Текст книги "Сирахама (СИ)"
Автор книги: Артур Прядильщик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 56 страниц)
– Моего пленника? – Я почти искренне удивился.
– Ну, не моего же. – Вздохнул глава клана.
– Как только Акисамэ-сэнсэй, являющийся лечащим врачом бедного Тайро-куна, признает, что его пациент транспортабелен и его перемещение не ухудшит его здоровье, я не вижу никаких причин, чтобы молодой человек здесь задерживался!
– Выкуп...? – Начал было Рю Горо.
– Ну, что вы, Рю-доно! – Я всплеснул руками. – Какой выкуп! Мы же родственники, как-никак! Я рассматриваю произошедшее, как оказание первой медицинской помощи на поле боя.
«Аж противно такое слышать...»
«А ты уши заткни, Малыш»
«Шутник...»
– Приятно слышать, что вы не держите на нас зла. – Осторожно подала голос Синима.
Я торопливо отвел взгляд в сторону досок энгава и постарался контролировать эмоции.
– Злость – плохой советчик, бабушка. Я стараюсь делать то, что делаю, с холодной головой.
– Отрадно слышать, Кенчи. – Бледно улыбнулась Лиза, отвернувшись от взметнувшихся с настила веранды легких облачков пыли.
– Позвольте угостить вас чаем, Рю-доно? Бабушки?
«Ну и кто из нас шутник, Малыш?»
– Конечно... – Через силу выдавил из себя Рю Горо. – С удовольствием...
+++
– М-да... – Подала голос Синима.
– Да-да-да... – Согласилась Лиза.
– Что вы хотите этим сказать, девочки? – Устало спросил Горо, откинувшийся на подушки заднего сиденья своего лимузина.
– Нас только что не стали убивать... – Синима.
– Да, Кенчи вырос добрым мальчиком. – Покивала Лиза.
– Все-таки, методики Редзинпаку – это нечто. – Горо закрыл глаза. – Хорошо, что его неприязнь не распространяется на всех Драконов... Эх, девочки! Какого Дракона я прое... проср... профукал из-за своей склонности интриговать!
– Мисаки-тян... – Напомнила Синима неуверенно.
– А может, хватит? – Тихо спросила Лиза.
– Может, и хватит... – Вздохнул Горо. – Во всяком случае, нам дали шанс, сделав вид, что закрывают глаза на произошедшее... правда, дали понять, что с памятью у главы нового клана все в полном в порядке...
– Надо бы проверить запас бумаги в нашем туалете... – Синима.
– Можешь не проверять. – Отмахнулся Рю Горо. – Слишком серьезный разговор, чтобы делать мелкие пакости.
– Горик? – Позвала Синима. – А поводи нас по магазинам?
Рю Горо вздохнул тяжко:
– Ваши купальники скоро складывать некуда будет, девочки!
– Обещаю выбросить все свои купальники, как только ты свозишь нас в Австралию, Горик!
– Да-да... – Подхватила Синима. – Ты обещал!
– Вы просто хотите освободить место для новых... – Легко определил Рю Горо.
+++
– Хо-хо-хо! Надо почаще приглашать гостей, детишки! И пусть с ними беседует Кен-чан!
– Старейший? – Не понял Сакаки.
– Доски веранды теперь месяц полировать не нужно, хо-хо-хо!
Сакаки недоумевающее посмотрел на Акисамэ, а тот перевел столь же недоумевающий взгляд на Кэнсэя, уткнувшегося в какой-то журнал. Кэнсэй пожал плечами, не отрываясь от рассматривания полуобнаженной красотки с катаной:
– Все-таки в классике что-то есть. – Цокнул он языком. – Надо будет Кенчи подсунуть – он умудрился реализовать уже одну семнадцатую часть моих фетишей!
+++
Сирахама поднес чашку с чаем к губам, но тут же поставил обратно на стол. И бросил в рот крохотный крекер из маленькой, едва больше чашки, вазочки:
– Что вы думаете о моем скромном предложении, Шакти-джи?
Пальчики Шакти Рахманн, разрисованные сложным зеленоватым рисунком, осторожно и бережно прошлись по коричневой коже прямоугольного футляра с небольшой надписью «Беретта» и маленьким серебряным клеймом – череп и скрещенные сабли. Кто-то, возможно, увидел бы в этом жесте робкую надежду и радостное предвкушение, но... у кого повернется язык сказать ТАКОЕ о блистательной и смертоносной Шакти Рахманн!
