Текст книги "Пари (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 41 страниц)
Глава семьдесят вторая: Лекс
– Алексей Эдуардович, – на пороге кабинета грациозно появляется моя секретарша Оксана, – к вам Татьяна Александровна. Очень просится.
Рабочий день уже почти закончен, я устал как собака, ковыряясь и разбирая все насущные проблемы, которых за время, пока я разбирался с личной жизнью, накопилось достаточно. «Интерфорс», хоть и стабилен и внутри себя организован почти так же надежно, как любой швейцарский часовой механизм, все равно нуждается в контроле. А я в последнее время так засрал себе мозги Викой, Катей и попытками вычислишь шпиона, что непозволительно расслабился. Ничего страшного не случилось, но на всякий случай сегодня я полностью погрузился в работу. Отчасти еще и для того, чтобы вытравить из головы мысли о Вике и ее очередном предательстве.
Хотя имя своего напарника (или, правильнее сказать, организатора) она так и не назвала.
Чтобы Виктория Лисицына – и не взяла такую кучу денег, а вместо этого ограничилась только жалкими пятью тысячами? Я скорее поставил бы на то, что она попросила бы в два раза больше предложенных мною пятисот тысяч, но теперь мне придется смириться, что эта загадка так навсегда и останется без ответа.
– Татьяна Александровна еще просит передать, что если вы снова ее не примете – она ляжет на пороге, – с трудом сдерживая улыбку, добавляет Оксана, и я, издав разочарованный стон, соглашаюсь.
Придется смириться с тем, что следующие полчаса своей жизни я потрачу на то, что она вполне могла бы решить самостоятельно, потому что имеет для этого все полномочия. Но люди старой закалки часто и шагу не могут ступить, пока не получат железобетонное согласование по каждому документу.
Я возвращаюсь в кресло и с улыбкой встречаю свою курицу-наседку, которая тут же деловито садится в кресло напротив и рассерженно кладет передо мной пачку выписок и документов. Мое внимание сразу привлекает знакомое название на одном из них – это фирма того поляка… как там его… Кассинского, кажется. В Праге на форуме прожужжал мне всю голову. Пытаясь впарить свои супер-эффективные проводники.
Какого черта?
Я хоть и не послал его прямым текстом, но точно не заключал никакие сделки.
– Это что? – Разглядываю документ уже внимательнее.
– Договор на оказание услуг, – хмурится Татьяна Александровна, всем видом давая понять, что вот поэтому-то она так героически добивалась моего личного рассмотрения. – Смета на выполнение работ, часть уже оплачена в рамках сроков, но вторая половина… Не поймите меня неправильно, Алексей Эдуардович, но сумма внушительная. И вот здесь еще, и здесь.
Она как будто внутренним чутьем знает, где какой документ лежит, потому что достает их из общей пачки, хотя в ней нет ни закладок, ни других опознавательных знаков. Это еще две сметы – одна на обновление оборудования, другая – на демонтаж части старых аккумуляторов с заменой их на новые. При условии, что старые тоже пойдут в счет оплаты, из-за чего итоговая сумма за выполнение работ выходит примерно на двадцать процентов меньше. Честно говоря, отличная идея, особенно с учетом того, что в наше время мало кто соглашается на такие подряды. Но в данном случае для этого есть обоснование – все три договора составлены на имя кампаний, которые для меня, человека глубоко и долго плавающего в теме, не говорят ровным счетом ни о чем. Я знаю только Кассинского, но и он, насколько мне известно, буквально зубами выгрызает любой мало-мальски серьезный подряд, чтобы выйти на арену к серьезным игрокам. Для него даже идущий на дно «Гринтек» – большая удача, потому что это как минимум уже не ноунейм, обслуживающий маленький частный заводик где-то у черта на рогах. Уверен, с двумя другими ситуация обстоит примерно так же.
Но есть еще кое-что, что объединяет всю эту странную компанию.
Со стороны «Гринтек» их подписывал… точнее, подписывала, Лисицына В. Н.
Теперь понятно, почему так всполошилась моя ответственная главбух.
– Алексей Эдуардович, не то, чтобы я ставлю под сомнение компетенцию Виктории Николаевны… – Татьяна Александровна смотрит на меня так, что по взгляду видно – она как раз очень сильно ставит под сомнение вообще все, что связано с Викиной деятельностью, но сказать об этом прямо в лоб ей мешает исключительно профессионализм. Она из той старой гвардии, которая не привыкла осуждать, но и на всякие регалии и ордена тоже смотрит сквозь пальцы. – Я решила уточнить, согласованы ли с вами суммы, потому что они не маленькие.
