Текст книги "Взыскующие града. Хроника русской религиозно-философской и общественной жизни первой четверти ХХ века в письмах и дневниках современников"
Автор книги: авторов Коллектив
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 49 страниц)
Дорогой Саша!
Ты до такой степени исчез у нас из виду, что становится даже грустно! Где ты? Что с тобой? Чем занимаешься? Помнится летом в прошлом году я послал тебе письмо, на которое ответа не пришло. На мои вопросы о тебе Аскольдовы и Надя пишут, что им тоже ничего не известно. Пожалуйста, отзовись! Вспомни о своих друзьях, которые часто поминают тебя в своем итальянском уединении, и напиши о себе подробно. Мы вот уже два месяца живем на берегу Альбанского озера в часе езды от Рима. Насчет здоровья у всех не очень важно, но вооще говоря, процветаем. Я усиленно работаю над книгой, Люсенька[1184]1184
Дочь Ирина.
[Закрыть] усиленно растет, Женя усиленно занимается хозяйством и итальянским. Теперь уже читает Ла Дивина цоммедиа. Шлем тебе привет задушевный и желаем всех благ. Привет твоим.
Твой В. Эрн.
Наш адрес: Рома, Цастел Гандолфо, виллино Монацо.
386. Е.Н.Трубецкой – М.К.Морозовой[1185]1185
ОР РГБ ф.171.7.2б. л.27—28об. Из Бегичева в Москву.
[Закрыть] <5.07.1912. Бегичево – Михайловское>
Дорогая, милая и бесценная Гармося,
Ужасно огорчило меня и поразило неполучение тобою письма. <…>
У нас по-прежнему очень нервно и грустно: очень огорчает состояние Сережи, Верочка же лучше. И я чувствую, что энервировался, стал совершенно без нужды раздражителен! Ну, да что об этом писать, наверное ты уже получила пространное тому объяснение в том, надеюсь, только запоздавшем письме. Из сегодняшнего № «Русских ведомостей» вижу, что моя статья напечатана в «Речи». Когда получу оттуда оттиски, вышлю.
В Калуге испытал весьма грустные впечатления. Во всем ежеминутные напоминания о том, что у нас все к чорту. – Легкомысленное равнодушие народа, находящегося на краю погибели, к собственной участи! Выбирали от земства члена Государственного Совета. Мой кандидат Осоргин, дельный, знающий и чудный человек, разумеется, провалился, и выбрали полное ничтожество Булычева, который будет без речей проваливать все начинания Думы. Ужаснее всего то, что почти таким же большинством (на два шара меньше) был выбран его антипод – левый октябрист Коншин[1186]1186
Коншин Николай Яковлевич (1864– ?) – депутат I и II Государственной Думы.
[Закрыть]. Это доказывает, что у собрания – никакого направления и никакой заботы о России. Вся суть только в угождении личностям, особенно, власть имущим. 26-го я буду вдвоем с Сашей[1187]1187
А.Е.Трубецкой, сын Е.Н.
[Закрыть] в Москве. На какой квартире ты будешь?
С.Щербатов застрял с больной женой в доме Князевых.
Родная моя, любимая, и я тоже стосковался по тебе. Дай Бог, чтобы с Леночкой все обошлось благополучно, и несказанно рад, что повлиял на Мику. Несказанно рад, если вообще в чем-нибудь могу тебе помочь и сделать доброе! Крепко-крепко и бесконечно нежно тебя целую. Надеюсь, до скорого свидания, моя обожаемая, бесценная и дорогая.
387. С.Н.Булгаков – М.К.Морозовой[1188]1188
ОР РГБ ф.171.7.2, лл. 8—9об.
[Закрыть] <6.07.1912. Кореиз – Михайловское>
Кореиз, 6 июля 1912 г.
Дорогая Маргарита Кирилловна!
Летнее затишье, слава Богу, захватило и нас, я по крайней мере, вполне наслаждаюсь этим затишьем, благодаря которому, в соединении с прекрасной, т.е. прохладной погодой и крымским воздухом, я чувствую себя совершенно оправившимся телом и отдохнувшим душою.
К этому присоединяется и отсутствие интенсивной работы, т<ак> ч<то>, хотя и не бездельничаю, но ничго не пишу, а только подчитываю и почитываю. Для меня с несомненостью выяснилось уже теперь, что для статьи в философский сборник я за лето не напишу ни строки, – вселето, половина которого уже прошла, уйдет на подготовительную работу, а затем начнется «сезон», и до рождественских каникул писать тоже будет трудно. И это затрудняет для меня психологически поторапливание других, которые спрашивают о сроке (очень сомневаюсь я и в том, что Евг<ений> Н<иколавич> напишет свою статью). Отсюда следует, что раньше 2-го полугодия философского сборника нам не изготовить, а стоит ли выпускать во втором полугодии? Над этим надо подумать. Этот сборник серьезнее, труднее и ответственнее предыдущих, и уже поэтому одному торопиться с ним не приходится, хотя для издательства это и неблагоприятно. Однако я предпочитаю теперь же отдавать себе отчет в положении дела. В самом благоприятном случае я смогу написать статью только осенью. – С.А.Цветков «Русские ночи» приготовил, но работа для него оказалась тягостнее, чем можно было думать (не позволили приводить переписчицы, не мог достать экз<емпляра> «Русских ночей» и под<обное>) Этот опыт наводит его на печальные размышления относительно возможности дальнейшей работы при условии существования его, и потому он предполагает искать заработки, чтобы литературе отдавать лишь досуги. Об этом мы будем говорить еще осенью, но хорошо было бы, если бы удалось оказать ему помощь в отыскании хорошего урока, который бы оставлял побольше досуга.
