Текст книги "За морем"

Автор книги: Беатрис Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

– Как думаешь, что лучше? – спросил он, подняв ладони. – Алмазы или рубины?

– Смотри сам.

Джулиан поочередно поднес каждое украшение к моей шее.

– Рубины, – решил он.

– Увы, ничто так не привлечет ко мне внимания, как богатое сверкание красных драгоценных камней, – вздохнула я, поворачиваясь к Джулиану спиной, чтобы он застегнул на мне колье, и тут же почувствовала на шее его прохладные ловкие пальцы.

– Когда вернемся вечером домой, – сказал он, – я хочу, чтобы на тебе не осталось ничего, кроме них.

Перед этим Джулиан целый день уговаривал меня, всячески обхаживал, увещевал, даже пускал в ход совершенно злостные угрозы, чтобы уломать меня поносить хоть что-то из тех драгоценностей, что он привез из своего сейфа в Коннектикуте. В итоге он себе в подкрепление зазвал к нам на выходные Мишель с Самантой. Предательницы! Завоевать их Джулиану не составило никакого труда – при его-то безграничной харизме, частных авиарейсах и способности без ограничений финансировать любой шопинговый бум. Они быстро превратились в его добровольных помощниц, привлекая целые штаты продавцов, без меня азартно выискивали всевозможные туфли моего размера и, нагруженные донельзя, притаскивали их домой, заставляя меня примерять то с каким-нибудь платьем, то просто так. Глаза у них сверкали непреходящим лихорадочным весельем и задорной радостью, как будто одновременно в мозгу у каждой по центру удовольствия наяривал здоровенный молоток.

Я обернулась к Джулиану. Его лицо оказалось настолько близко, что я уловила запах свежевычищенных зубов.

– М-м-м, мятная, – мурлыкнула я и, не задумываясь, потянулась его поцеловать.

– Перестань, – пробормотал он, скользнув ладонями к моему затылку. – Нам уже некогда, – и надолго припал к моим губам глубоким поцелуем. – Какая же ты соблазнительница, – произнес он, оторвавшись наконец от моего рта. – Ну вот, оставил твои губы без блеска.

Я кончиками пальцев стерла улику с его губ.

– Сам виноват – пришел сюда весь такой обаятельный. Как тебе мое платье?

– Такое, что хочется стянуть его с тебя.

– То есть тебе нравится?

Я покружилась перед ним. Жемчужно-серая многослойная юбка поплыла вокруг меня, мягкими складками окутывая тело с весьма непристойным намеком. Вынуждена признать, эти кутюрье знали толк в своем деле.

– Возмутительно. Всякий находящийся там мужчина будет помышлять о том же, о чем и я. – Он опустил взгляд ниже и насупился.

– Это называется: бюстгальтер «пуш-ап», Джулиан, – охотно подсказала я.

– Черт знает что.

– Кстати, это была твоя идея, помнишь? Я всего лишь выполняю твои распоряжения.

– Больше похоже на месть. Хорошо же, ладно. – Он чуть отвел в сторону локоть. – Идемте, миссис Эшфорд?

– Благодарю, капитан Эшфорд. – Взяв его под руку, я подхватила с комода изукрашенный каменьями клатч. – Смею заметить, – добавила я, когда он повел меня к дверям, – сами вы выглядите просто восхитительно.

– Все тот же старый смокинг.

– Однако он так замечательно на вас сидит.

Так мы сошли по лестнице, где нас поджидал Эрик – мой новый верзила-телохранитель, уже стоявший наготове, точно двуногий доберман-пинчер в стойке.

Уже внизу Джулиан выпустил из-под локтя мою руку, придержав за пальцы.

– Господи, Кейт, – воскликнул он, – ты прямо ледяная!

– Это нервы.

Джулиан обхватил ладонью мои пальцы и кивнул Эрику, чтобы тот вывел нас через парадную дверь на крыльцо и далее – к черному седану, пристроившемуся у тротуара.

