Текст книги "За морем"

Автор книги: Беатрис Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)

Джулиан с неохотой потянулся к своему «Блэкберри», поднес к уху.

– Лоуренс, – рыкнул он, не сводя с меня глаз.

Закинув руки над головой, я с наслаждением потянулась, тоже не отрывая от него взгляда и просто любуясь его редкостной красотой, ныне столь родной для меня и знакомой и удивительно отражающей его удивительную душу его внутреннюю суть. Темно-золотые волосы Джулиана, взъерошенные моими руками, поблескивали в солнечных лучах, и уже в стотысячный раз я изумлялась тому, что все это – мое, полностью мое, дарованное мне для любви и обожания. Я глубоко, всей грудью вдохнула, ощутив запах перегретой солнцем травы, такой жаркий и по-настоящему летний, и, почувствовав легкое покалывание в кончиках пальцев, попробовала избавиться от него, сев рядом с Джулианом и забравшись ладонями ему под футболку.

Он тут же ласково погладил меня по макушке, однако я чувствовала, что внимание его уплывает от меня все дальше. Телефонный разговор быстро приобрел напряженный оттенок, крутясь вокруг «проклятых мерзавцев», экстренных заседаний и чьей-то неплатежеспособности. От негодования на лице его пролегли морщины.

– Послушай, ты же знаешь, как это делается. Я завтра первым же делом этим займусь. Разве не может… Господи, Уорвик, на это они никак не пойдут… Вот же хрень собачья! – рявкнул он.

Я вздрогнула. Подобного я от него еще не слышала.

Почувствовав мое удивление, Джулиан успокаивающе зарылся ладонью в мои волосы.

– Ну ладно тогда, – сердито сказал он. – Да, прямо сейчас, черт бы их побрал.

Он раздраженно швырнул телефон в траву, но, когда через пару мгновений обернулся ко мне, лицо его выражало одну лишь нежность:

– Там что-то неладное творится, дорогая.

– Я поняла.

– С одним из банков вышла неприятность, – продолжал он. – Да еще это треклятое казначейство собрало экстренное заседание, чтобы рассмотреть вопрос о банкротстве. Чертовы идиоты!

– О банкротстве? – напряглась я. – Что, кто-то лопнул? И кто же?

– Милая, это закрытая информация. Сама знаешь, я не могу ставить тебя в такое положение.

Против безусловной порядочности Джулиана было не поспорить.

– И тебе надо нынче же вечером выезжать? – лишь тихо спросила я. С того майского дня, как я сюда приехала, Джулиан не провел вдали от меня ни единой ночи.

– Да, – нахмурился он. – У меня была мысль взять тебя с собой…

– Да! – радостно встрепенулась я. – Пожалуйста! Я буду паинькой, Джулиан. Я стану делать все, как ты скажешь. Правда! Буду жить в твоем доме и никуда даже не выйду, тебя не предупредив. Буду включать сигнализацию и все такое прочее. Полнейшая безопасность!

– Кейт, не искушай меня. Наш адрес в Нью-Йорке известен всем и каждому, а здесь о нас никто не знает. Так что лучше всего тебе остаться. Я позвоню в службу охраны, чтобы глаз не спускали.

– Ага, точно сторожевой пес. Как будто я жена крутого мафиозо.

– Извини, дорогая, но это надо для твоей же защиты.

– Но ведь там совершенно нечего бояться! Тот же Холландер, как ты и предполагал, вернулся из своей научной поездки целым и невредимым. И от того таинственного незнакомца больше ни слуху ни духу. Может, он вообще сейчас переключился на какую-нибудь новую теорию заговора. А ты все прячешь меня тут непонятно зачем.

– Только из того, что мы давно ничего не слышали о том парне, нельзя заключить, что угроза миновала. Это реальная опасность, Кейт, уверяю тебя.

– Да ладно. С чего это ты в этом так уверен?

Джулиан придержал пальцами мой подбородок и, неотрывно глядя в глаза, приблизил ко мне лицо. Брови у него с суровой непреклонностью сдвинулись в единую линию.

– Ты разве не можешь просто поверить мне, Кейт?

– Но почему? – прищурилась я, пытаясь разгадать выражение его лица. – Или есть нечто такое, о чем ты мне не говоришь? Что-то, связанное с расследованием Комиссии по ценным бумагам? Какие-то судебные разбирательства?

