Текст книги "За морем"

Автор книги: Беатрис Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

– Это что, латынь? – услышала я ее удивленное восклицание. – У тебя есть книги на латыни?

Джулиан рассмеялся.

– Примерно так же отреагировала и Кейт, когда впервые тут очутилась.

– Ну да, охотно верю. Ого! – провела она пальцем по названию на другом корешке. – «Фанни Хилл».^[56] Ну, Кейт – счастливица! – Мишель вытянула книгу с полки. – Пожалуй, ее-то я и возьму, если ты не возражаешь. Не читала ее аж с самого колледжа.

Я с недвусмысленным намеком изогнула бровь, глянув на Джулиана, тот подмигнул мне в ответ.

– Послушайте, я сегодня страшно устала, – сказала Мишель, – а вам, наверно, много есть о чем поболтать. Так что я благоразумно пойду к себе. Спокойной ночи, детка, – обняла она меня, поцеловав в щеку. – Доброй ночи, Джулиан. Приятно было познакомиться.

– Мне она понравилась, – молвил Джулиан, когда наверху затихли ее шаги.

– Да, вот только думает, что ты непременно разобьешь мне сердце.

Он опустил на меня совершенно растерянный взгляд, и в его глазах я увидела глубокую усталость.

– Боже, Джулиан! – взяла я его ладонями за щеки. – Прости, ты ужасно вымотался.

– Есть немного. – Он обнял меня за талию и чуть повернул голову, целуя в ладонь. – Да, тяжелые выдались деньки. И не только этот разгром на Манхэттене.

– Что я могу для тебя сделать? Чего ты хочешь? Ужин? Ванну? Постель?

– Перекусить я более-менее сумел. А вот два других предложения до непристойного заманчивы.

– Я к твоим услугам, – улыбнулась я. – Пойдем!

Выскользнув из объятий, я взяла Джулиана за руку и потянула вверх по лестнице и далее по коридору к его спальне.

– Снимай костюм, – велела я, – а я пока наполню ванну.

– Ты сущий ангел.

Я открыла краны, влила немного ванильного масла, и тут же от воды стал подниматься влажный душистый пар. Я развернулась к Джулиану – тот возился с запонками, уже сняв пиджак и брюки.

– Давай-ка я, – решила я помочь.

Он протянул мне одну за другой руки, и я ловко извлекла запонки из прорезей и положила на столик. Руки Джулиана казались очень бледными, как будто офисные лампы дневного света каким-то образом всего за несколько дней свели с его кожи летний загар. Я принялась расстегивать его рубашку, пытаясь совладать с дрожью в пальцах, оставаясь как можно более сдержанной, все время напоминая себе, что он неимоверно устал, что он обычный человек и теперь настал мой черед чем-то пожертвовать ради него.

Наконец последняя пуговица рассталась с петлей, и, подняв руки, я сняла сорочку с его плеч, после чего, кончиками пальцев подхватив за нижний край майку, потянула вверх. Джулиан послушно поднял руки, чтобы мне легче было снять ее через голову. Кожа его, опушенная тонкими светлыми волосками, мягко сияла, точно медового цвета алебастр.

– Ну вот, – сказала я, – думаю, остальное тебе лучше сделать самому, или ванна пропадет зря.

– Кейт, – взял он меня за руку, – давай со мной?

Я скептически посмотрела на ванну. Эта старомодная модель с простым закругленным краем определенно предназначалась для одного крепкого эдвардианца, но явно не для ищущей любовных приключений современной парочки.

– А места хватит? – усомнилась я.

– Найдем, – уверил Джулиан, нетерпеливо сдергивая с меня кофточку. – Я больше не вынесу без тебя ни секунды.

Он погрузился в ванну и притянул меня к себе. Его руки мягко обхватили меня сзади, и спиной я буквально вплавилась в крепкие мышцы его живота, испытав этот сладчайший космос нашего воссоединения. Его близкое дыхание пощекотало мне ухо, и, закрыв глаза, я опустила голову к его плечу.

– Безумие какое-то, – вздохнула я. – А ведь это всего несколько дней. Что, если тебе приспичит вдруг лететь в Гонконг или еще куда-нибудь?

– Я возьму тебя с собой, – склонил он голову, уткнувшись носом в мою щеку.

