Текст книги "Сирахама (СИ)"
Автор книги: Артур Прядильщик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 56 страниц)
– Странно. Я в аналогичной ситуации умер. – Задумчиво протянул мужчина.
Девушка протянула собеседнику раскрытую ладонь в беспалой перчатке. На черной коже лежала сплющенная пуля.
– А я и умерла. Во всяком случае от прямого попадания в голову калибра семь шестьдесят две с дистанции двести – здоровья не прибавляется...
– Старейший...
– Ну, да... тот зловещий старикан с повадками Дарта Вейдера... – Фыркнула девушка. – «Веди себя скромно, девочка! Хо-хо-хо!» А ты у нас убийца, Сирахама. – Хмыкнула она. – Молодым дракончикам эту технику работы с двумя соединенными клинками показывают... ну, пытаются показать... и рассказывают: «Мальчики и девочки, как только увидите дяденьку, который вот так же крутит ножичками – тут же стреляйте на поражение!» Парные клинки веревкой соединяют многие, но вот ТАК ими работать... только Гасящие. Ты учти на будущее – спалишься на раз.
– А ты кем там была?
– Не помню. – Мгновенно и откровенно соврала девушка. – Слушай, а «Роксетт»-то все еще играет!
– Уже шестая мелодия... странно. «Джи Вейв» на ушах должен стоять...
– Ты хоть знаешь, почему под тебя именно нас подложили?
– Догадываюсь.
– Ну, мог бы и позволить девушке поумничать. Тебя еще учить и учить! – Фыркнула она. – Я очень похожа на маменьку. А моя маменька очень похожа на твою маменьку. Простейшая психология. Эксплуатация Эдипова комплекса. Твоего, если чё... Я не то, чтобы против – ты парень нормальный, привлекательный. И вставить, наверно, не дурак. Никакого сходства с нарисованной наивной тряпкой... Да и Ми-тян от тебя кипятком ссыт... А тело у меня сейчас ой какое рабочее, м-м-м...
– Эдипов комплекс... Ты со специальной терминологией поосторожней. Тут нет дедушки Фрейда – я специально узнавал.
– О! Спасибо! Буду должна! А чего тут еще нет? Ну, как бы вводный инструктаж проведи!
– Ты в органах работала. Полиция, скорее всего... – Мужчина не спрашивал, а утверждал.
– Слишком умный, Кенчи! Не спрашивай – мне врать не придется. Уразумел? – Впрочем, грубый смысл не соответствовал тону – девушка продолжала нежиться под рукой мужчины. – К тому же, сам палишься – видимо, там же работал...
– Мне «черный ящик» с сюрпризами в гареме не нужен... если чё.
– А ведь взрослый человек! Хочешь покорную свято в тебя верящую Миу с коровьими глазами «настоящей японской женщины»? Или реактивную придурошную китаянку? Да ну их нах! Уж поверь, при нормальном рабочем влагалище все эти гаремы – баловство! Тебе и меня одной хватит! Я же помню – у тебя на меня нехилый стояк был сегодня утречком! И я без комплексов... теперь. Столько тебе покажу... м-м-м... Закачаешься! Слушай! А ты молодец! Так жестко меня приструнил перед акцией! С нами, бабами, так и надо! Чуть что – сразу в табло! Будем, как шелковые! Вот, кстати, еще один тебе аргУмент против Миу и Ренки – с ними ты такое не провернешь! Будешь их лаской и нежностью дрессировать? Ну, так это ж не по-мужски! Как тряпка будешь!
Мужчина удрученно покачал головой, а женская фигура вдруг мелко задергалась, будто под ток попала.
– Кенч... ты... чё... козел... не над... кха... – Хрипела она, но не могла ничего сделать...
– Ну, не буду ж я тебе объяснять, что мне нравятся настоящие японские женщины, плаксивые дракошки и китаянки-цундере? – Спокойно ответил мужчина, убирая пальцы из-под ее горла.
И стал ждать...
+++
– Полинка! Полинка, твою мать! – Рычал голос. – Врачи! Вас же тут дохера! Ну, сделайте же что-нибудь!
– Да-да-да... подвиньтесь, будьте любезны! Верочка, адреналин, голубушка! Два кубика, так сказать! И давай разряд... оп-па... а не надо разряд... Пациент, так сказать, снова с нами...
– козел... не на... Ой, бля... Болит-то как!
