Текст книги "Сирахама (СИ)"
Автор книги: Артур Прядильщик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 56 страниц)
Глава 18
На тренировку в Редзинпаку я не пошел и на следующий день. Привел Миу к воротам, получил полновесный и откровенный поцелуй, ощутил направленную волну «жажды крови» (эдакий аналог вежливого покашливания от Старейшего – чтобы, значицца, молодежь не увлекалась), уважительно поклонился в сторону ворот, и отправился домой.
Выскочить и затащить меня на тренировки никто не пытался... может, правда, совесть проснулась? Ну, хотя бы помечтать-то я об этом могу, не так ли?
Миу не настаивала, не показывала, как ей будет скучно и одиноко в Редзинпаку без меня, ни какими другими способами не пыталась склонить меня к посещению Редзинпаку. Она спокойно приняла мое решение и показала свое согласие с ним и поддержку. И даже намеком не делала мое положение еще более паршивым...
Идеальная мудрая женщина, начисто лишенная подростковых комплексов! Хрен я ее Рююто отдам или какому-то там... «сильнейшему»!
+++
Когда я забежал домой за еще с вечера собранными вещами, в мою комнату, постучавшись, просочилась мать:
– Кенчи, ты пропускаешь тренировки? – «Деликатно» и «издалека» начала она.
– Решил сделать маленький перерыв, ма. И не пропускаю, нет. Сегодня, вот, в институтском спортзале тренировался. – Опять на том же складе спортинвентаря... правда, без таких разрушительных последствий. – И пробежки я каждый день делаю. – Поднимаясь в пять часов утра.
– Да, мы уже встречались с вами этим утром, Сирахама-сан! – Важно покивала головой мать. – Вы изволили сломать Ни-сана – мой любимый тренажер! – Она возмущенно уперла руки в бедра. – Зачем было выдергивать ему руки?!
– Прости, ма...
Черт! Нехорошо получилось! Может, как-то оплатить ремонт?
– Ну, что ты... Я рада, Кенчи!
Она подошла и, поколебавшись, осторожно растрепала волосы у меня на голове... Я ее понимаю – раньше сын возмущенно вывернулся бы из-под руки – взрослый же! – и окрысился. А я... мы млеем. Потому что поумнели.
– Ни-сан на гарантии был. И у меня их – восемь запасных. Я уже Сан-сана поставила – приходи ломать еще! Я их постоянно меняю. Правда, обычно я сношу ему голову. – Она сделала легкое движение, имитирующее начало «вертушки», рассмеялась и с любопытством спросила. – А что это была за техника? Кэмпо Ма-сана? Очень своеобразная техника...
Я искренне удивился. Не узнать собственную технику Драконов! Техника, действительно немного похожая на Винь-Чунь мастера Ма – видимо, разновидность «ближнего» боя Драконов... Должна же у них быть техника для ближнего боя? Хотя, тот Дракон на соревнованиях ничего мне не противопоставил...
А, хотя, чего я раздумываю! Проще же спросить!
– А разве это...?
– Дорогая, я вернулся! – Ба-бах! Дверь в мою комнату распахнулась и отец кубарем, споткнувшись о порог, влетел внутрь и растянулся на полу.
– Уй-я-я, – Взвыл он, схватившись за пострадавшую ногу. – Ай-я-я...
Мать, разумеется, тут же засуетилась. Ты не ушибся? А дай посмотреть! А пальчиками пошевели! Да на ноге! Да на другой ноге, анта! Ну, вот – ничего страшного, всего лишь ушиб! А ты уже расхныкался! Сейчас компрессик сделаю – завтра будешь у меня кузнечиком прыгать! И не надо мне тут морщиться – жена сказала компресс, значит, компресс! Или ты что-то имеешь против моих компрессиков? Ах, ты не хочешь «кузнечиком»? Тогда будешь зайчиком у меня прыгать! Кроликом? Ну, ладно, попрыгаем кроликами! Я вам сегодня сырный суп-пюре со сметаной и спаржей приготовлю – кроликам-мальчикам очень полезно! Пьён!
Я помог отцу подняться... кстати, мне показалось, что особых неудобств с ногой он не испытывает – видимо, ему просто нравится, когда такая женщина вот так вокруг него крутится и суетится. Я его понимаю – мама у меня замечательная!
