Текст книги "За морем"

Автор книги: Беатрис Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

– Это не проблема, – сняла я с руки тройной золотой браслет, один из немногих драгоценных подарков Джулиана, что я носила постоянно. – Еще у меня есть серьги. Они потянут на несколько унций. Когда там окажусь, могу обменять их на местные деньги. Золото всегда остается золотом.

– А ожерелье? – кивнул Холландер, указав на мою шею.

– Ожерелье? – удивилась я, вскинув руку к вороту, и глянула вниз. – Ой, как оно там очутилось? Когда он успел… Верно, когда я поднялась наверх привести себя в порядок к ужину.

На самом деле наверх я убежала, почувствовав новый приступ рвоты. Когда я вышла из ванной, Джулиан стоял в спальне с крайне обеспокоенным видом.

– Я в порядке, – обронила я. – Ничего необычного.

Он обхватил меня руками и, крепко прижав к себе, держал минуту-другую, ничего не говоря.

– Надеюсь, тебя больше не мучает никакое чувство вины, – проговорила я, уткнувшись ему в грудь. – Я счастливейшая женщина на свете, ведь я ношу твое дитя!

– Кейт, порой ты оказываешься куда сильнее меня. Знаешь ли ты об этом? – Внезапно развернув меня, Джулиан что-то надел мне на шею, поспешно застегнув своими проворными пальцами, пока я не успела что-то возразить. – Это свадебный подарок. И ты не вправе отказаться.

Потом, снова повернув меня к себе, стал целовать меня, но не с той раздразнивающей неторопливостью, как обычно, а страстно, неистово – так, словно от этого зависела вся его жизнь.

Так что я со всеми треволнениями напрочь забыла про его подарок на шее.

И вот я наконец оглядела его, ощупала пальцами: крупные, идеально круглые жемчужины размером с леденцовые шарики, черные и белые попеременно.

– Его я продать не смогу. Это свадебный подарок Джулиана.

– И все же, на всякий случай я отправлю вас вместе с ожерельем, – практично решил Холландер. – Просто уберите его подальше в карман.

Я завозилась с застежкой, пытаясь расстегнуть, но пальцы у меня так дико тряслись, что в итоге пришлось просить о помощи профессора.

Наконец с ожерельем в руке я прошла к шкафчику, где висел мой плащ, взятый на случай обычной для Британии дождливой погоды, и опустила нитку жемчуга во внутренний карман.

Холландер, прокашлявшись, решительно заговорил:

– Как я уже говорил, вам предстоит добраться до Франции. Весьма советую переправляться через Фолкстон: через Дувр оно, может, и быстрее, однако, полагаю, и намного опаснее. Не забывайте про немецкие подлодки. Будь мы сейчас у меня в кабинете, рядом с моими рабочими записями, я бы с точностью мог вам сказать, на какие паромы не стоит садиться.

Согласно кивнув, я уселась обратно в свое кресло.

– Зато я хоть сейчас могу с предельной точностью вам сообщить, где его следует искать во Франции, – продолжал профессор. – До выхода в тот роковой рейд Джулиан провел семидесятидвухчасовой отпуск в Амьене, где совещался с отдельными офицерами из дивизионного начальства по вопросам новой тактики. Артур помогал ему все это организовать. Видите ли, он целые месяцы старался добиться от них приказа, дабы сменить… Хотя вряд ли это имеет какое-то значение, – помотал он головой. – Как бы то ни было, в свой первый день в Амьене Джулиан посетил заутреню в местном кафедральном соборе. Это абсолютно установленный факт, с точностью до минуты. Так что вы можете дождаться его снаружи. – Тут Холландер о чем-то задумался, на лицо его наползла мрачная тень.

– Заутреню?

– Ну да, самую раннюю утреннюю службу, – стряхнул оцепенение Холландер. – В данном случае – католическую мессу.

– Джулиан – католик? – опешила я.

– Вы разве об этом не знали?

– Нет, не знала…

Вот и еще одна нераскрытая коробочка. Я онемело уставилась на пузырьки в стакане с колой.

