Текст книги "Сирахама (СИ)"
Автор книги: Артур Прядильщик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 56 страниц)
Глава 1
– Пусти-ка, Миу! Не мельтеши! – Хорошо поставленный мужской голос. – Ой! Ух-ты!
– Кенчи! Кенчи! – Всполошенной чайкой забился женский голос. – Акисамэ-сан, почему он не дышит?
– Хм, Миу, солнышко, сходи-ка за водичкой. Ведрышка два. Ага. А взрослые дяди пока решат эту маленькую проблемку...
«Взрослому дяде» не «проблемки» бы решать, а в опере выступать – такой тенор пропадает. Впрочем, судя по голосу, «проблемку» решить этому дяде – что два пальца об асфальт.
– Акисамэ? – горным камнепадом пророкотал второй мужской голос.
– Клиническая смерть, Старейший. – Теперь в «оперном» голосе нет ни игривости, ни легкомысленности. Исключительно серьезен.
– Хм... вот как ... – Опечалился «камнепад». – Апачай, тебе еще много надо работать над своим «полегче».
– Ап-па...
– Отнесите в мою комнату, детишки! Кэнсэй, продержи его хотя бы десять минут. Сигурэ, детка, задержи на это время Миу – за лекарствами какими-нибудь пусть сбегает или еще что. Если у нас... у меня не получится, для девочки это будет слишком серьезным ударом... Да и жалко – парнишка-то хороший...
Темнота. Тишина.
+++
– Ты меня слышишь, Кенчи-кун! – Рокотнул голос-камнепад.
– М-м-м?
Шум ветра в листве, запах травы, пение птиц. Раз в полминуты – резкий деревянный «щелк». И ощущение своего тела. Лежу лицом вниз на чем-то мягком. Какой-то колючий ежик устроился на затылке, шее и плечах. Очень большой ежик. Очень-очень колючий.
Дощатый пол, полумрак помещения. Веранда?
«Какая веранда! Это комната, болван! Комната Старейшего!»
«Кто здесь?!»
«Это я должен спрашивать!»
Ну, комната, так комната. Пусть. За порогом – большой дворик, залитый полуденным солнцем. Какие-то деревянные конструкции, деревья...
И две напряженные мужские физиономии, выглядывающие из-за двери.
– Я спросил, слышишь ли ты меня ... Кенчи-кун.
Владелец рокочущего голоса. Он находится вне поля моего зрения. А оторвать голову от подстилки и посмотреть – не хватает сил.
Кенчи? Я не Кенчи, я...
– Я...
– Это уже не важно, мальчик. – Каким-то образом угадывает мой ответ голос. – Ты – Кенчи. Сирахама Кенчи. Скоро вспомнишь и все остальное. Правда, кое-что и забудешь.
– Не понимаю...
Правда, не понимаю. Последнее, что я помню – «Имя? Отчество? Фамилия? Сколько лет?» – стандартные вопросы, которые согласно регламенту задает анестезиолог перед началом операции, чтобы оценить (наряду с пульсом и давлением) степень действия наркоза. Ну и страхуется лишний раз – а вдруг кого-то не того на стол положили.
Девятая или десятая операция-санация на моем многострадальном брюхе. Множественный перитонит в брюшной полости современные врачи оценивают, как «пятьдесят на пятьдесят». Что-то мне подсказывает, что в моем случае статистика сработала не в мою пользу.
Но это подозрение не успевает оформиться во что-то конкретное.
– Не понимаю...
– И не надо. Наслаждайся жизнью. Живи дальше! Быть живым – это же так хорошо! Живым и юным. Верно... Кенчи-кун?
– ...
– Отлежись немного. Поспи. Проснешься – все вспомнишь. А с мальчиком... ты уж договорись как-нибудь – взрослый же человек! Кенсей, усыпляй! У меня... у нас все-таки получилось!
Ежик на затылке проснулся, заворочался. И я провалился снова. Темнота. Тишина. Ласкающийся к коже ветерок и мелодичное стеклянное «дзинь»... Китайские колокольчики «Музыка ветра». Тысяча йен за набор. Или четыреста рублей.
+++
– Кенчи, ужин!
– Пять минут, мам!
Слабость так и не прошла. В ванне я «растворялся» уже почти час. Но это была «нестрашная», «хорошая» слабость. Приятная слабость выложившегося на 99% спортсмена. Истома после тяжелейшей физической нагрузки.
