Текст книги "Пари (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 41 страниц)
– Ты сказал, что бюджет не ограничен.
– Да, сказал. От своих слов не отказываюсь.
– То есть я могу пойти вон в тот магазин, – она немного по-детски тычет в него пальцем, – где все наверняка очень дорого, выбрать там… что-то… и купить это?
– Ты можешь выбрать вообще абсолютно все, Вик. В любом из этих магазинов. Не нравится этот – иди в другой. Только, пожалуйста, в ближайших минут двадцать ограничься этим этажом, потому что я ненадолго отлучусь – нужно купить телефон, пока мой бизнес, который оплачивает этот банкет, не решил пойти в разнос без моего абьюзивного контроля.
Вика кивает, но настороженность так и остается на ее лице.
Не успеваю я сделать пары шагов в сторону ближайшего «яблочного» центра, как она снова меня окрикивает.
– Лекс, а что взамен? – Вика ненадолго поджимает нижнюю губу. – Ты можешь думать обо мне, что угодно и это даже немного заслужено, но продаваться за тряпки я не стану даже тебе. То есть… – быстро пытается исправить это очень неосторожное «даже», – я хотела сказать, никому… в смысле, что ты такой же, как…
– Взамен, пожалуйста, больше не бей меня по роже, – потираю щеку, на которой до сих пор чувствуется та ее увесистая и какая-то вообще ни фига не женская пощечина.
Она, на мгновение замешкавшись, бросает что-то вроде: «Я подумаю», и растворяется в дверях бутика.
Глава пятьдесят шестая: Вика
Магазинчик, который сначала не особо привлек мое внимание, внутри оказывается настоящим Клондайком, особенно для любительницы натуральных тканей и максимально простых силуэтов. Я буквально сразу ложу глаз на парочку платьев из не крашеного слегка сероватого льна, одно из которых самого обыкновенного рубашечного кроя, а другое – короткое, с красивым выкатом на плечах, в котором я наверняка буду смотреться просто идеально в тандеме с босоножками на танкетке.
Их хватаю первыми, но на полпути в раздевалку натыкаюсь на парочку сотрудниц магазина, которые нарасхват пытаются предложить мне свои услуги. Вот за что я обожаю европейских сервис (который, слава богу, начал потихоньку добираться и до наших широт), так это за полную клиентоориентированность, даже если клиент, мягко говоря, производит впечатление бомжа. Всем известную ситуацию из «Красотки» еще можно встретить, но это скорее исключение, чем правило.
– Я отлично справлюсь, – улыбаюсь на все тридцать два, прижимая платья к груди с такой страстью, словно это последний размер на распродаже года. – Но буду благодарна, если вы подберете мне блузку и еще брюки, желательно – шелковые, кроя «палаццо».
Девушки бросаются выполнять пожелания, а я быстро защелкиваю дверцу кабинки и с удовольствием стаскиваю с себя форменное платье горничной. На моей фигуре, нужно отдать этому должное, хорошо бы сидел даже мешок из-под картошки (как в той известной фотосессии Мерлин Монро), но насколько же приятно переодеться в ткань, которая наощупь как амброзия для кожи, и платье, которое моментально превращает тебя в Золушку.
Я кручусь перед зеркалом со всех сторон, наслаждаюсь каждым моментом, пока из памяти понемногу испаряются волнения пережитой ночи. И даже неприятный инцидент в банке. Даже если его послевкусие до сих пор у меня во рту.
Надо же, карту невозможно восстановить из-за превышения кредитного лимита!
Трясу головой, чтобы гадкие мысли не портили хотя бы этот маленький момент счастья, переодеваюсь в короткое платье и оно просто как будто на меня сшито. От радости выхожу из примерочной прямо в центр бутика, чтобы как следует покрасоваться перед каждым зеркалом, которых здесь как грибов после дождя. Сотрудницы тут же начинают рассыпать комплиментами, а пара других покупательниц смотрят с откровенной завистью.
– Как на вас! – на хорошем английском восторгается девушка, уже протягивая мне заказанный костюм из темно-серого тяжелого шелка, который буквально струится в руках.