– Татьяна Александровна, ну вы просто сейчас без ножа мне сами знаете что отрезали, – корчу страдальческое лицо.
Для обычного обывателя суммы действительно могут показаться заоблачными, но в бизнесе «зеленой» энергетики ценники всегда на несколько порядков выше. И даже с учетом этого, Вике каким-то образом удалось вложиться в самые минимальные рамки.
– Мое дело предупредить, – как будто обижается моя ответственная главбух, на что я тут же умоляюще складываю ладони и прошу меня простить. – Мне нужна ваша резолюция, Алексей Эдуардович, чтобы потом не оказалось, что из всех троих участников этих… авантюр, вся ответственность будет только на мне одной.
И это при том, что я никогда раньше, ни делом, ни даже словом или намеком не давал поводу думать, что могу быть на такое способен. Но на то она и старая гвардия – всегда где-то немного обижены на молодых и резвых за то, что мы принимаем решения часто импульсивно и в одно лицо, даже не посоветовавшись и не выждав положенные «две-три недели».
– Дорогая моя, драгоценная Татьяна Александровна, вы уже и так наработали себе на памятник из золота в полный рост, – я сжимаю ее сухие сморщенные ладони, между делом подтягивая к себе оставшиеся документы. – Спасибо за вашу бдительность, мой самый большой актив.
Она фыркает, но все равно краснеет от удовольствия.
– Давайте мы с вами вот как поступим… – Бросаю взгляд на крайние сроки оплаты оставшегося денежного транша. На всех трех договорах это еще минимум несколько дней в запасе. В большом бизнесе до последнего оттягивать с оплатой считается дурным тоном, но у меня тут три небольших компании, которые точно не станут бить тревогу. – Я еще раз все посмотрю, проверю, и завтра дам вам ответ.
– До двенадцати, – она выразительно поглядывает на мои же наручные часы. – Чтобы я сделала все как следует, а не лишь бы успеть.
– Клянусь! – беру под козырек.
Когда остаюсь один в кабинете, первым делом звоню моему главному инженеру – он сейчас на объекте на выезде, лично контролирует устранение какой-то неполадки. После короткого разговора и отчета о том, что ремонт почти закончен и до конца дня все будет работать в штатном режиме, интересуюсь, не хочет ли он, по моей личной просьбе, съездить на объект «Гринтек». Само собой, за все положенные внеурочные.
Федоров сначала как всегда ворчит, мол, и так без выходных, и пашет как вол, но потом соглашается, и говорит, что будет на месте завтра в девять и до полудня предоставит мне отчет. Я прошу побыстрее и обещаю тройную ставку. Против таких денег беспомощно даже его вездесущее ворчание.
Еще раз пересматриваю документы.
Ищу информацию по двум другим подрядам. Один контракт, тот самый, где часть оплаты идет в счет демонтажа старого оборудования, принадлежит дочернему предприятию… одного весьма известного немецкого концерна. С немцами, пусть и не с этими, я уже веду дела и никаких нареканий к их исполнительности у меня нет. Второй контракт с итальянцами, тут все помельче и без подмоги за плечами, но даже поверхностный забег в поисковик выдает маленькую, но вполне приличную фабрику.
Суммарно и на первый взгляд выглядит вполне неплохо.
Окончательно понять что к чему смогу только после отчета Федорова, потому что я уже научен горьким опытом, что даже самая приличная на первый взгляд фирма на поверку может оказаться той еще шарашкиной конторой.
Но во всем этом странно другое.
Выглядит все так, будто Виктория изо всех сил старалась, чтобы подтянуть дела «Гринтек» вверх. Не просто слила деньги в пустоту, а потратила их на действительно хорошие решения. Если реальность будет соответствовать написанному на бумаге – даже на половину! – это, блядь, будет просто отличный результат для полной дилетантки. Результат, который может сильно поднять плачевные дела «Гринтек». Отсюда вытекает закономерный и логичный вопрос – на хрена ей это делать, зная, что ее кукловоду наоборот нужно как можно сильнее опустить цену акций, чтобы скупить их по дешевки «почти что даром»? Более нелогичного поступка и представить нельзя. Не может же случится такое дьявольское совпадение, что на нарочно хотела заключить максимально провальные контракты, но три из трех оказались очень удачными? Да и условия, прописанные в договорах, похожи на те, которые выбиваются только грамотным правильным торгом, а не падают с потолка от не хрена делать.
