Текст книги "Ещё один брак по расчёту (СИ)"

Автор книги: Арабелла Фигг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

– А я вам зачем-то нужен здесь? – удивился он.

Она покачала головой. Не говорить же ему было, что привыкла спать с ним вдвоём. Что боится опять оставаться одна ночами, когда без конца вспоминаются то отец, то брат. Меллер и так ни разу не напомнил ей про брачный договор, где раздельные спальни были прописаны вместе с отказом от прав на имущество друг друга. И даже ту неделю, что никак не годилась для исполнения супружеского долга, он всё равно ложился с Катрионой – сам ли не хотел спать один, её ли опасался оставлять в одиночестве: он иногда странно посматривал на неё по утрам. Катриона никаких кошмаров не помнила, но видимо, спала беспокойно, если раз за разом просыпалась уткнувшейся носом в его плечо и придавленной тяжёлой горячей рукой.

– А вам что привезти в следующий раз? – спросил Меллер. – Ну, кроме того, о чём я уже говорил?

Катриона опять прикусила губу, борясь с искушением перечислить желаемое.

– Барда, – проворчала она. – Любого старого пьяницу, побирающегося по кабакам – другой к нам вряд ли поедет. Ладно, шучу. Можете мне привезти стихи вашей фаворитки? – спросила она. – Они ведь есть в какой-нибудь книге? Или на них только романсы поют? А ей от меня… Она Сильвер, значит, тоже ни куниц, ни соболей носить не может?

Меллер чуть качнул головой.

– Мехами вы её не удивите. Пошлите ей лучше рога оленьи, что ли. Она их повесит у камина, напишет что-нибудь романтически-печальное вроде «Турнирное оружие забыто и сброшено в опавшую листву…» и станет накидывать на них шали и палантины.

Катриона представила себе, как с побитых, исцарапанных рогов свисают цветастые шёлковые шарфики, и хихикнула. Но если госпожа Сильвер и правда любит всякие такие штуки, так у неё есть много разного интересного из детских ещё сокровищ, которые они собирали с Вальтером. От змеиных выползков до заброшенного осиного гнезда размером с небольшую тыкву. Пусть и про это стих сочинит. Про дом покинутый разбойниц полосатых.

========== Глава 15 ==========

Они приехали даже с запасом времени, и Катриона с Аларикой успели спокойно переодеться и причесаться. Меллер устроил для них в полупустой фуре настоящее гнездо из медвежьих шкур, и по дороге молодые женщины проспали почти три часа – выехали-то они, по зимним меркам, практически ночью, задолго до рассвета.

– Тоже хочу такое, – сказала сира Аларика, любуясь своим отражением в огромном ярко освещённом зеркале: Елена пустила в свою комнату всех девиц и женщин из Волчьей Пущи, что приехали на свадьбу этим утром. Комната её была завалена чужими платьями, шубами и плащами, а чайник на переносной горелке кипел непрерывно. Продрогшие гостьи хватали немытые чашки, не спрашивая, кто пил из них последним; Елена распечатала уже третью жестянку с орешками и сухофруктами, и какая-то пожилая дама настойчиво клянчила у неё две опустевшие, заявляя: «Вы же себе ещё купите!» Госпожа Ферр, к безмерному восхищению Катрионы, никого не пыталась ни убить, ни просто выставить вон из своей спальни, а ещё и мило улыбалась, снова и снова заваривая кипрейный чай. Так и вспоминалась сира Гертруда с её завистью к сводной сестре, которую матушка дрессировала так же жёстко, как, видимо, в детстве учили саму Елену: улыбаемся и киваем, улыбаемся и киваем…

– Это зеркало, наверное, стоит дороже, чем Вязы вместе со скотиной и всем скарбом, – пробормотала Катриона, глянув на себя из-за плеча сиры Аларики. Ну, сон в дороге точно пошёл им обеим на пользу: лица ясные, свежие. Да и не устали они почти, вторую половину дороги проехав на удобных козлах мягко покачивающейся фуры – Меллер передал вожжи Катрионе, а сам забрался в нагретое «гнездо», чтобы тоже вздремнуть часок-полтора. Жаль, обратно придётся трястись в седле, потому что Меллер ещё раз подтвердил, что уедет завтра утром в Озёрный вместе с Феррами.

