Текст книги "Афина. Голос войны (СИ)"

Автор книги: Анни Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)

В центре небольшой огороженной площадки во внутреннем дворе едва слышно журчал настенный фонтан с едва заметной струйкой, где-то раздавался стрекот цикад, пели птицы. Ника вдохнула полной грудью, возвращая спокойствие.

– Афина, почему в твоих сказках не появляются мегалодоны и нет бизонов? Свиньи есть, курицы есть, а этих нет.

«Афина сообщает: сказки, рассказываемые Нике на ночь, были написаны до момента, когда генная инженерия по останкам сумела выделить полное ДНК этих животных, а индустрия выращивания в инкубаторах позволила полностью искусственно вырастить первых особей. До этого момента эти животные были вымершими.»

– Что такое «ДНК»?

«Афина поясняет: каждое живое существо носит в клетках своего тела информацию о том, какое это должно быть тело, как оно функционирует, а также информацию о всех предках тела».

Ника задумалась, взглядом поискала скамейку и села.

– Мне непонятно. Настолько, что я даже вопросы придумать не могу, – наконец сказала она, бездумно глядя на клумбы с яркими цветами. – Но я поняла, что древние каким-то образом воскресили существ, раньше бывших вымершими. Но, Афина, зачем?

«В Афине мало данных, касающихся таких исследований. Афина не знает ответа на этот вопрос – кроме того, что бизоны долгое время выращивались для мяса.»

– А мегалодоны? Зачем древним вообще потребовалось воскрешать этих тварей?!

«В базе данных Афины нет ответа на этот вопрос.»

Ника выдохнула. Древние добавили своим потомкам головной боли этими тварями... «Интересно, каким был бы мир, если бы не мегалодоны, захватившие все море Кимасто и мешающие торговле?»

– Афина, что скажешь по поводу информации, которую вы отображаете?

«Афина поясняет: Афины изначально были созданы, как инструмент для ускорения некоторых процессов мозга, дополнение к человеческой нервной системе. Афины задумывались, как инструмент для спорта. Видов спорта много, в каждом из них свои правила и важные параметры, если не считать совсем базовых показателей развитости мышц и работы нервной системы. Изначально Афины использовались только в тренировках, по законодательству они были запрещены к использованию во время соревнований. Каждая Афина по мере использования в тренировках адаптировалась под спортсмена и выбранный им вид спорта, чтобы не выпускать узко-направленные Афины.»

– То есть, Афина изначально это своего рода заготовка?

«Афина подтверждает».

– Мы можем обменяться этими знаниями с другими Афинами? Вы же объединяли базу данных.

«В изначальном коде Афины такого нет. Мы можем обмениваться знаниями, но каждая Афина сама меняет свои настройки по алгоритмам, основываясь на знаниях пользователя и его опыте.»

– Обмен данными как-то поможет? Я хочу знать тонкости, о которых знает Кассандра. На что обращать внимания, какой жест что значит. И им надо знать, насколько опасен человек перед ними с воинской точки зрения.

«Афина полагает, что анализ можно улучшить регулярными обменами данных. Афина сообщает, что эта гипотеза нуждается в проверке на практике».

– Хорошо, – Ника подняла голову и уставилась на бледное небо. В Эрзо все еще стояла теплая погода, солнце перевалило за зенит. Где-то под облаками кружили точки птиц, и Ника собиралась с силами, чтобы продолжить взаимодействовать с людьми – ей до чертиков не хотелось покидать уютный и пустой сад гостиницы.

Пересилив себя, она поднялась со скамейки и вернулась в холл, снова оказавшийся пустым. Нахмурившись, Ника прошла дальше и вышла из гостиницы, пообещав себе, что разберется с персоналом позже.

Глава 3

Звуки города обрушились резко. Ника встала как вкопанная, ощутив раздражение и жуткое желание вернуться в тишину комнат, но все же продолжила путь. Она осматривала песочного цвета постойки с вкраплением белого и розового мрамора, желтоватую брусчатку. В Эрзо не любили острые угли – все они были сглажены, зато любили цветочные орнаменты в резьбе, украшавшей все городские здания, крыши округлые и ярко-синие, фонтаны, вырезанные прямо в стенах скверов едва ли не на каждом шагу.