Некоторое время я тихонько сидела, прислушиваясь к его дыханию, в душистой, пахнущей ванилью воде.

– Кстати, огромное спасибо тебе, – сказала я наконец, – что вытащил сюда мою семью за мною присмотреть. Ты их просто всех сразил. Да и меня тоже.

– Ты сильно преувеличиваешь мои заслуги. Все на самом деле организовала «Аллегра», мне осталось только приглашения подписать.

– Ты сделал куда больше, чем говоришь.

Несколько мгновений Джулиан молчал, потом наконец сказал:

– Я рад, что это делает тебя счастливой.

– Это ты делаешь меня счастливой. Вот я сижу здесь, наконец ощущая тебя рядом, и я… бесконечно счастлива. Просто счастлива. Это все, чего мне хочется в этой жизни.

– Все? – лукаво переспросил он. Его пальцы переплелись с моими, большой палец прижался к кольцу на моей руке.

– Ты. Только ты…

– Я весь твой, Кейт.

– Да, наконец-то… – Я крепче свела на себе его блестящие от воды руки. – Я так скучала по тебе. По твоим ласкам, прикосновениям. Не хочу, чтобы это звучало как-то театрально, просто за лето я избаловалась, привыкнув к тому, что ты всегда в пределах досягаемости.

– Угу… – Снова наступил момент молчаливого единения. Наконец Джулиан нарушил его низким густым голосом: – А знаешь, что меня поддерживало в самый разгар этих проклятых заседаний, когда разные банковские лица монотонно и бессмысленно что-то нудили?

– Даже не представляю.

Он склонил ко мне голову, прижавшись щекой, и его жаркое дыхание овеяло мне лицо, шею.

– Я начинал с того, что представлял тебя в самый пик экстаза, любимая. Когда твои щеки пылают пунцовым заревом и глаза горят, словно умоляя унести тебя за грань бытия. И я спрашиваю себя, надолго ли меня хватит, сколько еще я смогу вот так удерживать тебя на краю бездны, не разлетевшись сам на изначальные элементы.

– О классно! И судьба Уолл-стрит при этом висит на волоске. – Я закрыла глаза. Щекочущий ноздри пар, аромат ванили и Джулиан рядом – поистине восхитительная, волнующая смесь.

– Или еще, когда ты сама берешь инициативу, – продолжал он, скользя влажными ладонями вверх, – и голова твоя откинута назад, а волосы, темные, как сама ночь, ниспадают на плечи, и твои белые в полумраке груди упруго колышутся перед моими глазами – и я чуть не теряю рассудок при виде тебя, ощущая твою близость, твою плоть.

– Джулиан… – выдохнула я, накрыв его ладони своими.

– Однако эта картинка все же чересчур возбуждающая, – признал он, лаская большими пальцами мне грудь. – И потому я представляю тебя уже после, простершуюся на моей груди, когда твоя нежная кожа светлеет на мне чудной полоской лунного света. И наконец ты взглядываешь на меня своими светлыми ясными глазами, даруя мне чарующую улыбку. Или еще обронишь что-нибудь озорное в мой адрес, чтобы я и в минуту отдыха не мог выйти из-под твоей власти. И я дивлюсь: имею ли я право на такое счастье? Не искушаю ли я небеса на какое-то дьявольское возмездие одним лишь тем, что познал такое несказанное блаженство?

– Ты, наверное, единственный на свете человек, способный терзаться этим вопросом, – ослабевшим голосом произнесла я. – Все, что в этот момент возникает лично у меня в голове, – так это сколько времени тебе понадобится, чтобы возбудиться вновь.

– И всё? – Просунув руку под водой, Джулиан щекотно ущипнул меня за попу. – Я значит, весь изнемогаю от любви к тебе, а ты, маленькая плутовка, только и думаешь как о новом потрясающем оргазме?

– Еще бы, – хихикнула я, заерзав, чтобы увернуться от его щиплющих пальцев, – у тебя это… так классно получается… Джулиан!.. Ну ладно, ладно, я тоже… ой!., иногда… погружаюсь в бездну метафизики… Ну, Джулиан!.. Я серьезно. Ты сам знаешь. Отлично знаешь… что я…

– Что ты? – унял он наконец шаловливые пальцы и снова обхватил меня обеими руками.

– Ты прекрасно знаешь, что я чувствую.

