Текст книги "Сирахама (СИ)"
Автор книги: Артур Прядильщик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 56 страниц)
Непрерывное перемещение по кругу. Связанность движений между собой и их переход друг в друга. «Железная рубашка» и «железная ладонь».
На практике эта сухая выжимка, описывающая технику Багуачжан, вылилась в мое методичное избиение. Попасть в Кэнсэя было крайне сложно. Я теперь могу охарактеризовать этот стиль просто: «Ускользающий угорь, бьющийся током и хвостом».
После попадания в постоянно крутящегося Кэнсэя удары «соскальзывали», я проваливался и «ловил» затылком или спиной что-нибудь размашистое. Или выведение из равновесия, короткое дерганье за ударную конечность и – Сирахама снова на земле. А Кэнсэй падает сверху:
– Таки тоже – Багуачжан!
Бац! Трехминутная потеря сознания...
+++
Кенчи ушел в третьем часу ночи. Снова избитый в хлам. Минут двадцать отлеживался на энгава, ожидая, когда мастер Ма окажет ему первую помощь. И отправился домой, вежливо отклонив осторожное предложение Кэнсэя переночевать в гостевом доме. С трудом перелез через забор и поковылял по улице. Его дальнейший путь было легко отследить по загорающимся фонарям над улицей.
– Сурово ты его сегодня, Кэнсэй. – Высказался Акисамэ, появляясь из тени дерева.
– Ты таки зацени уровень, Акисамэ! – Мастер Ма пребывал в обрадованном возбуждении, хотя еще пару минут назад в присутствии Кенчи демонстрировал скептицизм. – Я ж его сейчас целых два раза натурально пытался убить! И таки что же вы думаете! Он ушел на своих двоих, а не оставил денюжку в нашей клинике!
Темная огромная тень бесшумно спрыгнула с крыши додзе прямо на голову Акисамэ. Но тот за мгновение до неминуемого столкновения исчез и объявился с другой стороны от Кэнсэя. Сакаки одобрительно покивал и приложился к неизменной банке... газировки:
– Но это же хорошо для его кэмпо, что теперь его можно избивать, почти не сдерживаясь! А еще он старался ограничить применение техники. Использовал только то, что изучал в Редзинпаку. Только наши стили. Даже Рю-рю не применял!
– Да, я тоже обратил внимание. – Кивнул Акисамэ. – Значит...?
– Значит, что-то сообразил ... И происхождение от Драконов тоже афишировать не хочет. – Кэнсэй вновь стал листать журнал... в полнейшей темноте. – Может, поговорил с отцом?
– Не исключено. Следующим его противником будет Композитор? – Сакаки. – Судя по внезапному интересу к Багуачжан...
– Наверняка... – Начал Акисамэ.
– Маленький акума близко-близко к Подземный Мир. – Послышалось из листвы дерева.
Акисамэ вздохнул – на Апачае его старательно развиваемая чувствительность пасовала.
– Что-то нехорошее чувствуешь, Апачай? – Нахмурился Сакаки.
– Хорошее – нехорошее. Моя не разбирать! Кенчи близко-близко к Подземный Мир. А плохо – хорошо – моя не знать!
– Правильно ли я поняла, – Послышался из-под энгава новый голос. – Что Кенчи-сама участвует в боях без правил?
Мастера, находящиеся на земле, одновременно вздрогнули и одновременно нагнулись, чтобы посмотреть под деревянный настил. Там лежала Мисаки.
Лишь Апачай продолжал задумчиво смотреть куда-то вдаль с ветки дерева. И Сигурэ, сидящая у него на плече на корточках, внимательно рассматривала лезвие своего метательного ножа.
– Ну, отрицать бессмысленно. – Осторожно согласился Акисамэ.
– Вот как.... А правильно ли я поняла, что Кенчи-сама делает это втайне от уважаемых мастеров?
– Это тоже отрицать бессмысленно.
– Вот как... А могу ли я уточнить, Ма-сан. Мы с Кенчи-сама имеем ведь право на определенный процент от того, что были моделями?
