Текст книги "Кая. Полукровка (СИ)"

Автор книги: Анна Бегун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

Думаешь, это не проблема? Ну, вступил бы в наследство и жил себе, как прежде? Нет, так не получилось. Чтобы вступить в наследство, нужно испить Сока Глада. Немного, чисто символически. Но если в тебе недостаточно гладирской крови, то эта штука убьёт тебя. Так уж сложилось исторически, ведь именно он сделал нас такими, какие мы есть. Именно он разделил людей на две расы. Во мне крови пополам. Поэтому и шансы выжить у меня были бы... пополам.

Да, я испугался, и решил бежать. Сначала пытался искать брата, а потом уже стало просто нечего терять. Знаешь, я ведь сейчас должен был плыть на корабле следом за братом – в те земли, где человеки, гладиры и полукровки живут в мире и строят новое государство. Но просто не смог оставить тебя одну, прикованную к больничной койке...

В общем, я бежал из Садов, но меня выследили и пытались поймать ищейки – чтобы передать под суд, а там уж как карта ляжет. В лучше случае отправили как раба в одном ряду с человеками. Надеялся, что в Молотушках они меня уже не найдут, с тобой познакомился, и даже начал думать, что можно бы там и остаться – но вернувшись однажды домой, обнаружил засаду. Прости, в тот день мне пришлось заставить тебя принять решение всё бросить и отправиться в столицу. Здесь много людей, проще затеряться.

Почему я прикидывался девушкой?.. На самом деле, я менял образ каждые несколько дней, чтобы хоть как-то сбить их со следа. Так уж вышло, что в Молотушках оказался именно вот так, в том самом голубом платье, а потом менять что-то было уже поздно. Да и привык я к этой роли. И к тебе. Ведь с тех пор, как покинул дом, у меня не было ни одного близкого человека, только ищейки мерещились в каждом встречном. А если бы я пришёл к тебе, как парень? Стала бы ты со мной жить? Остались бы мы друзьями, которыми были до этого дня?..

***

– Если бы ты пришёл ко мне как парень, – сказала я дрожащим голосом, – то, возможно, мы были бы больше, чем друзьями.

Гард покачал головой.

– Этого я допустить не мог никак. За мной охота. И если бы из-за меня с тобой что-то случилось, я бы себе этого не простил. По крайней мере, так мне казалось до недавнего времени. А насчёт карнавала: знаешь, хотелось хоть раз побыть самим собой. Когда же ты появилась рядом, я... – он усмехнулся. – Я попытался оттолкнуть тебя. Чтобы потом случайно не разбить сердце, как когда-то это делали множество раз до меня. Стать поводом для твоих слёз стало бы невыносимо.

Я терялась в мыслях. Мир снова сдвинулся с места, не позволяя мне удерживать равновесие, и приходилось прикладывать усилие, чтобы остаться на ногах.

– Если бы с тобой что-то случилось, даже будь ты и дальше моей подругой и соседкой... эта потеря всё равно была бы для меня слишком тяжёлой.

– Думаю, ты права. Но ведь это было бы всё равно легче.

– Мужчины всегда исчезали из моей жизни, что в этом особенного.

– А я не хотел становиться ещё одним из них.

– Ты сказал, что так было до недавнего времени. Что же изменилось?

Он подался вперёд и осторожно запустил руку в мои волосы. Неужели?.. Вспомнились рассуждения Элайлы, что, наверное, я и в самом деле нравлюсь своей соседке. Может, она была права?

Я опустила взгляд на его тонкие сомкнутые губы и, прикрыв глаза, потянулась ему навстречу. Рука скользнула дальше, к затылку, а затем к шее. Резко распахнув глаза, я схватила его за локоть.

– Не трогай! Убери руку!

Он не шевелился, и мы замерли, глядя друг другу в глаза.

– Я знаю, что там, – тихо сказал Гард. – И могу рассказать тебе.

Медленно, неуверенно я отпустила его, и почувствовала, как пальцы заскользили по шее, ощупывая шрам под волосами.

– Почему ты так стесняешься его? – спросил гладир, и я отвела взгляд.

– Он уродлив. Кто будет любить девушку с таким шрамом?

– Ты хоть знаешь, как он выглядит?

