Текст книги "Сирахама (СИ)"
Автор книги: Артур Прядильщик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 56 страниц)
«Что за страна! Ну, где это видано – снимать в вагоне обувь! И жрать с утра чеснок!»
«Ну... такая, понимаешь, национальная особенность... Зато смотри, как чистенько. Совсем не то, что ты показывал – можно в белом кимоно лечь на пол и не бояться, что оно испачкается!»
Миу принципиально не пользовалась «розовыми вагонами» – ездила в общих. Ну и, понятно, с такой внешностью она не могла остаться без внимания... Она с удовольствием ломала пальцы и дробила щиколотки особо невоздержанным... И никто ничего не смел ей сказать – девушка была в своем праве. Она рассказывала, что иногда за одну поездку «выносила» по две банды «чиканов»! И – тоже никаких жалоб: за домогательства, наоборот, можно было схлопотать штраф в пятьсот тысяч йен или шестимесячное заключение.
«Тренировка в замкнутых пространствах, Кенчи! Рекомендую!» – Весело объяснила она.
Правда, последний год с ней ездил я, и мы скооперировались по-другому: я выкручивал жадные руки, тянущиеся к упругой попке и притягательной груди, а она ломала пальцы воришкам, тянущимся ко мне... Правда, девчонкам-воришкам пальцы не ломала – давала вволю полазить по карманам Кенчи, наблюдая за его перекошенным лицом... А карманы у того (умный же мальчик!) были пусты – деньги и документы хранились в портфеле, который он держал перед собой.
– Миу, ты же говорила, что дедушка не отдаст тебя за плохого человека. И я тоже уверен, что Старейший на такое не способен! Ну, это же... это же Старейший!
Зря я это сказал – от девушки пришла волна горечи. Снова, почти автоматически, протянул руку и осторожно сжал ее пальцы... такие хрупкие на вид...
«Она ими, вообще-то, мешки с щебнем пробивает... Опять харассментом балуешься, старый бака-хентай!»
«Да пошел ты, мелкий! Не видишь, нашей красавице плохо!»
«Нашей? А вчерашний разговор со Старейшим?»
«М-да...»
Я думал, что Миу снова осторожно высвободится, как тогда, в парке института, но девушка сделала противоположное – обхватила меня руками, прижалась и спрятала лицо где-то в районе подмышки.
– Ты просто не знаешь, что это за клан – Асамия. – Буркнула она.
А в эмоциях – такая безнадега! А уж что у меня в эмоциях началось! Чтобы, не дай боги, руки не пошли гулять туда, куда они хотели пойти, я стал осторожно гладить ее по волосам... а тут это только чуть-чуть не дотягивает до полового акта. Пассажиры-мужчины – кто с завистью, а кто с одобрением – поглядывали в нашу сторону.
– Асамия. – Что-то знакомое. – Асамия, Асамия... А-а-а! Ну, как же! Над ними вся Япония потешается. Замшелые, как какашки мамонта. Упертые в свои традиции напыщенные бараны.
«Старик! Старик! А погладим-ка ее по спинке, а? Там же совсем близко к...»
«Придурок малолетний! Не время сейчас! Испортишь впечатление о нас, как о надежном перце, которому можно довериться!»
«Слушай, я уже ненавижу этих Асамия! Давай, найдем их и поубиваем нахрен!»
Миу, быстро успокоившись, фыркнула:
– Как ты это делаешь?
– Что?
– Девушек успокаиваешь... Твои невесты будут счастливейшими женщинами на земле! Чуть какая истерика – за ручку подержалась, по головке погладилась, и все – тишина и спокойствие... Ты осторожнее с этим – вдруг так от тебя и залететь можно!
Я не нашелся, что на это ответить. Смутился и, наверно, покраснел. Миу тихонько рассмеялась:
– Ну, да. Замшелые традиции. Асамия держатся за них, как... У них во всех поместьях есть «женские половины» – на всей остальной территории любое присутствие женщин строжайше запрещено. Ну, как «половина»... Обычно, это пара зданий, соединенных с остальными крытыми переходами. Женщины клана Асамия очень редко появляются за его пределами, ведут жизнь затворниц. А встречаются со своими мужчинами на «средней половине». Такой вот мусульманский султанат по-японски... Даже когда «скорую» из клиники вызывают – специально уточняют, что это клан Асамия и чтобы в медбригаде были только мужчины... Впрочем, свои обычаи они распространяют и на районы, где расположены их поместья – так что в клиниках, которые они спонсируют – выездные бригады в основном мужские...