Холландер между тем погрузился в молчание. Я подняла голову, изучающе глядя на профессора, на его выцветшие голубые глаза, печально смотревшие с круглого лица с грузным отвислым подбородком. Во всем его облике ощущалась такая мучительная тяжесть, словно преодоление земной гравитации Холландеру давалось все с большим трудом. Почему все же именно он? Как это вышло? Как может самый обычный смертный человек обладать столь сверхъестественной, необычайной мощью?

– Профессор, – произнесла я наконец, подавшись к Холландеру и взяв его ладонь, безвольно лежавшую на столике, – до нашего прибытия осталось два часа. Вам, вероятно, надо поведать мне все, что вы об этом знаете. Просто на всякий случай.

Саутфилд находился в шестидесяти милях к северо-западу от Манчестера. С каждым ярдом, выстилавшимся из-под колес нанятого нами автомобиля, мне все труднее и труднее становилось подавлять панику. Я знала, что самолет с Джулианом должен был приземлиться двумя часами ранее, то есть у Артура с Джеффом была уйма времени, чтобы дотащить Джулиана до могилы Флоренс Гамильтон, чтобы реализовать любой из возможных сценариев, один невообразимее другого.

Чтобы унять страх, я заставляла себя сконцентрироваться на каких-то иных, сиюминутных задачах. Например, не забывать все время держаться левой стороны дороги. Или преодолеть здешнюю кольцевую развязку, оставшись целыми-невредимыми. Или следить за скоростью, постоянно переводя километры в мили.

Впрочем, это мало что давало. Я до предела разгоняла эту маленькую жестянку под названием «Фиат» – а двигались мы все равно едва ль быстрее тракторов, убиравших урожай на полях по обе стороны дороги.

– Ваш супруг – миллиардер, – ворчал Холландер, – а вы не могли взять автомобиль пошустрее?

– Это единственное, что у них оставалось. Не забывайте, как поздно мы прилетели. Машины получше разобрали с утренних рейсов. Кроме того, – добавила я, переведя рычаг трансмиссии на третью передачу в расчете придать больше сил этим убогим колесикам, – это вы у нас тут марксист, а лично я целиком за «Мазерати».

Я все пыталась шутить, однако, но правде, была ужасно напугана, ведь каждое потерянное мгновение приближало Джулиана к роковой развязке. И возможно, все больше отдаляло от меня. Мне вовсе не улыбалось отправляться спасать его в 1916 год – я хотела бы поспеть вовремя и спасти его сейчас, остаться с ним в своей эпохе.

В отличие от многих знаменитых английских поместий, Саутфилд не был передан в Фонд национального наследия в середине прошлого века, в пору немыслимо, аж до девяноста процентов, взлетевших налоговых обложений. Семейство Эшфордов большую часть года проводило в своем имении, хотя, разумеется, совсем не так, как было заведено во времена Джулиана: без охоты на лис, домашних балов и одиннадцати садовников, трудившихся день напролет. Но тем не менее Саутфилд оставался семейной резиденцией и не был открыт для публики. И это представляло для нас немалую проблему, поскольку вдоль трассы не было ни единого указателя, направляющего к поместью.

Хорошо хоть со мною был Холландер, который в процессе работы над книгой несколько раз бывал в этих местах. Поскольку от начала и до конца биография Эшфорда была проникнута духом восхищения, нынешние хозяева с удовольствием принимали у себя профессора, предоставляли нужные ему бумаги и любезно водили по имению.

– Кладбище чуть в стороне от нахоженной дороги, – сказал мне Холландер. – Вам не помешает это знать.

– И мы можем туда попасть? Просто войти на территорию поместья и пробраться до кладбища?

– Ну, права гуляющих в этих краях яростно отстаиваются. К тому же кто о том узнает? – пожал плечами профессор. – Сам дом отсюда чуть ли не в миле, и в данный момент в резиденции живет только почтенная вдова. Ее сын предпочитает проводить время в Лондоне, наслаждаясь обществом моделей, как поговаривают, – сообщил Холандер, причем в его тоне как-то не звучало особого осуждения.

– А сын ее кто? Племянник Джулиана?

– Да, отдаленный. Съезд вот здесь, – указал он на едва приметный отворот влево.

– Вы серьезно? – Я вырулила неуклюжий «Фиат» на проселок.