Если бы я не знал, кто за всем этим стоит, то хотел бы такого человека к себе в команду.
Блядь.
Я еще раз пересматриваю каждую чертову бумажку, тупо докапываясь уже чуть ли не до каждой буквы, но ничего не меняется – это все еще три чертовски выгодный грамотных и выгодных контракта. И чем больше я в них вникаю, тем сильнее уверен, что завтрашний отчет Федорова только подтвердит эти выводы.
Получается, пока я от злости и дурной башки разводил амуры с той блондинкой, Вика реально отпахала на двести процентов. Будь я ее «заказчиком», то очень крепко погладил бы против шерсти за такие старания, потому что когда работы будут закончены, мощности «Гринтек» вырастут минимум на двадцать, а то и двадцать пять процентов, окупятся за год и потом выйдут в стабильный крепкий плюс. Ну что тут сказать… гениально, блядь. Окажись она сейчас передо мной, я бы даже искренне ей поаплодировал, несмотря ни на что.
Вот на хрена мне все это?
Час назад я был уверен, что раскусил ее игру, а теперь даже не представляю, что может творится в ее рыжей голове. Точнее, уверен, что любые мои представления не будут иметь ничего общего с действительностью.
Глава семьдесят третья: Вика
– Виктория Николаевна Лисицына? – слышу в трубке суровый мужской голос, смахивающий на тот, которым обычно разговаривают судьи с обвиняемыми во всех смертных грехах.
– Это я, – говорю натянутым голосом, заодно перебирая в уме варианты, откуда мне еще не прилетал «бумеранг» кармы. Кажется, уже вообще со всех сторон, но на всякий случай все равно готовлюсь к худшему.
– Следователь Степашин Александр Александрович. – Потом он еще целую минуту объясняет, что занимается расследованием разных мошеннических схем. Объясняет не без легкого пафоса и гордости.
Отлично, для полного комплекта «счастья» мне не хватает оказаться втянутой в какую-то махинацию Марата. Ну нет, что бы там не натворил этот козел, я не дам повесить на себя ни копейки!
– Слушайте, Степашка… или как вас там, я никогда, ни у кого не взяла ни копейки деньги, ясно?! Только за рекламу, но все мои декларации можно проверить в соответствующих органах!
– Гм-м-м, Виктория Николаевна, я звоню уточнить насчет гражданки Дианы…
Пока он перечисляет ее паспортные данные, я соображаю, что речь идет о той самой Диане, которая украла у меня сто семьдесят тысяч. Диане, которую на меня натравил Марат, но поняла я это, к сожалению, слишком поздно.
– Эта… личность, украла у меня сто семьдесят тысяч. Я могу предоставить все документы и счета, и выписки из банка, и вообще все, что у меня есть!
– Конечно, нам все это потребуется. – Спокойно говорит следователь. – Не могли бы вы подъехать к нам? Скажем, к часу дня? Дадите показания, чтобы мы могли приобщить все документы к делу. Вы подавали заявление о хищении?
– Нет, – нехотя признаюсь я, потому что была настолько разбита крушением всех своих надежд, что в моей голове не осталось ничего, кроме пессимизма насчет возможного поиска мерзавки и возврата украденных денег. – Планировала, но вы меня опередили.
– Очень, очень плохо, что не сделали этого раньше, – как строгий дядя Степа, отчитывает следователь, – значит, возврат средств будет не раньше, чем через несколько недель, пока не проверят все ваши документы.
– Возврат средств? – начинаю заикаться от волнения. – В смысле… я получу обратно свои деньги? Все?
– Все сто семьдесят тысяч, если ваша информация подтвердится.
Я громко икаю, в ответ на что мой суровый собеседник откашливается, очевидно, чтобы хоть как-то замаскировать смех.
– Подождите… – Я до сих пор боюсь верить, что в моей сплошной полосе неудач наметился маленький просвет. – Это какой-то розыгрыш, да?
– Нет, Виктория Николаевна, и чем скорее вы пройдете все формальные процедуры – тем быстрее получите доступ к своим средствам.