«Мелкий! Что у вас за страна такая уродская!»
«Не смей трогать Нихон Кокку своими гайдзинскими грязными руками, жалкий старикашка! Уроды везде есть! И там у вас их не меньше! А Асамия... просто уродцы, которые скоро вымрут при таком отношении к женщинам! Блин! Я их вырежу! Сколько, ты говорил, та винтовочка стоит? Десять тысяч «зеленых»? Может, у отца занять? Как думаешь, даст?»
«Даст... В полицейский участок он тебя, балбеса, сдаст! И правильно сделает. Нет. Тут по-другому надо. Только вот, как?»
– ... Нельзя сказать, что они плохие или злые люди. – Продолжала Миу. – Просто они вынуждены соблюдать свои традиции. И, между прочим, не сильнее, чем остальные Старые Семьи. Просто традиции у них... вот такие. Старые Семьи, вообще, на традициях держатся. В том числе и на таких.
– А отказаться?
– Ну-у-у, Кенчи! Я не могу подвести дедушку! Если он так решил – ему виднее! И – ты прав – он желает мне только счастья. Я ему верю!
– Он сказал, когда? Ну...?
– Следующим летом.
Удивительно, но Миу не стала поднимать вопрос о «пробуждении» моей «старшей крови», как необходимого условия для расторжения помолвки с Асамия. Хотя, Старейший мне на это намекнул прямым текстом во время нашего последнего разговора. Деликатность? Или не верит в то, что я успею подтянуться на уровень бычков-женихов из Старых кланов, тренирующихся с детства и уже в пятилетнем возрасте разбудившие «старшую кровь»?
Вероятность того, что она предпочтет какого-то неизвестного парня из клана Асамия, я даже не рассматривал – в последнее время отношение девушки ко мне однозначно говорило о том, что в этом смысле мне беспокоиться не нужно. Хотя, если у меня не получится, то, наверно, было бы лучше, если б у девушки ко мне никаких чувство не было...
Нет-нет-нет! Получится! Однозначно получится! И других мыслей – даже не допускать!
+++
– Хо! Кенчи! Ты принес мне чай! Сам заваривал?
– Да, Старейший! – Опускаюсь на корточки и осторожно ставлю поднос на низкий столик. Тут, главное, не взбаламутить налитую в стаканы жидкость. Особенно, если листочки чая в одной из кружек встали вот так – три чаинки стояли у поверхности торчком, образуя треугольник. К «удаче». – Миу заперлась у себя... наверно, устала.
На самом деле, эмоции, доносящиеся из-за двери в комнату девушки, были далеки от усталости. Кипучая ярость, бешенство... ну и все в том же духе. В такие моменты, действительно, лучше запереться где-нибудь, чтобы никого случайно не покалечить. Но усталость – «Что-то я забегалась, Кенчи-сан. Пойду, передохну» – была официальной версией.
– Ну, пусть отдохнет! – Легкомысленно отмахнулся Старейший. – Работы по дому на ней висит много. Молодец, что решил ей помочь, Кен-чан!
А я промолчал, спокойно ожидая продолжения. Продолжения не было... Хм, ну, попробуем подтолкнуть беседу. Осторожно и почтительно придвинул к Хаято кружку с «удачливыми чаинками». Старейший прищурился, усы шевельнулись, и он взял кружку. После этого кружку взял и я. Подули. Подышали паром. Сделали первый осторожный глоток. С хлюпаньем, чтобы не обжечься.
– Ай, хорошо-то как! У тебя получается замечательный чай, Кен-чан! У тебя талант! Даже чай «удачливый» сделал. Молодец какой! – Старейший бросил хитрый взгляд в мою кружку... мои чаинки образовывали крестик... страдание, самопожертвование, неприятности.
– Огромное спасибо, Старейший! Я вспомнил старую поговорку и решил положить больше чая в заварник... Боюсь, Миу будет недовольна, когда в конце месяца обнаружится небольшой перерасход чая. Попадет мне.
Фуриндзи-старший хмыкнул и сделал еще один глоток...
– Хороший вкусный чай стоит мелких неприятностей, Кен-чан. – И без перехода, с угрозой спросил – Нравится моя внучка?
«Не! Ты посмотри, как пугает! Ты посмотри!»
