Текст книги "Ещё один брак по расчёту (СИ)"
Автор книги: Арабелла Фигг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)
В замке, кажется, сам собой возник небольшой совет. Вассалы и маршалы барона собрались в столовой, где на столе просто, без всякой сервировки, стояли блюда и бутылки, из которых кто хотел сам наливал себе и накладывал закуски из остатков вчерашнего праздничного угощения. Катриона, у которой от Катеновой пастилки не только прояснилась голова, но и разыгрался зверский аппетит, взяла себе двух жареных цыплят, налила вина и скромно уселась на дальнем конце стола. Гораздо дальше от барона, чем полагалось бы владетельнице какого-никакого лена: не очень уверенно она себя чувствовала среди пожилых мужчин и их взрослых, старше неё, сыновей – кроме неё, женщин в столовой больше не было, даже жены и дочери сира Георга.
Одно было хорошо: вся эта компания плевать хотела на застольный этикет, и цыплят можно было просто брать руками, обгрызая косточки. Все остальные тоже так и делали, даже сам барон и его братья и сыновья. Лица у всех были землистые, отёкшие, а глаза у кого тусклые и мутные, у кого нездорово блестящие. Наверное, Каттен свои пастилки раздавал направо и налево. Ещё свежих повязок хватало, не только сир Эммет сидел, перекосившись на левый бок и неловко пытаясь управиться одной рукой. Сидели за столом и несколько десятников-ветеранов, а к ним прибился ученик сиры Фриды. Бывший теперь, конечно. Десятники держались очень прямо и напряжённо, хотя на еду набросились, как волки, а вот Отто, мрачный и молчаливый, больше налегал на вино. «Ну, он-то ладно, – подумала Катриона, – его сира Фрида обучить успела. А те двое остроухих? Их теперь кто учить будет? Просто егерями станут? Дриадская кровь же, стрелять должны хорошо…»
Говорили, понятно, о вчерашнем нападении. Подсчитывали потери, решали, что делать дальше. Графа, разумеется, следовало известить, потому что объединившиеся кланы горных орков могли стать серьёзной головной болью не только для Волчьей Пущи, но и для всего графства. Неплохо было бы, если бы и граф это понял, но солдат у него имелось в обрез, и охраняли они всё больше дорогу в столицу да сам Озёрный.
– Кажется, придётся всё-таки в Гильдию наёмников обращаться, – сумрачно сказал барон.
Сир Генрих кивнул, посмотрел на сира Максимилиана и сказал:
– Дядя, я помню, лет пятнадцать назад ты нанимал вольных, а тётушка Елена ворчала, что надо было подписать контракт с Гильдией наёмников и этим контрактом потом погасить часть налогов. Налоговых льгот за наём гильдейских бойцов больше не полагается, но тем не менее это всё-таки можно оформить как расходы на защиту своего владения. Послушаем доброго совета очень богатой суконщицы или сделаем как всегда?
Барон поморщился, благородные сеньоры в большинстве своём глухо зароптали, только сир Ламберт усмехнулся, да сир Кристиан, который записывал, сколько у кого погибло и было ранено людей и какое снаряжение теперь годится только в переплавку, что-то сказал ему на ухо, явно соглашаясь со старшим братом. Катриона вспомнила породистых, крупных и гладких лошадей наёмников, охраняющих Меллера, броню сира Матиаса, его оружие… Понятно, что не все бойцы гильдии так снаряжены, но они хотя бы приедут сразу же, как будет подписан контракт, а вот с графской канцелярией наверняка придётся вести долгую переписку.
– А что там с личом, или как его там? – спросил барон, потому что в столовую вошёл Каттен.
Сир Ламберт подвинулся, давая фавориту место рядом, тот сел, налил себе вина и, чуть помолчав, словно прикидывал что-то, ответил:
– Я не говорю, что орки непременно попытаются превратить покойную сиру Фриду в лича. Но такая возможность существует. Сами подумайте, вчера орки потеряли убитыми и ранеными больше половины бойцов, а трофеев не смогли взять никаких. То есть, зиму они будут встречать с обычным количеством голодных ртов и только с половиной добытчиков.