Новая часть меня знала и другую слабость – когда на подкашивающихся ногах по стеночке ползешь в туалет по больничному коридору после «отбоя». В глазах мутнеет, в затылок забивается тошнотворная вата, ты спотыкаешься и лишь вовремя увидевшая твои потуги дежурная нянечка спасает от падения... а на утреннем обходе профессионально-спокойный доктор констатирует начало перитонита, мягко выговаривает за «молчок» о плохом самочувствии и назначает повторную операцию.
«Ну и больницы у вас там!»
«Зато подростковых банд в городах нет!»
«Угу... Вижу. То-то тебя ножом пырнули»
«Два отморозка. Если они соберутся во что-то, хотя бы отдаленно напоминающее этот твой дурацкий Рагнарек – от них останутся рожки да ножки»
«Угу... рассказывай-рассказывай»
Старейший, кстати, и не говорил, что к вечеру я буду прыгать горным козликом. Обещал, что пройдет, а вот когда... Это – мелочи, по мнению Старейшего:
– А теперь продолжай тренировку, Кенчи! Смерть – не повод, чтобы сачковать, хо-хо-хо!
И – шикарная белозубая улыбка из-под бороды. И недоумевающий взгляд Миу – пассажа про смерть она немного не поняла.
Это что же, я теперь даже ТАК избавиться от издевательств, которые мои учителя называют «тренировками», не смогу?!
Сегодняшняя тренировка была ужасающей. Как и вчерашняя. И неделю назад. И месяц назад. Если подойти к вопросу технически, то ничем, кроме возросшей нагрузки, сегодняшний день не отличался от предыдущих. Даже рост нагрузки уже стал привычным.
Только одна маленькая особенность: на сегодняшней тренировке меня, Сирахаму Кенчи, убили. Мастерский и, как всегда, смертельный апперкот «демона подземного мира», Апачая Хопачая. Или хук? Я так и не заметил – удары Апачая молниеносны. И смертельны.
Я-второй считаю их разновидностью телепортации от точки «плечо» в точку «висок противника». Странно, но кто-то из моих учителей всерьез рассчитывает, что я в будущем смогу уклоняться от ТАКОГО.
Одна надежда на то, что Апачай когда-нибудь поймет смысл слова «полегче».
А спас меня Старейший. Он, наверно, какое-то древнее божество в человеческом теле, раз ему подвластно ТАКОЕ.
Интересный способ он избрал, чтобы меня спасти. Меня теперь двое. Под крышей одного «Я» теперь живут два жильца. Я-прежний, Сирахама Кенчи, семнадцатилетний подросток с частично расстроенным от смертельного удара сознанием. И я-второй... Я-второй помнит все: детство, профессию, жену, дочку... Он только не может вспомнить свое прежнее имя.
«Наверно, и не стоит его вспоминать – чувствую, что забыл его не просто так. Как считаешь, Кенчи?»
Обыденные для меня-прежнего вещи теперь вызывают у нашей объединенной личности шквал эмоционального любопытства. Будто я – турист, впервые увидевший заграничную диковинку. И новые знания, чужой... точнее, уже мой, новый опыт взрослой жизни. В другой стране.
И, кажется, в другом мире.
В том, другом, мире школьники выглядят куда моложе, японцы не обладают смешанно-европейской внешностью, Япония является самой безопасной страной в мире, а красивых девушек не так уж и много...
Боже! Да я даже представить себе не мог, насколько красива, оказывается, Миу Фуриндзи, пока не взглянул на нее чужими... точнее, уже своими, новыми глазами! Девушка не на шутку смутилась и оробела, когда я перед началом спарринга сусликом застыл перед ней, не в силах оторвать восхищенного взгляда от этого чуда.
– Кенчи-сан? – Осторожно поинтересовалась она. – Тебе опять нехорошо?
Нет, мне очень-очень хорошо, Миу! А то, как мило ты покраснела, все-таки разобравшись в значении эмоций, написанных у меня на лице вот такущими буквами...
Недовольный Акисамэ Коэтсуджи был вынужден прекратить поединок – новый Кенчи оказался неспособен защищаться от ТАКОГО. Во всяком случае, не сегодня. А Старейший, якобы случайно зашедший в додзе (ну, да-да, бывает, хочется попить чайку именно в додзе), расхохотался. Сверху, на балках додзе, кто-то вторил ему низким грудным контральто. За стеной тоже кто-то подхихикивал. И даже – невероятно! – из-под татами...