Мода тоже была другой. Ника рассматривала многослойные одежды местных, закрывающих почти все тело. Штаны не носил почти никто, и она собирала любопытные взгляды всех встречных – в Паралии она и брат казались очень смуглыми на фоне белокожих соотечественников, а здесь Ника выглядела бледной. Туника, штаны, накидка – она поежилась, чуть ли не кожей ощущая жадные до сплетен взгляды и слыша шепотки.

Ника, сжав зубы, шла. Разглядывала вывески, не использующие букв – вместо этого на них были символические изображения того, что предлагал каждый лавочник. Булка на вывеске пекарни, какой-то овощ на бакалее, ножницы на цирюльне – Ника, прихватив кончик давно не стриженных волос, свернула туда, надеясь, что других посетителей не будет.

Двери в лавочке оказались распахнуты, вход прикрыт легкой циновкой. Ника отодвинула ее и вошла в полумрак, часто моргая.

– Добро пожаловать! – услышала она протяжное – в Эрзо тянули слова, словно пели. – Ого, неужели из Паралии?

Ника увидела полноватую, добродушную женщину. От ее широкой улыбки по щекам расходились едва заметная щетка морщинок, вокруг глаз пролегали гусиные лапки – она улыбалась всем лицом, и Ника улыбнулась в ответ так приветливо, как только могла, ощутив симпатию.

– Проходи, садись, – женщина указала на глубокое кресло, стоящее перед небольшим окном. – Беженцам из Паралии бесплатно! Давай-давай.

Оторопевшая Ника подчинилась энергии женщины.

– Беженцам? – переспросила она, уже оказавшись в кресле и ощущая, как ловкие пальцы пробегаются по волосам.

– Беженцам, – подтвердила она. – Вас тут немного, мало кто решается на побег. Рисковано очень.

Ника слышала сочувствие в голосе и не могла разобрать выражения лица в полированном медном блюде, служившим зеркалом.

– А где они? Я не знала про других, кому удалось сбежать.

Руки ее застыли.

– Не ищи их, девочка, – вдруг глухо сказала она. – Тебе сколько? Двадцать?

– Двадцать пять.

– Ребенок еще совсем, – вздохнула она. – Как звать-то?

– Ника. А вас?

– Исар, – Ника слышала улыбку даже в ее голосе, и чувствовала тревогу, не в силах распознать искренность новой знакомой.

– Почему не искать?

Раздался тяжелый вздох.

– Немного ваших смогло убежать, – помолчав, произнесла она. Ловко наклонив кресло, она начала лить вкусно пахнущую воду на волосы Ники, аккуратно промывая кожу головы. – А те, кто сумели, остались без денег и знакомств в чужом городе. Знаешь ли ты, Ника, как важны знакомства в Эрзо? И протекция одного из кланов?

Ника промолчала, с трудом слыша фразы сквозь журчание воды.

– Ничего не сделать, если ты не знаком с кем-то из клана. Кто-то, кто поможет не из доброты душевной, – Исар смыла с волос мыло. – А за проценты. Большие проценты. В Эрзо хорошо живется, очень хорошо, но только если ты родился в клане или вассальной семье. Иначе – нищета, голод, выживание.

Повисла пауза. Ника размышляла.

– Что случилось с беженцами? – наконец спросила она.

– Женщины в борделе, который держит вассальная семья Тажирон, Фархат. Мужчины кто где. Кто покрепче, в охрану подался, кому меньше повезло, тот сейчас либо уже казнен, либо, пока может, разбоем и воровством занимается.

Исар вытерла темные волосы Ники, обработала их какой-то благоухающей смесью и спросила:

– Какую стрижку хочешь?

– Оставьте ту, какая есть, – Ника придирчиво осмотрела себя в отражении. – Но срежьте длину. А где бордель?

Пальцы Исар застыли.

– Тебе зачем? Не ходи туда. Крыша над головой и еда того не стоят, а сказки про быстрые заработки просто сказки.

– Я была охотницей в Паралии, – Ника попробовала улыбнуться. – Если уж и пойду, то охранницей. Хочу.. хочу поговорить с ними. Может, мне удастся что-то сделать.

Исар вооружилась ножницами. Щелчок – и темная прядь, чуть завивающаяся на концах, падает вниз.