– А о чем это вы тут шушукались? – Поинтересовался он, опираясь на мое плечо.
– Кенчик решил сделать небольшой перерыв в посещении Редзинпаку, аната...
– Гениально! – Потрясенно воскликнул отец хлопая меня по плечу... кажется, даже если нога у него до этого болела, то уж сейчас точно перестала. – Гениально! Собрать всех невест в одном месте и – время от времени делать «небольшой перерыв» в посещении этого места! Гениально, сынок!
– Аната! Ты, вообще, о чем?! – Возмутилась мать. – Кенчи совсем не такой! Он – ответственный молодой человек, в отличие от кое-кого!
– Дорогая... дорогая... Я всего лишь хотел сказать, что без тренировок – тоже плохо! Знаешь! – Он обратился ко мне. – Год назад в нашем районе открылся боксерский клуб. Через одну станцию, но такой быстрый олень, как ты, туда и бегом за десять минут добежит! Называется «Белая перчатка»! Бокс – это благородный вид спорта настоящих джентльменов! Никакой подлости, никаких... этих... ваших... ниже пояса... – Чуть стушевался он под снисходительным взглядом матери. – Так вот! Я хорошо сдружился с директором клуба. Шиба. Джеймс Шиба. Но это неважно! Членам клуба разрешено приводить своих несовершеннолетних детей на бесплатные тренировки! Это, конечно, все рекламная акция и неуклюжий маркетинг, но и это неважно! – Глаза отца заблестели фанатичным блеском, а голос набрал силу. – Двухсотпятидесятикилограммовые боксерские мешки, подвешенные в зале, маленькие груши на пружинах, силовые тренажеры, четыре ринга, отличные тренеры...
– Аната, – Выгнула бровь Саори. – Ты вступил в члены клуба бокса?
– Уже полгода! – Горделиво выпрямился отец и тут же ойкнул, оперевшись на пострадавшую ногу. Мать моментально забыла, что хотела сказать, тоже ойкнула и побежала делать компресс.
– Давай как-нибудь сходим туда, сынок! – Чуть засалившимся взглядом отец проводил домашний халатик жены. – Мы наденем перчатки и войдем в ринг! А еще, Кенчи... – Взгляд отца просто пылал. – Там отличный спорт-бар с караоке, симпатичные приветливые официантки и сауна с бассейном! – И добавил, услышав быстрые шаги по коридору. – Но суп-пюре со спаржей и сметаной – это куда круче... -пьён!
+++
Сегодня был ясный день. В любое время года солнце для Токио – подарок. Невзирая на адскую жару летом. А тут еще и какой-то там смешной минус (и чуть ли не национальная сенсация: «Старожилы не припомнят столь сильных продолжительных морозов в Токио!»). А уж чтобы мороз продержался до вечера...
С утра немногочисленные лужи на улицах покрылись сеткой неуверенного ледка, который токийцы (наверно, это неистребимо) украдкой старались раздавить, чтобы услышать ледяной хруст. Так что к вечеру ни одной «целой» лужи не осталось...
Мастера за мной следили – было у меня такое ощущение. Да и по логике событий вроде, как должны – вдруг я с нарезки слечу! Так что я, вооружившись знаниями из множества книжек про шпионов и разведчиков, попытался «оторваться». Подозрение вызывали все – даже маленькая безобидная бабулька-одуванчик в синем кимоно с каким-то узелком в руках... После шестой пересадки почувствовал – я ОДИН. То ли, действительно, оторвался, то ли на меня махнули рукой – «да вали, куда хочешь!», то ли следили за мной Сигурэ или Кэнсэй в своих «стелс-модах»... или кто-то еще в Редзинпаку освоил «невидимый» режим. Но вряд ли Апачай – его из Редзинпаку в город выпускать было бы опрометчиво.
И я направился в Кото. Вообще, эту проблему придется решать – мне почему-то совсем не хотелось, чтобы мастера были в курсе, чем я решил заняться... А долгие пересадки на метро – это утомительно, хлопотно и – сомнительно с точки зрения эффективности. И то, что Ма мне «проиграл» – не означает, что я получил карт-бланш. Кое-какие мысли по обеспечению быстрого и неотслеживаемого перемещения по городу уже были, но это требовало некоторого времени и внушительной кучи денег... И хлопот.