Эх, ей бы такой же бы возок… а лучше двуколку. Делают гномы двуколки? Лёгкие, прочные, с пружинными рессорами? Сказать бы Меллеру, что не надо никаких зеркал и поясов с лентами, лучше пусть эти же деньги потратит на удобную и надёжную коляску, так ведь не послушает. Деньги его, и никакая супруга ему не указ. Получится как с рисом и фасолью: консорту надоела ячменная каша, поэтому Тильда на всех приготовила белой фасоли, а она небось подороже ячменя. Раз этак в пять, если не больше. Вкусно, конечно. Вкуснее гороха, хоть и похоже на него немного. Но опять получалось, что Меллер потратился не только на супругу, но и на всё её окружение, да ещё и на егерей в придачу. Словно аккуратненько так оттирал её в сторонку. И возмущаться-то глупо, всё равно что ногами топать и вопить – глупо и по-детски. И обидно всё-таки при этом: это же её село, её лен, её люди, а тут приехал какой-то… крыс отъевшийся и подманивает прислугу и бойцов, рассыпая дорогую крупу, словно Катриона сама не в состоянии о них позаботиться.

Аларика меж тем успела цапнуть одну чашку со стола, едва та освободилась, а вторую выхватила, иначе не скажешь, у кого-то из рук, едва из неё сделали последний глоток. Кажется, в роли компаньонки владетельницы Вязов «госпожа интендант» себя чувствовала гораздо увереннее, чем в бытность девицей-бесприданницей.

– Держите, сира Катриона, – сказала она, подавая своей сеньоре кипрейный чай. – Сначала согреемся, а потом переоденемся, а то ещё толкнёт кто-нибудь под локоть.

Они отошли к самому порогу, чтобы в самом деле не облиться кипятком, и Аларика с наслаждением впилась зубами в черносливину без косточки.

– Надо будет сказать вашему консорту, чтобы ещё привёз, – деловито сказала она, облизывая пальцы.

– Я не хочу его просить о такой ерунде, – недовольно отозвалась Катриона.

– Почему? – удивилась сира Аларика. – Для него это всё гроши, а вы его супруга. Ему нравится о вас заботиться, видно же, а вы ничего никогда не просите. Он так и обидеться может.

– Пускай обижается, у нас с ним подписан брачный договор, по которому с Меллеров только новая крепость, но никак не шёлковые панталоны и не засахаренные орехи.

– Так вы в самом деле вступили в брак с торговцем? – прокаркала сира Сабина, старая ворона из Трёх Сосен. А ещё говорят, будто имя как-то влияет на характер. Вот уж чушь собачья! Сравнить только вязовскую травницу и эту стерву, а имя-то одно. – Право, милочка, могу только порадоваться, что ваш отец не дожил до этого дня.

– Мой отец был умным и дальновидным человеком, – отрезала Катриона. – Выбирая между каменной крепостью и нищим консортом хорошего рода, он выбрал бы крепость. А мои дети в любом случае будут десятым коленом благородной крови, кто бы ни был их отцом.

Сира Сабина оскорблённо поджала губы, но Катриона поняла, что это только начало. Или даже ещё не начало, и своё «фи» ей выскажут многие, очень многие дамы Волчьей Пущи. Особенно те, у кого девицы на выданье так и сидят без приданого и без надежды найти себе хотя бы нищего консорта.

– Наверное, дочерям сиры Сабины никто не предлагал ни шёлковых панталон, ни орехов в сахаре, – задумчиво проговорила сира Аларика вслед супруге владетеля Трёх Сосен. Достаточно громко, чтобы та услышала, но недостаточно, чтобы приняла сказанное прямо на свой счёт. – Обидно, наверное, когда ты недостаточно хороша даже для расписной жестянки.