– Помочь хочешь, значит, – она тяжело вздохнула. – Не иди против кланов. Только себя погубишь.

Ника посмотрела на нее через отражение. Нахмуренные и подкрашенные черным густые брови, полная шея, широкие кольца на пальцах, и глубокая печаль в темных глазах. Ника прикрыла глаза и решила не продолжать расспрос – все без труда узнают в ней паралийку, значит, бордель сам ее найдет.

– Все. Смотри, какая красавица, – Исар поднесла блюдо ближе. Ника чуть наклонила голову, глядя, как вымытые и увлажненные волосы поблескивают на солнце.

– Хорошая длина. До плеч. Я так и хотела, – Ника улыбнулась и поднялась, доставая золотой из вшитого в пояс кошеля. – Держите. Это за всех, кого вы подстригли бесплатно – и кого подстрижете еще.

Она вложила монету Исар в руку и сжала ее пальцы.

– Спасибо, – сказала Ника и вышла, оставив остолбеневшую женщину за спиной.

В глаза ударил яркий солнечный свет, и она прищурилась, осматриваясь. На глазах выступили слезы, проморгавшись, Ника вновь увидела большое количество любопытных взглядов и вздохнула – такое количество внимания утомляло.

Она медленно прошлась по улицам, спросила про рынок и свернула, куда указали, чтобы спустя несколько извилистых улиц оказаться на базарной площади. Уже за несколько десятков метра гул голосов оглушал – день клонился к завершению, люди торопились успеть прикупить нужное и распродать остатки до закрытия.

– Лучший хлеб! За полцены!

– Рыба! Утренний лов! Торопитесь! Скидки!

– Приправы!

– Лучшие ткани!

Ника затормозила и задышала, отгоняя нарастающие тревогу и раздражение. Загнав чувства подальше, смело пошла вперед, мрачно размышляя о том, что лучше бы в засаде на барса сидела.

В нос ударило месиво запахов. Рыба, пот, хлеб, сильный запах пряностей, какофония духов, запах готовящихся где-то на огне лепешек и мяса. Последний запах Ника нашла приятным и пошла на него, лавируя между толпами людей, до хрипоты торгующихся с лавочниками.

Очереди в искомую лавку не обнаружилось, зато обнаружилась толпа. Кто громче крикнет, тому и доставалось приготовленное на углях мясо, завернутое в лепешку и сдобренное нарезанными овощами. Ника застонала про себя, собрала волю в кулак и втиснулась в толпу, уверенно прорезая ее.

– Мне две лепешки! – хорошо поставленным голосом гаркнула она. – Сколько?

– Шесть медяков! – проорал в ответ торговец. Ника достала требуемые медяшки и кинула их на прилавок.

Торговец сноровисто заработал руками, и спустя полминуты Ника уже продиралась обратно, держа в руках еду. Вырвавшись, она заозиралась в поисках места, где бы перекусить, и свернула в один из переулков, чувствуя, что за ней следят.

«Обе руки заняты», – мрачно подумала она. – «Если что, придется еду бросать».

– Афина, поиск.

Ника остановилась и вцепилась зубами в добычу, доставшуюся ей так трудно. Карта мигнула перед глазами, и она увидела точку-преследователя. Резко развернувшись, она наткнулась взглядом на слащавого мужчину – высокого, тонкокостного, улыбающегося приторной улыбкой.

– Приятного аппетита, красавица. Оголодала? – мягко спросил он.

Ника изучала его лицо. Морщины, очень темная кожа, неприятная складка у рта, словно он чаще поджимал губы, чем растягивал их в улыбке, выпирающий резкий кадык – он производил весьма скользкое впечатление.

– Есть хочу, – прожевав кусок, кивнула Ника. – А что? Зачем преследуешь?

За спиной у нее висел длинный охотничий кинжал, добавляющий спокойствия. Ника просчитывала, как можно быстро его достать, не выкидывая еду.

– Ничего такого! – мужчина сделал шаг назад и поднял руки, показывая ладони. – У меня нет злых намерений, только помочь хочу.

Ника прищурилась и вернулась к еде, откусив еще кусок. Глаз с него, она, впрочем, не сводила. Тот едва сдержал желание поморщиться, но улыбку удержал и продолжил раздражающе-мягкий тоном:

– Одна, в чужом городе. Денег, наверное, нет, я прав?