Клуб «Тагашима» находился совсем не в престижном районе мегаполиса. Припортовая часть в районе Кото. Припортовые районы редко где относятся к престижными. Но сам клуб выглядел... представительно и респектабельно. Здание клуба еще имело и немаленький земельный участок, засаженный туями, а не ютилось между другими зданиями. Стекло, бетон, многочисленная реклама. Большая стоянка.
Ниидзима сейчас пытался каблуком ботинок раздавить чудом уцелевшую ледяную корочку на луже перед входом в клуб.
Машин на огромной стоянке было немного. Как, впрочем, и людей. У клуба – проблемы с посещаемостью?
– Подойдут где-то через час. Рано еще. – Без труда прочитал мои мысли Ниидзима. – Пошли. Проведу экскурсию. Для новичка.
Судя по отрывистости фраз и торопливости, с которой Ниидзима повел меня внутрь (а также, если обратить внимание на чуть невнятную дикцию и побелевшие губы), «пришелец» банально замерз... Наверно, нет в нем духа Страждества, о котором говорил Кэнсэй! Во мне, кстати, тоже. Хотя, казалось бы, воспоминания о метровом слое снеге, двухметровых сосульках, скрипящем снеге под валенками и покрывшихся инеем усах – должны помочь относиться к местным «холодам» наплевательски и снисходительно. Но – нет... Так же кутаюсь в «аляску» и прячу нос в шарф.
– Долго стоишь-ждешь, Ниидзима? Ты, верно, посчитал это свиданием, раз пришел с таким запасом... Извини, цветы не брал, как ты и просил. Предупреждаю сразу – я не такой! Так что твои старания напрасны. Но если ты сменишь пол – могу кого-нибудь порекомендовать – на личико ты смазливый...
– Утряс свои дела раньше, чем рассчитывал, а в холле под камерами торчать не хочу. – Буркнул он. – Посмотрим, после которого боя пол сменят тебе... принудительно...
Мы зашли внутрь. Зеленый камень, блестящий металл, стекло. Дорого и престижно. Две почти одинаковые девушки в одинаковых костюмах служащих.
– Это у нас главный холл. Красивые девушки у стойки администрации – Тина и Дайя. Привет, Тина-тян, привет, Дайя-тян...
– Здравствуйте, Ниидзима-сан! – Поклонившись, хором пропели девушки. – Добро пожаловать, уважаемый гость!
Полыхнувшие эмоции от Дайи-тян показали, отчего Ниидзима не захотел ждать меня в теплом холле...
– Ну, тебя они не знают. Пока что. Идем дальше... – Ниидзима подошел к лестнице. – Там у нас вход в главный зал – столики, эстрада, ринг... Ринг – это теперь твое рабочее место... Типа официальное. На втором этаже есть еще один ринг, но тебя на него пока не пустят – пару-тройку боев на этом отработаешь... не бесплатно, разумеется. Ну, нам в зал пока не нужно – нам нужно к управляющему.
Ниидзима показал на дверь у основания лестницы с табличкой «Служебные помещения. Пожалуйста, не входите!»
Мы оказались в длинном коридоре. Двери, таблички... Дверь с табличкой «Управляющий». За ней – маленькая приемная и крохотный столик секретарши.
– Ниидзима-сан и... ? – Уставилась на нас женщина лет сорока.
– Боец ринга. – Опередил меня Ниидзима.
– Хорошо. – Сверкнула очками секретарь и сообщила в гарнитуру. – Управляющий-сан, Ниидзима-сан со своим бойцом! Поняла... – И обращаясь к нам. – Три минуты, господа.
– Скрываешься от девушки, Ниидзима? – Шепнул я, расстегивая куртку, чтобы согреться. – Опять похитил нежное девичье сердце?
– Сами отдают. – Лениво отмахнулся Ниидзима, тоже стараясь запустить под щегольской плащ теплый воздух помещения. – Завидуй молча.
– Я не завидую. Я сочувствую и соболезную – Дайя-тян показалась мне очень решительной молодой особой.
– Клановая. – Заклеймил Ниидзима и покосился на меня. – Кстати, ее фамилия Ниони. Один из родов, входящих в Асамия.
– Не понял... – Я напрягся. И было от чего! – Это теперь Асамия могут узнать...?
– Расслабься, конспиратор! Она никак не пересекается ни с руководством клана, ни с твоим лучшим другом. К тому же, женщины Асамия не приучены болтать даже в своем кругу.
