Текст книги "Пари (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 41 страниц)
Но чем больше я наблюдаю за тем, как светится его лицо, тем сильнее растет это непонятное чувство обжигающе острой зависти. Почему, блин, он совсем иначе улыбается мне? Между прочим, это я, а не она, носила подаренное им кольцо!
Я силой заставляю себе отвернуться, буквально – пересесть на обратный ряд кресел, чтобы точно не видеть, как он воркует со своей ненаглядной. Вспоминаю о том, что у меня тоже есть телефон, и начинаю бездумно листать ленту в своей социальной сети, пытаясь хоть как-то отвлечься.
Да кто она вообще такая?!
Названивает ему посреди ночи!
«Вика, не будь дурой», – укоризненно говорит внутренний голос, и я даю себе зарок, что в следующий раз, когда Эстетка даст о себе знать, Лекс крепко подумает, стоил ли ей отвечать, если это будет стоить ему моего испорченного настроения.
Глава сорок четвертая: Лекс
– Знаешь, я не собиралась тебе звонить, – немного растерянно говорит Катя, пока я пытаюсь подобрать слова, чтобы вести себя как можно более непринужденно.
Кажется, что буквально любая мелочь или даже просто вздох, или слишком долгая пауза, выдадут меня с головой. Будут тем огромным предупреждающим сигналом, после которого она в лоб спросит, кто еще из сотрудников летит со мной на этот дурацкий энергетический форум.
И я, каким бы мудаком ни был, просто не смогу ей соврать.
Странно, что Катя до сих пор этого не сделала. Решение о поездке созрело совершенно спонтанно, и когда я сказал ей об этом, она сначала очень удивилась, потому что на выходные у нас были другие планы, а потом просто пожала плечами и сказала, что сходить в кино мы можем и через неделю. На следующий день она снова завела разговор о поездке, но снова ни словом не обмолвилась о Вике, хотя этот вопрос буквально висел в воздухе как чертово проклятье.
И даже сегодня, когда я на минуту заскочил к ней перед тем, как ехать в аэропорт, не спросила ни с кем я еду, ни едет ли со мной вообще кто-нибудь. Только обмолвилась, что Прага очень красива в это время года, давая понять, что мне стоит только заикнуться – и она за минуту соберет чемоданы, чтобы составить мне компанию.
Никогда в жизни я не чувствовал себя настолько дерьмово, как сейчас.
«Давай, блядь, просто открой рот и признайся ей, что укатил со своей бывшей!» – мысленно даю себе заслуженную оплеуху, но вместо этого говорю Кате, что ей совершенно не о чем волноваться.
– Я знаю, да. Знаю. – Она виновато сопит. – Это ведь всего на три дня, да?
– Всего на три. У меня рейс во вторник ночью, я буду у тебя на пороге с теплыми булочками. Ты даже соскучиться не успеешь.
– Я уже…
Катя говорит что-то тихим дрожащим голосом, а я, вместо того, чтобы найти для нее слова утешения, разворачиваюсь на пятках и натыкаюсь на картину маслом – усевшуюся ко мне спиной Вику, рядом с которой – какая, блядь, неожиданность! – уже снова трется какое-то мужицкое тело! Что снова за на хуй?!
– Катя, тут кажется… – Не могу на ходу придумать вразумительную причину, поэтому просто наговариваю какую-то чехарду про то, что не могу найти загранпаспорт и что перезвоню ей сразу, как только приземлюсь.
Роняю телефон в карман, фиксирую внимание на Вике и на том, как мило она щебечет с этим увальнем медвежьей породы. Почему, блядь, каждый мужик выше среднего роста, считает своим долгом отрастить бороду дровосека и одеваться соответствующе?
– Не помешаю? – вырастаю перед ними, злющий как черт. Даже не пытаюсь замаскировать свое резко испортившееся настроение.
Сажусь рядом с Викой и прежде чем она успевает хоть что-то предпринять – закидываю руку ей на плечо, притягивая к себе под подмышку. Может, я в край отупел, но сейчас это представление кажется мне самым лучшим способом заявить свое право собственности.