Пришлось мастеру кидать меня по залу додзе собственноручно.
+++
– Кенчи! Кенчи! Ужин! Ужин!– Это уже Хонока.
– Иду!
+++
Сирахама Мототсуги, мой отец, во время ужина был сдержано-обеспокоен:
– Кенчи, ты взрослый парень... вроде бы. Ну, да-да, взрослый. Жизнь – твоя, делаешь с ней, что хочешь... и все такое. Или как там у вас, молодых, нынче принято отмахиваться от мнения старших? Но тебе не кажется, что приходить избитым в хлам каждый день... подчеркиваю – каждый, подчеркиваю – в хлам... это перебор? Не кажется?
Тему эту отец поднимал неоднократно. Это была наша «дежурная» тема для ужина. Кто-то политику обсуждает, кто-то – успехи (или наоборот) подрастающего поколения в школе, а мы вот обсуждаем мои синяки.
– Все нормально, па, – Улыбаюсь чуть-чуть виновато. – Нормальный тренировочный процесс.
Теперь-то я знаю, что отец искренне обо мне беспокоится, а не отыгрывает (как казалось мне-прежнему до сегодняшнего дня) социальную роль «отец семейства заботливый и справедливый».
Правда, те рисованные персонажи из моей «второй» памяти мало похожи на тех людей, которых я вижу сейчас. Примерно так же, как рисованная Миу «похожа» на золотоволосую красавицу, перед которой я сегодня чуть слюну не пустил.
– Нормальный?! – Отец не выдержал и все-таки повысил голос. – Нормальный?! Сынок, мне кажется, что основная цель тренировок – становиться сильнее. А если ты вот уже год приходишь домой в синяках, значит, сильнее ты не становишься. Логично?
– Только если пользоваться обывательской логикой, пап.
Сказал это и тут же наткнулся на очень внимательный взгляд из-под черной челки.
Саори Сирахама, моя матушка... стройная и миниатюрная. Волшебно красивая и изящная. К сыновей любви примешивалось и вполне понятное восхищение взрослого мужчины... И сейчас она смотрела на меня... странно. Почему? Прошлые беседы были далеки от столь спокойных, как сегодня – я-прежний срывался, грубил... как и положено подростку. Сейчас-то я понимаю всю глупость и инфантильность своего поведения... Может быть это ее и насторожило?
– Как интересно, сынок, – Пропела она, успокаивающе погладив отца по плечу. Тот чуть удивился, но инициативу в разговоре отдал матери.
Вот, кстати, задачка. С сегодняшнего дня я стал резче и ярче распознавать чужие эмоции. Отец в данный момент раздосадован, обеспокоен, чуть-чуть удивлен, чуть-чуть рад (чему?). А вот мать... мать агрессивна, напряжена и собрана.
И это гораздо опаснее, чем неудовольствие отца, ведь мама у меня – Дракон!
– Как интересно, сынок... И какая же логика объяснит нам ежедневное появление свежих синяков и шишек?
– Интенсивность тренировок тоже должна возрастать. – Пожал я плечами, размышляя о причинах того, что я увидел в эмоциях матери... а точнее не увидел. – И если синяки появлялись от одних нагрузок месяц назад, то сейчас они появляются уже совсем от других нагрузок, которые за это время возросли.
– Хм... не могу не согласиться – некоторая логика, действительно, прослеживается..., – Легкое удивление, такое же незначительное чувство вины, досада... напряженность, кстати, ушла. – Получается, ты будешь приходить весь израненный и через год, и через пять лет?
Я снова пожал плечами. На этот раз молча: «получается, буду». Продолжать разговор не хотелось. Хотелось спать.
Эмоции Хоноки: удовольствие, интерес, веселье... Ну, еще бы! Взрослые разговоры, братец вполне адекватно отвечает... Красота!
+++
Конечно, можно было подойти к Старейшему и сказать: «А я все знаю!» И рассказать, как было дело. А потом весело посмеяться вместе с ним, потому что...
Ну, понятно, да? Свой «тру-канонъ» я могу засунуть куда подальше. Или подтереться.
Потому что этот мир – совершенно другой.