– Какого хера ты на него полезла, на! Брюсом Ли себя почувствовала?!
Женщина в «городском» синеватом камуфляже с погонами капитана полиции открыла глаза. Она лежала в коридоре реанимационного отделения. Но не на операционном столе или койке-каталке, а прямо на полу. Над ней склонился седоусый широколицый полицейский с лычками старшего лейтенанта.
– А я знала, что он за эту трубу схватится?! – Огрызнулась женщина. – Но, мать, торкнуло-то меня... ой, торкнуло! Все! С этого дня – никаких мультиков! Вы этого мудака взяли?
– Ага.
– Я тебе ща твое «ага» в самый анус – по самую головку! А если меня еще раз «Полинкой» назовешь...
– Так точно, товарищ капитан! Подозреваемый убит при попытке к...
– Это правильно! Хотя отчеты и отписки вы у меня теперь заманаетесь строчить. Что гражданские?
– Ушибы, порезы – ерунда. А вот один пациент пострадал... кажись, не жилец уже. После операции в реанимации мужик отлеживался. А наш клиент, видимо, приход поймал, что-то ему привиделось и он каталку с этим мужиком перевернул. Ну швы у того разошлись, капельницы повыдергивались... Там сейчас главврач суетится, но... – Седоусый покачал головой. – Прикинь, это тот, который двух гопников месяц назад прибил. Про него даже по телеку было – девку какую-то защищал. Ну, на перо и налетел... Так он с пером в брюхе этих двоих поубивал, девку на такси посадил, а сам в поликлинику пришел на своих двоих! Вот же ж... бывает... а тут какой-то наркоманпридурошный...
– На перо... вот как... да уж... Бывает, Кенчи, бывает.
– Че?
– Да ниче... Чуть в гарем не залетела. Но – все мои проблемы от скрытности и врожденного цинизма, мать их... Надо срочно что-то менять... «Веди себя скромно, девочка!» Вот кто меня за язык-то тянул, мать-перемать?! Не бери в голову, Викторыч. И... за «Полинку», так и быть, прощаю!
– «Гарем»? «Скромно»? Ты это... может, полежишь еще чуток, Полина Николаевна? Видимо, не прошло у тебя... с головой. Ерунду какую-то несешь...
– Не-а... Пойду, посмотрю на героя-любовника.
– Почему любовника?
– Это я «ерунду какую-то несу», Викторыч. Помоги подняться старой больной драконихе!
– Доктор... что вы ей вкололи-то? Все наше управление будет вам безмерно благодарно за одну упаковочку этого чудо-лекарства!
+++
– Выдвигайтесь в точку «десять-один». – Произнес голос Акисамэ.
– Следуй... за красным кроликом... Кенчи. – Добавил голос Сигурэ.
Девушка у меня на коленях пошевелилась:
– Кенчи... что это... было... со мной...?
– Активация. – Я наклонился и прямо сквозь наши сетки поцеловал ее. – С возвращением, ящерка...
Военные вертолеты один за другим поднимались в воздух. Нам неуверенно издалека прокричали на английском приглашение подняться на борт, но я отмахнулся.
Мисаки хныкала... просто так. И улыбалась облегченно.
«Плакса... что-то есть в плачущей женщине, Малыш...» – Кажется, шепнул кто-то. – «Плачущей именно в твою жилетку»
«Железная гора» все еще была тут и она... одобряла.
– Какая красивая песня... – Облегченно прошептала сквозь слезы Мисаки.
+++
Музыка стихла и неуверенный голос ведущего прокомментировал:
– Это был Шкет... и этим все сказано... Шесть... э-э-э... Семь... Семь великолепных мелодий подряд в режиме нон-стоп – такого у нас еще не было. А уж последняя тема – это что-то с чем-то... как там... «Должно быть, это любовь»... Ну, что тут скажешь – должно быть, это любовь!
Глава 25
Внизу о скалы лениво разбивались волны. Как любая тропинка в горах – эта петляла и терялась, но потом снова находилась. Шедший впереди Старейший посмотрел через плечо назад:
– Все очень просто, Кен-чан. Вначале мы поговорим, я тебе кое-что расскажу, тебе станет скучно, а потом... потом я буду тебя УБИВАТЬ!
+++
– Na zdorovie, tovarischi! – Торжественно провозгласила Балалайка, встав и подняв рюмку.