– Это же не главная дорога к поместью. Просто один из подъездных путей.

– Вот ч-черт… – процедила я, сосредоточившись на том, как не засесть в одну из бесчисленных зверских ухабин, испещряющих наш путь. – Надеюсь, вы хорошо знаете дорогу.

– Милая барышня, – вскинулся профессор, – я ведь большую часть жизни занимался изысканиями, касающимися вашего супруга и его современников.

Я удивленно крутила головой, оглядывая окрестности. Казалось, в этих местах совсем недавно прошел сильный дождь: размокшая грязь немилосердно налипала на покрышки, изрядно замедляя движение, да и коричневые поля по сторонам дороги, явно свежевспаханные, были унылы и мокры.

– Все это хозяйственные угодья Эшфордов, – рассеянно прокомментировал профессор. – Возделываются исключительно для нужд поместья, без участия каких-либо арендаторов. Ближе к концу дороги начинается территория парка.

Вглядевшись вперед, я увидела густую рощу со все еще по-летнему пышной зеленой листвой, окаймлявшую склон холма. Несколько капель дождя усеяли лобовое стекло, и я тут же запустила «дворники», чтобы их вытереть.

– Лучше так, чем ливень, – пробормотала я.

Еще некоторое время мы тряслись по грязи и ухабам, насколько у меня хватило храбрости в этой до смешного слабосильной машинке. Сейчас-то я понимала, что, арендуя автомобиль, должна была настоять на своем и потребовать что-нибудь получше. Просто я совсем еще не привыкла быть миллиардершей. Мне, наверное, следовало, разозлившись, сделать пару зловещих звонков, помахать у них перед носом своей обсидианово-черной кредиткой и запросить «Рейндж Ровер». Или, на худой конец, купить себе этот чертов «Рейндж Ровер». О чем я только думала! Ведь на кону – жизнь Джулиана!

– Откуда нам знать, что они добрались этим же путем? – спросила я Холландера. – Вдруг мы не увидим там следов от их колес?

– Они вполне могли подъехать и другой дорогой, с противоположной стороны поместья. – Профессор тоже напряженно всматривался вперед, пытаясь заметить какие-либо признаки присутствия людей.

Я снова утерла щетками стекло. Справа от меня по полю беспокойно протрусили несколько овец. Может, чувствовали приближение нового ливня?

– Долго еще ехать? Я ничего не вижу, кроме деревьев.

– Даже не знаю, – вздохнул профессор. – Я уж сколько лет тут не был. Наверно, две-три сотни ярдов. А затем еще добрых полмили пешком через парк.

– И никто нас тут не заловит?

– Понятия не имею! – взорвался вдруг Холландер. – Я не в курсе нынешнего состояния! Может, они наняли лесника, кто знает!

Я закрыла рот и молча поехала дальше, до самого конца проселка. Там, припарковавшись у забора, выскочила из машины. Взглянула на часы. Около двух часов дня!

– Куда дальше? Быстрее! – заторопила я Холландера, поскальзываясь на размокшем слое грязи.

По плащу легонько застучали капли дождя, с каждой минутой становившегося сильнее. Я вскинула голову к свинцово-серому небу с грозными пятнами темных туч и подняла воротник. Этого мне сейчас и не хватало – всех прелестей британской погоды.

Углядев впереди в ограде перелаз, я заспешила к нему, оскальзываясь на глинистой дороге и слыша, как пыхтит следом за мной профессор.

– Давайте-ка, – протянула я ему руку, чтобы помочь перебраться на ту сторону забора.

Его высокая неуклюжая фигура с трудом преодолела ступеньки перелаза, едва ничего не поломав. И тут же резкий порыв ветра стегнул мне по щекам дождем.

– Как бы нас тут не прижучили, – забеспокоилась я. – Думаю, лучше поспешить.

От перелаза тянулась узкая тропинка, и мы заторопились по ней вверх по холму в сторону скопления деревьев.

– Тропа в итоге упирается в озеро, – тяжело отдуваясь, сообщил Холландер, – а кладбище как раз у самого берега – между скалистым выступом и водой. Из-за верхушки холма его отсюда не видно.

– Вы как? – спросила я Холландера, стараясь не поддаваться панике.

