Текст книги "Пари (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 41 страниц)
– Ты же в курсе, что снова меня шантажируешь? – раздражаюсь я, потому что против этого аргумента мне абсолютно нечего противопоставить.
– Вик, солнце, я уже в том возрасте, когда целиком и полностью отдаю отчет всем своим действиям.
– Это абьюз! – выбрасываю свой последний козырь. – Насилие над моей личностью. Принуждение! Использование финансового давления и…
– … и ты все еще можешь в любой момент уйти, – заканчивает за меня эта самодовольная скотина. – В порядке исключения, я даже освобождаю тебя от участия в форуме и ты можешь потратить эти два дня как твоей душеньке будет угодно. Видишь – никакого насилия, просто условия. Очень демократичные, я бы сказал, но ты, опять же, можешь выбирать любой вариант.
Лекс прекрасно знает, в каком я безвыходном положении, но мне даже обижаться на него особо не за что – с учетом пережитого и приобретенного опыта, я теперь тоже десять раз подумаю, чем вкладывать деньги в чью-то сытую жизнь.
– Хорошо, и что ты предлагаешь? – От злости набрасываюсь на рыбий стейк, почти не жуя, проглатываю сразу несколько кусов.
– У нас есть номер, где тебе все нравится, мы можем провести в нем оставшихся два дня, все расходы, которые придут в твою светлую голову, автоматически ложатся на мои плечи. От тебя требуется просто не компостировать мне мозг очередными идиотскими идеями. Все просто. – Лекс с довольной ухмылочкой разводит руками.
Надо было хоть для проформы дольше сопротивляться, эх.
Но мне в голову тут же приходит одна безумная идея. Именно безумная, потому что здоровым и нормальным то, что я собираюсь выкатить, назвать будет трудно, но Лексу, как он сам выразился, некуда будет деваться.
– Значит, один номер, одна кровать, один душ, – перечисляю вещи, которые тяжело впихнуть в рамки «сугубо деловых отношений начальника и подчиненной».
– Я могу спать на коврике, – легко соглашается Лекс.
– Рада, что ты сам это предложил, но на всякий случай… – Беру паузу, чтобы еще немного его помариновать. – Я включу свой телефон на запись, чтобы фиксировать все, что будет происходить в комнате.
– Эм-м-м-м… – Брови Лекса медленно и удивленно ползут вверх.
– Ничего личного – всего лишь моя страховка от твоих попыток использовать служебное положение. Если ты попытаешься затащить меня в постель или к чему-то принудить – все это окажется на видео, и будет мгновенно использовано против тебя везде, где это можно будет использовать.
Вот это номер – впервые за время его возвращения, я вижу Лекса по-настоящему растерянным. Он как будто пытается – и не может переварить то, что услышал, хотя я озвучила свои требования предельно четко. И с каждой секундой пока он тормозит, я все больше убеждаюсь, что выкатила правильные условия. Но зато теперь все предельно справедливо – он вынудил меня плясать под его дудку, пользуясь моим безвыходным положением, а я заставлю его принять мои условия или признать, что он собирался меня домогаться. Будь это Марат – его бы такое пятно на репутации даже в глазах всего одной женщины абсолютно бы не смутило, но Лекс не такой – он явно не привык получать женщин шантажом и подкупом.
– То есть ты боишься, что я буду тебя домогаться? Просто хочу уточнить, правильно ли понял твою эскападу.
– Слово-то какое нашел, – не могу не хохотнуть в ответ.
– Извини, но твое условие вогнало меня в ступор.
– Ты все правильно понял, Лекс. Все, что будет происходить в нашем номере, будет записано на мой телефон. Но ведь тебе нечего бояться? У тебя же ничего такого и в мыслях не было, да?
– Хорошо, будь по-твоему. – Он вскидывает руки. – Правда, я думал, телефон будет тебе нужен для личных нужд, но раз ты настолько боишься за свою невинность, то я, как порядочный человек, должен согласиться.
– Но сон на коврике это не отменяет, – быстро добавляю я, но Лекс без проблем соглашается и на это. Кажется, готов выполнить вообще все мои условия.
И это тоже слегка настораживает, но я не подаю виду.