Раскрасневшаяся «капитан аэромобильных войск Российской Империи» лихо опрокинула в себя водку и тут же схватила маринованный огурчик с тарелочки, поднесенной ее личным секретарем.
Огромный квадратнолицый сероглазый блондин не только успел поставить опустевшую тарелочку на место, но и подхватил шинель «капитана», соскользнувшую с плеч бизнес-леди. Через секунду шинель оказалась на плечиках на вешалке, а громила – снова был за спиной подопечной и ловко подвинул стул под почти упавшую Балалайку, подстраховав ладонью затылок женщины, чтобы та не ударилась о высокую спинку. Такое впечатление, что Балалайка рисковала вполне осознанно, получая удовольствие от этой защиты и заботы...
– Хакуби! Пятьдесят шесть композиций, золотой ты мой чайник! Пятьдесят шесть! Это ж Клондайк!
– Четыре миллиона двести тысяч иен... – Горестно качал головой лысый китаец в круглых очках. – Это ж почти четыре с половиной!
В кабинете Хакуби, кроме Балалайки и ее секретаря-телохранителя, находились два секретаря хозяина кабинета – парни с холодными глазами. Гибкие, как хлысты... или как ядовитые змеи. Семейное сходство было явным – или сыновья, или племянники. Больше никого не было в огромном помещении, обставленном в стиле богатых приват-комнат китайских ресторанов: золотые с красным вертикальные балки-колонны, нарочито грубоватая побелка стен, свисающие красные канаты, заканчивающиеся кистями, огромные веера, резные углы и фальшпанели, резная деревянная мебель, белый, «расчерченный» деревянными балками, потолок.
Хакуби, подперев голову рукой, печально созерцал подрагивающую поверхность в своей рюмке. Вздохнул, выдохнул, опрокинул... как воду – даже не поморщился. Сейчас даже его очки свидетельствовали, как же грустно их хозяину.
– А ведь у меня старое больное сердце! – Чуть не плакал он... не прикасаясь, впрочем, к закуске, которую осторожно и незаметно, с двух сторон, пододвинули к нему его парни. – Такие деньги, такие деньги! Ну, вот зачем они ему, скажите? Он же молодой! Молодой! У молодых не должно быть денег! Деньги... они же развращают! Пусть вернет, а! У него же уже есть три невесты! Три! Ну, вот зачем ему нужны эти смешные желтенькие кругляшочки, а?! Четыре с половиной миллиона – это же почти пять!
– Хакуби, ты меня удивляешь! – Весело хлопнула женщина ладонью по столу, который час назад был молниеносно превращен из рабочего в праздничный. – Пятьдесят шесть! Вдумайся! Пятьдесят шесть композиций! Одного дуэта! Там каждая вторая песня – хит! К каждой третьей – сценарий-раскадровка видеоклипа! И бонус – внешность исполнителей! С тремя видеозаписями выступлений!!! А какой типаж! Какой типаж! Никто ж еще не запускал таких няшек! Хм... кстати... – Она обернулась к своему телохранителю, тут же вытянувшемуся по стойке смирно... – Сержант... есть некоторое сходство... Как там ваша сестра поживает? Миша, да?
– Маша, капитан, – Поправил тот. – Прекрасно поживает. О публичной жизни не мечтает, капитан! И английского языка не знает. И муж у нее ревнивый... И работа интересная... И детишки... двое!
– Ну-у-у... – Прищурилась Балалайка. – Тайные желания – они на то и тайные, товарищ сержант, чтобы о них никто не узнал... Но когда две красивые женщины откровенно поговорят друг с другом... о своем, о женском... И – чтобы военнослужащая императорской армии не знала языка армии вероятного противника... Хитришь, Алеша! Ой, хитри-и-ишь!
– Так точно, товарищ капитан! – Едва заметно улыбнулся сержант.
Алексей Тополев после выхода на пенсию по инвалидности, не в силах усидеть дома, работал телохранителем у множества людей во множестве стран, но эта... эта женщина была самой интересной его работой: такое погружение в роль, перешедшее в ярко выраженное раздвоение личности... и находящееся уже где-то на самой границе с сумасшествием! Но именно работая на нее он снова ощутил себя «при деле», «на службе», как в старые добрые времена!
