Текст книги "Королева эльфов. Зловещее пророчество"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 54 страниц)

Долгий поход

«1-й день. Меня окружают безумцы. Из пустыни вернулась королева, сплошь покрытая грязью! И только для того, чтобы снова отправиться в глушь, прихватив серокожих и меня. Серокожие пришли в ужас, но не осмелились перечить, несмотря на то что их больше трех сотен. Все они лишились разума. Они же кобольды! Высоковаты и очень грязны, но кобольды, вне всякого сомнения! Но сами считают себя троллями, кого ни спроси! И Мадра, единственный настоящий тролль, как ни крути идет с Эмерелль, вместо того чтобы убить ее или по крайней мере вернуться со мной к Сканге, чтобы рассказать, где мы обнаружили Эмерелль. Олловейн, пожалуй, самый сумасшедший из всех. Меньше года тому назад он ходил, как раб, за толстыми задницами рогатых ящериц моего племени, собирая за ними дерьмо. Сейчас он и этого не помнит. Считает себя кем-то другим! Я единственный, кто может мыслить здраво среди всех этих безумцев. Я погиб!

2-й день. Они слишком медлительны! Вчера мы не прошли и пятнадцати миль. Эмерелль полагает, что среди пустыни есть несколько оазисов. Я знаю об оазисах, в конце концов, я там уже был. И поскольку я представляю эту пустыню, то представляю и то, что у нас слишком мало воды в запасе. Мы все погибнем! Если в эту глухомань забирается мое племя, то рогатые ящерицы несут десять козьих бурдюков на каждого лутина. А здесь не будет и одного козьего бурдюка на каждого! (…)

4-й день. Вода почти вся израсходована. Сегодня мы не прошли и восьми миль. Старикам и детям не хватает сил для этого путешествия. Мои чернила совсем загустели. Может быть, завтра я выпью их. Думаю, много в эту книгу я уже не запишу.

5-й день. Все утро она бегала туда-сюда. А затем взяла посох да и вонзила его в землю! Несколько мгновений спустя из песка хлынула вода. Я и забыл, кто она. Все преисполнились новой уверенности. Вечером она сидела голышом среди серокожих и позволила вымазать себя влажной глиной. Для бывшей королевы ведет она себя довольно бесстыдно. Сегодня все отдыхали. Я тоскую по нашим рогатым ящерицам. С ними путешествие гораздо проще. (…)

6-й день. Мадра странный! Тролль не разговаривает почти ни с кем из серокожих, но завел дружбу с некоторыми детьми. Когда опускаются сумерки, мы разбиваем лагерь и взрослые готовятся к своим странным ритуалам, дети приходят к нему. Он позволяет им взбираться на себя, как будто он – живая гора.

7-й день. Олловейн мухлюет! Я совершенно в этом уверен. Он подстрекает все больше серокожих играть с ним в кости, как только мы разбиваем вечерний лагерь. Ему слишком везет. А эти глупцы не замечают ничего из того, что он вытворяет. Разоряет их одного за другим. Он уже сколотил себе небольшое состояние из тыкв и опалов.

9-й день. Мадра выглядит так, словно его бросили в кипящую воду. Вся кожа обгорела. В некоторых местах даже кровь течет. Я не ожидал, что тролль умрет первым. Серокожие держатся хорошо, пока получают достаточно воды. У Олловейна тоже сильно обгорело лицо. (…)

11-й день. Мадра обессилел. Я пытался отнять у него амулет, но Эмерелль не отходит от громилы. Пока он мог ходить, ее к себе даже не подпускал. Похоже, остроухая спасет его. Это ж надо! Чтобы именно она лечила тролля! Она не такая, как я ожидал. Вне всякого сомнения, она жестока. Заставляет целое племя кобольдов против воли тащиться в пустыню, а потом спасает тролля. Я ее не понимаю! (…)

