Текст книги "За морем"

Автор книги: Беатрис Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

– Ох, Кейт, когда ты так на меня смотришь… – произнес Джулиан. – У тебя такие глаза… – Он опустил веки. – Все последние месяцы я с большим трудом, просто измучивая себя, пытался держаться от тебя подальше. Не поддаваться тому наваждению, той власти, что ты обрела надо мной. Ты не представляешь, какое это было немыслимое испытание! Я дошел до того, что следовал за тобой по пятам, точно комнатная собачка, когда ты бегала по парку. – Он поднял глаза, встретившись со мной взглядом. – Вот, теперь ты знаешь.

– Но почему? – удивленно спросила я, пытаясь осознать услышанное.

– Что «почему»?

– Почему пытался держаться от меня подальше?

– Это довольно трудно объяснить.

– Но все же попытайся. Для меня это тоже было не так просто – все время гадать, что я сделала не так, чем отвратила тебя, причем так внезапно. Ты даже вообразить не можешь, какие дикие домыслы лезли мне в голову!

Джулиан невесело усмехнулся:

– Ничего не может быть более дикого, нежели правда. Но давай-ка оставим это до поры…

– Нет, не оставим. Я хочу знать. И думаю, я имею право знать правду.

– Кейт, – сказал он с прежней мягкостью в голосе и, протянув руку, коснулся тыльной стороны моей ладони, – пожалуйста. Я все тебе расскажу, обещаю. Но только не сейчас. Думаю… – Он запнулся на мгновение. – Думаю, будет лучше, если мы сперва побольше друг друга узнаем.

Его бархатный голос звучал так чарующе, что все мои разумные возражения разом выпорхнули из головы.

– Но почему? – попыталась я уцепиться хотя бы за один жалкий довод. – Разве теперь между нами не все в порядке? И когда до этого вдруг стало все не слава богу?

– Нет, не в порядке, – с горечью возразил Джулиан. – Все как раз совсем не так, как надо. Но я уже пренебрег всякой осторожностью. Мне невыносимо без тебя, и я был полнейшим идиотом, если думал, что сумею…

Он резко умолк, его пальцы, все это время скользившие по тыльной стороне моей кисти, вдруг схватили мою ладонь и быстрым импульсивным движением прижали к его губам.

Почувствовав выступившие в глазах слезы, я отняла руку от его рта, опустив обратно на колено.

– Что ж, рада слышать, – произнесла я твердым голосом, – потому что мне тебя тоже очень не хватало.

– Ах, Кейт… – вздохнул Джулиан, отворачиваясь, но так и не выпуская моей руки.

Некоторое время он, глядя в окно машины, задумчиво водил большим пальцем по моей кисти.

– Зачем ты меня сегодня искал? – попыталась я как-то разредить накалившееся между нами напряжение.

– А это… Я просто хотел тебе сообщить, что говорил нынче с мисс Мартинес из газеты «Пост». Ее завтрашняя статья будет совершенно безобидной. Я попросил не упоминать твоего имени, однако она сказала, что это уже успело стать общедоступной информацией. Так что извини, – пожал плечами Джулиан.

– Да нет, ты сделал все, что смог. И думаю, тут ничего серьезного. Скоро все пройдет, забудется. Какие-то несколько дней меня, пожалуй, потретируют коллеги, но я как-нибудь переживу. Все же спасибо тебе, – добавила я. – Ты вовсе не обязан был этим заниматься.

– Это все, что в моих силах.

– Джулиан, ты спас меня от нешуточного избиения! Ведь все могло быть куда хуже. К тому же ты подставил себя под целый шквал нежелательного любопытства. Так что это как раз я испортила тебе жизнь.

– Господи, Кейт, ну что ты говоришь! – вздернулся он. – Разве это что-то значит! Бог мой, а если бы меня там вчера не оказалось?

Я снова опустила взгляд к коленям и ничего не ответила.

Тем временем мы свернули вправо на Семьдесят девятую улицу и вскоре, проскочив перекрестки с тремя авеню, приблизились к многоквартирному дому, где я жила.

– Вот я и приехала.

– Да, верно, – кивнул он.

Водитель вышел из машины и открыл мне дверцу.

– М-м… Не желаешь ко мне зайти? В смысле заглянуть, – поспешно добавила я, – просто поболтать немного.

Джулиан расплылся в улыбке.