Профессор уже порядком выдохся: он брел вверх по тропе со скоростью не больше трех миль в час. У меня же чуть мышцы не лопались от прилива энергии и адреналина. И все благодаря пробежкам с Джулианом и прочим нашим тренировкам. Сейчас мне хотелось бежать, лететь вперед!

– Ничего, нормально. Вы идите вперед, я догоню.

– Я не могу вас тут оставить…

– Со мной все хорошо! – шумно выдохнул он. – Лучше его найдите! – нетерпеливо махнул он рукой, отсылая меня прочь.

– Ладно. Тогда побегу вперед, посмотрю, что там. Если что увижу – крикну.

В этот момент я даже не представляла, чего мне ожидать. Мне вдруг показалось, шанс на то, что они здесь, слишком уж мал. Ведь мы с Холландером вычислили это место, всего лишь исходя из того факта, что самолет Джулиана прибыл в Манчестер.

Да и что нам делать, черт возьми, если мы и впрямь их тут увидим?

«Доверься мне. Отправляйся домой и жди меня».

Увидев меня здесь, Джулиан страшно разозлится. Если, конечно, еще жив.

Я трусцой устремилась вперед по тропе, уверенно ступая по камням и грязи, мимо дрожавших на ветру деревьев, роняющих мне на волосы крупные капли. От усилившегося ветра незастегнутый плащ отчаянно заколыхался, так что я даже сунула руку во внутренний карман проверить, на месте ли жемчуг.

Перевалив гребень холма, я перешла на шаг, старательно оглядывая открывшуюся снизу местность. Склон впереди обрывался каменистым уступом, вдоль которого и вилась вниз тропа, после чего ныряла к пологому подножью, завершаясь на заросшем травой озерном берегу.

«И где, интересно, тут кладбище?» – озадаченно подумала я.

Передо мной виднелось лишь окаймленное деревьями и зелеными лужайками озеро, от непогоды серое и подернутое рябью. Я снова прибавила ходу, заскользив по тропе вдоль самого уступа, – и внезапно кладбище открылось моему взору примерно в четверти мили справа, притулившееся под каменным карнизом: всего два-три коротеньких рядка скромных мраморных надгробий, окруженных белой оградой по пояс высотой.

Среди могил никого не оказалось, и я шумно выдохнула: от облегчения, что не увидела мертвого тела Джулиана, брошенного у какого-нибудь могильного камня, и вместе с тем в тревоге, что мы с профессором ошиблись и они здесь все ж таки не появлялись. И что нам теперь делать?

Я нащупала в кармане «Блэкберри». Еще в пути я послала Джулиану с десяток сообщений, даже просьбу перезвонить, но все осталось без ответа. Телефонный вызов сразу, без единого звонка, переключался на голосовую почту. Возможно, Джулиан оставил свой сотовый в ресторане, или его забрал Артур.

Тем не менее я выудила из кармана свой телефон и набрала: «Где ты? Я в отчаянии». На мгновение зависнув пальцами над клавиатурой, приписала: «Я люблю тебя». Отправила. Опустив мобильник в карман, снова глянула в сторону кладбища.

На сей раз меж надгробиями осторожно пробирались три мужские фигуры.

У меня замерло дыхание. Даже не видя их лиц, не различая цвета волос в полутемном, загороженном от света пространстве кладбища, я безошибочно знала, кто эти люди. Ветром с озера, как раз в мою сторону, до меня доносились их голоса, спорившие на повышенных тонах.

Мне захотелось побежать, изо всех сил кинуться к ним, но ноги словно приросли к месту, застыв в кошмарной неподвижности.

Что они там делали? О чем так яростно говорили?

Вот один попятился, вскинув руки ладонями вперед. Мне показалось – или его волосы на миг блеснули золотом?

– Джулиан! – хрипло выкрикнула я, однако дующий мне в лицо сильный ветер полностью поглотил мой зов.

Потом другой поднял руку, словно указывая вперед, держа в пальцах что-то темное, с тусклым металлическим отливом. Джулиан – если это был и правда он – медленно двинулся на него, не опуская выставленных ладоней и явно о чем-то увещевая.

– Нет!!! – услышала я собственный вопль.