– Вот уж кого не жалко, – буркнул сир Вениамин, и остальные согласно загудели.
– Не жалко, – легко согласился Каттен. – Но и терять им теперь нечего, так что они пойдут на любую самоубийственную глупость даже ради того, чтобы просто отомстить. А создание лича даст им возможность не только отомстить, но и воспользоваться, так сказать, плодами этой мести.
– Это как? – спросил кто-то (Катриона со своего места не всех могла рассмотреть).
– Кто помнит водяницу? – вместо ответа спросил Каттен, и все дружно заёрзали, передёргиваясь. Помнили, понятно, за давностью лет немногие, но уж точно все слышали о том, каким трудом далось упокоение дуры, бросившейся под мельничное колесо, чтобы не идти за постылого жениха. – А теперь представьте такую же нежить, но она при этом ещё сможет колдовать на уровне сиры Фриды. – Голос у него был ровный, пустой какой-то, словно целитель заморозил в себе все чувства. «Они ведь с сирой Фридой наверняка приятельствовали, – подумала Катриона, вспомнив жалобы Ренаты на невозможность поговорить с кем-то на одном языке. – Да просто столько лет знакомы…» – Эта тварь выкосила бы половину Волчьей Пущи, – всё так же размеренно, словно не возможные ужасы описывал, а объяснял, как надо принимать лекарства, продолжил Каттен, – а вторая половина от такого счастья разбежалась бы кто куда, и когда бы ещё удалось лича уничтожить. Так что оркам оставалось бы хорошенько пошарить по брошенным домам и амбарам. Даже драться с егерями толком не пришлось бы, потому что тем точно было бы не до орков. Ради этого, думаю, легко найдутся три-четыре шамана, готовые пожертвовать собой ради своих кланов. И пять-шесть их учеников. Старики зарежут мальчишек и девчонок, страшно гордых собой, под нож идущих не то что добровольно – с радостью; лич получит дополнительные магические силы, убьёт шаманов, а они даже сопротивляться не станут, отдавая ему остатки своей магии… Член Ковена боевых магов, подпитанный чужой силой и настроенный уничтожить всё живое – надеюсь понятно, сир Георг, почему я закатил безобразный скандал матери Саманте? Ведь это она должна была первым делом подумать о такой возможности.
За столом опять загудели, заворчали, и Каттен сказал с неожиданной злостью, прорвавшейся сквозь его напускное равнодушие:
– Если хотите держаться от магов подальше, сир Герман, в следующей раз не бегайте за мной, а идите к алтарю любого из Девяти богов – авось поможет.
– Я не про целителей говорю, – возмутился тот.
– А целители – такие же маги, как боевики, – огрызнулся, теряя остатки терпения, Каттен. – Я не лекарь, любезный сир. Я маг. От нас надо не держаться подальше, а наоборот, находить умных, честных и знающих, что такое долг. Иначе с вами останутся одни жрецы, не способные ни защитить вас, ни хотя бы указать на необходимость защиты.
– Феликс! – предостерегающе проговорил сир Ламберт.
– А что, я не прав? Спросите сиру Катриону, какой помощи она дождалась от святой матери? И как теперь святая мать к ней относится – после того, как девочка посмела сама позаботиться о себе.
На это никто ничего возразить не мог, но и обсуждать подобные вещи мало кому хотелось. Так что барон поблагодарил Каттена за объяснения и вернулся к обсуждению планов на ближайшее время.
Сидели недолго – поели, поговорили и стали расходиться: все и так уже на ногах держались на одном упрямстве. Хорошо, что у орков, если судить по докладам тех же десятников, дела обстояли ещё хуже – они-то не защищались, а лезли штурмовать трёхсаженную стену или карабкались по узким крутым тропам, пытаясь вырваться из тесного ущелья. Но зная обо всём этом, могли оживиться разбойники, так что следовало как можно скорее приходить в себя и готовиться к новым нападениям.