– Увы. – Вздохнул Кэнсэй. – Никакой денежной договоренности с Саори-доно у меня не было... Эта женщина – просто монстр какой-то! – так из мужчин веревки вить! А на кнопку фотоаппарата нажимала Сирахама Хонока – она и является владельцем фотографии. А поскольку она несовершеннолетняя... Так что под фотографией стоит подпись «Фотограф: Сирахама Х.» Но... – Кэнсэй хитро прищурился. – Мы тут с Хонокой-чан отдельный журнальчик замутили... с остальными фотками... Думаю, «Беретта» или «Новости оружия» наверняка захотят купить остальное... а если мы туда добавим фото в городском антураже...
– Вот как... Обязательно обсудим, Ма-сан. А могу ли я уточнить...?
– Клуб «Тагашима». – Кратко ответила Сигурэ, заставив Акисамэ страдальчески поморщиться. – Марш спать... ученица! Через два часа... «Ты спишь?».
– Хай, сэнсэй!
Из-под энгава не раздавалось больше ни единого звука, и Акисамэ даже встал на корточки, чтобы убедиться, что Мисаки, действительно, ушла.
– Удивительно! Ну, эти двое, – Сакаки ткнул пальцем в крону дерева. – Cудя по тому, что не дернулись, заметили. С ними все понятно. Но мы-то... Кэнсэй, неужели даже ты...?
– Ай, Сакаки, стар я уже! Ну шо ты таки меня застыдить хочешь! – Кэнсэй с интересом рассматривал пышногрудую очкастую девицу в школьной форме на обложке журнала. – Вообще. Ни следа. Ни ощущения! Безобразие! Эй вы, двое! Могли бы и предупредить! Мы тут все секреты жениха ей выболтали! Это не по-мужски... э-э-э... не по-товарищески!
– Апачай не стук-стук! – Пришел мгновенный ответ сверху. – Дятел – плохой птах! Дятел – суп!
– Анало... гично. Пф!
– Ну, давайте будем оптимистами, – Предложил Акисамэ. – Это ведь очень хорошо, что у нашего Кенчи такая... своеобразная невеста!
– ... Которая, кстати, теперь знает, где в следующий раз будут убивать или калечить ее жениха... – Добавил Сакаки. – Сигурэ, ты не переборщила с откровенностью?
– Моя... ученица. Как хочу... так и издеваюсь. Не отдам! Моё!
– Дорвалась. – Определил Акисамэ. – Бедная Ми-тян...
– Ну-ну-ну! Не надо утрировать, Акисамэ! Ты таки знаешь, какой богатенький Буратино наш Кенчи? Во-о-от! Карабас Барабас таки очень мудро и дальновидно может пристроить свою Мальвину! – Кэнсэй говорил чуть громче, чем необходимо, с намеком посматривая куда-то в район кустов у забора.
«Ну, на обнаружение Старейшего я пока даже не замахиваюсь!» – Подумал Акисамэ, оборачиваясь в ту же сторону, куда повернулся Кэнсэй.
– Мррряу! – Точимару, совершенно невидимый в темноте, обозначил свое присутствие, потеревшись о хакама Акисамэ.
«Учиться, учиться и еще раз учиться!» – Вздохнул мастер джиу-джицу, наклоняясь и подхватывая сильно потяжелевшего в последнее время котенка.
– Какой же ты большой вымахал, Точимару-кун! Сигурэ, такой быстрый рост – разве нормально?
– Мэй-кун... сто пятьдесят... в неделю... И Апачай... подкармливает.
+++
– Э-э-э... Миу, внученька... а что это?
Хаято Фуриндзи чуть недоуменно рассматривал бумагу с очень внушительной цифрой.
– Это счет, дедушка! За интернет!
– Но почему такая большая сумма? Триста шестьдесят восемь тысяч иен! Опять Кэнсэй себя в руках не держит! Не ожидал от него, не ожидал... А ведь у него такие красивые жены! Зачем ему эти порносайты!
– Ма-сан тут не причем, дедушка! Не надо наговаривать на бедного старого китайца! – Хаято даже крякнул от этих слов. – Это счет от «Иридиум» – их спутниковая система связи установлена на твоем «Красном Кролике».
– А-а-а! – Обрадовался Хаято, сообразив. – Ну, тогда этот счет надо отправить Кенчи! Это ведь он пользовался! Тем более, что и денежки у него, я краем уха слышал, теперь водятся, хо-хо-хо!
– Не получится, дедушка! Мы с Ренкой посмотрели договор на аренду судна, который был подписан с Кенчи: оплата услуг связи на яхте входит в стоимость договора!