«Ага! Грозно так хмурится... только вот...»
Только вот эмоции Старейший скрывать не посчитал нужным... Ну, да – больше, чем уверен, что этот монстр прекрасно осведомлен о всех моих способностях... Даже о тех, о которых я сам не знаю. Так что сейчас Старейший не испытывал тех эмоций, которые пытался показать. Напротив, он ОДОБРЯЛ!
– Нравится, Старейший! – Потому и ответил я спокойно и уверенно.
– Обоим нравится?
Ну и вопросец!
– Да, Старейший!
Старик деланно-печально вздохнул:
– Слабоват ты, Кенчи. Слабоват. До Миу даже близко не дотягиваешь! Но потенциал в тебе есть. И хороший. Особенно, теперь, когда ты «старшую кровь» почуял...
Молчу, жду продолжения... Ну, назовем это почтительным молчанием. На самом деле я пока не знаю, что сказать и как реагировать. Есть, что сказать, но в какие слова это облечь?
– Кровь сумеешь разбудить, – Голос Старейшего стал необычайно жестким. – Будет тебе Миу. А не сумеешь... Ну – ты-то в накладе все равно не останешься – на тебя, поди, уже очередь из клановых «дракошек» выстроилась, ха-ха-ха!
– Время? – Деловито уточняю.
Старейший «прострелил» меня взглядом из-под косматых бровей.
«Как он это сделал? Меня до самого копчика пробрало!»
«Ага, я тоже... «ежика родил»«
– Помолвка уже состоялась, мы с семьей жениха уже все перетерли. (Я похолодел) У тебя времени – целых восемь месяцев. (Отпустило... чуть-чуть) Или «всего лишь» – тут уж как посмотреть. А после этого я сообщу Саори-чан о том, что мы сделали все, что смогли. Миу отправится на свадьбу, а ты... ты отправишься проходить Лабиринт Драконов. И будет тебе не до Миу – «дракошки», поговаривают, такие мастерицы, хо-хо-хо!
– Я понял, Старейший. Могу ли я надеяться на продление гостеприимства Редзинпаку? С целью увеличения интенсивности тренировок?
– Я в тебе не ошибся, Кен-чан! Конечно! Только родителей не забудь... «порадовать», хо-хо-хо...
Старейший замолчал и я понял, что разговор окончен. Составил на поднос пустые кружки, поклонился и направился к двери.
– Кенчи. – Вокруг непонятно уплотнился воздух, двигаться стало тяжело. Даже воздух в легкие я проталкивал с трудом.
– Старейший? – Выдавил я из себя, неуклюже оборачиваясь.
– У тебя полгода. До этого момента и думать не смей учинять с Миу всякие непотребства, как это у вас, молодых, нынче принято! Понял меня?
Кончики пальцев закололи холодные иголочки, а горло заткнул противный комок.
– Я понял, Старейший! – Сглотнул я.
После этого – вышел, аккуратно задвинув за собой дверь.
«Ох-ре-неть! Вот это монстр!»
«М-да... а такой вариант сорвался!»
«Ты о чем, Старик?»
«Ну, смотри – лишаем Миу девственности, делаем круглые глаза, и девочка ни в какие другие кланы не отправляется... И тогда вариант – куда ее девать – остается один-единственный, хе-хе-хе...»
«Самоубийца»
«Вот и я это сейчас понял. Девочку мы, может, и спасем, но сами на заслуженных лаврах потчевать не сможем... по причине отсутствия орудия причинения удовольствия»
«Тьфу! Для тебя вообще есть что-то святое?!»
«Сиськи Сигурэ-сан. И стройные ножки Миу. И их упругие попки. И сись...»
«Тьфу!»
«Я-то тут причем? Это все твои гормоны!»
По чистой случайности ошивающиеся возле кабинета Старейшего мастера поглядывали... по-разному. Акисамэ – с сочувствием, Кэнсэй – с умудренной насмешкой, Сакаки – с интересом и ожиданием... И только Апачай смотрел с нетерпением. Ну, да – его онигири не корми – дай кулаками помахать, оттачивая технику «полегче-рю»... А если я остаюсь в додзе, то погонять он меня успеет вволю... если не пришибет в очередной раз.
О! А вот Сигурэ! Она смотрит с азартом кошки-охотницы. Был бы у нее хвост – кончик бы нервно дрожал.