– Да, конечно, хочу, – и вслед за мной выбрался из салона.

Повернувшись к водителю, он тихо сказал ему несколько слов. Мужчина кивнул и снова сел за руль.

– Что ты ему сказал? – напряглась я. – Надеюсь, ты понимаешь, что здесь не останешься? Я не из разряда легкодоступных девиц.

– Разумеется, нет, – обескураженно ответил Джулиан. – Он просто припаркуется чуть дальше по улице.

– Тогда хорошо. Еще хочу тебя предупредить, – сказала я, когда он открыл передо мной дверь в вестибюль. – Моя соседка по квартире – малость… Впрочем, сам увидишь, что я имею в виду. Если она, конечно, дома. Хотя, может, ее и нет. Привет, Джоуи!

Джоуи работал у нас консьержем. При нашем появлении брови у него сами собою поползли на лоб.

– Добрый вечер, Кейт, – многозначительно произнес он, когда мы проходили мимо его стола.

Я нажала кнопку вызова лифта. Двери сразу открылись, и мы ступили с Джулианом внутрь.

– Какой этаж? – спросил он.

– Седьмой.

Протянув руку, Джулиан вдавил нужную кнопку.

– Да, Джоуи, похоже, очень удивился, – заключил он, когда сомкнулись двери лифта.

– Я не так-то часто привожу домой мужчин.

– В самом деле?

– Точнее, пока что ни одного, – призналась я. – После колледжа я вроде как решила завязать со свиданиями.

– Да ну? И отчего же?

– Слишком уж много… Какое ты слово недавно употребил? Да, мерзавцев.

Наконец двери открылись, и я повела Джулиана к моей квартире.

– Что ж, посмотрим, дома ли Брук… – мрачно пробормотала я, вставляя ключ в замок и отворяя дверь. – Извини, это не совсем то, к чему ты привык.

– Здесь мило.

– Ты еще даже внутрь не заглянул.

– Тогда давай скорее войдем. Я за тобою в нетерпении.

Затаив дыхание, я перешагнула порог, очень надеясь, что Брук в своем репертуаре.

– Брук? – позвала я.

Ответа не последовало. Ну и слава богу!

– Ее еще нет, – пояснила я Джулиану, включая в прихожей свет. – Так что это удовольствие придется отложить на потом. Ну вот, типичное девичье жилище на Манхэттене. Гостиная, кухня и две спаленки дальше по коридору. Хозяйка у нас Брук, это ее квартира. То есть родителей. Они купили квартиру в подарок к ее выпуску из колледжа. А я плачу ей за аренду.

Джулиан снисходительно улыбнулся моей болтовне и прошел в гостиную, наполняя своим блеском тесное пространство скромного жилища.

– Как тебе удалось найти себе такое уютное местечко?

– Нашла в «Крейглисте».^[36] Садись. Могу я тебе что-то предложить? Воды? Или кофе? У меня есть френч-пресс, в этой штуке получается чудесный кофе.

– Тогда давай кофе. Только позволь я тебе помогу. – И он последовал за мной в наш крохотный кухонный отсек.

– О в этом нет необходимости, – запротестовала я.

Раковина была завалена посудой, оставшейся с завтрака Брук. Судя по сковороде, та жарила себе яичницу. Она даже не удосужилась залить ее водой, и остатки еды затвердели не хуже эмали.

– Извини за беспорядок, – сказала я, пуская воду, чтобы наполнить раковину. – Я ухожу обычно раньше, чем моя соседка, и никогда не знаю, что меня ждет по возвращении.

– Милая, тебе вовсе незачем постоянно за все извиняться.

– Я разве извиняюсь?

От радости у меня аж зазвенело в ушах: он снова назвал меня «милой».

– Именно. Так где этот твой хваленый френч-пресс?

– Так вот же, – потянулась я было за прессом.

– Нет, я сам. Только скажи мне, что делать.

Итак, Джулиан приготовил, а я тем временем перемыла посуду. Мы смеялись и то и дело сталкивались друг с другом в тесной кухоньке: я – в своем вечернем платье, он – в смокинге. Все это походило на эксцентрическую бытовую комедию, и как-то незаметно некоторая натянутость между нами перелилась в дружескую фамильярность.

– Ну, говори, – сказала я, когда мы наконец уселись на диван, держа в руке по чашке кофе. Разувшись, я подобрала ноги под себя, точнее, под платье.