– Хм... я пока вижу лишь коробку, Сирахама-джи... – Шакти сделала мягкий жест кистью руки и взяла свою кружку... тоже поднесла ее к губам... и тоже, не сделав и глотка, поставила на место.
– Прошу меня простить, Шакти-джи! – Улыбнулся Сирахама и, щелкнув замками, раскрыл пенал перед старающейся скрыть нетерпение женщиной.
Шакти с умильной улыбкой рассматривала «Сабли», демонстративно не обращая никакого внимания на волны жгучей ревности, идущие из-за спины сидящего перед ней на диванчике Сирахамы.
За диванчиком скромно стояла Мисаки Охаяси. Грустная-грустная. Темные круги под глазами говорили либо о бессонной ночи, либо о пролитых слезах... Или о том и другом вместе.
– ... После последнего использования они прошли некоторую модернизацию под чутким руководством присутствующей здесь, – Сирахама покрутил головой и, наконец, с сомнением остановил взгляд на люстре. – Мастерицы оружия, прекрасной Косаки Сигурэ...
Шакти Рахманн покосилась на люстру и тонко улыбнулась, сделав вид, что не заметила, как Сирахама поменял кружки с чаем местами.
– ... Корпус покрыт темным матирующим слоем, на прицельное приспособление нанесен светящийся состав, сделано усовершенствование затвора для предотвращения схода с направляющих... если патрон будет усиленный. Заменена рукоять, удлинены магазины... Шакти-джи! – Истово обратился Сирахама к женщине, чуть вздрогнувшей от чувств, вложенных в это восклицание. – Я умоляю вас прикоснуться к одному из этих пистолетов! Пожалуйста!
Заинтригованная Шакти осторожно провела кончиками пальцев по стволу, спусковой скобе, мягко погладила смутно знакомый узор на деревянной щечке рукояти, ноготком мизинца «царапнула» спусковой крючок... При этом другая рука, невзначай накрыв стол краешком сари, снова сдвинула чашки на прежнее место...
– О-о-о! Фантастика! – Простонал Сирахама. – Мы угадали с цветом покрытия и выбором материала! Вот как смотрится ваша прелестная ручка на темно-матовом покрытии ствола! А как гармонирует узор на ваших изящных пальчиках с рисунком на рукояти!
Шакти смущенно отвела взгляд и посмотрела на Мисаки, которая тут же отвернулась, уставившись в окно.
Градус ревности от Мисаки повысился до состояния «ненависть».
А что там, за окном? Погода за окном стояла замечательная: солнышко светит, птички поют, небо синее-синее с маленькими белыми мазками облачков, почки на некоторых деревьях уже лопнули и выпустили маленькие зеленые кисточки листьев...
Правда, звукоизоляция в номере гостиницы была очень-очень хорошая, так что пение птиц, увы, было неслышно. Только едва слышный гул компрессора в огромном аквариуме, да очень сильно приглушенный шум с оживленных улиц.
Конечно, вряд ли невеста Кенчи сейчас любовалась городом, который активно сбрасывал с себя зимнее оцепенение. Невесте Кенчи сейчас было очень-очень грустно...
Послышался аппетитный хруст – это Сирахама ополовинивал вазочку с крекерами. Шакти спохватилась и посмотрела на свою кружку... Расположение чаинок говорило о том, что Сирахама подло воспользовался ее смущением! И снова поменял кружки!
– Действительно, очень красиво... – Осторожно согласилась она.
– Если вы внимательно посмотрите, Шакти-джи, – Вкрадчиво добавил Сирахама, наклонившись вперед...
Шакти воспользовалась тем, что кружки находятся вне поля его зрения и легким движением пальца утопила одну из чаинок в кружке, что стояла перед ней.
– ... То увидите, что рисунок на рукояти – это вид на один из храмов Богатого Города... и это очень-очень гармонирует с другим оружием, обвитым вокруг вашей манящей талии...
Смуглые щеки индуски налились легким румянцем, глаза сверкнули. Она перешла на хинди. Могло сложиться впечатление, что она сделала это, чтобы позлить девушку, стоявшую за плечом Сирахамы... Но это совершенно бредовое утверждение! Шакти Рахманн выше этого!
– Ах, чхота! Сколь сладки твои слова! Сие оружие – щедрый дар. Но тебе ль не знать женщин...