– М-да... – Как-то странно улыбнулся Старейший... во всяком случае, Миу не смогла понять этой улыбки. – Видимо, он все-таки желает быть справедливым, хо-хо-хо!
– Кого ты имеешь в виду, дедушка? – С интересом спросила Миу.
– Мир. Который не перестает меня удивлять!
Глава 27
– Мы договорились, Шакти-сама?
– Вы понимать, Рю-доно, что решение сие – по согласию быть с Матерь наша?
– Конечно, Шакти-сама! Мы бы не обратились к легендарным Араин, если б не были уверены в решении вашей Покровительницы! Ведь дело касается не какого-то там невинного человека, а презренного Гасящего! Руки которого по локоть в крови! И, поверьте, это совсем не фигура речи! Я показывал вам только что видеозапись, прекрасная Шакти-сама! И вы сами все прекрасно видели!
«Что ж ты к «по локоть в крови» не добавляешь «невинно убиенных младенцев», хитрая узкоглазая ящерица!» – Хмыкнула про себя Шакти Рахманн.
– Я спросить Матерь наша! На кого перст укажет ее – смерть того!
«Как-то очень уж расплывчато... – Мысленно нахмурился Горо Рю, продолжая открыто любоваться – искренне, впрочем – индийской красавицей. – Хотя, большего от этой хитрой змеи ожидать глупо. Ну... будем надеяться на подарки»
– Примите сии дары, Шакти-сама! – Рю-горо с поклоном подвинул к Шакти богато украшенную черную лакированную деревянную шкатулку. – В знак нашего взаимопонимания и с надеждой на благосклонность вашей прекрасной Госпожи!
– О! – Шакти осторожно откинула крышку шкатулки и подняла один-единственный листок, лежавший там – Приятные слова! Щедрый дар!
«Люди такие смешные! – Подумала она. – Зачем нашей Госпоже доля от продаж «Ниссин Рамен» в Японии? Однако, недешево оценили жизнь Сирахамы Кенчи... Пра-много-раз-дедушка мог бы гордиться – так дорого за его голову еще не отваливали! Инфляция, сэр!»
Шакти с вежливой улыбкой дождалась, когда Рю Горо и его старший сын покинут номер гостиницы, скроются в лифте и, наконец, дала волю чувствам – весело рассмеялась.
– Учитель, может быть нам открыть собственный маленький бизнес по многократному убийству Сирахамы? – Предложила Лин Ченг Шин, чем вызвала новый взрыв хохота.
+++
Конферансье опять вещал что-то пафосное про дух боевых искусств, «прекрасный вечер, чтобы умереть», людей, положивших жизнь свою на алтарь искусства и готовых рискнуть...
Я не слушал этот поток сознания вообще – оратор не верил в свои слова... но голосом и интонациями владел виртуозно – зал неистовствовал. Зал верил.
Первым представляли Композитора. Парень в традиционном китайском костюме и... в ковбойской шляпе! И это – не все! Когда я на экране увидел лицо Композитора...
– Ниидзима. Тебе, конечно же, известно имя этого достойного китайского юноши?
– А? – Ниидзима недоуменно уставился на меня. – Зачем тебе?
– То есть ты не знаешь...? – Огорчился я.
Ниидзима поморщился:
– Дешевый развод «на слабо», Сирахама! Я и до этого не считал тебя особо умным, а уж теперь... Этого паренька зовут – Джет. А фамилия у него очень-очень редкая для Китая – Ли. Откуда ты, кстати, знаешь, что он – китаец?
– Прозрение, Ниидзима. Прозрение.
Вот так... Ну, а почему бы и нет. Если в этом мире есть Брюс Ли, почему бы и не быть другой знаменитости? Осталось дождаться встречи с «веселым Джеки» и будет «полный набор»! Ай, нет... для «полного набора» нужны еще несколько человек... начиная с того же Чака-наше-все-Норриса!
После Композитора представляли меня. Разумеется, ведь сегодня Черный Мотоциклист – впервые на Арене! А это – куда сильнее интригует, чем десятки раз виденный, привычный, «свой» Композитор.
С образом я решил не напрягаться: черный раздельный мотокомбинезон. И – да – в шлеме, в перчатках, мотоботах и мотозащите. Неспортивно. Нечестно. Ага. Плевать.
В этот раз я не делал ошибки и оставался на месте, пока меня не нащупал прожектор. Только после этого под рев толпы и крики отдельных идеалистов «Так нечестно!» двинулся к Арене.