– О чем? – Он осторожно сделал глоток, и на лице его разлилось удивленное наслаждение.

– Вот видишь? Очень даже неплохо, – гордо сказала я. – Подарок от брата на новоселье.

– Расскажи мне о своем брате.

– О Кайле? Ну, он живет там же, в Висконсине. Пока что учится в колледже, на старшем курсе. Он классный парень. Очень увлечен бейсболом. Специализируется по бухгалтерскому делу.

– Вы тут еще способны изучать бухучет? – хохотнул Джулиан.

– А то! У нас в Америке любят в колледжах подобные науки.

– А вы с ним достаточно близки? Ты с братом?

Я мгновение поколебалась.

– Ну, в общем и целом, да. В том смысле, что я никогда не выворачиваю перед ним душу, но всегда знаю, что, возникни у меня в нем потребность, он непременно будет рядом. Мы постоянно общаемся по электронной почте. Кайл все надеется, что я столкнусь однажды с каким-нибудь крутым бейсболистом из «Янкиз» и добуду для него автограф.

Джулиан улыбнулся, провел пальцами по кофейной чашке.

– А твои родители?

– Обычные люди, – пожала я плечами. – На самом деле даже не знаю, что о них сказать. Папа – страховщик. А мама всю жизнь проработала учительницей. Да и теперь время от времени подменяет кого-то в школе: когда начинается сезон простуд и всяких инфекций, учителей вечно не хватает. – Я отпила кофе. – Она любит читать, ухаживать за садом. Вполне типичная семья.

– Тебе повезло.

– А твои родители? Какие они?

– Мои родители… – Джулиан искоса глянул на меня и поднес чашку к губам. – Не уверен, что сумею все верно объяснить…

– Тайные агенты, да? А ты – старательно скрываемое от всех дитя любви Джеймса Бонда и мисс Манипенни?

Он чуть не подавился кофе.

– Вот проклятье! Неужели это настолько очевидно?

– Я украдкой взяла образец ДНК, – усмехнулась я и резко опустила чашку. – Послушай, ты не возражаешь, если я переоденусь?

– Возражаю! – с наигранным возмущением ответил он. – Мне чрезвычайно нравится это платье. Но ты делай так, как считаешь нужным. Подозреваю, от созерцания сего наряда я получаю гораздо больше удовольствия, чем ты – от его носки.

– Да, вроде того. Я быстро.

– Буду ждать.

Коротким коридором я упорхнула к своей спальне. Я и правда хотела переодеться: парадный наряд оказался не очень-то удобным. Но куда сильнее мною двигала иная причина: после шампанского и всех треволнений у меня уже едва не лопался мочевой пузырь. Я вся скрутилась кренделем, отчаянно расстегивая платье, потом быстро влезла в бюстгальтер и свою обычную домашнюю «форму», состоявшую из майки, мягких спортивных штанов и кардигана. Затем поспешила в ванную – и на миг оторопела, увидев в зеркале свое лицо. Вид у меня был словно у одержимой: кожа сияла странным румянцем, обычно невзрачные серые глаза теперь прямо блистали серебром. Я вытянула из прически шпильки и, тряхнув головой, распустила волосы, потом нашла резинку, чтобы убрать от лица волнистые густые пряди.

Когда я наконец вернулась в гостиную, Джулиан стоял у подоконника, разглядывая выставленные там фотографии.

– Это я с моими лучшими подругами, – пояснила я. – С Мишель и Самантой. По окончании колледжа мы вместе прокатились летом по Европе. Похоже, это снято в Париже.

– Да, в Париже, – тихо ответил Джулиан. Потом повернулся ко мне, окинул меня взглядом. – Так, теперь я чувствую себя совершенно по-идиотски.

– Можешь расслабить галстук.

– Я не так воспитан, чтобы расслаблять галстук, – пробурчал он, но все же немного распустил узел и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, раздвинув пошире острые уголки тугого крахмального ворота. Затем полез во внутренний карман смокинга и извлек оттуда конверт. – Это тебе.

– Что там?

– Я приехал перед самым закрытием аукциона… Видишь ли, я чувствовал, что обязан как-то перед тобой извиниться за свое поведение в минувшее Рождество.