– Я буду к часу как штык! – готова чуть ли не под козырек брать на радостях. Да что там – могу хоть сейчас бежать по всем инстанциям, лишь бы поскорее получить назад деньги и вернуть долг Ане (хоть она и не просит его обратно).
Следователь Степашин прощается, кладет трубку, а я еще какое-то время как зомби пялюсь в одну точку – ведро с грязной водой, в которой я мою швабру, третий раз за утро перемывая полы. Работы в бабушкином доме просто непочатый край, но каким-то образом переезд сюда благоприятно влияет на мою нервную систему. Хотя еще несколько месяцев назад меня бы перекосило от мысли, что придется жить в старом доме с мышами и клумбами. Клумбы, кстати, откладываю в конец очереди всех дел, потому что, положа руку на сердце, огородник из меня вообще никакой. Невольно улыбаюсь, вспоминая, как еще в детстве, когда бабушка не болела и у нас был свой маленький огород, вызвалась помочь ей с сорняками в луке. В итоге, на грядках лука не осталось, зато сорняки стали выглядеть гораздо ухоженнее. Бабуля меня за это даже не отругала, но к огородным работам больше и близко не подпускала.
К одиннадцати успеваю привести в порядок (насколько это пока возможно) одну из трех комнат, вытаскиваю оттуда маленький старый диванчик и столик – сюда уже заказала новую мебель, а эта займет место на крыльце, благо навес не проржавел и здесь можно будет проводить вечера вплоть до первых заморозков.
Мою чумазого Орео, который на радостях даже перестал изображать ленивую плюшку и носится по двору, суя любопытную морду буквально в каждую щель. Пришлось дважды его намыливать, пока его белая шерсть снова не стала белой. Одеваюсь, привожу себя в порядок и еду подписывать бумаги. До последнего не могу поверить, что все это не сон и не дурная черная шутка Марата, но два с половиной часа скучной бюрократической волокиты подтверждают, что происходящее – не сон, не шутка и не галлюцинация.
И на этом все сюрпризы сегодняшнего дня не заканчиваются, потому что когда мы со Степановым в последний, контрольный раз пересматриваем весь толстый пакет бумажек, которые мне пришлось написать и подписать, в его кабинет словно фурия влетает… Нина.
Собственной персоной.
Как говорится – где бы мы еще раз встретились. Судьба решила устроить мне день сюрпризов?
– Что значит «отказано»?! – орет она, как будто даже не замечая мое присутствия.
Степанов вздыхает и угрожающе медленно кладет ручку на стол. Звук при этом такой, будто он в набат ударил, ей-богу. Мне сразу хочется мышью выскочить за дверь, чтобы не быть свидетелем безобразной сцены, но мое тело как будто приклеилось к стулу, я даже ногами толком пошевелить не могу.
– Я хочу знать, почему я не могу…
– Гражданка Аронова, я уже сказал вам, что все заявления были проверены и указанные вами суммы…
– То есть я типа вру?! – еще громче орет она.
Я мысленно прикладываю ладонь к лицу, повторяя всем известный мем. Даже отбитый на всю голову Марат перестал наезжать на чиновников при исполнении после того, как его затолкали в изолятор на восемь суток – по дню за каждый мат, который он успел сказать до того, как его «оприходовали». Нину жизнь этим нехитрым правилам еще не научила, но видимо, это вот-вот произойдет прямо у меня на глазах.
– Я хочу получить назад свои деньги! – резанной свиньёй визжит она, напирая на стол Степашина с видом бронетанковой машины. – Это мои деньги! Законные! Их у меня точно так же украли, как и у остальных! Вы не имеете права…
– Гражданка Аронова! – На этот раз он резко встает на ноги, каким-то образом расширяясь до размеров почти всего свободного пространства кабинета. – Вы уже получили все разъяснения! Если собираетесь их обжаловать – делайте это через соответствующие инстанции, а не устраивая цирк в моем кабинете!
Грохочет этот мужик так, что я успеваю пожалеть о своем опрометчивом желании остаться и воочию насладиться Нининым унижением. Но сейчас уже поздно, так что стараюсь мимикрировать под серый камень, заодно надеясь, что меня не зацепит осколками.
– Почему мне отказано?! Я хочу получить свои деньги сейчас!
– Потому что вы не смогли подтвердить законность этих средств на своем счету! – продолжает повышать тон Степашин. – Потому что вы, гражданка, Аронова, сначала должны доказать, что являетесь жертвой мошеннической схемы, а не ее соучастницей!