14-й день. Я уверен, что нам конец! Утром мы прошли мимо скелета рогатой ящерицы. Еще видны рисунки на засыпанном песком панцире. Она принадлежала не моему племени. Но я знаю, что нельзя идти дальше, чем ходят по пустыне рогатые ящерицы. Я совершенно четко помню, что мне об этом рассказывал мастер Громьян, мой учитель. Альвы хорошо продумали пустыню. Существует определенное предельное количество воды, которую можно унести с собой, утверждал Громьян. И оно у всех, как бы там ни было, совершенно одинаково. Разумный пройдет только половину пути до этого предела, в противном случае живым ему не вернуться. Тот, кто упрямо идет до конца, страдает от жажды. Тот же, кто переходит границу, потому что крадет воду у других или, как Эмерелль, выбивает из земли там, где ее быть не должно, придет в место, где земля источает яд. Там закончится его жизнь. Боюсь, Эмерелль отведет нас именно туда. Я не понимаю, зачем она сохраняет жизнь всем, чтобы потом предоставить страшной судьбе. Несмотря на то что я знаю, куда нас несет, вернуться я не могу. Мне не хватит воды! Серокожие тоже, похоже, знают, куда ведет дорога. Еще вчера забеспокоились и они. Их старейшины то и дело пытаются поговорить с Эмерелль, но она закрыла уши для жалоб (…)».

Из дневника Никодемуса Глопса, том IV, «По запретным путям – мое путешествие с троллем Мадрой и другими», с. 43 и далее.

Бессмертный

Элодия испуганно огляделась. Никогда еще не бывала она в столь странных покоях. Не таким она представляла себе королевский замок. Но что она может знать? Ее брата Жеана они просто увели. Они были грубы, но ребенка не били. И ее тоже. Никто не тронул ее на пути к королевскому двору. Этого она тоже не ожидала. Она ведь знала, кем они ее считают.

– Идем, девочка.

Ее вел мужчина с остроконечной бородкой и глубоко посаженными глазами. На нем была одежда, похожая на ту, которую носили священнослужители Тьюреда. Впрочем, она была черной и, похоже, пошита из гораздо лучшей ткани.

Золотая цепочка с тяжелым медальоном, на котором изображена голова льва, при каждом шаге раскачивалась на груди.

Мужчина был очень высок и худощав.

– Тебе страшно? – вдруг спросил он.

Элодия робко кивнула. Они находились в большом зале, свод которого поддерживали колонны, а вдоль стен шли широкие лестницы. У нее было такое ощущение, что этот зал построили только ради лестниц! И он был больше любого дома в Нантуре.

Никого, кроме них, в зале с лестницами не было.

Мужчина со львом на цепочке не заметил ее кивка, но, похоже, расценил молчание как подтверждение.

– Лучше всего говори только тогда, когда тебя о чем-то спрашивают. Не нужно слишком беспокоиться. Ты красивая девушка. Смотреть на тебя приятно. Таких девушек, как ты, даже здесь немного. Важно одно. Не возражай ему! Этого он терпеть не может. Несмотря на то что он не похож на короля из сказок, он – неограниченный властитель Фаргона. Его слово – закон. И не важно, приветливое это слово или грубый приказ.

Она кивнула. Вспомнила, что он ее не видит.

– Я поняла.

Голос ее звучал очень хрипло. И горло сжималось. Она столько слышала о короле. Готова была ко всему. Даже если он отдаст приказ зарубить ее, не удивится. Такие истории ей доводилось слышать… Мол, из подкожной прослойки девушек он велит готовить себе мази, которыми натирает себя каждый день, и поэтому прожил так невероятно много лет.

Чем дальше они шли, тем хуже выглядела лестница. Стены ремонтировали не совсем подходящими материалами. Штукатурка, которую нанесли на поврежденные места, начала осыпаться.

Мужчина с амулетом в форме головы льва остановился перед дверью, казалось, сделанной полностью из золота.

В верхней ее части виднелся солнечный диск. Ниже перед домом, окруженным колоннами, стояли люди со звериными головами.

Ее провожатый громко постучал.

Элодия подошла ближе. Фигуры были не больше ее мизинца, но четкими и хорошо различимыми. У одного из мужчин была голова дикого кабана. У другого – коня. Маски?

Дверь распахнулась. В лицо ударила удушливая жара. Воздух был наполнен ароматами, знакомыми Элодии по храмовым башням церкви Тьюреда. Были здесь и другие, чужие запахи.

С потолка свисали широкие полупрозрачные белые полотна. Девушка увидела бронзовые чаши на массивных подставках в форме львиных лап, в которых тлели угли. Повсюду горели свечи.

Она только вошла в комнату и тут же взмокла.

Из-за развевающихся полотен нельзя было понять, насколько велик зал. Элодия посмотрела на потолок. Он был сделан из гипса или белого камня. В камне были вырезаны лошади с ангельскими крыльями. Выглядели они чудесно.

Потолок был шагов шесть точно.

– Идем! – Провожатый нетерпеливо потянул ее за рукав.