– Ты абсолютно ничего мне не обязан. – Я с подозрением глянула на конверт. – И надеюсь, это не та дребедень с Брайаном Уильямсом, поскольку я вовсе не живу телевидением.

– Нет, вовсе не оно, – хохотнул Джулиан. – Открой.

Я взяла у него конверт, провела пальцем под клапаном.

– Ой, нет! – Кровь прилила к лицу. – Нет, только не это. Ни в коем случае! Ты же не собираешься подарить мне долю в NetJet!

– Но я уже это сделал.

– Джулиан, там была ставка… У меня даже язык не поворачивается ее назвать!.. Это чересчур, просто запредельно много!

– Ну, это же пошло на благотворительные цели.

– Не в этом дело. Просто ты не можешь, не смеешь делать мне подобные подарки.

– Почему нет?

– Потому что я не отношусь к такого рода девицам, – вскинулась я, резко протянув ему обратно конверт.

Он вздрогнул, словно испугавшись.

– Этого я вовсе не подразумевал! Я совсем не жду…

– Нет, конечно, нет. Я знаю, что ты не… Что это совсем не то… Но как тебе сказать… – пыталась я объяснить, чувствуя, как лицо снова загорается жаром. – Ты просто не видишь очевидного – слона в гостиной. Понимаешь?

– Слона?

– О я тебя умоляю! Не понимаешь того, кто ты, Джулиан. Эта твоя… мм… твои… – Я опустила глаза, нервно теребя пальцы. Я не представляла, как это назвать. «Твои деньги»? Или «твое подношение»? И вместо отповеди я лишь вздохнула: – Давай-ка присядем. Нам надо с этим по-хорошему разобраться.

– С чем разобраться? – недоумевал он.

– Вот с этим. – Я опустилась на диван, пытаясь собраться с духом. – Правило номер один: тебе не позволено покупать мне дорогие подарки.

– И как определяется дороговизна? – Джулиан сел рядом со мной на диван и скрестил руки на груди.

– Ну… это примерно как с порнографией: увидев, понимаешь, что это именно она. А вот это, что в конверте, определенно, чересчур дорого. Просто непомерно дорого. Совсем уж перебор. – Я украдкой глянула на его насупившееся, разом погрустневшее лицо. – Послушай, чудесный подарок – цветы. Еще я люблю темный шоколад. Ну, может, даже подойдет день в спа-салоне. Но ничего такого, что я не в состоянии была бы приобрести сама. Ничего, на что я не могла бы, скажем, отдариться.

– Но ведь это крайне полезная штука! – запротестовал он, подняв перед собой конверт.

– Джулиан, я серьезно. В смысле, ты же не думаешь… – Я замялась.

– Что?

– Что я – охотница за деньгами?

– Разумеется, нет!

– Почему?

– Милая, – мягко сказал он, – уж ты поверь мне, я способен отличить одно от другого. С тех пор как я родился, у меня будто табличка чертова на шее.

– Ну а вдруг я и есть такая «золотоискательница»? А? – Я подтянула колени к груди. – Ведь это непременный спутник твоего имиджа. Неужели ты не понимаешь? Мне приходится убеждать саму себя, что это неправда, что мне дела нет до твоих миллионов. Или миллиардов. Да это и неважно. Нет, ничего не говори! – упреждающе подняла я ладонь. – Я не хочу этого знать. Послушай… Как же мне это объяснить… Понимаешь, я никогда не хотела сделаться этакой Золушкой. Никогда не стремилась стать того рода девицей, что ищет богатенького мужчину, готового осыпать ее бриллиантами. Я всегда хотела сама всего добиться, и меня пугает… что с того самого момента, как я тебя встретила, я ощутила это… эту взаимосвязь. Ведь я даже толком тебя не знала. А что, если все же дело тут именно в деньгах? Вдруг я и правда из тех «искательниц»? Чарли однажды сказал мне одну вещь…

– А, так это Чарли, – с раздражением бросил он.

– Нет, но он заставил меня задуматься. Ведь совершенно ясно, что тебя, Джулиан, невозможно отделить от того, кем ты являешься в обществе. Ты исключительно успешный мужчина, а я всего лишь женщина, и, возможно, я просто запрограммирована на то, чтобы соответственно реагировать на твой успех. Миллионы лет эволюции, – усмехнулась я.

Выслушав, Джулиан приподнял свои длинные, слегка изогнутые брови:

– И это все? То есть лично во мне тут нет причин?