Нет, все-таки хорошо, что я осталась – когда еще выпала бы возможность посмотреть, как у этой сучки лицо превращается в переспевший мягкий баклажан? Просто любо-дорого, красота неописуемая, аж сердца радуется и душа поет. И чем дальше – тем больше она становится похожа на непонятный, но явно подгнивший овощ.
– Чт-т-т-т-т-то? – начинает заикаться Нина. – В смысле «соучастницей»?
– Хотите, чтобы я ознакомил вас с энциклопедическим значением слова «соучастник» или содержимым статей, под которыми вы в данный момент находитесь? – ехидно интересуется следователь, даже не скрывая, что доволен таким превышением служебных полномочий. Что-то мне подсказывает, что Нина не первый раз вот так выносит ему мозг.
Нина моментально закрывает рот, и как будто только теперь замечает мое присутствие.
Несколько секунд смотрит на меня так, будто перебирает в голове варианты, как именно отреагировать. Вряд ли там много нейтральных, в которых с моей головы не слетает ни одна лишняя волосина. После нашего последнего «приятного» разговора и ее обещания устроить мне сладкую жизнь, я уже ничему не удивилась бы.
– Виктория, – Нина растягивает свой рот в пакостной улыбке. – Где бы вы еще встретились.
– Не поверишь – я как раз тоже об этом думала, – еле заметно улыбаюсь в ответ и перевожу взгляд на Степашина. – Если что – я к этой сумасшедшей не имею никакого отношения.
Он не успевает даже рта раскрыть, потому что Нина взрывается с новой силой, только теперь – в мою сторону. Лицо у нее при этом такое, словно она нашла девочку для битья.
– Тебе мало, да? – Нина прищуривается, из-за чего ботокс в ее лбу собирается в странные неестественно гладкие складки. Выглядит, если честно, немного стрёмно, как будто страшилище из ужастика. – Хочешь, чтобы я еще пару статеек о тебе написала? Только учти, моя дорогая, после следующей тебе придется переезжать на другую планету!
Я даже не сразу понимаю, о чем она мелет и к чему опять эти угрозы.
А потом в памяти всплывает как она хвасталась, что занимается журналистикой. Нашу с ней ссору, после которой Нина пообещала устроить мне сладкую жизнь. И статью, которая вышла почти сразу после этой угрозы. Сейчас все кажется настолько очевидным, что самое время постучать себя по лбу – как я вообще могла сразу не догадаться, откуда ветер дует? Хотя, даже если бы догадалась – и что? Бежать выдирать волосы чокнутой злопамятной дуре точно не стала бы. Не из страха получить по морде еще одним «разоблачением», а потому что это чистой глупость и грязь.
– Что вообще происходит? – настораживается Степашин.
– Это просто наши девичьи разговоры, – торопливо отмахивается Нина, но лицо ее при этом выглядит испуганным.
– Она придумывает всякие небылицы про известных людей и выбрасывает это в сеть, – охотно объясняю я. – Портит людям жизнь, доводит до развода крепкие семьи, портить репутацию хорошим начинающим политикам. Готова поспорить, что зачастую не из душевного порыва нагадить кому-то за воротник, а за очень даже настоящие и солидные деньги. Кстати, – нехотя отрываю взгляд от багровеющей рожи Нины, и смотрю на все больше хмурящегося Степашина, – рекомендую дать наводку тем вашим органам, которые интересуются происхождением денег у этой несчастной жертвы аферистов.
– Ах ты сука! – Нина пытается броситься на меня, но я успеваю крутануть стоящий между нами стул, и она налетает животом на спинку, отскакивая от нее как мячик для пинг-понга.
– Между прочим, говорят, что если много ругаться, то рот почернеет, – не могу не съязвить на прощанье, и пока это жалкое подобие на человека барахтается на горе папок, в которую только что неловко села, прощаюсь со Степашиным и быстро выхожу в коридор.
На улице, хоть меня все-таки немного потряхивает, дохожу до ближайшего магазинчика и покупаю себе огромным рожок мороженного. Просто гигантский, политый красным малиновым джемом. Сразу откусываю большой кусок, жую и наслаждаюсь, как сказала бы «прежняя я», химозными красителями и усилителями вкусов.
Иногда жизнь полна сюрпризов, особенно, когда начинаешь смотреть на нее живыми глазами.