Разумеется, при таком встречном ветре услышать они меня никак не могли. И тем не менее мужчина с пистолетом глянул в мою сторону. На мгновение он замер, потом резко развернулся и бегом скрылся среди деревьев.

– Подождите! – закричала я, однако двое других уже устремились вслед за первым в направлении озера, скрывшись из виду за ветками и густой листвой.

Чтобы сократить путь, я полезла вниз по камням вместо того, чтобы спуститься по тропинке. Мокрые от дождя камушки то и дело коварно выкатывались из-под моих кроссовок. Наконец я спрыгнула с последней череды валунов, тяжело приземлившись на ноги, и побежала к кладбищу.

Предки Джулиана выбрали это место крайне удачно. Оно было достаточно высоко, и отсюда прекрасно просматривалось озеро. В то же время каменистый обрыв с карнизом и плотно окружающие деревья хорошо защищали кладбище от постоянных капризов погоды. Здесь я уже совсем не ощущала нарастающей повсюду бури.

Быстро пробежав по приглушающему шаги дерну, тенистому и влажному, я наконец достигла захоронений и, озираясь, закрутила головой.

Никого. Лишь обшарпанный белый заборчик, явно нуждавшийся в новом слое краски, да ровной решеткой расставленные надгробия с изрядно осевшими без ухода насыпями. Каждая могила выглядела точь-в-точь как остальные, с высеченными поверху скромными надписями, указывающими имена и даты, и ниже – изречениями на латыни, что ничего для меня не значили.

Я всмотрелась в заросли деревьев, пытаясь угадать, куда именно они убежали, и в этот миг воздух прорезал громкий хлопок, который ни с чем не перепутать.

– Не-ет!!! – завопила я и тут же услышала еще один выстрел.

Вдоль хребта пополз жуткий мерзкий холод, точно кто-то вылил мне за шиворот ледяной воды.

«Только не паникуй», – сказала я себе.

Разум как будто отделился от меня, вознесшись выше, чтобы объективно увидеть происходящее. Чтобы просто разрешить еще одну загадку.

– Кейт?

Вздрогнув, я огляделась по сторонам:

– Кто здесь?

– Вот и я. Вы что-нибудь нашли?

Естественно, это был Холландер. Остановившись над карнизом, он обеспокоенно смотрел вниз.

– Здесь никого, – словно на расстоянии услышала я свой голос, – но, кажется, выстрелы донеслись из леса. Хочу сходить туда проверить.

Почему же в моем голосе не слышалось тревоги?

– Боже мой! Подождите. Я сейчас спущусь.

Повернув направо, профессор двинулся вниз по тропинке, я же тем временем стала тщательно оглядывать близлежащую местность, травянистый берег озера с рощицами берез, каштанов и английского дуба. Деревья суматошно шелестели листвой под дождем и ветром, пахнущим холодной влажной землей.

Куда же они делись?

Внезапно среди деревьев почудилось какое-то шевеление. Невольно открыв рот, я напряженно, до боли в глазах, вгляделась в ту сторону. Может, просто порыв ветра?

Медленно и осторожно ступая, я подошла поближе. Сердце в бешеном ритме заколотилось в ребра.

Снова шевеление! На мгновение у старого раскидистого каштана мелькнуло что-то неброского цвета.

– Кто там? – громко позвала я.

Никто не ответил.

– Это Кейт! – снова подала я голос. – Где Джулиан?

Из-за деревьев вышел худощавый человек с темно-каштановыми волосами, в твидовом пиджаке с поднятым воротником и легких летних брюках. Артур Гамильтон.

– Кейт? – услышала я позади голос Холландера.

– Артур, – подошла я чуть ближе. – Это я, Кейт. Как вы себя чувствуете? Вы можете мне сказать, где сейчас Джулиан?

Он пожал плечами, беспокойно шаря по карманам.

– Артур, мне вы можете сказать. Я не стану сердиться. У вас были трудные дни.

– Скверное зрелище, – пробормотал он. – Ужасно скверное зрелище.

– Да, не сомневаюсь, – сказала я, не обращая внимания на сумасшедший звон в ушах, звук нарастающей изнутри паники. – Очень скверное. И все же, где Джулиан, а? Где Джефф?