– Я сказал уже все, что мог сказать. – Он провел мне большим пальцем по губе. – Послушай, это не какая-то моя прихоть, Кейт. Меньше всего на свете мне хочется втягивать тебя в это дело. Без тебя я не человек, а просто бездушная оболочка, и ты не хуже меня это знаешь. И кроме того, – добавил он, выпрямляясь, и в его голос закрались дразнящие нотки, – может, хоть это сподвигнет тебя избавиться от твоей совершенно необъяснимой брезгливости перед этим кусочком пластика.

Я оттолкнула его руку:

– Извини, Эшфорд, но я что, по-твоему, похожа на девицу, которая будет шляться с кредиткой своего богатенького бойфренда по всему Медисон-авеню, просаживая его деньги?

– Это твоя кредитка, дорогая. В том-то и дело.

– Но счет-то твой – так какая разница? И все равно, если ты помнишь, она у меня на случай крайней необходимости. Так мы с тобой договорились – и лишь на этом условии я согласилась сунуть ее в свой бумажник. – Я даже поморщилась, припомнив, что мое имя – «Кэтрин Уилсон» – вытеснено на черном глянце кредитной карты.

Джулиан аж застонал:

– Ты просто невозможно упряма! Ты заняла каждый уголок моей несчастной души, заселила все мои помыслы – и при этом морщишься при виде какой-то кредитки!

– Джулиан, я хочу поехать в город вовсе не для того, чтобы ходить по магазинам, – сухо оборвала я его. – Мне просто хочется повидаться с некоторыми моими друзьями. Разобраться, что мне теперь с собой делать. Может, попытаюсь пристроиться в балетном классе. А потом поужинаю с тобой и утащу тебя наверх, в твою спальню…

– В нашу спальню.

– Нет, милый, в твою. Как она может быть нашей, если я даже ни разу ее не видела? – Я снова скользнула руками ему под футболку. – Неужели ты не хочешь, чтобы мы ее опробовали?

В следующее мгновение я уже лежала на спине в траве, а лицо Джулиана низко склонялось надо мной.

– Мы непременно ее опробуем, – пообещал он. – Только не сегодня.

– Джулиан, так нечестно… – начала я, но договорить он мне уже не дал.

Через час он уехал на своем темно-зеленом «Мазерати», кинув на заднее сиденье небольшую дорожную сумку.

– Охрана будет присматривать за домом всю ночь, – сказал он мне перед отъездом, – и делать регулярные обходы в течение дня. Пиши мне. Нет, лучше звони: для меня это хороший повод ненадолго увильнуть от малоприятных дел. – На мгновение он встретился со мною взглядом и, протянув ко мне руки, крепко прижал к себе. – Ты и представить не можешь, милая моя девочка, как тяжело мне от тебя уезжать. Словно сердце вырывают из груди.

– Я так и не поняла, зачем ты им так срочно понадобился.

Его тело по-прежнему переливалось энергией, и, прильнув к нему, я и щекой, и руками, и животом ощущала струившееся от него, точно от солнца, нежное тепло.

– Есть на то причины. Мне меньше всего хочется в это впутываться, особенно сейчас. Ты сама это знаешь, моя радость. Но я не могу так просто отказать на прямое требование.

– Так ты, значит, отправляешься спасать мировую банковскую систему? – попыталась я выдавить улыбку.

– Едва ли.

– Знаешь, что мне больше всего досадно? – чуть отстранилась я. – Ты будешь там крутиться в самом центре событий, а я остаюсь здесь, на дальней периферии. А ведь каких-то несколько месяцев назад я тоже была там и тоже ощущала свою значимость. Как будто занималась чем-то существенным.

– Кейт, для меня ты исключительно значима, – вновь притянул он меня к себе. – И это всего на свете существенней.

– Конечно, да, однако в бизнес-школе Tuck уже две недели как вовсю идут занятия, и у меня такое впечатление, что ты единственный, кто отныне наслаждается всем блеском моей значимости.

Джулиан на мгновение замер, сжав меня в объятиях. Потом тихо спросил:

– Ты несчастлива?

– Бог ты мой, Джулиан, ну конечно же, я счастлива! Безмерно счастлива! Это чудеснейшее лето в моей жизни. Просто, понимаешь, я привыкла быть ни от кого не зависимой личностью. Я никогда и нигде не выбирала легких путей. А теперь вдруг моя жизнь стала похожа на предел мечтаний, а я для этого ничегошеньки не сделала. Я ничем не заслужила тебя. – Я горячо обхватила ладонями его затылок. – Ты явился ко мне – моя недостающая половинка, – точно с неба свалился, и сразу полюбил меня.