– Значит, скрепим договор рукопо… – Лекс не успевает закончить, потому что его проклятый телефон снова звонит. Он бросает взгляд на экран – и что-то в его лице едва заметно меняется, как будто смягчается и становится более меланхоличным.
Ясно, куда же без его драгоценной возлюбленной. Они же только недавно разговаривали! Она что – теперь каждый час будет ему названивать?
– Я на минуту, – извиняется Лекс и его буквально сдувает из-за стола.
И только когда его спина больше не загораживает мне обзор, я замечаю сидящую прямо напротив знакомую рожу.
Нина. Даже здесь, хотя мы на другом конце города от места проведения форума, на котором она оказалась вообще не пойми как и в качестве кого. Но зато теперь я вижу. Что она-то меня видела с самого начала и как только представляется возможность, машет рукой. А когда я прикидываюсь шлангом и делаю вид, что в упор ее не замечаю – в наглую подсаживается ко мне, прямо на место Лекса.
– Вот теперь я вспомнила, что забыла купить в сумочку, – киваю на ее руки, настолько полные, что на столе выглядят растекшимся несвежим тестом. – Антисептик. Как только ты уберешься – попрошу официанта провести дезинфекцию. От паразитов.
– Тебе уже говорили, что твои шутки не смешные? – кривляется Нина, но ее мой выпад точно задел, о чем красноречиво свидетельствует ее покрасневшая шея.
– А кто тебе сказал, что я шучу? Пытаюсь быть достаточно токсичной, чтобы ты просто убралась откуда пришла и не портила мне аппетит. Хотя. – Откладываю вилку, промокаю губы салфеткой, за чем Нина наблюдает с подчеркнутой брезгливостью. – Ты уже и так с этим справилась. Знаешь, если вдруг тебе когда-нибудь понадобятся деньги, я готова рекомендовать тебя девочкам, которым не хватает силы воли держать рот на замке – пяти минут разговора с тобой достаточно, чтобы аппетит умер в мучениях.
– Вот-вот, кстати, очень хорошо, что ты сама начала этот разговор! – Нина, несмотря на мои попытки избавиться от ее общества, пододвигает стул и уже внаглую заваливает локти на мою половину стола.
– У тебя с головой вообще как? В порядке? – На всякий случай отодвигаю тарелку подальше, чтобы на нее не попадало даже ее гадкое дыхание.
– Просто хотела напомнить, что в отличие от многих поклонников Виктории Янус, которым она видится этакой богиней и непорочной девой, я знаю, кто она на самом деле.
Вот же бля…гм-м-м… поганое приставучее насекомое!
Хорошо, что у меня где-то на уровне рефлексов закреплена привычка улыбаться даже когда дела летят в пропасть. И как бы пристально Нина не всматривалась в мое лицо – вряд ли она найдет там хотя бы намек на то, что ее слова произвели хоть какой-то эффект.
– Ты мне угрожаешь? – придавая тону нотку насмешки, интересуюсь я, хотя и ежу понятно, что именно этим она и занимается.
– Скорее, предлагаю сотрудничество.
Честно говоря, я рассчитывала услышать какой угодно ответ, но только не тот, который в итоге прозвучал. Потому что даже если бы она сказала, что хочет чтобы я покормила ее из ложечки, это и то звучало бы куда логичнее, чем предложение сплестись в деловом. Прости господи, экстазе.
– То есть ты посидела, пошевелила своими змеиными мозгами и решила, что я могу каким-то образом помочь тебе или твоей конторке, на которую ты работаешь, как-то продвинуться в плане сотрудничества с «Гринтек»? – Произнесенная вслух, эта идея звучит еще абсурднее, хотя чего еще ожидать от человека, который утверждает, что слил меня жене Егора исключительно «по доброте душевной и ради моего же блага». – Знаешь, я искренне советую тебе больше не злоупотреблять коктейлями в первой половине дня, даже если они бесплатные.
При любом другом раскладе, я бы уже давно встала из-за стола и избавила себя от необходимости хоть как-то взаимодействовать с гадюкой, но это, черт подери, наш с Лексом стол!