Сир Эммет, как и сир Генрих, уснул раньше, чем успел голову положить на подушку. Его снаряжение убрали в грузовой ящик, только меч он положил в ногах. Среди его десятка погибших не было – они стояли в сравнительно спокойном месте, и прикрывал их тот самый Отто, ученик сиры Фриды. У второго подъёма из Ноголомного потерь было гораздо больше. Да только шестеро раненых, причём двоих пришлось оставить в часовне – для Вязов это было очень чувствительно. Одного из егерей Катриона посадила править двуколкой, потому что с его располосованной от бедра до щиколотки ногой про поездки верхом нечего было и думать. Ещё двоих раненых она оставила в замке, чтобы мужики на телегах забрали их, когда закончат собирать трофеи и свозить орочьи трупы к Нижним Бродам. Сама она села на чьего-то мерина, хвала Девяти, спокойного и послушного, не как Сорока. Её искусственной бодрости пока хватало, но Каттен предупредил, что потом она просто свалится замертво, если только не примет ещё одну пастилку, чего он точно делать не советует (сам он, судя по его виду, штуки три уже съел, если не больше). «Приеду, умоюсь и лягу спать, день там или не день, – подумала Катриона. – С хозяйством Лидия с Аларикой справятся, а мне завтра ещё на похороны ехать».
========== Глава 29 ==========
Дриады сами предложили разобраться с ограми. Странно, что после такого ни снег не пошёл, ни яблони заново не зацвели. Наверное, потому что остроухие потребовали за это дюжину мешков муки, причём только «королевской», – даже местную пшеничную лесные девы обфыркали, – флягу привозного же оливкового масла и коробку сахарных голов. Выходило накладно, но налёт парочки огров, вздумавших разжиться баранинкой, мог обойтись ещё дороже. Катриона, помявшись и повздыхав, попросила у Росса ключ от меллеровского склада и аккуратно записала в ту самую амбарную книгу, которая так возмущала Тильду, чего и сколько она взяла.
Ещё дриады потребовали печенья. Хоть овсяного (то, что они унесли с собой с праздника, видно, уже подъели), хоть любого другого. Катриона прикинула, сколько осталось белой муки на складе, и заказала Россу овсяного, хотя кондитер с ходу перечислил ей десяток каких-то печений, которые и приготовить было несложно, и выходили они вроде как не сильно дорого, раз орехи, масло и яйца имелись у Катрионы свои, а не покупные. «Нет уж, – буркнула она, – нечего баловать всяких нелюдей. Спрашивали про овсяное, значит, его и получат». Овса в этом году было много, должно было хватить и на посев, и на каши-супы, и на фураж. Ну, и на печенье тоже.
Аларика, понятно, захотела не просто переписать рецепт, а своими глазами посмотреть, как это «простое и недорогое» печенье готовится, поэтому снова пришлось сидеть с нею ночью на кухне. Хотя сир Эммет только плечами пожал: и охота же его супруге по ночам всякой дурью маяться? От сына уставала так, что готова хоть тесто месить, хоть мыть посуду, лишь бы подальше от него? Что она может предпочесть ему мучную моль из третьего сословия, сиру Эммету опять-таки даже в голову не пришло.
«А вот не зря ли», – подумала Катриона, глядя на руки этой самой мучной моли, месившей тесто для печенья. Тесто под этими руками вело себя как живое – словно бы само собой ворочалось с боку на бок, вздыхало, выдувая облачка муки, на глазах становилось блестящим, упругим, гладким… Эти белые, мягкие от масла руки определённо знали, что и как нужно делать, не только на кухне. У Катрионы даже в животе заныло от того, с какой небрежной ловкостью и как чутко при этом Росс обращается с такой капризной и требовательной штукой, как тесто. Или это просто дорогого консорта где-то отродья Бездны до сих пор таскают, и она готова с голодухи наброситься уже на кого угодно? Аларика же вон в упор не видит в кондитере мужчину, на руки его смотрит только для того, чтобы запомнить, что и как он делает, и вообще, готовое печенье её интересует явно больше, чем все мужчины на свете.