+++
Потому что, во-первых, мне сейчас не шестнадцать, а семнадцать, и в Редзинпаку надо мной издеваются уже год. Хорошая наследственность дает о себе знать – уже сейчас отлично физически развитый Сирахама Кенчи может уверенно пройти знаменитый Лабиринт Драконов... с выключенными ловушками, конечно. Но с включенными ловушками этот Лабиринт не каждый Дракон пройдет...
Тут у нас плавненько появляется во-вторых.
Клан Дракона. Лучшие специалисты по физической охране. Высококлассные специалисты. Один из самых известных кланов в Японии и за границей. Даже у Российского Императора в его гвардии, говорят, на должности инструктора служит один из Драконов!
А вот здесь – внимание! – в-третьих. Моя дражайшая матушка. Эта изящная миниатюрная красотка со жгучими глазами и «статуэточной» фигуркой... Старшая Сестра клана Драконов. Бывшая. Отринутая Старшая Дочь. Изгнанная.
Семнадцать лет назад она руководила охраной промышленника Танимото (Старшая дочь! Лично! Высочайшая честь!). Охрана была организована, и все уже готовились услышать победные реляции о поимке убийцы или его... нейтрализации (были все основания полагать, что заказ принял клан Гасящих – легендарный и неуловимый), но – разведка сообщила о том, что «черная чаша» – заказ на убийство – была собственноручной разбита заказчиком. Тем самым заказ на убийство был снят... Что тому причиной – до сих пор неясно... И не это главное.
Казалось бы – живи, Танимото, и радуйся! Ан-нет. У старшего сыночка что-то переклинило и он попытался затащить «главного телохранителя» в постель. Женщину Драконов! В постель! Вскрытие показало, что сынуля по самые брови закинулся какой-то химией. А многочисленные камеры показали, как в ответ на вполне ожидаемый отказ в постельных утехах великовозрастный придурок стал палить из пистолетов.
И, по сути и по закону, Саори была права – оставить недоумка в живых она не просто не могла, но и была обязана его прибить – рядом находились дети этого самого Танимото. Но вот «по понятиям»... Клан, готовящий лучших телохранителей, убивает (!) заказчика до выполнения контракта!
Так что клан Драконов, чтобы сохранить репутацию, был вынужден провести ритуал изгнания.
К сожалению, понятия о чести у всех разные. Танимото-папаша наглядно продемонстрировал, что идиотизм в его семье – заболевание наследственное – и «поднял волну».
Вначале, сразу после изгнания Саори, начал грозиться судом. Потом прокашлялись получившие щедрые гонорары журналисты. Потом – унизил Патриарха Драконов, который лично прибыл к нему для принесения извинений и поиска путей урегулирования проблемы.
Прожил Танимото после этого недолго – клан Рю демонстративно отошел в сторону, столь же демонстративно умыл руки и с намеком воззрился на многочисленных врагов Танимото. Те намек поняли, и Хиасо Танимото погнали, как зайца, по всему миру.
А клан Танимото, разумеется, раздергали на кусочки – молодой глава не смог удержать огромное хозяйство в руках.
+++
Все это Кенчи рассказали родители в день его четырнадцатилетия. Стали понятны настойчивые попытки родителей пристроить сына в какую-нибудь школу боевых искусств и упорные попытки матери «расшевелить кровь»...
Шли месяцы, сменялись учителя – кто-то быстрее, кто-то медленнее... и все они качали головой на молчаливый вопрос матери: Сирахама Кенчи оказался совершенно бесталанен в боевых искусствах. А врать матери Кенчи, Старшей «драконихе» (пусть и бывшей) – никто из учителей не осмеливался.
Что характерно, про Редзинпаку родители Сирахаме ничего не говорили. И встреча с Миу произошла, как по писанному – мастерская подсечка-бросок на улице. И ведь произошла эта встреча совершенно случайно! Когда родители узнали, что Сирахама уже несколько месяцев втайне посещает «страшное додзе» – они ужаснулись!
Совсем недавно, где-то два месяца назад, мать неохотно призналась, что семья Сирахамы серьезно собралась бежать из страны в ближайший год-два. Нужных навыков у бывшей дочери Драконов – телохранителя – конечно, немного, но чтобы укрыться на некоторое время – хватит. Хватит и денег.
Правда, особых успехов в боевых искусствах у Сирахамы пока не было и в Редзинпаку. Максимум, что сумели сделать мастера – подтянуть его на уровень, позволяющий пройти тот самый «страшный лабиринт» и набить морду местным хулиганам.