Я примеряю и его, и чуть не теряю сознание от восторга, когда прохладная ткань как будто сливается с моим телом, создавая невероятное ощущение одновременной одетости и наготы. Естественно, костюм тоже сразу идет на кучку «купить обязательно».
Примеряю еще пару нарядов, но в конце концов останавливаюсь на трех первых вещах. Лекс может бахвалиться сколько угодно, но вряд ли он действительно имел ввиду то, что сказал. Так что лучше держать себя в руках.
Как раз пока сотрудницы заканчивают упаковывают мои покупки в красивые коробки с лентами, возвращается Лекс с пакетами в руках, помеченные всем известным надкушенным яблоком. Я даже рада, что в последний момент передумала и решила сразу переодеться в шелковый костюм, потому что Лекс буквально сразу утыкается в меня взглядом, сканируя с ног до головы, как будто пытается отыскать изъян.
«А вот зря!» – так и хочется показать ему язык, но вместо этого кручусь вокруг своей оси, демонстрируя, как идеально все это на мен сидит.
– Ну как? – хочу выдавить из него хоть малюсенький комплимент, потому по лицу этого непробиваемого чурбана не понять, что он вообще думает.
– Норм, – говорит Лекс и протягивает мне один из пакетов. – Ты тут уже все?
Пока я исследую содержимое «яблочного» подарка, Лекс с сомнением смотрит на скромную «гору» моих покупок. Брендированные пакеты большие, но коробки внутри них – среднего размера, и их всего несколько. Ну и чего мне ждать теперь? Едкого замечания о том, что с тех пор, пока мы были в отношениях, мои запросы заметно упали?
– Я взяла то, что хотела, – стараюсь казаться тоже сдержанной, но когда достаю новенький телефон с уже активированной электронной сим-картой моего оператора, хочется буквально визжать от счастья. – Лекс, ты просто фея-крестная!
От радости даже порываюсь броситься ему на шею, но он как раз оплачивает покупки и даже не смотрит в мою сторону, и моя радость разбивается об его здоровенную спину.
– Если не возражаешь – я бы хотел заглянуть в мужской. Реально хожу как огрызок. – Лекс забирает мои покупки, и вопросительно ждет моей реакции.
Я молча соглашаюсь, вдруг ловя себя на мысли, что с радостью обменяла бы все обновки – и уже купленные, и те, что буду покупать – на любой спокойный разговор с ним. Как раньше, когда он мог часами рассказывать о своих планах на будущее, об увлечениях, болел за тех идиотов, которые мутузят друг друга на ринге. Почему я тогда слушала в пол уха? Риторический вопрос, потому что все эти «почему» исходят из одной причины – моей феноменальной глупости. Скорее даже тупости.
Мы поднимаемся на третий этаж и там заходим в бутик мужской одежды. Я еще тешу себя иллюзией, что Лекс попросит меня принять участи в создании его «лука», но он сразу дает понять, что обойдется помощью консультантки. А мне отводит роль молчаливого пня на диване, которому ради приличия предлагают кофе, конфеты и журналы мод. Но как бы ни пыталась я отвлечься и состроить морду кирпичом, мой взгляд все равно то и дело, как намагниченный, преследует Лекса от примерочной до зеркала, к которому он выходит, чтобы окинуть себя придирчивым взглядом. И все это – под прилипшую к нему девицу с ужасными губищами на пол лица и ресницами а ля «буренка на выпасе». Пару раз она так фривольно приоткрывает шторку в примерочную, что у меня чешутся руки запустить в нее чашкой кофе – может хоть тогда дойдет, что на этого мужика как минимум уже есть претендентка, но нечеловеческим усилием воли все-таки себя сдерживаю. Будет очень смешно, если Лекс снова осадит меня очередным «следом от помады».
– Чувствую себя девочкой, – посмеивается Лекс, когда на фоне моих скромных покупок гора его пакетов выглядит еще больше. – Куда дальше?
Я безразлично пожимаю плечами.