У меня как будто раздвоился разум: один игриво и радостно кокетничал с Джулианом, как будто все было в абсолютном порядке, как нельзя лучше, другой же напряженно высчитывал, на каком я должна быть уже сроке. После задержки я выждала еще добрую неделю, уповая на лучшее, прежде чем наконец решила сделать тест, – и даже тогда я, как ни странно, была дико удивлена при виде двух голубых полосок. Боже упаси, я ну никак не могла быть беременной! Мы же совсем к этому не стремились! Всего какой-то месяц без таблеток! Иные пары вон годами пытаются зачать дитя. А мы что? Бумс – и готово? Уже в залете? Нет, это совершенно невозможно.

Тут я почувствовала, как все тело вдруг прошибло мерзким холодным потом. Это что, приступ тошноты? Ради бога, нет! Пожалуйста, пусть это будет просто от нервов, а вовсе не от беременности!

– Ты в порядке? – внезапно спросил Джулиан, вглядываясь в мое лицо.

– Просто очень волнуюсь, – сдавленно хихикнула я. – Я, похоже, еще ко всему этому не привыкла.

– Сегодня все будет намного проще, любимая. Ведь ты сама с нетерпением этого ждала.

Машина тем временем обогнула угол Пятой авеню и, выбравшись на Шестьдесят шестую, устремилась вдоль парковой ограды в сторону Линкольн-центра.

– Знаю. Я должна чувствовать себя счастливой. А особенно ты, большой любитель оперы! Это как раз по твоей части.

– Ну, на нынешней премьере будут давать не в полном смысле оперу, – пренебрежительно поморщился он. – Немного из «Травиаты», немного из «Манон», в последнем акте ожидается «Каприччио». Видимо, это должно стать событием.

– Разве это не важно? Для нас, я имею в виду.

– Важно. – Он театрально вздохнул. – Но я скорблю об искусстве.

– Мы же можем пойти и на другие постановки.

– О да. Когда все это закончится и мы наконец вернемся к нормальной жизни…

Я выглянула в окно, на проносившуюся мимо парковую стену, и тихо сказала:

– Разве мы не можем взять и снова затихариться? Ты теперь – великий спаситель Уолл-стрит, которая сама по себе целая вселенная. И везде теперь мелькает твое потрясающе фотогеничное лицо. – Я тронула его руку. – Ты у нас сущий «идеальный шторм».

Джулиан нахмурился и отвел взор к окну, словно чувствовал себя не очень комфортно наедине с объективной реальностью в моем лице.

Последние несколько недель больше походили на какое-то сюрреалистическое действо. К тому моменту, как я просыпалась по утрам, Джулиан уже возвращался с переговоров в «Стерлинг Бейтс» – и мой возлюбленный неизменно оказывался настоящим героем. Там, в полном зале банкиров, он единственный делал какие-то весомые шаги, чтобы удержать хлипкий карточный домик от неминуемого развала. Распустив, по сути, «Саутфилд», он почти целиком направил свой капитал на создание новой фирмы, которая, как предполагалось, станет организовывать и проводить торги тех самых неликвидных ценных бумаг, что тянули «Стерлинг Бейтс» к неизбежному банкротству. Затем он и остальных убедил – кого улещая, кого и запугивая – последовать его примеру. В обмен на это Лоуренс потребовал отставки ключевых фигур «Стерлинг Бейтс», распродажи и реорганизации различных подразделений банка в целях увеличения капитала, а также реализации новых, весьма жестких соглашений по управлению рисками.

Разумеется, далеко не в один день определяющая роль Джулиана во всей этой банковской заварухе проступила наружу. Сперва поползли слухи от тех, кто лично присутствовал на заседаниях, потом легенда сама мало-помалу обросла подробностями, превратившись в этакий секрет полишинеля в любящем посплетничать, пресловутом финансовом сообществе. И хотя до сих пор не опубликовали ни одного сенсационного материала в «Уолл-стрит джорнал», не выдали в эфир ни одного интервью по CNBC, однако все уже были в курсе.

– Зачем тебе все это? – порой спрашивала я Джулиана. – Зачем брать на себя командование парадом, зачем так привлекать к себе внимание? Ведь любое твое прикрытие может запросто взлететь на воздух!

– Потому что это надо сделать, – просто отвечал он.

Потому что в мире Джулиана именно так поступали мужчины. Упавшим протягивали руку помощи. И выполняли свой долг без всяких отговорок. И всегда с готовностью шли на необходимые жертвы.