План брошюр переворачиваю в голове, но пока малоуспешно: нет людей! Как в пустыне! Однако кое-что все-таки наметил и буду еще намечать, главным образом из оригинальных, о переводах не думал, ибо здесь важно выработать общий план. Пишет ли Андрей Белый[1189]1189
Анрей Белый в это время путешествовал с женой по Палестине, Египту и Европе на аванс, полученный от М.Морозовой.
[Закрыть]? О Н<иколае> А<лександровиче> нет известий*. <сноска С.Б.>: Только что получил от него письмо, – у него умерла мать.
Какую несимпатичную статью о Когене написал Яковенко[1190]1190
Яковенко Б. О теоретической философии Когена. Логос, вып. 1, Москва, Мусагет, 1910, с. 199—249.
[Закрыть], он действительно для нас невозможен.Что происходит в «Мусагете»?
Передала ли Вам С<усанна> М<ихайловна> мою просьбу одолжить рукопись Шмидт[1191]1191
Шмидт Анна Николаевна (1851 – 1905) – нижегородская журналистка, визионер, мистик, создательница собственной гностической теории, где личности Вл. Соловьева отводилась мессианская роль. Булгаков стал ее душеприказчиком и впоследствии опубликовал ее рукописи.
[Закрыть] по прочтении Вами для о. Флоренского? Пожалуйста, если можно.
Я думал и думаю и о судьбе этих рукописей, мы будем об этом еще говорить. Когда Вы будете в Москве и когда Гр<игорий> Ал<ексеевич>? Здоров ли он? Желаю Вам отдыха на лето и восстановления сил для работы будущего года. Крепко жму Вашу руку.
Ваш С. Булгаков.
Получил письмо от Эрна, он благодушен.
388. С.Н.Булгаков – А.С.Глинке[1192]1192
РГАЛИ, ф.142, ед.хр.198, оп.1, лл. 167—168об. Из Кореиза в Симбирск
[Закрыть] <6.07.1912. Кореиз – Симбирск>
6 июля 1912 г. Кореиз
Дорогой Александр Сергеевич!
Вот и опять долго не писал Вам. На этот раз это происходило не от недосуга, а от каникулярной лени. Лето у меня проходит пока, слава Богу, благоприятно для отдыха и силы мои восстанавливаются, – Вы знаете мою живучесть.
В истории Николая Александровича сплелись в одно и случайные причины: обиды личные, моя требовательность в делах при его либеральности с глубоким иррациональным кризисом его души, потребностью бунта во имя индивидуальности, рыцарской его смелости и безудержности и рокового его дилетантизма, который решительно застилает ему глаза. Пафос его – «творчество», которого, как Вы сами знаете, у него нет в настоящем смысле, но в то же время он способен пройти этот путь до конца, как будто бы был настоящим творцом. Думаю о нем с тревогой и болью, но увы! – каждый из нас в своем неисправим и влеком фатумом своей судьбы. Я говорил о похоронном настроении с «путейской» точки зрения (Там ведь я один в рабочем смысле остаюсь!), но не о душе Николая Александровича, который может погибнуть, но не умереть. Помоги ему, Господи!
Очень бы я настаивал, чтобы Вы стряхнули свою нерешительность и стали писать о Достоевском. Хотя я и «пугал» Вас в письме, но ведь Вы знаете, что я вообще стараюсь преувеличено быть строгим, знаете и то, что в конце концов, можно преодолеть наши условия, и даже без существенных жертв. Главное, мне хотелось бы, чтобы Вы почувствовали, что нам очень хочется Вас и Вашей монографии. Еще мысль (это пишу пока от себя лично). Думаем издавать серию брошюр, 1—2 листа по 40000 букв, по возможности на бойкие и общеинтересные темы, хотя и в круге наших тем. Не приходит ли Вам в голову подобная тема, на которую Вы могли бы написать брошюру? И вообще, м<ожет> б<ыть> выскажете свои соображения о такой серии.
Я по обычаю сижу за учеными и толстыми книгами, но сам нисколько от них не становлюсь духовнее. Такова уж моя планида!