Кто-то скажет, что недели на изучение Багуачжан – это мало. И будет чертовски прав. Но мне нужно было не изучить стиль, а – понять общие принципы. Разумеется, для какого-нибудь крутого мастера не будет никакой разницы между стилями – физические-то принципы везде одинаковые. Но мне до этого мастерства еще дожить нужно... крайне желательно, отжигая на дискотеках с праправнуками.
Так что тренировки-избиения с Кэнсэеем тут были незаменимы. Особенности стиля Композитора неожиданностью для меня не стали.
Сегодня я дрался без музыки – надо учиться сдерживать себя и так. «Ты пока без костылей не можешь, Кенчи. Плохо!» Или как там Кэнсэй говорил? Что ж... попробуем без «костылей».
Эмоции от Композитора... Видимо, факт того, что я так экипировался, заставил его снисходительно отнестись к моим способностям, как бойца. Ну, я не против. Хотя и были в эмоциях моего противника нотки, которые заставляли думать, что Композитор рассматривает ситуацию, как тренировочную, а не смертельно-опасную. И это тоже хорошо.
Смысл фраз-афоризмов нам... доступен (скажем так). Мы с ними согласны. Мы говорим: «О! Точняк! Как метко припечатал! Как четко отлил в бронзе!» Но когда мы приходим к ПОНИМАНИЮ... не просто к умозрительному согласию, а – испытанию собственным опытом...
«Предупрежден – значит, вооружен!»
Да! Готов подписаться! Готов утвердить, нарисовать плакат и ходить по улицам с этим плакатом! Сегодня я мог стать калекой, потому что первый же размашистый удар по затылку от Композитора мог сделать из меня дурака... окончательно. Нет, вряд ли он меня убил бы: во-первых, все-таки шлем, а во-вторых, сорок с лишним проведенных боев и – ни одного убитого – свидетельство опыта и показатель мастерства.
А так... я ушел в мягкий перекат и почти прогулочным шагом прошелся до сетки-ограждения Арены. Под внимательно-снисходительным взглядом противника. Бесит! А ведь когда-то был моим кумиром... кажется. И вот теперь – снисходительность... Неприятно. А что бы я чувствовал, окажись на его месте?
Я попытался убрать раздражение... и темнота, хоть и осталась, но уже не драпировала окружающий мир.
Композитор из низкой стойки, взмахнув руками, пустил «волну» по телу и застыл, слегка покачиваясь. Неподготовленный человек назвал бы ЭТО стилем богомола, но... впрочем, как я уже говорил – разницы между стилями, по большому счету, нет никакой.
Быстрый рывок – и я «прилип» к противнику, не ожидавшему такой прыти, осыпая того быстро-короткими ударами в стиле Вин-Чунь... В этой ситуации адепты Багуачжан должны уходить круговым движением, заставляя противника «проваливаться», а удары – «соскальзывать» с «железной рубашки». Проблема (для моего противника) в том, что я знаю, КАК и КУДА он собирается уходить.
Правда – «а это, мадам, уже ваша проблема» – надо сильно постараться, чтобы успеть вырубить носителя «железной рубашки» до того, как он все-таки сумеет разорвать дистанцию. Ведь в следующий раз он меня к себе так просто уже не подпустит!
Композитор решился на то, чего никогда раньше не делал – ушел от меня перекатом и таким же прогулочным шагом, как я минуту назад, прошествовал до ограждения... косясь, конечно, за спину.
Зал ревел. Понимающих людей тут собралось гораздо больше – и это совсем не обязательно мастера и адепты боевых искусств, нет. Просто на Арене дерутся по-настоящему, и если слишком долго наблюдать за настоящими поединками – рано или поздно даже зритель-неуч начинает отличать показуху телевизионных шоу с их постановочными ударами от настоящих смертельных и калечащих техник.
В эмоциях Композитора – удивление, интерес. Досада... легкая. Ну и болевые ощущения, конечно – «рубашка» «рубашкой», но от «отбойных молотков» Винь Чунь не всякой «железной рубашкой» защититься можно. А вот злости нет – Композитор, конечно, не привык проигрывать, но – в случае чего – умеет. Да и не проигрыш это. Лишь временное тактическое преимущество, которое в следующий раз может и не сработать.