(чхота (хинди) – младший, братец)
Сирахама постарался удержаться от торжествующей улыбки, «переделав» ее в заговорщицкую. Он наклонился еще ближе и продолжал говорить по-японски:
– Конечно, прекрасная Шакти-джи! Именно по этому, эти пистолеты – лишь незначительная доля тех даров, которые я сейчас брошу к вашим стопам!
На столе появился свежий номер «Новости оружия». Сирахама раскрыл журнал на вставке, анонсе «Беретты» о возобновлении выпуска «Абордажных сабель»: художественно чумазая Мисаки с дымящимся бычком в зубах с прищуром смотрела сверху в объектив, подняв один пистолет дулом вверх на уровне лица. И было непонятно, то ли над пистолетом вьется дымок от сигареты, то ли – из ствола. Другой пистолет смотрел точно в глаз наблюдателю. Голая коленка девушки была в кадре, будто наблюдатель-фотограф лежит под ногами девушки и смотрит на нее, стоящую на фоне каких-то урбанистических развалин – ржавые трубы, прутья арматуры с кусками бетона...
Журнал «нечаянно» прикрыл на мгновение ближайшую к Сирахаме чашку...
Шакти подняла вопросительный взгляд на Сирахаму. Тот поинтересовался:
– Вы ведь уже видели эти фотографии, Шакти-джи?
– Ха! – Воскликнула Шакти, возмущенно выпрямившись и, пока взгляд Сирахамы следовал за ее лицом, быстро двинула чашки по столу. – Молодость всегда проиграет там, где в дело вступит умудренная опытом зрелость!
– Именно! – Сирахама наклонился еще ниже... Шакти, поколебавшись, тоже наклонилась, подставив ухо, краем глаза отметив, что Сирахама снова совершил с чашками какую-то манипуляцию. – Только представьте себе, Шакти-диди, – Индуска почувствовала сладкую дрожь от этого обращения и той теплоты, что была в него вложена. – Эти модернизированные «Сабли» – на фоне вашей загорелой бархатной кожи...
(диди (хинди) – обращение к старшим женщинам или ровесницам. Дословно – «старшая сестра»)
Шакти глубоко задышала, сердце забилось чаще, кончики пальцев закололо. Ее щеки горели и можно было говорить уже не о лихорадочном румянце, а о краске, залившей лицо...
– Только представьте, диди. – Сирахама почувствовал слабину и без зазрения совести бил в обнаруженную слабую точку. – Ваша потрясающе зрелая женственность в полупрозрачном белом сари с золотым рисунком, серебряные украшения на вашей смуглой гладкой коже... и два этих замечательных пистолета...
Невероятным усилием Шакти приказала себе успокоиться и ответила делано-равнодушно:
– Самолюбование и тщеславие... Неужели ты, чхота, хочешь предложить мне подработать моделью, как какой-то молоденькой глупышке?
Одновременно она пыталась определить, какая из чашек – ее.
– Отнюдь! – Кротко вздохнул Сирахама. – Лишь предлагаю моей диди (сердце женщины, несмотря на все усилия оставаться спокойным, снова забилось быстрее) раскрыть одну из граней своей страстной натуры и перестать прятаться от себя!
Шакти даже задохнулась от этой наглости и уже собиралась осадить нахала...
– ... Как представлю, – Сирахама устремил одухотворенный взгляд в окно. – Черный зрачок ствола на фоне прекрасных зеленых глаз, смотрящих с легкой укоризною и печалью и в то же время решительно и грозно. – Сирахама поднял руку и «прицелился» в окно пальцем. – Как увижу тонкие пальчики ласково выбирающие слабину спускового крючка... – Шакти почему-то почувствовала, как мурашки пробежали по телу, когда Сирахама пошевелил пальцами. – Я даже слышу слабый щелчок курка, который с многообещающей улыбкой...
Из-за спины Сирахамы полыхало уже не ненавистью, а бешенством... И это решило дело:
– Я согласна! – Выдохнула Шакти. И тут же поторопилась уточнить: – Но...
– Нужен хороший фотограф? – Легко угадал Сирахама. – Не так ли?
– Разумеется! Но я знаю, кого ты хочешь предложить! Нет, нет и еще раз нет! Категорически!
– Шакти-диди! Как вы могли такое подумать?! – Оскорбился Сирахама. – Разумеется, и речи не идет об этом... об этом... я даже слова не подберу, чтобы охарактеризовать этого недостойного человека! Да у меня даже и в мыслях не было позволить этому извращенному китайцу своим неприличным нескромным похотливым взглядом осквернять прекрасное юное тело моей диди!