И сейчас я глядела на Джулиана, на его четкий задумчивый профиль, скрывавшийся в голубоватой тени уже угасающего дня, и всю мою нервную напряженность разом развеяло. Протянув ладонь к его обращенной к окну щеке, я развернула Джулиана лицом к себе.

– Джулиан, любимый, – сказала я, и у него настороженно расширились глаза, поскольку я редко когда использовала нежные словечки, – забудь, что я говорила тебе прежде. Для меня большая честь быть твоей спутницей.

На его лице медленно засветилась нежная теплая улыбка, знакомая только мне одной.

– Родная, это честь скорее для меня.

Между тем наш автомобиль миновал наконец Центральный парк, пересек проспект Централ-Парк-Вест и свернул на Шестьдесят седьмую улицу.

– Да, кстати, – как будто выдавил Джулиан, – сегодня ты там встретишься с Джеффом Уорвиком и его женой.

– Ой, а разминуться с ними никак не выйдет?

– Боюсь, что нет. У нас места в одной с ними ложе.

– Мы будем сидеть с ними в одной ложе?!

– Ну, я уже много лет делю с ним ложу в театре. Я понимаю, дорогая, тебе это неудобно, однако, думаю, нам всем удастся держаться в рамках учтивости. Хотя бы ради Карлы, если не чего-то иного.

– С каких это пор ты так печешься о чувствах Карлы? – вспылила я.

Джеффа я, конечно, терпеть не могла, но Карла с ее манерами казалась мне еще хуже. Она, несомненно, станет держаться со мной с той лживой восторженной фамильярностью, которую я вообще на дух не выносила.

– Милая, будь великодушна, – произнес он, беря меня за руку.

– Видишь ли, я не очень-то в этом сильна – в ваших светских любезностях. И мне трудно выказывать дружелюбие человеку, который мне неприятен.

– Представь, что это своего рода игра, – усмехнулся он. – Ему я уже велел проявить максимум приличий.

В ответ я пожала Джулиану пальцы.

– Не понимаю, почему я с самого начала ему не понравилась? Я ведь вроде достаточно неплохой человек…

– Тут дело вовсе не в тебе, – ответил Джулиан. – Он хороший парень, просто старается меня всячески оберегать. И так было всегда. Он еще со школы считает меня чересчур легковерным, излишне падким на новые связи. В общем, позиционирует себя моим верным сторожевым псом.

На последних словах голос Джулиана заметно натянулся, и я резко глянула на него.

– Послушай, – сказала я. – Я понимаю, это все несправедливо по отношению к тебе. Я постараюсь быть умницей, обещаю. В конце концов, в каком-то смысле я ему даже обязана.

– Это как?

– Потому что, – потянулась я его поцеловать, – не будь той книги, я бы, может, так и не смогла бы тебя соблазнить.

Джулиан тихо усмехнулся и вернул мне поцелуй.

– Смею думать, мы бы как-нибудь управились… Вот мы и приехали. – Он отстранился от меня, большим пальцем подтер на моих губах смазанный блеск. – Ты готова?

Я глянула наружу – красная ковровая дорожка, туча фотографов. Это ж как перевернулась моя жизнь!

– Ладно. – Я глубоко вдохнула. – Сделаем и это дело.

– Я буду рядом.

Дверца авто распахнулась, и недолгий взрыв фотовспышек резанул по глазам. Насколько могла грациозно, я выбралась из машины, для равновесия придержавшись за руку водителя. Тут же слева от меня с импозантным видом возник Эрик, мгновением позже справа оказался Джулиан. Я почувствовала, как его пальцы обхватили мои, и уверенно улыбнулась. «Держи осанку! Плечи расправь!»

Мы неторопливо прошли по дорожке, время от времени отзывчиво замирая в разных позах при выкриках фотографирующих, стараясь выглядеть приветливыми и раскованными. Слава богу, никто не попросил нас об интервью экспромтом. Подобное случилось неделю назад на кинопремьере: я тогда стояла как идиотка, пока Джулиан ослеплял своим блеском журналистку – густо накрашенную девицу с развлекательного канала «Е!», которая, надо думать, вообще не разумеет разницы между хедж-фондом и хедж-триммером.^[59] И снова, как всегда, внимание репортерши зацепила его незаурядная внешность – должно быть, та решила, что он один из киноактеров. На следующий день Мишель чуть не подскакивала в кресле, показывая мне ролик из YouTube:

«Влиятельная манхэттенская парочка – Джулиан Лоуренс и Кэтрин Уилсон – появилась ныне в центре Нью-Йорка на премьере „Чистилища“ и продемонстрировала нашим голливудским деятелям, что же такое настоящий гламур! Управляющий миллиардным хеджевым фондом Джулиан Лоуренс, которому многими приписывается ведущая роль в спасении мегабанка „Стерлинг Бейтс“, ранее широко освещенном в прессе, наконец представил восхищенной публике свою прекрасную невесту, бывшую сотрудницу инвестбанка, и вот что сказал по поводу весьма спорной тематики фильма… (Далее шла какая-то велеречивая белиберда от Джулиана, который и понятия не имел, о чем, собственно, картина.) Кстати, на заметку голливудским стилистам: те потрясающие бриллианты, что все мы видели этим вечером на шее у Кейт, вовсе не были позаимствованы напрокат у „Гарри Уинстона“! Как сообщают достоверные источники, Лоуренс преподнес ей алмазное колье на два миллиона долларов в качестве подарка при помолвке. Счастливица Кейт!»

Я же тогда стояла возле Джулиана, точно перепуганная лань («Чего ты там жмешься? Ты ж вообще роскошно выглядишь!» – восклицала верная мне Мишель), пока он сверкал своей сердцеедской улыбкой перед камерами и галантно целовал мне руку под шквал фотовспышек множества папарацци. Несколько дней спустя подобное фото появилось в разделе светских сплетен еженедельника «Ю-Эс уикли».

И вот теперь мы неспешно прошли через Линкольн-плаза в вестибюль оперного театра, где Джулиан подхватил для меня с подноса проходившего мимо официанта бокал шампанского. Я уже собралась сделать глубокий глоток, но вовремя себя остановила, лишь осторожно пригубив вина:

– Спасибо.

– Ты была великолепна, – сказал мне на ухо Джулиан. – Пойдем займем наши места.

Они оказались не в центральной ложе – все ж таки это был Манхэттен, и здесь встречалось немало людей и побогаче Джулиана, – но совсем от нее недалеко. Когда же мы наконец пробрались в ложу, я даже пожалела, что мы не застряли подольше среди блуждающей по коридорам могущественной публики. Там, в красном бархатном кресле сидел, сложив руки на груди, Джефф Уорвик, который при нашем появлении вскинул на меня, как всегда, презрительный взгляд. Супруга его отсутствовала, вместо нее в ложе рядом с Уорвиком сидел молодой человек, внимательно изучавший программку.

Джулиан застыл на месте.

– Джефф, добрый вечер, – промолвил он наконец после изрядно затянувшейся паузы. – Артур? Тебя как сюда занесло?

Оба мужчины поднялись. Я вдохнула поглубже и как можно приветливее сказала:

– Джефф, я так рада вас видеть. А где Карла?

– У нее ротавирус. Добрый вечер, – с явной неохотой добавил он, пожав мою протянутую руку.

Его спутник улыбнулся нам с большой теплотой:

– Сегодня ее заменяю я.

Я молниеносно стрельнула глазами на Джулиана: этот новоприбывший говорил с безошибочно английским акцентом.

– Привет, Джулиан, – пожал он тому руку.

– Артур, – произнес Джулиан тщательно выверенным голосом, – как поживаешь? Дорогая, это Артур Гавертон, наш менеджер по работе с клиентами. Артур, моя невеста Кейт Уилсон.

Артур улыбнулся мне с куда большей сердечностью, нежели Джефф Уорвик:

– Счастлив с вами познакомиться, мисс Уилсон. Премного наслышан о вас.

Я улыбнулась в ответ. Он был чуть выше меня, темноволос, неявственно красив – и как-то смутно узнаваем.

– Прошу вас, можно просто Кейт, – пожала я ему руку. – Простите, мы с вами прежде не встречались? Вы кажетесь мне ужасно знакомым.

В ложе вдруг обрушилась совершенно осязаемая тишина. Я вопросительно оглянулась на Джулиана.

Тот, прежде чем ответить, хрипло кашлянул.

– Артур с самого детства был моим хорошим другом, – медленно проговорил он.

