Текст книги "Взыскующие града. Хроника русской религиозно-философской и общественной жизни первой четверти ХХ века в письмах и дневниках современников"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)

Я начал снова "линять" и не знаю, до чего долиняю. Бердяев покачивает головой, а я знаю, хотя и в бездне греховной валяяся, что "жив Господь Бог мой", и это все. Прощайте. Да хранит Вас Господь!

В Думе я – внешний человек, <нрзб> как умею[434]434
  «В сутолоке Таврического дворца С.А.Булгаков сжимался, проходил через парламентское торжище сторонкой, в кулуарах помалчивал, больше слушал, пощипывая маленькую, темную бородку и улыбался насмешливо, невесело. Влияния он не искал, но и над собой влияния, но инад собой влиянияне любил. Таким людям в партии тесно, скучно, и они этого не скрывают. Не долго продолжалась политичекая деятельность этого богато одаренного мыслителя. Его мысли вздымались выше. Внутренне он уже готовился к высокой пастырской деятельности». Тыркова-Вильямс А. В. На путях к свободе. Лондон, Ì1990, с. 349.


[Закрыть].

Ваш С.Б.

78. В.Ф.Эрн – А.В.Ельчанинову[435]435
  Архив Эрна, частное собрание. Без конверта.


[Закрыть] <10.05.1907. Москва – СПб?]

10 мая 1907 г.

Дорогой Саша!

Я действительно занят "неистово" <…>

Прежде всего о Соборе. Мне кажется все тут настолько ясно, что кажется нет ни одного сомнения. Собор, созываемый Синодом – в его теперешней обстановке, т.е. со всеми антицерковными ограничениями – мы никогда не можем признать Собором. Значит, бойкот? – Нисколько. Для нас синодский собор – это съезд, состоящий из епископов, священников и мирян. Съезд может иметь громадные последствия, а потому:

мы должны в нем принять возможно более деятельное участие,

пропагандировать, что съезд этот , не будучи собором, может создать условия для осуществления истинного собора. Это создание условий состоит целиком враскрепощении церковных сил, в снятии всяких пут, в предоставлении не словесной, а настоящей полной свободы религии, т.е. права проповедывать, писать, говорить все религиозные идеи, свободы создания религиозных общин, свободы съездов и т.д. Словом, идейное и религиозное отрицание синодского собора, признание его только в качесиве съезда, это с одной стороны. А с другой – положительное и активное отношение к нему как к съезду. Так и будем советовать всем прогрессивным и радикальным батюшкам: «идите на собор, но только как на съезд». Необходимо чтобы на «Соборе» был хоть один голос истинно христианский. Его услышит вся церковь и своим одобрением сделает его голос соборным голосом пробуждающейся церкви, хотя бы на этом «Соборе» – большинство закидало его митрами-шапками.

Валентин с Надей уехали по Волге 4 мая – так что все теперь лежит на мне.

3-го мая было заседание с моим рефератом "О прогрессе"[436]436
  Эрн В. «Идея катастрофического прогресса», доклад в МРФО, опубл. // Русская мысль. 1909, т. 2, отдел 2, с. 142—159; отклик // Русская Мысль, 1907, № 10.


[Закрыть]. Прения были удручающие.

Брошюрку о Соборе напишу в первую голову, как приеду в Ессентуки. Я очень хочу ее написать. Значит, числа 30-го.

На днях получил от отца Ионы[437]437
  Священник Иона Брихничев в 1907 г. был лишен сана и к моменту написания письма уже четыре месяца находился в тифлисской тюрьме за революционные проповеди.


[Закрыть] печальнейшее письмо. У него туберкулез кишок. Доктора говорят, что если он сейчас же, как его выпустят, не уедет в Абастуман на месяца 3-4, он умрет. Ему необходимо ехать. Нужно достать 200-300 рублей. Я кое-что собрал. Но это гроши. Напишу Егорову[438]438
  Егоров Иоанн – православный священник, член «Братства ревнителей церковного обновления», публиковался в «Веке», участвовал во 2-ом сборнике «Вопросы религиии». М., 1908.


[Закрыть] и Аггееву[439]439
  Священник Константин Аггеев, член «Братства церковного обновления».


[Закрыть], пусть дадут рублей по 10 и дадут тебе (я так им напишу) и ты перешлешь мне в Ессентуки по адресу, который я тебе оттуда пришлю. Но этих денег мало. Я решил печатать открытки. Пробовал в типографиях – никто не берет. Чмич – как всегда отвиливает безжалостно. Приходится печатать самому. Сегодня напечатал 150 штук. Завтра и послезавтра думаю напечатать 850, итого 1000 по 20 коп. – 200 руб. Из этой 1000 я возьму на Кавказ 500. Может быть, перешлю твоей маме, только сначала спишусь. 200 пришлю тебе, Егорову и Аггееву, т. е. на весь Петербург. Саша дорогой, постарайся их распространить и, собравши деньги, вместе с теми, которые (по всей вероятности) получишь с Аггеева и Егорова, пришли мне в Ессентуки. Присылай в Ессентуки, ибо это сборный пункт. Если их не собрать, они разойдутся по мелочам. 200 открыток привезет тебе Люся[440]440
  Видимо, сестра П.А.Флоренского.


[Закрыть], которая едет в Питер 14-го или 15-го. Открытки выходят очень не дурно.

Я еду, если успею, 17-го или 16-го по Волге. По всей вероятности вместе со Штанделем, "невестой" его и Синельниковым. Может быть поедет и Лиля[441]441
  Неустановленное лицо.


[Закрыть].

Сегодня уехала в Финляндию нанимать дачу Ольгуша[442]442
  Шер Ольга Дмитриевна – приятельница Эрна, Ельчанинова, Свенцицкого, слушательница Свободной богословской академии.


[Закрыть]. Последнее время. особенно после отезда Нади и Валентина мы с ней сдружились.

Последним номером "Века"[443]443
  Век, № 17, 6.05.1907.


[Закрыть] я очень доволен. Твоя статья[444]444
  А.Ельчанинов. Опасный путь, там же, с.229-230.


[Закрыть] мне положительно нравится. Чувствуется, впрочем, что она была бы яснее, если бы не «цензура». Частности в ней лучше и сильнее, чем целое. Тебе не трудно было ее писать. С внешней стороны кажется, что начало написанно разом. А над второй половиной ты как будто помучился, так ли? Статья Бердяева[445]445
  Н.Бердяев. Нигилизм на религиозной почве, там же, с.231-233.


