чтобы можно было подобраться к их лагерю внезапно.

Оргрим оглядел позиции. Толпились рабочие и скот, плотно стояли сотни телег, груженных каменными плитами и мелким щебнем. Здесь были все мыслимые виды палаток, даже трактиры и дома терпимости. Было просто невероятно, насколько от луны к луне росло число их спутников. Швеи и прачки, кузнецы, плотники, изготовители стрел – перечислить всех было невозможно. На юге стояла лагерем группа лутинов с рогатыми ящерицами. Они проводили караваны с припасами по тропам альвов. Чтобы сократить опасные пути по Землям Ветров, Оргрим еще два года назад приказал перевезти через Золотую Сеть большую часть необходимых припасов.

Тролли побаивались путешествий по тропам альвов, но кобольды были менее щепетильны в этом вопросе. В конце концов, несмотря на закон о ростовщичестве, торговцы зарабатывали баснословные суммы.

На севере, как можно дальше от рогатых ящериц, паслось небольшое стадо мамонтов. Огромных животных привели сюда для того, чтобы вытаскивать застрявшие в грязи огромные повозки. Только невероятная сила этих гигантов могла сдвинуть с места застрявшие в степной грязи колеса, но иногда огромные степные корабли словно удерживала колдовская сила.

Впрочем, можно было бы использовать для подобных работ и рогатых ящериц, но строптивые лисьехвостые маги отказывались заставлять одетых в броню ящериц заниматься низкой работой, как они это называли. Только безжалостное применение нового закона короля давало возможность поддерживать некоторый порядок в огромном лагере, где жили и работали представители более чем двадцати различных народов.

Но с каждым днем осады беспорядки усиливались. Нет ничего лучше для разрушения дисциплины такой массы народу, чем безделье. Поскольку прокладывать дорогу было невозможно, придумывать занятие для полчищ рабочих становилось труднее с каждым днем. Следствием этого становились многочисленные мелкие ссоры. Только вчера из-за перепалок среди строителей Оргрим вынес два смертных приговора.

Герцог терпеть не мог сидеть на заднице. Вообще-то он должен был продолжать работы и использовать лагерь в качестве щита для медленно продвигающихся укладчиков, но тогда он будет отрезан от снабжения. Пока он точно на звезде альвов, такой опасности нет. Как же решить эту проблему?

Он посмотрел на двух советников. Король должен узнать о том, что здесь происходит. Царгуб расскажет небылицы и попросит подкрепление. А это означает – еще больше бесполезных людей.

– Балдан, ты отправишься со следующим караваном снабжения в замок Эльфийский Свет! Расскажешь королю о положении дел. И попытайся любезными словами дать ему понять, что степные корабли зажаты в тиски. Чтобы вести здесь войну, нужны всадники, а их у нас нет. Я советую отступать, чтобы мы могли перестроиться в другом хместе.

– Отступать? – возмутился Царгуб. – Да у них после каждой атаки павших вдвое больше, чем у нас! Мы уничтожим их.

Оргрим решил смолчать. Вожак стаи все равно не поймет. То, что происходит здесь, выходит за рамки его военного опыта.

– Твой отец ведь Повелитель Вод, – снова обратился герцог к Балдану. – Мы сидим здесь на сухом русле реки?

Кобольд покачал головой.

– Нет. Я как следует проверил это, велел копать в разных местах. Нет залежей глины, нет гальки или мелких камней, ничего, что указывало бы на то, что когда-то здесь текла река.

Я тоже уже заподозрил, что нас удерживают на высохшем притоке реки, чтобы во время дождя нас смыло потоком.

– Было бы хорошо, если бы в следующий раз ты посвятил меня в свои размышления, – проворчал Оргрим.

Он показался себе глуповатым из-за того, что кобольду эта идея пришла в голову гораздо раньше. Но Балдан был сыном Повелителя Вод в Вахан Калиде. Возможно, он полжизни провел в каналах под городом. Ясно же, что подобные мысли придут в голову такому парню.