«Что ты там про сиськи говорил, Старик?»
Я почувствовал, что краснею.
Глава 4
Сирахама Саори готовит волшебно! К тому же сегодня среда – мясной день!
– На целый месяц? – Поднимает идеальные брови эта потрясающая женщина, моя мама. – Кенчи, я, конечно, не возражаю. Особенно, если это поможет тебе потом пройти Лабиринт. Но не стеснишь ли ты своим присутствием гостеприимных мастеров? Может быть, стоит увеличить плату за обучение в Редзинпаку?
– А сколько мы сейчас им переводим? – Поинтересовался отец, безуспешно гоняя палочками по тарелке маленький карнишончик.
– Семьдесят пять тысяч в месяц.
– Сколько?! – Возмутился отец. – Да за такие деньги Кенчи там на полном пансионе жить может!
– Аната, это ж Редзинпаку! – Ласково, как несмышленышу, объяснила улыбнувшаяся Саори, потрепав мужа за рукав халата. – Одна из самых известных (в эмоциях при этих словах мать вздохнула и поморщилась) и недоступных школ боевых искусств в мире! Уже то, что Кенчи продержался там целый год – стоит того, чтобы немного переплатить... раз уж мастера считают, что проживание в додзе как-то может подготовить мальчика к Лабиринту! К тому же, это – временно! На время проживания!
– Конечно-конечно, дорогая! Домашние расходы целиком в твоем ведении!
Все-таки приятно наблюдать за их отношениями. Вон, и Хонока хитро поблескивает глазками, наблюдая семейную идиллию между родителями.
Честно говоря, я колебался. С одной стороны – умеешь считать до десяти, остановись на восьми... или пяти? В общем, чем меньше, тем лучше. С другой стороны, родители должны быть в курсе обстоятельств, чтобы не напортачить... А то ударит им в голову отправить меня проходить Лабиринт раньше времени и – прощай, моя Миу! Наверно, скажу, но сначала...
– Ма... ты, наверняка, знаешь. Мы можем здесь и сейчас говорить откровенно? И никто о содержании нашего разговора не узнает?
Мать удивилась. Как и отец, кстати. И насторожились они оба. Ну, да – не самое лучшее начало спокойной беседы с сыном.
– Тебя интересует прослушка, сынок?
– Да, мам.
– Нет, нас никто не подслушивает. Многочисленных «тараканов» я из дома вычистила уже давно, а вашу одежду регулярно проверяю. Ах, какие интересные вопросы ты задаешь, сынок...
– И даже клан Дракона ничего не узнает?
– Кхм... Кенчи, твои вопросы все интереснее и интереснее... Да, они ТЕМ БОЛЕЕ ничего не узнают.
В этот момент неожиданно забеспокоился отец... Поколебавшись, он накрыл рукой кисть жены, которую та не спешила убирать с его рукава:
– Дорогая, ты говорила, что можно и на расстоянии... ну, там как-то через стены или через стекло...
– Ара-ра! – Удивилась мать и снова посмотрела на меня. – Вопрос НАСТОЛЬКО серьезен, Кенчи? – Я кивнул. – Ну, хорошо, если вы, мальчики, настаиваете... Хонока, пойдем, я отведу тебя в твою комнату...
– Но м-а-а-м! – Возмущенно вякнула сестра.
– Доченька, у нас будет серьезный взрослый разговор... Пойдем, моя хорошая! Я сегодня разрешаю тебе пообщаться в Интернете на час... на полчаса больше.
– Йа-ху-у! – Вихрь сорвался из-за стола и исчез за дверью. Спустя секунду быстрые ножки протопали по второму этажу.
Саори улыбнулась, грациозно поднялась и красиво вышла из столовой следом... Я перехватил замаслившийся взгляд отца, прикипевший к покачивающимся бедрам матери... Увидев, что я на него смотрю, отец кашлянул и с независимым видом отвернулся в сторону телевизора, работающего без звука и в этот момент транслирующего какие-то новости.
Я мысленно усмехнулся...
«Ты в тарелку посмотри, усмехатель»
На моей тарелке лежал тот самый корнишончик, который до этого гонял по своей тарелке отец.
«Это как?»
«А вот так, Малец! Взрослый – это, все-таки, круто! Можно пивка двинуть, можно покурить... А можно невкусный корнишон сыну подкинуть. И никто и слова не скажет! Ты, кстати, как к этому овощу относишься? Да? Вот и я терпеть его не могу!»