Воин отодвинул перед ними полотно. На камзоле рыцаря была голова быка, знак лейб-гвардии короля. Он тоже показался девушке невероятно высоким. Голова его была обрита, а нос походил на нож. Взгляд воина не скрывал, что он желает ее.

Провожатый, должно быть, заметил этот взгляд, но ничего не сказал.

Другие полотна отодвигали в сторону, словно по мановению невидимой руки. А затем девушка и мужчина с амулетом оказались у постели. Сотни свечей окутывали ее золотистым светом. Кровать располагалась на небольшом возвышении.

Нужно было подняться на три ступени, чтобы подойти к ней.

Провожатый выпустил рукав Элодии. Перед постелью тоже висели полупрозрачные полотна. Она была невероятно огромна. Мужчина, нечеткий силуэт которого был едва различим, казался в постели маленьким и хрупким.

– Если она не настолько красива, как ты говорил, я велю выбросить тебя из окна. – Голос звучал мощнее, чем цветочница ожидала от старика.

– Обещаю, мой король, ты не будешь разочарован.

– Да, да. Все вы так говорите… Я хочу видеть ее!

Занавеси перед кроватью тут же раздвинулись. Девушка увидела, что они раздвигаются при помощи тонких веревок.

Впрочем, слуги, которые делали это, оставались скрыты от взглядов.

– Иди сюда, девочка, иди. – Король говорил с ней тоном, каким говорят с очень робкой козочкой. – Я уже не очень хорошо вижу. Я дозволяю тебе сесть на мою постель, чтобы я мог получше рассмотреть тебя.

Она отчетливо видела старика. Под спину ему подложили подушку, чтобы было легче сидеть. Что-то было у него в носу… Он выглядел так, словно был наполовину съеден. Плохо залеченная плоть… С головы свисает лишь несколько жалких седых прядей. Губы настолько тонкие, будто рот прорезан на лице. Шею окружает лабиринт морщинистой кожи. Одеяло натянуто до самой груди. Король был таким крохотным и истощенным, как десятилетний попрошайка. Одна рука лежала на одеяле. Сквозь молочно-белую кожу просвечивали голубые вены. Повсюду виднелись покрытые корочкой язвы, а на тыльной стороне его ладони Элодия заметила открытую рану.

Кто-то нарисовал на коже короля причудливый узор краснокоричневыми чернилами. Может быть, волшебный знак? На среднем и указательном пальцах сидело огромное кольцо – оправленный золотом камень, на котором была вырезана голова быка.

– Наверное, молодая девушка не так предстает перед своим любовником? – Слова сопровождались звучным смехом. – Должен признать, Балдуин не солгал. Ты красива!

Он внушал Элодии отвращение, но бедняжка попыталась кокетливо улыбнуться, молясь всем богам, чтобы король не догадался, насколько противен ей. Она смотрела ему прямо в глаза, что позволяло не видеть жалкого тела. Его глаза были темно-зеленого цвета. Они не казались старыми, несмотря на то что белок пронизывали красные прожилки.

– Балдуин не сказал тебе, что на короля нельзя таращиться, словно на ручного медведя на рыночной площади?

Она испуганно потупила взгляд.

– Прости.

– Благодарение Тьюреду, у тебя есть язык. Без языка ты была бы не нужна. А теперь раздевайся!

Элодия уже отдавалась нескольким мужчинам. Но чаще всего это была торопливая, быстрая любовь. Она задирала юбку, расставляла ноги и старалась думать о чем-нибудь далеком, пока все не закончится. Только три раза у нее были нежные любовники, которые раздевали ее, при этом гладя и подыскивая романтичные слова, так что она почти забывала о том, что это всего лишь сделка.

Она стыдливо расстегнула брошь на плаще. Затем сняла корсет, который носила поверх платья. Руки ее дрожали, когда она развязывала шнуровку. Девушка увидела, как слюна побежала по подбородку короля.

Элодия тяжело вздохнула. Затем стянула через голову платье вместе с прозрачной нижней одеждой.

На ней остался только полотняный пояс с кожаными ремешками, поддерживающий чулки. И поношенные, покрытые уличной грязью деревянные ботинки.

– Достаточно. – Кабецан похлопал ладонью по кровати рядом с собой. – Садись сюда. Я хочу коснуться тебя. И понюхать.

По всему телу побежали мурашки. Элодия надеялась, что король видит недостаточно хорошо, чтобы заметить это.