Его руки чуть сдвинулись, крепко обхватив меня за талию.

– И тебе это не кажется достаточным.

– Достаточным? Джулиан, это слишком много для меня! Все вышло слишком уж просто, это не заслужено мною, мои прежним существованием. Я сама ничем не расплатилась за это счастье. – Тут я глянула на него с язвительным смешком. – Разве что, пожалуй, собственной спиной.

Джулиан в ответ озорно улыбнулся:

– Да уж, в любом случае одной спиной не обошлось.

– Ха-ха, тебе смешно.

– В качестве альтернативы предлагаю ускорить наше знаменательное бракосочетание. Одно твое слово – и я отвезу тебя к мэрии Нью-Йорка, и мы быстро покончим с этим вздором насчет твоей зависимости.

– Но ведь будет все то же самое, только под другим названием, не так ли?

Он прижал мою голову к своей груди:

– Кейт, прошу тебя!

– Извини. – Я потерлась лбом о его рубашку, словно еще больше напитываясь его теплом. – По-моему, это и называется столкновением культур.

– Милая моя, пойми, есть разница между «давать» и «разделять». Так вот, я ничего тебе не даю. Ты – часть меня. И все, что у меня есть – просто твое.

– Хм, мне надо над этим немного поразмыслить. – Я откинула голову и невольно расплылась в улыбке. – Подумать только! Ведь именно с таким выражением лица ты изучаешь фондовые графики!

– Ну, положим, ты будешь посложней любого фондового графика. Кроме всего прочего, мне не показалось, что тебе доставляло удовольствие работать в «Стерлинг Бейтс».

Качнув головой, я встала на цыпочки и потянулась его поцеловать.

– Не беспокойся, я разберусь со всем этим. На самом деле я сама виновата. Последние три месяца я только и делала, что всячески расслаблялась и ублажала себя вместо того, чтобы всерьез задуматься о своей карьере.

– Ты можешь позволить себе передышку, дорогая.

– Но ведь не вечную же!

– Послушай, – заговорил он все с тем же удрученным видом, – если ты хочешь пригласить к себе Мишель или Саманту, или брата, или, может, снова хочешь повидать родителей…

Я глубоко закусила губу. Я разумеется, любила родителей, однако до сих пор еще до конца не избавилась от неловкости, вызванной первым их визитом, случившимся пару месяцев назад. Джулиан, этакий благородный простачок, прежде чем сделать мне в конце мая предложение, позвонил моему отцу, испросив его согласия – именно согласия, не благословения! – на то, чтобы на мне жениться. Папа – отчасти чувствуя себя в шкуре бедняги мистера Беннета^[53] – не посмел ему отказать, однако они с мамой настояли на том, чтобы через две недели запрыгнуть в самолет и прилететь сюда, чтобы собственными глазами оценить ситуацию.

Джулиан, конечно, был с ними само очарование: исключительно гостеприимный, внимательный и словоохотливый, он оказывал им поистине сыновнее уважение, со мной же обращался с обычной для него открытой и неназойливой привязанностью. Мы вместе катались на лодке, оглядывали окрестности, ездили ужинать в ближайшие известные отели, а в последний вечер папа на пару с Джулианом опробовали последнюю модель веберовского гриля, живо обсуждая качество стейков и бейсбол.

– И что ты насчет этого думаешь, детка? – спросила меня мама, заметив, как я смотрю на них с кухни через стеклянную дверь.

«Да, видел бы его сейчас Черчилль!» – подумалось мне, однако вслух я сказала:

– Да вот, как здорово, что они так хорошо поладили.

– О, твой папочка уже полностью изменил свое мнение. У него все мысли теперь о Джулиане. Я ему уже сказала, – с легким вздохом добавила мама, – что в наши дни таких мужчин уже не делают.

У меня чуть не сорвалось с языка: «В наши – уж точно нет», но тут же сообразила, что не могу – и никогда не смогу – поведать ей эту существенную истину. Только сам Джулиан мог делиться с кем-то тайной, если когда-либо сочтет нужным. И хотя я никогда не была очень уж близка со своей матерью – созванивались где-то раз в неделю, да раз в несколько месяцев виделись, – это внезапное прозрение резануло меня со столь неожиданной, пронзительной остротой, что заглушить ее не смогли даже долгие недели счастья, пролетевшие словно в волшебном сне.