Приехавшим-таки погостить матери и свекрови Аларики оно тоже очень понравилось. Рецепт они переписали, обсудили, решили, что надо будет попробовать положить овсяной муки побольше, пшеничной – поменьше, а сахар заменить мёдом. Благо у владетелей Старицы имелась настоящая пасека, и мёда матушка сира Эммета привезла Катрионе ведёрный бочонок – в Вязах только одна семья держала с полдюжины ульев, да кое-кто бортничал понемногу, так что Катрионе мёда перепадало немного.
Вообще, гостьи, едва глянув на внука (ладно-ладно, покачали на ручках, поумилялись, поахали над тем, что его рождение чуть не стоило Аларики жизни), больше беспокоились о том, оправится ли молодой отец после ранения. А ещё их очень заинтересовали те штучки для кухни, которые прислал Меллер. Ванны для мытья посуды они оплевали, – и зачем было такие деньжищи тратить, если всегда мыли посуду в лохани, и ничего, никто не умер (это почтенные пожилые дамы ещё не видели «нелюдских» приспособлений Росса – они-то ночами спали, а не шастали на кухню), – а вот маслобойка им понравилась. Даже посетовали обе, что ездить далеко, а то и они бы попользовалась такой удобной вещью по-родственному. «По-родственному» – это, надо думать, бесплатно, а не за десятую часть сбитого, так что Катриона только неопределённо повела плечом: ну да, за пять-шесть лиг возить в один конец молоко, а в другой масло и пахту – проще по старинке сбивать. Маслобойка и так у неё без дела не стояла, уже не только семья старосты пользовалась. Масла набралось порядком, можно будет в часовню отвезти фунта два-три сверх десятины. Отношений с жрицами это, конечно, не улучшит, но может, удастся хоть немного рты им замазать, чтобы меньше шипели? Не зря же придумано словечко “умаслить”.
Но жрицы были далеко, и виделась с ними Катриона редко, а вот две почтенные пожилые дамы, честно сказать, утомляли её гораздо сильнее, чем гостившая прошлой зимой меллеровская семья из четырёх человек, да ещё с охраной и работниками. Она, конечно, терпеливо выслушивала замечания и советы, и ей вроде бы даже удавалось не кривиться так откровенно, как это получалось у Аларики – правда, той и доставалось сильнее. Она же не была владетельницей крепости и не могла, потеряв терпение, вежливо или даже не очень выставить родственниц вон. Оставалось только радоваться, что Вальтер не сумел или просто не успел найти сестре жениха. Как Катриона, привыкшая чуть ли не с двенадцати лет, что это она хозяйка в доме, ладила бы со свекровью – только отродья Бездны ведают. А с двумя пожилыми гостьями, которые, само собой, лучше знают, что и как, ей всё чаще казалось, что одинокая осень прошлого года была вовсе не так уж уныла и страшна. По крайней мере она уж точно была гораздо спокойнее нынешней. А почтенные дамы, которых на этот раз не подгоняли срочные дела, совершенно домой не торопились: водились с внуком, совали носы во все щели и старательно учили молодых, как надо правильно вести хозяйство. Катриона даже начинала подумывать о том, чтобы слегка подпортить отношения с роднёй своего маршала и вежливо поинтересоваться, не надоели ли дорогим гостям хозяева.
Спасли её сир Ламберт с Каттеном. Вообще, брат барона приехал присмотреть за Вязами, пока сир Эммет поправляется. Но при этом откровенно заявил, что утащил своего фаворита из замка, чтобы тот хоть немного отдохнул и выспался. Да, подтвердил сир Ламберт, он запретил посылать за целителем, что бы там ни случилось, пусть хоть моровая язва или нашествие огров. На недельку Феликса вполне может подменить его ученик, и вообще, раньше же как-то обходились травницами. Каттен, может, и был бы против того, чтобы за него решали другие, кабы у него имелись на это силы. Но он по-прежнему выглядел так, что его впору было хоронить вместе с погибшими у Гремучей, и Катриона попросила матушку Аларики перебраться к сватье, потому что свободных комнат больше не было – не могла же она поселить двух взрослых мужчин в детскую со смешной короткой кроваткой (была, конечно, ещё меллеровская спальня, но её Катриона заперла на ключ, едва узнала о гостьях – в кого-то же удалась сира Аделина такой завистливой). Как не хотела и возвращать сира Эммета под бочок супруге, где ему бы всю ночь не давал уснуть крикливый младенец, а сам он мешал бы спать Аларике, без конца ворочаясь и пытаясь поудобнее пристроить сломанную руку. Почтенные дамы спохватились, что загостились, и Катриона по очереди отправила их по домам в той самой своей двуколке, настрого запретив мальчишке-подручному конюха возить их куда-то ещё или задерживаться на денёк-другой: довёз, дал лошади поесть и отдохнуть, пообедал сам – и сразу же домой. Сир Ламберт, случившийся во дворе, когда Катриона давала эти наставления, только ухмыльнулся. Он и сам, сколько Катриона знала, гостей не жаловал. Особенно таких, кому надо сунуть нос во все щели и подробно объяснить, чем им эти щели не нравятся.