Гард пальцем водил по линиям шрама, словно рисуя простенький рисунок.

– Там много линий, направленных во все стороны. Как кривое солнце. Думаешь, я его не прощупывала никогда?

Вздохнув, он повернулся ко мне спиной, перекинул волосы вперёд и опустил голову, открывая моему взору свою шею.

Я ахнула.

В основании головы Гарда отчётливо виднелся большой шрам.

ЧАСТЬ III. ГЛАС НАРОДА

Глава 1

Его Величество положил ноги на одну из ручек трона и расслабился. Хотя личность к нему вернулась, в голове всё ещё шумело, и подолгу сосредотачиваться на чём-то было трудно. День выдался длинным: со всех уголков королевства возвращались дипломаты с докладами, всех нужно было выслушать, соотнести между собой их рассказы и принять какое-то решение.

Решение в такую тяжёлую голову не приходило. Отправив всех на заслуженный отдых, король заперся в тронном зале и в гулкой тишине пытался собраться с мыслями.

Дверь главного входа скрипнула.

– Я же просил меня не беспокоить! – крикнул Рюрик, вымученно прикрывая глаза рукой. – Мне нужно сосредоточиться!

– Ваше Величество, – у входа вытянулся в струнку один из Стражей. – Разрешите доложить!

– Совсем слов не понимают, – проворчал король себе под нос, но затем великодушно кивнул: – Докладывай, Келл.

– Вашей аудиенции просит господин Нэрд рода Клюв. Вопрос межгосударственной важности.

С тяжёлым вздохом Его Величество опустил ноги на пол:

– Что ж, пусть заходит.

– Чаю? – предложил Рюрик улыбчивому мужчине, когда тот подошёл к трону. – Не стесняйтесь, господин Нэрд, поднимайтесь к столу. У меня с самого утра во рту не было ни крошки. Стоило выйти из колеи буквально на несколько дней – и в государстве полный бардак!

Посетитель с неизменной лёгкой улыбкой взошёл по ступеням и, даже не спрашивая разрешения, сел за стол.

– Спасибо, Ваше Величество, не откажусь.

Рюрик поморщился:

– Ну, хоть ты так ко мне не обращайся.

– А ты ко мне – на «вы».

– По рукам, – усмехнулся король, присаживаясь напротив. – О чём ты хотел со мной поговорить?

– Если честно, – Нэрд налил себе ароматного чая из тонкого изящного чайника, который даже в руки брать было страшно. – Если честно, поговорить я хотел с тобой ещё в тот день, когда твоими усилиями мне довелось не оказаться перед великим и справедливым судом сам понимаешь кого. Но в тот день всё не заладилось.

– Это точно. И зачем только я снял тогда экран!

– Не вини себя, всё уже в прошлом. Есть более насущные темы для разговора – те, которые связаны с настоящим.

– Я тебя внимательно слушаю.

Откинувшись на спинку стула, Нэрд задумчиво отхлебнул из своей чашки, после чего поставил её на стол.

– Как вы, наверное, помните, всего ищейки захватили восемь гладиров. Мы здесь не спрашиваем друг у друга род, это считается неприличным. Те, кто отказался называться гладиром, отказался и от рода. Однако, мне повезло случайно заметить клеймо одного из пленных.

– Это всё очень познавательно, – сказал Рюрик, дожёвывая свой бутерброд, – но какой мне толк от ваших имён и фамилий?

– А что, если я скажу, что это было клеймо Веда?

Король поперхнулся новым куском и долго бил себя в грудь, пытаясь прокашляться.

– Кто? – прохрипел он, с трудом переводя дыхание. – Срочно веди его сюда! Это же решит... всё!

– Не его, – поправил Нэрд и отправил в рот горсть орехов. – Её. Молоденькая совсем девчушка, и совершенно не умеет пользоваться своим даром. Что уж там, она даже не знает о нём.

– Девушка... Это несколько осложняет ситуацию. Как у вас относятся к женщинам-правителям?

– Не с восторгом, но прецеденты случались. Учитывая текущую ситуацию, думаю, народ согласится и на женщину, если она – настоящая Голова.

– С женщинами сложнее договориться. Особенно с породистыми.

– Она ж тебе не лошадь, – укоризненно покачал головой Нэрд. – Готов спорить, она и не ведает о своей, как ты выразился, «породистости».