+++
– Задумались, пацанчики? – Весело хмыкнул Сакаки, ударом ладони в солнечное сплетение отправляя меня в короткий полет.
Стена. Спина. Искры, темнота в глазах. Ведро воды.
– Молодец, малыш! – Непривычно улыбающийся Сакаки осторожно стукает меня кулаком в плечо. – Молодец. Ты целых полминуты защищался от атак третьего-четвертого дана... Молодец! Почаще задумывайся, хе-хе-хе... А теперь, посмотрим, как ты работаешь с пятыми данами... ученичек! Подъем-на!
Задумываться, конечно, полезно. Но, видимо, в Редзинпаку любую «полезность» могут видоизменять в синяки, шишки и стаканы пота и крови.
Глава 2
В институте на «обеденной» перемене мы с Миу хотели классически покушать на крыше... Вышли, осмотрелись, переглянулись, вздохнули и побрели обратно вниз, в сад.
Крыша оказалась занята плотно и основательно: последние теплые осенние денечки – студенты облепили все поверхности, на которые падало солнце. Кто-то ел, кто-то спал, кто-то считал ворон, закинув руки за голову.
В парке студентов оказалось не меньше, но там хотя бы больше места. Мы устроились прямо на земле под солнышком, расстелив предусмотрительно прихваченный коврик. Хотя вполне могли сесть прямо на траву, аккуратно подстриженную и сухую.
Я сел по-турецки, Миу – понятно – на корточки. Птички поют, солнышко светит, облачка, легкий ветерок... Будем временно считать, что это школьная романтическая новелла. И, пожалуйста, не драма. И – не комедия, будьте любезны. Согласен на «повседневность». И, если можно, хентайчиком полейте... Нет, не совершеннолетний. Нет, родители дома... Жаль. Ну, хотя бы «этти» посыпьте, ладно? И побольше! Побольше!
– Что у тебя сегодня, Кенчи? – Миу сунула любопытный носик в мою коробку.
– Как обычно! – Я продемонстрировал содержимое бенто.
– О-о-о! «Как обычно»... Не ценишь ты маму! – Хищно прищурилась Миу на круглые кусочки курицы в кляре и вопросительно пощелкала палочками.
– Ценю! Еще как ценю! – Запротестовал я и подвинул коробку поближе к подруге. -Дозо!
(«Дозо!» (яп) – Прошу! Извольте! Не стесняйтесь! Вежливое разрешение сделать что-либо – прим. Автора)
Вообще, когда Миу находится рядом, голова у меня работает скверно: я говорю какие-то неуклюжести, не к месту краснею... Особенно часто это стало проявляться после начала моей двойной жизни тут.
«И чего у тебя по ней так крышу сносит – не понимаю! Ты же в два раза меня старше! Я вот как-то терпел...»
«Гормоны и спермотоксикоз – раз... я уже и забыл, как они, оказывается, по мозгам лупят. Потрясающая красота местных девушек – два. В какую ни ткни – смертоносный кавай и улет мозгов. И – три – даже среди местных красавиц наша подружка выделяется... И потом – она же, черт возьми, УМНАЯ! Четыре»
«Умная девушка – это так круто?»
«Если не стервозина, то, считай, я – самый счастливый человек на Земле... ну, конечно, если она именно меня выберет. А умные девушки, выбирают, как правило, САМИ. Ну, а если нет, то – примите наши соболезнования, Сирахама-кун!»
«Ну, по этому «канону» у нас же с ней все будет хорошо?»
«Можно этим каноном стены туалета обклеить. Я вытащил все, что смог вспомнить... И то, что творится в этом мире, ни в какие ворота не лезет! И – не в два раза – совсем уж в старые пердуны меня записывать не надо!»
– Кенчи-и-и... – У меня перед лицом помахали ладошкой. – Ты все еще с нами?
– Я все еще с вами! – Улыбнулся я, увидев ополовиненный «состав» моего домашнего бенто.
– Вкусные «шарики»... – Похвалила Миу и предложила. – А хочешь мои попробовать?
«О, да! Я б твои «шарики» с удовольствием попробовал бы...»
«Ну, ты и пошляк! Любые слова на это дело переводишь! Старый извращенец!»
«Это все гормоны Сирахамы Кенчи!»