– Ты хорошо сделал свое дело, – приветливо добавил Оргрим. – Надеюсь, ты умеешь говорить столь же хорошо, как и воевать. Ты должен убедить короля в том, что мы должны отступить!

Меркнущая слава

Катандер взбежал на вершину холма и посмотрел на лагерь троллей. Впечатляюще, ничего не скажешь. Равно как и дорога, которую они строят. У него были несколько иные взгляды, чем у степных кентавров. Его воины не нападали на мосты. Возможно, однажды эта дорога пригодится. Они воюют против троллей, а не против вещей, которые те строят.

Однако просто необходимо держать их здесь, словно на привязи. Если бы Оргрим мог действовать по своему усмотрению, он наверняка напал бы на Уттику. Пять лун тому назад они прогнали оттуда тролльского наместника и присоединились к восстанию степных кентавров. «Этот проклятый Нестеус стал настолько популярен, что у меня нет выбора, если я хочу остаться правителем Уттики», – сердито думал Катандер. Его воины хотят сражаться против троллей, как и их братья в степи. Они лишились рассудка! Кентавры Уттики – не бродяги. Они владеют подворьями и домами в городе. На них можно напасть! Если тролли придут, его соплеменники не смогут просто уйти в степь. А тролли придут, это точно. Но у Катандера просто не было другого выхода.

Экономика его княжества была разрушена. Упразднение денег и изъятие благородных металлов стало гораздо более сильным ударом, чем тот факт, что серокожие негодяи сожрали парочку мертвых предков их братьев из степи. Но, конечно, отмщение за древних кентаврийских князей звучит гораздо лучше, когда идешь в бой. Так вся кампания превращается в дело чести, а не в продолжение экономической политики военными средствами.

– Господин, они нас обнаружили, – предупредил щитоносец.

– Да, да!

Князь и сам видел, что тяжелые торсионные орудия нацелились на их холм. Эта крепость из повозок была поистине самым впечатляющим укреплением из всех, что он видел до сих пор. Хотелось бы знать, действительно ли, если поставить повозки на полозья, их можно использовать в качестве грузовых ледяных парусников?

На нескольких повозках откинулись брустверы. Катандер стиснул зубы. Он не побежит, как побитая собака.

– Господин, прошу! – Щитоносец пригнулся, что выглядело довольно смешно в исполнении кентавра и к тому же почти ничего не давало. Анатомия полуконей просто не позволяла приседать на корточки или сильно наклоняться вперед.

Над ними пронесся каменный снаряд. Во время полета он издавал такой же звук, как мощный удар булавой.

– Стой прямо, мальчик! Если тебе предназначен снаряд или стрела, то они отыщут тебя, и не важно, будешь ты прятаться или же смотреть врагу в лицо, как подобает мужчине.

Щитоносец выпрямился. Он был еще очень молод, борода на его щеках представляла собой нежный русый пушок. Воин покраснел, словно девица, с которой шутят грубые воины.

– Господин, почему ты рискуешь жизнью?

– Потому что я князь. И те, кто там, внизу, должны знать…

Каменный снаряд врезался в землю всего в паре шагов от Катандера, стесал слой дерна, подпрыгнул и покатился. Князь неспешно отошел в сторону, хорошо понимая, какая сила таится в этом снаряде.

– Те, кто там, внизу, должны знать, что мы их не боимся.

Если они поймут это, страх придет к ним, а не к нам.

Траву пропахали еще два снаряда.

– Идем, мальчик. На сегодня довольно.

Катандер медленно потрусил вниз по склону, но не с безопасной стороны. Он направился прямо к огромному лагерю.

Щитоносец держался рядом с князем.