[Закрыть] после памфлета Амфитеатрова мне показалась слабой, но приятно было увидеть его на страницах «Века». Розанов[446]446
  В.Розанов. О таинствах. Там же., с.233-235.


[Закрыть] привел меня в умиление. Изумительно искренняя и точная передача своих мыслей и чувствований (И.Осипову, Розанову, Мережковскому и т.д. я отвечу сразу в отдельной брошюре, Церковь мистическая и историческая)[447]447
  В статье «Историческая церковь» //Церковное обновление, № 11, с. 82, В.Эрн полемически утверждает, что само выражение «историческая церковь» неправомерно, поскольку несет в себе «внутреннее противоречие». Человеческий разум, по его мнению, не способен постичь двойственную, «земно-божественную» природу церковного организма и видимого, и в основе своей невидимого, ибо мир этот, по выражению Достоевского, лишь краем «касается мирам иным». Ср. Н.С.Семенкин. Философия богоискательства, с. 154.


[Закрыть]. Но всего более мне понравилось письмо Кудрявцева[448]448
  Там ж, с. 236, см. ответ В.Свенцицкого П.П.Кудрявцеву //Век, №20, с.293.


[Закрыть]. Удивительно глубоко и верно написанно. Валентину будет полезно прочесть. С авторитетом написанно. Хроника очень хорошая и приятно, что стало много корреспонденций. Хотя «жажда перемен» проникнута немного пасквильным духом. Такого сорта писаний нужно как можно меньше <…>.

79. С.Н.Булгаков – А.С.Глинке[449]449
  ЦГАЛИ,ф.142,ед.хр.198, оп.1, л.70-73об. П.шт.: 27. 05. 1907 г. СПб, в Симбирск.


[Закрыть] <27.05.1907.СПб – Симбирск>

Милый Александр Сергеевич!

Вчера получил Ваше любящее и беспокойное письмо. Оно очень взволновало меня. Хотя Валентин Павлович[450]450
  В. Свенцицкий побывал в гостях у А. Глинки в Симбирске.


[Закрыть] (который уже здесь) говорил мне о тех предположениях, которые Вы оба делали относительно моего «линяния», но я отнес это больше к нему, который мог за это принять и несомненное от него религиозное отталкивание, весною особенно обострившееся во мне. Ваши теперешние опасения суть, конечно, прямое зеркало моей религиозной слабости, которую сознаю всеми силами, всеми глубинами своей души. Очевидно, слабость эта так велика и впечатления от нее так сильны, что даже и Вы, с которым меня соединяет самое, м<ожет> б<ыть>, большее внутреннее взаимопроникновение в религиозной жизни, стали опасаться, что я – переводя на язык грубый и резкий – возвращаюсь к атеизму. Я знаю, что только любовь и забота обо мне Вам это подсказывает, но возможность этих опасений вселяет острую печаль в мое сердце. Ради Бога, не считайте это упреком, Вы сами понимаете, что иначе это и быть не могло.

Нет, милый А<лександр> С<ергеевич>, Вы не правы. "Линяние" мое совершается в совершенно противоположном направлении, в направлении, если кратко и условно выразиться, к "православию" с его аскетической, мироотрицающей философией. Думские впечатления (подобно впечатлениям от "Народа") дали мне огромный душевный и жизненный опыт, под впечатлением которого у меня закипела – неожиданно – внутренняя работа новой переоценки ценностей и самопроверки. Сами собой стали знаки вопроса (хотя еще и нет ответа) над старыми догматами христианской "политики", "общественности", культуры етц. Думать некогда, да и нельзя ускорить этого, работа души идет сама собой, но кое от чего я освободился уже окончательно (как например, от христианской политики или братства борьбы), почему и "окадетился" окончательно. За это время мне пришлось – хотя и мало – знакомиться с аскетической и святоотеческой литературой, на Святой я проникался Тихоном Задонским[451]451
  Тихон Задонский (1724-1783) – святитель Воронежский, духовный писатель.


[Закрыть], и мне давало это так много, так открывало внутренние очи и обнаруживало кривость и религиозную неподлинность многого. Вы думаете, что я для мира отказался от Бога, ради тех его прелестей, которые открылись мне в Государственной Думе, – нет, м<ожет> б<ыть> даже слишком мир все утрачивает для меня абсолютную ценность, обесвкушивается, я все сильнее чувствую правду и глубину Розановской альтернативы в статье об Иисусе Сладчайшем: или мир – или Христос[452]452
  Розанов В. В. Об Иисусе сладчайшем и горьких плодах мира. Доклад, прочитанный на заседании ПРФО 21.11.1907 // Русская мысль, 1908, № 1, с. 33—42.


[Закрыть].

Все для меня еще вопросы, а не утверждения, но в таком состоянии я не могу писать по религиозным вопросам, ибо не могу повторять старые формулы, которые перерос, а нового не нажил. Я думаю, что Вы, в конце концов, мне близки сейчас, несмотря на некоторую Вашу литературность (вкус к которой я все больше утрачиваю, а писать по серьезным вопросам становится все труднее и мучительнее), понимает меня и Антон Владимирович Карташев, – и в сущности разделяет (несмотря на свою Гиппиусовскую прививку и отраву), очень сблизился я за это время с Новоселовым, в котором много подлинной церковности. (К радости, многое понял и Валентин Павлович, которому я говорил). И тем самым я стал ближе к "исторической" церкви, стал еще больше "православным". Вот обо всем этом я и хотел с Вами много, много говорить, в этом и состоит то "линяние", под влиянием которого, (а также некоторых жизненных впечатлений) я действительно отчуждился от москвичей.[453]453
  Речь идет о кружке Новоселова; о духовной атмосфере, царившей в нем и устремлениях его участников Булгаков впоследствии писал: "Культурный консерватизм, почвенность, верность преданию, соединяющаяся со способностью к развитию – таково было это задание, которое и на самом деле оказалось бы спасительным в истории, если бы было выполнено. Впрочем, про себя лично скажу, что хотя в бытовых и практических отношениях я шел об руку с этим культурным консерватизмом (как он ни был слаб в России), исповедывал почвенность, однако, в глубине души никогда не мог бы слиться с этим слоем, который у нас получил в идеологии наиболее яркое выражение в славянофильстве (с осколками славянофильства: Д.Ф.Самариным, И.В.Мансуровым, М.А.Новоселовым, В.А.Кожевниковым и др<угими> я дружил лично. Меня разделяло <с ними> общее ощущение мiра и истории, како-то внутренний апокалипсис, однажды и навсегда воспринтый душой как самое интимное обетование и мечта. Русские почвенники были культурные консерваторы, хранители и чтители священного предания, они были живым отрицаниемнигилизма, но они небыли его преодолением, не были потому, что сами были, в сущности, духовно сыты, и никуда не порывались души их, никуда не стремились. Они жили прошлым, если только не в прошлом. Их истина была в том, что прошлое есть настоящее, но настоящее-то неесть только прошлое, но оно есть и будущее и притом не только будущее, которое есть выявление прошлого через настоящее в будущем, т.е. только прошлое, а будущее как новое рождение. «Се аз творю все новое». К этому новому рвалась и рвется, его нает душа. И это религиозно-революционное, апокалипсическое ощущение «прерывности» (о чем любил философствовать рано ушедший друг наш В.Ф.Эрн), родни меня неразрывно с революцией, даже —чоррибиле дицту– с русским большевизмом. Отрицая всеми илами души революционность как мировоззрение и программу, я остаюсь и, вероятно, останусь «революционером» в смысле мироощущения (да разве такими «революционерами» не были первохристиане, ожидавшие скорого мирового пожара). Но эта «революционность» в русской душе так неразделимо соединилась с гадаринской бесноватостью, что с национально-государственной и культурной точки зрения она может быть только самоубийственной".Прот. Сергий Булгаков.Автобиграфические заметки…