«Не перекладывай свои старческие проблемы на головы молодых, извращенец!»
– С удовольствием, Миу-сан!
Миу проказливо улыбнулась, и ловко подхваченный палочками кусочек обжаренного сыра отправился к моему рту:
– Ну-ка, Кенчи, скажи-ка «а-а-а»!
«Ну! Ну! Вот видишь! Это же тут классика! Значит, какой-то смысл в каноне все-таки есть?»
«Вот что хочешь со мной делай, а поверь старому опытному извращенцу... вот поверь... посмотри в эти лукавые глаза... а главное – прислушайся к эмоциями – и сам поймешь, что над нами чуть-чуть издеваются!»
– А-а-а-м! – Я осторожно пережевывал пойманный кусочек. – Очень вкусно, Миу! Еще чуть-чуть и ты сможешь готовить даже лучше, чем моя мама!
Судя по эмоциям, Миу слегка огорчилась.
«Ой-ой, Старик, ты чего?! Такое нельзя девушкам говорить!»
«Если ты молодой и глупый, то – нельзя. А если я старый и умный, то – можно. Элемент флирта: она покусывает нас, мы покусываем ее. В итоге, оглянуться не успеваем, как оказываемся в одной постели! Может, действительно, ее легкое издевательство над нами – результат зарождающихся романтических чувств! Ну, как в этой вашей дурацкой манге!»
«Во-первых, не дурацкой! У вас, кстати, вообще никто, кроме профессионалов, рисовать не умеет! А у нас – каждый второй школьник рисует вполне сносно! Во-вторых, Старейший нам «бубенцы» за такое оторвет!»
«Кхе... молодой, мля! Вот это было жестоко с твоей стороны! Я только-только воспарил на крыльях фантазии, а ты меня подстрелил, как Пятачок – Винни-Пуха!»
– Ара-ра! – Миу прижала палочки к губам и состроила огорченное личико. – Неужели моя готовка оказалась хуже, чем у твоей матушки? Ты прямо побледнел, Кенчи-кун!
– Ну, Миу-сан, не огорчайся так! – Вдохновенно начал я. – Сама подумай, моя мама готовит для своего любимого мужа и для еще более любимого сына! Ее готовка наполнена женской любовью и материнской теплотой! Я уверен, что когда ты станешь готовить для своего любимого человека, то твои блюда будут еще более вкусными... – Я сделал маленькую паузу. – Для этого человека.
«Ну, ты и разошелся, старик!»
«Ты на эмоции посмотри! Учись, сосунок!»
Миу слегка порозовела. Девушка была смущена. И не нужно было никакой эмпатии, чтобы это понять. И – вот это странно – чем-то опечалена.
«Хм, Ну, что я могу сказать... Надежда у нас есть! Думаю, концепция готовки с любовью найдет отклик в ее сердце! И следующая готовка станет каким-то маленьким кулинарным шедевром!»
«Ты – старый эгоист!»
«А?»
«Во-первых, с чего ты взял, что являешься ее любимым человеком, для которого стоит разводить кулинарные чудеса?»
«Вот и проверим! А если нет... вокруг столько красивых девушек, только и ждущих применения нами моего богатого жизненного опыта по охмурению! Что во-вторых-то?»
«Во-вторых, ты подумал о том, что ей сегодня: а, с тобой тренироваться, бэ, потом заниматься стиркой, уборкой и покупкой продуктов и, вэ, потом шестерых человек кормить? Даже семерых, если мы останемся ужинать после тренировки!»
«Ой!»
«Эгои-и-ист!»
«Ладно, я решу этот маленький вопрос...»
«Ну, давай – решай!»
«Не сейчас! Мы же хотим обеспечить чистоту эксперимента?»
– Миу-сан... В Редзинпаку ведь знают, кто моя матушка?
Судя по эмоциям, девушка насторожилась и напряглась.
«Знает, конечно! Если б не знала, испытала бы недоумение...»
«Ты не понял. То, что в Редзинпаку об этом знают, и так ясно – история вышла скандальная и широко освещалась, а мастера должны были следить за событиями в мире боевых искусств. Но сейчас нас интересует вовсе не факт этого знания»
«А что?»
«А вот сейчас увидишь...»
Девушка изобразила удивление:
– Твоя матушка? Очень милая женщина... – Миу проказливо улыбнулась. – Обожающая своего мужа и детей! И очень вкусно готовит... для них.