Сира Сабина слегка запнулась, но видимо, сочла ниже своего достоинства отвечать на такие мелкие шпильки. А Катриона озадаченно уставилась на свою как бы компаньонку. До сих пор она упорно считала сиру Аларику милой скромной девушкой, разве что слишком расстроенной тем, как её супруг распорядился приданым, а у той, оказывается, под нежными розовыми губками прятались такие ядовитые клыки… Катриона даже усомнилась, а точно ли сир Эммет виноват в их ежедневных дрязгах? То есть, понятно, что мужчина мог бы погасить семейную ссору, руководствуясь простой житейской мудростью: не подкидывай дров – и костёр погаснет. Но ведь вывести из себя можно, наверное, даже Гилберта Меллера, если очень постараться, а уж сира-то Эммета, не приученного считаться с чьими-то чувствами… Вот она, видно, та самая мятежная провинция в тылу молодого маршала, как чародейка и говорила: тихая, непрерывная, изматывающая месть по мелочам. «Кажется, эти двое просто нашли друг друга, – подумала Катриона с нервным смешком. – Хорошо, хоть у нас с Гилбертом не так. Хорошо, что ему с рождения внушали, что семья – прежде всего. Прежде контрактов, прежде выручки, прежде любых дел». Она представила себе, как её выматывали бы такие же бесконечные свары из-за пустяков, прекрасно понимая, что не в её характере было бы уступить или хотя бы просто промолчать. Нет уж, пусть благородные сеньоры фыркают сколько угодно, но она свой выбор сделала и ничуть о нём не жалеет!

На площади у храма толпился народ – кто-то не был приглашён и намеревался поглазеть на молодых со ступеней, кто-то просто не хотел пока входить, а собирался кучками на свежем воздухе, болтая и смеясь. Катриона, наверное, не нашла бы своего супруга, если бы он не стоял рядом с рослым, выше большинства зевак, сиром Роландом, слушавшим какую-то байку, которую рассказывал незнакомый тип. Молодой человек показался Катрионе похожим на Елену Ферр, а одет он был чуть ли не дороже, чем её консорт. А может быть, и дороже, потому что Указ о дозволенных одеяниях явно был не про него.

– …И вот я стою, прижимая к груди ворох своего тряпья, – смеясь, говорил он, – и чувствую себя как любовник, застигнутый законным супругом. Так и хотелось спросить: «В каком виде желаете получить удовлетворение, сир?»

– Надо было так и спросить, – хохотнул сир Роланд. – Он бы… о, сира Катриона, сира Аларика, рад вас видеть.

Катриона почувствовала, что краснеет, и понадеялась только, что мужчины сочтут это смущением из-за нечаянно подслушанного рассказа.

– Добрый день, сир Роланд, – сказала она. – Я тоже рада видеть вас и… – она вопросительно посмотрела на рассказчика.

– О, – сказал тот, – Гилберт, представь меня дамам.

Меллер безукоризненно выверенным движением наклонил голову:

– Дамы, позвольте представить вам моего друга Теодора Ферра, приёмного сына сира Ламберта. Тео, это моя супруга сира Катриона из Вязов, а это сира Аларика, жена сира Эммета, маршала моей супруги.

– Рад наконец лично познакомиться, – так же безупречно поклонился Ферр. – Сира Катриона, мои соболезнования. Если мы чем-то можем помочь, обращайтесь в любое время хоть ко мне, хоть к моей сестре.

– Эй-эй, – проворчал Меллер, – повторяю для непонятливых: это моя супруга!

– И она очень не любит просить, – подхватила Аларика. – Никого и ни о чём, даже собственного консорта.

– Сира Аларика! – возмутилась Катриона, понимая, что уже не просто краснеет, а прямо-таки заливается краской до самых ключиц.

– Но это же правда, – весело подтвердил сир Роланд. – Кристиан мне писал, что вы, сира Катриона, упорно на все расспросы отвечали: «Всё в порядке, я справлюсь».

– Но ведь действительно справлялась, – возразил Меллер, и Катриона глянула на него с горячей благодарностью.

– У всех хватает собственных забот, – сказала она. – Зачем же нагружать людей ещё и твоими?

– А чем закончилась ваша история, сир Теодор? – спросила Аларика, по-птичьи склонив голову набок, и Катриона поклясться была готова, что та заигрывает с Ферром.