Через минуту вернулась мать с небольшим чемоданчиком. Чемоданчик был водружен на обеденный стол и открыт.
Оказалось, что это – ноутбук в непривычно-толстом ребристом корпусе, даже на вид надежном и прочном – толщина стенок была... приличной. В специальном отдельном отсеке в ряд были составлены несколько небольших приборов, отдаленно напоминающих портативные радиостанции с непропорционально толстыми антеннами. Вытянув шеи, мы с отцом с интересом наблюдали, как мать запускает какие-то программы, ловко и уверенно вращая трекбол, бывший там вместо тачпада, и быстро «шуршит» по клавиатуре. Вслепую, кстати...
Потом она захватила несколько «раций», прошла к окну и двумя присосками прилепила одну из них к стеклу. А три других прибора расположила так, чтобы обеденный стол находился в центре образованного ими треугольника. Плотно закрыла дверь, вернулась к столу, столь же красиво села и картинно нажала на какую-то клавишу на клавиатуре.
Взвизгнуло, загудело так, что заломило зубы, но спустя секунду тональность гудения снизилась почти до неразличимого фонового гула... Ну, будто на пасеке открыли улей и слегка его пнули.
– Аната, признайся, ты просто хотел еще раз взглянуть на аппарату, – Лукаво стрельнула глазами Саори. – Вокруг которой ходишь, как кот вокруг сметаны!
– Кхм! – Смутился отец. – На самом деле я хотел полюбоваться, с каким профессионализмом ты с ним разбираешься, дорогая!
И ведь ответил совершенно честно! А какие у них взаимные теплые эмоции! Между ними будто какой-то эмоциональный резонанс идет!
Ками-сама! Уважаемый Ками-сама! Если ты существуешь, сделай так, чтобы и у меня когда-нибудь была семья, основанная на любви и таком же полном доверии! И такая замечательная веселая дочка, как Хонока...
«И такой замечательный сын, как я!»
«Вечно ты, Старик, вылезаешь в самые неподходящие моменты!»
«Ну, да, я – как тот поручик, хе-хе-хе!»
«Какой поручик?»
– Сынок, что-то ты задумался... – Подперев голову рукой, напомнила о себе мать... Вторая рука как бы нечаянно опустилась на рукав мужа.
«Млеет!» – С завистью расшифровали мы эмоции отца.
– ... Если ты вдруг не понял, то уже можно говорить. Без опаски.
Я постарался собраться.
– Мастера считают, что я уже сейчас способен пройти Лабиринт.
– Вот как... – Кивнула мать. – Интересно. То, что ты попросил о полной конфиденциальности беседы, говорит о том, что этот факт ты не хочешь доносить до посторонних... Драконов?
– Да, мам.
– А почему-у-у? – Она в этот момент так напоминала Сигурэ с ее «А почему ты не спи-и-ишь?», что я даже вздрогнул, заставив родителей недоуменно переглянуться.
Но в эмоциях оба спокойны. Значит, знали? Значит, Старейшина все-таки довел до них эту информацию? Но ведь он обещал... Но если они до сих пор не подняли вопрос о прохождении Лабиринта, значит, сами этого не очень-то хотят. Что ж, в этом есть логика: чем позже я попаду в Лабиринт, тем надежнее его пройду, тем меньше опасность быть покалеченными или даже погибнуть. Интересно, сказал ли им Фуриндзи о Миу? Под каким-то же соусом должен он был это сообщить, но при этом дать мне обещанную фору в восемь месяцев? Возможно, он имел ввиду, что о моей готовности будет сообщено вначале лета ОФИЦИАЛЬНО, с доведением информации до ВСЕХ заинтересованных сторон?
– Ма, как в клане Дракона отнесутся к тому, что на момент прохождения Лабиринта я буду женат?
Эмоции в этот момент я разобрать не успел, потому что ответ последовал мгновенно:
– Отрицательно. Поворчат, но – проглотят. – Мать усмехнулась. – Дела в клане идут хорошо, и нет нужды трястись над каждым... «пробудившимся»...
Вот как... Значит, и про пробуждение «старшей крови» они знают. И удивления нет. Следовательно, про Миу они тоже знают, раз сообщение о возможной женитьбе восприняли спокойно.