Каменный снаряд зацепил плюмаж на гребне шлема Катандера. Полуконь чуть вздрогнул, а щитоносец вскрикнул. Повсюду вокруг них били снаряды. С корабля-крепости слышались вопли. Вот обслуга готовит орудия. Противник явно пришел в возбуждение. Катандер был уверен, что кобольды сейчас спорят друг с другом, а их командиры обещают премию тому, кто принесет подкову. Князь прикинул: для того чтобы попасть в него, понадобится около пятидесяти пристрелочных выстрелов. Но уверен он не был. Это как в азартной игре.

И его час еще не пробил. В это он просто-напросто верил.

Земля под их копытами задрожала, когда в склон одновременно ударило несколько снарядов. Грязь и вырванные пучки травы взметнулись в небо. Мальчик рядом с ним держался прекрасно. По крайней мере перестал делать жалкие попытки пригнуться.

Катандер слышал, как стучат у молодого кентавра зубы, но спина молодца была прямой. Они проскакали мимо бренных останков щитоносца, которого судьба настигла на этом склоне три дня назад. Князь равнодушно глянул на изуродованный труп. Он не уставал удивляться тому, что делают жара и личинки с красивым воином в таком пекле за столь короткое время.

Он заметил, как его спутник задержал дыхание.

– Дыши спокойно, мой мальчик. Это запах поля битвы, парфюм воина. Лучше раньше привыкнуть к нему. Однажды услышав, ты не забудешь его никогда, находясь в самой гуще.

– В самой гуще чего?

– Битвы. Убийства. Когда тебе доведется стать свидетелем, как твой лучший друг, погибая, обсирает задние ноги. Ты будешь мыться. Будешь пить, чтоб забыть. Пройдут недели и луны. Но запах… От него ты не избавишься никогда. Он навеки прокрадется к тебе в нос, так же как воспоминание о том, что ты видел, не оставит тебя во снах. Такова наша плата за славу. И только тот, кто однажды побывал в битве, может понять, насколько высока эта цена.

Подножье холма уводило кентавров от крепости из кораблей.

Теперь полукони показывали врагу спину. Это была самая трудная часть, потому что они не могли видеть приближающихся снарядов. Катандеру пришлось взять себя в руки, чтобы не обернуться через плечо или не ускорить бег. Каждый раз, когда снаряд пролетал настолько близко, что он чувствовал движение воздуха, все внутри сжималось. Раньше князь был хладнокровнее. Чем старше он становился, тем более знакомым становился страх. Полуконь боролся с ним. С его выпадами. Он должен был доказать себе, что все еще остается неустрашимым воином, как и прежде. И он должен был укрепить свою славу. Он знал, что его воины уважают его. Но Нестеуса они почитали. Нестеус, этот маленький ублюдок, который отказался жениться на его дочери и бежал с какой-то шлюхой в бескрайнюю степь, стал живой легендой.

Катандер мрачно усмехнулся. Нестеус одарен. Он заслужил славу. Нельзя ревновать к проклятому негоднику. Но ведь это так трудно – еще при жизни стать свидетелем того, как меркнет твоя слава, как ее затмевают деяния другого.

Наконец кентавры оказались вне пределов досягаемости тролльских орудий. На сегодня все… Он вырвал у судьбы еще один день. Князь ускорил шаг и понесся к лагерю на противоположной стороне холма.

Катандер отыскал Нестеуса среди эльфов. Их в кентаврийском войске была всего лишь небольшая группа, но если дело касалось болтовни и построения планов, остроухие всегда были впереди. Граф Фенрил приказал построить модель лагеря троллей. Каждую повозку изображала отдельная маленькая щепка. Плоские холмы, окружавшие полевой лагерь, символизировали кучки песка.

– Вижу, в тебя не попал ни один снаряд. – Нестеус поднял взгляд от стола.

В его голосе не было презрения, но слышалась некоторая строгость. Так говорит отец с сыном, который позволил себе какую-то глупую выходку.