Сир Ламберт и рассказал, что орки, оказывается, пытались перейти Гремучую и в Рыжей Гриве, и дальше вниз по течению. Где-то они успели пограбить пограничные селения, где-то прорвались, но были отброшены, а где-то их сумели остановить ещё у реки, однако сама попытка напасть разом в таком множестве мест пугала. Как и то, что клыкастые в кои-то веки перестали грызться меж собой и объединились, чтобы всем вместе напасть на людей. На месте графа Катриона бы всерьёз обеспокоилась и послала солдат на границу, да и королю бы доложила. Но это она. Что предпримет его сиятельство – только он да Девятеро знают. Вполне может решить, что раз как-то отбились своими силами, то и дальше обойдутся. Построила же Волчья Пуща стену вдоль Гремучей без всякой помощи со стороны казны? А что для этого барону пришлось женить своего брата на вдове из третьего сословия, так это мелочи. Главное же – справились сами.
– Трупы сложили рядком на берегу, – сказал сир Ламберт. – Несколько раненых попали в плен, их кое-как подлечили и отправили назад, чтобы передали остальным наше разрешение забрать убитых. А то ещё в самом деле поднимут их каким-нибудь чёрным ритуалом, а нам потом разбирайся с орками-нежитью.
Он быстро глянул на Каттена, вроде бы дремавшего в кресле у камина. Кажется, это именно маг предостерёг барона от того, чтобы развесить орочьи трупы по ёлкам, как это было сделано когда-то с остроухой бандой: оскорблённые орки могли с помощью своих шаманов устроить Волчьей Пуще неприятности пострашнее, чем даже нападение силами дюжины кланов разом.
– Ещё похвастайся, будто трофеев собрали столько, что впору везти их на ярмарку, – проворчал Каттен и на ощупь, не открывая глаз, взял из тарелки на коленях что-то вроде открытого пирожка с творогом, только тесто было не на закваске и даже не на молоке, а то самое на масле и желтках, которое Росс так ловко рубил ножом (кажется, кондитер хотел немножко подлизаться то ли к брату барона, то ли к целителю, потому что ради двух почтенных пожилых дам он ничего такого не затевал). – Или егерей переучивать с прямых мечей на ятаганы.
– Гномского, кстати, было мало и оружия, и брони, – заметил сир Ламберт. – А что было, то старое, не по разу починенное. Видимо, в долг гномы не дали.
– Или подсчитали доходы-расходы и рассудили, что проще будет купить у Меллеров чего нужно и сколько нужно, чем выбить из орков свою часть награбленного, – буркнул сир Эммет и подлил себе ещё вина.
Катриона вообще-то выставляла недешёвое южное вино для баронского брата и целителя, но Каттен попросил себе чая с мелиссой, и компанию сиру Ламберту составил сир Эммет. Катриона по себе помнила, как это больно – сращивать магией сломанные кости, поэтому решила: пусть уж маршал напьётся и уснёт, не чувствуя боли, а то принудительно сросшиеся кости спать ему точно не дадут, даже отдельно от Аларики с сыном.