Михаил Александрович треплется все в Москве между телефоном и приемной. О. Павел – хорош, даже прекрасен, но тяжело и трудно ему, и он спасается от горькой действительности (конечно, я не касаюсь литургисания, а имею в виду человеческую сторону) в различные умственные интересы, которых у него так много.
Как хотелось бы повидаться с Вами, неужели вы так и не приедете в Москву? Привет Вашим от меня и Елены Ивановны. Целую Вас. Да хранит Господь Вас и семью Вашу.
Лето Вы проводите в пыльном Симбирске! Неужели безвыездно?
Любящий вас С. Булгаков
Получил письмо от Николая Александровича. У него умерла мать[1193]1193
Бердяева Алина Сергеевна (урожд. Кудашева) скончалась 23 июня 1912 года.
[Закрыть], заметно, эта смерть имела для него просветляющее значение.
389. А.В.Ельчанинов – В.Ф.Эрну[1194]1194
Ранее опубликовано: Два письма к В.Ф.Эрну //Вестник РХД. № 142, 1984 (III), с. 78—81. Публикация и примечания Н.А.Струве.
[Закрыть] <9.07.1912. Старый Манглис – Кастель Гандольфо>
Дорогой Володя! Ты, разумеется, не думаешь, что я забыл о вас, если не пишу. Писать я разленился, а о тебе и Жене часто вспоминаю со своими (мы живем сейчас все вместе на Манглисе; только Борис вТифлисе в качестве солдата). Не писал я еще оттого, что не знал твоего адреса; от Нади его узнать не мог, т<ак> к<ак> Надин адрес я потерял. Итак, я живу в Манглисе, Старом; утром работаю – готовлюсь к урокам, а после обеда или хожу куда-нибудь, или – футбол. Физическое мое состояние очень хорошее, а про духовное – говорить противно. Кроме учебников, читаю и выписываю много книг, более ценных, приобрел почти всех русских классиков, поэтов, Ницше в новом издании и т.д. Знакомых новых, а тем более друзей у меня нет. С Павлом переписываюсь, но не очень часто. Алексеевым[1195]1195
С.А.Алексеев (Аскольдов).
[Закрыть] и Наде я тоже пишу лениво – нет смысла писать часто через эти ужасные пространства: это значит – всю свою душу повернуть в ту сторону, а она мне нужна здесь.
Этот год я провел преподавателем в гимназии Левандовского[1196]1196
Частная гимназия, созданная в Тифлисе полковником (впоследствии генералом) Владимиром Левандовским, славилась своими передовыми педагогическими приемами. А.Ельчанинов преподавал там историю.
[Закрыть]; будущий год – то же самое.
Я еще не женат (пишу это специально для Евг<ении> Давыдовны), хотя это очень огорчает маму.
Женя вполне здорова, толста и краснощека, хотя и без одного легкого. Когда она приехала из Абастумана в Тифлис (через 2 месяца после смерти мужа), она часто стала простужаться: в Манглисе сразу очень окрепла. Колины дети очень милыи, слава Богу, здоровы. Маруся по-прежнему великолепна и трогательна, даже больше прежнего. Коля толстеет и жадно читает книги по теософии.
Пока все. очень хотел бы видеть тебя и Евг<ению> Давыдовну. Сообщи, не переменишь ли ты своего намерения жить после командировки в Тифлисе.
Адрес мой: Манглис (Старый), Тифл. губ., дача Запоросова.
Привет Евгении Давыдовне.
VII. 9.
Все мои кланяются вам.
390. С.Н.Булгаков – В.Ф.Эрну[1197]1197
Архив Эрна, частное собрание, ф. Булгакова, лл. 50—52об. Из Кореиза в Кастель Гандольфо.
[Закрыть] <20.07.1912. Кореиз – Кастель Гандольфо>
20 июля 1912., Кореиз
Дорогой Владимир Францевич!
Поглядел я на дату вашего письма и – ахнул, почти месяц я Вам не отвечал. И на этот раз кроме летнего фарниенте не было причин для молчания (да, пожалуй, отсутствие острых сюжетов). Слава Богу, я отдыхаю это лето. Благоприятствует погода, затишье, отсутствие впечатлений. Силы мои восстановились, насколько можно, и я, надеюсь, опять годен к употреблению. Живу с природой и семьей, хорошо живу. Занятия малопроизводительны: начал готовиться к своей статье – философия и религия (так сказать и с позволения сказать, «гносеология» религии, которая сводится, натурально, к отрицанию оной гносеологии) и влез так, что в течение лета так и не вылезу. Отсюда следует, что сам я готов со статьей к сентябрю не буду, да и никто, очевидно, не будет. Этот сборник и труднее и ответственнее, чем оба предыдущие. Едва ли нам его надо изо всех сил ускорять, да это и невозможно, я вижу по себе, я времени, Вы знаете, даром не теряю, да и то бессилен. Очевидно, ранее весны 1913 года сборник не может выйти. Но надо ли его тогда выпускать, и не отложить ли до осени, для меня еще не ясно.