Я была уже где-то в пятнадцати шагах от Гамильтона и могла различить выражение его лица: обескураженное, потрясенное, может, немного раздосадованное. Под глазом у него виднелась небольшая царапина, уже начавшая припухать, у самого воротника по ткани пиджака растеклось какое-то темное бесформенное пятно.

– Ну же, Артур, – мягко сказала я, – мне вы можете сказать. Давайте-ка присядьте.

Он ошеломленно помотал головой.

– Они в лодочном сарае. Оба мертвы, – сказал он наконец. – Жуткое зрелище.

– Но они не могут быть оба мертвы, – возразила я. – Вы же не убили их, правда?

– Это Джефф. Я бы не сумел. Никогда бы не сумел. А Джефф смог.

– Что Джефф смог? – умоляюще переспросила я. – Он не смог бы убить Джулиана. Ни за что. Скажите, что это не так.

– Покойной ночи, милый принц, – пробормотал Артур, глядя перед собой в землю. – Пусть над тобою сонм ангелов поет…^[64] и прочий всякий вздор…

– О нет… – выдохнула я. – Нет!

– Я любил его, – молвил Гамильтон, подняв на меня глаза. – А дальше – тишина,^[65] – добавил он и вытянул из кармана пистолет.

– О нет! – в отчаянии прошептала я.

Он поднес дуло ко рту и выстрелил.

Заломив руки над головой, я как подстегнутая развернулась и побежала обратно к кладбищу, к каменному уступу, чуть не в руки к спустившемуся Холландеру.

– Они все же это сделали! Они убили его! Джефф его застрелил! Он застрелил Джулиана!

– О боже! – вскричал профессор, зажмурив глаза. – Господи!

– А сам он только что застрелился! Прямо у меня на глазах! Аж мозги…

– Кто?

– Артур Гамильтон! Так что быстрее, профессор! Отправьте меня в прошлое! Сию же минуту! Умоляю, иначе я этого не вынесу!

– Господи! – снова вскричал он.

Я схватила его за плечи:

– Отправьте сейчас же! Немедленно! Пока я не подобрала его пистолет и не застрелилась сама!

Холландер, потрясенно распахнув глаза, уставился на меня.

– Сделайте же это, профессор! – взмолилась я и, упав на колени к его ногам, поникла головой.

Через мгновение я почувствовала, как он крепко взял меня за плечи. Суровый ветер с дождем обрушились на меня долгим непрерывным шквалом.

– Сделайте же это! – отчаянно завопила я опять.

И вдруг у меня заложило уши, перехватило дыхание, и я устремилась, кружась и кружась, куда-то сквозь леденящую пустоту… и очнулась под секущим мартовским дождем, частыми струйками сбегающим по моему лицу.

ГЛАВА 28

Амьен

В ту ночь я не сомкнула глаз. Разве могла я потерять хоть одно мгновение своей последней ночи с Джулианом? Естественно, я не могла заснуть! Мне было совсем не до сна – каждый нерв во мне дрожал и вибрировал, будто по телу непрерывно струился магнитный ток.

Я ничего ему больше не рассказала. Какая от этого польза? Джулиан не собирался менять планы, не мог пренебречь офицерским долгом, изменить принципам. Пусть лучше и дальше думает, что сможет перехитрить судьбу, помешать божественной воле, что, сместив время выхода патруля или еще что-то подкорректировав, он станет недосягаем для Холландера. Что он сможет остаться в этом веке, сможет вернуться ко мне, жениться и стать отцом для нашего малыша. Чудесная красивая мечта! Так почему бы не позволить Джулиану стремиться к ней до самого конца?

В нашей узкой постели я едва могла пошевелиться. Я лежала, всей плотью, от щеки до пальцев ног, прижавшись к его отдыхающему во сне телу, и все разглядывала его спящего, любуясь прекрасным и дорогим мне лицом, что светлело в слабом сиянии луны, просачивавшемся из окна сквозь тонкие занавески. Эта прелестная мальчишеская «версия» Джулиана! Отчасти воин, отчасти юный студентик – и вместе с тем уже таивший в себе все то, что я в нем так всегда любила.