И хорошо, что злости в моем противнике нет! Я и так прилагаю усилия, чтобы с нарезки не слететь! Все-таки прав был Акисамэ – лучше Композитор, чем Дикарь... Судя по кличке, ярости и злобы в этом Дикаре будет на десятерых!
Композитор застыл передо мной и снова пустил «волну». Да. Теперь он настроен куда серьезнее!
Композитор делает шаг вперед. Удар прямой рукой сверху... такой размашистый, открытый, показательный и внешне несерьезный...
Кэнсэй таким ударом вбил макивару в землю на локоть, чтобы показать мне всю степень моей глупости, когда я решил его блокировать...
Желающие могу посчитать, какой должна быть кувалда и с какой скоростью двигаться, чтобы добиться такого же эффекта. Впрочем, физика тут не «катит» – в дело включаются те самые пресловутые «энергии» и «потоки», в которые я так опрометчиво до этого не верил.
Так что я не пытаюсь блокировать – я проваливаюсь вниз, используя ударную руку противника в качестве опоры (а опора из нее сейчас – отличная! – будто из стали отлитая), одновременно подкидываю ноги и корпус...
И по ковбойской шляпе Композитора сверху вниз «прилетает» удар обеими ногами!
Бац! Композитор медленно оседает на Арену, но снизу его ловит мощный классический апперкот, и заваливается на спину, раскинув руки.
Да, Композитор, я тебя обманул. Заставил использовать «железную ладонь», чтобы ты попытался прихлопнуть надоедливого противника, как муху. А тут дело такое – либо «железная ладонь», либо «железная рубашка». Кэнсэй может и то и другое, но... это же Кэнсэй. Я все поставил именно на этот один удар. Кэнсэй хмурился и пожимал плечами, де, снимает с себя всякую ответственность... Но отговаривать не стал.
«Все, что нужно, чтобы стать таким рисковым парнем – обрыв и Старейший... Да, Малыш?»
Впервые я ушел с Арены на своих двоих. Зал рукоплескал. Моралисты и идеалисты заткнулись – видимо, им объяснили всю глубину их заблуждения. Или они, как и положено настоящим моралистам, побоялись высказывать свое мнение открыто.
+++
Раздевалка Красного сектора. «Ванная комната» – это как-то... слабенько звучит: кроме огромной ванны и душа здесь еще был маленький бассейн два на два с ледяной, специально охлажденной, водой и сауна. И я не отказал себе в удовольствии опробовать и то и другое... Разумеется, совмещая сидение в огненной пустыне сауны с медитацией на тему только что прошедшего боя.
Первый и самый очевидный вывод: в следующих поединках броню придется снять. Иначе к нашей встрече с Рююто я не смогу научиться «железной рубашке»... стимула не будет.
– Мои учителя сказали бы: «Какая прекрасная атмосфера!» – Оценил я экспозицию, выходя из ванной комнаты и торопливо запахивая халат – появились гости... гостьи.
Целых две!
Яйой сидела на диванчике напротив Ниидзимы. В роли своеобразного рефери между ними сидела Дайя Ниони. Все трое медленно тянули чай из традиционных глиняных чашек.
Яйой была в длинной синей юката. Наверно, в прошлый раз она тоже потратилась на одежду и сделала выводы.
– Добрый вечер, Сирахама-сан! – Вежливо поздоровалась Дайя. – Поздравляю с победой!
Ниидзима и Яйой еще и играли на нервах друг друга: Яйой буравила глазами Ниидзиму, а тот делал вид, что ему все до лампочки. Хоть и был внутри так же напряжен, как и сидящая напротив девушка. Нет, он точно занимается какими-то боевыми искусствами! Надо бы узнать, что за стиль он практикует.
Лишь Дайя и внешне и внутренне была совершенно спокойна и расслаблена... Как и положено рефери.
Яйой прекратила гляделки и полыхнула эмоциями нетерпения в мою сторону. «Идем?»
«Старик! Мы же не будем заставлять девушку нас упрашивать? Как-то это... не по-мужски!»
– Презервативы одолжить, Сирахама-сан? – Нейтрально поинтересовался Ниидзима у чашки, которую держал обеими руками. – Всего за пару сотен тысяч могу продать – у меня только одна пачка – Дайя-сан будет недовольна... мне придется компенсировать ей приятный вечер вкусным ужином в ресторане...