Шакти плотно сжала колени и чуть прикусила губу, чтобы совладать с собой. А чтобы отвлечь Сирахаму, она слегка толкнула свою чашку. Теперь обе чашки стояли рядом посередине столика на равном удалении от собеседников.
– ... Но у гуру Ма Кэнсэя есть ученик! – Вкрадчиво продолжал Сирахама. – Мастер Ма не так давно даже был вынужден признать, что кое в чем ученик смог превзойти своего учителя!
– Ах, хитрец... Ну, я ничего не имею против тебя, чхота, в качестве фотографа... – Рассмеялась Шакти.
– Нет, речь, увы, идет не обо мне! – Пригорюнился Сирахама.
– Вот как... неужели ты кому-то другому позволишь «своим неприличным нескромным похотливым взглядом осквернять» прекрасное молодое тело «своей диди»? – Шакти улыбалась проказливо.
Сирахама «смущенно» потупился и стал выводить пальцем какой-то узор на ореховой столешнице низенького журнального столика.
– Ну, не буду же я вас ревновать к собственной сестре, Шакти-диди!
Он взял одну из кружек и сделал большой глоток:
– Великолепный чай, диди! Его вкус и аромат пробуждают такие приятные воспоминания – падающий снег, легкий мороз... длинная волшебная ночь...
Шакти ласково улыбнулась:
– Одним лишь чаем мои кулинарные таланты не ограничиваются, чхота...
– О! Я многое слышал об индийской кухне! Шакти-диди должна великолепно готовить!
– Лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать. – Улыбнулась Шакти. – А волшебные ночи хороши тем, что их всегда можно повторить.
Сирахама рассмеялся, благоразумно не став отвечать на последние слова. Отсмеявшись, он двумя руками пальчиками с поклоном подвинул к Шакти конверт:
– Я уже звонил родителям в Австралию... Билеты для вас и ваших милых помощниц, бронь в гостинице... Вылет послезавтра, в аэропорту вас будет ждать ваш личный гид. Как представлю себе, как вы будете выглядеть в купальнике на пляже. – Сирахама смущенно отвел взгляд и даже как-то умудрился покраснеть («Ну, артист!» – фыркнула про себя Шакти). – Готов все бросить и мчаться в Австралию вместе с вами... Жаль, что клан Драконов будет против подобного поступка...
– Я пока не вижу причин отказываться от твоего предложения, Кенчи... И, думаю, не увижу таких причин. Особенно... Особенно, если ты завтра проведешь для моих девочек один мастер-класс массажа... А то слухи всякие ходят... М? Я даже в Редзинпаку утром приеду, чтобы не отрывать тебя надолго от тренировок...
– Премного благодарен, Шакти-диди! – После недолгого колебания кивнул Кенчи. – Я согласен.
– Та-а-ак... – Шакти прижала пальчик к подбородку и задумалась. – Но сначала продемонстрируй свои навыки мне – вдруг слухи врут. Нет-нет, Мисаки-тян, не утруждай себя. Судя по всему, массаж некоторых частей спины доставит тебе определенные неудобства... Да и мне надо привыкать к роли раскрепощенной фотомодели. И в спине какое-то неудобство образовалось... очень кстати.
Шакти порывисто встала и с деланным смущением сбросила с себя сари.
+++
– «Великолепный чай, диди». – Передразнила Шакти, рассматривая кружку, все так же стоявшую рядом с открытым футляром с пистолетами на журнальном столике.
Нет, совершенно точно, это была ее кружка.
После массажа она чувствовала себя легким невесомым перышком. Она подхватилась с высокой тахты, на которой оставил ее Сирахама, и подскочила к столику. Осторожно понюхала содержимое чашки... Хм, тогда непонятно, откуда запах. Как же он это сделал?
Взгляд Шакти упал на пустую вазочку из-под крекеров. Она провела пальчиком по внутренней поверхности вазочки. Сухая. Правда, времени уже прошло порядочно – могло и высохнуть...
Вот зачем он, оказывается, поедал крекеры в таких количествах! Что ж, неплохое решение!
Шакти встала и вылила «чужое» содержимое «своей» чашки в кадку с туей, вернулась к столу и надолго погрузилась в рассматривание подарков.
– Ну как-ня?
Шакти оторвалась от узора на рукоятях «Беретт» и помахала рукой в сторону подоконника, на котором устроилась огромная черная «кошка».