– С одной стороны, это хорошо – значит, она не сознательно отказалась от попыток занять трон Торуса. Насколько я помню, Веда всегда воротили нос от политики? С другой, её может шокировать предложение стать Головой, так что в любом случае у нас есть определённые проблемы. Так кто, говоришь, у нас такой интересный завёлся?

– Она зовёт себя Кая. Кая Прекрасная.

Король побледнел и медленно отложил недоеденный кусок обратно на тарелку.

– Прости, я, кажется, задумался. Повтори?

– Кая Прекрасная. Прекрасная – это фамилия, а не моя личная оценка.

Медленно, глоток за глотком, Рюрик выпил бокал воды, после чего встал и молча скрылся за дверью в боковой стене. Несколько минут Нэрд смотрел ему вслед. Не дождавшись, он покачал головой и подцепил с большого блюда самый аппетитный пирожок.

***

несколькими днями ранее

Я – ведьма, и меня не так просто удивить. По крайней мере, тем, что касается нас, людей. Простите, человеков. Мне довелось видеть сотни болезней – если не в жизни, то хотя бы в книгах, – помогать в родах, выкармливать чуть не погибшего от голода человека. Большая часть историй, конечно, произошла, когда рядом была бабушка, но повидать пришлось многое. Среди прочего, были и шрамы. Порой ужасные. Однажды, мне тогда было года четыре всего, мы ездили на ярмарку, и остановились отдохнуть на берегу реки. Я пошла в ближайший перелесок, собрать немного ягод, пока коней поили и очищали от липучек, на которые слетались крупные мухи, но вместо сладких кустов нашла прибитый к берегу реки плот. Из людей рядом не было никого, кроме лежащего на покачивающемся плоту бессознательного мужчины. Его тело было так изуродовано рваными ранами, что я завизжала и бросилась к бабуле, даже не приблизившись к нему. До ярмарки мы в тот месяц так и не добрались. Вместо этого вернулись домой вместе с мужчиной и долго ухаживали за ним. Им оказался дядя Айк, с которым мы ещё много лет водили дружбу.

Но один шрам мне не давал покоя – мой собственный. Неестественной формы, который никак не удавалось толком рассмотреть, а мама на его счёт всегда отмалчивалась. Она говорила, что девочкам неприлично показывать свои шрамы, поэтому я всегда носила длинные волосы и часто повязывала на шею шарф, боясь, что при неосторожном движении кто-нибудь его заметит.

А сейчас Гард сидел ко мне спиной, открыв шею, на которой в том же самом месте отчётливо виднелся шрам странной формы. Он был другой, но природа наших шрамов была определённо одной. Я протянула руку к рисунку на коже гладира, и, едва коснувшись, одёрнула её, словно боясь обжечься. Он не пошевелился, и уже чуть смелее я провела кончиком пальца по линии, изображающей ладонь, из каждого пальца которой выходил луч.

– Что это? – спросила я надломленным голосом.

– Клеймо, – ответил он. – Клеймо моего рода. Если бы меня нашли мёртвым, то не пришлось бы гадать, кто я, просто отнесли бы в родовое гнездо и передали родственникам.

Гард потянулся к столу, взял с него карандаш и тетрадь, на последней странице которой аккуратно начертил странный рисунок. Нижняя половина – словно закрытое верхнее веко с направленными вниз ресницами, верхняя – словно солнце, встающее на горизонте.

– Так выглядит мой шрам? – уточнила я, хотя уже знала ответ.

– Да.

– Это клеймо?

– Да.

– Бред.

– Я видел такое клеймо раньше. Точно такое же, один-в-один.

– Но как это может быть? – воскликнула я и поморщилась от пронзившей виски головной боли. – Я же не гладир!

Он снова взял меня за руки, призывая успокоиться.

– У меня самого не всё сходится. Клеймо ставит отец, значит, твой отец должен принадлежать роду Веда. Если это так, то ты должна быть как минимум полукровкой – по линии отца. Но тогда ты должна и выглядеть... как мы.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но он помотал головой:

– Подожди! Я сам не понимаю, но есть две версии. Одна: что твой отец сам полукровка, но по матери, и тогда, возможно... Но нет, есть основания полагать, что ты – гладир больше, чем наполовину.