Нике очень хотелось его послать, но она сдержалась и кивнула, решив посмотреть, что произойдет дальше. Ее бедственное положение, его, казалось бы, обрадовало, и он улыбнулся шире.

– У меня предложение, красавица. Крыша над головой, еда, защита. Деньги хорошие. Интересно?

Ника сосредоточенно жевала. «Не мог попозже подойти», – зло подумала она.

– Я вначале поем. Отойди, – буркнула она, сама делая шаг назад. – Ты мешаешь.

Мужчина опять едва сдержал гримасу и любезно закивал.

– Конечно-конечно. Я подожду на входе на площадь, – и отошел на десяток шагов, не упуская ее, впрочем, из зоны видимости.

Ника выдохнула и полноценно вернулась к еде. Вспоминая Нерея и его неспешность, вдумчиво доела и сыто вздохнула – мир сразу стал лучше. Параллельно она размышляла. Мужчина, похоже, был одним из тех, кто обрабатывал беженок. Ника была почти уверена, что предлагал он работу в борделе.

Она ощутила укол неловкости – эта часть жизни всегда проходила мимо нее. В среде аристократов разговоров об интимных связях не заводили, только гувернантка однажды объяснила ей, как оно бывает. Нике исполнилось шестнадцать, у нее только начались женские дни, и на спутанные объяснения она ощутила только стесненность и отвращение. Про бордели она тоже только слышала краем уха. Понимала, что это и зачем оно, но никогда даже близко не видела.

Набравшись смелости, она подошла к мужчине, надеясь, что отвращение не проступает у нее на лице.

– Что за предложение? – спросила она.

– Я провожу тебя к одному хорошему человеку, у него работа есть. Как раз для молодой женщины, – улыбаясь, сказал тот. – Пойдем за мной.

Ника послушно двинулась вслед за его высокой фигурой, от скуки изучая привычную для местных одежду. Она видела только слои светлой ткани, и гадала, как они крепятся и за счет чего держатся – швов она не заметила.

– Афина, запомни маршрут и место, куда придем, – шепнула она в толпе.

Напряжение дня нагоняло ее, и она переживала приступы тревоги, усиливающиеся с каждым разом. К моменту, когда она и ее провожатый покинули рыночную площадь, ее руки начали дрожать, а сила эмоций стала почти непереносимой.

– Афина, – Ника скорее обозначала звуки, нежели произносила их. – Заблокируй мои чувства.

«Афина приняла команду. Афина предупреждает, что после отмены блокировки наступит откат.»

Ника в ответ лишь сжала зубы, и, когда долгожданная внутренняя тишина наступила, выдохнула.

– Нелегко было, да? – заметив тень на ее лице, спросил мужчина.

– Да. Как твое имя?

– Гани. А твое, красавица? – он мимолетом попытался тронуть Нику за руку.

– Ника, – руку она ловко отвела, сделав вид, что поправляет волосы.

Гани цыкнул и тут же вернул доброжелательное выражение на лицо. Ника прищурилась – кажется, долгое общение с Кассандрой давало свои плоды, настолько плохую игру видела даже она.

Они уходили все дальше от центра. Гани больше не пытался завести светскую болтовню, просто молча и целенаправленно вел Нику все дальше. Остановившись внезапно посреди улицы на окраине центра, он внимательно посмотрел по сторонам и свернул в незаметный проулок, спустился по низкой лестнице вниз и постучал в неприметную дверь.

«Стук необычный. Запомню на всякий случай».

Дверь распахнулась.

– Новую привел, – грубо сказал Гани, толкнув Нику внутрь. – Разберитесь с ней.

Ника ощутила чужие руки на плечах и прежде, чем успела подумать, припала на одно колено, рукой подсекая ноги невидимого противника. Тот матюкнулся и полетел вниз, Ника выпрямилась, выхватила кинжал и обрушила рукоять на затылок охраннику – Гани успел только отшатнуться, а ее кулак уже летел ему в нос.

– Твою!.. – он попытался ответить на удар, но Ника нырнула ему под руку, уперлась плечом в подмышку и приставила кинжал к ребру.