Смогла ли я все-таки привыкнуть к его необычайной красоте? Признаться, не совсем. В моем сознании она скорее соединилась с красотой его души, его внутренней сущностью. С тем Джулианом, которого я полюбила. И теперь я понимала, что не посмею допустить, чтобы он остался здесь и был потом убит на Сомме или при Пашендейле,^[66] или в каком-нибудь очередном, не бог весть каком важном ночном рейде вроде того, в который он собирался ныне. Так, по крайней мере впереди его абсолютно точно ждут двенадцать лет жизни, включая одно восхитительное лето. И за эти годы он добьется много чего замечательного. Впереди и успешные вложения инвесторов «Саутфилда», и всевозможные благотворительные пожертвования, и надежные пенсионные страхования. И спасение от банкротства «Стерлинг Бейтс», и благодаря силе его личности, его находчивости и личному примеру сохранение для многих десятков людей средств к существованию. И дитя, которое он зачал со мной, которое останется жить после него – или, правильнее сказать, до него? Ребенок, которого я буду любить всей душой, которого я взращу в великом почтении к памяти его блистательного отца.

Все это вместе и даже по отдельности настолько перевешивало мою эгоистическую потребность побыть с ним рядом хотя бы еще немного, ненадолго выкрав его у неумолимой судьбы!

В этот момент моих размышлений – уже далеко за полночь – Джулиан пошевелился, частицей своего еще не пробудившегося сознания неловко отметив непривычное соседство другого тела. Смущенно, совершенно по-мальчишески он открыл сонные глаза и глянул на мое лицо, лежавшее рядом на подушке.

– Кейт, – выдохнул он.

Я потянулась ладонью к его щеке и, ласково погладив, прильнула к нему губами. Я целовала и целовала его с той неизбывной нежностью, со всей той страстью, что всегда так влекла меня к нему. А потом занялась с ним любовью. У меня ведь имелось бесценное преимущество: я безошибочно знала, что именно он любит, что заставит его стонать и вскрикивать от наслаждения. Все эти прекрасные и бесконечные часы нашего любовного опыта не прошли для меня даром. Дрожавшего от невыносимого бурления страсти, я доводила его до крайней, высшей точки, чуть-чуть не позволяя ему выплеснуть всю свою мощь в неистовстве оргазма, – и тут же прижималась к его груди, впитывая его всей своей плотью и горячо шепча ему, как бесконечно я обожаю его, желаю его, как беспредельно, навеки люблю…

Так что потом Джулиану не понадобится ждать от меня подобных слов. Он и так все это будет знать.

На рассвете он пробудился опять и на сей раз, крепко меня обняв, овладел мною с безудержной, по-настоящему мужской самоуверенностью – уже сейчас истинный покоритель мира! Едва успев улыбнуться этой мысли, я потеряла нить рассудка в сладком мучительном блаженстве, вцепившись пальцами в его крепкие, бугрящиеся мускулами плечи, дивясь и изумляясь его силе.

Нет, в ту ночь я не потеряла ни минуты, ни даже краткого мгновения!

Потом он нехотя поднялся, покрывая все мое тело поцелуями, не упуская ни единого, только что обнаруженного для себя потайного местечка, тихо повторяя нежные слова удивления, любви и благодарности.

В остывшем к утру воздухе Джулиан быстро умылся и оделся. Я помогла ему застегнуться на все пуговицы, затянула галстук. Затем, пока он отлучился в свою комнату побриться и собрать вещи, привела себя в порядок сама. Много на это времени не ушло, и когда я полностью оделась, то подсела к столику и написала несколько строк на листке бумаги, хотя и знала, что это ничегошеньки не изменит, что я не вправе даже пытаться что-либо изменить.

Закончив, я выскользнула в коридор, пройдя к его комнате, и тихонько постучала в обшарпанную деревянную дверь. Она мигом открылась.

– Любимая, – тут же заключил меня Джулиан в объятия, прижавшись к моему виску гладко выбритой и еще влажной щекой. – Поезд отходит через полчаса. Ты пойдешь со мной на вокзал?

– Естественно, – прошептала я и, уткнувшись носом ему в шею, глубоко вдохнула его запах.