– Угу-у, – промычал он, зарывшись губами в мои волосы, и, зажмурившись, я прижала к себе его руки.

В возникшей тишине стало слышно, как над нами тихонько проскрипели половицы, зажурчала по трубам вода. Судя по всему, Мишель укладывалась спать.

– Чарли сказал, тебя тут на днях кое-что сильно встревожило, – заговорил наконец Джулиан.

Я пристроилась к нему поудобнее.

– А это… Да парень какой-то все крутился поблизости, когда мы с Чарли открывали дом. Возможно, что нынешний тип. Похож телосложением.

– Угу, – снова буркнул он.

– Да, и еще кое-что. Когда я зашла в свою квартиру, у меня сложилось впечатление, будто Брук рылась в моих вещах, и я даже подумала…

– Рылась в вещах? Что ты имеешь в виду? – Голос его сразу напрягся.

– В смысле, в бумагах, документах. В ящиках комода. Не то чтобы у меня хранилось что-то сверхсекретное, но в связи со всеми этими событиями в «Стерлинг Бейтс», при том что мы оба в этом завязаны…

На мгновение повисла пауза. Я чувствовала лишь, как подо мной медленно напрягаются, точно перекатываясь, его мышцы.

– Милая, – сказал он наконец, – а почему бы тебе завтра не позвонить в «Аллегру» и не изложить им все в деталях. Можно завтра же нанять фургон и вывезти оттуда твои вещи.

– Ой, зачем это?

– Дабы вы не забывали, миссис Эшфорд, что ваш дом теперь здесь. Наш дом.

– Я знаю. Просто мне все никак не свыкнуться с этой мыслью.

– Если здесь тебе покажется неуютно, знай, что мы всегда можем подыскать что-нибудь другое. Апартаменты, к примеру, если тебе это предпочтительнее. Хоть большие, хоть маленькие – на твое усмотрение.

Уловив закравшееся в его голос волнение, я улыбнулась:

– Мне очень нравится этот дом, Джулиан. Он просто идеален. Настоящий дом. Просто для меня это слишком уж резкая перемена, только и всего.

Он снова прижал к моему пальцу кольцо.

– И тебе из-за этого не по себе?

– Ну, достаточно непривычно. Все было гораздо проще, когда ты возвращался с работы в Коннектикут. В смысле, как Джулиан Эшфорд. Все, что исходит от тебя настоящего, имеет куда больше смысла. А это все, – махнула я рукой, – напротив, меня больше пугает.

– Что «это»?

– Твоя манхэттенская жизнь. То, что ты – Джулиан Лоуренс, глава фонда «Саутфилд». Безжалостный сокрушитель соперников по бизнесу. Которого еще и без конца показывают в новостях.

Тут его разобрал смех.

– Кейт, перестань, ради всего святого. Я один и тот же человек.

– Нет, не тот же, – уперлась я. – Когда ты говоришь по телефону с каким-нибудь своим трейдером или еще кем-то, ты становишься невероятно властным и беспощадным. Это, конечно, очень сексуально, не стану отрицать, но… Извини, а ты не мог бы хоть на минуту перестать смеяться?

– Счастье мое, – сказал он, поднимая над водой мою руку и целуя в запястье, – а что бы ты от меня хотела? Чтобы я нашептывал им на ухо какие-нибудь милые нелепости?

– Этого я не говорила. Я просто хочу сказать, что совершенно не знаю этой твоей ипостаси. Ты не показываешь мне…

– Это потому, что я люблю тебя. К тому же если я только попытаюсь говорить с тобой подобным образом, ты, милая плутовка, тут же устроишь мне взбучку. – Он умолк и, накрыв мою ладонь своею, утянул их под воду. – Родная, я понимаю, что ты пытаешься мне сказать. Просто ты не жила с этим так долго, как я, и для тебя это превращение неестественно. Но ты снова начинаешь чересчур в этом копаться и сгущать краски. Запомни: кто бы я ни был, дорогая – Лоуренс, Эшфорд или черт в ступе, – ты всегда будешь в самом средоточии моего существа. Поэтому как раз это пусть тебя нисколечко не беспокоит.

Я пошевелила над водой пальцами ног.

– Тогда о чем мне надо беспокоиться? – поймала я его на слове.

Джулиан заметно заколебался с ответом.