– Моя матушка – Старшая Сестра Драконов. Изгнанная. Мастера Редзинпаку об этом знают?
Миу поколебалась, внимательно разглядывая меня.
– Знают. – Кивнула она. – Почему спросил?
– Хочу узнать, не с этим ли связан выбранный метод обучения... попытка убийства на каждой тренировке?
– Да, Кенчи-сан. – Миу смотрела со спокойным ожиданием. И спокойна она была не только внешне.
– Это как-то связано с попыткой «расшевелить кровь»?
– Да.
Миу в эмоциях была довольна... наверно, моей сообразительностью. Но что-то подсказывало – сама тема ей все-таки не очень приятна...
– Тебя... твою «старшую кровь» расшевелили так же?
Да! Точно! Темы, связанные со «старшей кровью», ей не нравятся особенно...
– Ой, Кенчи, это было так давно. – Отмахнулась она якобы равнодушно. – Я и не помню уже. Но подвергнуть почти настоящей опасности – это же классический способ!
«Вот, смотри, Кенчи. Как просто и элементарно до нас довели информацию о том, что Миу, оказывается, тоже – результат многовековой селекции!»
«Слушай, а это не значит, что... ну...? «
«Ой, какие мы застенчивые, надо же! А то раньше матушка нам почти прямым текстом не говорила, что в случае удачного прохождения Лабиринта Драконов, нас будут рассматривать в качестве породистого дракона-чемпиона для разведения маленьких дракончиков?»
«Говорила...»
«А кто еще потом, закрыв дверь, прыгал на кровати и кричал: гарем! Гарем!»
«Кхм...»
«Ну а Миу, скорее всего, будут использовать так же! Сразу после этого вашего совершеннолетия... Так что, смотри, не попорти чужой генетический материал, хе-хе... А то нам, действительно, бубенцы оторвут! Ха-ха-ха!»
«Что смешного-то? Это же паршиво!»
«Ладно, не сцать! Прорвемся! Тем более, если не получится, то процесс будет в целом приятным! Никто нас приковывать наручниками к прозекторскому столу и насиловать не станет, хе-хе... Сами побежим покрывать и осеменять, когда товар лицом покажут!»
«Вы, старые – все такие циники?»
«Это не цинизм, малыш! Это жизненный опыт!»
«Тьфу!»
– Ара-ра, Кенчи-сан! – Насмешливо протянула Миу. – Почему размышления о способе пробуждения «старшей крови» заставило тебя так сильно покраснеть?
«Подставил, козел старый!»
«Погоди, малыш... Помнишь тот канон?»
«Ну, да...»
«Есть у меня небольшое подозрение... Точнее, БОЛЬШОЕ и НЕПРИЯТНОЕ, подозрение. Только надо ее расспросить».
«Может, не надо? Тема ей явно неприятна! И это невежливо, в конце концов!»
«Да пошла эта национальная вежливость в противоестественное эротическое путешествие! Ты любишь Миу?»
«Э-э-э... Ну-у-у... как-то ты неожиданно спросил...»
«Если не любишь – переключаемся на других – вон их сколько вокруг обедать изволит... и все заинтересованно косятся – такая красавица тебя кормит... А женщины, если вдруг не знаешь, оценивают других мужчин по их женщинам! А если любишь Миу – значит, должен отвечать четко и быстро! И никаких «неожиданно спросил» и всяких «э-э-э» и «Ну-у-у» в этом вопросе быть не может! Любишь или нет?»
«Люблю!»
«Молодец! Я ее тоже люблю!»
«Эй-эй, послушай...!»
«Не боись! С тобой я поделюсь! Значит так! Засовываем вежливость в одно место и задаем неприятные вопросы. Если девушка умная – поймет! А если нет... ну, любовь, конечно, зла, но глупые или спесивые барышни нам нужны исключительно во временное пользование, верно?»
«Какой же ты циник все-таки! Мне стыдно находиться с тобой в одном теле!»
«Я тебя не держу – можешь идти, куда хочешь!»
«Тц!»
– Ну, я подумал, Миу-сан, что мне совсем не улыбается испытывать последствия от прохождения Лабиринта Драконов.