– Я все помню. Я перенесу время выхода группы и вообще буду крайне осторожен. Никакого необдуманного риска. Я непременно вернусь к тебе – целым и невредимым. Я не подведу тебя, обещаю!

– Конечно, не подведешь, любовь моя. Конечно же, нет…

Он усадил меня с собою на кровать, скрипнувшую старыми пружинами, крепко прижав меня спиной к своей груди.

– Ты должна уехать в Англию, там намного безопаснее. Через месяц-другой меня отпустят на недельную побывку. И тогда мы поженимся – в смысле, официально. Ты ведь уже моя жена – и можешь жить в Саутфилде с моими родителями. Там и родится наш ребенок. Я прямо сейчас напишу родителям, чтобы их подготовить. Родная, не беспокойся ты так, – добавил он, целуя меня в волосы. – У тебя какой-то пугающе унылый вид. Тебе нельзя так огорчаться. Все у нас с тобой будет замечательно. Теперь у меня есть ради кого жить. Ради вас двоих, – скользнул он ладонью вниз, к животу.

Я накрыла его руку своей.

– Я счастливейшая в мире женщина. Мне повезло найти тебя, твою любовь, твое чистое открытое сердце. Едва меня зная, ты сразу принял меня, доверившись каждому моему слову. Ты подарил мне чудесную, исключительную ночь, когда я даже не чаяла еще хоть раз обнять тебя.

– Милая моя, – радостно усмехнулся он, – для меня это огромная честь.

Развернув кисть, он взглянул на часы и вздохнул:

– Пора.

Взяв меня за руку, он закинул за плечо ранец и вывел меня в коридор. Вместе мы спустились по лестнице и вышли наружу, на пустынную поутру улицу. Ночью ветер разогнал остатки туч, и теперь ясное, словно умытое дождями солнце мягко золотило острые мансардные кровли. В нескольких улицах от нас, разорвав раннюю тишину, печально прозвонили соборные колокола, созывая паству на заутреню.

– Всего пара дней, – заметил Джулиан, – а я как будто заново родился!

– Ты сумасшедший, – рассмеялась я. – Доверчивый глупыш. Я правда чувствую себя полнейшей самозванкой, пытающейся объявить тебя своим мужем и выдать своего ребенка за твоего. Ну в самом деле, подумать только! Путешественница во времени! И ты всему этому веришь?

– Всему, что исходит из твоих уст, – тоже рассмеялся он.

Мы прибыли на вокзал, имея еще несколько минут в запасе. На другом конце платформы я заметила Джеффа Уорвика, стоявшего в одиночку. Он глянул на меня со злобным презрением и тут же отвернулся.

– Этот человек меня определенно невзлюбил, – сказала я Джулиану.

– Не бери в голову. Он свыкнется.

– Увы, не свыкнется.

Наконец мы остановились, и Джулиан развернулся ко мне. Козырек фуражки отбрасывал на его лицо косую тень.

– Ну вот, пора прощаться, – сказал он твердым, волевым, поистине офицерским тоном. – Во-первых, никакой грусти-печали, мы скоро снова будем вместе. Я буду писать тебе как можно чаще. И вышлю тебе сколько-нибудь на первое время, пока мы все не узаконим и не сделаем как надо. Что у тебя в ближайших планах?

– Думаю, еще пару дней побуду в Амьене, чтобы убедиться, что все идет как надо. Сможешь мне послать открытку или еще какую весточку о себе? Не то я буду волноваться.

– Разумеется, сразу же отправлю. Ты будешь все так же на рю де Огюстен?

– Да. А затем отправлюсь обратно в Англию, как ты и предлагал.

– Вот и славно! А теперь, моя радость, – сказал Джулиан, вынимая из записной книжки конвертик, – я должен настоять на том, чтобы ты это взяла: на дорожные расходы, докторов и все такое прочее. Сейчас больше у меня нет, но я отпишу распоряжение своим банкирам…

– Нет! Прошу тебя, не надо. У меня достаточно средств на все нынешние нужды. Ты же в тот последний день буквально усыпал меня драгоценностями! Вот, взгляни, – наполовину вытянула я из потайного кармана жемчужную нить. На утреннем солнце бусины окутались приглушенным блеском. – Твой свадебный подарок.