– Привет! Ты еще говорила, что он и целуется... «только так»?
– Да-ня...
– Вот так надо было склонять меня к переходу на огнестрел, Сигурэ!
– Хм...
– Впрочем, тут и без поцелуев все ясно! – Была вынуждена признать Шакти. – Во всяком случае, целый год имея под боком такого специалиста, ты до сих пор не залезла к нему в постель... Или? – Она пристально посмотрела в сторону окна.
Но «кошка» сидела спиной к свету и можно было только сказать, что вид у нее честный, невинный и довольный... как у всякой кошки, греющейся на солнышке:
– Не пойман... не вор... не волк... не кошка-ня... – Сигурэ грациозно потянулась всем телом. – Оттянуть удовольствие... продлить. Слабо-ня?
Шакти поколебалась, но сказала правду:
– Маловероятно. Я бы не смогла долго... «прятать одну из граней своей страстной натуры». – И перевела разговор на другое. – Насчет пари. Условия обычные?
– Одиннадцать, – Кивнула Сигурэ. – Проиграешь ученице – вернешь ей пистолеты-ня.
– И мораторий в месяц на нападения... Какой он жесткий с этой девочкой... Настоящий мужчина!
– Любит-ня... – Сигурэ слегка улыбнулась и добавила. – Глупенькие котятки-ня...
Шакти внимательно смотрела на Сигурэ:
– Ты изменилась... Видимо, сумасшествие Редзинпаку натолкнулось на нечто еще более... мощное и сильное. Поехали за город? Постреляем?
Она захлопнула футляр с пистолетами.
«Сублимация... какое странное слово использовала эта девочка, Мисаки. Надо будет уточнить его значение, хотя интуитивно и так понятно. Странно, я думала, что она у него неревнивая... Или я настолько хороша, что она боится потеряться на моем фоне?»
– Бабочка... кто? – Деловито осведомилась Сигурэ, спрыгивая с подоконника. – Камень, ножницы, бумага?
– Идет! – Согласилась Шакти.
+++
– Кенчи... – Шмыгнула носом Мисаки... – Ке-е-е-ен...
Мы ехали на автобусе – я без нужды не хотел пользоваться мотоциклом. К тому же...
– Может быть присядешь, ящерка?
– Не-не-не, – Покрутила ладошками Мисаки, укоризненно на меня посмотрев. – Я постою. Скажи честно, Кенчи. Ты ведь делал все это не для того, чтобы меня позлить?
– Совсем нет, ящерка! – Запротестовал я. – Даже такой задачи перед собой не ставил – злить тебя!
– А тогда зачем ты отдал ей мои... э-э-э... пистолеты Сигурэ?
«Заметь, Старик! Про массаж она даже не заикается!»
«М-да. С одной стороны, хорошо иметь неревнивую подругу. А с другой – хрен от такой уйдешь!»
– Я не настолько богат, чтобы нанимать араин для охраны своей семьи. – Признался я. – Ты же не возражаешь, ящерка, если твои пистолеты временно побудут у Шакти Рахманн. Тем более, ты их сможешь потом забрать.
– Да-да-да... если смогу одиннадцать раз победить саму мать Араин! А хотя... почему бы и нет! – Мисаки помолчала и спросила о том, что ее беспокоило. – Думаешь, в Австралии Хоноке что-то угрожает и надо приставить к ней араин? Но ведь рядом тетя Саори и дядя Мото...
– За мамой Хонока будет, как за каменной стеной. – Согласился я. – А уж поднявший хвост на отца должен предварительно написать завещание... Тут дело в стиле решения проблем по охране. Драконы устраняют исполнителей на месте. Гасящие – делают это с фантазией и задором (Мисаки поежилась, как от озноба). Что такое, ящерка, ты замерзла...?
– Кенчи! – Мисаки слегка топнула сапожком по полу.
– Садись! – Я похлопал по сидению рядом с собой.
– Гад! – Буркнула она. – А то не знаешь, как болит!
– Садись-садись... – Я снова похлопал по дерматину сидения. – Только руку дай, я пару точек прижму...
Мисаки мгновение подумала и прыгнула мне на коленки... зашипев при этом. Пассажиры автобуса деликатно отвели взгляд. Я помассировал запястье и зажал локоть, Мисаки ойкнула, но тут же расслабилась. А я продолжал говорить:
– А вот араин не успокаиваются, пока не дойдут до заказчика... Во всяком случае, так было... когда-то. Потому и берут много больше Драконов... Потому и боятся трогать клиентов Араин. Да и мама очень обрадовалась, когда узнала, что будет, с кем поболтать и по магазинам Сиднея или Голд-Коста побегать...