– Что ты несёшь?..

– Вторая версия, – он словно не обратил внимание на мой протест, – заключается в том, что ты под иллюзией.

– Гард, я не могу быть гладиром.

Он с сомнением покачал головой:

– Хочешь сказать, это клеймо – не настоящее?

– Возможно, – я развернулась к стене и приложилась к холодной поверхности лбом, чтобы хоть чуть успокоить боль. – Может, это просто случайный шрам. Может, ты что-то перепутал. Но я точно не могу быть гладиром, никак.

– Давай проверим мою вторую версию. Я с самой первой нашей встречи постоянно чувствую от тебя непрерывное тонкое воздействие.

Он несколько секунд задумчиво меня рассматривал, после чего его брови удивленно поползли вверх.

– Эй, ты чего? – нахмурилась я в ответ. – Ты меня пугаешь.

– Искусное воздействие, сильное. – Он легонько стукнул меня по лбу указательным пальцем. – У тебя крепкая головка. Не могу пробиться. Ты точно раньше с гладирами не общалась?

Сердце тоскливо защемило и я отвернулась.

– Знаешь, – очень медленно зазвучал мой голос, – я уже ни в чём до конца не уверена. Может и общалась. В моей жизни было очень много разных людей.

Гард мягко улыбнулся, но всматриваться в меня не перестал. Он медленно раскачивался взад-вперёд и через каждые несколько секунд поднимал руку, повернув её ладонью ко мне.

– Опусти стену, – попросил он. – Попробую залезть глубже.

– Будешь ковыряться в моём сознании? – хмыкнула я. – И не стыдно тебе?

– Кая-ли, – выдохнул он, – я не стану залезать слишком глубоко.

– Почему, – вскинулась я. – Почему ты меня так называешь?

– Что?.. Как?

– Вот это твоё «Кая-ли». Что это значит?

Он непонимающе нахмурился.

– Так все говорят. Ласковое имя.

– Так никто не говорит! – закричала я, чувствуя, как к горлу подступают неконтролируемые слёзы, а сердце наполняется яростью. – Никто! Никто! Кроме тебя и папы!

Голова разрывалась на куски. Взревев от боли и охватившего всё тело огня, я упала лицом в подушку. Гард сел рядом со мной на пол и нежно гладил меня по волосам, пока огонь не утих, и я не смогла приподнять голову.

– Что значит «Кая-ли»?

– Ничего не значит, честное слово. Меня бабушка всегда называла Гардо-ли, а брата – Ройя-ли. Папа к маме обращался – Нина-ли. И так у всех.

– У всех – у вас. Но не у нас. – Я снова приняла вертикальное положение, и новый приступ боли охватил голову. – Давай. Залезай в мои мозги.

– Ты уверена? – его брови озабоченно выгнулись, а лицо было предельно серьёзным. – Если ты не хочешь, я не стану этого делать.

– Хочу, – отрезала я. – Мне тут вспомнилось. Как там звали твоего брата? Рой? Знаешь, я слышала это имя. Много, очень много раз. И почему-то на моей памяти так звали только одного человека.

– Кого же?

– Папу. Давай скорее покончим с этим, голова болит невыносимо!

Гард подтянул стул и сел, склонившись, напротив меня. Его лицо было так близко... Если бы так не болела голова, если бы не воспоминания детства, нахлынувшие на меня единым потоком, то, может быть, я бы сама поцеловала его сейчас.

Эта мысль мелькнула в голове – и тут же исчезла, оставив меня наедине с бледно-фиолетовыми глазами, уже ворвавшимися в мой мозг. Нэрд говорил, ментальное воздействие легко ощутить – словно кто-то проводит по спине холодным металлом. Но вместо леденящего чувства, меня охватил жар. Я рушила стены, но они сами собой возводились вновь. Охваченная яростью, я сносила их гигантским молотом, но они выстраивались в кривые и косые, но огромные груды камня. Гард помогал мне, я почти видела это, но он не рушил стены, а пытался проскользнуть в возникающие повсюду щели. С каждым новым ударом стена выстраивалась всё слабее, всё больше брешей в ней оставалось. И только когда она стала совсем уж плохонькой, решилась остановиться. Если бы во внутреннем пространстве я могла бы взглянуть на себя, то наверняка увидела бы полыхающее неистовым огнём существо.