– Тихо, – сказала она. – Ты же не хочешь умереть, верно? А мне не хочется думать, где прятать труп. Как ты и сказал, город незнакомый, связей нет. Помочь тебя прикопать будет некому.

– Тварь, – глухо рыкнул Гани, злобно на нее покосившись.

– Может быть. Опустись на колени.

– Ни за...

Ника погрузила кинжал ему в плоть на полпальца. Весь героизм Гани тут же испарился, и он упал на колени. Ника размахнулась и от души вмазала ему рукоятью, наблюдая, как его тело обмякает.

– Афина, анализ.

Карта показывала, что в округе никого. В здании точек было много, но всего две светились красным – значит, вооруженных противников только двое. Ника, пыхтя, оттащила бессознательных мужчин наружу, посадив их вдоль стены.

Полюбовавшись на дело рук своих – а что, перепили, на жаре разморило, всякое бывает – она скользнула внутрь помещения. Постояла на пороге, давая глазам привыкнуть, и осмотрелась.

Здесь коридор был темным, изнутри побеленным. Ничего особенного, кроме запаха – пахло очень дорогими благовониями, Ника знала этот запах по аристократическому прошлому. Мама его любила.

Отогнав ненужные воспоминания, она сосредоточилась и вдоль стены двинулась вперед, ориентируясь по карте. Ника находилась в пристройке, впереди располагалась большая зала с множеством точек, налево шло ответвление на лестницу. Дальше по схеме были комнаты. Рассудив, что ее появление в зале поднимет панику, она пошла по лестнице наверх.

Тут обстановка кричала о богатстве. Литые медные подсвечники, фрески с позолотой на стенах, под потолком вился орнамент, около небольших круглых окон стояли столики с вазами, полными цветов. Пройдя лестницу, Ника оказалась в длинном коридоре, полном дверей из темного, лакированного дерева. На каждой красовалась табличка с именами – Ника хмыкнула. Похоже, посетители этого заведения умели читать, в отличии от большинства горожан.

– Галия, Бадрия, Камра... – она беззвучно читала имена девушек, чувствуя клубящуюся внутри ярость. – Селена.

Она остановилась напротив двери с паралийским именем, глубоко вздохнула и вошла.

– Кто, – женщина сидела напротив двери, у трюмо с зеркалом, в руках держа расческу. – Кто вы такая?!

– Спокойно, – Ника подняла руки. – Меня зовут Ника Влахос.

– Влахос? – она тут же понизила голос. – Влахос – из Паралии?

Ника кивнула и прошла внутрь, осматриваясь. Большая кровать с прозрачным белым балдахином, застеленная бордовой тканью, густые мягкие ковры под ногами, закрывающие мраморный пол, зеркальное трюмо из темного дерева, заставленное благоухающими баночками. Единственное, что портило общее впечатление – единственное небольшое окно, забранное решеткой.

– Зачем сюда пришла аристократка? – Селена вздернула подбородок. – И как ты сюда попала?

– Меня пытались сюда отвести обманом. Я вырубила проводника и охранника у, как я поняла, черного входа.

– Ты нажила себе могущественных врагов тем самым, – Селена поджала губы. – Уходи, пока они не очнулись.

Ника посмотрела на соотечественницу. Темные волосы, не до конца уложенные в традиционную прическу паралийской знати, накрашенные губы, подведенные глаза и брови, сияющая белая кожа, расшитая серебром туника.

– Ты очень красивая, – озвучила Ника и вздрогнула – от ее фразы Селена разрыдалась.

– К черту! – взвыла она. – Лучше бы была уродиной!

Ника шагнула вперед и влепила ей пощечину, морщась про себя. «Было бы время успокоить ее по-другому...» Селена замолкла и со злостью уставилась на нее.

– Нам нужна информация про кланы, – сказала Ника. – Я думаю, ты многое знаешь. Я постараюсь выкупить тебя – ты права, если я просто уведу тебя, мы обе, скорее всего, пострадаем. За какую сумму тебя могут отдать?

Селена с безумными глазами вцепилась ей в руку.

– Выкупить? Меня?

– Соберись, – рыкнула Ника. – У меня мало времени!

На карте отобразилась третья красная точка. «Кто-то из этих двоих уже мог очнуться», – мрачно подумала Ника.