«А вот папа совсем не обрадовался... Прямо спросил – что я задумал, и как я до ТАКОГО додумался... Пришлось натравливать на него маму»
– ... Ты что же – решил подставить собственную сестренку?! – Возмутилась Мисаки.
– Нет. – Удивился я. – Я ж говорю – я абсолютно уверен в ее безопасности!
– Кен... – Мисаки наклонилась к уху и зашептала. – Ты подсунул Ютаке Кодзима ТУ запись?
– Не ему, ящерка. Не ему. А Тадаши Кодзима...
– Ты с ума сошел! Второй Советник Наместника – совсем не наш уровень!
– Я подумал, ящерка... если сейчас я не разберусь со всеми желающими использовать в своих игрищах мою семью, то спокойной жизни мне не будет. И как тогда я смогу насладиться жизнью владельца столь прекрасного гарема...?
– Пф. – Мисаки фыркнула мне в шею, заставив поежиться. – А ты с нами это обсудил?
«Старик, а ведь она права!»
«Угу... тут я не подумал. Да что уж там – сам же на них «бочку катил», когда они все решили без меня, а теперь...»
– Сегодня. Вечером. Буду делать Ренке процедуры и мы все обсудим... Проблема в том, что я уже запустил процесс. Видео уже отправлено Второму Советнику. И с родителями договорился насчет Шакти.
– Ну, будешь сурово наказан! – Тихонько рассмеялась Мисаки. – А почему Тадаши, а не Саи?
– Потому что Саи попытается спустить все на тормозах... и окажется, что я зря делал Шакти массаж.
– И нет бы про мои... про пистолеты Сигурэ сказать, так ты массаж жалеешь! – Возмутилась Мисаки. – Кстати, Кён!
– М?
– Есть гораздо более сложная проблема!
– И какая же? – Напрягся я.
– Шакти, конечно же! Ты что творишь? Ты вообще о последствиях думаешь, Кён? И еще считаешь себя мужчиной, который разбирается в женщинах! Какая женщина спустит мужчине такое количество комплиментов и обещаний... безнаказанно? А этот массаж... Она же теперь без мыла в наш маленький девичий коллектив лезть будет!
«А что было делать, Малыш... торговаться после того, что я ей наговорил, было бы глупо...»
«Ты еще скажи – не по-мужски, ага... Что делать-то будем?»
«Ну, кое-какие идеи на этот счет имеются...»
Уже у самых ворот Редзинпаку, я попросил:
– Ящерка, собери информацию о личной жизни нашего... Карабаса-Барабаса.
– Ой! За что ты его так не любишь?! – Удивилась Мисаки, мгновенно поняв мою идею.
– Напротив! Очень даже люблю! А как учителя – так просто обожаю! В конце концов, в отличие от прочих учителей, он меня на своих тренировках даже пальцем еще ни разу не тронул! – Я помолчал. – Ну, а кого еще? У Кэнсэя уже две есть. Акисамэ занят... и я не хочу подставлять Шакти под ревность одной зеленоглазой Гасящей... хотя, тут, скорее, мне влетит, а не Шакти. Сакаки Сио... Шакти не понравится запах пива и машинного масла... Да и по натуре Сакаки – перекати поле и мотоциклетный маньяк – не хочу я Шакти такого прЫнца.
– Апачай?
– Ну, ты сама подумай – женщины же ушами любят. А с воздействием на уши у Апачая огромные проблемы!
– Хо-хо-хо! Вы о чем это, детишки? – Старейший стоял за моей спиной и широчайше улыбался. – Никак, занялись устройством личной жизни Апачая? Оженить Демона Подземного Мира... такое только в голову ученикам Редзинпаку прийти может, хо-хо-хо!
– Апа-па! – Радостно прыгал по забору Апачай. – Свадьба без драка – плохой свадьба! Апа-па!
– Добрый вечер, Старейший! – Поздоровалась Мисаки. – Привет, Апачай!
– Добрый вечер, сэнсэй! – Поклонился я. – Чай, который я приготовил утром, видимо, закончился. Я сейчас же приготовлю еще!
– Да ты меня насквозь видишь, Кен-чан! Это даже пугает! Уж приготовь, будь так любезен!