– Увы, сира, – тот шутливо развёл руками, – посторонним дамам таких пикантных вещей говорить не принято. Простите великодушно. А в искупление вины позвольте рассказать вам о происшествии во время одного из праздничных приёмов в графском дворце.

Он стал рассказывать какую-то в самом деле забавную историю, в которую сир Роланд то и дело вставлял свои замечания. По мнению Катрионы, история прекрасно обошлась бы и без его поправок, но Аларика хохотала так, что на неё укоризненно оборачивались почтенные пожилые сеньоры обоего пола. А Катриона с изумлением поймала себя на мысли, что теперь, когда первое смущение от встречи прошло, она смотрит на сира Роланда и никак не может понять, что же она нашла в нём такого, чтобы бежать за ним, забыв себя? Ну, высокий, статный, для мужчины вполне привлекателен и… и всё? Сюрко с графским гербом поверх простой замшевой куртки (не надевать же доспехи на свадьбу родного брата) к лицу ему, конечно, но было же что-то ещё? Или не было?

Меллер, словно почувствовав что-то, крепко взял её под локоть, и она против воли оперлась на его руку, словно часть тяжести со своей души малодушно скидывала ему.

– Кажется, пора заходить, – сказал сир Роланд. – А, сир Эммет, вы вовремя. Вот ваша прекрасная супруга, живая, здоровая и в отличном настроении.

– Благодарю, сир, – холодновато отозвался сир Эммет. Он посмотрел на Катриону, стоящую под руку со своим консортом, и тоже взял под локоток Аларику. – Рад, что вы не скучали, дорогая.

– Если и правда рады, – немедленно отозвалась она, – сделайте милость, улыбнитесь. А то от вашей радости вороны мрут на лету.

– Ну-ну, не ссорьтесь, – приказал сир Роланд. – Сегодня свадьба моего брата, так что никаких ссор!

Он взял под руку Ферра и в числе первых двинулся в храм.

– Они… – ошеломлённо начала было Катриона шепотком на ухо Меллеру.

– Да что вы, сира, – так же негромко ответил он. – Юридически они кузены, это было бы совсем уж неприлично. Просто Тео достаточно богат, так что можно закрыть глаза на его происхождение, а сир Роланд по-настоящему родовит – им обоим выгодно всячески подчёркивать свои родственные связи.

– Просто Тео, – пробормотала она, чинно шагая по ступенькам, которые обычно проскакивала через одну. – Вы так близко знакомы?

– Фаворитка дядиного супруга – подруга Елены. Очень близкая и очень давняя подруга, ближе иных родственниц. Тео с Марком приятели с детства, а там и мы с Томасом попали в родню. – Он чуть пожал плечами: – Суконщики и ткачи бакалейщикам ни в одном месте не соперники, так что поладили мы легко, благо учили и воспитывали нас практически одинаково.

Возможно, он вовсе не собирался ткнуть её лишний раз носом в разницу между ними, но Катриона прикусила губу. Конечно, она же деревенская сеньора, еле умеющая читать и писать, а с сыном Елены Ферр младший сын барона разгуливает под ручку… и вполне может статься, подумалось Катрионе, что это именно сир Роланд вцепился, как клещ, в богатого, хоть и не родовитого кузена. Как сир Кристиан откровенно навязывался её консорту. Право слово, пора вздыхать вслед за старыми клушами: «Куда катится этот мир?!»

Они вошли в храм, пропустив перед собой стайку девочек-подростков, слишком увлечённых свадьбой, чтобы слушать кого-то из взрослых за спиной. Гости, потолкавшись немного, выстроились живым коридором до самого алтаря, у которого томился, иначе не скажешь, жених. Притворяться сир Кристиан никогда не умел и, наверное, даже не считал нужным, так что вид он имел довольно хмурый. За что ему, разумеется, тут же досталось шепотком от дам и девиц. Хор затянул «Славу молодым», и в раскрытые настежь двери вошла сира Луиза, которую вёл под руку её отец. День стоял, как и полторы недели до него, морозный, в храме было ненамного теплее, чем снаружи, и поверх венчального платья на сире Луизе была накинута белая заячья пелеринка (не для свадьбы ли сшитая?). Катриона тихонько вздохнула, и Меллер всё тем же шёпотом на ушко спросил:

– Жалеете, что у нас с вами такого не было?