– Послушай, Эшфорд, я всегда знаю, когда ты что-то задумал. Так что поделись этим, пожалуйста, и мы наконец займемся любовью по случаю твоего долгожданного возвращения.

– Бесподобная прямота!

– Тебе нравится моя прямота. Так что говори наконец.

Джулиан зашевелился подо мной, вытягиваясь во всю длину ванны.

– Кейт, я очень много думал об этом, пока сидел на всех этих бесконечных заседаниях, и решил, что, пожалуй, нам пора бы сменить стратегию.

– Сменить стратегию? – Я поиграла пальцами в уже остывающей воде, следя, как от них разбегаются по сторонам маленькие волны, отражаясь от стенок ванны. – Что ты имеешь в виду?

– Ты совершенно правильно поступила, что приехала в город. Это я, точно трусливый страус, все прятал наши головы в загородный песок, надеясь, что все как-то само собою пронесется. Похоже, я так и не усвоил уроков собственной войны. Я больше занимался рытьем укреплений вместо того, чтобы дать врагу битву и раз и навсегда с этим покончить.

– Прости, я не очень-то разбираюсь в военной стратегии. О чем конкретно мы сейчас толкуем?

– Я хочу сказать, что самое время выманить наконец на свет того, от кого исходит угроза.

– Угроза? Нам что, кто-то на самом деле угрожает? Тогда почему ты не особо всполошился из-за сегодняшнего нашего преследователя?

– Потому что не думаю, что он имеет к этому какое-то отношение.

– К чему? К тому, что кто-то копался в моих вещах? Или ко всем этим твоим смутным предчувствиям? Что вообще происходит, Джулиан? Чего ты мне недоговариваешь?

Ответил Джулиан не сразу.

– Послушай, Кейт, – выдавил он наконец. – Ты должна сейчас решиться хоть немного мне довериться. Нам на самом деле грозит опасность, совершенно реальная опасность. И я, честное слово, не могу сказать тебе, в чем дело. Я и сам еще толком этого не понял. Но, в чем бы она ни состояла, Кейт, угроза все равно есть, и я думаю, что пора перестать от нее прятаться.

Я промолчала.

– Что ты об этом думаешь? – настойчиво спросил он.

– Джулиан, я тебе верю. Если ты считаешь, что что-то не так, – ладно, найми телохранителя. Делай то, что сочтешь необходимым, чтобы ты спокойно спал по ночам и оба мы жили своей нормальной жизнью. – Я на миг задумалась. – А что ты подразумеваешь под «выманить на свет»?

Джулиан глубоко вздохнул подо мной.

– Я имел в виду: пора нам выходить в общество. Открыто, не таясь. Ну там, благотворительные балы, театральные премьеры и прочее такого рода. Наша любимая контора все это может нам организовать, их люди знают свое дело. Устроим немного шумихи для общественности.

– Что? – Сев, я развернулась к нему лицом, ненароком выплеснув воды из ванны. – Ты шутишь?

– Надеюсь, это спровоцирует нашего инкогнито на активные действия. Главное, что мы будем к этому готовы.

– Джулиан, я совсем для этого не гожусь. Меня все это просто ужасает. Вспомни, что произошло в МоМА. Я ведь опрокинула бокал шампанского на голову тому нахалу! Притом что я даже не была пьяна.

– Я безотлучно буду рядом с тобой. Сейчас сентябрь, и светский календарь буквально забит всякой дребеденью. Только ходи да развлекайся.

– Нет-нет-нет! Это совершенно не мое. Что, я должна ходить этакой цацой в нарядах от известных модельеров и быть при тебе деткой-конфеткой? Ты сбрендил?

Джулиан посмотрел на меня, недовольно насупившись:

– Мне казалось, ты сама хотела некоторое время пожить в городе.

– Но я совсем не предполагала, что ты хочешь превратить меня в светскую дамочку. Я как-то больше подумывала заняться своей карьерой.

– Чем именно заняться?

– Не знаю. Да хоть чем-нибудь! – Я поднялась и схватила полотенце. – Почему бы тебе уж сразу не перекрасить меня в блондинку и не поселить в Гринвиче с женой Джеффа Уорвика?

– Какого дьявола? Разве кто-то хоть заикался об этом чертовом Гринвиче?

Я выбралась из ванны и быстро обернулась полотенцем.