Весь вкус от шоппинга улетучивается, а мысли, что мне снова придется смотреть, как на Лекса пускает слюни буквально все фертильное «население» этого торгового центра, вызывает приступ агрессии.
– А как же сумочки и туфельки? – подтрунивает Лекс.
– Боюсь, пока мы будем составлять мой гардероб, половина сотрудниц местных магазинов успеет от тебя залететь, а другая половина – выйти замуж.
– Ты сильно преувеличиваешь, – без нотки вымученной скромности, говорит он.
Если бы когда-то мне пришла в голову безумная мысль отвесить похожий комплимент Марату, тот так раздулся бы от гордости, что превратился в ходячую экологическую катастрофу. Лекс выглядит гораздо лучше брата, превосходит его по всем параметрам, но на мои слова реагирует примерно так же, как и на все остальное, что выходит из моего рта – примерно никак, большей частью пропуская мимо ушей.
– Ладно, ну раз ты не хочешь заниматься покупками, значит… – Лекс осматривается, находит взглядом ближайший кафетерий и тащит меня туда, словно капризного ребенка. Усаживает за стол, просит официанта принести мне «что-то очень сладкое и клубничное», а сам ненадолго утыкается в телефон.
Пишет своей Эстетке? Отчитывается, что с ним все в порядке и его задница никак не пострадала, пока он героически спасал от ужасной смерти одну свою недостойную бывшую? Интересно, а она вообще в курсе о том, что мы поддерживаем контакт? Или вообще ничего обо мне не знает? А если знает – то что именно?
– Это наш лучший десерт, – растекается в улыбке официант, ставя передо мной невероятных размеров круассан с ломтиками клубники и сливочным кремом внутри, щедро посыпанный пармезаном и вдобавок украшенный парой шариков мороженного. – Вот увидите – вы придете к нам снова. За добавкой.
Аппетита есть этот кулинарный шедевр нет вообще, но обижать парня, который так его нахваливал, тоже не хочется, поэтому пересиливаю себя и откусываю самый краешек. На удивление, это действительно вкусно. Ладно, к черту Лекса и его очередные непонятные игры – насладиться десертом мне они никак не мешают.
– Вот. – Спустя пару минут, Лекс разворачивает ко мне свой телефон с развернутой афишей «Красотки» на экране. – Мы идем в кино.
– Очень… – проглатываю слишком жадно откушенный большой ломтик, – … смешно.
– Блин, Вик, что не так? – Он так искренне вскидывает руки, что в его неведение почти хочется верить. – Ты же любишь всякое сопливое женское кино, всегда любила! Я старался найти маленький показ, что-то проверенное, что всем девочкам нравится. И вроде ты даже всегда над ним ревела в конце.
Строго говоря, я много над чем люблю пореветь. Но в последнее время мое отношение к подобным фильмам изменилось на кардинально противоположное. Потому что «Красотка» – это буквально манифест содержанки. А я в последние годы прикладывала много усилий, чтобы обрести какую-то финансовую автономность. Ну то есть, думала, что стараюсь.
– Я не хочу смотреть кино, в котором популяризируется продажная любовь, – говорю тоном училки, смахивая с рукава своего нового шелкового костюма хлебные крошки. – И если ты думал таким образом меня унизить или намекнуть на способ, которым я должна буду расплатиться с тобой за все эти «подарки», то спешу тебя огорчить – ты…
– Лучше ешь круассан, Вика, – грубо перебивает Лекс, и снова опускает взгляд в телефон. – У тебя ПМС? Или застой желчи? В чем проблема просто сходить в кино? Не хочешь на всратую мелодраму – пошли на боевик!
– На боевик тоже не хочу.
– Фантастика! – Вскидывает руки Лекс. – Кино про разумных обезьян, которые поработили человечество. Пойдет?
– Уже смотрела, – кривлю рот, вспоминая детский галдеж и смех, которые испортили все впечатление от просмотра. Это было два года назад и с тех пор я больше не ходила в кино. Как-то просто даже вычеркнула этот способ времяпрепровождения из списка возможных.