Катриона глянула налево-направо, на целую толпу гостей, и помотала головой.

– Жалею только, что даже одеться нормально сир Георг не дал времени, – тихо ответила она с невесёлым коротким смешком. – Смотрю на этот парчовый наряд с белым меховым манто, а вспоминаю свою облысевшую лису поверх будничного платья.

– Ох, нашли, о чём жалеть, – тихонько фыркнул Меллер. – Лисса до сих пор с содроганием вспоминает эту парчу. По её словам, она ещё неделю после свадьбы чесалась везде, где серебряные нити царапали кожу. «Ведь с Вебером брак заключала, – её собственные слова. – Нет бы платье из бумажного атласа сшить! Который можно вообще надеть на голое тело, не как эту кирасу». Хотите, кстати, такой на лето? Выглядит довольно скромно, совершенно не вызывающе, а цвет можно какой-нибудь неяркий, да хоть голубовато-серый или беж.

– У меня траур почти до Последнего Колоса.

– Но не будете же вы в середине лета носить чёрное?

– Вам стыдно, что ваша супруга так плохо одета?

– Беличий полушубок поверх ферровского сукна – это плохо? – хмыкнул он. – Сира, это для вас тут меха – обыденность, но по меркам того же Озёрного, на вас, между прочим, заработок какого-нибудь кладовщика за год надет.

Катриона озадаченно примолкла, вспомнив, как загорелись глаза при виде простых енотовых шкурок у сиры Маргариты. Невесту тем временем довели до алтаря, и мать Саманта начала обряд. Барон на запястьях невестки браслеты защёлкнул легко и быстро, а вот у отца сиры Луизы первый браслет выскользнул из пальцев, и пока тот пытался поймать его на лету, выронил второй. Гости встревоженно зашушукались: примета была неважная. Невеста закусила губу и хмуро посмотрела на жениха, словно это он был виноват в неловкости её отца. Сир Кристиан страдальчески покривился, но ни слова не сказал, кроме положенных клятв, когда браслеты были-таки застёгнуты на его руках. Катриона покосилась на своего консорта, однако у того вид был просто терпеливо-скучающий, как у большинства мужчин во время подобных церемоний.

– Не верите в приметы? – негромко спросила она.

– Я верю, сира, в то, что умные люди всегда смогут договориться, если захотят, – вздохнул он. – И в то, что хорошие отношения – это тяжелая и скучная работа для обоих, но только она одна способна примирить и сблизить чужих людей, вынужденных делить кров, стол и постель. Ни сир Кристиан, ни сира Луиза к ней не способны, так что им никакие приметы не помогут и не помешают. Будет у них ровно то же, что у сира Эммета с сирой Аларикой: мелкий тихий бунт захваченной провинции против бесцеремонного завоевателя. Ни радости, ни тепла, ни доверия, хоть роняй браслеты у алтаря, хоть держи их крепко.

– А я для вас тоже… завоеватель?

Меллер негромко рассмеялся.

– Вы для меня как люди для дриад, – сказал он. Катриона фыркнула над упитанной «дриадой», но удержалась от колкости. – Их никто не звал, однако они пришли. Что ж, делать нечего, будем пытаться извлечь из этого пользу. Тем более, что у вас тут к дриадам относятся вполне терпимо, не как кое-где на юге, где девочкам натурально приходится отстреливать слишком наглых и жадных, а остальных стращать неурожаем. А вы разумная и терпеливая женщина, умеете ценить то, что есть, и не требовать невозможного – с вами совсем не сложно поладить. Тео снял на меня комнату в здешнем трактире, – прибавил он вдруг вроде бы вне всякой связи с их разговором. – Останетесь на ночь? Не хочу, чтобы вы добирались домой в потёмках. Завтра вместе со своим маршалом и его женой поедете, когда уже рассветёт.

– Я бы лучше сегодня и вернулась, – пробормотала Катриона. – Но сегодня сира Гертруда с сиром Роландом не ссорилась, так что провожать меня она точно не станет.