– Что-о-о-о?! – Вопреки моим ожиданиям, Нина пропускает намек на пьянство и начинает ржать. Да, звук, выходящий из ее рта именно такой (хотя, кажется, лошади издают его более благозвучно), чем тут же привлекает внимание посетителей за соседними столиками. – Вика, дорогая, причем тут «Гринтек»?
Как бы сильно я не владела собой, но прямо сейчас чувствую неприятный запах того, что очень хорошо можно охарактеризовать всего одним матерным словом, но на языке приличного человека звучит примерно как «подстава». Если ей не нужен контракт с «Гринтек», то что тогда ей, черт подери, нужно?!
– Кстати, – Нина многозначительно прищуривает свои размалеванные как на дискотеку глазища, – а тут с тобой за столом разе не Алексей Яновский сидел?
– Разве нет, – на голубом глазу вру я.
– А по-моему он. Знаешь, у меня вдруг появилось так много вопросов… – Она наглеет окончательно и пытается стащить с моей тарелки ломтик рыбы, причем делает это абсолютно по-свински, просто хватая его своими короткими толстыми, как сардельки, пальцами.
Понятно, что я больше не стану есть ничего из этого, хотя на тарелке осталась добрая половина стейка. Но и Нине выйти победительницей тоже не дам, поэтому без зазрения совести, вспоминая все свои отточенные на занятиях по самообороне рефлексы, хватаю вилку и втыкаю ее в миллиметре от ладони этой гадюки. Нина взвизгивает и быстро откидывается на спинку стула, тряся рукой так, будто я проткнула ее насквозь, а не просто пощекотала нервы. Выражение ее лица в духе «полные обосратушки» заставляет меня триумфально улыбнуться.
– Ты совсем из ума выжила?! – дребезжащим фальцетом возмущается она. – Крыша протекла?!
– Кстати, – я копирую ее же типа многозначительный тон, – я тут знаю одного полудурка, которой ровно так же, как ты, пытался на меня наезжать, но потом бедняге пришлось разучивать ровно тот же визг, который только что исполняла ты. Я имею ввиду Егора, естественно, не собираясь озвучивать его имя вслух. – Хочешь, сведу вас? Будете на досуге разучивать новые тональности, на случай, когда одного из вас снова пошлют.
– Ты не знаешь, с кем связалась, – шипит Нина, корча страшную рожу. – Ты вообще не знаешь, какую веселую жизнь я могу тебе устроить.
Вместо того, чтобы упасть и бояться, беру телефон и делаю вид, что навожу на нее камеру.
– Ты не могла бы повторить это еще раз? – выглядываю из-за телефона с улыбкой человека, которому плевать вообще на все, что она уже сказала, говорит и может сказать. – Хочу сфотографировать тебя и отправить на «Дискавери» в передачу о рептилиях. Обещаю, что гонорар за редкое фото гадины в момент ее испражнения, поделим пополам.
Нина стремительно покрывается зелеными пятнами – клянусь, никогда не видела, чтобы кожа живого человека генерировала такие кислотные оттенки, но в данный момент это наслаждение для глаз.
– Ты… ты…! – Она вскакивает из-за стола, пытается выплюнуть в меня очередную угрозу, но сама ею же и давится, и чтобы сохранить остатки напускного всевластия, вынуждена спешно ретироваться.
Только когда Нины и след простыл, я могу, наконец, выдохнуть и позволить себе немножко понервничать. То, что Нина знает, кто скрывается за именем Виктории Янус, очень хреново. Я не просто так изо всех сил держалась за свой вылепленный идеальный образ, чтобы не относиться всерьез к ее угрозам. Нина, в отличие от многих других людей в моем окружении, знает такие вещи о моем прошлом, которые могут поставить жирный крест и на моих планах оживить страницу и вернуть себе назад хотя бы часть своих рекламных контрактов, и на мечте о собственном мерче, которую я, несмотря ни на что, все равно не готова хоронить. Если из этой поездки я вернусь с кольцом на пальце, то у меня будет достаточно денег, чтобы реализовать все планы и задумки. При условии, что Нина не устроит какую-то подлянку, после которой мне придется начинать все заново, буквально с нуля, а на это может уйти год или даже больше! Целый год зависеть от денег мужа, опять… Ну нет, на такое я не готова подписаться даже в отношениях с Лексом.