– Мультики? – Лекс нервно смеется от отчаяния. – С разговаривающими и поющими животными?
Собираюсь снова ему отказать, потому что мультфильмы точно стоят на последней строчке того, ради чего я пошла бы в кинотеатр, но потом ловлю себя на мысли, что не случится ничего плохого, если мы два часа посидим рядом, погрызем сладкий попкорн и посмеемся над говорящими белками и зайцами.
– Мультик пойдет, – говорю после нарочно затянутой паузы.
И Лекс, возведя очи горе с чем-то вроде: «Да, блядь!» на губах, за минуту бронирует билеты в центре зала, прямо напротив экрана. Одно плохо – невзирая на середину недели и день, зал будет забит почти под завязку, а учитывая жанр – почти наверняка это будут дети. Много детей. Много шумных детей.
– Только, Вик, вообще-то у нас сорок минут времени, чтобы добраться на другой конец города. – Лекс делает многозначительный жест бровями в сторону моего наполовину съеденного десерта и стаканчика с апельсиновым бамблом, к которому я вообще еще не притронулась.
– Я возьму это с собой!
Не отказываться же от вкусняшки, тем более, что она действительно зашла мне как вода в сухую землю. Правда, еще до того как мы выходим из торгового центра, я успеваю дважды споткнуться, пока приноравливаюсь с какого бока откусить, и еси бы не вовремя подоспевшая помощь Лекса – содержимое круассана было бы или на моей новенькой шелковой рубашке, или у меня на физиономии.
Но пока мы едем в такси (все наши покупки Лекс с курьером из магазина отправляет в гостиницу), я все-таки разделываюсь с едой и с наслаждением смакую прохладный цитрусовый кофе. Один раз, когда отворачиваюсь к окну, привлеченная красивым пейзажем, Лекс успевает присосаться к моей трубочке, за что получает увесистый щелчок по носу.
– Мальчик повзрослел, а дурная привычка воровать чужую еду никуда не делась, – беззлобно отчитываю я. Но в глубине души мне даже нравится, что хотя бы здесь и сейчас и на ближайшую перспективу между нами установилось хрупкое перемирие.
Раньше меня всегда раздражала его привычка обязательно тащить хоть что-нибудь с моей тарелки, а Лекс, прекрасно зная, как это меня раздражает, все равно продолжал подворовывать. А сейчас кажется, что ничего такого в этом нет – типичная привычка у парочек, и точно не стоит испорченных нервов и недовольного ворчания.
Я осторожно притрагиваюсь губами к соломинке ровно в том месте, где из нее пил Лекс. Чувствую себя полной дурой, когда украдкой провожу по нему языком, пытаясь распробовать на вкус, но еще хуже то, что вся моя маскировка ни к черту, потому что Лекс все это время смотрит на меня хитрым, но почему-то потемневшим взглядом.
– Вот, – нервно сую ему наполовину полный стаканчик, – мне расхотелось.
– Я именно так и понял, да, – довольно лыбится Лекс и аппетитно причмокивая потягивает латте.
И ведь совесть его даже не мучит в этот момент!
Мы успеваем приехать за пять минут до сеанса, а потом Лексу еще приходится повоевать, чтобы согнать с нашего места парочку наглых подростков, которые уселись в надежде, что их или никто не выкупил, или владельцы придут уже после начала сеанса и не станут разводить суету. Но когда мы, наконец, усаживаемся, свет мгновенно гаснет, а Лекс подсвечивает пространство вокруг фонариков в телефоне, чтобы я знала, куда поставить колу и ведерко попкорна – у меня оно размера «больше не бывает» и я с таким наслаждением хрумкаю карамельных «барашков», что эти звуки наверняка слышны на весь зал. А когда Лекс порывается снова стащить у меня горсть, то тут же получает по руке и показушно морщится.
– Ты мешаешь мне смотреть! – возмущенно шиплю на него, в надежде, что он, наконец, угомонится и перестанет вести себя как ребенок.