– Что-то я все равно не понял – как она тут оказалась? Как насчет этих разговоров о затворничестве женщин Асамия.
– Да никак! – Ниидзима был откровенно раздражен. – В последнее время феминизм у них набирает силу, и женщины все чаще выбираются наружу... Хотя, конечно, начинать им приходится с самых низов.
– Ага... но, видимо, из фамильных поместий выбираются самые-самые – боевитые и целеустремленные... Я тебе еще раз сочувствую и соболезную, Ниидзима.
– Отвали, неудачник! За тобой, я слышал, уже третья невеста бегает, так что засунь... э-э-э... прибереги сочувствие и соболезнования для себя самого. Ценный ты наш генетический материал...
– Начистить бы тебе циферблат...
– Сначала отдышку вылечи...
– Проходите, господа. Управляющий-сан ждет вас. – Сообщила секретарь, с интересом прислушиваясь к диалогу.
Из кабинета, пятясь задом и постоянно кланяясь, вышел какой-то весьма вспотевший мужчина (в эмоциях господин был очень-очень расстроен и напуган... как минимум) и тут же, пулей, улетел в коридор.
М-да, тут, видимо, используется какая-то суровая управленческая модель.
У управляющего ничего интересного не случилось: я подписал стандартные бумаги на участие в проведении трех тематических шоу «Боевые искусства», расписался в «Технике безопасности» (вряд ли они рассчитывают прикрыться этой бумажкой – я же несовершеннолетний... скорее всего, обычная инерция мышления и знакомый до слез «а пусть будет, авось пригодится...») и узнал, что со всем остальными моментами меня ознакомит Ниидзима-доно. Кстати, отношение к Ниидзиме было подчеркнуто уважительным. И в эмоциях – что особенно важно – тоже. Хм... я чего-то не знаю? На фоне разноса, учиненного нашему предшественнику, такая учтивость смотрелось подозрительно.
– Ну... Вводи в курс дела, Ниидзима-доно!
– А... ну, все элементарно. Переодеваешься, сидишь в раздевалке, ждешь. Тебя вызовут. Твой псевдоним на первое время – «Мелкий». Сегодня выступаешь официально. Ты у нас торопышка, как любой неопытный новичок – быстро кончаешь... А тут, внизу, так нельзя – надо медленно-медленно довести бой до логического конца. В общем, как хочешь, но чтобы пять минут вы с противником потанцевали, а в идеале даже пару раз по физиономии ты должен схлопотать. А потом... потом можешь победить. А можешь и не побеждать... Схватка идет десять минут. Что еще... Сегодня можешь свою маску не надевать – твое участие сегодня вполне официально... Но – как хочешь. Шкафчик в раздевалке теперь будет за тобой постоянно закреплен, так что реквизиты бэтмена можешь оставить там.
– Оценки за артистизм кто будет выставлять?
– Сирахама-сан, вы – дурак? Разумеется, оценки ставят гости! С помощью чаевых. Интересует? Нет? А чего тогда спрашиваете? Наверху этого уже не будет. Наверху – главное победить. Но повеселить народ внизу вполне можно... напоследок, так сказать... Пару разиков. Сегодня бой у тебя один. Я тебя ждать не собираюсь – сам до дома дойдешь... или такси вызовешь... или скорую, если руки-ноги переломают.
+++
Редзинпаку собралось в главном обеденном зале. Миу и Мисаки сноровисто сервировали огромный длинный стол, выкладывая небогатые, но многочисленные яства. Разумеется, перегородки, закрывающие зал от улицы, были установлены и задвинуты – ведь на улице даже лужицы замерзали! Пришлось поставить целых два воздушных обогревателя, чтобы обед проходил в уютной обстановке.
Так что вид на зимний мрачный сад был заменен выцветшим от времени сероватым рисунком каких-то гор, рощиц, речушек и мостиков на беленой фанере перегородок. В традиционном стиле японской живописи. Зимний сад выглядит не лучшим образом, так что замена оказалась достаточно равноценной.
– Какая-то зловещая у нас сегодня атмосфера, коллеги. – Оценил Акисамэ.
– Что-то невкусно приготовлено, Акисамэ-сан? – Удивилась Миу. Почти искренне.