Так что угроза гадюки, несмотря на браваду, на самом деле крепко меня беспокоит. Надеюсь, мой напускной пофигизм отсудить ее желание портить мне жизнь.
А что, если нет?
– Вик? Эй? – Я так погружаюсь в новый повод для беспокойства, что не замечаю вернувшегося Лекса и то, что он, пытаясь привлечь внимание, уже какое-то время щелкает пальцами у меня перед носом.
– Я тебе собака что ли, что ты тут разщелкался! – мгновенно вспыхиваю и тут же остываю. – Извини, я, кажется, подавилась рыбной костью.
Делаю вид, что меня действительно беспокоит что-то в горле, на что Лекс тут же решительно предлагает ехать в больницу. Приходится тут же разыграть «чудесное исцеление», но на то, чтобы убедить его, что со мной действительно все в порядке, все равно уходит какое-то время.
– Так мы договорились? – перевожу тему на наш прерванный разговор.
– Что? О чем? А, ты о камере. Я думал, эта дурость уже испарилась из твоей головы.
– Теперь она еще сильнее там укоренилась.
– Хорошо, договорились. – Лекс безразлично пожимает плечами, снова протягивает руку и на этот раз ничто не мешает нам скрепить договор рукопожатием.
– Вот и отлично. А теперь не мог бы ты вызвать мне такси? – Я брезгливо отодвигаю тарелку.
– Без проблем, но сначала хотелось бы полюбопытствовать, куда и зачем ты собираешься ехать.
– На форум, конечно же. У меня еще целых… – смотрю время на экране телефона, – … четыре часа. За это время можно успеть заработать еще пару миллионов для «Гринтек» и обеспечить себе комфортное существование здесь, в родном городе, а не у черта на рогах.
– Вик, слушай… – Лекс морщится, как будто несуществующая рыбная кость, минуту назад сидевшая в моем горле, теперь застряла в его. – Я как раз хотел поговорить с тобой обо всем этом. По-моему, пора…
Пора… что?
Боже, сейчас он скажет, что разрывает пари и просто выставит меня за дверь?!
Или решит сократить срок в связи с нерентабельностью «Гринтек»?
Или что?! Его благоверная каким-то образом прознала, что мы теперь коллеги и потребовала незамедлительно меня уволить?!
– Нет никаких «пора», Лекс! – слишком резко и громко перебиваю я, вскакивая на трясущиеся от страха ноги. – Ты дал мне три месяца и я стараюсь использовать каждую минуту! Ты не имеешь права менять правила на ходу, ясно?! Мы подписали договор! Настоящий, с печатями, и если ты думаешь, что я давно потеряла свой экземпляр, то довожу до твоего сведения, что застеклила его в рамочку и повесила на самом видном месте!
– Какая поразительная ответственность, – кисло кривится он.
– Именно! А теперь, пожалуйста, вызови мне такси, чтобы я могла приступить к выполнению своих служебных обязанностей. И, кстати, хотела бы попросить тебя дать мне доступ к некоторой свободе действий, чтобы я могла полноценно работать, а не идти на поклон за каждой копейкой.
– Бля, Вика. – Лекс вздыхает и раздраженно трет переносицу. – Ты же начальник экономического отдела. Ты хотя бы читала свой контракт?
– От корки до корки! – Но внутренне все равно напрягаюсь, потому что звучит это так, будто он собирается достать кролика из шляпы, которую я только что проверила вдоль и поперек, и она точно была пустой.
– Видимо все-таки нет, потому что пункт четыре точка два, точка один прямо указывает на то, что ты можешь самостоятельно заключать договора общей стоимостью до семьсот пятидесяти тысяч.
Святые воробушки!
Договор с Кассинским мне как раз встанет в семьсот тысяч!
– Я в курсе этого пункта, – делаю вид, что это вообще не новость, – просто хотела уточнить, распространяется ли этот пункт конкретно на меня.
– Ага, я так и подумал, – не скрывая издевки, говорит Лекс. – Если бы я хотела вставить палки тебе в колеса, то изобрел бы для этого более жесткий способ.