– Обойдемся! – Процедила Яйой и снова полыхнула: «Ну же, черт возьми! Он меня бесит!»
«Ну, меня он тоже бесит! Но это ж не повод к таким бурным эмоциям!»
«Старик, ну ты долго еще раскачиваться будешь, а?!»
– Можете вычесть одну тысячу иен из моего гонорара, Ниидзима-сан! – Я открыл дверь, пропуская пулей вылетевшую из раздевалки Яйой. – За этот дешевый халат...
Судя по эмоциям, Ниидзима был удивлен и недоволен – насколько я его узнал, этого человека крайне раздражало все, чего он не понимал.
«Ну, Малыш, ты не забывай, что Ниидзиму надо время от времени одергивать! А то ведь эта акула быстро на шею сядет!»
+++
Безумие повторилось, и мы успели не только хорошенько подраться, но и обойтись без презервативов ровно два раза (первый раз – просто так, а второй раз – с фантазией). А вот третий раз не задался: мы откатились друг от друга в разные стороны ринга и застыли в настороженных стойках: за дверью, там, где дежурил Шинкуру – подручный или коллега Яйой – кто-то дрался.
Переглянулись, торопливо распутали свои халаты и кинулись к двери. Меня сильно беспокоило то, что эмоций второго противника я «разглядеть» не мог... Яйой, в эмоциональной чувствительности которой я уже и не сомневался, тоже это беспокоило, и на подходе к двери она выхватила откуда-то короткий кривой кинжал.
Судя по болевым ощущениям Шинкуру, схватка закончилась не в его пользу.
Мы переглянулись с Яйой и кубарем выкатились в коридор: я – у самого потолка, а она – у самого пола. Одновременно.
+++
Когда дверь за Сирахамой закрылась, Дайя перевела взгляд на Ниидзиму, округлила глаза и приложила пальчики к щеке:
– Ара-ра, Ниидзима-сама, неужели только одна пачка? И ради столь немощного мужчины я отвергла ухаживания такого галантного кавалера, как Акисамэ-сан... О, если бы я смогла повернуть время вспять! – Заломила она руки. – Чайки, море, песок... и заботливые мужские руки, намазывающие меня кремом от загара!
Ниидзима поморщился: во-первых, эта Яйой заставляла его напрягаться и было в ней что-то крайне опасное и непонятное, во-вторых, Сирахама своими последними словами добился своего – Ниидзима не понял последнего пассажа и сейчас пытался сообразить «что бы это значило». Ну, и, в-третьих, едва заметным намеком Яйой показала, что знает фамилию его отца... настоящего отца.
Вряд ли Дайя что-то поняла... да и не очень-то страшно, если она об этом узнает – у Ниидзимы раньше не было деловых партнеров и, как оказалось, их наличие было... удобно! А вот если об этом узнает Сирахама, то накроется медным тазом маленький бойцовый бизнес Ниидзимы!
Он уже хотел ответить что-нибудь едкое и остроумное, но в основание его шеи сзади уперлось что-то холодное. Взгляд Дайи, сидящей сбоку, тоже затвердел, а глаза – прищурились. Рука девушки мягко скользнула под стол.
– Не советую, Дайя-сан. – Смутно знакомый голос. – Первое – у меня ИХ два. Второе – пуля летит быстрее, чем метательный нож. Положи обе руки на стол. Ты, – Тычок в спину. – Тоже. Ниидзима-сан, ты ведь знаешь, куда отправились Сирахама-сама со своей спутницей?
– Конечно! – Широко и искренне улыбнулся Ниидзима... настроение стало медленно улучшаться. – Я знаю, куда они направились, Охаяси-сан! Позвольте поинтересоваться, почему вы сразу не направились за ними?
– Ты же все знаешь, Ниидзима-сан... Догадайся сам! Надеюсь, по той же причине у вас достанет ума оставаться здесь.
– Но вы же мне расскажете, чем все закончится? – С неподдельным интересом спросил Ниидзима.
– Подумаю... Над ценой вопроса... Тоже над ней... подумай...
Дверь тихо-тихо закрылась.
– Какие знакомые отрывистые интонации... – С лукавой улыбкой заметила Дайя. – Ниидзима-сан, что вы думаете о массажных кушеточках в этом помещении? Эта нервная встряска разбудила во мне нечто дремучее... первобытное...