– Нет, конечно же, нет! Ты… – Я запнулась, чувствуя, как стремительно озаряюсь румянцем. – Знаешь, мне бы не хотелось сидеть здесь и перечислять все твои достоинства. И все же – да. То есть у тебя их целая масса. – Я мгновение помолчала. – Ты, например, на редкость галантен, и мне это очень нравится.

– Благодарю. – Он явно был польщен.

– Или, может, дело тут в твоей наружности, рядом с которой я как будто теряюсь.

– Кейт, – вздохнул Джулиан и, протянув руку, коснулся моих пальцев, – ты чересчур серьезно все взвешиваешь.

– Ну да, имею такую склонность.

– Тогда позволь мне добавить чуточку логики в твои рассуждения. По самому характеру твоей работы ты ежедневно общаешься с несколькими богатыми мужчинами. И несомненно, хоть кто-то из них да набрался однажды храбрости просить тебя о встрече вне офиса. Я прав?

– Да, раз-другой такое было.

– Ты приняла чье-нибудь предложение?

– Нет.

– Пола Баннера, к примеру. Он-то, надо думать, владеет изрядным состоянием.

– Чушь какая!

– Вот видишь? Так что, пожалуйста, позволь мне льстить себя надеждой, что этот твой прелестный пунцовый румянец, – он легонько провел пальцем по моей щеке, – вспыхнул благодаря твоему искреннему ко мне чувству. И я сделаю все, чтобы его заслужить. – Джулиан чуть помолчал. – Ну вот, теперь на твоем лице тень скепсиса… Может, ты мне не доверяешь?

– Не в этом дело… Если честно, я не совсем понимаю, что между нами происходит. Почему ты так внезапно исчез из моей жизни и почему вдруг вернулся? А потом, почему ты вообще со мной связался? Тебе бы следовало развлекаться на вечеринках с актрисами и супермоделями, а не попивать кофе со скучным банковским аналитиком.

– Боже упаси! Неужто ты и впрямь обо мне столь невысокого мнения? И о себе самой?

– Нет, я знаю себе цену. Но это вовсе не то, что может внушить кому-то мгновенное притяжение. Особенно человеку, явно не испытывающему недостатка женского внимания.

Джулиан поднял ко рту чашку, пряча улыбку.

– Не испытывающему недостатка? Это ты про меня?

– Ой, Джулиан, не скромничай! Ты ведь как кошачья мята!

– А ничего, если кто-то старается держаться подальше от кошек? – иронически усмехнулся он.

– Ну а если я как раз одна из них? Откуда тебе знать?

Джулиан исподлобья сверкнул на меня веселым дразнящим взглядом над самым ободком чашки:

– Может, я тщательно изучил вопрос? Может, я все о тебе знаю?

Я невольно вздернула голову:

– Что?! Знаешь все?!

Его веселость разом улетучилась. Он устремил на меня внимательный, спокойный, ясный взгляд, в уголках глаз собрались крохотные морщинки. Тогда я впервые и оценила этот его характерный, всепроникающий взор: он словно один за другим разъединял швы, скреплявшие мою оболочку.

– Виновен, – вздохнул он наконец, опустив чашку, – порой я умышленно оказывался в тех местах, где надеялся хотя бы мельком тебя увидеть.

– Как прошлым вечером?

– Согласись, чудесный выдался вечер для пробежки, и я очень рассчитывал, что ты тоже это почувствуешь. Я вовсе не хотел тебя преследовать, но уже начало темнеть… – Он отвернул лицо, уставившись куда-то в сторону. – Я беспокоился за тебя.

Мгновение я смотрела на Джулиана распахнутыми глазами, любуясь его освещенным лампой профилем, совершенной красотой его черт, словно легкими изящными штрихами набросанных чьей-то невидимой искусной рукой; щеки его по-прежнему чуть розовели румянцем. Именно таким его образ и жил все это время в моей памяти.

– Я просто не могу тебя постичь, – произнесла я, помолчав.

– Правда? – Глаза его оживились блеском.

– Вот почему мне было так тяжело, когда ты вдруг пресек наше знакомство. Потому что ты поразил меня, показавшись самым лучшим. Потому что, когда я пришла в твой дом в тот день, незадолго до Рождества, мне все показалось таким знакомым… Как будто я уже знала тебя и знала все о тебе. Может, не в подробностях, но самое главное, самую суть. Ты оказался не таким, как все, очень интересным человеком и… очень правильным. Да, именно правильным. – Я уткнулась головой в колени, пряча от Джулиана лицо. – А потом ты взял и покинул меня. Просто ни с того ни с сего отверг.