– Эм-м-м-м… – удивленно мычит Лесоруб, а потом сконфуженно подхватывает с пола громадный туристический рюкзак и быстро отчаливает.
– Ты совсем уже?! – мгновенно взрывается Виктория, в два счета выкручиваясь из-под моей руки.
Но отсаживаться не спешит – просто уводит и потирает плечо, как будто хочет стереть со своего тела любые следы моего пребывания.
– Что ты себе позволяешь?! Я не твоя собственность!
– Ну, формально, часть тебя принадлежит мне по трудовому договору. А учитывая то, что сегодняшние сутки уже идут в счет твоей официальной командировки, я имею полное право напомнить тебе о служебных обязанностях. Не припомню, чтобы в них входило разрешение на флирт с каждым мимо проходящим членом.
Вика брезгливо морщит нос.
– Он просто хотел что-то узнать.
– Что-то?
– А ты разве не со своей любимой там разговаривал?! – неожиданно резко переводит стрелки Вика.
В первое мгновение слегка опешиваю, потому что о существовании в моей жизни Кати знает буквально несколько человек, но Виктории среди них точно нет. Да она, блядь, последняя в списке тех, с кем я стал бы откровенничать!
– Что? – Вика с триумфальным блеском в глазах слегка подается вперед, но продолжает внимательно следить за тем, чтобы между нами сохранялось заметное свободное пространство. – Товарищ Большой Начальник не в курсе, что слухами земля полнится?
После этих ее слов я сбрасываю со счетов первый пришедший на ум вариант о том, что тут не обошлось без вмешательства Тихого. Бля, да какого хрена я вообще в первую очередь подумал на него? Только потому, что лучший и самый преданный друг устроил мне головомойку? Так если разобраться, он сказал все по делу, более того – я и без его нравоучений прекрасно понимаю, что играю с огнем, но считаю, что имею полное моральное право сделать то, что задумал, и абсолютно уверен, что сразу после того, как вдоволь наиграюсь с Викторией и потешу свое уязвленное эго, от моего наваждения не останется и следа. И я смогу, наконец, сосредоточиться на Кате и повести наши отношения ровно туда, куда они и двигались до того, как на горизонте снова появилась Виктория.
– Мой чудесный коллектив так сосредоточен на попытках вытащить себя за волосы из сливного бачка, что в перерывах между поисками спасения полощет языками мое грязное белье? – так же язвительно интересуюсь в ответ. Сейчас, когда схлынуло первое непонимание, мне действительно не так уж важно, знает она о существовании в моей жизни другой женщины или нет. Это же Вика «продамся за три копейки» – она раздвинет ноги вне зависимости от того, трахаю я кого-то или нет. Надо просто грамотно надавить на нужные кнопки. – Ну и как это происходит? Собрание клуба «Прачечная» из моих самых преданных поклонников? Надеюсь, хотя бы в обеденный перерыв?
Вика выглядит слегка озадаченной и я, пользуясь ее замешательством, немного сокращаю расстояние между нами, но намеренно не предпринимаю попыток до нее дотронуться. Глупо скрывать, что меня к ней тянет, но в свете моих подлых замыслов – этот можно обыграть в свою пользу. Вика, заметив мои поползновения, мгновенно отшатывается и только потом понимает, что ее безопасности ничего не угрожало. И недовольно морщит лоб, потому что выставила себя в дурном свете.
– Я бы не стала ходить на собрания этого кружка даже если бы он действительно существовал, – говорит с подчеркнутым пренебрежением. – Даже если бы за это давали хорошую надбавку. Мне абсолютно неинтересна ваша личная жизнь, Алексей Эдуардович.
– Именно поэтому ты сейчас раздуваешь щеки от ревности, – подтруниваю над ней.
Видеть, как она в ответ вспыхивает от негодования, потом резко встает и с коротким: «Мне срочно нужен сок, чтобы запить эту мерзость» исчезает где-то в области кафетерия – отдельный вид моего морального удовольствия.