Девушка повиновалась. Простыня была такой тонкой, как никакая другая материя из тех, которых она когда-либо касалась. От Кабецана исходил неприятный запах. На таком расстоянии даже ладан не мог перебить вонь. От короля несло гниющей плотью!

– Значит, ты шлюха, которая спит с мясниками и другими жалкими людишками, – захихикал старик.

Она не произнесла ни слова.

– Ты глупа! – Он положил руку ей на бедро. Его пальцы гладили ее кожу. – Ты могла бы получать золото вместо колбас, если бы пошла к нужным людям. Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

Кабецан глубоко вздохнул.

– Шестнадцать. Это хорошо. Очень хорошо… – Подергал ее за волосы на лобке. – А вот это слишком по-деревенски!

Она немного отодвинулась. Рука короля вцепилась в ее бедро. Из-за движения одеяло немного приподнялось, и вокруг разлилась невероятная вонь. Девушка задержала дыхание и вынуждена была закрыть глаза. Она отчаянно пыталась побороть рвотный позыв.

– Тебе нравится мой парфюм? Тьюред – ублюдок! Он нравится мне тем больше, чем больше я о нем слышу. Подарил мне бессмертие и тут же позаботился о том, чтобы я утратил радость жизни. Знаешь, девочка, в былые времена я бы с тобой такое сделал… – Его узкий темный язык показался между губами. – К сожалению, Тьюред лишил меня этого удовольствия. Иногда я приглашаю Танкрета, чтобы он совокупился с какой-нибудь девкой рядом со мной на постели. Но наблюдать – это совсем не то же самое. – Он кивнул в направлении к двери. – Танкрет – это мой лейб-гвардеец. Добродетель у него только одна – он мне верен. В остальном у него совершенно отсутствует мораль. Но оставим его. Знаешь, чего не хватает моему королевству?

В поисках поддержки Элодия посмотрела на Балдуина, но тот смотрел на нее безо всякого выражения.

– Нет, – наконец произнесла она.

– Величия. – Рука Кабецана снова погладила ее бедро. – Этот дворец – не что иное, как жалким образом подремонтированные руины. Сорок лет назад один крестьянин пахал землю и случайно нашел невероятно прекрасную черепицу.

Он погрузил ее на повозку и продал на ближайшем рынке.

К сожалению, прошло несколько месяцев, прежде чем я об этом узнал. Когда мои люди пришли на его поле, вся черепица уже была выкопана. И крестьяне начали ломать кладку, поскольку камни, использованные мастерами древности, были обработаны чудесно. Я велел похоронить крестьянина и его семью заживо, чтобы перед смертью у них было достаточно времени поразмыслить о том, что все, что покоится в земле моего королевства, принадлежит мне!

Элодия не отводила взгляда от пятна крови на одеяле. Она внимательно слушала и пыталась забыть о том, что она обнажена и эта ужасная рука ласкает ее бедро и все чаще тянется к лобку.

– Этот дворец и есть дом, черепицу которого украл крестьянин, – продолжал король. – Ты же знаешь, дворец расположен у подножия горы. Давным-давно с горы сошла лавина и поглотила дворец и все, что было внутри. Невероятная удача. Дар прежних богов. Нет второго такого дома во всем моем королевстве! Ты знаешь, что при помощи горячего воздуха из печей в подвале можно нагреть пол в определенных комнатах? Чудесное место для такого калеки, как я. Место, где можно мечтать о былом величии. Я созвал лучших ремесленников и архитекторов со всех концов света, чтобы изучить этот дом. Потратил целые возы серебра, чтобы построить такие дворцы в других местах. Но получались в лучшем случае плохие копии. Подогрев полов не работает. Лепнина и резьба по камню выглядят так, словно их создавали дети, – если сравнить с оригиналом. Чему научила тебя моя история, девочка?

Рука короля остановилась. Элодия едва не взглянула ему в глаза. Она догадывалась, что будет нехорошо, если она снова не сумеет ответить. Король проверял ее, хоть она и не понимала, с какой целью.

– Мне кажется, что эта история говорит о том, что дары богов нельзя скопировать человеческой рукой.

Кабецан рассмеялся.