– Они удобны, Дайя-сан. В том числе и для реализации некоторых базовых инстинктов. Кроме того, у меня есть ключ от этого помещения, дабы исключить дальнейшие неожиданные появления незваных гостей.
– Один к двум, что у нас – пятнадцать минут.
– Два к трем, что – десять.
– Принято. Проигравший оплачивает ужин в «Альтисте»... А пачка, действительно, была одна? А то у меня есть скромный запас... на черный день.
+++
– Нижайше прошу простить, что прервала вас, Сирахама-сама. Я не ожидала, что на подступах к вашей обители наслаждений будет столь коварная и подлая засада!
Шинкуру шипел от боли на ковровой дорожке. Верхом на его спине на корточках сидела Мисаки в сером комбинезоне разнорабочего, сильно вывернув обе руки поверженного противника за спину и прижав их своими ступнями к его спине. И тот вообще ничего не мог поделать – любое несанкционированное движение или попытка сбросить с себя «легкую» дракошку отзывалось нестерпимой болью и грозило вывихом или переломом.
Один пистолет Мисаки смотрел точно в грудь Яйой, пригнувшейся, подобно большой кошке, к полу, а другой был направлен в противоположный конец коридора... на всякий случай, как я понимаю.
Вычурный снежно-белый нож непривычной формы, сделанный то ли из керамики, то ли выточенный из кости какого-то животного, был на пол лезвия вколочен в стену. Небольшая царапина на щеке Мисаки свидетельствовала о том, что один удар Шинкуру все-таки успел нанести.
– Кхм... Сирахама... Ну... дальше ты, наверно, сам, да? – Неуверенно предложила Яйой. – Охаяси-сан, отпустите его, пожалуйста. Он больше не будет нападать.
«Да, Малыш! Вот ЭТО – настоящее палево!»
«Старик... Старик, мы влипли, это я и сам понимаю! Но вот что нам теперь делать-то, а? Дальше ты, наверно, сам... да?»
«Как с красавицами кувыркаться – «долго ты еще раскачиваться будешь?», а как расплата – так «дальше ты сам»
+++
– Яйой, что это было-то? – Спросил Шинкуру, когда они отъезжали от Клуба.
– Мисаки Охаяси... невеста Сирахамы Кенчи.
– Попал парень! – Искренне посочувствовал Шинкуру, растирая запястья. – Она ж его убьет! – Он помолчал и признался. – Я из «Сада Тишины» нападал, представляешь! Меня же в принципе заметить было нельзя!
– Во-первых... ты слышал слухи о том, что у Косаки Сигурэ появилась ученица? Не ученик, а именно ученица!
Шинкуру был впечатлен. Эти слухи он тоже слышал. Это ему, получается, еще и повезло, что его только скрутили!
– А что «во-вторых»?
– Во-вторых... Шинкуру, дружище... Никогда-никогда-никогда не гуляй на стороне, если у тебя есть гарем! Понял? Никогда-никогда-никогда!
– Хм... то есть, если у тебя ОДИН жених – то гулять на стороне тебе можно, да?
Нахальство Шинкуру объяснялось просто: Яйой была за рулем, а движение на шоссе даже сейчас, субботним вечером, было оживленным. А рычание... рычанием его не испугать.
+++
– Я тебя у метро высажу!
– Это еще почему? – Возмутилась Мисаки, крепче прижимаясь сзади.
– Потому что без шлема и без всякой защиты! – Я включил «спасибы» и осторожно пристроился за какой-то «легковушкой».
– А вдруг наябедничаю?
– Не наябедничаешь, ящерка. Во-первых, Рен и Миу тебя поколотят за то, что не поделилась с ними, во-вторых, подставишь мастеров, которые тебе об этом рассказали... – Эмоции Мисаки едва заметно полыхнули. – Ага... значит, все-таки они рассказали. – Новая эмоциональная вспышка досады. – В-третьих, самое главное: знание девочками этого прискорбного факта может помешать моим планам... и твоим. Вернешься к Драконам и будешь снова учиться не бить в спину... И ждать хорошую партию. И пытаться убедить всех окружающих, что у нас с тобой ничего не было.
– М-да... У меня, кстати, такое ощущение, что я что-то на тебя раскопала ТАМ. А теперь это ощущение становится уверенностью!