– Могу я задать вопрос, сэнсэй...?
– Если опять про условия окончания второго этапа – «но комментс!» – Отрезал старик.
– Нет-нет... я хотел узнать, как вы относитесь к индийской кухне!
– О-о-о... – Мечтательно протянул Старейший. – Это – взрыв! Огонь! Вулкан вкусовых ощущений! Просто фейерверк! А почему спрашиваешь, Кен-чан?
– А я вот не могу острую пищу есть. – Вздохнул я.
– Ничего страшного, Кен-чан! – Старейший помахал ладонью. – С возрастом... с возрастом ты обязательно поймешь всю прелесть пылкой индийской кухни!
– Вот как... – Включилась Мисаки. – А с какого блюда вы бы рекомендовали начать знакомство с этой кухней, Старейший?
– Есть одна безотказная вкусняшка... – Старейший улыбнулся. – Курочка Тандури! Да! Курочка Тандури! Хрустящая золотистая корочка, – Он прикрыл глаза. – Пряный аромат специй, умеренная острота, имбирь, чеснок, кориандр, орехи, перец... Хо-о-о-о!
В глазах Старейшего, когда он их открыл, я увидел самые настоящие молнии! Я даже их сухое потрескивание услышал! Судя по открытому в беззвучном «О!» рту Мисаки, девушке тоже что-то такое почудилось.
«... да под слегка охлажденное пивко!»
«О, Малыш! Ты меня в последнее время все чаще и чаще удивляешь!»
«Слушай, Старик! А ты, правда, не любишь индийскую кухню?!»
«Я вот тут подумал, Малыш... Может, Шакти раскрутить на готовку?»
«Ни-ни-ни! Старик, я понимаю, тебе постарше нравятся, но ты подумай – Шакти может отнестись к этому слишком уж серьезно! А такую Женщину, как Шакти, мы совершенно точно не потянем... От нее ж все остальные девушки разбегутся!»
– Да-а-а, Фуриндзи-доно! – Похлопала глазками Мисаки. – Вы и индийская кухня просто созданы друг для друга!
– Это точно! – С непередаваемым удовольствием согласился Старейший и пригорюнился. – Только где ж ее взять, эту кухню, кроме, как в Индии...
– Вы так вкусно рассказали, что сегодня на ужин я уже не вижу другого блюда, кроме чего-то из птицы... в панировке... на гриле. Конечно, – Мисаки горестно вздохнула. – Нам с Миу не под силу будет повторить эту... пандури. Тут все-таки нужен настоящий специалист. Для которого индийская кухня будет родной... Но мы очень-очень постараемся! – Она истово прижала кулачок к груди.
– Йя-па-па! – Апачай от переполнявших его эмоций встал на одну руку и запрыгал на ней по забору от ворот. – Птичка-курочка! Ням-ням! Акума сытый – тренировка веселый!
– Спасибо, внучка! – Растрогался Старейший, погладив Мисаки по голове. – У вас обязательно получится! Ну, а с тебя, Кенчи – чаек! Чувствую, сегодня у нас на ужин будет праздник желудка! Хо-хо-хо!
Старейший, понаблюдав за тем, как я легким толчком ладони открываю ворота, скуксился и печально покачал головой:
– Кенчи... как же так... – Он очень натурально всхлипнул. – Неужели мои тренировки не помогают?
– Старейший! – Поторопился я его успокоить, вспомнив, как эти ворота открывает Миу. – Я обязательно научусь открывать эти ворота одним пальцем! Как Миу...
– Ну-у-у, Кенчи! – Недовольно потряс бородой Фуриндзи. – Миу же – девочка! Поэтому, ей простительно и пальчиком! А ты, как настоящий мужчина, должен открывать и закрывать ворота вот так...
Хаято Фуриндзи повернулся к воротам, которые мы благополучно миновали, пройдя уже метров пять по дорожке, и мощно выдохнул... Тяжеленная створка ворот захлопнулась... А ведь я Старейшего ни на миг не выпускал из поля зрения! Апачай куда-то ускакал на руках по забору...
Конечно, есть и другие мастера, но... история с камнями чему-то да должна была меня научить! Не так ли?
– А... это как...? – Пролепетала Мисаки, жалостливо посматривая на меня. – Кенчи... это ведь фокус, да?
Я не смог удержаться от того, чтобы не похвастать перед девушкой. Под снисходительным взглядом Старейшего и озадаченным – Мисаки, я нашел на дорожке маленький, с грецкий орех, камушек, положил его на ладонь, поднял на уровень глаз и поднес к лицу Мисаки, чтобы она лучше видела.