Тут я краем глаза заметила, что роскошная люстра перед ложей поднимается к потолку и свет в зале постепенно меркнет. Все это происходило с мучительной медлительностью, как будто целый мир вдруг странным образом переключился на самую низкую передачу.

– О… Понимаю. – Я снова посмотрела на мистера Гавертона… и абсолютно точно вспомнила, где я прежде видела это лицо: на старой сепийной фотографии, в соломенной шляпе-канотье, плотно сидящей у него на голове.

Гавертон. Он же Гамильтон.

– Вы, должно быть, брат Флоренс, – продолжала я. – Для меня большая честь познакомиться с вами, мистер Гавертон. Джулиан отзывался о вас с такой любовью.

Интуитивно я почувствовала, как Джулиан рядом со мной понемногу расслабился и перевел дух. Он скользнул рукой мне по спине, словно придерживая.

– Можете называть меня Артур, – сказал мне братец Флоры Гамильтон. – Очень надеюсь иметь удовольствие сделаться вашим другом.

– Конечно, – легко ответила я. – Разумеется.

В ложу вошли еще несколько человек и, шумно о чем-то пересмеиваясь, принялись отыскивать свои кресла.

– Думаю, нам пора уже занять места, – молвил Джулиан и тяжело посмотрел на Джеффа Уорвика. Тот лишь пожал плечами и сел обратно.

Джулиан же взял меня за руку и провел к креслам впереди ложи. Когда мы сели, в зале почти наступила темнота. Я сразу высвободила руку и положила к себе на колено, поверх программки.

– Ну, не сердись, – тихо сказал мне Джулиан. – Я и понятия не имел, что он там будет. Уорвик нарочно его пригласил. Надо же, инфекция у нее! Смешно даже!

Мы стояли с ним в самом дальнем углу зала Бельмонт, в бывшей гостиной покровителя гильдии оперных певцов, где имели обыкновение собираться во время антракта влиятельнейшие фигуры. Джефф с победным видом увел Артура Гавертона-Гамильтона в бар, предоставив Джулиану принять всю мою ярость в одиночку.

– Тебе не помешало бы сказать мне о нем, – сказала я, сильно понизив голос. – Ты должен бы все же побольше мне доверять.

– Я доверяю тебе, Кейт. Разумеется, доверяю. Просто мне не хотелось огорчать тебя. Я…

– Подумать только, брат Флоренс! Обитает здесь, на Манхэттене. И он – один из вас. Скажи-ка, ты вообще планировал представить нас друг другу? – Я как могла, сдерживалась, не желая устраивать ему публичную сцену. – Хоть когда-нибудь? Или надеялся, что мы так ни разу и не пересечемся?

– Да, я планировал вас познакомить когда-нибудь, в конце концов. Это было бы довольно-таки трудным делом.

– И ты подговорил на это Джеффа. Видел ты, как сияла его физиономия? Он же просто торжествовал!

– Мне очень жаль, что так получилось, – сказал Джулиан, пытаясь успокоить меня взглядом. – Милая, выпей шампанского. Попробуй расслабиться.

– Я и так вполне расслабленна. И до краев уже налилась жидкостью, благодарю. – Я поднесла бокал к губам и сделала вид, будто пью.

Вокруг нас то с жаром разгоралась, то затихала веселая многоголосая болтовня. Из другого конца зала донесся раскат смеха, столь разухабистый, что и не передать словами.

– Спасибо тебе, Кейт, – произнес он, немного помолчав. – Спасибо, что так замечательно держалась. Ты у меня просто ангел. Ты была настолько любезна и великодушна, как никто из нас и не заслуживает.

– Мне показалось, Артур хорошо меня воспринял.

– Ну, у него было время подготовиться. Милая, я виноват. Я был обязан уже давно все тебе сказать.

– Похоже, ты думаешь, что можешь от всего меня оградить. Что меня нужно только всячески нежить и… точно малое дитя, держать подальше от проблем. В том смысле: что еще ты от меня скрываешь? Чего еще я не знаю?

Он посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом и уже собрался что-то сказать, как внезапно подошедший сзади Пол Баннер фамильярно хлопнул его ладонью по спине.

– Лоуренс! – проревел он, пролив несколько капель виски из стакана в руке. – Ну ты дятел! Спаситель Уолл-стрит, блин!