– Думаю, не меньше полсотни золотых, – лихорадочно дыша, сказала Селена. – Слишком много, да?

– Найдем, – лаконично ответила Ника, вспоминая слова Тавриона. – Главное, никому не говори, что видела меня. Если повезет, то все будут считать, что я вырубила охранников и сбежала.

Селена кивнула, а Нику прошило тревогой – одна из красных точек поднималась по лестнице.

«Черт», – подумала она и нырнула под кровать, увидела перед собой выступающие рейлы, ухватилась за них и подтянулась, так, чтобы ее не могли увидеть, даже опустившись на четвереньки. Других мест, чтобы спрятаться, в комнате не было. Селена удивленно пронаблюдала за ней, а затем услышала тяжелые мужские шаги по коридору и вздрогнула, тут же вернувшись за трюмо и сделав вид, что доубирает волосы в прическе.

Дверь громко распахнулась.

– Добрый день, – сказал кто-то, по голосу знакомый Нике. – Прошу простить, что без приглашения и предупреждения. Меня зовут Тэйратон.

Глава 4

Таврион обнаружил себя в тупике. Первые пункты плана прошли успешно – он поел, нашел плащ с капюшоном, полностью скрадывающим фигуру и частично лицо, у ювелира снял крепления для камней, а сами камни отнес к перекупщику, живущего в квартале неподалеку от порта.

Сразу после выхода из неприятного, темного помещения он ощутил предупреждающий укол тревоги от Афины – карта показала, что рядом пятеро противников. Ждать их, он, конечно, не стал, и сразу дал деру.

– Афина, анализ, – нервно проговорил он. – Выстрой мне маршрут отхода.

Кошель с золотом тяжестью висел на поясе. Еще один, уже в Паралии вшитый в пазухи, больно натирал чувствительную кожу под руками. Третий, вшитый в штаны, странно топорщился на бедре и предательски позвякивал, когда Таврион бежал.

«Надо было брать с собой Нику», – подумал он, наблюдая, как Афина пунктиром выстраивает ему путь отступления наверх. Подняв голову, он обнаружил балки – в бедном квартале люди строили, вначале выстраивая деревянный каркас, а сверху укладывали глиняные кирпичи, обмазывая все это местным желтоватым известняком. На поверхности стен торчали деревянные края брусьев, за которые Таврион зацепился, подпрыгнув, и полез наверх.

– Вот он! – раздалось где-то сбоку, придав ускорения.

Таврион подтянулся, оказываясь на низкой и хлипкой крыше, и кинулся бежать дальше в указанном Афине направлении. Драться – значит, потерять жизнь или оставить следы в виде трупов, значит, боя надо избежать.

«Скорее всего, задавят количеством», – он ловко спрыгнул с крыши, сопровождаемым матом одного из жильцов дома, по крыше которого гулко пробежался. Он ринулся вверх по улочке, наблюдая за постепенным отставанием точек, резко свернул в переулок и рывком снял плащ, судорожно сворачивая его в котомку. Небрежно поправил волосы и успел слегка приспустить линию штанов.

– Ты! Никто в плаще не пробегал? – один из преследователей залетел в переулок.

– А? Че? – чуть шатнувшись, пролепетал, едва ворочая языком, Таврион, старательно кося глазами.

– Да че ты спрашиваешь, упитый же вусмерть, – рявкнул кто-то. – Красные пятна не видишь?

Преследователи, тяжело дыша, убежали дальше. Таврион выдохнул, вернул штаны на место и оперся руками об колени, пытаясь отдышаться.

– Афина, найди мне дорогу в гостиницу, – сказал он, переведя дыхание. – И как ты карту сделала, интересно?

«Афина поясняет: пользователи ходили по городу, видели улицы. Афина запомнила их взаимное расположение, и на основании этого составила карту-схему».

– Полезно, – буркнул Таврион, выходя из переулка. – Да уж, отличное приветствие, город Эрзо, ничего не скажешь.

Спустя полчаса он вернулся в гостиницу. Прошел вечно пустой холл, нахмурившись и задаваясь теми же вопросами, что и Ника – он тоже заметил удивительную пустоту гостиницы и навыки служащих. Поднялся наверх, открыл дверь и увидел бледного Эвра, пялящегося в пространство перед собой.