– ... Кроме того, последние годы Драконы все чаще отходят от строжайшего правила не отдавать своих дочерей в «гаремы» – младшие таки дожали старших... Так что, Кенчи, – Мать улыбнулась. – Если тебе не нравятся конкретно «драконихи» – попытка отказаться от невесты из Драконов не пройдет!
«Да плевать! Если с Миу все получится, то любая «дракониха» сбежит, поджав хвост, рассказывая в родном клане, какая жуткая Первая Жена в гареме Сирахамы!»
«Губки закатай, Малец! Нам только накласть в душу Драконам не хватало! Ты себе хотя бы представляешь, каким это будет для них унижением?»
– Спасибо, ма. Можно отключать. Я просто хотел, чтобы вы знали.
Спрашивать про отношение родителей к своему выбору я не стал – для себя я все равно уже все решил.
+++
Стук в дверь. Хм, что это отцу понадобилось? Вроде бы возражений от него не было.
– Кенчи! – В комнату осторожно заглянул отец. – Не занят? Я захожу! Хм... Сынок! Ты стал совсем взрослым! Я тобой горжусь! И... ну... короче... На! Надеюсь, тебе это понадобится в самое ближайшее время! Потому что не надо торопиться взваливать на себя ответственность, сынок! Не торопись жить! Постарайся оттянуть момент! Понимаешь, сынок?
На стол была аккуратно положена пачка презервативов... Ай, да отец! А какого он обо мне высокого мнения – двадцать штук в упаковке!
– А что так мало, па? В додзе я остаюсь на месяц, а тут всего двадцать штук!
Отец поперхнулся.
– Ну, знаешь ли, Кенчи! – Обиделся он. – Если тебе такого количества мало, то, действительно, проще жениться!
– Спасибо, па... – Растрогался я.
Все-таки отец у Сирахамы Кенчи – мировой мужик и свой в доску парень... По-крайней мере, искренне пытается им стать.
– Кенчи! Ты, главное, не сдавайся! И всегда оставляй силы на ночь – я читал, что современные девушки такие требовательные – совсем не то, что было во времена моей молодости! Эх, хорошо быть молодым! И раз уж двадцати тебе не хватит, обязательно зайди в аптеку – там есть автоматы по продаже ЭТОГО. Докупи недостающее!
Дверь за моим протрясающим отцом затворилась.
Вот так...
+++
«А что мы теперь будем с этими резинками делать, Старик?»
«Возьмем, разумеется!»
«Э-э-э... зачем?»
«Ты – как маленький! Вдруг пригодятся!»
«Нам же оторвут...»
«Во-первых, помнишь, что сказал Старейший: «Хороший вкусный чай стоит мелких неприятностей»... Надо слушать, что говорят тебе старые мудрые люди, раз уж меня не слушаешь! Лично я согласен со Старейшим и ТОЖЕ считаю, что ночь с Миу стоит некоторого риска! А уж ночь с такой женщиной, как Сигурэ-э-э...»
«Но он же имел в виду именно чай!»
«И это мне говорит носитель культуры страны Восходящего Солнца! Вы что, в школе чайную церемонию не проходили? Записывай: беседы во время чайной церемонии наполнены символизмом и содержат вторые и третьи смыслы...»
«Ты как-то неправильно понял второй и третий смысл этой фразы про чай...»
«Как мне нужно, так и понял!»
«Ловко! А во-вторых?»
«А во-вторых... у тебя, Малыш, как с арифметикой...?»
«Восемьдесят шесть балов, Старый!»
«О! Хорошо! Ну, тогда, ботан, посчитай разницу между «восемь месяцев» и «полгода»...»
«Ух, ты!»
«То-то ж! Так что презервативы, которые нам подсунул наш замечательный папаша, берем с собой! Пригодятся! А не пригодятся – наполним водой и будем с балкона кидать!»
+++
Главное здание поместья горело. Отсветы пламени отражались в аккуратных лужах декоративных озер. Кажется, даже рыба, запущенная в них, стала плескать чаще. Приняла светопреставление за начало дня?
Плач детей... Он раздавался с площадки перед воротами. Мужчины и женщины. Они собрались кружочком, прижавшись к стене. Торопливо собранная баррикада, выставленное наружу оружие. Женщины и подростки держали алебарды и копья, уперев их концы в землю за спиной. А мужчины – их было всего пятеро – прильнули к прицелам винтовок («Тип 99. Калибр – семь и семь Арисака, магазин – пять, прицельная дальность – ..., принцип работы – ..., скорострельность – ...»), направленных в сторону закрытых деревянных ворот. К ногам женщин жались хныкающие дети.