Глава сорок пятая: Вика
Лекс забронировал наши билеты в первом классе, естественно, на соседних сиденьях.
Эта новость вообще никак не добавляет мне хорошего настроения, потому что от перспективы сидеть рядом с ним буквально плечом к плечу, сводит зубы и неприятно покалывает в кончиках пальцев. Если бы мы летели первым классом, я обязательно нашла бы желающих поменяться со мной местами – буквально, любая симпатичная женщина от двадцати и до бесконечности согласилась бы душу продать за возможность несколько часов кряду флиртовать с таким красавчиком. Я бы тоже могла использовать это время с пользой, но после того, как Лекс буквально поймал меня за ухо на сцене ревности, нужно взять паузу и привести голову в порядок. Еще не хватало, чтобы этот тестостероновый умник возомнил невесть что!
Но мы летим премиумом, и здесь людям обычно не очень нравится, когда их просят пересесть с честно купленного недешевого места на другое – непонятно зачем и непонятно почему.
Мое место у окна, но я нарочно не спешу туда садиться, вместо этого пытаясь затолкать маленький чемодан на полку для клади. Его разрешили взять в салон, и я надеюсь, что наши с Лексом вещи не потеряются черт знает где, когда мы прилетим на место назначения. Со мной такое случилось всего один раз и тогда я едва не посидела, пытаясь понять, почему все мои новенькие наряды, туфли и сумки полетели на другой конец земного шара.
– А ведь можно просто открыть рот и попросить помощи, – недовольно ворчит Лекс, становясь у меня за спиной и одним четким движением задвигая чемодан поглубже на полку.
– Я прекрасно… – пытаюсь огрызнуться, но в это время по салону продвигается какой-то тучный мужчина и Лексу приходится прижаться ко мне, чтобы этот толстяк продвинулся дальше.
Я с силой втягиваю воздух через нос, когда понимаю – точнее сказать, чувствую – как его пах прижимается к низу моей спины. Буквально словно мы два идеально совпадающих пазла и словно прижиматься вот так друг к другу – самая нормальная и естественная вещь на свете.
Пытаясь хоть как-то увеличить пространство между нами, ерзаю из стороны в сторону, и в ответ Лекс жестко хватает меня ладонью за бедро, подталкивая вперед так, чтобы мой живот был надежно зафиксирован спинкой кресла.
– Убери свою лапу с моей задницы. – Выбираю самый змеиный тон из всего их многообразия в моем арсенале. Пусть даже не думает, что все это может доставлять мне хоть какое-то удовольствие!
– Она как будто стала больше, да? – издевательски кривляется Лекс, и его большой палец нахально поглаживает маленькую ямочку у меня на бедре. – Какие знакомые… места.
– Даже думать не смей, чтобы снова за них держаться!
– Ну надо же, Виктория, ты помнишь?
Я прикусываю язык, ругая себя за импульсивность, хотя ровно несколько минут назад пообещала себе держать голову холодной, и всегда – ВСЕГДА! – брать паузу прежде чем что-то ответить этому наглецу. Но… я действительно помню, хотя за три прошедших года эти воспоминания вообще ни разу меня не тревожили.
Сколько себя помню – всегда стеснялась этих ямок на бедрах. Лет в шестнадцать, когда большинство моих сверстниц уже вовсю выгуливали облегающие платья, я даже джинсы-скинни стеснялась носить, потому что в них моя фигура выглядела так, словно боженьке не хватило двух кусков глины, когда он меня лепил, и поэтому на бедрах остались «пустые» места. Что я только не делала, пытаясь от них избавиться – ничего не помогало. Однажды подложила в джинсы поролоновые ставки из лифчика, но в итоге они сползли в самый неподходящий момент и мне пришлось сбегать с Дня рождения подруги в самый разгар веселья, чтобы не выглядеть глупой. Но только когда в моей жизни появился Лекс, ситуация коренным образом изменилась. Однажды, когда я крутилась перед зеркалом, пытаясь как-то замаскировать треклятые ямки одеждой, он просто встал рядом, положил туда ладони и сказал: «Это специальные отметки для моих рук, чтобы я покрепче держал свое сокровище». Помню, что тогда я раздраженно фыркала и не понимала, как на полном серьезе можно говорить такие глупости, но после этих слов я как будто исцелилась и больше не считала эту особенность своего тела чем-то безобразным.