Я написал в этом духе Маргарите Кирилловне. Поэтому другим сотрудникам я сейчас отвечаю в том смысле, что статьи надо представлять осенью, да и печатать можно по мере представления, но когда готов будет сборник, сейчас и отдаленно сказать нельзя. Соображайте на основании этих данных сами, как вам удобно расположить свое время для писания статьи. Я рад за Вас, что работа Ваша продолжается. Вас, действительно, по возвращении в Россию ждет необходимость «устраиваться» с расстройством здоровья и финансов. Впрочем, «довлеет дневи злоба его»[1198]1198
Довольно для каждого дня своей заботы (церковнослав.) (Мф. 6, 34).
[Закрыть], – в свое время будем ею злобствовать.
Не знаю, как с осени пойдут дела в «Пути», трудно, конечно, при безлюдии, но, я думаю, что все-таки дело не станет, а от времени будет крепнуть и развиваться. Но плохо будет с Религиозно-философским обществом: в прошлом году можно было жить надеждами, а теперь и этого нет. Общества нет – это факт. Конечно, можно и надо устраивать спорадически заседания, когда есть темы, но душу влагать в это дело мне становится все труднее, и тем более, что я открываю с осени в Университете Шанявского семинарий по философии религии, и туда должен буду вложить всю концентрацию своей духовной энергии, которая получит возможность прилагаться в планомерном и систематическом труде с определенным кругом лиц. Этот семинарий будет во мне несомненным подрывом для Религиозно-философского общества, ибо, в сущности, и будет именно обществом. Я очень хорошо сознаю, что допускать до замирания или разрушения РФО я не имею права, но в то же время, насколько я надеюсь на семинарий, настолько же не надеюсь на общество, которое будет, самое большое, влачить существование. Таковы мои летние думы относительно РФО.
Думаю также и об изданиях «Пути», между прочим, и о брошюрах. Надо русских брошюр несколько выпустить, и по возможности, на острые темы. Как жаль, что еще долго не будет у нас возможности личной беседы. Из новых и ценных сотрудников «Пути» назову С.А. Цветкова[1199]1199
Цветков Сергей А. (1888-1964) – литературовед, библиограф, см. о нем // Вестник РХД, 1979, № 130; Новый мир, 1991, № 3.
[Закрыть], которого я очень люблю и ценю (я не помню встречались ли Вы с ним). Он очень полезен для издательства, – его амплуа – литературные раскопки. Он у нас заведует изданием «Русских ночей» Одоевского.
От Николая Александровича имел недавно закрытку, – умерла его мать, и мы все хотим печатать его книгу. Дай Бог ему не запутаться! Я, перечитывая религиозно-философские вещи Канта, убеждаюсь, что Соловьев вместо Толстого в качестве материала для Антихриста (который, конечно, будет стрелять категорическим императивом) мог бы взять атеистического кенигсбергца! Много поучительного и интересного нахожу в знакомстве со старо-немецкой мистикой ХIV века, от Экхарта.
Мы сходимся с отцом Павлом Александровичем, что гносеологическая природа мистики разных сортов и устремлений есть один из самых жгучих вопросов современной мысли.
Ну прощайте. Да хранит Вас и семью Вашу Господь!
Привет от нас Евгении Давыдовне.
Целую Вас. Любящий Вас С. Булгаков
391. Е.Н.Трубецкой – М.К.Морозовой[1200]1200
ОР РГБ, ф.171.7.2б, л. 27.
[Закрыть] <26.07.1912. Бегичево – Михайловское>
Милая и дорогая Гармося,
Ты пишешь: «из твоих писем ничего нельзя уловить», и тебе кажется, что я и не чувствую ничего. Прежде, по-твоему, я сильнее и больше чувствовал. Не сильнее, а иначе. Так же, как и ты и даже гораздо больше, – я в тисках. Слушай, дорогая, тебе хочется найти в моих письмах сильное и горячее чувство. Тебе кажется, что его там нет, и оттого ты кипишь, волнуешься, сердишься, негодуешь, хоть и стараешься себя сдерживать.
Милая моя, – войди на минуту в мою душу и пойми, как в ней все самые тебе дорогие чуства пришиблены и сдавлены. Вот вчера я видел необыкновенно яркий сон, который лучше всяких слов это изображает.