– И печень у меня никуда не годится! – Не слушая, всхлипнул Хакуби и подвинул рюмку к одному из своих секретарей для наполнения. – А если завтра будет сто песен? СТО! Это же семь с половиной миллионов! Почти восемь! Ну, так же нельзя! Он же нас разорит! По миру пустит! С котомкой! И будем мы как Кот Базилио и Лиса... как там ее звали-то? Знаешь, Балалайка, а главный бухгалтер ПЛАКАЛ, когда подтверждал перевод...
Алексей Тополев прищурился и внимательно посмотрел на своего работодателя... Не то, чтобы он был поклонником косплея, но... Лиса Алиса... Да, в образе Лисы Алисы что-то было... Еще и родинку ей на щечку... Моэ!
«Ну все, Алексей Семеныч, ояпонился! А ведь ржал, как конь, когда поймал Гаврилова за собиранием фигурок аниме-персонажей! Видимо, сумасшествие капитана заразно!»
– ЭТО умеет плакать?! – Неподдельно удивилась Балалайка. Она даже застыла, потрясенная, перестав аппетитно хрустеть квашеной капустой. – Какая же у вас, китайцев-корейцев, мелочная душонка! А ведь есть... есть великие народы с широкой щедрой душой...!
– Во-о-от... – Хакуби снова медитировал над поверхностью водки в своей рюмке. – У народов с широкой щедрой душой вечные проблемы с двести восемьдесят второй статьей – сплошной экстремизм и разжигание... За это надо выпить, а? Виолончель?
– Ты сейчас договоришься, сморчок лысый! – Без особой угрозы осадила Балалайка.
– Между прочим, это я завуа... зауа... скрытый комплимент хотел сделать... Виолончели они такие... – Хакуби сделал волнообразное движение рюмкой сверху вниз. – Такие... Но не хочешь – как хочешь... Будешь треугольным музыкальным инструментом, Балалайка! С широкой... душой. А ведь пять – это же уже очень близко к пяти с половиной! А это уже почти шесть! Шесть миллионов! Ну, куда это годится!
– Пожалуйста, не расстраивайте капитана, Ма-сан! – Тихо и веско попросил Алексей, заслужив благодарную улыбку капитана и настороженные взгляды секретарей Хакуби.
Хакуби еще раз горестно-горестно, со всхлипом, вздохнул.
+++
Конечно, этот пляж не шел ни в какое сравнение с пляжем на острове Манагаха, откуда мы начали свое морское путешествие. Песок тут был более грубым, на пляже валялся мусор, выброшенный морем – водоросли, коряги, стволы деревьев... Зато тут не было людей и – подарок для некоторых городских жителей (и проклятье для других) – отсутствовала сотовая связь!
Всё Редзинпаку было в сборе. Когда мы с Мисаки рано утром (пришлось спать в лесу... снова в обнимку, снова в одном спальнике... и снова без продолжения – Мисаки после этой неправильной активации и многочасового перехода по джунглям сильно вымоталась... в том числе и морально... да и я был совсем не огурчик) вырвались из душных джунглей и вышли в указанную точку на побережье, веселье уже было в самом разгаре.
Редзинпаку играло на диком пляжу в Сепак Такро – волейбол ногами. О высоком и примерно равном уровне игроков говорил хотя бы тот факт, что ярко-оранжевый мяч из пластиковых лент уже три минуты находился в воздухе и ни разу не коснулся песка.
Апачай не был допущен к игре – во-первых, его преимущество в национальной игре было неоспоримым, во-вторых... у него по-прежнему были проблемы с «полегче» и после любого его удара мяч просто материализовался на площадке соперника... почти полностью зарываясь в песок.
Ну, я давно подозревал, что он имеет какую-то власть над подпространственными червоточинами местного континуума и ему, как любому уважающему себя Демону, подвластна телепортация... И, разумеется, он не может с ней «полегче» – потому что она либо есть, либо ее нет!
Остро переживающему свое подавляющее превосходство Демону Подземного Мира (его расстроенное «Апа-па!» мы услышали задолго до выхода на линию пляжа) компанию составляли Дайя и Хонока. Обе девушки внимательно следили за игрой, а Хонока еще и вела съемку огромным бронированным фотоаппаратом Кэнсэя... как она его удерживала-то?
Хонока, увидев нас, сорвалась с места и издалека защелкала фотоаппаратом. И запрыгала вокруг, рассказывая-рассказывая-рассказывая.