Она потянулась за другим оттенком синего, потемнее и ближе к фиолетовому – «её» угол покрывала был с ирисами. Аларика вышивала противоположный, с люпинами, а два угла между ними предполагалось вышить петуниями и бархатцами. На сероватом фоне небелёного полотна цветы смотрелись особенно ярко и нарядно. Даже жалко будет отдавать. «И дарить надо будет на опушке Чёрного Леса, – подумала Катриона, – чтобы мать Клара, или кто там приедет на Солнцеворот, не видела подарка. А то начнутся обиды, зачем и почему остроухим такое покрывало, а Храму всего-навсего волчьих шкур полдюжины? А что дриады сами предложили с ограми разобраться, а у жриц никакой помощи не допросишься – так Храму мы кругом должны просто потому, что это Храм…»
– Сира Катриона, я как-то мельком видел в комнате вашего консорта книжный шкаф, – сказал вдруг Каттен. – Раз уж мы тоже собираемся надоедать вам целую неделю, вы позволите мне брать книги? Я их, разумеется, никуда не потащу и буду сразу же ставить на место, как только прочитаю.
– А… хорошо, – сказала она растерянно. Меллер про книги ничего не говорил, но разрешал же он брать карту, а она наверняка подороже будет. Тем более, что целитель пообещал сразу их возвращать. – Я только не знаю, что у него там есть.
Каттен как-то странно глянул на неё, покачал головой, но ничего не сказал. Вместо него сир Ламберт проговорил ворчливо:
– Я вот тоже не знаю, что читают мои жена и дочь, так что нечего тут… Как-то же находим мы с тобой, о чём поговорить, и без книг.
Каттен промолчал, и Катриона подумала, что на месте сира Ламберта она бы обиделась, потому что молчание это было таким… ну, словно целитель не считал, будто ему есть о чём говорить со своим любовником, просто вслух этого произносить не хотел. Хотя если вспомнить Ренату Винтерхорст с её страданиями из-за «одного языка», чародеям, наверное, в самом деле с обычными людьми скучно.
– Там заперто? – спросил Каттен, вставая. Тарелку с оставшейся выпечкой он поставил на столик, за которым сидели сир Ламберт и сир Эммет, но тех сладкое тесто со сладким же творогом не соблазнило – они копчёной грудинкой закусывали. – Комната господина Меллера, я имею в виду.
– Да, – Катриона немного смутилась. – Там много дорогих вещей, и я закрыла её на ключ. Вот, возьмите. – И она отцепила его от связки на поясе.
– Спасибо, – сказал Каттен. – Лампу я тоже возьму, если не возражаете. – Она бы, может, и возражала, да когда это наглые высокомерные кошаки интересовались такой ерундой, как чьё-то там согласие? – На время, разумеется. Берт, ты переживёшь запах горного масла в спальне?
Тот заверил, что переживёт, и они с сиром Эмметом продолжили пить. Или если уж совсем честно, напиваться: кажется, сиру Ламберту тоже нужно было что-нибудь болеутоляющее. Например, красное креплёное.
Чуть-чуть разминувшись с Каттеном, в гостиную пришла Аларика. Неодобрительно посмотрела, как супруг заливается вином, но смолчала, не посмела начать ссору в присутствии сира Ламберта. Села напротив Катрионы, набрала розовых, голубых и лиловых ниток и взяла свой угол покрывала.
– Эта Минна – просто золото, – негромко сказала она. – Даже обидно немного: у меня на руках Вениамин орал-надрывался, а у неё даже не вякнул. – Катриона кивнула. Минна, младшая сестричка Марты, ей тоже нравилась, тихая старательная девочка. Её взяли помочь с осенней уборкой, но как-то незаметно она стала нянькой сиру Вениамину. У неё он и правда спал дольше и крепче, чем у родной матери, а сама Минна, покачивая ногой колыбельку, без конца вязала носки и фуфайки в две нитки, без всякого рисунка на бумаге угадывая с узорами. – Надо будет ей мужа хорошего найти, как подрастёт, – прибавила Аларика, и Катриона опять кивнула: да, дать за девчонкой хорошее приданое, но проследить, чтобы женились на ней не только ради барахла и кошелька с кое-каким серебром.
Аларика немного помолчала, прикидывая вроде бы, откуда сподручнее продолжить работу.