«Я человек, – звучало в моей голове. – Я человечек... ты человечек... человечек мой маленький... хорошенький наш человечек...»

Стоп, это уже не мой голос!

«Такая хорошенькая... человечек... глазки кругленькие... ушки маленькие... человечек... глазки кругленькие... ушки...»

Спустя несколько невероятно долгих минут Гард пересел на кровать и прижал меня к себе. Он не говорил ничего, только гладил по спине и чуть раскачивался из стороны в сторону, словно убаюкивая. Я шмыгнула носом, и только теперь заметила, что щёки мои мокрые от слёз, и шерстяной свитер, в который был одет гладир, вымок в том месте, которым я прижималась к нему.

– Прости, – шептал Гард мне на ухо. – Я не думал, что всё так серьёзно. Твои родители очень любили тебя.

Я хотела спросить, о чём он, но голос не слушался. Впрочем, никакие вопросы и не понадобились: гладир сам пояснял, осторожно подбирая слова.

– В тебя буквально вшили неприятие мысли о том, что ты – гладир. Внушали: ты – человек, ты – человек, до тех пор, пока ты сама не выстроила в своей голове храм под названием «я – человек». Он должен был отбивать любую подозрительную информацию, любые намёки, любые мысли на этот счёт. Словно мы все – просто сказка...

– В чём же тогда выражается любовь? – хмыкнула я. Храм, видимо, всё ещё стоял на месте, потому что от идеи нечеловеческой сущности вполне ощутимо подташнивало и кружилась голова.

– А ты вспомни, что делали с гладирами лет десять назад.

Я вспомнила. И оттолкнула Гарда от себя.

– Пусти меня.

Подошла к зеркалу, убрала назад волосы и внимательно осмотрела отражение. Всё, как обычно: круглые, крупноватые глаза, прижатые к голове аккуратные уши. «Да быть не может», – мелькнуло в голове, но я тут же прогнала эту мысль. Что, если предположить? На одну маленькую секундочку...

– Всё детство, как волшебное заклинание, мне повторяли эти слова, – сказала я, тяжело оперевшись руками о стену возле зеркала. – С этими словами мама успокаивала меня. Будила. Укладывала спать. Этими словами меня встречал папа после долгих месяцев разлуки. Этими словами бабушка выражала свою гордость за меня. Знаешь, что это были за слова?

– Ушки маленькие, – произнесли мы в голос. – Глазки кругленькие.

И в этот момент что-то внутри надломилось. Защита, которая годами воздвигалась, в одно мгновение рухнула, и в зеркало на меня смотрели неестественного цвета ореховые глаза со сплюснутыми, как у ящерицы, зрачками.

Глава 2

– ...Всё очень просто. Я обеспечиваю вам возможность получить престижное образование, устроиться на прекрасную работу, и потом всю жизнь быть обеспеченным человеком. Вам не придётся искать обеспеченного мужа или довольствоваться простой деревенской жизнью. Вы будете сами решать, как жить и где жить. Но в обмен вы должны сделать кое-что для меня.

– Это что-то аморальное? – спросила она с усмешкой. – Мне придётся кого-то убить? Или соблазнить? Не понимаю, почему вы выбрали именно меня для этого задания, но в любом случае, уверена, что вы ошиблись, ваше величество.

– Нет, ничего подобного. Скажем так, у вас есть особый дар убеждения. Мне необходимо, чтобы вы повлияли на одного человека, убедили его поступить определённым образом. И это нужно не мне. Это нужно и вам, и вашей матери, и вашему соседу, и вон ему тоже, – король кивнул на стоящего неподалёку стража. – Ради нас всех. Ради страны.

– Любопытно. И в чём же надо убедить этого человека?

– Я буду с вами откровенен. Возможно, вы не знаете об этом, но в соседней стране, которую принято называть Садами Торуса, тяжёлая политическая ситуация. Власть захвачена сумасшедшим гладиром, который убивает или забирает в рабство наших с вами соотечественников, а своих, если заподозрит в каком-либо контакте с нашим королевством, судит, и весьма строго.

– Это ужасно.