– Этим двоим, чтобы поссориться, достаточно две-три минуты постоять рядом, – усмехнулся Меллер. – Я в последний раз только и успел понять, что поцапались они из-за сира Алана, который прямиком из послушников сбежал в наёмники, и пришлось сире Гертруде отдуваться за кузена, не пожелавшего служить Девяти. Разнять уже не получилось.

– И этот человек настойчиво советовал мне не лезть в ссоры моего маршала и его жены, – проворчала Катриона. – А сам пытается разнять кузенов.

– Ну… всем надо время от времени делать глупости.

Она озадаченно промолчала, не зная, что ответить на такое замечание. Мать Саманта тем временем дочитала молитву Сармендесу и объявила молодых супругами, пока Бездна не ляжет между ними. Сир Кристиан подал руку новобрачной, они двинулись к выходу, а за ними потянулись родственники и гости. «Нет, – подумала Катриона, отступив назад, чтобы людской водоворот не подхватил её и не поволок в самую толчею на ступенях, – вот уж о чём не жалею ни чуточки, так это о том, что у меня не было такой же свадьбы. Лучше быстренько заключить брак в маленькой часовенке, и огры с нею, с лысой лисой. Барону с семьёй теперь дня три придётся дальних гостей выпроваживать – вот уж радости-то от болтающихся по замку бездельников!»

Она всё-таки поискала глазами сиру Гертруду, но среди толпящихся гостей той не было видно, а если она ещё и сменила доспехи Ордена Пути на нарядное платье, Катриона могла и вовсе её не узнать среди других женщин. Разве что дочь сира Ламберта ростом бы выделялась. «Ладно, – решила Катриона, – сегодня последняя на много времени вперёд ночь, когда я буду не одна. Не стоит отказываться от такой возможности».

========== Глава 16 ==========

Сира Гертруда поздравила кузена почтовой карточкой с цветами и сердечками, но сама на свадьбу приехать не смогла: не успевала из какой-то очень уж дальней поездки, в которую её отправили по делам Ордена. Так сказал сир Ламберт, совершенно явно не одобрявший пустой траты денег – яркие глянцевые карточки стоили недёшево и были при этом совершенно бесполезны, с этим и сама Катриона легко согласилась. Заодно он передал привет от дочери. Та, оказывается, хотела написать Катрионе отдельное письмо, но слишком торопилась и обещала прислать его попозже. Катриона поблагодарила за новости и подумала, что надо бы самой отправить письмо сире Гертруде. Завести с кем-то постоянную переписку – неплохой способ узнавать что-то новое, что происходит за пределами привычного мирка. Есть ещё консорт, конечно, но вряд ли у него будет больше свободного времени, чем у паладина Ордена Пути. Да и желания переписываться с навязанной супругой тоже может не оказаться.

А он в самом деле уехал на следующее утро в карете Ферров. Фурой же, чем-то порядком нагруженной, села править Рената, тоже невеликая любительница верховой езды. Катриона простилась с консортом и его попутчиками, с сиром Роландом в том числе, и заново подивилась тому, насколько мало её трогает близость человека, так долго занимавшего её мысли и сны. Она мечтала хотя бы постоять рядом, хотя бы до рукава его дотронуться кончиками пальцев? Что ж, он ей даже руку поцеловал на прощание, а она только кивнула. Сердце не забилось заполошно, дыхание не перехватило. Даже поцелуй в щёчку от консорта смутил сильнее – не нравились ей такие нежности на людях.

Словом, она вернулась в Вязы с маршалом и его супругой, как Меллер и советовал, и потянулась бесконечная зима.

Спать вместе со своей сеньорой в те ночи, когда маршал отсутствует в крепости, сира Аларика отказалась. Ну… как отказалась? Спросила: «Вы приказываете?» – таким несчастным голосом, что Катриона смутилась. «Нет, конечно, – поспешно ответила она. – Я просто подумала, что вдвоём теплее и вообще… Вы не боитесь оставаться одна ночью?» – «Да я с детства об этом мечтала, – с ожесточением ответила Аларика. – С тех самых пор, как ко мне в кровать подсунули трёхлетнюю Аделину. Мы же с нею до самой моей свадьбы спали вместе, а тут я остаюсь совсем-совсем одна, пока Эммета мантикоры таскают по лесам и оврагам». Катриона, с братом спавшая не то что в разных кроватях – в разных комнатах, не стала настаивать, хотя гораздо охотнее делила бы постель с Аларикой, чем со старым блохастым котом, который то вылизывался, смачно хлюпая языком, то чесался так, что кровать тряслась, а то и вовсе уходил по своим котовым делам, подло бросая Катриону в пустой тёмной спальне. А в одиночестве, даже без кота, ей то и дело снились кошмары.