Заполошный звук пожарного гонга.
Размытая тень мелькнула у стены. Спустя секунду – совсем в другом месте. Исчезла. Снова появилась.
Тень сейчас не испытывал никаких определенных однозначных эмоций. Но был опьянен невероятной легкостью и эйфорией – будто тэнгу, он летел над землей, едва касаясь ее мягкими подошвами таби. В руках – короткие черные клинки... Тень был заляпан чужой кровью с головы до пят... что, впрочем, было незаметно на темной одежде.
Кинув взгляд на группу защитников, Тень привычно выделил организатора обороны – одного из мужчин – продумал сценарий его дистанционного устранения, но – оборвал себя – смысла в этом убийстве не было: защищающиеся были ослеплены пламенем, к тому же – не могли бросить детей – так что никакой опасности не представляли. И – самое главное – оборона была организована крайне бездарно.
А у него была Цель. И это – тоже пьянило.
Вот – нужное здание. Нужная комната... где? Где? Вот! Живой человек притаился за деревянной перегородкой... Наивный глупец! Разве он не знает, кто пришел по его душу? Впрочем, откуда ж человечку это знать!
Хруст, стон, хрип воздуха, вырывающегося из горла и из мгновенно освобожденной раны. Мягкий звук падения на циновки. Тень подобралась поближе, заглянула за перегородку. Так просто? Царапая ногтями циновки, Цель – крепкий седовласый старик – пытался дотянуться до «Намбу» («Тип 14. Калибр, магазин, принцип работы, прицельная дальность, скорострельность...»), выпавшего от неожиданного удара из внезапно ослабевших пальцев. А ведь убийцу, несмотря на весь свой боевой опыт, он даже не почувствовал!
– Кто? – Прохрипел старик, кося взглядом на темную фигуру, с головы до пять закутанную в бесформенный черный балахон.
Спокойные черные глаза Тени внимательно изучали уже устраненную Цель.
Тень понял вопрос правильно, он осторожно наклонился к уху умирающего, прошептал имя и клан нанимателя, а так же – свое имя и свой клан – это было в контракте и... так было принято – убийца всегда называл себя, отдавая дань уважения Цели, превращая банальное устранение в высокое искусство.
– За что?! – Умирающий, несмотря на свое состояние, возмутился.
– Понятия не имею, старик. Тебе лучше знать, где вы, Фэнхуан, перешли ЕМУ дорогу.
– Мои сыновья узнают твое имя! Они найдут тебя! Твой род вырежут! Вместе с младенцами!
– Пятнадцатый, старик...
– Что?
– Ты – пятнадцатый, кто говорит мне это почти слово в слово... Из тех, кто успел хоть что-то сказать. После шестого я спохватился и стал вас считать...
– Твоя карма...
– Не надо о карме, старик... тебе ль не знать, что чужую – обсуждать глупо... особенно тебе... особенно сейчас. Но попытка узнать судьбу сыновей была неплохой – я ценю твой ум, старик!
Умирающий старик тяжело дышал. Удар был коварным – он не убивал сразу, но лишал сил и причинял сильную боль.
– Скольких...?
Тень заслужено гордился тем, что всегда правильно понимал намерения своих Целей, мог предугадывать их решения и чуть ли не читать мысли. Вот и сейчас он понял смысл вопроса:
– Девять. Из охраны. Тебе вряд ли есть дело до каких-то наемников, не так ли? Твоих я не трогал – их не было в контракте.
– Значит, старший... наемники... его решение... еще хвастался... Понятно. Я спокоен за Семью – есть младший ... умнее... гибче.. Я узнал все, что хотел... Помоги мне!
И снова Тень понял все правильно. Он уважительно поклонился:
– Удачных перерождений, старик!
И – быстрый точный удар клинком между четверым и пятым ребром... Разумеется, лезвие даже не коснулось кости. И тут же покинуло рану, отмахнув кровь в сторону, на белую штукатурку стен.
Глаза некогда сильного человека, от решений которого зависела жизнь одного из самых могущественных кланов Поднебесной Империи, помутнели – их навсегда покинула жизнь.