– Более чем! Есть несколько способов исправить положение. Первый – так сказать, в лоб. Мы можем двинуться войной на узурпатора и на правах победителя (если, конечно, мы победим) требовать смены власти и освобождения пленных. Второй – более тонкий, но более сложный. Мы можем привести к власти законного наследника. Гладиры сами устали от железной руки узурпатора, и наверняка будут рады, если объявится претендент на престол.

– А у нас есть наследник? Если так, то почему он сам давно не затребовал власть?

– Узурпатор не сразу стал таким жестоким. Первое время никто и не думал, что он станет проблемой. Он постепенно избавился от всех возможных претендентов на трон, оставив в конце концов одного: с рождения больного и умственно отсталого, рядом с которым и находится на правах регента. Однако, оказалось, что одного наследника всё же схоронили. Здесь, среди людей. Он и сам не знал об этом.

– Так и в чём моя задача?

– Убедить наследника, что занять трон Торуса крайне важно, и для него самого – в первую очередь.

– А если я не справлюсь с задачей?

– Вы уж постарайтесь. Не в моих правилах угрожать, но... поверьте, с короной лучше дружить и никогда не ссориться.

Она постучала пальцами по ручке стула, задумчиво глядя вдаль.

– Как мне узнать этого вашего наследника?

Король молча придвинул к ней сложенный пополам лист бумаги. Он развернула его и, не выражая никаких эмоций, вернула бумагу Его Величеству.

– Я не возьмусь, – холодно ответила она. – Ищите кого-нибудь другого. Благодарю за предложение, свою жизнь я устрою как-нибудь сама.

Рюрик потёр красные от недосыпа глаза и склонился над столом. Его лицо из нейтрально-официального стало доверительно-озабоченным.

– Послушайте, госпожа. Я понимаю ваши чувства, и, поверьте, мне не легче. Эта девушка очень дорога мне лично, но какой у нас выбор? Война – это много, очень много жертв. И если есть способ обойтись малой кровью, я должен сделать для этого всё.

– Вы хотите, чтобы я поверила? Дорога, говорите? Именно поэтому вы решили принести в жертву именно её?

– Да почему же в жертву, – он поморщился. – Наоборот, она станет Головой, понимаете? Законным правителем соседнего государства. Более того, мы сможем наконец освободить её родителей. Обоих!

– Что? – она переменилась в лице. – Её родители живы?

– Живы, я готов утверждать это. Почти наверняка. Про отца мне известно точно, про мать – косвенно, но вероятность очень высока.

– В таком случае, престол может занять её отец?

– Может. Но сначала нам необходимо освободить его. А сделать это возможно только двумя способами: войной или...

– Или посадив её на трон.

– Верно.

– Вы понимаете, что затея обречена на провал?

– Если речь о том, как она любит свободу – догадываюсь. Именно поэтому мне нужна ваша помощь.

– Она возненавидит меня.

– Я готов принять удар на себя, хуже уже не будет... В любом случае, что это значит в сравнении с сотнями людей, оказавшимися в рабстве на чужой стороне? Или с тысячами жертвами войны?

Она молчала, неотрывно глядя на сложенный пополам лист с детским портретом подруги.

– Можно мне обдумать ваше предложение?

– Конечно. Может, у вас есть ещё вопросы?

– Есть, и, кажется, довольно много.

Король обернулся и крикнул в сторону двери в дальнем конце комнаты:

– Хельг! Подойди сюда. Знакомьтесь, – он повернулся к собеседнице. – Это Хельг, он ответит на любые ваши вопросы. А мне нужно идти. Прошу извинить за столь короткую встречу.

Перемигнувшись о чём-то с подошедшим помощником, Его Величество коротко поклонился девушке и вышел из залы. Хельг тем временем сел на его место и обворожительно улыбнулся.

– Что ж, юная госпожа, я весь ваш!

***

Мне казалось, что-то должно было измениться после всего произошедшего. Что я начну иначе воспринимать саму себя или окружающих людей, стану мыслить по-другому и относиться к этому миру.

Но не изменилось ничего.

Ни-че-го.