– Мистер Баннер… – Сдвинувшись ко мне ближе, Джулиан поднялся. – Рад вас видеть. С мисс Уилсон вы, конечно же, знакомы. Моя невеста, – подчеркнуто добавил он и придержал меня за пальцы. Я пока не стала отдергивать руку.

– Кэтти! – Баннер грузно наклонился и припечатал поцелуй к моей щеке, не попав в губы, поскольку в последний момент я таки успела увернуться. – Ну, конечно же, я знаком с Кэтти! Экая ты темная лошадка, а? Как ты лихо, втихаря от всех, еще в то Рождество взялась за дело! Хотя мы ведь всегда говорили, что в «Стерлинг Бейтс» у тебя будет славная стартовая площадка.

– Ага, если не считать того, что вы меня с треском уволили.

– Ну да, весьма об этом сожалею. – Лицо его сокрушенно сморщилось. – Эта долбаная сучка Алисия сумела нас во всем убедить – теперь уж и не знаю как. Но, я вижу, ты тем не менее крепко встала на ноги. – Он воззрился куда-то между мной и Джулианом.

– Я полагаю, удача целиком и полностью на моей стороне, – холодно произнес Джулиан.

Я повернулась к нему.

– Милый, мне кажется, я там вижу знакомых. Может, вы договорите тут без меня? Увидимся вскоре в ложе.

Подняв его руку, я чуть коснулась ее губами – исключительно ради Баннера – и, покинув их общество, отправилась в бар.

Джеффа с Артуром я высмотрела у самой стойки – они сидели, пригнувшись к ней, точно лошади к корыту, – и осторожно пристроилась между ними.

– Приветствую вас, джентльмены, – бодро сказала я. – Джулиан снова занялся установлением деловых контактов. Скажите, Артур, как вам понравился первый акт?

– О я всегда был без ума от Флеминг! – восторженно встрепенулся тот. – Несколько лет назад я видел ее в новой постановке «Фигаро». Она вмиг завладела целым залом. Изумительная певица!

– А вы, Джефф? – перевела я взгляд на Уорвика. – Скорее поклонник «Травиаты»?

Прежде чем ответить, он сделал долгий глоток чего-то, с виду похожего на виски.

– Знаете, если совсем честно, Кейт, – с демонстративной медлительностью произнес он, – я просто хожу смотреть представление.

ГЛАВА 22

Домой мы смогли вернуться только к часу ночи. После гала-представления нас ждал долгий гала-ужин, сопровождавшийся нескончаемыми речами и взаимными поздравлениями, пока я уже чуть не взвыла. Единственное, что еще удерживало меня за столом, – это уверенность, что стоит мне пойти подышать свежим воздухом, как Джулиан непременно последует за мной, а оказаться с ним наедине я пока что была морально не готова.

Вместо этого я непринужденно болтала с Артуром, причем большей частью о Джулиане.

– О, он всегда готов был выкинуть какой-нибудь фортель! – с улыбкой вещал Артур. – А на домашних вечеринках Джулиан был попросту незаменим. Его родители частенько их устраивали. Так он изобретал такие проказы, что просто уму непостижимо! И моя сестрица, естественно, всегда была в этом верным его помощником.

– Я вот частенько думаю о его родителях, – сказала я. – Они, должно быть, очень по нему тосковали.

Артур снял очки и, протирая их, задумчиво прищурился на меня.

– Да, полагаю, они крайне тяжело восприняли известие о его отъезде в Нью-Йорк, – осторожно ответил он. – Это два лучших человека, которых когда-либо довелось мне знать.

– Очень сочувствую. Могу представить, как сами вы скучаете по своей семье.

– Да, это не передать словами. Моя сестра… Несомненно, вы много слышали о ней. Необыкновеннейшая женщина! С такой силой духа, смелостью, неослабевающей оригинальностью. Человек высшей нравственности – чем я всегда безмерно восхищался. И конечно же, образец добродетели! Среди нынешних вульгарных женщин подобного уже не встретишь. Нигде, даже среди высших классов общества – или скорее особенно среди них? По всему городу, в любом баре или ресторане – одно непотребство! Как же мне ее не хватает! – закончил он с горестным вздохом.

Интересно, Артур умышленно меня хотел помучить? Выражение лица его было как будто совершенно бесхитростным, ностальгическим.