– Ты так смешно глаза выпучиваешь, – вместо покаяния выдает новый «комплимент» с Лекс и я, поддавшись импульсу, швыряю в него парочку «барашков», один из которых он умудряется поймать на лету. – Имей ввиду – если еще раз протянешь свои клешни к моему попкорну, я применю СЗО.
СЗО – это сокращенно от «Самое Запретное Оружие». Когда-то Лекс называл так мое грустное лицо, против которого всегда оказывался бессилен. Если я хотела что-то получить – достаточно было просто немного надуться, согнуть бровки «домиком» и немного посопеть через нос – и он сдавался. Ни разу не было так, чтобы он оказался стойким против этого запрещенного приема.
После того, как наши пути разошлись, мне ни разу даже в голову не приходило пускать вход это старое проверенное средство. Да я вообще о нем не вспоминала до сегодняшнего дня. Не слишком ли много ностальгии за последние несколько часов?
Но наши дурачества понемногу переключаются на происходящее на экране, где десяток нарисованных зверей пытаются петь и танцевать на каком-то талант-шоу. Выглядит это настолько забавно, что примерно к середине мультика я уже готова бросать в экран попкорн, лишь бы прогнать оттуда вечно всем мешающего вредного героя, и обнять героиню с хоботом, которая постоянно в себе сомневается.
– Это просто невозможно – ну нельзя же так всего бояться! – громко возмущаюсь вместе с остальным залом, когда слониха снова всех подводит. – Ну Лекс, ну скажи ей!
И только сейчас замечаю, что все это время он смотрел на меня, и совсем не с улыбкой.
Машинально пытаюсь поправить прическу (свой идеально прилизанный наверх хвост), потом – воротник рубашки, потом стряхиваю с нее несуществующие крошки. Хотя пятой точкой чую, что причина такого пристального интереса совсем в другом.
– Что? – все-таки рискую спросить, мысленно готовясь услышать очередную гадость в ответ. Все наши диалоги так или иначе заканчивались обменом «любезностями», почему сейчас должно быть по другому? – Сейчас ты скажешь, что я слишком громко смеюсь? Или что? На секундомере истекло время хорошего Лекса?
– Скажу, что если бы не детвора вокруг – я бы тебя точно поцеловал, – с подкупающей искренностью и нотками перца, выдает он. – Аж губы болят – так этого хочется.
Я нервно сглатываю и разжимаю пальцы, в которые только что нагребла новую порцию «барашков». Слониха на экране продолжает творить дичь, но даже если она вдруг станет реальной, спустится в зал и лично меня спросит, как ей поступить, я вряд ли смогу сказать хоть пару слов. Потому что мои собственные мысли уже перетекли в категорию «полный винегрет» и единственное, о чем я сейчас могу думать – какой же этот новый Лекс, зараза, красивущий и сексуальный, и энергетически залипательный, как магнит!
Импульсивность всегда была моим вторым именем. Из-за нее я частенько попадала в такие передряги, что и рагу не пожелаешь, но то, что я собираюсь сделать сейчас, невозможно остановить никаким голосом разума. Потому что… мне просто так хочется, и это достаточный аргумент, чтобы отчебучить очередную дичь.
Я протягиваю руку к Лексу, обнимаю его за шею и просто прижимаюсь губами к его губам.
По-детски нелепо и абсолютно наивно.
Но если бы я не сделала этого сию минуту – меня точно бы разорвало на миллиард неудовлетворенных Викусь, наделавших гораздо больше шума, чем битком набитый детьми кинозал.
А когда чувствую, что Лекс в ответ размыкает губы и тянется вперед – быстро отстраняюсь, вдруг обнаружив, что сидящий перед нами мальчишка лет шести, с любопытством наблюдает за процессом. Я моментально вспыхиваю и зыркаю в сторону экрана, но он то ли не понимает, то ли наоборот – как раз в курсе и нарочно смущает этих «невоспитанных взрослых». На выручку приходит Лекс – сует мальчишке горсть своего попкорна и тот, схватив откуп, моментально разворачивается к мультику.
– У тебя губы на вкус как карамель, – слегка подтрунивает Лекс шепотом мне на ухо.