Взгляд молодого кентавра был подобен заточенному клинку. Кожа потемнела от жизни среди холмов, на ветру. Лицо испещряли мелкие морщинки. Проведенные в бегах годы заставили полуконя постареть раньше времени. Как и его отец, Нестеус подвязывал длинные волосы кожаной лентой. Его шерсть была безупречно белой, тело – закаленным. Грудь и руки были покрыты тонкими белыми шрамами – свидетельствами участия в дюжине битв.

Как обычно, рядом с ним была Крита. Она все еще была красива, Катандер был вынужден это признать. Но слишком худа. Можно ребра пересчитать. И в этом она ничуть не изменилась! Как Нестеус мог предпочесть эту полуголодную белую кобылу его дочери?! Белокурые волосы Криты спадали на плечи. У нее был колчан, а широкая, украшенная серебряными амулетами перевязь лежала меж небольших грудей. Приглашать кобылу на военный совет! Это против всех традиций. Но традиции этот ублюдок всегда готов растоптать копытом. Говорят, он даже стихи ей посвящал. Полководец-сочинитель!

– У противника что-нибудь изменилось, князь?

Голос Криты был приятного тембра. И спрашивала она вежливо. Она всегда была приветлива с ним, несмотря на то что когда-то он послал за ней охотников за головами и Крите это было известно.

– Оргрим стоит на единственной большой повозке на внешнем валу и все глаза уже проглядел. Он наблюдает за холмами. Еще немного, и он прикажет сделать вылазку. Тролли не созданы для того, чтобы рассиживаться и выжидать.

– Он слишком умен, чтобы покинуть лагерь, – возразил Нестеус. – Он знает, что снаружи, между холмами, ему не выиграть. Мы слишком быстры. Мы определяем, когда и в каком месте будет сражение. Он будет ждать.

– Но недолго, – вставил эльфийский князь Фенрил.

Даже сейчас, в конце лета, он носил белый камзол, что превращало его в сухой золотисто-рыжей траве в цель, по которой просто невозможно промахнуться. Ветеран сражения за Филанган, князь снискал славу благодаря своей храбрости.

К сожалению, он привел с собой малые силы. Катандер считал, что здесь должны находиться полководцы, за которыми идут войска, а не просто гости на чужой войне.

– Почему, ты думаешь, он выйдет? – пренебрежительно поинтересовался у остроухого выскочки князь Уттики. – Ты принадлежишь к тому редкому сорту эльфов, которые мыслят, как тролли?

Фенрил отреагировал на насмешку, подняв одну бровь, причем так презрительно, как умели только эльфы.

– Я бы скорее сказал, что Оргрим принадлежит к числу немногих троллей, которые могут мыслить, как эльфы. Ему не нужно доказывать свои способности полководца. Он знает, что не может победить здесь. Поэтому он отступит, если только… – Эльф посмотрел на Катандера так, словно ожидал, что тот закончит фразу вместо него.

– Что? – раздраженно засопел кентавр.

– Если только мы не убедим его в нашей глупости. Какую стратегию предложишь ты, князь Уттики? – Фенрил улыбнулся, но он мог с равным успехом плюнуть в лицо кентавру – настолько дерзкой была его улыбка.

– Предполагаешь, что я глуп?

– Разве я это сказал? – с возмутительным хладнокровием произнес Фенрил.

– Спокойно. Мы сражаемся вон за тем холмом, не здесь, – оборвал перепалку Нестеус.

– Эльф, трусливо прячущийся на холме, в то время как другие сражаются, не смеет оскорблять меня, – процедил Катандер, надеясь, что сможет добиться от нахала мужества в следующей битве. – Я полагаю, что мы должны попытаться еще раз пробить брешь в крепости из повозок.

– А каким образом, князь? Думаешь, сможешь обмочить одну из повозок своей мощной струей?

«Больше выдержки, – произнес про себя полуконь. – Остроухий только и ждет, чтобы ты взорвался».

– Я действительно думал о чем-то подобном. Полагаю, что повозки тяжелее со стороны носа. Если только моя струя будет бить достаточно высоко, они опрокинутся. Мой план заключается в следующем…