– Но это вполне может произойти, верно? И очень скоро я осяду где-нибудь под Нью-Йорком с детишками на руках и буду развлекаться лишь теннис-ланчами в местном клубе с другими женами хеджевых воротил. Только сплетни, ридикюли и больше ничего. Как раз то, чего я всегда больше всего и опасалась!

– Помилуй боже, Кейт! – Джулиан закинул голову на бортик ванны и возвел глаза к потолку. – Речь идет всего лишь о нескольких месяцах в городе. И никто не станет навязывать тебе никаких ридикюлей, если у тебя к ним душа не лежит.

– В том-то и дело, что лежит. Мне нравятся красивые сумочки. Немного. В этом-то и загвоздка. Сама не заметишь, как возьмешь и превратишься… в одну из этих фиф. В этакую разлюбезную пустышку.

– Ну что за ерунда! С тобой никогда такого не произойдет. Ты ну совершенно не похожа на всех этих дамочек. Ты абсолютно иное создание, за что я тебя так и люблю.

– Тогда зачем же ты хочешь превратить меня в одну из них?

Джулиан поднялся в ванне и несколько мгновений постоял, завораживающе обтекая водой, прежде чем сорвать с вешалки полотенце и обернуть его вокруг бедер. При виде этого великолепного тела молодого спортивного мужчины, с красивыми ровными мышцами, мягко перекатывающимися под блестящей от влаги кожей, уже невозможно было сосредоточиться на аргументах для дальнейшего спора.

– В последний раз говорю, – процедил он сквозь зубы, выбираясь из ванны. – Я не делаю и не собираюсь делать ничего такого, чтобы превратить тебя в эту чертову светскую куклу. Речь лишь о том, чтобы вычислить, кто именно хочет разрушить нашу с тобой жизнь, и остановить его до того, как он получит такую возможность.

– А кому вообще надо разрушать нашу жизнь? И зачем?

– Я не знаю! – взорвался он. – Как раз это я и хочу выяснить! А ты мне не даешь!

Джулиан схватил маленькое полотенце и принялся яростно растирать им голову.

Я глядела на него не мигая.

– Ты и правда параноик.

Он повернул ко мне лицо.

– Да, именно, – заговорил он резким, срывающимся голосом. – Я дико боюсь за тебя. Тебе этого даже не представить. Сохранить тебя рядом целой и невредимой – это первое, о чем я думаю, просыпаясь поутру, и последнее, когда засыпаю ночью.

– Все, хватит, не трать зря время. Со мной все чудесно. Лучше бы ты побеспокоился о самом себе. Ты куда более вероятная мишень, нежели я.

– Возможно, и так. А может, как раз ты… – Он осекся.

– О чем ты говоришь? Что все-таки происходит?

Отвернувшись от меня, Джулиан стукнул кулаком по мраморной столешнице:

– Ч-черт! Если бы я знал хоть немного больше. Я чуть мозги не вывихнул, пытаясь припомнить…

– Что припомнить?

– Детали, Кейт, какие-то ключи к разгадке. Я не могу это объяснить. Знаю лишь, что кто-то желает нам зла. Что кто-то хочет сделать против нас какой-то ход. И скорее, против тебя. Возможно, это тот парень, что донимал Холландера. Или, может, это как-то связано с нашей банковской заварухой. Я не знаю, черт подери! И никак не могу выяснить. – Он свесил голову, словно под тяжкой ношей, с силой вцепившись пальцами в бледный мраморный край. – Однако что-то грядет, Кейт. Опасность совсем рядом. И мне необходимо, чтобы ты в это поверила.

Джулиан настолько очевидно всем этим терзался, что весь мой гнев тут же перетек в сострадание.

– Послушай, – утешающе заговорила я, подступив к нему ближе, – перестань думать, будто все на свете можешь проконтролировать. Это невозможно. Любого из нас может хоть завтра переехать автобус, однако вероятность этого настолько мала, что не стоит омрачать отведенное нам время, дергаясь из-за всего, что может пойти не так.

– Кейт, – сказал он, глядя на наше слившееся отражение в зеркале, – не могла бы ты вместе со мной попытаться это выяснить? Даю слово, это совсем ненадолго. Тебе не понадобится записываться ни в какие дурацкие клубы, комитеты и прочую шелуху. Я сам буду заниматься всякими мероприятиями и пожертвованиями. Тебе просто надо будет меня сопровождать и развлекаться.