– Уверена, они бы с большим удовольствием приехали опять, – с неохотой ответила я Джулиану. – Или Мишель с Самантой. Но в данный момент проблема-то как раз не в этом. Я хочу поехать в город с тобой, а ты мне этого не позволяешь.

– Я тебе не запрещаю, – напряженно возразил он. – Я лишь прошу тебя.

– Оказывая на меня невероятное моральное давление, – вставила я.

– Любимая, если хоть волосок упадет с твоей головы из-за меня или моего треклятого прошлого, я никогда себе этого не прощу. Вот почему я держался от тебя подальше, пока не иссякла сила воли. – Голос его звучал уже с заметным мучительным надрывом. – И теперь из-за моей слабости тебе грозит опасность.

Я взяла его лицо в ладони.

– Джулиан, не говори нелепостей. Это мой собственный выбор. Я выбрала тебя. И потому, если со мной что случится, это будет моя вина, но никак не твоя. – И сцепив пальцы у него за шеей, я заставила себя улыбнуться. – Так что отправляйся. Езжай спасай мир. Делай то, что должен сделать. Только подумай о том, что я тебе сказала, ладно? Прошу тебя. Потому что ты не сможешь вечно оборачивать меня пузырчатой пленкой. Я тебе этого просто не позволю.

Вместо ответа он нежно меня поцеловал, потом впился уже с силой. Наконец сел в машину и уехал. Я стояла на дорожке, махая рукой ему вслед, пока он не свернул на повороте и не скрылся из виду.

Самое время было позвонить Чарли. Потому что верно говорят – хорошенького понемножку.

ГЛАВА 19

– Так ты чего, типа, сбежала из узилища? Он там что, совсем с катушек съехал?

Я комически закатила глаза и неторопливо отпила кофе, просто чтобы показать, будто пребываю в беспечной расслабленности.

– Не говори глупостей, Чарли. Никто меня там узницей не держит.

Мы сидели с ним в летней уличной кафешке на углу Бродвея и Сто шестнадцатой, недалеко от кампуса Колумбийского университета, где Чарли как раз заселялся в свою новую студенческую берлогу, чтобы в скором времени начать первую четверть в бизнес-школе.

В воздухе витал дух летнего Манхэттена, непривычный и знакомый одновременно, с запахом выхлопных газов и раскаленного на солнце тротуара, с кисловатой примесью человеческого пота – такой далекий от густого аромата свежей зелени, царящего в лесной глуши Коннектикута.

– Тогда с чего секретность? Чего-то я струхнул, мать, маленько. Он же меня в черный список занесет, коли узнает. И не видать мне карьеры как своих ушей.

– Он никогда этого не сделает. Не в его стиле.

– Думаешь, нет? Подруга, ты хоть немного представляешь, что творится в «Стерлинг Бейтс» в последние три месяца? У твоего мужика стальные яйца – я просто хренею.

– Там совсем другое. Это все из-за Алисии.

– Да он, похоже, собрался раздолбать весь этот гребаный банк. Там сейчас просто задница. Он реально на тебя запал.

– Он вовсе не пытается опустить банк, Чарли. Эту часть они сделали своими руками.

– Ну, все же кто-то в «Саутфилде» помог им это устроить. Дошел до меня один нехороший слушок… – Чарли многозначительно помотал головой и допил кофе.

– А именно? – нахмурилась я.

– Будто эта непомерная позиция, о которой я тебе уже говорил до того, как тебя на ней якобы поймали, была чуть ли не навязана самим «Саутфилдом». – Он подался вперед. – И это кранты. Типа все расписано в бухотчетности. И акции им уже не сбросить. Все прошло через внешнее финансирование. В общем, полный швах.

– Погоди-ка. А о каких ценных бумагах мы сейчас толкуем?

– Не знаю точно. Что-то типа обеспеченных долговых обязательств. Думаю, большие кредиты под залог.

– Знаешь, Алисия могла провернуть такую сделку, – медленно проговорила я. – Возможно, она подговорила одного из наших трейдеров скупить их акции в обмен на то, что «Саутфилд» согласится меня подставить…

– Чтобы Лоуренс тебя подставил?