– Сира Катриона, я посчитала, кого нужно будет пригласить на имянаречение, – с лёгкой опаской проговорила она. – Многовато получается гостей, накладно слишком. И не звать половину – обидятся насмерть.
– Это уж точно, – буркнула Катриона, вспомнив свадьбу Вальтера. – Ну… куда деваться? Потерпим разок, не разоримся. Всё-таки единственный сын.
Аларика, не скрываясь, выдохнула с облегчением.
– Спасибо, – сказала она. – Одни расходы с нами, да? То я разродиться не могу, то Эммета колдовством лечить приходится, то вон половину Волчьей Пущи в гости зовём…
– Рената как-то сказала однажды, – хмыкнула Катриона, – когда сир Матиас пожаловался, что броню надо новую заказывать, хоть как он к этой привык… На то и зарабатываем, чтобы тратить, вот. Не гномы же, чтобы золото в подземельях складывать, а самим крысятину жрать, так она сказала. Вы с Россом про угощение говорили? Мне кажется, он только рад будет похвастаться своими умениями. Вон как покривился, когда я сказала, что дриады и овсяным печеньем обойдутся.
Аларика покачала головой.
– Я же у вас разрешения не спрашивала, – сказала она.
Катриона не очень поверила: спрашивай – не спрашивай, а ни к своим родителям, ни к свёкрам младенца не повезёшь. Всё равно гостей пригласишь туда, где муж служит и где ты с ним живёшь. Прямо Аларика с кондитером, может, и не договаривалась, но разузнать, что и как, наверняка уже пыталась.
– Где-нибудь между Белой Дорогой и Солнцеворотом праздник устроить, да? – спросила Катриона. – Подгадать бы с погодой, чтобы не пришлось всем сидеть в зале друг у друга на головах.
– Дриад попросить, – предложила Аларика, хихикнув. – Вдруг они умеют?
– Судя по нынешней осени – не очень, – возразила Катриона. – Или им зачем-то нужно столько воды в земле? Деревья перед зимой полить хорошенько?
– Да кто ж их знает?
Словом, они сидели за вышиванием и болтали. В камине потрескивали поленья, мужчины рядом, разгорячившись от выпитого, громко и не подбирая приличных слов, вспоминали подробности нападения орков, за окном шумел бесконечный дождь, который из светлой и хорошо протопленной комнаты казался даже уютным… «Ещё бы консорт вернулся, – подумала Катриона, – и было бы просто здорово. Когда он там обещал? Недели через две-три после Равноденствия? Пора бы уже».
Но Каттен и правда целую неделю присматривал за тем, как поправляются после его колдовства сир Эммет и ещё трое егерей, и только тогда сказал, что они с сиром Ламбертом тут больше не нужны. Они уехали обратно в замок (целитель отоспался, отъелся, отдохнул, валяясь на кровати с книгами из меллеровского шкафа, и стал похож на человека, а не на утопца или ещё какую нежить). А после их отъезда прошла ещё неделя, когда в Вязы заявился серый от привычной, застарелой усталости курьер в линяло-красном плаще с медной бляхой вместо фибулы. Он привёз Катрионе письмо от Меллера, сказав, что выезжали из Озёрного они с ихней милостью в один день, но он-то лошадей менял на каждой станции, а тяжёлые фуры движутся не так чтоб очень быстро. Катриона пробежала глазами коротенькую записочку, в которой консорт просил её придержать и зерно, и деньги для податей, потому что он приедет и займётся всем этим сам. Едет он вместе с тётушкой Еленой, и налогового сборщика в этом году ждёт неприятный сюрприз, писал Меллер. Мадлена тоже с ними, жива-здорова, гувернантку ей нашли… Словом, всё хорошо и будет ещё лучше.
Хотелось бы верить.
========== Глава 30 ==========
– Позвольте представить вам, дорогая, сиру Клементину, которая была так любезна, что согласилась давать Мадлене уроки.