Игра, разумеется, была завершена. Старейший, констатировав, что теперь все Редзинпаку в сборе, вышел к кромке прибоя и, сложив ладони рупором, громко объявил этот пляж временным тренировочным лагерем Редзинпаку, хо-хо-хо! Океан, видимо, вняв, отправил особенно большую волну, которая с шумом разбилась о ближайшую скалу.
Миу с Ренкой подошли к нам и, никого не стесняясь, сначала поцеловали меня, а потом – Мисаки... Это было приятно. Чертовски приятно. А вот радостное «Вау! Братан, ты жжешь!» и щелканье фотоаппарата – раздражало!
«Глупый молодой дурак ты, Малыш!» – обязательно сказал бы в этом месте Старик.
Нас отправили переодеваться на «Кролика», который покачивался у самого берега. Миу и Ренка увязались за Мисаки... Ну, понятно – последние новости и сплетни – их же надосинхронизировать! По той же причине следом увязалась Хонока... правда, у меня сложилось впечатление, что присутствие мелкого электровеника девушками замечено не было – Хонока сидела мышкой. А когда Хонока переходит в режим «я – маленькая незаметная серенькая мышка», то даже я ее замечаю далеко не сразу!
А после того, как мы переоделись в «пляжное» и нас в кают-компании накормили легким завтраком, Мисаки попала в оборот. Впрочем, судя по эмоциям, она особо не возражала... хоть и стеснялась вначале.
+++
– А зачем тут взрывчатка, Сигурэ-сэнсэй? – Мисаки ткнула пальцем в прорезиненную сумку.
– Рыбку будем... удивлять.
– Как-то это неспортивно, Сигурэ-сэнсэй! – Улыбнулась дракошка, у которой с мастерицей оружия сложились довольно странные и непонятные отношения...
– Правильный взрыв... это... искусство... ученица! Займемся... инсталляцией? А потом... дам... на кнопочку нажать.
– Конечно! – Обрадовалась Мисаки.
– После... обеда... будь готова... подруга!
+++
– А теперь – вот так! – Хонока показала КАК, и Мисаки неуверенно попыталась повторить.
– Не так! – Возмутилась Ренка. – Очаровывай, дьяволица! Взгляд откровенней! Чтобы у этих кобелей из ушей пар пошел! И крышу сорвало! И тогда мы их... тепленькими...
Фотосессия «Пистолеты на фоне красивой дракошки». Руководил Кэнсэй, с фотоаппаратом бегала Хонока... правда, через некоторое время бразды правления как-то очень естественно перешли в руки моей реактивной сестренки. И она развернулась!
Мисаки в черном топике, супер-коротких джинсовых шортиках, черных беспалых перчатках и «джанглах» смотрелась... как и должна смотреться красивая девушка в таком раздолбайски-сексуальном прикиде. А уж после того, как вошла во вкус... после того, как Хонока разогнала всю мужскую часть аудитории, включая Старейшего и... меня.
Хонока еще и возмутилась, задвинув что-то про мужской эгоизм (с Мурасаки в аське переписывалась, что ли?), когда я заикнулся про то, что если и есть мужчины, которых Мисаки стесняться немного поздно, так это ее брат Ким Охаяси, отец Сатоши Охаяси и... я, Сирахама Кенчи – коварный похититель, пленитель и почти что официальный жених! А поскольку первый и второй тут, по вполне понятным причинам, отсутствуют, то...
Не помогло. Меня согнали из-под уютного тента и отправили успокаивать Апачая – играть с ним в Сепак Такро «один на один».
Через полтора часа, весь в синяках и шишках (да-да... то самое подпространственное «полегче» Апачая) я валялся на шезлонге под тентом и краем уха слушал, как Акисамэ, Кэнсэй... и Дайя Ниони все глубже погружаются в пучину дискуссии о биржевых сводках, котировках, «подогреве рынка», «шортах» и прочей невообразимой финансовой мути.
И с огромным интересом следил за фотосессией. Кажется, Мисаки раскрепостилась – во всяком случае, она больше не обращала внимания на мастеров, собравшихся под тентами всего в десятке шагов. И – самое главное! – перестала бросать на меня неуверенные вопросительные взгляды после каждой новой команды «встать вот так».
Более того, судя по эмоциям, Мисаки получала удовольствие от происходящего!
– Кенчи! Кенчи! – Девушки махали руками.