Вот и в этот раз Катриона вскочила в холодном поту и прижала руки к горлу, в которое отдавало частыми толчками бешено стучащее сердце. Дверь в спальню была приоткрыта – кот опять ушёл, ловко поддев её лапой, и по босым ногам тянуло холодом из коридора.

Катриона посидела немного на краю кровати, приходя в себя и соображая, приснился ей чей-то захлебнувшийся вскрик или нет. За окном было темно, но темень эту чуть заметно тронула предутренняя серость: уже не ночь, ещё не утро – самый паскудный час. Маршал вчера умчался по свежему следу очередной шайки с юга, бежавшей в глухомань подальше от королевских солдат и судей, и Катрионе было тревожно. В самом деле кричал кто-то, или это отголоски ещё одного кошмара? Тревога, невнятная, но неотвязная, грызла её, так что она встала, торопливо оделась, наскоро зашнуровала сапоги и напялила кольчугу прямо поверх платья, отстранённо пожалев дорогое сукно, которое после этого совершенно потеряет вид, изодранное стальными кольцами. Отцовский меч на поясе окончательно придал ей уверенности. Катриона взяла со стола чуть тлеющую лампу, раскрутила фитиль, чтобы горело поярче, и двинулась к лестнице вниз.

Как раз, чтобы увидеть с площадки троих обросших, диковатого вида мужиков, начавших по лестнице этой подниматься. «Как они сумели открыть дверь? – изумилась Катриона. – Кто-то из прислуги выскочил узнать, в чём дело, и нарвался на этих мерзавцев? Ну, если жив недоумок, получит он у меня десятка два плетей, чтобы мозги на место встали! А если бы я не проснулась?!»

В ней, как обычно в случае опасности, словно бы заморозило все чувства. Страх и боль никуда не уходили – они застывали, ожидая, когда всё закончится, чтобы с опозданием навалиться на Катриону с удвоенной силой. Когда она зарезала одичавшего волкодава и туго перетянула рану, останавливая кровь, её накрыло так, что она даже на помощь позвать не могла – тряслась и рыдала, с ужасом понимая, что смерть прошла совсем рядом, только самым кончиком косы чиркнула ей по бедру. Но это всегда случалось после, когда опасность уже миновала, а в моменты, когда жизнь висела на волоске, Катриона бывала прямо-таки нечеловечески спокойна.

– У меня гости, оказывается, – проговорила она сухим морозным голосом, каким, наверное, приветствовала неудачливых путников Ледяная Дева, обитающая по преданиям на одном из перевалов Хмурого. – Рановато немного, господа, да и неприлично заваливаться вот так к двум замужним женщинам, пока их супругов нет в доме.

– О, прошу прощения, сира, – издевательски поклонился, видимо, главарь – высокий, плотный, в дорогой новой броне, но весь какой-то неухоженный. Даже спутанная борода была сальной, не только волосы (ни шлема, ни хотя бы шапки он почему-то не носил). – Но мы так много слышали о вас, что не могли не нанести визит прекрасной даме-воительнице. Только зря вы, скажу я вам, таскаете на поясе эту старую железяку. Она вам ничем не поможет, лучше бросьте. Обещаю, – он хищно улыбнулся, – я буду ласков.

– Возьмите, если сумеете, – вполне в духе своего консорта пожала плечами Катриона и выкрутила фитиль до упора, заливая лестницу ярким светом. В потёмках нижнего этажа за спинами разбойников ей почудилось какое-то шевеление, промельк бесшумной тени, но Катриона продолжала смотреть на главаря, чтобы он не оборачивался, если вдруг заметит, что она следит за кем-то взглядом. – У меня есть кое-что получше старой железяки. – Мысленно она попросила у меча прощения за такое пренебрежение, но надо же ей было хоть как-то поддеть бывшего благородного сеньора, опустившегося до разбоя.