– Привет. Я хоть и знаю, что у тебя там что-то от Афины, но выглядит все равно странно, – сказал Таврион, проходя и разваливаясь на плетеной софе. – Чего бледный такой?

– Привет. Ника еще не вернулась, – буркнул Эвр, пряча глаза. – Я создал нам эскизы. Нам с Кассандрой отдельные, вам с Никой отдельные.

– Разные? Почему?

– Потому что вы умеете драться, а мы нет. И физическая форма у вас лучше, наши я спроектировал с тем, чтобы было легче убежать – ничего кроме этого мы все равно сделать не сможем.

– Не скажи. Лиандру вообще-то Кассандра убила, – фыркнул Таврион. – Но логика понятна. Ваши легче?

– Легче. И у вас уплотненные наручи, чтобы можно было прямой удар отразить.

– Интересно. Покажешь?

Эвр передал Тавриону эскизы, и тот молча их изучал.

– Любопытно, – наконец сказал он. – Но грудину стоит уплотнить и чуть расширить.

– Расширить?

– Под доспехи такого плана надеваются плотные одежды, чтобы не натирал. Особенно под металлические части. А еще нам с Никой дышать надо, – Таврион чуть улыбнулся. – Надеюсь, она не забыла про лепешки. Я пообедал, но есть снова хочется.

– Не забыла, – Эвр вздохнул. – У нее хорошая память.

– Да в порядке с ней все будет, раз уж даже я отбился, то и она сможет.

Таврион еще на середине фразы начал чувствовать, что произносит что-то не то. Эвр становился все бледнее, и конец прозвучал неуверенно.

– На тебя напали? – уточнил Эвр.

– Да, – Таврион вздохнул. – Следили за перекупщиком... Хотя, может, это его ребята и были. Я торговался. И выторговал отличную цену!

– Если даже ты называешь цену отличной, то, скорее всего, перекупщик решил, что спорить с тобой бесполезно, проще потом забрать золото, – Эвр мученически улыбнулся. – Надеюсь, Нике повезет больше, и она просто погуляет по городу.

Таврион хотел возразить, подумав об исключительной удаче Ники собирать разного рода неприятности, но вовремя прикусил язык.

***

Ника чувствовала неуместный азарт и странную дрожь в руках. Она слышала, как Тэйратон прикрыл дверь и подошел чуть ближе к Селене.

– Ты из Паралии.

– Да. Еще рано, мы... я не начала работу.

– Я не для этого здесь, – Тэйратон присел на кровать. Ника стиснула челюсть. – Я хотел спросить, что ты знаешь о знати Паралии. Фамилии Влахос, Вассиликос и Эборос тебе, полагаю, знакомы.

– Знакомы, – в голосе Селене сквозило напряжение. Ника скосила глаза и увидела начищенные сапоги Тэйратона. Едва сдержав порыв ткнуть в незащищенную ступню кинжалом, она прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться на диалоге.

– И что тебе про них известно? – поторопил ее Тэйратон.

– Эборосы владели банком. Возможно, до вторжения были самой богатой семьей, но в Собрании не участвовали. Вассиликос, напротив, определяли почти всю внутреннюю политику. Влахосы были оппонентами Вассиликос, кажется, они были более традиционны. Больше мне неизвестно, я была из земледельческой семьи, мы даже жили за пределами городских стен.

– Негусто, – задумчиво проронил Тэйратон. – А что про них говорили в народе?

– Что если кто-то жаден, он как Эборос, а если кого-то сильно заносило, то говорили «ты как будто из Вассиликос». Про Влахосов ничего такого не говорили. А почему вы спрашиваете? И мне готовиться надо, скоро закат, и мы все спускаемся.

Тэйратон досадливо цыкнул, а Ника силилась сдержать странные порывы и желания – хотелось драки, крушить, ломать, и силы висеть, держась за рейлы, иссякали. Мысленно она торопила Тэйратона, но тот продолжал сидеть на краю кровати.

– Может, вспомнишь еще что-нибудь? – вкрадчиво проговорил он.

Что-то перещелкнуло у Ники в голове, и следующее, что она увидела – это комнату, удивленные лица Селены и Тэйратона, а дальше ее кинжал звонко уперся в подставленный блок.