Ладонь Лекса так резко пропадает с моего бедра, что я невольно оглядываюсь – куда это он делся. Оказывается, стоит рядом, нагло ухмыляется и взглядом дает понять, что самое время усаживаться.
– Я не люблю сидеть коло окна, – быстро отодвигаюсь, пропуская его вперед.
– Да ну? А раньше любила.
– Почитаешь статистику авиакатастроф за последние несколько лет – и желание наблюдать в иллюминатор стремительно приближающуюся землю мгновенно отпадет. – Не признаваться же ему, что у меня крыша поедет, сидеть несколько часов в замкнутом пространстве между куском металла и его тушей, без возможности в любой момент вырваться на свободу.
– Виктория Николаевна, да вы просто источаете оптимизм! – хохочет Лекс, но без возражений усаживается около окна. – Обещаю, что если вдруг это будет наш с вами последний полет, буду очень громко отсчитывать оставшиеся нам с вами последние секунды бытия.
– Предпочитаю скончаться в более приятной компании, – кривляюсь я, нехотя усаживаясь рядом.
Кресла в первом классе всегда такие удобные, что после пары нехитрых манипуляций с рычагами настройки, я чувствую себя почти как в раю. Откидываю голову на удобный подголовник, достаю телефон и украдкой проверяю баланс на счету. Боже, у меня почти не осталось денег! Чтобы вызвать такси до аэропорта, пришлось собирать буквально каждую копейку. Неудивительно, что когда рассчитывалась с водителем, он смотрел на меня так, словно собственными глазами видел, как я стояла на паперти. Глупо, наверное, было не воспользоваться предложением Лекса прислать за мной водителя, но я не хотела давать ему даже намек на то, что у меня могут быть какие-то финансовые проблемы. Если он узнает, какие грустные романсы поют мои финансы, то сразу заподозрит мой меркантильный интерес.
Стюардесса проходит по салоны, предлагает пристегнуться и занять удобное положение.
Я нервно цепляюсь в подлокотники, потому что до сих пор боюсь летать, несмотря на солидных опыт путешествий. Терпеть не могу именно этот момент, когда шасси самолета отрывается от взлетно-посадочной полосы, и все внутренности ненадолго прилипают к диафрагме. Чувствую себя оцепеневшим кроликом, только вместо удава – набирающий высоту самолет. Поэтому, когда Лекс уверенно накрывает моя ладонь своей, я даже не сопротивляюсь. Только когда становится ясно, что мы уже летим, резко выдергиваю ладонь и злым шепотом читаю ему мораль о том, что нигде в моих служебных обязанностях не сказано, что я обязана терпеть сексуальные домогательства начальника. И только когда нет никакой ответной реакции, обращаю внимание, что он давно воткнул в уши наушники и пялится в телик на спинке сиденья.
Господи, да кто вообще пользуется этими штуками на коротких рейсах?
Лично у меня более прозаический план – выспаться сколько получится. Синяки под глазами вряд ли помогут мне выглядеть львицей-тигрицей в глазах этого тиранушки.
Но как только закрываю глаза и начинаю считать виртуальных овечек, в мозгу всплывает Диана и проклятая махинация, «благодаря» которой я чувствую себя почти что изнасилованной. В голове до сих пор не укладывается, как я могла так опростоволоситься – просто поверила первой встречной! И все, что ей понадобилось сделать, чтобы усыпить мою бдительность – лить мед мне в уши, рассказывая, какой у меня восхитительный и утонченный вкус.