– Иди сюда, халтурщик! – Нетерпеливо пританцовывала Ренка. – Последний штрих! Мисаки... вперед! Покажи этим угнетателям!
Через секунду Мисаки оказалась у меня на руках.
– Отлично! Братан, стой так...
– Хм... Ренка-оне-сан... наверно, на твой день рождения я тебе подарю варежки! – Промурлыкала веселящаяся Миу, чуть наклоняя светоотражатель. – То-то мама удивится, когда ей такой заказ из Японии придет!
– Закажи сразу две пары! – Посоветовала Ренка из-за другого светоотражателя. – Уж поверь, тебе они тоже понадобятся!
– А интересная композиция получается. – Согласился Акисамэ из-под тента. – Обратите внимание, Дайя-сан: хорошо развитые мужские плечевые мышцы и мышцы спины, осанка... синяки, чуть-чуть прилипшего песка и мусора... и конечно же – эти многозначительные красноречивые царапины! На таком фоне изящные женские ручки с пистолетами смотрятся очень-очень-очень... Ми-тян, скрести руки у него спине... ага, вот так... стволы чуть вниз... да! Замечательно! Прекрасная композиция! Хонока, именно со спины фотографируй, там столько всего нафантазировать можно!
– Классно получилось, Акисамэ-сан! – Поблагодарила Хонока, щелкая фотоаппаратом. – Мисаки... ДАВАЙ!
В следующую секунду Мисаки впилась в мои губы...
– Аники, ЖГИ! – Приказала Хонока, включив покадровую съемку.
Ну... я и отжег.
– Тц... три пары... заказывай... – Недовольно проворчала материализовавшаяся за моей спиной Сигурэ, подхватывая, судя по звуку, у самого песка одну из «Сабель», выскользнувшую из ослабевших пальцев Мисаки. – Этой... тоже... понадобится... Нестойкая какая... ученица!
– Простите, Сигурэ-сэнсэй. – Пролепетала красная, как помидор, Мисаки, осторожно высвобождаясь из моих рук.
– Контролю... научу...
– Опасный старик! Зацени! – Хонока показывала Кэнсэю экранчик фотоаппарата.
– Ого! Жемчужина коллекции, Хонока-чан! – Похвалил Кэнсэй. – Обязательно защити водяными знаками – за права на эту фотографию издательства драться будут! М-да... выдержка подобрана просто идеально! Мастерство таки не пропьешь!
Кажется, приступ смелости и раскованности у Мисаки благополучно прошел, и она эдак невзначай спряталась за моей спиной... Захотелось набычиться, выпятить грудь и выдвинуть вперед челюсть...
+++
– Потому что апа-па-жара! Достали апа-па-суши! Сам апа-па сготовлю! Насяльника! Костер, угли, мангал! – Мастера не удивились, а вот мы с девушками только глаза вытаращили – Старейший вихрем МЕТНУЛСЯ собирать сушняк. – Маленький акума! – У меня в руках материализовалось пластиковое ведро. – Рыбка сгоняй! Вознеси хвала большой акума перед охота: рыбка будет – апа-па!
Если кого в Редзинпаку и надо понимать буквально и слушаться безоговорочно, так это Апачая.
Так что я, перед тем, как забросить спиннинг с борта «Кролика», как умел, «вознес хвалу» Главному Демону Подземного мира (представляя его себе в виде краснокожего Хаято Фуриндзи с зеленой бородой с огромными прямыми рогами и кольцом в носу).
И рыбка стала «апа-па»! Я даже не удивился, когда стал выдергивать из воды по одной-две увесистых рыбины за раз с интервалом в минуту!
А вот девушки, увидев такое морское изобилие и похватавши спиннинги, остались ни с чем, хотя и встали рядом на таком, якобы, «рыбном месте»... Только лишь Ренка вытянула одну рыбку в полторы ладони, которую отдала коту, с намеком усевшемуся на самом видном месте палубы и устремившему одухотворенный взгляд Сфинкса в морские дали.
Девушки, судя по эмоциям, даже слегка обиделись на удачливого рыбака, за десять минут заполнившего рыбой ведро. Ну, и, возможно, их обиду усиливал ведущийся в режиме он-лайн репортаж «Соревнование-рыбалка Редзинпаку», которую вела Хонока.
– Видимо, Точимару более серьезно отнесся к словам Апачая, чем мы, девочки. – Миу задумчиво смотрела на урчащего от удовольствия кота, расправлявшегося с еще живой рыбкой.