– Нет-нет, – Торопливо замотал головой мастер джиу-джицу. – Все очень вкусно, Миу, как и всегда, когда ты готовишь. А теперь мы убедились, что и в клане Драконов девушек учат очень-очень вкусно готовить, что нам и продемонстрировала Мисаки-сан!
– Спасибо, Акисамэ-сан. – Учтиво поклонилась Мисаки и вернулась к отстраненному рассматриванию холста с каллиграфией.
Акисамэ вздохнул и обвел взглядом других мастеров. Мастера молча уничтожали еду, уткнув глаза в поверхность стола. Только Аппачай жалобно косился на окружающих (не забывая, конечно, время от времени пополнять из тарелки содержимое постоянно жующего рта). И Старейший рассматривал собрание загадочным взглядом. «Что-то непохоже, чтобы старик развлекался» – Определил Акисамэ
– Акисамэ прав, как-то скучно без нашего Кенчи! Может быть пригласишь его в гости, внученька... Поужинать, например?
– Я с радостью передам ему вашу просьбу, одзи-сама! – Исключительно официально поклонилась Миу.
(«одзи» – дед).
Хаято Фуриндзи нахмурился.
– ... Может быть он даже захочет остаться на ночь... – Добавил он неуверенно.
– Как вам будет угодно, одзи-сама! – Если бы слова могли замораживать...
Хаято вздохнул. Мастера вперили взгляды в стол... еще упорней. Апачай стал смотреть еще жалостливее.
– Внученька... то, что было сделано – сделано на ваше, молодых, благо! – Сделал слабую попытку что-то объяснить Старейший.
– Конечно, дедушка. – Кивнула с дежурной улыбкой Миу и поднялась. – Позвольте подать чай! Мисаки-тян, поможешь?
– Да, Миу-тян. Конечно! – Девушка ожила, легко вскочила и принялась помогать убирать со стола.
+++
– Хм... Миу, внученька. – Старейший, вытянув шею, пересчитал кружки для чая на подносе. – Тут только пять...
– Вы, как всегда, проницательны, одзи-сама! – Поклонилась Миу. – Мы с Мисаки слишком ничтожны, чтобы наслаждаться благородным напитком в столь высоком обществе. Поэтому позвольте вас оставить... Но как только мы понадобимся, мы тут же вернемся!
– Хм... Миу... внученька. Но даже в этом случае кружек должно быть шесть.
– Простите, одзи-сама! – Миу была удивлена. – Мой недостойный разум слишком слаб, чтобы воспринять вашу мудрость! Подождите, пожалуйста! – Она выставила перед собой кулачок и принялась отгибать пальчики. – Хаято Фуриндзи-сама (отогнулся большой палец), Ма Кэнсэй-сан (указательный), Акисамэ Коэтсуджи-сан (средний), Сакаки Сио-сан (безымянный), Апачай Хопачай-кун (мизинец)... Нет, все верно, одзи-сама. Пять кружек. Не шесть.
– Ты забыла Косаку Сигурэ. – Посмурнел Фуриндзи.
– Простите, одзи-сама, но кто такая Косака Сигурэ? – Лицо Миу выражало искреннее недоумение. – Я не знаю никого с таким именем.
– Это... я... – Послышалось жалобное сзади.
Сигурэ стояла за спиной Миу. Но та не обращала на нее никакого внимания только отвела взгляд на дверные панели, будто прислушивается:
– Почудилось, наверно... Крыша прохудилась – вот ветер и завывает. Позвольте вас покинуть, одзи-сама! – Миу застыла в поклоне, ожидая разрешения.
– Иди, внученька. – Хаято был расстроен не меньше, чем Сигурэ.
За Мисаки и Миу закрылась створка двери. Хаято поднялся, сходил на кухню и, покопавшись там минуты три, собственноручно принес еще одну кружку. Аккуратно поставил на поднос. За все это время мастера за столом не проронили ни слова.
– Вот так... Все кружки попрятала, пигалица... Прости, девочка. – Обратился он к мастерице оружия, все так же стоящей посреди зала и сухими глазами рассматривающей какую-то точку на изображении гор. – Реакция внучки ожидаема, но слабее жечь не перестает... Прости, что тебе пришлось оказаться на острие...
– Я... сама... выбрала. – Безразлично бросила Сигурэ и – исчезла... только наверху едва слышно скрипнула устанавливаемая на место деревянная панель.