Вижу я себя в Москве, стремлюсь к тебе обычной дорогой, – не шагом, а бегом. Вот уже Поварская, вот и Арбатская площадь. Сердце радостно бьется., потому что я чувствую, что там на Знаменке ты живешь и уже спряталась за дверью, чтобы вдруг оттуда броситься на меня. А там восторги, поток чувств, поток слов, слезы радости. И уже сердце начинает болеть, я чувствую спазму оттого, что неудержимо бегу вперед. И вдруг, что-то болезненно мучительное прожигает меня насквозь. Я слышу за собой грохот извощика на мостовой и всеми фибрами души чувствую, что это она. Не вижу ее, ноощущаю этот больной, измученный, лихорадочный взгляд опавших глаз. Что это такое? Никогда ведь она за мной не следила, давно не спрашивает, куда я иду. Как она тут? И вспоминаю, что именно в этот час ей нужно на Волхонку, о чем она мне говорила. Я успеваю шмыгнуть во двор на Знаменке, рядом с тобой, прячусь за какой-то камень; но чувствую, что ничто меня не скроет: каким-то вторым зрением она меня видит сквозь камень. И каким бесконечно грустным взглядом она смотрит, без слов, без упрека.
Дорогой друг, право, этот сон – вся моя теперешняя внутренняя жизнь. Душа рвется к тебе, бежит, – до боли в сердце: а вот, что я не еду к тебе, – это прятанье за камни. А взгляд этот больной и исстрадавшийся постоянно передо мной! Понимаешь, душа моя, как всякое чувство, зарождаясь, этим сдавливается. Сколько упреков я себе делал за зло, причиненное ей; и как слово любви и ласки к тебе, только что зародившееся, после не сходит с уст.
Помнишь, какое было твое первое впечатление ее болезни и что ты мне писала тогда. Любила ли ты меня меньше в ту минуту? Нет, не меньше, а ведь писала, что и видеться нам не нужно, и о любви не должно быть речи, только бы ее спасти! Вот и пойми, что бывают положения вжизни, когда слово любви не идет с уст, и это не оттого, что не любишь, а может быть даже оттого, что любишь больше. Это бывает тогда, когда чувствуешь, что любовь твоя убивает третью, дорогую и ни в чем не повинную жизнь. Господи, за что же я сделал ей такое зло; за то такое непрекращающееся жгучее мученье!
Вот уже более двух месяцев прошло со дня ее первого заболевания. А как она еще слаба и больна! Слава Богу, температура уступает леченью и страх туберкулеза как будто меньше. Теперь обнаруживается яснее главный виновник зла, – это сердце: запыханно – болезненный быстрый пульс, который сдерживается только полной неподвижностью. Разве это жизнь, когда нельзя ни ходить, ни ездить, а большую часть дня приходится полулежать на кушетке. А главное – с таким сердцем малейшая причина может вызвать рецидив. Потеряв терпенье, я наконец телеграфировал Шварцу. Но он заграницей, и никого, внушающего доверье нет. Ехать же куда-нибудь до августа я безусловно не согласен: Теперь нужен полный покой.
Ну вот, моя дорогая, уловила ты меня и почувствовала? Слушай, стосковался я по тебе, но теперь уже не так много осталось до свиданья нашего. Мне может оказаться удобнее начать с Михайловского. Но 17-го твои именины. Однако же, не весь день у тебя гости и не ночуют! Что, если бы я приехал 17-го с ночным в 2ч. 43м. (кажется, таков час прихода на разъезд № 15) и на другой день с тем же поездом – в Москву? Возможно ли это? Я пока еще не останавливаюсь на этой комбинации; мне только нужно знать, возможна ли она? Но во всяком случае мне надо быть в Москве 19 го утром. Сообщи, как здоровье Мики. Очень рад, что он и Маруся согревают тебя своей лаской и служат тебе настоящими друзьями. Ему кланяйся, а ее расцелуй от меня. Крепко, крепко тебя целую.
На днях написал в «Русские Ведомости» статью к выборам в Думу («Нечто об умеренности») по просьбе (очень настоятельной) В.Н. Львова[1201]1201
Львов Владимир Николаевич (1872-1934) – один из организаторов и активных деятелей «Союза 17-го октября», депутат III и I Государственной Думы, председатель думского комитета по делам Российской Православной Церкви.
[Закрыть]. Сейчас получена статья – напечатана в воскресном № «Русских Ведомостей». Вот и «Речь» испугалась и задержала очень резкую статью о Кассо! Состоялся ли переезд на Новинский б<ульвар>?
* Сейчас получена статья – напечатана в воскресном № «Русских ведомостей»[1202]1202
Трубецкой Евг., Кн. Нечто об умеренности // Русские ведомости, 1912, № 145. Последняя приписка сделана карандашом.
[Закрыть].
392. Е.Н.Трубецкой – М.К.Морозовой[1203]1203
ОР РГБ ф.171.7. 2б. л.24, из Бегичева в Михайловское, п. шт. отпр.: 30.07.1912.
[Закрыть] <30.07.1912. Бегичево – Михайловское>
Милая Гармося,
Я в полном недоумении. В Среду я отправил тебе обещанное письмо, недоумевал о твоем молчании, как вдруг сегодня (очень быстро) приходит твое письмо, написанное вчера с известием, что в Воскресенье ты моего письма еще не получила. До сих пор почта иногда запаздывала, теперь же – первый случай пропажи письма. Решительно не понимаю, что это значит, а потому письмо отнесу сам.