– Кейт, – еле слышно молвил он, – одному богу ведомо, сколько на мне разной вины, но я никогда не думал играть твоими чувствами. Не передать, как я… страдал все эти месяцы, боясь, что причинил тебе боль. Представляя, что ты должна была обо мне подумать.

Я промолчала в ответ.

– Кейт, взгляни на меня.

– Не могу, – отозвалась я приглушенным коленями голосом. – Я не в состоянии ясно соображать, когда ты так на меня смотришь. Я уже три года не ходила на свидания, Джулиан. У меня просто нулевой иммунитет.

– Что ж, у меня он еще меньше, – усмехнулся он. – Так что если уж я способен на такую смелость, то ты тем более.

Я почувствовала, как его рука мягко тронула мой подбородок, приподняв мне голову от колен. Его лицо оказалось гораздо ближе, чем я ожидала – такое же взволнованное, как и у меня, с ярко зардевшимися щеками.

– Я хотел бы обещать тебе, что больше никогда не причиню тебе никаких переживаний. Однако есть кое-какие… обстоятельства… которые я не могу тебе объяснить… на данный момент. Поэтому единственное, в чем я могу тебя заверить, – что испытываю к тебе самые что ни на есть глубокие чувства. Что я проникся ими гораздо раньше, чем ты об этом догадалась. И этим чувствам я буду верен всегда, независимо от любых обстоятельств. Ты меня понимаешь?

Я медленно кивнула, словно завороженная.

– О что за счастье смотреть на тебя, милая, – заговорил он страстным шепотом, – глядеть в эти огромные серебристые глаза, словно читающие мою душу. Мне бы не следовало сидеть тут подле тебя – это с моей стороны просто верх беспечности! – и все же я не в силах больше подавлять это в себе. – Джулиан смолкнул, опустил глаза. – И я не могу простить себе эту слабость, – добавил он, тихо, словно говоря с самим собой. Потом вновь поднял взгляд, вперившись в мои глаза, и горячо произнес: – Но по крайней мере я могу точно сказать тебе, Кейт: для меня никого не существует, кроме тебя. И никогда не будет существовать.

Невозможно было не верить его пылким словам, как невозможно было и отвести взгляд. Некоторое время я молча сидела, ошеломленно, очарованно глядя в его глаза.

– Но ведь ты едва меня знаешь, – выдавила я наконец.

– Пока да.

– А ведь я вовсе не подарок. Тебе следовало бы повременить со столь пламенными посулами, пока ты, так сказать, не разглядишь товар хорошенько.

– Не сомневаюсь, я уже получил о нем верное представление. – Уже знакомая мне легкая улыбка чуть изогнула уголки его рта. Причем с совсем не джентльменской шаловливостью. – Особенно в твоем чертовски соблазнительном платье.

Неожиданно для себя я рассмеялась:

– Видел бы ты, что для меня выбрала Алисия! Так что там, говоришь, у тебя на шее?

Джулиан непроизвольно вскинул к горлу правую руку, заметно задрожавшую, и тут же опустил обратно на колено.

– Да вроде все отлично с моей шеей, – отшутился он.

– Да, все нормально, не спорю. – Храбро протянув руку, я взяла его кисть, зажав ладонью вниз между своими ладонями. Его рука оказалась широкой и мужественной, слегка даже мозолистой, с длинными красивыми пальцами и аккуратно постриженными ногтями. На тыльной стороне мохнатились несколько мягких золотистых волосков, и я нежно погладила их кончиком пальца. – Ты должен время от времени играть мне на фортепиано.

– Буду играть, – пообещал он.

– А где твоя рана?

Я нерешительно оттянула чуть к локтю рукав смокинга, обнажая запястье. Джулиан, как выяснилось, носил на сорочке незатейливые золотые запонки.

– Можно? – тронула я застежку пальцем.

Он кивнул, и я осторожно извлекла запонку из петли и отложила на кофейный столик.

– Мне бы не хотелось причинить тебе боль, – глянула я ему в лицо.

– Не бойся, все давно уже зажило.