Он сдается и вызывает такси, потом сам проводит меня до машины, открывает заднюю дверцу, помогает сесть, но делает это механически, как будто возиться со своей не слишком любимой престарелой родственницей.
«Надеюсь, ты сейчас не слишком перегнула палку с образом бизнес-леди», – бубнит так толком и не поевший внутренний голос, но я быстро ставлю его в угол с формулировкой «права слова не давали».
Все идет по плану.
Глава пятьдесят седьмая: Лекс
Я смотрю вслед уезжающему такси и пытаюсь понять, почему мои попытки контролировать наши с Викой «отношения», каждый раз превращаются в какую-то лажу. Как будто все, что я делаю, на самом деле нужно делать прямо наоборот.
Возвращаюсь в ресторан, сажусь за стол и с грустью смотрю на тарелки, которые Вика с таким аппетитом ковыряла. А потом стоило мне отойти на несколько минут – в нее как будто черт вселился, вспомнила снова про работу, начала плести какую-то чушь про права и обязанности.
Пока возле стола крутится администратор, прибежавшая узнать, все ли хорошо (потому что на столе как минимум половина еды осталась нетронутой), я почему-то вспоминаю то время, когда мы с Викой только познакомились. Точнее, когда меня ей представили на каком-то мероприятии. Я увидел ее – и без преувеличения моментально потерял голову. Она показалась мне какой-то абсолютно нереальной, какой-то феей из кельтских мифов – такой же рыжей, тонкой, с широкой улыбкой и ямочками на щеках, которые мне сразу захотелось потереть пальцами, чтобы убедиться, что они не нарисованы. Мы обменялись парой предложений, Вика пошутила про мой галстук, но шутку я не понял, брякнул что-то невпопад и больше не смог даже рта раскрыть. Стоял и пялился на нее как барана, как она потом рассказывала, у меня была еще и крайне странная улыбка, которая так ее напугала, что Вика предпочла поскорее исчезнуть за горизонт. Не помогли даже попытки моего приятеля, который как раз встречался с ее подругой, снова нас свести – Вика все время была в какой-то компании, смеялась и веселилась, и никак не реагировала на попытки отвлечь ее в мою сторону. Просто нарочно их игнорировала. Так что до конца вечера мне только и оставалось, что ходить вокруг да около, не спуская с нее глаз и боясь приблизиться, чтобы не спугнуть окончательно.
Всю следующую неделю я предпринимал бесконечное количество попыток наладить с ней хотя бы минимальный контакт. Мои финансовые возможности на тот момент были, мягко говоря, скромными, потому что каждую копейку прибыли я скрупулезно складывал в «носок», вынашивая в голове план по созданию «Гринтек», но я буквально из последних жил тянулся, чтобы каждый день присылать ей цветы, маленькие подарки и проявлять интерес, как мне тогда казалось, единственно возможным и правильным для мужчины способом. Но Вика ни в какую не поддавалась – всегда была занята, всегда находила десяток причин, почему она не может найти время сходить на свидание ни на этой неделе, ни на той, ни в следующем месяце. Сейчас я бы просто сразу послал на хуй такую цацу, буквально мгновенно, после первой же попытки вертеть меня на известном месте, но тогда я свято верил, что это просто ее изюминка, привычка очень красивой девушки, у которой отбоя нет от поклонников. Как баран пер напролом, пнулся как и чем мог, стараясь доказать, что лучший и она должна выбрать именно меня.
А потом, спустя несколько месяцев без единого свидания, когда даже мой помноженный на спермотоксикоз энтузиазм начала потихоньку угасать, Вика вдруг сама позвонила (первый раз!) и предложила увидеть. И с того первого официального свидания мы начали встречаться.
Почему я вдруг это вспомнил?
У меня стойкое дежавю, как будто время вернулось вспять и передо мной теперь та Вика – взбалмошная, капризная, неуловимая, непредсказуемая. Каждый раз, когда я думал, что теперь эта бабочка точно попалась в сачок, это оказывалось миражом. Я ни на минуту не мог расслабиться, все время был в гребаном тонусе, опасаясь, что одно неверное слово или движение – и она просто исчезнет. Дурость, конечно, особенно с оглядкой на последние три года жизни, когда мой личный опыт показал, что работает как раз прямо противоположный подход.