– Акисамэ-сэнсэй... а почему Старейший... ну-у-у...? – Я затруднился сформулировать мучивший меня вопрос.
– Хоть и не в моих правилах отвечать на такие... «вопросы», – Вздохнул мастер джиу-джитсу. – Все-таки отвечу. Правда, в том же стиле, в котором был задан вопрос. Потому что готовка от Апачая! Потом поймешь.
И началась «готовка от Апачая»!
Принесенная мною рыба потрошилась уже на берегу. Без ножей и других вспомогательных инструментов. Руки одного из Старших Демонов Подземного мира мелькали с удивительной скоростью. Апачай что-то бормотал-напевал себе под нос и пританцовывал под какую-то, только ему слышимую, музыку. На сунувшихся было помогать девушек Апачай, находящийся сейчас в режиме «грозный тайский берсерк», так цикнул, что те попрятались за спиной Старейшего, мощным непрерывным «фу-у-у-у» (в течение трех минут!!!) раздувавшего костер.
Апачай бросил приготовленную рыбную смесь на фольгу, а фольгу – на угли. Через несколько минут над пляжем распространилось небывалое зловоние. Но после того, как Апачай, вскинув руки и что-то напевая, прошелся вокруг костра...
Запах, распространившийся после этого по пляжу... да-а-а...
Даже осоловевший Точимару, славно потрудившийся над кучкой рыбьих потрохов, встрепенулся и стал тереться о ноги Апачай, что-то вкрадчиво курлыкая... Но после того, как Апачай непререкаемым тоном произнес «мяу-у-у!» (в тональности «Да ты берега попутал, парниша!»), черный кот спрятался за Сигурэ и обиженно стал вылизываться.
– Ну-ну... на-на... купи-купи... – Почесала его за ухом пальцами ноги мастерица оружия. – Злой Апачай! Злой!
Нас призвали к «столу». Апачай снова был веселым наивным громилой с широкой улыбкой.
Ели прямо на пляже, не отходя от костра. Еда была уничтожена за несколько секунд. Некоторое время тишина над пляжем нарушалась только криком чаек и шумом прибоя – мы все переживали радостные сигналы из желудка и боролись с его намеками на то, что места, дескать, еще полно! Особенно, для такой вкуснятины!
– В некоторых источниках есть упоминания о том, – Прервал тишину Акисамэ, старательно вылизав поверхность фольги. – Что война восемьсот лет назад, охватившая всю южную Азию, началась именно из-за того, что молодое государство Сукхотаи отказалось передавать кхмерам рецепт приготовления Демонической Задницы... как же я их понимаю! Я бы тоже начал войну!
– Апфа! – Насмешливо фыркнул Апачай.
– Если мне будет позволено заметить, Акисамэ-сан... – По своему обыкновению начала Дайя.
– Дашка! Прекрати! – Поморщился Акисамэ. – Давай тут без этих ваших замашек Асамия! Вот я тебя с одной зеленоглазкой познакомлю – она из тебя быстро эту дурь выбьет!
– Слушаюсь и повинуюсь! – Стараясь не улыбнуться, поклонилась Дайя. – Разногласия, связанные с Демонической Задницей связаны с неверием в то, что кто-то другой, кроме коренных жителей королевства способен уговорить участвовать в готовке даже самых слабых Демонов Подземного Мира. А без их участия блюдо получалось отвратительным на вкус...
– Ап-па! – веско добавил Апачай, воздев палец.
– Кен-чан... не хочешь ли потренироваться? – лениво спросил Старейший.
– Я всегда рад тренировке, Фуриндзи-доно... но конкретно сейчас – не знаю. Многие предыдущие тренировки были попыткой слепых объяснить глухому, что такое сладкое...
– Хо-хо-хо! Хорошо сказал, Кен-чан! Глупый человек обиделся бы! Ох-хо-хо, хорошо, что в Редзинпаку собрались люди умные и понимающие! Ну, а со мной, Кен-чан? – С интересом посмотрел Старейший. – Со мной не хочешь потренироваться? Вдруг я смогу тебе объяснить, что такое «сладкое»?
Судя по эмоциям, учителя удивлены не были – явно что-то задумали... к тому же, их эмоции я ощущал с большим трудом – видимо, это мое умение уже не было для них секретом.