Ника рывком отвела лезвие кинжала Тэйратона и, перекинув свой в другую руку, атаковала вновь. Тот увернулся, но лезвие зацепило его скулу, и по лицу потекла струйка крови. Ника, рыкнув, вернула кинжал в ведущую руку.

– Ты, – удивленно проговорил Тэйратон, наконец-то разглядев атакующего.

Ника коротко размахнулась, целясь ему в грудину. Мужчина блокировал выпад и коротко ударил кулаком, Ника едва увернулась, но ощутила на мгновение горячее прикосновение к щеке.

– Хватит, – рыкнул Тэйратон, прыжком увеличивая дистанцию между ними. – Я не хочу тебя убивать.

– Ты не сможешь, – фыркнула Ника. – Все время делаешь этот жест, как будто щитом прикрываешься. Ты меня сильнее, но с непривычным оружием не победишь. Тебя разоружили на входе, не так ли? Значит, с местными хозяевами ты не связан. Так может назовешь уже свою фамилию, капитан?

Тэйратон усмехнулся. Деланно равнодушно он убрал кинжал, лезвие исчезло где-то в складках традиционной местной одежды. Ника нахмурилась и ощутила легкую боль в скуле.

– Моя семья – вассалы Бинаонов, – спокойно проговорил он. – Это заведение держат Фасхет, они из Тажиронов. Но я для них просто обычный клиент.

– И как тебя пустили?

– Я не спрашивал разрешения. Пришел в гостевую залу, оставил оружие на входе, и поднялся, когда охрана отвлеклась. Что интереснее, как ты здесь оказалась?

– Мне предложили работу, – Ника зло улыбнулась.

– О. Он все еще жив?

– С трупом больше возни, – Ника поморщилась. – И его будут искать. А так может он и вовсе промолчит, чтобы не позориться.

Тэйратон кивнул.

– Как твоя фамилия? – настойчиво повторила Ника.

– Бастардам она не положена, – лаконично ответил тот. – Но если бы была, то Албахрия.

– Албахрия – вассалы Бинаонов, занимаются зданиями в доках, – Селена вступила в диалог, ее голос дрожал. – Мне нужно работать.

«Она на грани паники», – Ника вздохнула. Странное состояние отпускало ее, и она вновь могла мыслить ясно. – «Что это вообще было?»

– Мы тебя выкупим, – пообещала она Селене. – Я вернусь завтра...

– Нет необходимости ждать до завтра, – Тэйратон улыбнулся. – Я могу выкупить ее прямо сейчас.

– И что ты за это хочешь?

– Чтобы вы потом вернули мне потраченные на это деньги.

– И все?

– И все. Считайте это... гостеприимством.

Ника фыркнула, с тревогой глянула на Селену и увидела на ее лице безумную надежду.

– Хорошо. Я выйду, как пришла, через черный вход. Встретимся у входа в гостиницу, – она бросила острый взгляд на Тэйратона.

– Даю слово, что мы оба придем, – он чему-то улыбался. – Мне понадобится время, чтобы уладить дела здесь.

Ника кивнула, чувствуя усталость. Она вышла из комнаты, стараясь не поворачиваться спиной к Тэйратону – на что тот лишь усмехнулся. Дверь прикрылась, и Ника, сверившись с картой, торопливо спустилась, вышла в уже знакомый коридор и толкнула неприметную дверь.

Гани и его незадачливый приятель все еще лежали там, где она их оставила. На всякий случай Ника проверила, есть ли у них пульс – не хотелось бы в первый же день оказаться разыскиваемой за убийство – и выдохнула. Оба были живы.

Она шла обратно к гостинице, и, оказавшись в толпе неподалеку от опустевшего рынка, тихо спросила:

– Афина, что это было?

«Афина полагает, что блокировка чувств привела к неконтролируемому аффекту. Афина не может убрать ваши эмоции полностью, поскольку они являются результатом работы вашей нервной системы, и полная блокировка приведет к плохим последствиям. Афина заглушила ваши чувства, но они продолжили на вас влиять. Афина не рекомендует обращаться к этому методу в дальнейшем. Афина рекомендует сон, полноценное питание и обязательное уединение для контроля за эмоциональным состоянием».