Тогда я подняла рукава сорочки и смокинга почти до локтя и затаила дыхание. Во всю длину предплечья тянулся ужасный рваный шрам с глубокой бороздой посередине.

– Бог ты мой! Что с тобой случилось?

– Осколком вспороло, от лобового стекла.

– Но он с такими… зазубринами! – Я провела пальцем по длинной неровной дорожке на его руке, окаймленной по обе стороны крупными белыми точками от былых стежков, и на глаза навернулись слезы.

– Ну что ты, перестань, – нежно сказал Джулиан, потянувшись другой рукой к моему затылку. Его голова склонилась к моей, так что мы едва не соприкоснулись лбами. – Это же случилось много лет назад.

Я встретилась с ним взглядом:

– Пожалуйста, не попадай так больше.

– Это просто невозможно.

– Мне даже страшно об этом подумать. Это ж какая боль…

– Да уж, – согласился он, – кровь хлестала будь здоров.

Левой рукой он задержался у моего затылка, неспешно перебирая пряди волос. Я поднесла правую его ладонь к своей щеке, и Джулиан ласково провел большим пальцем вдоль скулы, потом – по подбородку, мягко скользнул вокруг уха, потом осторожно спустился по шее. Глаза его все это время внимательно следили за движением руки, словно в малейших подробностях изучая мою кожу и само очертание головы.

– Как же долго, как невыносимо долго я этого ждал… – молвил он.

Внутри меня как будто все кружилось, разбивалось и рушилось, превращаясь в полнейший безотчетный хаос – и только Джулиан удерживал меня посреди этой неистовой бури своей уверенной крепкой ладонью.

Я спустила ноги с дивана на пол, подняла руку к его лицу. Его бровь изогнулась дугой, словно выдавая охватившее его напряжение. Я провела пальцами по крошечным морщинкам на его лице, бережно их разглаживая.

– Так нечестно, – прошептала я. – Ты неотразим.

– Что ж, – в лице его проглянула печаль, – каким бы я ни был, я весь в твоей власти.

Наклонив голову, Джулиан поцеловал мою руку, потом взял мое лицо в ладони, нежно провел большим пальцем по губам, как будто пытливо приоткрывая их…

Тут я сомкнула рот и резко отстранилась.

– Что-то не так? – не понял он.

– Кофе, – процедила я сквозь стиснутые зубы.

Джулиан тряхнул головой, испустив отчаянный смешок.

– Кейт, разве я не пил кофе вместе с тобой?

– И что! Ведь на тебе это не может так сказаться, – язвительно ответила я. – Ты же – Джулиан Лоуренс, на тебя не действует тот порядок вещей, что на обычных человеческих существ. Не сомневаюсь, твое дыхание будет неизменно чистым и свежим, сколько бы кофе ты в себя ни влил. У меня же во рту всегда будет разить, как в «Старбаксе» с его тяжелым, спертым духом.

– Иди сюда, – привлек меня к себе Джулиан, сотрясаясь от смеха. – Это-то я в тебе и обожаю, Кейт. Ты просто бесподобна! С самого первого мгновения нашей встречи, – крепко обнял он меня, – я жажду всегда ощущать тебя рядом. И хотел бы никогда тебя не отпускать.

Он откинулся на боковинку дивана, увлекая меня с собой, так что я оказалась едва не простертой на его широкой груди, ощущая под щекой холодок атласного лацкана смокинга.

– Господи… – прошептала я, чувствуя, как его пальцы неторопливо перебираются то вверх, то вниз по моему хребту.

Долгое мгновение мы тихо лежали, прижавшись друг к другу, и я слышала у самого уха ритмичное биение его сердца – сильные размеренные удары, выдающие тренированного атлета.

Тишину прорезал дребезжащий звонок. Я испуганно подскочила с дивана.

– Что это? – спросил Джулиан.

– Не представляю. – Я глянула на часы. Одиннадцать тридцать. – То есть это звонит Джоуи снизу. Но ведь у Брук есть свои ключи. Или, может, он просто хочет предупредить нас…

Я поспешила к домофону и нажала переговорную кнопку:

– Да?

– Кейт, это Джоуи. К тебе тут гости, – приглушенно сообщил он.

– Кто там?

– Я уже отправил ее наверх. Просто хотел предупредить. – Он напоследок хохотнул и отключился.

Ее?!