Старейший со вздохом кивнул и стал разливать чай.
– У меня сегодня от Миу волосы на затылке шевелятся. – Поделился Сакаки.
– Не почувствовал. – Буркнул Кэнсэй в свою чашку.
– А у тебя... на затылке... растет... что-то? – За спиной Кэнсэя вниз головой висела Сигурэ с лупой в руках.
– Сигурэ! – Плачущим голосом простонал Кэнсэй. – Ну таки нельзя же так! Деликатность нужна, когда такие вещи мужчине говоришь!
Шутку никто не поддержал – мастера продолжали хмуро молчать.
– Действительно, грустно как-то стало без нашего ученика – прав Старейший... – Начал было Акисамэ, но Старейший прокашлялся:
– Кэнсэй?
– Малыш ушел от меня, Старейший. Такого просачивания сквозь толпу я не видел никогда. Как вода – сквозь песок.
– Сигурэ?
– Он... от бабушки... ушел. – Сигурэ что-то рассматривала в лупу на подбородке Аппачая, застывшего каменным изваянием. – Прыщик... выдавлю... можно?
Во второй руке Сигурэ держала танто с черным лезвием.
– Апа-а-а-а... – Глаза Демона Подземного Мира выдавали даже не страх, а обреченное «фаталити» кролика, загипнотизированного змеей.
– Плохо... – Старейший недовольно потеребил бороду. – Не натворил бы чего... У него с собой были какие-нибудь вещи?
+++
Раздевалка, которую мне показал Ниидзима, была большой. Видно, что она была рассчитана не только на то, чтобы обслуживать одновременно и бойцов, и персонал, но еще и на то, чтобы служить местом отдыха. Половину помещения занимали шкафчики для одежды, а другую... ну, наверно, это был такой «зал ожидания» – диванчики, столики, стульчики, табуретки, два телевизора, «кухонный уголок» с холодильником и чайником... даже четыре кадки с чем-то бансаеподобным! И – приглушенный свет над «половиной отдыха»... наверно, для лучшего релакса.
В раздевалке, когда я туда только вошел, уже переодевалось или отдыхало мужчин десять, которые, судя по своему телосложению, являлись бойцами, а совсем не обслуживающим персоналом клуба. Ну или представителями охраны, вышибалами. Люди, которые возможно скоро сойдутся на ринге, вполне мирно о чем-то беседовали, обсуждали политику, какие-то муниципальные выборы, сетовали на «дубняк» на улице, смеялись.
На их фоне я, действительно, смотрелся «Мелким» – накачанные («дутые», как называл такой тип мускулатуры Сакаки) огромные мужчины от двадцати до тридцати.
Я вежливо поздоровался, кто-то ответил, кто-то продолжал заниматься своими делами. На меня покосились, но вовлекать в свои разговоры не стали. Интересно, тут есть всякие ритуалы «прописки» и прочие приколы мужских коллективов, проистекающие из животного желания померяться детородными органами и установить место в иерархии?
Когда я достал одежду, в которой намеревался выйти на ринг, и надел ее, окружающие и вовсе потеряли ко мне всякий интерес, продолжив прерванные разговоры.
+++
Рююто бьет ногой. Нырок вниз.... Не успеваю... Шестьдесят пять.
Рююто бьет ногой. Нырок вниз с ударом в пах. Контрблок. Не успеваю. Шестьдесят шесть.
Рююто бьет ногой. Нырок вниз. Удар. Попал! Шестьдесят семь.
Рююто бьет ногой. Нырок вниз...
+++
– Мелкий-сан! Мелкий-сан! – Медитация, оказывается, плавно перешла в сон, и парню-посыльному пришлось меня будить. – Ваш выход! Вас вызывают!
Я вытащил из сумки маску, нацепил ее и вышел. Судя по часам над выходом из раздевалки, сейчас было без четверти десять. Ого! Часа на два-три придавил! В раздевалке оставалось человек шесть, которые проводили меня удивленными взглядами.
Антураж зала был выполнен в постакалиптическом духе: ржавые металлические листы, знаки радиационной и биологической опасности. Ринг находился в «яме» в середине зала, пол ринга был выложен коричневыми спортивными матами... то ли из кожи, то ли из кожзаменителя. Столики из нарочито-неаккуратно сваренного металла располагались по периметру «ринга» на возвышении два метра и далее поднимались амфитеатром в три ряда.