– Все хорошо, все ок. – нервно пытаюсь отделаться от миловидной женщины, которая продолжает рассказывать, как они ценят свой сервис и хотят, чтобы каждый клиент уходил довольным. Как будто ради этого мне нужно срочно облизать все тарелки. – Можно счет?
Что, блядь, я не так делаю с Викой?!
Заваливаю подарками, кормлю, пою, соглашаюсь на все ее условия – но она все равно как будто на шаг впереди. Как будто так и выпрашивает, чтобы я послал ее к черту и сделал так, как говорит Тихий – переключил внимание на Катю, потому что она как никто этого заслуживает.
Но с Катей в последнее время все тоже не слава богу. Целиком и полностью по моей вине – на этот счет я никак не собираюсь себя обелять. Так феерически проебать нормальные спокойные и доверительные отношения умею только я. И ради чего? Ради сомнительной перспективы разок выебать бывшую и получить моральную сатисфакцию?
Или дело все-таки в том, что я не хочу бывшую на один раз?
А может за эти три года очень изменился я сам, но совсем не изменилась она? Все такая же капризная девчонка, за которой нужно, бегать и ухаживать, которую нужно добиваться не бабками, а поступками?
Ну да, блядь, поступками. Чего-чего, а поступков я «наломал» хоть отбавляй. Ни с одной женщиной я столько не проёбывался, сколько с ней.
Чтобы как-то убить время (возвращаться на форум и тратить впустую время на эти ничего не значащие болванки я, естественно, не собираюсь даже ради перспективы быть поближе к Вике), выбираюсь на прогулку по городу. Топаю по узким маленьким улочкам и сам не замечаю, как начинаю фантазировать о прогулках здесь с Викой. Делаю мысленные пометки о местах, которые ей наверняка могут понравится – магазинчиках какого-то антиквариата, больше похожего на хлам, но все же, маленьких кафе со скрипучими стульями, цветочными лавками.
Пытаюсь отбиваться от этих мыслей, но чем дальше – тем более навязчивыми они становятся. Буквально до головной боли, от которой не помогает даже таблетка растворимого аспирина. А когда снова звонит телефон и на экране вместо номера Вики – имя Кати, я буквально хочу плюнуть на все и послать их обеих.
– У меня случились изменения в планах, – веселым голосом говорит Катя, хотя наш предыдущий разговор закончился, мягко говоря, натянуто. Катя до сих пор не может успокоится, почему я не перезвонил ей сразу же, как добрался до первого работающего телефона. – Я заказала билет до Праги, приеду завтра утром. И хотела уточнить, в какой гостинице ты сейчас остановился, чтобы…
– А меня ты забыть спросила? – перебиваю, не дослушав. Очень стараюсь подавить волну гнева, моментально захлестывающую внутренности.
– Что? – растерянно переспрашивает она.
– Прежде чем принимать такое гениальное решение, ты не думала для начала спросить меня?
Пауза. На том конце связи не слышно ни вздохов, ни всхлипываний, ни даже дыхания. Если бы я не знал ее так хорошо, то решил бы, что она бросила трубку, но за год наших отношений Катя ни разу не вела себя как истеричка.
– Мы встречаемся, Лекс, если вдруг ты забыл, – тоном строгой учительницы говорит она. – И я не понимаю, почему я должна спрашивать разрешения, чтобы приехать к своему любимому человеку, по которому соскучилась. Я не собираюсь путаться у тебя под ногами и могу сама о себе позаботиться пока ты будешь занят своим супер-важным мероприятием. Но вечером, когда ты будешь свободен…
– То есть ты еще и за меня решила, как я должен проводить время во время своей командировки? – снова перебиваю, не в силах справиться с адски жгучим раздражением. – Типа, ты посидела, подумала, как будет лучше тебе, а меня решила поставить перед фактом. Катя, кажется, мы уже обсуждали эту тему и я предельно ясно дал понять, что больше, чем женские фокусы я не люблю только женские планы, в которые меня вписывают как безмолвного болванчика.