+++
«Старик! Старик, твою маму! Старик, да проснись же! Ты ее сейчас убьешь! Старик! Старик!!! РОТА, ПОДЪЕ-Е-ЕМ!!!»
«А? Че?»
Я сижу. На чем-то я сижу. Нет, на ком-то я сижу. Оп-па... мы, никак, поменялись местами – сидим мы верхом на голенькой и улыбающейся Сигурэ. Ох, ты ж! Вот это ГРУДЬ!
«Ну, дык! Типа, доброе утро! Я уже минуту торчу над этими дойками, пока ты сны свои дурацкие смотришь и управление мне не отдаешь! Ух, я бы их сейчас...»
И сами мы тоже не местн... не совсем одеты. Коридор... да, это коридор гостевого дома в Редзинпаку. Вон – дверь моей комнаты. Слетела с «направляющих» и валяется в стороне.
Странно: я понимаю, что вокруг темно, но вижу, тем не менее, прекрасно.
И, почему-то я примериваюсь, как бы половчее пробить пальцами горло счастливо улыбающейся Косаки Сигурэ. Что за чушь?!
– Кенчи... молодец... – Сигурэ змеиным движением с легкостью освобождает руки, которые я до этого прижимал коленями, и тянется к моему лицу. – Заработал один... поцелуйчик.
Рука автоматически «отшлепывает» тянущиеся ко мне ручки, а вторая – сжимается в «копье» и готовится нанести, наконец, финал-удар в горло.
«Ох, старик, как же ты меня достал уже! Второй раз! Второй раз уже! И ведь почти же разложили ее!»
И мне стало плохо. Судорога свела тело, в глазах потемнело и я понял, что проваливаюсь в гостеприимно распахнутые объятия еще шире улыбающейся Сигурэ... но совсем не в том состоянии, в каком хотелось бы Младшему... или, будем надеяться, Сигурэ.
«Блин! Второй раз сорвалось из этого старого моралиста! Ну, что за невезуха!»
+++
Акисамэ вылил на себя ведро холодной воды, фыркнул и встряхнулся, окончательно просыпаясь.
И тут же развернулся в сторону гостевого дома. Оттуда, скрытая предутренними сумерками, двигалась тень. Спустя секунду стало ясно, что это Сигурэ с каким-то баулом на плече... Еще спустя секунду Акисамэ испытал сильное желание себя ущипнуть: счастливая (!) Сигурэ танцующим шагом вприпрыжку (!!) и что-то напевая (!!!), тащила бессознательное тело его ученика, Сирахамы, на плече в сторону главного здания!!!
– Э?
– Жених... валялся... – Мимоходом объяснила она удивленному Акисамэ. – За титьки держался... теперь пусть... принять ответственность... мой! С Миу... договорюсь.
– Будь нежна с невинным мальчиком, Сигурэ! – Неимоверным напряжением воли заставил себя отшутиться Акисамэ, по-прежнему пребывая в некоторой прострации.
– Не понял. – Раздалось рядом. – Что это было такое? Сигурэ танцует и поет? С моим учеником на плече?
Акисамэ про себя чертыхнулся: ну, сколько ж можно беззастенчиво и незаметно к нему подкрадываться?!
– А что тут непонятного? – Чуть раздраженно бросил он. – Мы оба проспорили друг другу пиво, Сакаки... Кенчи умудрился активироваться второй раз, но не на моей и не на твоей тренировке... Надо ж – две первых активации за одну неделю! Жаль, что об этом нельзя написать статейку в «Копье и меч» – а ведь у меня все графики и диаграммы есть!
– Никогда не слышал о такой частоте активации! – С лицом Сакаки что-то творилось. – Так что? С нас – два ящика пива? Вид напевающей и счастливой Сигурэ того стоит!
– Договорились.
– Пополам... – Старающийся удержать лицо от счастливой улыбки, Сакаки безуспешно пытался нахмуриться... – И надо Миу сказать – пусть закуску на вечер приготовит... Я – на третий полигон.
– Ап-па! Апачай тоже на третий, да! Сакаки рад – Акисамэ рад – Сигурэ рад. Апачай ОЧЕНЬ рад! Ап-па-па-па-па-а-а-а!
– И таки чего галдим с утра пораньше, как тетки на привозе? – Раздался новый голос из-за спины. – Я таки вам скажу, что честные люди, ну тоже иногда желают чуточку поспать! Хотя, кому я все это говорю! Честные люди – такая редкость в наше время!