– И что же? – насмешливо спросил её главарь.

– Гномская лампа, – Катриона качнула её в руке для пущей наглядности, и тяжёлый жирный всплеск наверняка был слышен даже внизу. – А в ней две пинты горного масла. Я просто брошу её в вас, если вы попытаетесь подняться, вот и всё.

Парочка за спиной главаря даже попятилась, а сам он нахмурился, но тоже замер, хотя уже сделал было шаг на следующую ступеньку.

– Не дури, девочка, – сказал он. – Ну, обольёшь ты меня горящим маслом, так ведь и сама сгоришь.

– Я? – старательно изобразила удивление Катриона, всё так же не чувствуя ничего, вообще ничего. – Я в своей крепости каждый карниз, каждую крысиную нору знаю, мне лестница не нужна, чтобы выбраться из горящего здания. А вас ждёт очень неприятная смерть. Я ведь запрещу травнице лечить ваши ожоги, даже если вам удастся сбить пламя и выбежать во двор. Да и не доживёте вы до травницы. Пока вы тут мне визиты наносите, остальную вашу банду перестреляют и зарубят топорами.

Словно в ответ на её слова, заглушённый стенами, но всё равно слышный, ударил набат.

– Проснулись! – злорадно сказал один из разбойников. – Сейчас забегают, как тараканы!

– А вы всерьёз думаете, будто на границе с Чёрным Лесом живут такие же овечки, как где-нибудь в Устье Белой? – Вот теперь Катриона и впрямь удивилась. – У меня половина села лесом живёт, мужики на медведей и кабанов хаживают – что’ им шайка вшивых придурков?

Она намеренно говорила громко, гораздо громче, чем могла бы, чтобы голосом своим заглушить скрип тетивы, если за спинами разбойников прятался кто-то из охотников. Не сумела, или главарь просто заподозрил неладное, одичав в бегах и развив прямо-таки звериное чутьё. Он резко обернулся, выхватывая меч – и получил арбалетный болт прямо в грудь. Второй болт достался одной из его шавок, а на третьего разбойника Катриона прыгнула сверху, как рысь, сбивая довольно щуплого с виду мужика с ног (конечно, поставив лампу на пол – не хватало ещё и вправду пожар устроить!). Разбойник оказался ловким и вёртким, да и сил у него всё равно было больше, чем у женщины, но Катриона почти не мешала ему оказаться сверху и придавить её коленом. Потому что пока они катались по полу, сзади беззвучно подобралась Берта и деловито полоснула разбойника ножом по горлу. Тот только и успел злорадно сказать: «Попалась, сучка!» – и тут же захрипел, захлёбываясь кровью. Катриона брезгливо отпихнула его и встала, потянув меч из ножен. Главарю она загнала остриё меча под кадык, не желая проверять, убит он или только ранен болтом, а Беда так же спокойно и основательно перехватила горло ножом последнему оставшемуся.

– Вот за что я люблю мужиков, – сказала она, вытирая лезвие об рубаху убитого, – никак они не желают признать, будто мы им хоть в чём-то ровня. И огребают за это, и всё одно остаются при своём.

– И не говори, – согласилась Катриона, разглядывая унизительную, наверное, для любого мужчины картину – трое разбойников, убитых двумя женщинами. – Спасибо, Берта. Если бы не ты… Что в селе, не знаешь?

– Свалка, – коротко и хмуро сказала та. – Только вы бы не ходили, ваша милость, а? Наследника бы сперва Вязам оставили, а то храни Девятеро, останемся мы без сеньора, а дому без хозяина беда.

Она сунула нож в сапог и привычно прицепила к арбалету стремя, заново натягивая тетиву.

– Я пойду, – сказала Берта. – А вы, ваша милость, ну право слово, запритесь и ждите, пока кто-нибудь из наших придёт, а?

– Ещё чего! – возмутилась Катриона. – Там моих людей убивают и грабят, а я отсиживаться буду? Пошли!