– Ничего удивительного, – не сразу ответила я, – столько всего переменилось. Ваше время было совершенно иным.

– Вы даже не представляете, насколько иным! Понятие «честь» тогда что-то значило, и слово чести было в цене. Тогда царило незыблемое постоянство мироздания, непреложность каких-то вещей. Теперь же этот чудесный маленький мир, что мы построили для себя, просто разлетелся в куски! Совершенно непоправимо. Я бы даже сказал, безвозвратно. – На этом он буквально плеснул себе в рот остатки скотча, причем столь отработанным движением, как будто отлично набил на этом руку. – О! Наконец-то танцы. Кейт, вы окажете мне честь?

– Конечно.

Я поднялась и протанцевала с ним танец, после чего меня пригласил Джулиан, и мы с ним молча двигались в такт музыке, пока я наконец не подняла глаза к его озабоченно нахмуренному лицу и не попросила:

– Ты не мог бы уже отвезти меня домой?

Кивнув, Джулиан отправил краткое сообщение нашему водителю. Уже через несколько минут Эрик торопливо усадил нас на заднее сиденье, и мы, не обмениваясь ни словом, поехали обратно к дому Джулиана.

– Пойдем наверх, – сказала я, едва мы с ним ступили в прихожую.

Джулиан обернулся к телохранителю:

– Эрик, на сегодня все. Спасибо.

Я повела Джулиана по лестнице к нашей комнате, слыша за собой его тяжелую поступь. Едва оказавшись в спальне, он закрыл за нами дверь и с настороженным ожиданием воззрился на меня.

– Итак, нам надо поговорить, – решительно сказала я. – В том смысле, что так больше не может продолжаться.

– Так – это как?

– Я больше не намерена терпеть эту твою маниакальную секретность! Ты же ни словом не обмолвился, что Артур Гамильтон живет и здравствует! Я не ребенок, Джулиан. Я многое в состоянии понять и принять. Как, слава богу, смогла принять тебя.

– Дорогая, – с некоторым даже раздражением ответил он, – ты же не станешь отрицать, что всякий раз, как речь заходит о Флоре, ты превращаешься в разъяренную ревнивую фурию.

– Ой пожалуйста! Не надо таких чудовищных преувеличений!

– Это же все равно что разгуливать по минному полю!

– Ничего подобного! Ну ладно, я немного неравнодушна к этому. Но ведь ты же, бог ты мой, с ней связан исторически! Открой любую книжку с военной поэзией – и нате вам пожалуйста, ты грезишь о ней!

– Черт бы побрал этот несчастный стих! – прошипел Джулиан.

– Джулиан и Флоренс, – не унималась я, – великая трагическая любовь времен Первой мировой! Удивляюсь, как это кино еще не сняли! Ты вообще представляешь, каково мне все это?!

– Но ведь все совсем не так. И ты прекрасно знаешь, что было на самом деле.

– Ну, извини, это все равно изрядно раздражает. Но я вовсе не бешусь от ревности, нисколько не бешусь, и говорить обо мне такое попросту несправедливо! – Тут я сузила глаза. – Ты, судя по всему, приписываешь мне собственные задвиги, потому что именно ты враз бы пристрелил того несчастного придурка, что лишил меня девственности. Только сболтни я тебе его имя!

– Не будь смешной, Кейт. – Резким движением Джулиан стянул с себя галстук. – Я бы легко разделался с ним голыми руками.

– Подумать только! – воздела я руки. – И я после этого «ревнивая фурия»! Но, как бы то ни было, дело здесь не в Артуре. Он всего лишь показатель… твоего отношения ко мне. По-твоему, мне нельзя доверить даже вопросы собственной моей безопасности.

– Вздор какой. Я просто предпринял разумные меры предосторожности…

– Ничего себе разумные! Я теперь и свежим воздухом не могу подышать, чтобы за спиной у меня не маячил какой-нибудь телохранитель! Ты обращаешься со мной, точно с куклой, Джулиан! Одеваешь меня, навешиваешь всякие побрякушки и держишь под стеклянным колпаком! А иногда берешь немножко поиграть, когда есть настроение или когда хочешь показать меня своим приятелям…

– Поиграть?!