Я обреченно соскользнула по стене, взявшись ладонью за лоб.

– Что такое? – возник рядом Джулиан. – Твоя соседка?

– Хуже, – простонала я. – Моя матушка.

ГЛАВА 8

– Привет, мам, – открыла я дверь. – Никак не ожидала, что ты приедешь.

– Солнышко, я страшно изволновалась! Твой телефон не отвечал.

– Ах да, он, похоже, до сих пор выключен. – Я поцеловала мать в щеку, обняла ее: – Мам…

Было уже поздно что-то говорить. Мама уже направилась мимо меня в гостиную и остолбенела.

Джулиан сделал шаг навстречу. «Не волнуйся, – уверил он меня минуту назад. – Матушкам я обычно нравлюсь».

– Добрый вечер, миссис Уилсон, – произнес он своим задушевным голосом. – Невыразимо рад вас видеть.

Она лишь молча смотрела на Джулиана, оценивая великую значимость его присутствия – разглядывая его красивое лицо, внушительную фигуру, парадный смокинг, изящно изогнутый черный галстук-бабочку… который сейчас, съехав на сторону, предательски болтался у расстегнутого воротничка.

Я неловко кашлянула.

– Вот, мам, это мой друг Джулиан. Джулиан Лоуренс.

– О-о! – сипло отозвалась она.

Джулиан улыбнулся своей лучезарной улыбкой и протянул руку, спросив:

– Полагаю, вы прилетели нынче вечером?

Мама вложила свою ладонь в его, позволила легонько пожать:

– Да. Я так волновалась за Кейт. Когда она еще только отправлялась в Нью-Йорк, я ей говорила…

– Мама, я ж тебе сказала, со мной все отлично. Это просто дурацкое происшествие.

– Могу себе представить, – медленно проговорила она, не отрывая глаз от Джулиана. – Я премного благодарна вам за все, молодой человек.

Я поморщилась. Молодой человек! Ради всего святого!

– Совершенно не за что, уверяю вас, – пожал плечами Джулиан. – Кейт – в высшей степени способная себя защитить молодая особа.

И он выдал маме свое потрясающее «специальное субботнее предложение»,^[37] перед которым невозможно устоять, – широкую, красивую, обворожительную улыбку, убивающую женщин наповал.

Мама, разумеется, была сражена. Увидев, как лицо ее с каждым мгновением смягчается и тает, точно оставленное на солнце сливочное масло, я повернулась, выразительно выпучив глаза на Джулиана.

– Пойдем, мам. У нас осталось еще немножко кофе. Где твой чемодан?

– О, его сейчас доставит этот милый парнишка снизу.

– Ты имеешь в виду Джоуи?

– Его так зовут?

– Миссис Уилсон, вам необходимо присесть и отдохнуть, – сказал Джулиан, увлекая мою матушку к дивану. – Представляю, как вы утомились в дороге. Когда прибыл ваш самолет?

– В десять тридцать, – охотно отозвалась мама.

– Я сейчас принесу вам чашку, – глянул он на меня с укором.

Я сложила руки на груди.

– Кофейные кружки – в шкафчике справа от раковины, – крикнула я ему вслед, когда он уже свернул в кухню.

Мама уставилась на меня во все глаза:

– Ого, какой!

– Да, я знаю, – пробормотала я.

В квартиру позвонили. Похоже, прибыл Джоуи. Я прошла в прихожую, открыла дверь.

– Вот, пожалуйста, Кейт. Все в порядке? – ухмыльнулся он.

– Да, Джоуи, все отлично. Спасибо тебе.

Я забрала у него мамин багаж. Внедрившись наконец в новую эпоху, матушка сменила свой старый добрый «Самсонайт» с жесткими боками, образца примерно 1962 года, на новенький черный чемодан на колесиках. Как бывалый путешественник, она обтянула его посередине радужно-полосатым шнуром, чтобы сразу распознавать среди других вещей на багажной карусели в зале прилета. Я оттащила чемодан в гостиную, где Джулиан как раз вручал маме кружку с кофе.

– Он изрядно подостыл, так что я согрел его в микроволновке, – объяснял он. – Не слишком горячий?

– О, в самый раз. Только… да, лучше быть не может. – Она с любопытством взглядывала на нас, то на одного, то на другого. – Что, ребятки, надеюсь, вы мило проводили вечерок?