– Ага, красивой конфеткой.

– Ну, ты же не можешь не быть красивой, – подольстился он, повернувшись ко мне. – Я знаю, тебя не очень-то радует все это, но ведь я буду рядом. Тебе же нравится везде бывать со мной.

– Ну, разве чтобы отшить всех тех женщин, что попытаются тебя увести.

Рассмеявшись, он привлек меня к себе.

– Я не смотрю ни на одну женщину, кроме тебя, – проворковал он мне на ухо, уже чувствуя мою неминуемую капитуляцию. – Единственная женщина, что способна меня соблазнить без малейших на то усилий, – это ты, моя прелесть. И мне еще придется пробиваться к тебе через полчища воздыхателей.

– Ага, слышу призывный стрекот сверчка.

– Мы станем позировать разным фотографам, – продолжал он, вытягивая заткнутый у моей груди уголок полотенца, – высушивать реки шампанского. Еще выиграем для тебя что-нибудь на аукционе…

– Хорошая попытка, Эшфорд. Но зря стараешься.

Мое полотенце упало на пол.

– …Нас ждут блестящие беседы ни о чем с разными почетными гостями.

– А если какая-нибудь из этих вечно худеющих светских особей станет язвить и злобствовать в мой адрес?

– Язви в ответ, – усмехнулся Джулиан, подхватив меня на руки и вынося из ванной.

– Вообще-то я рассчитывала, что ты обещаешь хорошенько врезать ее мужу или что-то в этом духе.

– Ну, это вообще без разговоров!

Джулиан легко закинул меня подальше на постель и забрался следом, приближаясь, точно золотистая голодная пантера.

– Р-р-р! – шутливо рыкнула я на него и обхватила руками за шею. – Поцелуй же меня наконец!

– Я думал, ты никогда об этом не попросишь, – прорычал он в ответ.

– Вот только еще одна напасть, – молвил Джулиан спустя некоторое время, когда в теплом уютном коконе из белых простыней и мужского тела меня уже охватывала дрема.

– Какая? – сонно спросила я, водя пальцами вдоль рваного шрама на его правом предплечье.

– Боюсь, моя радость, – поцеловал он меня в кончик носа, – теперь ты будешь просто обязана заняться шопингом.

Амьен

К пяти часам пополудни дождь наконец прекратился, и тут же меж тучами радостно пробились солнечные лучи. Глядя на небо, я улыбнулась, почувствовав на сердце неожиданную легкость и подъем, и увереннее сдвинула на локоть соломенную плетеную сумку для рыночных покупок. Я отправилась обчищать скудные полки амьенских магазинов, закупая самую обычную для пикника снедь: хлеб, сыр, вполне приличный с виду паштет, вино для него и минералку «Перье» (боже мой, настоящую французскую «Перье»!) для меня. Да, именно для пикника, ведь Джулиану так это нравилось!

И я настолько отвлеклась от реальности, подставив лицо пятнистому от туч и солнца небу, что рука Джеффри Уорвика, протянувшаяся ко мне словно из воздуха и ухватившая повыше локтя, заставила меня оторопело замереть на месте.

– Ой! – воскликнула я и попыталась вырваться. – Вы что делаете?

– Могу то же самое спросить и я у вас, – прошипел он мне.

– Лейтенант Уорвик! – Я цепко обхватила пальцами его запястье и с силой отвела от моей руки. – Если вы пытаетесь меня запугать, то предупреждаю: я не из тех робких барышень, с которыми вы привыкли иметь дело. Я способна пробежать милю за шесть минут и знакома с приемами самообороны, которые уложат вас на лопатки быстрее, чем я успела бы крикнуть о помощи.

Последнее, конечно, было чистым блефом. Теоретически я знала некоторые приемы, выученные на занятиях по спортивному ориентированию, однако никогда не имела возможности их опробовать на реальном, живом шестифутовом нападающем.

– Вы что, и правда думаете, – сказал он все тем же приглушенным голосом, – что можете подобным образом вклиниться в его жизнь? Как вам такое взбрело в голову? Наглая вы, безнравственная женщина. Вы вообще хоть понимаете, сколько причиняете страданий?