Над центром ринга в огромной клетке, подвешенной к потолку на толстой «ржавой цепи» (хотя, если присмотреться, то можно было увидеть тонкие тросики, страхующие основную конструкцию), стриптизерша исполняла свои «грязные танцы»... средненько, как на мой вкус – вяло и без огонька. Хотя Малышу и этого хватило бы. Под грохочущую музыку.
Зрителей в зале было человек пятьдесят – понятия не имею, много это или мало для этого клуба. Люди сидели за столами или стояли, оперевшись о поручень ограждения вокруг ринга.
Когда я вышел на ринг, послышался смех и свист. Ну и издевательское:
– Разносчик пиццы! Ха-ха-ха!
Видимо, одни тугодумы решили повторить очевидное для других тугодумов... Имбецилы – они такие...
– Привет, Анонимус! Добро пожаловать на деанонимизацию! Гиасс – не использовать!
О! А это кто-то поумнее. И относительно трезвый – по пьяной лавочке слово «деанонимизация» без запинки не выговоришь.
+++
– Рабочий комбинезон разносчика пиццы, Старейший. Белый комбинезон с надписью «Пицца Хат» и рисунком красной летающей тарелки. И маска Гая Фокса. Сумку он собрал вчера вечером.
– Предположения?
– Ну уж точно не разносчиком пиццы подрабатывать! Бои без правил, конечно!
– Хо-хо-хо... Какая вера в ученика! Молодец, Кэнсэй! Ну, что ж... Акисамэ, на тебе больницы и морги. Сакаки – полиция. Кэнсэй – поговори с этими смешными ребятами со шрамами и татуировками. А я займусь теми, кто в Токио это дело... держит.
– А... я?
– Жди у него дома, Сигурэ. Мототсугу можешь не опасаться – он давно уже все понял... Интересно, что он предпримет?
– А...-па?
– Как обычно, Апачай! Спрашиваешь духов и птиц! В этом тебе нет равных! Очень надеюсь, что Подземный Мир не сегодня заберет своего демонёнка...
+++
– Ха-ха! – Рассмеялся конферансье в микрофон. – Доставка пиццы Синему Зверю! В собственной упаковке! Боец Мелкий! Приятного аппетита, Синий Зверь!
Синий Зверь – рослый боец, обнаженный по пояс, в синих обтягивающих штанах – и Мелкий – щуплый невысокий человек в белом комбинезоне с надписью «Пицца Хат» и в белой маске какого-то крайне улыбчивого персонажа с тонкими усиками и острой тонкой бородкой – стали сходиться...
Было видно, что Синий Зверь уверен в своих силах, хоть и удивлен тем, какого задохлика против него выставили. Но: работа – есть работа! Он поигрывал мышцами, поворачивался то в одну сторону, то в другую, демонстрируя лоснящиеся в свете софитов бицепсы зрителям... и, конечно же, зрительницами... А потом неожиданно (как ему казалось) ринулся на противника.
Мелкий «замешкался» и Синий Зверь, сбив его с ног, рухнул сверху. Однако, Мелкий неожиданно легко выкатился из-под противника (который, кажется, и сам был слегка оглушен своим тактическим приемом и, к тому же, умудрился напороться на локоть противника, который тот, все так же «неловко» и «нечаянно», подставил) и, как пушинка, вскочил на ноги... вполне натурально покачиваясь, но не забыв поправить маску.
Зрители свистели и улюлюкали. Им было смешно и они тоже недоумевали, как против красавца Синего Зверя можно было выставлять этого щенка Мелкого!
Но несколько зрителей, являющихся практиками боевых искусств и, по этому, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО в них разбирающихся, отложили столовые приборы, а кое-кто даже встал и подошел к перилам ограждения ринга, чтобы ничего в этом поединке не пропустить.
Обмен ударами, блоками... Какое-то время противники «танцевали» друг против друга, сходясь и нанося удары. При этом стала заметна разница в стилях: Синий Зверь, прижав кулаки где-то в районе подбородка, слегка подпрыгивал в высокой правосторонней стойке, а Мелкий, тоже перемещался в высокой стойке, но – без прыжков, непредсказуемо меняя как сторону, так уровень защиты.