Я несколько раз кручусь с боку на бок, пытаясь занять удобное положение, но быстро понимаю, что дело вовсе не в кресле, а в «гвоздях» моего личного самобичевания. Дура! Какая же я дура! Вместо того, чтобы вложить деньги во что-то действительно полезное – нахваталась новых долгов. Если так пойдет и дальше, то скоро мне придется распродавать последние трусы от «Агентов».
Нарисованная в воображении жуткая картина, заставляет меня так резко вскинуться, что я не сразу понимаю, почему моей голове так уютно, а нос уткнулся во что-то теплое.
– Спи, Вик, – слышу убаюкивающе знакомый голос Лекса, – еще час лететь.
Значит, я все-таки уснула. И не придумала ничего лучше, чем устроить голову у него на плече, как будто мы какая-то парочка.
Но мне так уютно и спокойно, как не было уже давно.
– Кстати, Виктория, раз кто-то должен открыть вам глаза, придется взять на себя эту тяжкую ношу. – Лекс с трудом сдерживает смех и легкая тряска на его широченном плече лучше всякого успокоительного для моих истерзанных нервов.
– Если ты собираешься сообщить мне, что я храплю, то не старайся – я это и так знаю. – И быстро, пока он ничего такого не подумал, добавляю: – Пару раз просыпалась от собственного храпа.
– И давно у тебя завелась эта привычка?
– С тех пор, как неудачно приземлилась мордой вниз, – говорю заплетающимся языком.
– Что?! – уже в открытую смеется Лекс.
Но когда я, недовольно ворча и зевая, пытаюсь отодвинуться, властно придавливает мою голову обратно к своему плечу. Такой типичный мужской жест, но в моем животе начинают кувыркаться бабочки.
– Споткнулась на ступенях в туфлях от Джимми Чу, – рассказываю только вершину айсберга той ужасной истории. – Неудачно приземлилась. Но мне попался хороший врач и даже обошлось без швов. Но перегородка в носу… – зеваю, пропуская те подробности, которые неприятно вспоминать до сих пор. – В общем, она искривилась, кажется, и теперь я храплю так, что меня можно использовать в лесу в качестве охраны от нападения диких зверей.
– Очень хорошо, что ты сказала – порекомендую тебя парочке своих друзей, любителей таскаться в походы.
– Только сегодня и только сейчас для всех друзей Мистера Секундомера – по двойному тарифу, – пытаюсь шутить, но сон снова оказывается сильнее.
Глава сорок шестая: Лекс
Она реально храпит, хоть и не так громко, как я пытался ее пристыдить. Но это же Вика – кажется, ее можно обвинить в чем угодно, и она все равно сделает вид, что именно так и задумано.
После короткой борьбы с самим собой, сдаюсь и осторожно, чтобы она не проснулась и не застукала меня на горячем, опускаю нос в ее рыжие кудри. И тут же резко отворачиваюсь, стреноженный до боли знакомым запахом. Она пахнет ровно так же, как и три года назад. Той же сводящей с ума смесью соленого прибоя и какого-то пряного экзотического дерева. Как будто вообще ничего не было – ни ее предательства, ни нашего разрыва. Жизнь просто стояла на паузе, а теперь слишком быстро рванула с мертвой точки и вот мы снова, как влюбленная парочка, летим в очередное незапланированное путешествие.
А, черт!
Я задерживаю дыхание, пытаясь убедить себя в том, что это совсем другой запаха, а эти болезненные фантомы – просто злая шутка моего подсознания. Не может же она, в самом деле, столько лет пользоваться одним и тем же шампунем или парфюмом. Это же Вика – имя ей «непостоянство».
«Давай, тряпка, еще распусти нюни и прости ее на радостях!» – зло дразнит мой внутренний бультерьер, и это немного приводит меня в чувство.
Это – и стюардесса, которая проходит по салону и просит пристегнуться, потому что самолет заходит на посадку. Я довольно резко дергаю плечом, чтобы заставить Вику проснуться. Она что-то недовольно бормочет, но я усилием воли заставляю себя даже не смотреть в ее сторону.