– Если вы имеете в виду Артура Гамильтона, – нашлась я, – то, полагаю, да. Даже очень понимаю. И я сожалею об этом, весьма глубоко сожалею, гораздо больше, чем вы можете себе представить. Но ведь вы же совсем не знаете, что на самом деле между ними произошло, между Джулианом и Флоренс…

Вздрогнув, он резко откинул голову назад:

– Что вам известно о мисс Гамильтон?

– Я знаю все. И это совсем не то, что вы там надумали. Джулиан не…

Джефф непроизвольно занес правую руку, точно отражая удар. Лицо его в тени козырька страшно побледнело.

– Да мне совершенно на это наплевать! Это вообще меня не касается. Я беспокоюсь за своих друзей, потому что один безрассудно гуляет на свою погибель…

– На свою погибель!

– А другой крайне сокрушен происходящим, отказываясь верить в самое худшее о человеке, на чьей преданности он строил саму свою веру в человечность.

– Погубить Джулиана?! Вы думаете, я пытаюсь его погубить? Я здесь, чтобы спасти его, болван вы этакий, и в первую очередь от вас! Погубить его! Да как вы смеете!.. – Последние слова я чуть ли не выплюнула в него со злостью. Меня подмывало ударить Джеффа – рука так зудела нетерпением, что пришлось спрятать кулак за спину.

Уорвика даже передернуло.

– Кто же вы такая, черт вас дери?

– Вы недостойны этого знать, Джеффри Уорвик.

– Я требую ответа.

– Да по какому праву?

Джефф сурово, уничтожающе сощурился на меня.

– Никто, – ледяным голосом произнес он спустя пару мгновений, – ни один человек в мире не предан капитану Эшфорду так, как я.

Качнув головой, я собралась было ему ответить, но в этот миг из-за плывшей по небу тучи выглянул лучик солнца, выхватив глаза лейтенанта из-под козырька его коричневато-мышиной фуражки. Светло-карие, с легкими крапинками, почти орехового цвета глаза, поблескивавшие совершенно искренней, лютой злостью.

Что там рассказывал мне о нем Джулиан? Да, собственно, немного. Сын биржевого брокера из лондонского Сити, социально неимоверно далекий от Джулиана, потомка старинного рода. Дружбу они завязали еще в Итоне, потом вместе поступили в Кембридж. Много же всего должно скрываться за этой скудной историей их отношений! Джулиан храбро протянул ему руку через огромнейшую классовую пропасть и бремя социальной принадлежности, их разделявшие в ту пору, и, наверное, как результат, Джефф стал фанатически ему предан. Перед мальчишкой из Сити открылся целый новый мир с беспечными, неврастеничными аристократами вроде Гамильтона – этакими живыми тенями Брайдсхеда.^[57] И тут вдруг явилась я – точно гром среди ясного неба, – бесцеремонно нарушив установившийся баланс. Абсолютно далекая по складу от Флоренс Гамильтон, совершенно очевидно не аристократка и, в глазах Джеффри, явно недостойная Джулиана. Тут я подумала о его будущем особняке в Гринвиче, о статусной жене и неуемных амбициях. Джефф был страйвером,^[58] своего рода золотоискателем. Может статься, его инстинктивное стремление защитить Джулиана от меня было чем-то гораздо более глубоким, нежели просто терзавший его комплекс неполноценности?

Может быть, ключ к спасению Джулиана был сейчас прямо перед моими глазами?

– Послушайте, – уже мягче заговорила я, – давайте немного поговорим. Видите ли, мне кажется, мы оба желаем Джулиану только самого лучшего…

– Сильно в этом сомневаюсь.

– Какой же вы все-таки упрямец. – Я опустила к ногам сумку, уже изрядно потяжелевшую, и сложила руки на груди. – Послушайте, верите вы в это или нет, но я люблю Джулиана Эшфорда. Не за его состояние или положение в обществе, а – видит бог! – за него самого, за его удивительную душу. За все те замечательные его качества, которые, уверена, вы тоже так высоко цените. Подождите! – подняла я ладонь. – Просто выслушайте меня, прошу вас. Да будет вам известно, что я очень много знаю о вашем прошлом и, раз уж на то пошло, знаю и кое-что о будущем. Знаю о том, что произойдет с нами – со всеми нами – и что причинит зло Джулиану, которого мы оба любим. И главная моя цель здесь – спасти Джулиана от этого. Поэтому…

– Что за бред! – взорвался Джеффри и, сдернув с головы фуражку, пробежал рукой по волосам. – Что за жуткий абсурд вы тут несете! Вы что, какая-нибудь цыганская ведьма?