Мне стоит огромных усилий не отодвинуться, потому что его дыхание очень даже эротично щекочет мою чувствительную и давно отвыкшую от таких вещей кожу.
– Смотри мультик, – пытаюсь переключить его внимание, но в ответ получаю только еще одну порцию насмешек. – Лекс, слушай, это была просто дружеская благодарность!
– Именно так я почему-то и подумал.
– Я из-за тебя пропустила, чем дело закончилось! – из последних сил пытаюсь ворчать, но правда в том, что после случившегося, мультяшные персонажи меня больше не интересуют от слова совсем. – Придется тебе вести меня еще раз.
– Все, что захочешь, – мурчит он, не прекращая попыток снова притронуться к моему уху.
Но на этот раз я все-таки справляюсь с эмоциями и смотрю на него со всей строгостью, заодно давая понять, что за такие «художества» нас вполне могут попросить из зала. Он в общем, почти сразу сдается, но то, что я вижу в его хитром взгляде, красноречиво намекает, что Лекс нащупал мою слабость и собирается давить на нее снова и снова, как только подвернется возможность.
Но разве не этого я хотела, когда планировала вернуться из поездки с кольцом на пальце?
Пока мысли не завели меня слишком далеко, пытаюсь снова сосредоточиться на мультике и с горем пополам это получается, хотя до конца сеанса не могу отделаться от мысли, что Лекс рядом. И что иногда, когда мы вертимся в креслах, чтобы размять затекшие от долго сидения мышцы, мы дотрагиваемся друг до друга руками и ногами, и каждый раз, когда это контакт кожей к коже, волоски на моем теле как по команде становятся дыбом.
Неудивительно, что я срываюсь с места еще до того, как пойдут финальные титры и в зале включат свет.
– Вик, погоди! – Лекс догоняет меня в большом холле, где уже собралась новая толпа желающих посмотреть очередной шедевр от «Пиксар». – Почему ты все время куда-то бежишь?
– Писать хочу, – леплю первую пришедшую на ум отмазку и энергично кручу головой в поисках туалетов.
Вот, нашла – направо. Туда и иду, точнее – скачу вприпрыжку, потому что мысль поцеловать его снова становится настолько громкой, что заглушает все прочие потребности, в том числе – и мой не слишком убедительный голос разума. Но перед тем как зайти внутрь – еще раз оглядываюсь, чтобы убедиться, что Лекс неподалеку. Еще не хватало, чтобы на него тут же повесилась бойкая девица, которых здесь просто тьма.
В туалете быстро умываюсь ледяной водой и несколько минут красуюсь перед зеркалом, прорабатывая экспресс-урок из ауто-тренинга на обретение внутреннего дзена.
«Я спокойна, я безмятежна, я как вода и земля, и солнце. Я никуда не спешу, меня нельзя сдвинуть с намеченного пути, я сама…»
Но в какой-то момент ловлю себя на том, что все эти высокопарные фразочки сменяются одной – до ужаса приземленной».
«Я хочу Лекса, я хочу Лекса, я хочу…»
– А ну успокойся, размазня! – грозу кулаком своему отражению, которому на это как будто вообще плевать с высокой колокольни. – Займешься с ним сексом – и можешь поставить крест на планах стать его невестой! Возьми себя в руки и вспомни, ради чего все это.
Да, точно.
Нужно признать тот факт, что Лекс мне нравится. Но в этом нет ничего странного – он вообще всем особям женского поля нравится, судя по аншлагу восторженных взглядов, которые Лекс собирается везде, где бы не появился. Он красивый сочный, абсолютно сексуальный мужик с полным комплектом – самореализация, успешный успех в формате «селфмейд» и правильная энергетика (даже если с некоторых пор я терпеть не могу это слово). Значит, моя задача значительно облегчается в том части, где мне пришлось бы корчить из себя влюбленную дуру.