Мы почти не разговариваем до самой посадки в такси, которое забронировано для нас отелем. Как-никак – я взял два люкса, и бдительная администрация решила выразить свое восхищение этим жестом внимания. Мое взаимодействие с Викой ограничивается только помощью с ее чемоданами, но я нарочно иду семимильными шагами, чтобы избавить свое пространство от ее сводящего с ума запаха.
– Совсем не обязательно было так нестись, – все еще немного сонным голосом возмущается Вика, когда мы оказывается внутри авто. – Или они подсыпали слабительное в твой кофе?
Я просто ее игнорирую. Зато пишу Кате, что уже в машине и, насколько это возможно, делаю селфи так, чтобы Вика не попала в кадр. На мгновение кажется, что она сделает это нарочно, но она Вика наоборот отодвигается до самой дверцы, и тоже залезает в телефон.
«Спасибо, что написал!» – сразу после отправки сообщения, пишет Катя. Признается, что никак не могла уснуть, хотя это глупо и в наше время самолеты падают гораздо реже, чем случаются ДТП. Потом просит прислать ей вид из окна моего номера, потому что оттуда должен быть виден Карлов мост. Я, конечно, обещаю, но в который раз корю себя за то, что рассказал место своей дислокации. Вика не из тех женщин, которые станут позорить себя визитами без предупреждения, но в последнее время между нами такой высокий градус напряжения, что она вполне может устроить мне «сюрприз», а заодно проверить – нет ли случайно в моем номере одной «бывшей».
Около гостиницы нас встречает пара швейцаров. Один из них – моложавый и тощий – бросается к Вике и тут же хватает ее кладь. Я мысленно скриплю зубами – она, блядь, словно магнит для мужиков! Слетаются на нее как на мед, а я вынужден корчить постороннего чувака, который типа вообще не при делах и даже с радостью отведет ее под венец.
Но как только мы заходим внутрь, я понимаю, что случилась какая-то лажа. Еще толком не вижу ее причину, но жопная чуйка подсказывает – случился какой-то попадос. И беглый осмотр огромного холла гостиницы сразу же его «обнаруживает».
– Тихий блядь, – рычу себе под нос, замечая его около ресепшена.
– Это там…? – в унисон шепчет Виктория.
Останавливается, потому что я больше не слышу торопливое эхо ее шагов.
– Ты что тут делаешь?! – налетаю на Тихого, едва сдерживаясь, чтобы не схватить его за грудки и не зашвырнуть на ближайший рейс домой.
Он как будто вообще ни хрена не удивлен ни моим появлением, ни моим гневным выпадом. Нарочито медленно ставит подпись на трех бланках, получает ключ-карту и только после этого разворачивается ко мне всем корпусом. Сразу замечаю, как прищуривается, глядя мне через плечо. Засек Вику.
– Вообще-то у меня такой же пригласительный, – размахивает у меня перед носом ярким зеленым буклетом с эмблемой в виде трилистника. – Ты же не собирался ехать, я забронировал себе место участника, оплатил гостиницу, прямой и обратный рейс. Я типа должен был отказаться и потерять бабло только потому, что тебе в жопе заковыряло потусить со своей бывшей сукой?
– И я тоже очень рада тебя видеть, Тихий, – вклинивается звенящий от холода голос Вики. – Может эта сука пройти регистрацию, заселиться в номер и не портить своим мерзким присутствием вашу мальчуковую тусовку?
– Да пошла ты! – грохочет Тихий и ломится вперед, как будто собирается размазать ее своей здоровенной тушей.
Успеваю влезть между ними и плечом отпихиваю Тихого в сторону. Сотрудники отеля уже начинают суетится и перешёптываться. Отлично, для полного «веселья» не хватает только вызова охраны или местных представителей правоохранительных органов, и вишенка на торте – вывоз до аэропорта с запретом посещать страну всем моим родственникам до третьего колена.