[Закрыть]

Конечно, это намеки, боюсь, что теперь я перегнул палку в другой конец, но это неизбежное следствие общения в письмах. Теперь о политике. Я втянулся в думскую работу и несу ее – по долгу – как верный раб. Я знаю, что на этом пути "спасти" в подлинном смысле ничего нельзя, это – поденщина, от которой нельзя уклониться. Мое отношение к политике теперь совершенно внешнее, и, хотя я никогда столько не был занят ею, но и никогда не был так внутренно от нее свободен. Работу эту я считаю и своим патриотическим долгом перед страной, – у меня историческое почти отчаяние в сердце, но я считаю, что в порядке эмпирическом и историческом надо делать все, чтобы предотвратить, что можно. Я полагаю, что мы обязаны это перед Богом. Политически я независим, очень поправел (зову себя черносотенным кадетом), страшно еще раз разочаровался в себе и своих силах, и чему действительно учит и авантюра с "Народом", и Дума – это смирению, вытекающему из опытного сознания своего бессилия. Никогда заповедь о нищете духовной, всегда мне близкая, не была так близка, как здесь. Я принюхался ко всякому смраду, меня не шокируют Милюков[454]454
  Милюков Павел Николаевич (1859 – 1943) —историк, социолог, публицист, один из основателей партии конституционных демократов (кадетов, партии Народной свободы), депутат III и I Государственной Думы.


[Закрыть] и Гессен[455]455
  Гессен Иосиф Владимирович – один из основателей кадетской партии и член ее ЦК, депутат Государственной Думы, отец философа С.И.Гессена.


[Закрыть], ибо я им чужд и внутренно от них свободен, – я веду самые рискованные политические переговоры на разные стороны и, ей-ей, остаюсь при этом свободен, делаю это для дела[456]456
  «<…> Столыпин затеял тайный роман с „черносотенными“ кадетами, как сами себя прозвали кадеты, к которым он обратился. Их было четверо – С. Н. Булгаков, В. А. Маклаков, П. С. Струве и М. Н. Челноков.» В начале июня 1907 г. <…> Лидер партии, Милюков, был против какого бы то ни было сговора с правительством <…> Зорко наблюдал он за тем, чтобы кадеты не нарушали партийных директив, выработанных при его самом деятельном участии, чтобы не угасла в партии оппозиционная непримиримость. От Второй Думы, где социалистическое большинство делало все, чтобы ее взорвать, Милюков не ждал добра. Он смутно догадывался, что помимо его ведома, что-то происходит и зорко следил за четырьмя кадетами. А они шли на разговоры с премьером в надежде, что и в этой Думе может образоваться какое-то разумное большинство, которое перестанет митинговать и займется законодательством. Из этих тайных встреч ничего не выло, да вряд ли и могло выйти при таком резком расхождении настроения думского большинства с настроением властей. Вторая Дума, как и Первая, сама себя не хотела беречь. Прения принимали все более воинственный характер. Революционный террор продолжался. Столыпин решил, что выгоднее Думу распуститьи нашел для этого выирышный повод. Он обвинил социал-демократическую партию в революционной пропаганде среди войск и потребовал, чтобы Дума дала согласие на арест всей с.-д. фракции. Их было несколько десятков. Требование было неожиданное и юридически необоснованное. Думские социал-демократы все обвинения отрицали, утверждали, что они солдат к бунту не подстрекали. <…> В военный заговор никто не верил. Подробности обвинения казались подстроенными, неправдоподобными. Членов с.-д. фракции окружали. Даже противники выражали им сочувствие, убеждали их скрыться, готовы были им в этом помочь. Было уже одиннадцать часов, когда лидер марксистов, молодой красавец-грузин, кн. Церетели, в последний раз взбежал на трибуну и произнес свою лучшую думскую речь. Церетели походил на орленка, отбивавшегося от охотников. Он заявил, что народным представителям прятаться не подобает. Пусть их арестуют, пусть судят. На суде они докажут народу нелепость возводимых на них обвинений. Тогда увидим, что народ скажет. Цереели, да и не он один, все еще верил, что народ что-то скажет. На этом красивом месте оборвалась Вторая Дума. Звонкий, взволнованный голос грузина был последним аккордом в ее нестройном хоре. В ту же ночь все депутаты с.-д. фракции были арестованы. Скоро состоялся суд над ними. Их всех отправили в Сибирь. Церетели пробыл там 10 лет. <…> В то время как в Таврическом Дворце фракция с.-д. допевала свою лебединую песню, четыре черносотенных кадета попытались еще уладить конфликт. Это была простодушная затея. Они не отдавали себе отчета, что первый бурный период русского парламентаризма кончился. Не только указ о роспуске был уже подписан, но также и указ о новом избирательном законе, помеченный тем же днем, как и указ о роспуске – 3-го июня 1907 г. Об этом не знал секретарь Государственной Думы М. В. Челноков, когда поздно вечером позвонил Столыпину и просил принять его, Булгакова, Маклакова и Струве. Премьер просил немедленно приехать к нему на дачу. Около полуночи добрались они до Елагина Дворца. У Столыпина шло заседание Совета Министров. Но он тотчас же принял депутатов. С первых же слов стало ясно, что Вторая Дума кончила свое короткое существование. У этого романа четырех либералов с премьером был свой эпилог. Несмотря на все предосторожности, тайна их свиданий вскрылась. Шустрый репортер вырвал ее у министра торговли и напечатал в вечерней «Биржевки», что Струве, Маклаков, Булгаков, Челноков были у Столыпина. На кадетском озере разыгралась буря. Визит почему-то сразу окрестили «столыпинской чашкой чаю», хотя Столыпин их ни чаем, ни чем иным не угащал. Но даже мнимая чашка чаю вызвала у многих глубочайшее отвращение, точно это был зазорный напиток. Такой неприступной чертой отрезала себя оппозиция от власти, что один разговор с премьером уже набрасывал тень на репутацию политического деятеля. Столыпинская чашка чаю надолго осталась символом недостойного соглашательства, нарушения оппозиционного канона».Тыркова-Вильямс А. В.На путях к свободе. Лондон. 1990, с. 359—363. Литературными плодами думской деятельности С.Н.Булгакова стали написанные им в этот период статьи: «Горе русского пастыря» //Новь, 29.10.1906; «Церковный вопрос в Государственной Думе» //Век, 1907, №10, с.119—120; «Из думских впечатлений. Прения о военно-полевых судах» //Век, 1907, №12, с. 144—145.