Родная моя, жалко мне того письма, оно было ласковое. И сообщил я тебе там известие, что буду на помолвке племянника Владимира Т<рубецкого> в Москве 26 го[1204]1204
Трубецкой Владимир Сергеевич (1891-1937), племянник Е.Н.Трубецкого, женился 4 ноября 1912 г. на Елизавете Владимировне Голициной.
[Закрыть] . Со мной туда, по-видимому, поедет сын Саша. Поедет ли еще кто-нибудь, не знаю, не думаю. Родная моя, милая, дорогая и ласковая, – ты видела, что я тебя обожаю. Хорошо с тобой; но как бывает грустно и тяжело возвращение домой. Больно, моя дорогая, быть таким мучителем, причинять такую боль. Что же касается здоровья, то теперь – острая забота – Сережа. Так слаб, что от партии в крокет утомляется вдребезги. Вот кому может понадобиться заграница! Исхудал до последней степени. Разумеется, это действует плохо и на нее! Разумеется, настроение удрученное.
Я сюда донес мой воинствующий пыл против Кассо и облегчил душу, написал и отправил в «Речь»: они прислали корректуру прежней статьи, обещая напечатать, но не теперь, а позже, когда пройдет «мертвый сезон». Я, напротив, настаиваю, чтобы они печатали теперь же, пока не съехались студенты, чтобы беспорядки, которые возникнут, не были отнесены на мой счет, да и не желаю я волновать студентов. А статья вышла очень крепкая, да и назначенным профессорам там досталось как нельзя крепче.
Работа моя пока стоит: читаю Федорова. Этот яркий мыслитель во многом утопист, и тебе понравился бы, хотя в слишком большом количестве он надоедает, тем более, что пишет скверно.
Рожь убираем и молотим. Но все это пустяки. А вот, что не пустяки,что я тебя обожаю! Ты моя милая, хорошая, радужная, дорогая, светик и сонышко, и мучительница! Ах, дорогая, трудно жить на свете! Вот что еще – береги ты своего Мику: уж очень он желт и бледен. Мягко воздерживай от шахматного переутомления. Скажи ему от меня, что так нельзя. А Маруську крепко расцелуй. Крепко, крепко, крепко и без конца тебя целую, много, много раз.
393. С.Н.Булгаков – В.Ф.Эрну[1205]1205
Архив Эрна, частное собрание, ф. Булгакова, л.53, из Кореиза в Кастель Гандольфо.
[Закрыть] <31.07.1912. Кореиз – Кастель Гандольфо>
Кореиз
Дорогой Владимир Францевич!
Немедленно отвечаю на Вашу открытку. Я ответил Вам (хотя и с опозданием) на Ваше письмо, надеюсь, что Вы письмо все-таки теперь получили (хотя оно и не заказное). Огорчаюсь Вашим недугом, даст Бог, Вы скоро поправитесь, но это служит подтверждением, что в Москве Вам жить постоянно нельзя, и придется Вам с этим примириться (кажется, Вы и примирились). Пожалуйста, долечитесь до конца, ангины бывают скверные, именно в смысле осложнений. Я совершенно здоров и благополучен, только начинаю с унынием помышлять о близости Москвы и начале сезона.
Реального срока представления статьи я Вам обозначить не могу (напишу из Москвы), но ясно, что до Рождества сборник не выйдет, прежде всего, я сам не буду готов, потому что уеду отсюда с пустыми руками, только с начатой в голове статьей (о философии и религии, – род критических пролегомен к «догматическому богословию»), хотя и работаю добросовестно.
Да хранит Вас Господь! Привет Евг. Давыдовне от нас обоих.
Любящий Вас С.Б.
394. С.Н.Булгаков – В.Ф.Эрну[1206]1206
Архив Эрна, частное собрание, ф. Булгакова, лл. 54-58 об.
[Закрыть] <12.08.1912. Кореиз – Кастель Гандольфо>
12 августа 1912 г.
Дорогой Владимир Францевич!