Через три минуты одному из противников это надоело: без всяких промежуточных движений, будто неведомый режиссер их вырезал, Мелкий «в следующем кадре» уже стоял в классической низкой стойке-выпаде с УЖЕ нанесенным ударом. Простым заурядным классическим ударом «цуки»... Громкое «Ха!» на мгновение заглушило музыку. Стриптизерша сбилась с ритма и чуть не упала, промахнувшись рукой мимо шеста, но на это никто не обратил внимания.
Синий Зверь, как подстреленный, начал оседать, закатывая глаза... И скрючился в позе эмбриона на матах.
Небольшая часть зрителей – те самые разбирающиеся – восторженно зааплодировала. Кое-кто даже не сдержался и закричал, сложив ладони рупором:
– Найс шот!
– Иппон!
– Chisto yobnul!
Другая часть зрителей, бывшая в курсе квалификации этих, аплодирующих, тоже начала одобрительно хлопать, взглянув на «разносчика пиццы» уже немного другими глазами.
Но, как всегда, нашлись и те, кто, перебрав спиртного, ничерта не поняли. Они начал кидать на ринг объедки со своих столов, и возмущенно кричать, призывая Синего Зверя подняться и хорошенечко навалять этому дохляку... К идиотам тут же ринулись официанты и рослые ребята-вышибалы – успокаивать и утихомиривать...
Но на арену кидали не только объедки и ложки-вилки.
Мелкий все так же стоял над постанывающим противником. Хоть его маска и ухмылялась ехидно, но было понятно, что он не знает, что ему делать дальше... С одной стороны, время, отведенное на поединок, еще не вышло, а с другой – всемразбирающимся было понятно, что Синему Зверю понадобится куда больше времени на то, чтобы прийти в себя, чем оставшиеся семь минут... в конце концов, это не файтинговый фильм с превозмоганиями и не театрализованные представления «бои без правил» по телевизору.
Вдруг рука Мелкого змеей метнулась в сторону и достала из воздуха... красную живую розочку. Мелкий повернулся в ту сторону, откуда прилетел цветок, и нашел глазами статную красивую женщину.
Женщина – явно индийского происхождения, если судить по чертам лица, точке меж красиво очерченных бровей, некоторым особенностям и деталям европейской (в целом) одежды, полупрозрачному платку на голове и характерным украшениям – огромным серьгам, бусам и многочисленным кольцам-браслетам.
Секунду подумав, Мелкий соединил ладони, зажав между ними цветок, перед лицом внамасте, чуть поклонившись. После чего показал, какой приятный аромат от розы, которая находилась у самого его носа, картинно «понюхал» и, поклонившись еще раз, направился к выходу с ринга, заправив розочку в нагрудный карман.
После этого, даже самые задиристые гости смущенно умолкли – прекрасная Шакти Рахманн-сама только что однозначно показала свое отношение к итогу поединка. Спорить с ней или даже выказывать свое несогласие... по меньшей мере опрометчиво.
+++
В раздевалке я не успел ни сбегать в душ, ни переодеться – меня окликнули:
– Сирахама-сан. Следуйте за мной! – Какой-то школьник помахал рукой, призывая следовать за ним.
То есть тупо в школьной форме! Во взрослом клубе!
Знакомое, кстати, лицо. Я только никак не мог вспомнить, где ж я его видел. Наверно, издалека или мельком. Широколицый, невысокий, поджарый. Смотрит приветливо. В эмоциях – столь же спокойная приязнь и симпатия, что на лице и в жестах. Костюм – далеко не новый, кое-где латанный, потертый, обувь – тоже не самая новая...
– Куда? И зачем? – Я не двинулся с места, аккуратно пряча розочку в сумку. Знание каким-то школьником моей фамилии явилось не самым приятным открытием.
Видимо, тут это считалось наглостью и одним из способов суицида, а этот ОЯШ – какой-то замаскированный босс местной мафии – потому что из эмоций бойцов, находящихся со мной сейчас в раздевалке, выплеснулось что-то вроде... «ну, пипец котенку! А жаль – неплохой, вроде, парнишка»
– С вами хотят поговорить. – Спокойно объяснил школьник. – Это не надолго, Сирахама-сан.
Я поставил сумку обратно в шкафчик и направился за провожатым. А повел он меня... наверх. Туда, где, как сказал Ниидзима, находится основная Арена. Подпольная арена на втором этаже... нормальненько так. Даже с каким-то юмором!