[Закрыть]….

Конечно, во всем этом грязнишься, мельчаешь и пошлеешь, я бесконечно чувствую силу греха в мiре и в себе и бессилие без помощи Свыше спастись от него. Я признаю, что высший путь – уйти от мiра к Богу, путь православных святых, но знаю, что для тех, кто не может, обязательна эта работа и суета! И пока я жив и духовно остаюсь в "мiру", может быть всю свою жизнь, я не отойду от своей запряжки. Благо Вам, если Вы уже свободны от мiра, если же не свободны, то и Вы должны страдать[457]457
  Фраза зачеркнута, но легко читается.


[Закрыть]. Во всяком случае, это лучше, чем читать политэкономию для заработка. Грешен я и окаянен, живу в смрадном грехе, но нет у меня никакой святыни кроме религиозной Вот Вам корявая исповедь моей души, надеюсь, угадаете.

"Реформировать" церковь я уже не собираюсь, я хотел бы быть в законодательстве лишь пономарем, чистить стекла, мести пол, – да и вообще – говорю и не только о себе – нельзя вымогать чуда, нельзя ставить условия Богу, а это делается[458]458
  В «Автобиографических заметках» Булгаков пишет о думском периоде своей жизни: «Своей партии я не создал, а примкнуть к кадетам я не хотел и не мог, не теряя своего лица. <…> Для меня было необходимо пережить Государственную Думу, да и, разумеется, я имел достаточные данные, а потому и обязанность вложить и свои силы в общую работу. Однако препятствием оказалась партийность. По вышеуказанным причинам, став боком к революции уже тогда, я не мог примкнуть ни к одной из политических партий, всецело стоявших на почве революционного или контр-революционного мiровоззрения (не говорю об „октябризме“, который который всегда имел классово-опортунистическую природу). <…> Моя очередь пришла во вторую Гос. Думу, куда и выбран по родной Орловской губернии, как беспартийный „христианский социалист“. Я получил, наконец, депутатское крещение, и четырехмесячное сидение в „революционной“ Гос. Думе совершенно и окончательно отвратило меня от революции. Из Гос. Думы я вышел таким черным, как никогда не бывал. И это было понятно. Нужно было пережить всю безнадежность, нелепость, невежественность, никчемность этого собрания, в своем убожестве даже не замечавшего этой своей абсолютной непригодности ни для какого дела, утопавшего в бесконечной болтовне, тешившего самые мелкие тщеславные чувства. Я не знавал в мире места с более нездоровой атмосферой, нежели общий зал и кулуары Гос. Думы, где потом достойно воцарились бесовские игрища советских депутатов. Разумеется, сам я совершенно не годен в депутаты, и потому, может быть, с таким ужасом и вспоминаю эту атмосферу. Однако я сохранил достаточную объективность и бесстрастие, чтобы видеть там происходящее. И нет достаточно сильных слов негодования, разочарования, печали, даже презрения, которые бы мне нужны были, чтобы выразить свои чувства. И это – спасение России. Эта уличная рвань, которая клички позорной не заслуживает. Возьмите с улицы первых попавшихся встречных, присоедините к ним горсть бессильных, но благомыслящих людей, внушите им, что они спасители России, к каждому слову их, немедленно становящемуся предметом общегодостояния, прислушивается вся Россия, и вы получите 2-ую Государственную Думу. И какими знающими, государственными, дельными представлялись на этом фоне деловые работники ведомств, – „бюрократы“. Одним словом, 2-ая Гос. Дума для меня явилась таким обличением лжи революции, что я и политически от нее выздоровел. Однако я еще не стал монархистом. <…> В мою „почвенность“ идея монархии и монархической государственности отнюдь не входила. Вопрос о монархии есть, в существе дела, вопрос любви или нелюбви (есть любовь и в политике), и я не любил Царя. Мне был гнусен, разумеется, рев и рычание революционной Думы, но я ощущал как лакейство, когда некоторые члены Гос. Думы удостоились царского приема, где-то с заднего крыльца. Но выйдя из Гос. Думы, после банкротства и разочарования в ней, куда мог я пойти. В Гос. Думе на меня произвел сильное впечатление своей личностью, смелостью, своеобразной силой слова (особенно на фоне жалкой брехни) Столыпин. Я совершенно не сочувствовал его политике, но я сохранил веру, что он любит Россию и, в конце концов, не солжет. И с этой – последней – надеждой я выел из Таврического Дворца. Это была слабая соломинка, но и она уже гнулась во все стороны. И здесь была течь. И в этом я убедился с трагической ясностью, когда встретился со Столыпинской работой по подготовке выборов в Гос. Думу. Я снова участвовал в Орловских выборах, но в Думу не пошел, хотя меня и посылали настойчиво. За время третьей Думы революция затихла, но зато подняла голову – все решительнее и решительнее – контр-революция. Начались ликвидационные процессы, дело Бейлиса и под. Россия экономически росла стихийно и стремитеьно, духовно разлагаясь. И за это время каким-то внутренним актом, постижением, силу которого дало мне православие, изменилось мое отношение у царской власти, воля к ней».Сергий Булгаков.Автобиографические заметки. Париж, 1946, с. 78—81.