Очень огорчает меня ваше нездоровье. Вы правы: мы, как коллектив, терпим удар за ударом, а гессенята процветают. Какой ущерб для Вас и для нашего дела, что Вас нет в Москве. Я так теперь смотрю: я сам должен делать все, что могу, лишь бы Бог дал сил, а ни на какие осязательные для себя результаты не рассчитываю, – так уж не разочаруешься. В этом отношении гордая внешними замыслами юность миновала. Впрочем, мне этих замыслов, основанных на иллюзиях, или вернее, на ложных перспективах, и не жалко, тем более, что душа как-то все юнее становится с годами…
Разве я не писал Вам своевременно (а у меня уж перепуталось, кому и что я писал), что выяснилось из разговоров между собой (особенно с Евгением Николаевичем) и из переписки с сотрудниками, что выдержать полемический характер сборника нам не удается, да и не следует за него держаться, и потому следует предоставить сотрудникам большую свободу выбора тем. При этом ясно, что при общности религиозной веры нашей в области философского умозрения у нас, естественно, могут быть (и есть) разные оттенки, даже просто, разные концепции, которые каждый может развивать лишь от своего имени. При полемическом же характере сборника вся сила была бы в единстве удара, иначе нас уловят в философском разброде наши противники. Потому, естественно, предмет сборника определился, не о современных мерзавцах в философии, но в основных проблемах религиозно-философического мировоззрения, при чем мерзавцы будут только для затравки или поводом. Я в конце концов и по существу склоняюсь к тому выводу, что на детальную полемику у нас не хватит сил, времени, возможности, ведь ихняя машина работает всеми шестернями, и ходить со шваброй и смывать, что каждый из них наваляет, мы, все равно, не можем. И то доброе, что есть у них, тоже легче принять в положительном изложении. Конечно, основные течения отразятся силою вещей в сборнике. Повторяю, это не была личная моя перемена плана, а учет обстоятельств, итог всей переписки и разговоров. Лично же за себя скажу, что сейчас я даже из «послушания» был бы неспособен писать отдельно и специально о каком-либо из мерзавцев, и так отвращается душа моя от этой мертвечины, как бы ни был силен ее трупный яд. Потому я взял для себя темой проблему, очередную в моем собственном философическом развитии. Но на беду чувствую. что не могу с нею справиться к сроку, – не такая это тема, и не могу уже от нее освободиться, пока не созреет. По выяснении положения сборника в Москве решу, как быть далее: может быть, с болью и скрепя сердце, вырежу кусок из целого и сварганю для сборника этюд или об отдельном представителе религиозной философии (конечно, не из мерзавцев, а из философов настоящих), или об отдельной стороне проблемы. Если бы я был свободен от необходимости дать статью в сборник, вообще непременно писать (тяжела ты, шапка Мономаха!), то я, конечно, ждал бы естественного созревания. Вы это понимаете.
Итак, в сборнике напечатаются статьи:
Трубецкого – «Метафизические основы трансцендентализма»[1207]1207
Эта работа Евг. Трубецкого, разросшаяся до книги, вышла позже под названием «Метафизические предположения познания». Опыт преодоления Канта и кантианства. М., 1917.
[Закрыть], – о трансцендентальном методе; очевидно, он хочет определить свою позицию к неокантианству.
1) Я – «Проблема философии религии».
2) Павел Флоренский – «Коген»[1208]1208
Коген Герман(1842—1918) – немецкий философ, вместе с П.Наторпом основал и возглавил марбургскую школу неокантианской философии; с 1876 по 1912 гг. был профессором философии в Марбургском университете, где в числе его учеников и слушателей было много студентов из России, ставших впоследствии известными философами, литераторами, деятелями культуры: Дм.Гавронский, В.Сеземан, А.Коральник, А.Гурлянд, Д.Койген, Б.Савальский (автор монографии «Основы философии права в научном идеализме. Марбургская школа философии: Коген, Наторп, Штаммлер и др.», т. 1, М., 1908), Г.Гордон, Б.Фохт, Г.Ланц, Б.Вышеславцев, М.Каган (близкий друг М.Бахтина). П.Флоренскому принадлежит отзыв о кандидатском сочинении, посвященном Когену. Этот отзыв был весьма благосклонно оценен в «Логосе»: «Несмотря на свое принципиальное расхождение с Когеном, <автор> высказывается об его философии в чрезвычайно лестном для нее тоне <…> дает прекрасный пример идеального отношения к своим идейным противникам и наставительный урок тем, кто, не потрудившись изучить Когена, тем не менее позволяет себе говорить и о нем, и о всем современном неокантианстве что попало». // Логос. 1912-1913, № 1-2, с. 412. Специальной работы Флоренского о Когене не найдено.
[Закрыть] (еще не брался, он кончает выросший и все вырастающий «Столп»).
3) Аскольдов – свое введение в метафизику, кажется, приурочивает к критике Риккерта, но первоначально отказывается от этого сужения.
4) Эрн – ?
5) О Бергсоне хотел писать Николай Александрович, но отказался вообще писать, не желая отвлекаться от книжки, потому Бергсон свободен, и если захотите его взять, то спишитесь с Н<иколаем> А<лександровичем>.
6) Лопатин? – о каком-нибудь (эмпириокритике или имманенте) авторе из неокантианцев, но он вообще сомнителен.
7) Карпов – натурфилософские темы? <нрзб> (это моя инициатива пригласить его)[1209]1209
Карпов Владимир. Основные черты органического понимания природы. Путь. М. 1914. С. 75.
[Закрыть].
8) Зеньковский – о Гартмане[1210]1210
Работы Зеньковского о Гартмане не найдено.
[Закрыть].
Возможно, что набежит еще одна-две статьи.