– Нет, это сделал один из его трейдеров. Ну что же, – фыркнула я, – одной загадкой меньше.

– И Лоуренс тебе об этом не сказал?

– Я не спрашивала. Я просто предположила, что она этого мужика шантажирует. Обычная ее разводка. Черт побери, неудивительно, что меня выперли! Начальство-то точно уверено, что это я решила пустить банк по ветру.

– Ну, я слышал, как раз сейчас они совещаются в главном офисе.

– Кто?

– Да все главные педрилы. И из Казначейства, и из ФРС, и наше банковское начальство. Пытаются удержать на плаву этот долбаный корабль, тонущий к чертям собачьим.

У меня отвисла челюсть:

– Вот, значит, что это за крупное совещание! Спасают «Стерлинг Бейтс».

– Что? – встрепенулся Чарли.

– Ничего. – Я поерзала на стуле. Сквозь тоненький сарафан из хлопкового джерси он казался мне чересчур жестким.

Так, может, из-за этого грандиозного сборища Джулиан и стал так параноидально беспокоиться о моей безопасности?

– То есть все-таки Лоуренс тут тоже участвует. И он тебе даже не заикнулся?

Я тут же метнулась на защиту Джулиана:

– Ты ненормальный? Он же не вправе этого делать. Это не для широких ушей.

– Ну, я-то, положим, прослышал, – ухмыльнулся Чарли. – Так что кто-то не очень-то и бережет все эти тайны.

– Но уж точно не Джулиан. Он бы ни за что не поставил меня в такое положение.

Чарли откинулся на спинку стула и с любопытством воззрился на меня:

– И что это значит? Не собираешься ли ты вернуться в игру?

– Разумеется, Чарли. Не следует меня совсем уж списывать. У меня есть свои честолюбивые планы.

– Ого, это серьезно. – Парень склонил голову набок. – Что ж, сейчас ты неплохо устроилась, верно? И можешь получить любую работу, какую захочешь.

– Я тебя умоляю… Я собираюсь снова подать документы в бизнес-школу…

Тут Чарли громко расхохотался.

– Ну что за хрень ты тут несешь? Подруга, тебе больше и на фиг не нужна никакая бизнес-школа. Ты же подружка самого Лоуренса – перед тобой все двери нараспашку!

– Я не хочу, чтобы Джулиан использовал ради меня свое влияние.

– Дык этого и не понадобится. И без того всякий знает, что ты за штучка. И всякий не прочь с ним подружиться. Так что можешь заниматься всем, что твоей душе угодно, – пожал плечами Чарли. – Если, конечно, он тебе позволит.

Налетевший внезапно ветерок встрепал мне оставшиеся не убранными на висках пряди, словно заостряя мое внимание на последних словах, и я неожиданно подумала: «А ведь Чарли прав». Я все лето пробездельничала в Коннектикуте, живя совершенно оторванной от всего жизнью, нежась в трепетном и страстном пламени любви Джулиана. Я даже не задумывалась о том, как моя личная жизнь может отразиться на профессиональной. Мне и в голову не приходило, что, естественно, на Уолл-стрит всякий станет лезть из кожи, чтобы нанять к себе невесту Джулиана Лоуренса. И я действительно могла бы заниматься всем, чем мне захочется… Хотя на самом деле это означало, что я больше никогда и ничего не смогу там добиться.

По крайней мере собственными силами. Как Кейт Уилсон.

Ведь больше никогда и ничего не будет по-прежнему. И я никогда уже не окажусь обыкновенным сотрудником. Никогда больше не стану самой собой.

Мозг у меня заметно сбавил обороты, пытаясь переварить это как факт.

– Знаешь, – сказала я, оцепенело уставясь на «Блэкберри», лежавший на столе, – мне, наверное, уже пора отметиться.

– Отметиться? – опешил Чарли. – Старуха, так ты что, и впрямь в бегах?

– Все совсем не так. Он просто пытается меня защитить.

– Ни хрена себе у чувака паранойя!

– Ну, поставь себя на его место. У него есть деньги. Кто-то может, к примеру, меня похитить. Мне еще повезло, что он не приставил ко мне телохранителя.

– Откуда тебе знать? Может, и приставил.

– Не шути так. Он бы мне сказал. Спросил бы сперва.

Ехидно хохотнув, Чарли вновь откинулся на спинку стула и вытянул ноги вперед.