Катриона в сомнении посмотрела на совсем молоденькую, не старше Аделины, тощенькую невзрачную девицу в поношенном плащике из слишком тонкого для здешней осени сукна: для Озёрного он, может, и годился, однако здесь-то горы рядом. Но плащ, конечно, был ерундой, можно свой старый отдать. Настоящей проблемой было очень знакомое выражение бледного личика: «Канн милосердная, за что?! Что я такого сделала, чтобы попасть – сюда?!» Точно как у Марены или матери Клары, подумалось Катрионе.
Но руку она сире Клементине, конечно, протянула:
– Катриона.
Девушка осторожно дотронулась до её руки ледяными пальцами. У неё что, и перчаток нет? Это за две-то недели до Белой Дороги, когда снег вполне может лечь и уже не растаять больше? «Кажется, придётся одевать городскую дурёху с головы до ног», – подумала Катриона, опустив взгляд и убедившись, что из-под юбки сиры Клементины виднеются носки таких же несерьёзных, как плащик, туфель. «Городская дурёха» тоже посмотрела себе на ноги, отчего-то смутилась почти до слёз и, запинаясь, дрожащим голоском проговорила:
– Я очень рада знакомству, сира Катриона. Ваш консорт много рассказывал о вас в дороге. И его тётя тоже.
– Тётя? – не поняла Катриона.
– Да, госпожа Ферр. Она была так добра, что предложила мне ехать в её карете, а не в фургоне.
Катриона попыталась вспомнить, в каком родстве состоят Меллеры и Ферры. Вроде бы госпожа Елена – всего только подруга фаворитки Алекса Меллера? Хотя младший Меллер что-то говорил про настолько близкие дружеские отношения, что вполне уже сойдут за родственные? Ладно, Девятеро с ними, поправлять сиру Клементину или что-то уточнять у консорта она не стала.
– Пойдёмте, – сказала она, – покажу, где вы будете жить. А Мадлена где? У матери?
– Да, – Меллер чему-то улыбнулся. – Попросилась домой забежать, я не стал удерживать.
Катриона кивнула. Она бы и сейчас первым делом тоже кинулась к родным, которых не видела так долго, а тут ребёнок неполных пяти лет. Конечно, девчонка скучала по матери. Как и та – скучала и тревожилась.
Больше Катриона ни о чём пока спрашивать не стала, чтобы не отвлекать консорта, а повела сиру Клементину в жилое крыло. Та шла за нею всё с тем же тоскливо-обречённым видом, словно её в ссылку отправили в эту ужасную глухомань. Ещё и погода кисла по-прежнему. Дождь унялся, но серая промозглая сырость так и висела в воздухе, и высушить её теперь смогут только первые морозы – холодному бледному солнцу это уже не по силам. Настроения городской девице это наверняка не поднимало.
– Вот, – сказала Катриона, обводя рукой небольшую и темноватую, прямо сказать, комнатку, зато обставленную только новой мебелью. «Для занятий, – подумала она, – надо будет лампу из гостиной приносить, нам с Аларикой она всё равно только вечерами нужна». – Чуть попозже принесут ваши вещи, сможете их разложить и развесить, – она кивнула на деревяшки-«плечики» в раскрытом пока что настежь шкафу. – Пока можете умыться, а я узнаю, что там с обедом.
Обед ещё не был готов, хотя Меллер с утра присылал трактирного мальчишку с запиской о том, что к полудню он будет в Вязах с целой ордой голодных мужиков. Тильда зашивалась: сеньоры, прислуга, егеря, возчики и охрана – а кормить всех ей! Магда с дочками помогала, конечно, но Тильда была уверена, что вся кухня держится на ней одной. Катриона заверила, что пока не разгрузят фуры, за стол всё равно никто не сядет, кухарка чуть успокоилась, но ворчать, понятно, не перестала. Кажется, и правда пора было подбирать ей настоящую помощницу, не просто судомойку. Вот только кого Тильда потерпит на «своей» кухне?
Катриона почти сбежала от ворчливой тётки во двор. Там Меллер уже запирал двери своего склада, отряхивая с дорожной куртки то ли муку, то ли крупяную пыль. Разгруженную фуру ставили под навес, к ещё одной такой же, а из третьей возчики и прислуга начинали заносить в дом коробки, тюки, ящики, свёртки – консорт, как обычно, привёз целую груду всякого добра.