[Закрыть].

Ужасно грустно, что Вы не можете приехать в Крым. Ведь Вы могли бы и у нас пожить. Еще грустнее история с "Новью", она и здесь не расплатилась. Кажется, надежды мало. Когда я отделаюсь, не знаю. Если не разгонят, то в июле. Замаялся, истосковался без семьи и проч. Где буду жить в следующем году, тоже не знаю. Ответьте, понимаете ли Вы и как относитесь к моему действительно "линянию". Простите мне это письмо, не подумайте, что я обиделся или хочу Вас обидеть. От парижан я имел пасхальное приветствие[459]459
  В Париже в это время находились Д.Мережковский, З.Гиппиус, Д.Философов.


[Закрыть].

Бердяев уехал, он был из немногих, с кем я делился всем. Часто видаюсь здесь с Тернавцевым. Очень меня огорчают думские политические попы[460]460
  В число депутатов Второй Государственной Думы были избраны следующие представители православного духовенства: Петров Г. С., священник, от Санкт-Петербурга (был избран в период отбывания ссылки в монастыре); Владимирский Ф. И., священник, от Нижегородской губ., Колокольников К. А., священник, член партии Народной свободы, от г. Перми (после избрания был отстранен от богослужения и лишен права ношения наперсного креста), Платон (Рождественский), епископ, от г. Киева (выступал против смертной казни), Архипов А. В., свящ., от Оренбургской губ.; Герштинский Д., свящ., от Волынской губ.; Гриневич А. И., свящ., от Подольской губ.; Пашкевич М. И., свящ., от Могилевской губ.; Пирский Н. П., священник, от Полтавской губ; Тихвинский Ф. В., свящ., от Вятской губ.; Якубович В. А., свящ., от Минской губ.


[Закрыть] и вся история их, зато я утешаюсь церковностью еп. Евлогия[461]461
  Евлогий (Георгиевский), епископ Холмский, впоследствии митрополит (1868-1948) – выдающийся церковный и общественный деятель, депутат 2-ой и 3-ей Государственной Думы. «В Государственной Думе в ту весну я встретился впервые и с профессором политической экономии Сергеем Николаевичем Булгаковым (впоследствии – инспектор Парижского Богословского Института). Он уже тогда приближался к Церкви и выступил с редложением организовать особую комиссию по делам Православной Церкви параллельно вероиповедной комиссии. Я взял слово и направился к трибуне, с коорой он спускался. Мы встретились… „Неужели вы хотите возражать?“ – удивился он. „Нет, дополнить: чтобы членами ее могли быть только православные“, – сказал я». Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. М. 1994, с. 166.


[Закрыть].

Целую Вас. Господь с Вами. Любящий Вас С.Б.

80. К.М.Аггеев – В.Ф.Эрну[462]462
  ОР РГБ ф.348.1.3.л.25-26.


[Закрыть] <4.06.1907. Льзи – Москва>

Станция Веребье по Николаевской ж.д., хутор Льзи.

Дорогой Владимир Францевич, письмо Ваше к Валентину Павловичу переслано мне сюда. Отвечаю Вам непостредственно по содержанию его.

Мною передано Саше 60 р. для о. Ионы.

Я был у о. Г.С.Петрова. Он дал 300 руб. На 100 руб. выдал доверенность Валентину Павловичу, каковую я переслал ему.

13. руб. будут получаться ежемесячно по 50 руб. им же.

Полагаю, что это письмо придет к Вам по получении 160 рублей.

С "Веком" дела обстоят хорошо. Во время пребывания Валентина Павловича мы оформили договор нотариально. На лето разобраны все передовые и корпусные статьи: для хулиганства места оставлено очень мало. Ближайшее заведывание на летние месяцы поручено Никольскому и Глаголеву.

–

Объявлены мною 4 курса:

Бессознательные искатели Бога (Ницше и др.)

Толстой

Достоевский и Соловьев

"Новое религиозное сознание"

В данную минуту сижу над "Несвоевременными размышлениями" Ницше. Как много у него истинно-религиозного!..

Летом меня охватывает та умственная жадность, с которой так воюет Ницше. Чего-чего я только ни навез сюда! В июне предполагаю побывать в Кутузове. А в июле жду к себе Валентина Павловича и "милого Сашу".

Пишите мне, дорогой Владимир Францевич. Привет супруге.

Любящий свящ. К.Аггеев.

81. И.П.Брихничев – В.Ф.Эрну[463]463
  ОР РГБ, ф.348.1.25, лл. 10—13, б.д.


[Закрыть] <1907 ?]

†

Дорогой Владимир Францевич! Давно уже, очень давно я не беседовал с Вами… Такая полоса пошла… С дной стороны внешние неприятности… С другой нервность и какое-то расплывчатое неопределенное настроение… Много раз порывался написать Вам хоть несколько строк… Но всякий раз, как брался за перо, так и оставался с пером в руках нередко по нескольку часов, глубоко задумавшись, а затем, конечно, перо снова ложилось на свое обычное место и письмо откладывалось…

Может быть это отчасти происходит и оттого, что слишком большие вопросы встают передо мною, когда я начинаю писать Вам, о многом существенном и назревшем необходимо поговорить с Вами лицом к лицу… Да, большие, грозные вопросы ставит мне и Вам и всем, кто получил много, – жизнь. И в частности, церковь, общество верующих. Необходимо немедленно отвечать и ответить… Нельзя медлить… Врачам жизни нельзя медлить. Больная жизнь метается в агонии… Необходима скорая, немедленная помощь… В политике у народа есть вожди… Но в вопросах жизни и смерти, в вопросах быть или не быть – не заметно. Все пустые места. Или там, где место пророку – сидит крикливый и продажный фарисей… Они есть вожди. Но замешались в толпе. Они зовут, но не всею силою данного им голоса…

Простите, Владимир Францевич, это к Вам последние слова – к Александру Викторовичу, Валентину Свенцицкому, Булгакову, Ивашевой и друг<им>. Громче, господа. Громче. Хорошо. Умно… Но пишите нам о Христе так, чтобы жгло нас – жгло сильно, горячо… Очень уж мы заскорузли. Нас не легко донять. Имейте это в виду. Далее. Помощь нужна не только в Москве, где Вы сложили свое богатство, но и в Тифлисе, и на Камчатке. А между тем я, священник, и не скажу, чтобы не интересовался религиозными вопросами, и только месяца два тому назад познакомился с "братской" литературой… Вы и Александр Викторович так близко стояли ко мне и не одним словом не обмолвились о существовании где-то в Москве, у книгопродавца Ефимова, этого сокровища. Точно вы боялись говорить обо всем том, что написано в этих драгоценных книгах. Точно Вы не придавли им никакого значения.