– Почему? – Неподдельно удивилась Миу. – Клан Драконов с радостью примет тебя под свое крыло! А это – гарантированное место в жизни: высокая должность в службе безопасности какой-нибудь корпорации, или охрана очень важного государственного человека, обширные возможности самосовершенствования – обучение внутриклановым техникам, множество мастеров, с которыми ты сможешь проводить учебные поединки! Да тебе даже невесту подберут! И не одну! – На этих словах Миу испытала легкий укол грусти и сожаления. – Я не понимаю, почему ты так скептически настроен! Наши мастера уверенно полагают, что ты уже сейчас способен пройти Лабиринт! Ну, не думать же всерьез, что после всех наших тренировок тебя страшит какой-то там Лабиринт!
«Как по писанному шпарит! Заметь, матушка примерно в том же ключе пряники нам расписывала... Может, есть какая-то методичка «Как хорошо жить под крылышком Клана, если ты бык-осеменитель»?»
«Видел? Видел? Она загрустила, когда про невесту упомянула! Видел, да? Она к нам тоже неравнодушна!»
«Не мельтеши! Радоваться тут, судя по всему, нечему... Ну, во всяком случае, нам с тобой! Сейчас поймешь, почему...»
– Во-о-от, Миу! Ты очень правильно про невест сказала. Подберут. А мне почему-то не хочется, чтобы мне невест подбирали!
– Не понимаю! – Немного даже разозлилась Миу. – Тебе ведь не уродину какую-нибудь подсунут, а красавицу! Нескольких! Женщины Драконов очень красивы! Ты на матушку свою хотя бы посмотри – да таких красивых женщин – поискать! Чего еще вам, мужикам, нужно-то?!
Эк ее эта тема зацепила!
– Это да! – С удовольствием согласился я. – Матушка у меня – красавица! Только вот красавицы, которые мне нравятся, живут вовсе не под крылом Драконов, а немного в других... додзё – И внимательно смотрю на начинающую краснеть Миу. – В конце концов, не мужчина ли должен выбирать женщин, которых ему любить?! САМ выбирать!
Миу смутилась. Ее эмоции смешались. Там была и злость, и досада, и удовольствие... М-да – в этом клубке так просто не разобраться... Там даже страх был!
Она молчала. Поэтому я решился и, наконец, спросил то, ради чего затеял этот неприятный для нас разговор. Спросил крайне осторожно:
– Скажи, Миу... тебе тоже... подберут? Или УЖЕ подобрали?
Есть! Вот оно! Судя по эмоциям, Миу с трудом давила внутри ярость... безадресную, не на меня направленную. Ее кулачки сжались, на покрасневших щеках появились белые пятна, зрачки распахнулись во всю радужку, а ноздри раздулись.
Не отдавая себе в этом отчета, я накрыл ладонью ее предплечье.
Пх-х-х! Будто из шарика воздух выпустили – от ярости и негативных эмоций не осталось и следа. Миу удивленно воззрилась на меня.
«Ой-ой, Старик! Ну, ты вообще...! Это же нарушение личного пространства! Это приставание! Домогательство!»
«Да идите вы в жопу! Меня уже достали эти глупые национальные условности! Почему, если девушка мне нравится и ей плохо, я должен держать руки по швам и не иметь возможности прикоснуться к ней, когда она в этом нуждается?!»
«Звучит, конечно, круто...»
Миу благодарно улыбнулась, погладила мою руку, но, помедлив, все-таки деликатно отстранила ее.
– Спасибо, Кенчи. Но – не надо. Про жениха точно не могу сказать – не знаю. На мой восемнадцатый день рождения мне это сообщат. Как и тебе – имена твоих невест после того, как ты пройдешь Лабиринт.
«Бля-я-я! Имя! Имя! Я хочу знать имя этого гребанного урода! Я урою его! Порву его на тряпочки и закопаю!» – Мамонтом ревел в моем сознании Кенчи.
– И как ты... к этому...? – Спросил я.
– Нормально. – Поняла вопрос Миу. – Дедушка не станет отдавать меня за плохого человека. А надавить на такую личность, как Хаято Фуриндзи – ну, ты понял... – Девушка, наконец-то, рассмеялась. Правда, чуть напряженно.
«Кенчи, я был неправ – в вашем обдолбанном мире умные девушки даже мужей себе выбрать самостоятельно не могут! Ну, что за гадство-то!»
«Что делать будем, Старик?»
«Повышать свою рыночную стоимость и улучшать товарный вид изделия, разумеется!»