– Хули ты творишь?! – Придвигаюсь к Тихому впритык, всем видом давая понять, что любая его попытка даже дышать в сторону Вики закончится для него как минимум крепким мордобоем. Чего хотелось бы избежать. В последний раз я бил ему морду в тот день в больнице, когда я узнал от него что остался не только без ног, но и без дела всей своей жизни и любимой женщины.
– Я творю?! Я?! – Он нарочно басит так громко, как будто хочет, чтобы Вика услышала каждое слово нашей перепалки. – Может самое время задать этот вопрос себя, а, Лекс? Хули творишь ты?! Тебя ждет шикарная баба, а ты решил забить на нее хуй и тусить с бывшей!
– С каких пор тебя так ебут мои личные отношения? – Реально странно. У меня было не так, чтобы много тёлок разной степени паршивости, но почему-то Тихий решил вступиться именно за Катину честь. Причем так яростно, будто она ему родная сестра.
– С тех пор, как понял, что ты, блядь, ни хрена не учишься на собственных ошибках. – Тихий наклоняется к моему лицу, понижает голос до громкого шепота. – Лекс, ты реально что ли собрался…
– Заткнись, – перебиваю его, потому что не собираюсь обсуждать свои планы здесь и сейчас, на глазах у десятка любопытных рож. – Все, пиздеж окончен. Завтра поговорим.
Он, скрипнув зубами и придавив меня напоследок тяжелым злым взглядом, все-таки сваливает. Я перевожу дыхание и по горячим следам извиняюсь перед работниками отеля. Только потом оглядываюсь на Вику, которая все это время молча стояла около стойки. Вид у нее абсолютно безучастный, как будто ничего такого не произошло. Когда прислушиваюсь, понимаю, что она совершенно спокойно, следуя подсказкам сотрудницы отеля, заполнят анкету для поселения. Реально выглядит так, будто все произошедшее не имеет к ней никакого отношения.
Мое желание как-то замять ситуацию, моментально сходит на нет. Ну если ей все ок, то какого хрена это должно парить меня?
Заполняю свою анкету и вслед за Викой и консьержем захожу в лифт. Она отходит к дальней стенке, достает из маленького чемодана расческу и начинает чесать волосы, приговаривая, что после перелетов ее прическа выглядит так, будто в ней свили гнездо летучие мыши. Хочу сказать, что они не вьют гнезда, но забиваю. Похоже, она полностью в ладу с собой, и своим драгоценным правилом: «То, что мне обо мне не нравится – не имеет ко мне никакого отношения».
Мы выходим на пятом этаже – самом высоком в этой гостинице. У меня номер «51», у Виктории – «56», в самом конце коридора. Когда я бронировал номера, идея жить с ней на одном этаже казалась абсолютно логичной и на сто процентов работающей на мой план, но сейчас я абсолютно в этом не уверен. Блядь с Тихим! До его появления я был абсолютно уверен, что поступаю правильно, даже снял с ручника свои внутренние тормоза и собирался наслаждаться тремя днями полного отрыва. Как только мы переступили порог гостиницы, я уже знал, что расшибусь – но трахну Викторию еще до завершения сегодняшнего дня. А после его головомойки хочется плюнуть на забронированный люкс и переселится хоть бы в комнату к обслуживающему персоналу.
– Мой номер… там? – с опаской интересуется Виктория, и впервые после инцидента с Тихим я замечаю на ее лице проблеск эмоций.
Ну еще бы у нее не загореться глазам после того, как услужливый носильщик начал нахваливать прелести именно этого «люкса» и его уникальный вид, известный на весь мир. Очень хорошо – с этой знакомой корыстной Викой все просто и понятно.
– Тебе нравится? – все еще немного через силу выдавливаю из себя соблазнительную улыбку. – Подумал, что ты оценишь вид.
– Ты так подумал? – Она закатывает глаза и прежде чем я успеваю сказать хоть слово, быстро заталкивает внутрь чемоданы и захлопывает дверь прямо перед носом у консьержа.