Дорогой Владимир Францевич, как это случилось? И всегда ли это так случается? Несколько книг "религиозно-философской" библиотеки я, прочитав, передал в известные мне кружки – и ведь слышу, что люди очарованы тем новым освещением "вопросов религии", которое предложено в этих книгах. Прочитав эти книги, каждый хочет читать и мыслить дальше в этом направлении. Еще, "Вопросы религии" отпечатаны в одной книге, стоящей 1 р. 50 к., такая цена не всякому доступна.

Поэтому следовало бы центральные статьи этого сборника – "Церковь и государство" Булгакова, "О приходе" Вашу и "Письма Серапиона Машкина" Флоренского[464]464
  Все перечисленные работы опубликованы //Вопросы религии, 1906, №1.


[Закрыть] отпечатать отдельными брошюрами для распространения в широкой массе. Еще… Вмените в обязанность г. Ефимову разослать хотя по одному экземпляру всех вышедших изданий – по всем главнейшим книжным магазинам. Светильник должен быть на свешнице, да светит всем, иже в храмине суть… Особенно поторопите отпечатать и разослать – «Церковь и государство» и «О приходе». Для этих сочинений придет час… Хорошо бы, Владимир Францевич, создать свое постоянное издательство – со своей же типографией. Тогда дело бы пошло быстрее"

Затем, попросите всех "братьев"[465]465
  Имеются в виду члены «Братства церковного обновления».


[Закрыть] даже для интеллигенции писать попроще, каждое сочинение священника Петрова проникло и в «нищую хату, и в царский чертог» и разошлось в сотнях тысяч экземпляров, главным образом благодаря этому качеству, – простоте. Читал Вашу брошюру обо мне. Хотелось бы, дорогой Владимир Францевич, быть тем, чем Вы уже меня нарисовали, а пока, думаю, что сказано больше, чем есть…

Писали ли Вам из Тифлиса, что "сам" господин Ростовский поселился также в Метехском замке[466]466
  Тюрьма в Тифлисе, где отбывал заключение о. Иона Брихничев. Ростовский (предположительно) – один из издателей или авторов статей газеты «Встань, спящий», близкий к секте «Новый Израиль» (со слов И.В.Эрн).


[Закрыть]. и, очевидно прочитав Вашу брошюру, прислал ко мне пасквильное письмо, где, впрочем, о Вас не упоминает, меня только лягает, а бедного Александра Викторовича прямо-таки забодал. И что ему сделал Александр Викторович. Я конечо, дал понять сему господину «хорошему», что я и он два разные полюса… Он пытался еще раз войти со мною в переписку и прислал второе письмо, но его я даже не принял. С этого времени – не слышно его голоса. Хотя всячески старается дискредитировать меня среди заключенных. Пока до свидания. Будьте здоровы. Ваш священник Иона Брихничев.

82. Э.К.Метнер – Л.Л.Эллису[467]467
  ОР РГБ ф.167. I.8. л.2 об.


[Закрыть] <6.08.1907. Ротeнбург>

<…> Вы слишком много ожидаете от Морозовой; кроме того она всегда при первом знакомстве бывает неповоротлива; ее тяготение к Еженедельнику тоже смущает меня очень сильно, но я убежден, что это пройдет. Не забывайте, что она учится еще только и потому уважает профессорство. <…>

83. С.Н.Булгаков – А.С.Глинке[468]468
  РГАЛИ,ф.142,ед.хр.198,оп.1, л.75. В Симбирск.


[Закрыть] <18.08.1907. Корeиз – Симбирск>

18 июня 1907 г., Крым, ст. Кореиз

Дорогой Александр Сергеевич!

Получили ли Вы мое письмо из СПб, написанное в ответ на Ваше письмо? Меня беспокоит, что нет от Вас ни слуху, ни духу, здоровы ли благополучны ли? Пишите мне до июля сюда, а в течение июля в г. Ливны Орловской губернии, куда мы поедем. Август и м<ожет> б<ыть> часть сетября в Крыму, а затем – в Москву. Как сложится будущий год еще не знаю, ибо не решил еще, буду ли участвовать в следующих выборах, а для меня это вопрос нелегкий. Здесь я стараюсь опомниться и одуматься. Читаю Макария Египетского[469]469
  Макарий Египетский, святой, основатель восточного монашества.


[Закрыть] и под<обное>, и знаете, с некоторого времени из религиозных книг я только такие и могу читать как подлинное, а не «литературу».

Неужели же мы не увидимся, не обменяемся пережитым и нажитым за это время? Не приедете ли в августе? У нас места много.

Целую Вас. Да хранит Вас Христос.

84. В.Ф.Эрн – А.В.Ельчанинову <24.09.1907. Москва – СПб?]

Дорогой Саша!

Ты, наверное, сам понимаешь, что постыдно молчу я только оттого, что действительно совершенно не имею возможности писать. Причина, конечно, в "делах".

На твое письмо я отвечу, как только дорвусь до своего стола. Пока только уведомляю, что в самом непродолжительном времени будут присланы две брошюрки для "Рел<игии> и Жизни". Пусть это имеется в виду. Я это пишу, переговорив с Вал<ентином> Павл<овичем>, т.е. другими словами, мы вместе решили, что этими двумя брошюрками вытесняются его (о Толстом)[470]470
  Видимо речь идет о тексте доклада, прочитанного В.Свенцицким 15 марта 1907 г. на открытом заседании МРФО: «Лев Толстой и Вл. Соловьев», на котором присутствовало около 200 слушателей. См. «Век». 1907, № 13, с. 103.


[Закрыть]. Несколько статей тоже напишу в самом ближайшем времени.Пока прощай! Привет Соне. До скорого следующего письма!

Твой В.Э.

85. В.Ф.Эрн – А.В.Ельчанинову[471]471
  Архив Эрна, частное собрание. Открытка. П.шт.: Москва 3.11.1907. Адрес: Петербург, Невский, 40-42, кв. бывшей редакции «Века», ЕВБ А.В.Ельчанинову.