– Ну, теперь-то уж точно приставит, если узнает, где ты.

Я стрельнула на него недовольным взглядом и взяла в руки смартфон.

«Вот, отмечаюсь. Скучаю по тебе. Когда будешь дома?»

Я уже хотела нажать «Отправить», но в последнюю долю секунды внезапный прилив любопытства остановил мой палец, и я приписала:

«Слышала от Чарли, ты на совещании насчет С. Б. Правда, вранье или без комментариев?»

Ответ пришел мгновенно:

«Без комментариев. Сильно подозреваю, я скучаю больше».

Тут сквозь счастливый туман в голове до меня донесся голос Чарли:

– Какая влюбленная улыбка! Любо-дорого смотреть! А ты нехило втрюхалась, мать. И что он пишет?

– Ничего, что бы тебя касалось… чувак.

Тут мобильник задребезжал опять. Я глянула на экран:

«Что еще говорит Чарли?»

Хихикнув, я быстро набрала:

«Что я, должно быть, сильно в тебя втрюхалась, потому что на лице у меня глупейшая улыбка».

Отправила.

Ну, погоди теперь. Дернула ж меня нелегкая…

На сей раз телефон зазвонил.

– Где ты сейчас находишься, Кейт? – раздался в трубке обманчиво спокойный, натянутый британский тон.

В десяти шагах от меня бибикнуло такси. Я для уверенности кашлянула и ответила:

– М-м… на углу Бродвея и Сто шестнадцатой. Мне тут надо было кое-что выяснить, и я хотела сама разрешить кое-какие мелкие вопросы. Хотела тебя удивить.

– Я удивлен, – все так же подозрительно спокойно ответил он.

– Джулиан, все в порядке. Со мной Чарли. Мы сидим в кафешке, на виду у сотни людей. В полной и абсолютной безопасности. Куда в большей безопасности, нежели в Лайме, где никто даже не услышит, если я закричу.

В ответ молчание.

– Джулиан, прошу тебя, скажи что-нибудь. Ну, не сердись.

– Я не сержусь. Я думаю.

– Послушай, мне просто не хотелось, чтобы ты волновался. Это совсем не то… – Тут я посмотрела на Чарли и осеклась.

Но Джулиан как будто прочитал мои мысли.

– Хм… А Чарли еще рядом?

Я глянула через стол.

– Да.

– Дай ему трубку.

Я протянула телефон Чарли:

– Он хочет с тобой поговорить.

Бедняга аж побелел.

– Блин! – прошипел он. – Что я ему скажу?

– Вперед, Чарли! – язвительно улыбнулась я. – Будь же хоть раз мужчиной.

Тот свирепо зыркнул на меня и взял мобильник.

– Да, сэр? – отозвался он и, несколько секунд внимательно послушав, ответил: – Хм, нет, пока нет… Нет, никаких планов… Да, конечно, могу… Без проблем… Буду как приклеенный, клянусь… Ага, ежечасно… В восемь часов, понял… О’кей, счастливо.

Он передал трубку обратно. Я поднесла ее к уху, но Джулиан уже отключился.

Чарли с довольной ухмылкой сложил руки на груди:

– Похоже, крутой босс только что нанял тебе на сегодня телохранителя.

– Так что там было насчет восьми часов? – вспомнила я только через полчаса, когда мы мчались в грохочущей подземке к Семьдесят девятой улице, чтобы там сесть в автобус, идущий до моего дома.

– Не уверен, но мне кажется, это можно выдать тебе лишь при условии крайней необходимости.

– И ты не думаешь, что мне это надо знать?

– Ну, я теперь в ответе только перед Лоуренсом, – отрезал он. – Так и чего вы теперь, типа, помолвлены или как? – кивнул он на мою левую руку, которой я схватилась за поручень.

– Типа да, – поменяла я руку.

– Фигасе! Маловато что-то шика для миллиардера. Надо было побольше над ним поработать.

– Не в моем стиле.

Чарли глубокомысленно покивал.

– Наверное, потому он так на тебя и запал.

Поезд с шумом вылетел на станцию «Семьдесят девятая улица», сделал остановку, и мы наконец вышли из вагона. Едва оказавшись в зоне доступа, мой сотовый выдал новое сообщение:

«Не желаешь остаться здесь на ночь?»

Что ж, уже кое-что.