– Ну, не совсем фокус...
Укол злости, секундное ощущение всей поверхности и всего тела камня... и камушек осыпается с ладони мелкой крошкой.
– Ой... – Отпрянула Мисаки.
– Хо-хо-хо! – Рассмеялся Старейший. – Кен-чан очень способный... в последние полгода. Ну, так что, Кенчи? Когда ты так же сможешь открывать ворота?
– Думаю, к концу недели управлюсь, Старейший!
«Выпендрежник ты, Старик!»
«Ты лучше посмотри на эмоции Мисаки, Малыш! Смех и грех!»
Мисаки, как поисковая собака, рыскала по дорожке... Через минуту она протягивала мне один из камушков:
– Ну-ка... Давай, этот! – Безапелляционным тоном (даже чуть-чуть рассержено) потребовала она. – Не касаться! Я буду держать!
«Очень знакомая реакция на чудеса! Да, Малыш?»
– Ну, развлекайтесь пока, детишки! – Погладил рукой бороду Старейший, пряча усмешку. – И, Кенчи, не забудь – я жду твоего чая!
– Хай!
– Но сильно не торопись – его нельзя делать в спешке! Хо-хо-хо!
+++
– Ты теперь отвечаешь за просушку белья, Акисамэ? Кисара-тян попросила натянуть дополнительные бельевые веревки?
– Нет.
– Хм... Ловил мышей? Хотя, силки из металлизированного тросика для ловли мышей – это крутовато будет.
– Снова не угадал.
– Готовишь ловушку для Кенчи? Или на кого-то из его девочек?
– Чуть-чуть теплее!
– М-м-м... ну, не на супруг же Кэнсэя ты ловушку делаешь?
– Сакаки! Я хоть и мастер Редзинпаку, но самоубийцей не являюсь!
– На Кисару-тян?
– Сакаки... Акисамэ же тебе сказал, что он таки не самоубийца!
– Сдаюсь!
– Таки слишком быстро сдался, Сакаки! Воину Луны не пристало пасовать перед трудностями...
– Ну, тогда предлагай свои варианты, Кэнсэй!
– Элементарно, Сакаки! Очередной фокус по просьбе Старейшего для нашего ученика?
– Вот, Сакаки! Учись у мудрых китайцев! С первого раза – в десяточку!
+++
– Мяу! – Влетела Мисаки в палату Ренки.
– Уже вернулись? – Миу поднялась. – Тогда – идем на кухню... Рен, с тебя картошка...
– А ты чего такая веселая, ящерица? Учитывая факты: – Ренка стала с удовольствием перечислять. – Красные с утра глаза, коробка с пистолетами под мышкой у Кенчи, его решительный вид и твой взгляд побитой собачки... Так что твоя веселость совершенно неуместна! Или Шакти Рахманн отказалась от подарка? Ну это, я таки вам скажу, решительно невозможно!
– Пф! – Поколебать хорошее настроение Мисаки оказалось невозможно. – Мяу! Есть дело на миллион!
Миу «присмотрелась» и поняла, что настроение у Мисаки на самом деле шкодливое... Судя по всему, задумала очередную пакость... как и положено настоящей ученице Косаки Сигурэ.
– Ара-ра! – Миу прижала ладошки к щекам. – Неужели и Миу наконец-то разбогатеет на целый миллион? До того, как выйдет замуж...?
Она не признавалась, но когда Мисаки называла ее «Мяу» – ей это очень нравилось. Видимо, это были рецидивы «ня-синдрома», как называл его Кенчи, и который благополучно прошел, когда в доме появился Точимару.
– Кто знает... кто знает... Для этого надо будет немного постараться!
– Вот как... ну, рассказывай!
Они уже были в коридоре. Впереди, на сверхсовременном инвалидном кресле-коляске жужжала моторчиком Ренка, а сзади шли Миу и Мисаки. С управлением этим чудом медицинской техники у Ренки пока было не очень, и поэтому девушки ее пока подстраховывали. К тому же время от времени приходилось помогать преодолевать сложные места – лестницы, спуск и подъем на энгава...
– Для начала... как ты относишься к тому, что у дедушки будет бабушка?
– Оп-па... – Кресло Ренки сделало крутой разворот... судя по всему, Ренка очень хотела посмотреть на выражение лица Миу.