[Закрыть] <3.11.1907. Москва – СПб>

Дорогой Саша! Твою статью об Обществе[472]472
  Е. (Ельчанинов).Религиозно-философское общество памяти В.С.Соловьева в Москве. //Век, 1907, №9, с. 107—108. Канцелярия МРФО располагалась по адресу: М.Остоженка, 1-ый Зачатьевский пер., дом Шера, кв.1.
   В статье в частности сказано: «Смысл, содержание и теоретическое оправдание наше религиозное движение найдет, только идя по пути, указанному религиозным философом В.Соловьевым. Его неустанное стремление христиански освещать и оценивать всю жизнь; литературу, искусство, факты общественной жизни, его методы, цели его философии. Идея Богочеловечества и мира как Становящейся Церкви...»


[Закрыть] получил. Она хороша своим объективным тоном. До сих пор разрешения не было. 31-го я подам на всякий случай прошение на свое имя. С Валентином трудно. Все он в спутанном состоянии <…>.

86. А.В.Ельчанинов – В.Ф.Эрну[473]473
  ОР РГБ ф. 348.2.23. л.2. Открытка, п.шт.: СПБ 09. 11. 1907. Адрес: Москва, Девичье поле, 2й Воздвиженский пер., д. Бом. ЕВБ Эрну В.Ф.


[Закрыть] <9.11.1907. СПб – Москва>

Дорогой Володя! Завтра посылаю тебе пук рецензий. Напиши, пожалуйста, будешь ли ты писать о "Суб специе"[474]474
  Статья Н.Бердяева.


[Закрыть]. Я очень прошу тебя писать самому, т.е. просто использовать свою рецензию в «Веке»[475]475
  Эрн В. Рец.на сб. статей: Бердяев Н. Суб специе аетернитатис.ш Опыты философские, социальные и литературные. СПб, 1907 //Век, 1.04.1907, №13.


[Закрыть]. Недавно мы постановили оплачивать приезд Валентина 25 р., а твой 50 р. Вчера у нас был доклад Мережковского[476]476
  8.11.1907 года на заседании Петербургского РФО Д.С. Мережковский прочел доклад «О Церкви грядущего», после которой была дискуссия. См. Записки ПРФО, ч. 2, с. 1—18.


[Закрыть]. Теперь хочет возражать Тернавцев, что займет еще один вечер. Числа 26 – 29-го устраиваем реферат в большом зале (человек на 400-500 ). Можешь ли ты приехать в понедельник (26) или тяжко в праздник? (я забыл, прости). Если не можешь, то попроси Валентина, т.к. во все ноябрьские праздники зал занят. Пока все это предположительно.

87. В.Ф.Эрн – А.В.Ельчанинову <9.11.1907. Москва – СПб>

Дорогой Саша!

Я к тебе с делами. Завтра будет разрешение. Это почти наверное. Гукович прибегнул к "финансовому воздействию". Я тебя прошу возможно скорее сделать следущее:

Во первых. Сегодня пришел счет Ефимову из типографии Отто Унфуг (за "Антихриста"[477]477
  Роман В.Свенцицкого, вызваший глубокий шок в кругах религиозной интеллигенции; его публикация послужила причиной исключения его автора из редколегии «Века», а затем и закрытия журнала. Это довольно посредственное в литературном отношении произведение написано от первого лица, в форме исповеди. «Демонический» герой, по канонам декадентской литературы метящий в Антихристы, повествует о своих эротических похождениях, которые чередуются с приступами самообожания в стиле провинциального ницеанства и подпольной революционной деятельностью. Среди прочих действующих лиц легко узнаются С.Булгаков и В.Эрн, которых главный герой цинично дурачит, притворяясь пророком «нового, социального христианства». Не следует конечно отождествлять автора и главного героя его романа, но в предисловии ко второму изданию романа Свенцицкий сам намекает на его автобиографичность.


[Закрыть]) на 447 руб. 50 коп. На счете написано: получить В.А.Никольскому. Я могу получить эти деньги от Ефимова только при двух условиях 1) чтобы Никольский написал мне засвидетельствованную доверенность. 2) чтоб О.Унфуг снова написал этот счет за своею подписью, ибо счет, присланный Ефимову, ничем не скреплен и подписан какою-то фамилией, ему неизвестной.

Это дело очень серьезное, потому, что иначе Ефимов перешлет деньги по счету в типографию Унфуг (он так сказал), а не Никольскому, и тогда деньги могут пропасть. Унфуг нам не заплатит, и мы с журналом сядем в калошу.

Кроме того, узнай от Никольского, в каком положении находятся 150 рублей, которые должны были быть им получены, пусть он мне перешлет. Если не получены, пусть он с ними поторопится.

Во вторых. Я тебя умоляю приехать. За это говорит все. Я без тебя как без рук.

Не знаю, как быть с рассылкой (Валентин сейчас совершенно непригоден для практики). Она меня совершенно приводит в ужас.

Судьба журнала зависит от того, как мы поставим дело с подпиской. Нужно действовать скоро, энергично и использовать все пути (например, через Струйского[478]478
  Неустановленное лицо.


[Закрыть] можно достать адреса тысячи возможных наших подписчиков и разослать им проспект). Гончаров обещал взять 100 экз. Нужно бы сговориться и с другими газетчиками. Нужно вовремя устроить обмен объявлениями и т.д. и т. д. Я многое здесь нащупываю, но всего охватить не могу. А между тем от умелой постановки дела зависит вся внешняя судьба журнала.

Хотя внутренняя сторона для меня ясна, но я страшно нуждаюсь в тебе, для того чтобы "делать номер". Боюсь впасть в субъективизм, хочу с тобой советоваться обо всем.

Кроме того духовный кризис Валентина – есть кризис и всех тех дел, с которыми Валентин связан кровно (а это значит почти всего нашего дела). Очень и очень многое у нас должно принять новые формы. К этому убеждению я прихожу все сильней и сильней. Ты понимаешь, что это заставляет меня страшно хотеть твоего присутствия. Это все заставляет меня просить тебя самым настойчивйм и убедительным образом приехать. 8-го будет у вас реферат. Приезжай 10-го, 11-го и пробудь до следующего вашего реферата[479]479
  Предположительно реферат был посвящен деятельности протестантских сект на Кавказе и в Закавказье. Точная дата не установлена


[Закрыть]. А этот следующий реферат назначь вместе с Аскольдовым возможно позднее (чтобы быть у нас дольше)[480]480
  С. А. Аскольдов был приглашен в Москву для повторения доклада «О старом и новом религиозном сознании», прочитанного 3.10.1907 на открытии Петербургского РФО.