– Так что, как видите, я куда более просвещенный человек, нежели вы, – ответила я, изо всех сил сохраняя самообладание, – поэтому ваши слова меня ничуть не задевают.

– Что я сумел понять из вашей речи, – стараясь успокоиться, заговорил Джефф, натягивая на место фуражку, – так это то, что вы вбили себе в голову, будто должны спасти Джулиана от меня. От меня — человека, который, как никто, готов защищать его до последнего вздоха. За одно это я должен затолкать вас в сточную канаву, где вам, собственно, и место…

– Он никогда бы не простил вам этого.

Уорвик на мгновение замер, пристально глядя на меня.

– Женщины вроде вас…

– Все, достаточно. Это невозможно уже терпеть даже ради его блага. Так что ладно, давайте сойдемся на том, что мы друг другу изначально не нравимся. Других вариантов я тут не вижу. Однако – пожалуйста! – можем мы хотя бы опустить нашу взаимную неприязнь и поставить на первое место интересы Джулиана.

– Во благо капитана Эшфорда самое первое – чтобы вы как можно быстрее исчезли из его жизни.

– Да нет же! – воскликнула я, ткнув пальцем ему в грудь. – Это в ваших руках благополучие Джулиана. Потому что именно вы впоследствии предадите его. Вы!

Уорвик резко отшатнулся, уставился на меня разинув рот, и его форменные кожаные ботинки неожиданно скользнули по все еще мокрым камням тротуара.

– Ага, ну наконец-то мне удалось завладеть вашим вниманием! Эта нелепая ненависть, что вы ко мне вынашиваете, Джеффри Уорвик, и эта ваша фанатическая, слепая ревность в конечном итоге приведут и Джулиана, и вас самого к гибели. Так что лучше преодолейте все это в себе, пока вы не погубили всех нас. – Подняв свою плетеную сумку, я повесила ее обратно на локоть и напоследок сурово глянула на Уорвика. – Просто, ради бога, не мешайте ему быть счастливым.

На этом я развернулась и решительно зашагала по улице в сторону рю де Огюстен.

ГЛАВА 21

Голубая полоска. Вторая. Яркая, четкая и совершенно однозначная. Мамочки мои! Вот те раз!

Палочка теста выпала из моих трясущихся пальцев на пол ванной. Вся похолодев, я уставилась на нее так, будто в этом кусочке белого пластика сжалась до поры сила разрушительного землетрясения.

– Дорогая, – окликнул меня Джулиан из спальни, – ты готова? Машина ждет.

– М-м, да, – отозвалась я, – только блеск на губы нанесу.

Я нагнулась, схватила проклятое доказательство и вопреки всякому здравому смыслу энергично помахала им в воздухе. Как будто это могло как-то повлиять на результат, сделать его менее очевидным, что ли… менее голубым.

– Могу я тебе помочь? – послышался приближающийся к дверям голос Джулиана.

– Нет! Уже заканчиваю. Подожди капельку!

Я схватила салфетку, быстро завернула в нее тест и засунула в самую глубину своего ящичка.

Напоследок я оглядела себя в зеркале. Отбывший минут десять назад парикмахер подколол мне волосы на макушке, пустив их дерзким волнистым каскадом. Макияж я, как обычно, сделала сама. Несколько заметнее, чем мне нравилось, однако я уже видела первый опыт – фото в разделе «Санди пальс» воскресного выпуска «Нью-Йорк пост» – и быстро сообразила, что если камеры тебе добавляют примерно десять фунтов весу, то с равным успехом зрительно лишают части косметики. Так что теперь, после стараний перед зеркалом, я скорее походила на студентку колледжа. Причем отнюдь не в лучшем смысле.

– Милая, – поторопил меня Джулиан уже из-за двери.

Я мигом развернулась и ее распахнула.

– Извини. На твой взгляд, перебор?

– Думаю, да. Но выглядишь ты все равно потрясающе. – Джулиан, я знала, не любил чрезмерный макияж.

– Извини, – повторила я, – надо все же выглядеть соответственно.