– Погоди секунду, Чарли, – бросила я и присела на скамейку написать ответ.

«Конечно. Что еще?»

– Пойдем, мать, – поторопил меня Чарли. – Автобусу пофиг, кто у тебя бойфренд.

Я поднялась вслед за ним по лестнице к остановке 79-го автобуса на Бродвее, когда пришло следующее сообщение:

«Ключ у тебя с собой?»

В этот момент как раз подкатил автобус и приткнулся к остановке. Мы с Чарли забрались в него и сели.

Я: «Да. Я ж сказала: хотела сделать тебе сюрприз».

Джулиан: «Тогда чувствуй себя как дома. Чарли предположительно пробудет с тобой до моего прихода. Где вы сейчас?»

«В 79-м автобусе, пересекаем парк».

«Пожалуйста, дай знать Чарли, чтобы в дальнейшем никаких автобусов! Сразу звони в „Аллегру“ и заказывай машину».

«Есть, капитан!»

«Прошу тебя, серьезнее. Еще они должны зарезервировать столик к 8 ч. у „Пер Се“. Постараюсь быть там лично. Если что, возьми с собой Чарли».

«Домой-то ночевать приедешь?»

«Не уверен. Сейчас надо возвращаться к делам. Пожалуйста, береги себя, родная. Моя жизнь в твоих руках. XX».

– Что, любовь засасывает с головой? – съязвил Чарли.

– Да не совсем. – Я сунула мобильник в сумку. – Вообще, это чудесно. Рекомендую иногда пробовать.

Чарли расплылся в улыбке.

– Должен признать, тебе это на пользу. Классно выглядишь, подруга! Вся аж светишься. Вы там небось славно кувыркаетесь.

– Ладно, Чарли, спасибо за комплимент. Сворачивай тему.

Он фыркнул.

– Значит, да? Ничто человеческое нам не чуждо? Чувак твой, значит, тот еще жеребец.

Когда я радостно впорхнула в вестибюль своего дома и провальсировала мимо консьержа, Фрэнк сидел на телефоне. Увидев меня, он чуть не выронил трубку.

– Обожди-ка минутку, пожалуйста, – сказал он собеседнику на другом конце провода. – Кейт! Давно не виделись!

– Привет, Фрэнк. Заскочила на минутку забрать кое-какие вещи. Брук дома?

– Не видел, чтобы она уходила. Ключ-то у тебя есть?

– Да, конечно. Еще увидимся.

Мне показалось, он хотел сказать мне что-то еще, но потом лишь пожал плечами.

– Дай мне знать, если что понадобится, – бросил он напоследок и вновь поднес телефон к уху.

В гостиной не было и следа Брук, хотя дверь в ее комнату была плотно закрыта. Наверно, отсыпается, решила я. Я огляделась, припоминая, как я в последний раз стояла на этом месте и сколько всего произошло потом.

– Подумать только! – пробормотала я себе под нос, кидая ключи в низкую корзинку.

– Не возражаешь, если я включу телевизор? – подал голос Чарли.

– Будь как дома. Я только пойду соберу вещи, – сказала я и пошла к себе в спальню.

Уезжала я в большой спешке. Некоторые ящики комода так и остались перекошены, как будто их задвинули второпях. Боксы с папками, где хранились мои бумаги и документы, по-прежнему лежали на кровати. Как я могла быть такой беспечной?

Подойдя ближе, я нахмурилась. Странно: в папках как будто кто-то рылся.

Я попыталась поточнее припомнить, что именно делала перед отъездом. Тот день был донельзя насыщен событиями и эмоциями, слившимися в памяти в сплошную размытую кутерьму, к тому же перекрытую всем, что произошло впоследствии. И тем не менее я отлично помнила, что не рылась ни в своих студенческих кредитных документах, ни в экзаменационных ведомостях, ни в нескольких оставшихся с давних пор, написанных от руки письмах.

Но совершенно точно кто-то это делал.

Я торопливо сложила панки обратно по боксам, метнулась к комоду поправить ящики. И замерла… Над ним, вверху зеркала был прилеплен листок из блокнота, на котором мною от руки, едва разборчиво было выведено: «Не пропусти, что доктор прописал».

Что доктор прописал? Как же я могла об этом забыть?!