[Закрыть]. Деньги на дорогу получишь из денег «вековских». Бога ради приезжай. Завтра, как только получу (и если получу) разрешение, я тебе дам телеграмму с одним словом: «приезжай». Если ты согласен приехать, пожалуйста, телеграфируй мне об этом. Выезжай же только тогда, когда получишь мою телеграмму (о получении разрешения). Перед отъездом сюда непременно устрой с Никольским все нужное, чтобы я мог получить с Ефимова деньги по счету О.Унфуг. Итак, Саша, если есть какая-нибудь возможность, приезжай. Буду ждать с нетерпением твоей телеграммы. Телеграфируй по моему адресу. Еще раз прошу тебя: приезжай! Христос с тобой. Твой В. Целую тебя.

Я очень нуждаюсь в твоем приезде.

88. В.Ф.Эрн – А.В.Ельчанинову[481]481
  Архив Эрна, частное собрание. Телеграмма от 12.11.1907.


[Закрыть] <12.11.1907. Москва – СПб>

Разрешение получено, приезжай. Володя.

89. С.А.Аскольдов – А.С.Глинке[482]482
  РГАЛИ, ф.142, оп.1 ед.хр. 181,л.43об. В Симбирск.


[Закрыть] <15.11.1907.СПб – Симбирск>

Петербург, 15 ноября 1907 г.

<…> На меня очень удручающе подействовало Ваше предположение о быстром разложении Московского религиозно-философского общества. Для нас это был ободряющий пример. У нас последнее заседание прошло удачнее, хотя неподготовленность публики и ораторов к религиозным вопросам вопиющая. Для многих нужно начинать с азов. Печать все происходящее по-прежнему перевирает до неузнаваемости. <…>

90. С.Н.Булгаков – А.С.Глинке[483]483
  РГАЛИ,ф.142,ед.хр.198,оп.1,л.81-82об. в Симбирск.


[Закрыть] <13.12.1907. Москва – Симбирск>

Москва, 13 декабря 1907 г.

Милый Александр Сергеевич!

Простите , что не сразу отвечаю Вам, отчасти потому, что выжидал выяснения направления дела. Я виделся с Н.Н.Львовым[484]484
  Львов Николай Николаевич, (1867-1944), земский деятель, один из основателей «Союза Освобождения», партий мирнообновленцев и прогрессистов, депутат I, III и I Государственных Дум, товарищ председателя I Государственной Думы; умер в эмиграции.


[Закрыть], и он мне дал совет лично обратиться с письмом к Столыпину[485]485
  Столыпин Петр Аркадьевич, (1862 – 1911) в это время занимал посты министра внутренних дел и председателя Совета министров.


[Закрыть], что я и сделал (только это между нами). К письму приложил и Вашу памятную записку. Будем ждать результатов, но это, по уверению Львова, есть самое действительное здесь. Ваши чувства при получении письма М<ережков>ского я понимаю и разделяю. Стараюсь настраивать себя на любовь и прощение, но постоянно срываешься с этого. О В<алентине> П<авлови>че ничего нового, а следовательно, и ничего внутренно утешительного сообщить не могу. Доклад его прошел внешне прилично и бесцветно[486]486
  Доклад Свенцицкого.


[Закрыть]. После он выглядел сначала смущенно (но и только), а затем и это прошло, по внешности, по крайней мере. Теперь уехал, но будет, как я и предполагал, готовить «лекции». Я чувствую к нему преступную холодность неверия и не в силах растопить этого льда. (не «испуг», а бессилие любви, смерть души).

Эрн делает, по-моему, героические усилия, чтобы не чувствовать того же, и прекрасен в этих усилиях. Если Вы читали письмо М<ережковско>го к Валентину Павловичу, то поймете, как должен был быть ошарашен "Антихристом" М<ережковск>ий, стоящий притом вне нашей психологии и дрязг.

Председателем Религиозно-философского общества согласился быть Рачинский, пока это служит к общему удовольствию и всех устраивает, но может быть, это спокойствие кратковременно и объясняется отсутствием нервус рерум[487]487
  суть дела (лат.)


[Закрыть]. Как жаль, что Вы разболелись. Поправились ли? Неужели Вам не удается приехать полечиться? если нужны какие-либо справки у Мамонова, то пишите. Я живу по-прежнему. Может быть, будет возможность мне занять у нас в коммерческом институте, не оставляя политической экономии, кафедру «богословия» (точнее – философии религии, два часа в неделю). Поручить некому, кого бы стали слушать студенты, а мне и хочется и колется, и боязно превысить свою компетенцию (не в книжном, а внутреннем смысле) и хочется дать, что можешь и помочь кому-нибудь. Конечно, задача эта исключительно апологетическая, «умовая». Флоренский отказался. Напишите, как Вам кажется, если кажется что-нибудь: держать ли хотя бы в виде опыта временного? Возможны, впрочем, и внешние препятствия.

Получил сегодня письмо от Бердяева, едет в Париж. Собирается держать государственный экзамен и готовиться к кафедре философии права. Это – доброе, как любит выражаться Феофан Затворник. Читает св. Исаака Сирина и одновременно "поражается" и "ужасается" им, вообще же сам пишет, что ему трудно[488]488
  Об этом периоде сам Бердяев вспоминал: «Читал я также в это время святоотеческую литературу, но большой любовью к ней не проникся. Из учителей церкви любил я главным образом Оригена и особенно св. Григория Нисского; из аскетико-мистической литературы глубже других мне казался Исаак Сирианин». Бердяев Н.А. Самопознание. М., 1991.


[Закрыть]. Помоги ему Бог! Перед праздником, если Бог благословит, собираемся в Пустынь[489]489
  Пустынь Преподобного Зосимы Соловецкого – небольшой монастырь неподалеку от станции Арсаки Ярославской ж.д., бывший в то время наряду с Оптиной Введенской пустынью, одним из центров духовного «старчества», привлекавшим туда множество паломников, в том числе из кругов столичной интеллигенции.


[Закрыть]. Если бы Вы были здесь с нами! Желаю Вам встретить праздник в мире и здоровье! Да хранит Вас Господь!

Ваш С.Б.

Жду от Вас письма с "настроением". Новоселов кланяется. Как с издателями?