– Одетый в синее дурак, которого я держу в качестве придворного священнослужителя, расцеловал бы тебе ноги за этот ответ. – Он ущипнул ее за ногу. – Несмотря на то что он – набожный служитель Тьюреда, пример для подражания, целиком пронизанный собственной святостью, я готов спорить, что его поцелуи постепенно стали перебираться бы выше. Не думаю, что существует много мужчин, которые сумели бы устоять перед твоими прелестями, девочка. Ты необыкновенна, как и вот это. – Он повернулся на бок и вынул из-под подушки короткий кинжал, острие которого было покрыто странным серо-голубым волнистым узором. – Кинжал, подобный этому, не смог создать никто из кузнецов в моем королевстве. Он как этот дом. Реликвия былого величия. Должно быть, раньше люди были значительнее, а их короли – могущественнее. Если знать, что искать, то повсюду встречаются свидетельства этого времени. На дне моря, неподалеку от Марчиллы или в горах, в долине, которую называют Каменным Лесом. Чаще всего свидетельства прошлого погребены глубоко под землей. Сотни людей ищут их для меня.

Элодия слыхала о том, что король посылал рыцарей и ремесленников в Каменный Лес и что на них там напал призрачный рыцарь.

– Я хочу заполучить это былое величие, – произнес Кабецан. – Я хочу быть, как те ушедшие правители. Ты видела дверь этой комнаты? Она зачарована. Если ее не открыть по доброй воле, никто не сможет преодолеть ее. Я приказал купить ее в Искендрии. Пришлось отдать целый корабль серебра. Мои поиски былого величия невероятно дороги. Они поглощают золото и серебро, и то, что я получаю взамен, пока приносит королевству очень мало. Мои философы и алхимики изучают эти вещи. Лучшие ремесленники, которых можно нанять за золото, изучают их и пытаются повторить сделанное древними мастерами. Если однажды это удастся, каждый золотой слиток окупится сторицей. Знаешь, если вести такую жизнь, как у меня, то все, что остается, – это воля. Мое тело – развалина. Я даже стоять не могу самостоятельно. Но мой разум ясен. Я бессмертен! Мне предначертано привести человечество к былому величию. Когда-то мы были столь же могущественны, как эльфы и демоны с их темной магией. И мы снова будем такими! И в этом ты мне поможешь.

Он жестом подозвал Балдуина.

– От разговоров у меня горло пересохло. Принеси мне вина!

Слуга повиновался и мгновенно исчез за развевающимися полотнами. Были слышны только его шаги. Он не покидал комнаты. Элодия снова спросила себя, насколько велико помещение.

– Ты веришь в древних богов или Тьюреда?

– Я молюсь Тьюреду и древним богам.

– Ха, вот это правильный подход! Я тоже его придерживаюсь. Причем древние боги мне нравятся больше. Этот Тьюред… – Он покачал головой. – Не знаю, что и думать о нем и его священнослужителях. Ты знала, что в нескольких его рефугиумах все священнослужители загадочным образом умерли? Что это было – месть наших древних богов? Если да, то чего стоит бог, который не защищает собственных служителей? Или он сделал это сам? Но почему? Что могли сделать его последователи, что заслужили такую жестокую кару? Наших древних богов понять легче. Однажды мои воины убили некоего служителя Тьюреда. Чудесного целителя, который отказался помочь мне. Я думаю, именно по этой причине я и был награжден бессмертием и вечной болезнью. Проклятый ублюдок, вот кто этот Тьюред. – Король закашлялся.

Балдуин вернулся с большим кубком. Кабецан стал жадно пить. Вино текло по подбородку и белой ночной сорочке. Напившись, он протянул сосуд девушке.

– Ну же, выпей со мной из одного кубка.

Она приняла кубок и немного повернула, чтобы губы ее не коснулись края в том месте, где были губы Кабецана.

Вино было крепким. Оно бежало вниз по горлу, согревая его. Отняв кубок ото рта, Элодия почувствовала, что у нее слегка кружится голова.

– Итак, тебе противен твой король, – трезво произнес Кабецан.

Он поставил кубок на маленький столик рядом с постелью.

Элодия промолчала. А что она могла сказать? Очевидно, что это правда. Кубок вина тоже был испытанием.

– Мне рассказывали, что ты продавала себя ради брата.

Это правда?

От стыда у нее зарделись щеки. Она не могла вымолвить ни слова. Наконец кивнула.

Его рука поползла к ее коленям.

– Если я пообещаю, что с твоим братом все будет в порядке, ты поцелуешь эту руку? Не кольцо. Руку!

Она поглядела на гноящуюся открытую рану на тыльной стороне руки.

– Ну?

– Я сделаю это!

Кабецан поднял кисть.

– Слова ничего не стоят, девочка. Сделай это! Немедленно!