Ну да, конечно, ведь календарь-то с напоминаниями остался в моем прежнем «Блэкберри». Ну что же, распишем новую схему приема. Мне, кстати, как раз пора обновить рецепт…

«Ах!.. Боже ж ты мой! Вот черт…»

У меня вмиг похолодели пальцы. Я опустилась на стул, пытаясь умерить безотчетное кружение мыслей.

Как же долго это продолжалось? Я ведь, наверное, до жути много пропустила!

Мой компактный чемоданчик с косметичкой остался в прихожей. Оглушенная своим открытием, я вышла в гостиную, где Чарли стоял перед телевизором и смотрел новости по каналу «Си-эн-би-си».

– Слышь, – сказал он, не отрываясь от экрана, – снаружи уже установлены камеры. Пару секунд назад запечатлели, как твой приятель туда заходит.

– Что, правда? – Я подхватила чемодан, быстро унесла в спальню и расстегнула молнию.

Дорожная косметичка лежала на самом его дне, под кое-каким кружевным бельем, что я положила с собой так, на всякий случай. Не торопясь я открыла ее и принялась методично перетряхивать содержимое. Ага, вот и она – круглая розовая коробочка с противозачаточными таблетками. Я всегда брала упаковку только на двадцать один день, поскольку меня раздражало в оставшиеся семь дней цикла принимать пустышки, зная, что нужны они лишь для отсчета времени. Вот разве что при таком варианте приема нетрудно забыть вовремя начать новую упаковку. Просто раз – и забываешь. И незаметно для себя отходишь от этой каждодневной привычки. Особенно когда влюбляешься до головокружения и беспамятства. Тут уж по-любому мозги далеко не всегда работают на прежних оборотах.

«Ладно, успокойся, – велела я себе. – Когда закончился последний цикл? Ведь не так уж и давно, верно?»

Во вторую неделю августа. Это я знала точно, поскольку завершилось все как нельзя более вовремя – накануне нашей прогулки на катере до Ньюпорта, где мы собирались провести столь долгожданный уикенд. И когда Джулиан открывал ключом дверь нашего номера в тамошнем отеле, я вполне вольна была поддаться накатившему на меня озорному настроению испорченной девчонки, несмотря на то что уже давно носила на пальце его кольцо, что к августу мы уже так сильно прикипели друг к другу, что предстоящая свадебная церемония казалась лишь пустой формальностью. Джулиан заказал самый роскошный номер в гостинице с шампанским, шоколадными трюфелями и пунцовой спелой земляникой, охлаждающимися на ночном столике. Едва успев закрыть за нами дверь, Джулиан подхватил меня в объятия и принялся жгуче целовать.

Впрочем, в невероятно ярких воспоминаниях о тех днях запечатлелись не какие-то особенные моменты – сам небывалый накал чувств размывал в памяти отдельные детали, – а один час безмятежного отдыха субботним вечером, когда пробивавшиеся через окно солнечные лучи осторожно подкрадывались к лицу уснувшего Джулиана.

Прежде мне не доводилось видеть его спящим. Каждую ночь мы засыпали вместе, и он неизменно пробуждался раньше меня и исчезал уже на рассвете, оставив на подушке какое-нибудь трогательное послание. И потому на сей раз, пользуясь случаем, я очарованно разглядывала его, словно боясь упустить малейшую подробность. Он спал лежа на животе, и все его черты были проникнуты величайшим умиротворением. Обнаженный торс Джулиана, словно перечеркнутый белой простыней как раз по выпуклостям ягодиц, вздымался и опадал в неторопливом, размеренном ритме дыхания. На правом предплечье, лежащем у лица ладонью вниз, я различила уже знакомую причудливую линию шрама, бегущую по руке меж золотистых, поблескивающих на солнце волосков.

«Господи, спасибо тебе, – мысленно взмолилась я в немом восхищении, – я безмерно благодарна. Обещаю, я буду нежно заботиться о нем».

Наконец я поднялась. Сам этот городок не мог не напомнить мне о свербящем до сих пор вопросе насчет личности таинственного отправителя книги Холландера. Джулиан ни в коей мере не давил на меня и не отговаривал, однако после нескольких попыток позвонить по раздобытому номеру, когда я всякий раз нарывалась на голосовую почту, я сдалась и переключила свой энтузиазм на куда более приятные действия. Между тем номер по-прежнему хранился в моем смартфоне, и, пока Джулиан мирно почивал на постели, я тихонько выскользнула в гостиную и попыталась позвонить еще раз.