Вот и определяйте свою личную тему. Мне представляется, что ввиду того, что Вы свое философское кредо разовьете в своей книге, Вам можно было бы написать здесь об авторе. Для меня лично интереснее итальянцы, потому что их я не знаю, а Бергсона знаю. Вы скажете, что сборник не выдержан по плану, – знаю сам, но по одежке надо протягивать ножки, и поверьте, что много я и все мы думали над этим планом, иного выхода нет, да и теперешний сборник может быть интересен. Следующий наш сборник, я думаю, должен быть посвящен мистике и мистикам (в том числе теософии). Это для нас прямая обязанность и завлекательнейшая задача. Последнее время я много об этом думаю. И, кажется мне, к этому замыслу можно близко привлечь о. Павла Александровича, судя по нашей переписке с ним.
Я читаю это лето Эригену (в немецком переводе) и невольно думаю о том, как важно, чтобы этот мыслитель был поскорее дан русской публике. И потому решил предложить «Пути» поставить это на первую очередь*.
<сноска С.Булгакова>: В сущности, это много нужнее немецких идеалистов, например, Фихте, предложенного князем.
13 августа.
Вы спрашиваете: приеду ли я на Рождество? Разве можно так далеко загадывать? По крайней мере, искушенный судьбой, я не могу. Скажу лишь, что мне страстно хочется в Италию (а еще более, пожалуй, в Грецию, куда я мечтал попасть летом через Константинополь, но это невозможно из-за политических и иных осложнений)[1211]1211
В это время обострился военно-политический конфликт, приведший 9.10.1912 к началу 1-ой Балканской войны между Балканским союзом (Болгария, Сербия, Греция, Черногория) и Турцией, которая закончилась 30.05.1913 поражением Турции и потерей ею своих последних европейских территорий.
[Закрыть]. Однако, если пригонять выпуск сборника, ко 2-му полугодию, то, по всей вероятности, я буду должен на Рождество писать именно статью для него, потому что ранее мне писать некогда. Вообще очень я себя обременю тем, что приеду с пустыми руками, но ведь нельзя же только писать, не мешает и подумать и почитать. Поэтому вопрос об Италии стоит открытым.
А Вам следует ехать туда, куда посылает доктор, ибо более всего надо беречься простуд. Поправляйтесь же!
Да хранит Вас Матерь Божия, Успение Коей ныне (15 авг.) празднуем. Привет Евгении Давыдовне от нас.
Целую Вас.
Любящий Вас С.Б.
Перевод Эригены (а также позднее Дионисия и Максима Исповедника) можно было бы предложить профессору Бриллиантову как серьезному специалисту по нему[1212]1212
Бриллиантов А.И. – профессор СПб Духовной Академии, автор монографии "Влияние восточного богословия на западную в произведениях Иоанна Скота Эригены. СПб. 1898.
[Закрыть]. Но может быть, Вы захотите поработать над этим автором? Латынь Вы знаете и Эригене сочувствуете, наверное, не меньше, чем я (а это немало!). Напишите свое мнение к сентябрю, чтобы можно было это включить в план.
395. С.Н.Булгаков – А.С.Глинке[1213]1213
РГАЛИ, ф.142, ед.хр.198, оп.1, лл.170—173об. Из Кореиза в Симбирск.
[Закрыть] <19.08.1912.Кореиз – Симбирск>
19 августа 1912 г.
Дорогой Александр Сергеевич!
Обнимаю Вас за Ваши вести из Сарова и Дивеева, принесшие и мне аромат святости, и очень радуюсь за Вас, что привел Бог побывать там. Спасибо, что не поленились и порассказать об этом. Эти впечатления навсегда будут светить в душе, а ведь про многое ли иное можно сказать это… После этакой благодати даже обидно переходить к «делам», однако нужно.
Все, что Вы пишите относительно трудностей вогнать книгу в указанный объем мне понятно и верно, но только условно. Думаю, что в математическом пределе литературного усовершенствования предлагаемый «Путем» характер, если принять во внимание именно общеизвестность Достоевского, и предполагать у читателя такой книги многое известным, и не ставить себе задачей тут же знакомить с произведениями, наш размер, говорю, не мал. Я понимаю, как трудно и болезненно класть себя под литературный пресс и считаюсь с тем, что осуществить этот заказ в точности может оказаться и невозможным* <примечание С.Б.>: Между прочим Вы совсем по-Бердяевски огрызнулись на меня за «беспланность», так, что я даже рассмеялся, как это мне от столь разных людей одинаково попадает. Однако оставаясь самим собой, я тоже «с сердцем скажу»: не имеет ни один человек права приписывать себе беспланности, и говорить, что «горбатого могила исправит». Напротив, надо считать, что непоправимых горбов не должно существовать, и не один человек не может отказаться от этого. Но это прибавляю ради острословия, а не ради спора, – мы слишком хорошо понимаем друг друга, чтобы спорить.