Мисаки помолчала и зашла с другой стороны:
– Ке-е-енчи, а у меня есть много-много-много интересного тебе рассказать! – Замурлыкала она в ушную мембрану моего шлема. – И потом... я девушка легкомысленная – запросто могу забыть то, что видела в этом заведении! Да я уже забыла! Честно-честно! К тому же, – В эмоциях ее было торжество и я понял, что сейчас меня будут бить моим же оружием. – Возможно, что моя информация напрямую касается твоих планов, крах которых может вернуть меня под крылышко драконов. А я этого совсем-совсем-совсем не хочу-у-у! Мне с тобой хорошо-о-о...
– У меня такое ощущение...
– Во-о-от! – Мисаки была довольна. – Предлагаю это обсудить за чашечкой кофе! В конце концов, ты меня еще никогда не приглашал на свидание! А Миу приглаша-а-ал! Вы с ней даже в кинотеатре целовались, как настоящие влюбленные!
Видимо, обмен информацией между девочками идет полным ходом...
«К этому, Малыш, тоже надо привыкать! Система коммуникаций между женщинами включает в себя, видимо, также и телепатические каналы связи»
+++
– Хорошо быть молодым и богатым! – Мисаки с наслаждением запила обжаренный в кляре сыр горячим кофе со сливками. – Я, между прочим, с обеда не ела! А вокруг, как назло, все жрут, жрут, жрут!
– Когда ты успела разбогатеть? – Недовольно спросил я.
«Черт! Малыш! Вот это мы лопухнулись! Девочка же без карманных денег! Вообще! Ей даже мороженого купить не на что!»
– Ну-у-у! Чего ты засмущался! – Рассмеялась Мисаки. – Все пучком! Ну, подумаешь, забыл! И что? Откуда ж тебе было знать! Сейчас все нормально. Кэнсэй с Хонокой фотосессию организовал. После той фотографии в «Новостях оружия» Мисаки Охаяси нарасхват! Все даже стали забывать, что бедная девочка... – Мисаки шмыгнула носом. – ... пленница и чья-то там собственность! Ну и Сигурэ очень любит время от времени приставить что-нибудь острое к чьему-нибудь горлу со словами, – Мисаки растянула пальцами брови. – «Моя... ученица... ня!»
Настроение стало слегка улучшаться – я не смог удержаться от улыбки, представив себе эту картину.
– ... Знаний в области работы фотомоделью, конечно, никаких... ни отсюда, ни оттуда, но Ренка вызвалась помочь. Сама. У нее столько нерастраченной энергии! У нее там ядерный реактор внутри, что ли?
Насчет реактора – не знаю, а вот где у нее кнопка «Турбо» – знаю...
– Тебя хотели убить, Кенчи. – Без перехода добавила Мисаки. – Асамия. Рассказать, как?
Настроение стало портиться...
– Шакти. Рахманн Шакти.
– Молодец. Ну, это было легко. А рассказать, почему? Молчишь? Тут несложно: наша киска так их замордовала, что они решили, что такая невеста им даром не нужна.
– Не понял... А меня-то тогда за что?
– А-а-а... ну, ты ж не знаешь. В клане Асамия, оказывается, кипят такие политические страсти – отказаться от Миу они не могут, слить тебе поединок они не могут – это легко будет определено; терпеть, когда Миу будет открыто встречаться с тобой после того, как официально выйдет замуж – они не могут... А Миу именно это и сделает – после свадьбы у нее будут развязаны руки – Фуриндзи-доно никаких обещаний на послесвадебный период не давал. В общем, они много чего не могут... Ну, они и решили тебя грохнуть. Мысль простая и в принципе понятная: ты отбрасываешь копыта, Миу безутешна, но к лету как-нибудь успокоится... а тут такой Рююто весь из себя благородный вибратор-утешитель.
«Старик, а ведь мы теперь можем купить хоть десяток «Шмелей»... и способности свои использовать более осознанно!»
– Ур-р-роды!
– Зря ты так, Кенчи! Они не уроды. Просто, так сложились обстоятельства. А так они будут поадекватнее некоторых нормальных кланов... Но об этом, как пишут в книжках, позже! Помнишь, как Рююто обрадовался, тебя увидев? Это потому, что думал, что ты уже того... помер. А ты – жив! А он же переживал, бедненький! Совесть свою кормил! Какашкой себя ощущал! Видишь, какой бла-а-ародный мальчик!
– А Композитора они не смогли упросить меня убить – для него отсутствие убитых на Арене – пунктик.