– Да-да, именно! И это так унизительно! И ты ни о чем мне ничего не рассказываешь! Я же знаю, ты что-то от меня скрываешь. Что-то связанное с твоим прошлым.

– Я не обращаюсь с тобой, как с куклой, – натянуто произнес Джулиан.

– Ну как же! Именно как с куклой. Взгляни-ка сам! Ну? Это платье, это дурацкое колье…

«Вот потеха! – отстраненно отметила во мне другая часть разума. – Совсем с катушек съехала!»

– Я же оказалась выставлена на всеобщее обозрение, Джулиан! Как будто у меня нет мозгов, души, наконец. Как будто я одна из тех манерных дебютанточек, с которыми ты привык у себя там флиртовать. Небось даже жалеешь, что я не такая!

– Кейт, да что в тебя вселилось, в самом деле?! Ты ж несешь несусветную чушь! – Он сердито прошагал к гардеробной, где сдернул с себя смокинг и небрежно повесил на деревянные плечики. – «Дебютанточки»! Это ж надо! – проворчал он.

– И я не говорю никакой чуши! Я говорю правду! То, что лично я чувствую!

– Значит, ты ошибаешься. «Как с куклой»! Как будто это не было…

– Не смей говорить, будто я ошибаюсь! Ты, с твоими вечными секретами и враньем…

– Враньем?! – резко обернулся он, как от хлыста.

– Ты же сам в этом признался. Ты солгал мне насчет истинной причины нашего отъезда в Лайм. И насчет своей руки тоже. А есть еще такой вид лжи, как умолчание – и видит бог, какой ты в этом мастер! Все разложил в голове по коробочкам! Не мозг, а прямо обувной склад какой-то! – махнула я рукой, указывая на его голову. – А я все время жду, когда же ты еще что-нибудь оттуда выронишь! Может, ты и Флоренс упрятал от меня в каких-нибудь апартаментах за углом? Может, как раз потому я и не могу никогда застать тебя по утрам в моей постели? Судя по всему, что я знаю, ты должен быть у нее!

«О, какой прелестный поворот!» – зааплодировал мой мозг.

– Ты что, совсем сбрендила?! – взорвался Джулиан. – Как Флора в ее проклятом, ничем не обоснованном бреде, в котором, видит небо…

– Что ж, я, кажется, начинаю ее понимать. С ума сойти! С этакой перспективой выйти за тебя замуж и сидеть взаперти, точно птичка в золоченой клетке! И ни-че-гошеньки не светит впереди, кроме хорошего траха от случая к случаю!

Между нами вдруг повисла тишина. Джулиан застыл с ботинком в руке в дверном проеме перед полутемной гардеробной с совершенно онемевшим, лишенным всякого выражения лицом. Выбившаяся сзади прядь волос серпиком упала ему на лоб.

«Ну, Кейт, много всяких глупостей ты говорила в своей жизни, но эта просто побивает все рекорды!»

– Хороший трах, – медленно повторил он наконец. – Вот, выходит, что все это для тебя значит. Всего лишь хороший трах.

Я и хотела бы отвести от него взгляд, не слышать его обвиняющего голоса, не видеть странного, словно раскаленного добела, света, вспыхнувшего в его глазах, однако не могла позволить себе подобной трусости.

– Я не аристократка, Джулиан, – бросила я в ответ, – и не какая-нибудь там инженю. Я даже не культовая активистка за мир, черт бы ее побрал. Я – американка, и я современная, полнокровная, независимая женщина, и… наверное, да, вульгарная. Именно это слово употребил Артур. Но пока в твоей постели — нормальная живая женщина, Джулиан, а не какая-нибудь холодная сучка, которая станет лишь задирать юбку, когда у тебя встанет, и отпихивать, когда…

– К черту, Кейт, – прорычал он. – Если хороший трах – это все, что тебе надо…

Насторожившись, я сделала шаг назад, но он оказался куда стремительнее меня. В одно краткое мгновение, которого едва хватило бы хищнику, чтоб сцапать кролика, Джулиан сграбастал меня, вздернул мои ноги себе на пояс и, впившись в губы, безжалостно толкнул вперед. Мы ударились в стену, и одной рукой он разорвал на мне до пояса платье в десять тысяч баксов, ни на миг не отпуская моего рта своими жесткими, сильными, неумолимыми губами.