– Лекс, в чем дело?
– Что?
– Не придуривайся, ты расслышал. Что происходит?
– Нам нужно расстаться, Катя.
– Что? – шепотом переспрашивает она.
– Ты расслышала, Кать.
Вот, я это сказал.
Стремительная перепалка, несколько коротких фраз – и я сказал то, что давно вертелось на языке. Говорю это – и моментально успокаиваюсь. Ни злости, ни раздражения больше нет. Тупо внутри кратер размером как после падения метеорита, но по крайней мере, там больше не гниет и не тухнет собственная срань.
– Ты… шутишь, да? – В ее голосе надежды за десятерых.
– Нет, Кать, не шучу. Прости. – Обращаю внимание, что ее звонок застал меня напротив пекарни, на вывеске которой красуется аппетитный пончик в розовой глазури. Вика такие любит. Всегда ворчит, что следит за фигурой и откусит только кусочек, но в итоге «приговаривает» даже редкие, отвалившиеся с глазури шоколадные дропсы и сахарные шарики. – Прости, что не сказал раньше.
– Раньше? Раньше?! То есть ты давно так решил, но меня забыл поставить в известность?!
– Типа того, – не вижу смысла себя оправдывать. Проебался на все двести процентов. По всем фронтам. Она имеет полное право поливать меня отборными фекалиями – кто я такой, чтобы лишать ее этого удовольствия?
– Ну и сколько еще ты собирался молчать? Сколько месяцев и лет собирался тянуть до «удобного случая»?
– Это бессмысленный разговор и ты сама это знаешь.
– Ну почему же бессмысленный? Мой предыдущий бывший, ну тот, что бывший до тебя бывшего, тоже долго никак не мог меня бросить! Бедолага весь извелся, пока я не прижала его к стенке и не потребовала объяснений. Он, по его же словам, целых полгода страдал, поджидал причину, чтобы бросить меня так, будто это я сама его вынудила. Теперь вот еще один страдалец. Я хочу иметь точную информацию о строках, чтобы понимать, скольких мудаков мне еще нужно пережить, прежде чем я встречу нормального мужика!
Я не знаю, что ей говорить.
Тупо абсолютно ноль идей в башке.
– Это из-за твоей бывшей, да? – еще сильнее распалятся Катя. – На старые дрожжи?
– Ты не хочешь знать ответ на этот вопрос.
– Я не хотела быть первой в мире рогатой самкой лося, Лекс, так что ради бога – заткнись и просто скажи это!
Я перехожу через дорогу, останавливаюсь около пекарни и втягиваю носом вкусный аромат свежей сдобы. Отсюда я точно без коробки вкусняшек не уйду.
– Катя, мы не будем обсуждать это по телефону. Я вернусь, мы встретимся и поговорим как взрослые люди. – Я бы никогда не стал рвать с женщиной по телефону – всегда считал это самым ссыкливым из возможных способов закончить отношения, и сегодня бы не сказал, если бы так «удачно» не сошлись звезды. – Нет никакого смысла в том, чтобы выяснять отношения по телефону. Когда ты остынешь – сама придешь к такому выводу.
Презираю себя за то, что даже сейчас, пытаясь хоть как-нибудь подсластить пилюлю, у меня получается только какая-т сухая канцелярщина. Как будто отчитываю нерадивую сотрудницу за то, что ее юбка на один сантиметр короче, чем это разрешено дресс-кодом.
Неудивительно, что мои слова ни хера Катю не успокаивают.
Она так полощет меня отборной руганью, как будто вознамерилась отыграться за целый год отношений, в которых даже ни разу не назвала меня козлом или мудаком. Я сначала отодвигаю трубку от уха, надеясь переждать лавину и еще раз воззвать к ее благоразумию, а потом, когда становится понятно, что ее уже откровенно несет, говорю: «Созвонимся позже» и выключаю связь. Вряд ли Катя меня услышала, но по крайней мере она не перезванивает ни сразу, ни через пять минут, когда я выхожу из пекарни с полной коробкой пончиков в разноцветной глазури.
Ладно, Лисицына, давай попробуй еще раз.
По твоим правилам.