Но, что гораздо важнее – я тоже ему нравлюсь. Ну было бы глупо это отрицать после всех его многочисленных попыток со мной сблизиться, даже если в основном это сближение носило исключительно эротический характер. На этом тоже можно сыграть в свою пользу. Вспомнить хотя бы партию Анны Болейн! Генрих Шестой был без ума от нее, забрасывал подарками и вниманием, терял голову, но она стояла на своем – сначала развод и официальный брак, а потом – ложе, супружеское и законное. Ради такого спермотоксикоза королю даже пришлось расколоть церковь, устроить у себя в стране целую религиозную революцию, но такова была ценна Анны и ему ничего не оставалось, кроме как ее заплатить.
Я хоть и не Анна Болейн (слава богу, в наше время уже нет варварских законов, которые могут привести меня на плаху!), но вполне могу разыграть ту же карту.
– Сначала кольцо, – верчу перед собой растопыренную пятерню, воображая, как красиво на безымянном пальце будет смотреться розовый бриллиант в прямоугольной огранке. – А потом – все остальное. И парочку детишек.
От неожиданности этих слов громко икаю.
Никогда не задумывалась о детях и не планировала их в ближайшем обозримом будущем, потому что всегда считала детей – даже страшно любимых – обузой, которая так или иначе мешает буквально всему на свете, начиная от элементарной потребности спать до обеда и заканчивая карьерной самореализацией. А тут вдруг на секунду вполне четко представила двух мелких пацанов – копий Лекса, только с моими веснушками и голубыми глазами. А может это просто защитная реакция психики? До обеда я все равно не сплю, а карьерная реализация сейчас вообще звучит как насмешка.
Блин, черт!
Я же обещала перезвонить Кассинскому! И раздобыть где-то деньги на модернизацию проклятых кабелей!
Нужно каким-то образом решить этот вопрос, пока Лекс немного потерял бдительность. Кажется.
Из туалета я выхожу сверкая своей лучшей улыбкой, двумя расстегнутыми пуговицами на рубашке и походкой от бедра.
Лекса нет.
И это уже становится «старой доброй привычкой» – дать ему сорваться как раз в тот момент, когда думала, что держу за жабры. Нахожу его в главном холле – стоящего в стороне, в обнимку с ведерком попкорна под подмышкой. Лекс плечом прижимает к уху телефон, а свободной рукой закидывает в рот карамельных «барашков». И как будто смеется. Так и подмывает налететь, схватить телефон, пока он не ожидает подвоха и рассказать его драгоценной Эстетке, что все это время, пока она рвала на себе волосы, гадая, что с ним, Лекс был со мной. Но вряд ли Анна Болейн бы одобрила настолько вольное прочтение ее идеального плана. Так что просто топчусь неподалеку, стараясь, как могу, привлечь его внимание. А когда Лекс меня замечает, жестами показываю, что иду на выход, ничем не выдавая свое бешенство.
«Я просто солнце и вода, меня невозможно сбить с намеченного курса».
Он выходит вслед за мной через пару минут, становится рядом и вопросительно поднимает бровь. На мой закономерный вопрос: «К чему бы это?», отвечает, что теперь моя очередь придумывать, как провести досуг.
– А дальше у нас по плану переезд, – торжественно выдаю я.
Улыбка Лекса медленно превращается в кислую гримасу, что в общем тоже вполне ожидаемо. Наверняка он уже размечтался, как воспользуется одной на двоих кроватью.
– Мне казалось, тебе понравился наш вид из окна, – жалуется он.
– Вид чудесный, почти французский, организуешь мне такой же, но с моей личной кроватью и душевой – и цены тебе не будет!
Я воровато выхватываю из его ведерка горсть попкорна и смачно его жую.
А кто сказал, что будет легко, дорогой?
– Наверное, так будет лучше, – соглашается Лекс, но по лицу выглядит абсолютно разочарованным таким поворотом дел, – ты права.
– Но сначала – обед, – воодушевленно продолжаю гнуть свое, радуясь, что он так легко соглашается на мои условия. – Я такая голодная, что съела бы… что-то вегетарианское.
Хочу сказать «слона», но вспоминаю мультик с поющей слонихой, свиньями, зайцами и даже носорогами, и желание вонзить зубы в сочный стек (а я их обожаю!) как-то сразу угасает.