И, разумеется, я отказываться не стал: если и есть в этом мире что-то круче личной тренировки с Хаято Фуриндзи, то я об этом не знаю.
+++
– Дружище! – Поинтересовался Сакаки у Апачая. – Что ты в Задницу подмешал? Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь ТАК разговаривал со Старейшим! Ну, кроме Миу... но она ж по-родственному...
– Сакаки, апа-па! Не знать – крепче спать! Кишка змея – любить? Яйки лягушка – любить? Апа?
– Хм... я понял, Апачай! Дальше не рассказывай! Но крышу твоя готовка сносит, судя по поведению парня, конкретно!
– Крыша маленький акума апа-па давно-давно! Нямка – храбрость! Маленький акума ням-ням – храбрый смелый маленький акума! И апа-па!
– Апачай-сан, а почему на нас твоя готовка ТАК не подействовала? – Спросила Миу.
– Думаю, дело в том, Миу, – Задумчиво предположил Акисамэ. – Что Кенчи – единственный из нас, кто додумывается растягивать удовольствие от еды с помощью хлеба с маслом... И Апачай не мог не подметить этой характерной особенности «маленького акума». Возможно, масло или хлеб в сочетании с Демонической Задницей дают какой-то побочный эффект...
– Апа-па! – Подмигнул Апачай.
+++
– А хочешь классный видеоклип, Хонока-чан? – Прищурился Кэнсэй.
– Учти, старый лысый извращенец! – Подозрительно поблескивала глазами Хонока из-за спины Ренки. – Если мои фотки попадут в интернет – брательник тебя найдет, пасть порвет, моргала выколет!
– Хо-о-о! Устами младенца глаголет истина! – Фыркнула Ренка. – Только, Хоночка, папа не лысый – там по окружности небольшой пушок есть... Но я тебе другого по-настоящему лысого старого извращенца покажу! Обязательно!
– В натуре, сестра! – Сакаки взлохматил волосы на голове Хоноки. – Ты видишь саму суть этих старых «бедных» китайцев! Даже мы не сразу вывели его на чистую воду! Кэнсэй, не смей обижать своими извращенскими штучками милую девочку-ромашку!
– Точняк, братан! – Важно приосанилась «девочка-ромашка». – Если чё, ты ж за меня впишешься? А если еще и «крыша» подъедет...
– Апа-па! – Веско добавила «крыша», скалой возвышаясь за спиной Хоноки.
– Ну, все! – Смешно набычившись, девочка смело шагнула вперед. – Ты попал, мужик!
– Ну, ладно бы просто «лысый» – это от большого количества тестостерона... Ну, «извращенец» еще куда ни шло – мужчина-»неизвращенец» – это ж смех один! Но почему же «старый»?! – Искренне расстроился Кэнсэй. – И – как грубо! Вот я расскажу Саори-доно, как ты разговариваешь со старшими!
– Ха! Не на ту напали! Меня такие зубры угрозыска допрашивали! Третья степень! Не чета некоторым!
– Вах-вах-вах! Таки шо ж у вас там, у Сирахам, за холокост дома творится-то, а? Ай-яй-яй! А какое самомнение! Я, вообще-то, не про твое видео говорю. А про твоего брательника видео... Если на «ютубу» выложишь – это полный эксклюзив будет... ТАКОГО там еще ни у кого нет.
Ядовито-оранжевая молния (Кенчи и девушки разработали и осуществили целый план, чтобы впихнуть Хоноку в «эту безвкусицу», аляповатую, но такую... заметную) метнулась к мастеру кэмпо, который даже рефлекторно ушел в сторону.
– Давай! А уж я придумаю, как это компромат заюзать, муа-ха-ха...!
– Вот еще! – Усмехнулся Кэнсэй. – Тут кого-то «старым» назвали. А у старых больных китайцев расценки...
– Тут кто-то скрытые камеры возле нашей «раздевалки» установил... – Все присутствующие потрясенно уставились на Хоноку – в ее пальчиках откуда-то появилась и замелькала керамическая пилочка для ногтей такого же кислотного, что и купальник, цвета. – Не знаешь, кто...? Ну, и ладно, у Сигурэ-онее-сан спрошу, когда они с Ми-тян вернутся!
– Ладно-ладно-ладно... только фоткать сама будешь – чтоб все по-честному... э-э-э... «по чесноку»! Ну, я тебе только «трех китов» помогу выставить и светофильтр подберу...