Она глубоко вздохнула. Затем задержала дыхание. Взяла руку короля и поднесла к губам. Он плотно прижал ладонь к ее рту. Девушка почувствовала на губах липкие выделения.

Наконец он отнял руку. Ничего не спрашивая, подхватил кубок и сделал глоток вина. Посмотрел на Элодию, и улыбка заиграла на его тонких губах, в уголках которых появились глубокие морщины.

– Большинство не сумели бы сделать этого. Ты можешь мне пригодиться. Но чтобы ты как следует поняла зачем, придется сделать небольшое отступление… Я уже говорил, сколь дорогостояща моя любовь к прошлому. Хоть я и король, срать золотом все равно не могу. Мои средства ограничены. Ты даже представить не можешь, сколь дорого содержать королевский флот. Воины и рыцари хотят золота. За оружие и доспехи нужно платить. Они поглощают невероятные суммы. А мой священнослужитель некоторое время назад читал мне проповедь, в которой речь идет о том, что Тьюред хочет, дабы на земле царил мир, и что нужно заниматься любовью, а не войной. Эти слова долго не шли у меня из головы. Почти все страны вокруг Фаргона беднее нас. Они с завистью смотрят на наши города. Есть варвары из лесов Друсны и пираты из далекой Фьордландии, которые сейчас якобы посадили на трон королеву-воина. Еще опаснее Ангнос, где не забыли последнее поражение от войск Фаргона и до сих пор мечтают о мести. Потом еще пираты с Эгильских островов… Я мог бы продолжать бесконечно. Врагов, к сожалению, всегда в достатке. Слова священнослужителя укрепили меня в том, что нужно искать иной путь. По зрелому размышлению я пришел к выводу, что одна правильная женщина в правильной постели может легко заменить тысячу воинов. Впрочем, это должны быть особенные женщины. Эти женщины должны быть умны. Они должны уметь читать и писать. Должны быть бесконечно преданы мне. Должны быть готовы делать такие вещи, которые не сделает даже самая последняя уличная шлюха, и так хорошо, чтобы они стали вроде наркотика. Мужчины, которые будут пользоваться особой милостью делить с этими женщинами ложе и, быть может, жить с ними всю жизнь, должны быть полностью в их власти. Можешь ли ты стать такой женщиной для меня? Шлюхой своего короля, которая никогда не делила со мной ложе. И которая обманет каждого мужчину, с которым будет спать, потому что будет думать только об интересах Фаргона.

Элодия могла представить себе, что с ней будет, если она скажет «нет». Она уже знала, что все бани королевства посещали королевские чиновники. Золото за половые сношения, которые там происходили, текло в казну короля. Она была совершенно уверена, что ее отведут в один из этих домов, если она не согласится служить Кабецану. Чего она не знала, так это какая судьба ждет ее младшего брата.

– Какова будет плата, если я стану шлюхой ради королевства?

Кабецан негромко рассмеялся.

– Насколько я вижу, у тебя правильный подход к работе.

Моя цена – твой брат. Он получит образование у меня при дворе. Выясним, к чему он больше всего склонен. Должен ли стать воином или писарем в моем скриптории. Или, быть может, ученым, которые ищут для меня реликвии прошлого.

Когда он достигнет нужного возраста, я подыщу ему девушку из хорошего дома. Если он окажется способным, то в моем королевстве он далеко пойдет. Слово короля.

Это было больше, чем осмеливалась надеяться Элодия.

– Это великодушно. Что я должна делать?

Король убрал руку с ее бедра.

– Завтра придет кое-кто и заберет тебя. Тебя будут готовить к новому будущему. Дадут новое имя. И ты больше никогда не встретишь ни своего брата, ни других своих знакомых. Было бы нехорошо, если бы твой брат узнал, кем ты станешь.

– Да, – тихо сказала она.

– Ты можешь писать ему. Скажи, что уходишь в рефугиум священнослужителей Тьюреда. Напиши, что это твоя плата за его будущее.

– Но я ведь могу с ним попрощаться?

– Балдуин исполнит любое желание маленькой шлюшки.

Но завтра на восходе солнца начнется твоя служба на благо королевства. С того момента ты целиком принадлежишь мне.

Это последняя ночь цветочницы Элодии. Очень скоро никто из тех, кто когда-то встречался с тобой прежде, не узнает тебя.

Ты станешь моим самым острым мечом. И если будешь служить хорошо, то твой брат достигнет больших высот. А теперь иди! Тебе наверняка нужно многое обсудить с братом.