Лекс предлагает долго не бродить и заглянуть в ресторанчик, который прямо через дорогу. На этот раз я заказываю стейк семги (хорошо, что в дурацком мультике не было пляшущей форели), теплый салат с креветками и маленькие, фаршированные творожным сыром и зеленью перцы. Верный себе Лекс ограничивается здоровенным стейком и овощами с гриля. Вот уж у кого точно нет проблем с психикой – мне бы такие нервы, я, может, и не наломала бы столько дров.
Лекс снова утыкается в телефон, на что я реагирую беззаботным видом, и начинаю фотографировать свои тарелки с разных ракурсов, вспоминая, как это делает Эстетка. Жаль только, что вместо аппетитных снимков у меня получается какая-то криворукая фигня, но, как говорится, ничего не может встать между женщиной и ее священным правом выложить фото своего завтрака, обеда и ужина. А учитывая мой в последнее время протухший инстаграм, эту традицию давно пора возвращать в строй. Я много раз пыталась вести его как раньше, ну или хотя бы с половины своей прежней социальной активности, но ввиду отсутствия денег и работы, оказалось, что пилить контент не так просто. Раньше для этих целей у меня была целая личная помощница Юля, которая сначала пришла ко мне просто за идею, потому что восторгалась и восхищалась тем, какая я классная, потом я начала ей платить, делать подарки и всячески помогать там, где в этом была необходимость. Но когда беда пришла ко мне и я заикнулась о том, что в ближайшее время не смогу выплачивать ей зарплату, мою «преданную фанатку» как ветром сдуло. Буквально – Юля даже на сообщения мои отвечать перестала, как будто ее смыло в мировой океан.
Странно, что спустя столько недель, я вдруг снова о ней подумала. Да еще и одновременно с этим у меня вдруг резко начинает чесаться левая ладонь, а это уже проверенный признак того, что придется «выгребать» и точно не подарки судьбы.
– Вик, серьезно. – Лекс раздраженно швыряет на стол новенький телефон. – Я не знаю, что со здешними гостиницами, но они все сейчас забиты под завязку, найти два номера рядом вообще нереально.
– А зачем нам два номера рядом? – невинно хлопая глазами, изображая форменную дуру. – Мне не нужна нянька, тем более – в твоем лице. У тебя наверняка есть более интересный способ провести время, чем сторожить свою бывшую.
– Если вдруг ты уже забыла, то напоминаю – если бы я тебя не сторожил, то…
– Это не повод ходить за мной с бульдожьим лицом, – резко отбриваю я, потому что в целом Лекс прав, но его «правота» ломает мне все планы. Хочешь, чтобы мужчина в тебе нуждался – создай дефицит себя в его жизни. А какой же я дефицит, если маячу у него перед носом двадцать пять часов в сутки?
– С каким-каким лицом? – как бы напирает Лекс.
– Очень строгим, – быстро выбираю более щадящую формулировку, хотя он и правда похож на бойцового пса, стоит какому-то случайному мужчине задержать на мне взгляд. Но тут тоже нужно быть честной с собой – в мою сторону это тоже работает, и я очень рискую, оставляя Лекса без присмотра.
– Давай мы вот что сделаем. – Лекс садится поудобнее, натягивает свою любимую маску циника, и так я понимаю, что меня ждет тотальный разнос по фактам. – Прежде чем ты продолжишь нахваливать мою внешность, хочу напомнить, что в данный момент я оплачиваю весь этот банкет. И ты. Конечно, можешь жить где угодно и как угодно, можешь прямо сейчас бежать бронировать любой номер в любом отеле, но только из собственного кармана. Я же готов и дальше быть спонсором любых твоих «хотелок», но при условии, что они не расходятся с моим личным представлением о том, что для тебя будет лучше и безопаснее.
А ведь говорит он это совершенно открыто, не блефуя. Уж что-то, а это самодовольную рожу, приправленную тоном вседозволенности, я научилась узнавать даже с закрытыми глазами.