Прошла последняя неделя первого курса, после которой я с большим скрипом получила допуск до второго. С химией всё стало вполне сносно засчёт истории с Маковской Лихорадкой, а вот другие предметы из-за постоянных передряг погрязли где-то в самом конце приоритетных дел, и пропуск мне дали под честное слово и в память за вклад, так сказать, в науку. В связи с чем было принято твёрдое решение впредь учиться только на «отлично» и никогда-никогда не прогуливать.

Мы с Оле... простите, Гардом, так и продолжили жить вместе, хотя теперь между нами постоянно ощущалась какая-то неловкость, и делиться с ним всеми своими мыслями я уже не могла. Поэтому я вздохнула с облегчением, когда начался новый учебный курс, и можно было в любой неудобной ситуации быстро перейти на тему учёбы.

Это всё было странно. Столько времени я то и дело вспоминала про таинственного господина Уму, он приходил ко мне даже во снах, а теперь, когда он был так близко, не могла сделать ничего. Да и в голове как-то не укладывалось, что привычная, заботливая Оле и решительный, таинственный Гард – одно лицо. Они были мне приятны оба – каждый по отдельности, но вдвоём, в одном лице – создавали ощущение, что я схожу с ума.

– Может, ты снимешь уже свою личину? – спрашивала я одним тихим вечером. Мы сидели, как всегда, плечом к плечу и готовились к проверочной работе по языку магии. Странное ощущение, что я не знаю, как мне себя чувствовать, не отступало: то ли смущаться от такой близости к гладиру, словно сошедшему со страниц женского романа, то ли не обращать внимание, словно он – моя давняя подруга. – Мы ведь одни, здесь тебя никто не увидит.

Его образ расплылся перед моими глазами, они потеряли фокус на некоторое время, а когда чёткость вернулась вновь, передо мной уже был он. Почему-то со своим родным лицом он выглядел ещё более серьёзным и ещё более спокойным, чем в женском обличьи. И хвала Солнцу, он перестал носить платья! Видите ли, они облегчают восприятие иллюзии, начиная обманывать сознание издалека.

– А как насчёт тебя? – хитро улыбнулся он. – Нечестно как-то выходит!

Я показала ему язык и ткнула пальцем в учебник:

– Вот, видишь? Мигрирующие переменные, способные менять свою сущность. Понимаешь, в чём разница? Ты – переменная мигрирующая, то мужчина, то женщина. А я – переменная стабильная, моя сущность не меняется никогда. Поэтому мне можно. А тебе – нет.

– Дискриминация по половому признаку.

– Раз так, то в следующий раз пойдёшь мыться со мной в женский душ. И ещё Элю позовём. Не знаешь, кстати, ей новую соседку подселили?

– Говорят, она должна приехать к первому учебному дню.

– Вот, и её позовём!

Он ничего не ответил, проигнорировав мои попытки его разозлить.

– Слушай, ну правда, – я осторожно коснулась кончиком пальца его подбородка. – Тебе самому-то не противно?

«Грех прятать такое красивое лицо», – подумала я, но вслух произнести не решилась.

– Как ты себе это представляешь? Прийти к ректору и сказать: здрасьте, я решил сменить пол. Можно?

– Если что, решим этот вопрос через Рю.

Гард поморщился:

– Ты вообще представляешь себе его реакцию, когда он узнает, что ты всё это время жила с мужиком? А ещё, если помнишь, он меня обнимал и целовал ручку!

Мы дружно расхохотались.

– Боюсь, – ответила я, смахивая слёзы, – он этого пережить не сможет. И что, будешь теперь всю жизнь так?

– Нет, зачем всю жизнь. Как уйду из училища – так сразу и сменю личину. Или ты хочешь, чтобы я стал первым открытым гладиром среди человеков? Придётся тогда ходить с телохранителями! Даже Хельг носит иллюзию, а он как-никак при дворе служит.

Я скорбно вздохнула:

– Может, тогда хоть дома будешь её снимать?

– А если забуду надеть перед выходом? Или кто-нибудь заглянет неожиданно? Да хотя бы в окно!

– О-о-о, будет скандал! На территории училища посторонний!

Вспомнился сон, в котором мы были куда ближе, чем сейчас. Интересно, когда он под иллюзией, его тело как-нибудь меняется? И если между нами что-то будет, каково это быть в постели с мужчиной с женским лицом? Я помотала головой, отгоняя странную картину и решила, что думать об этом буду только если...

Взгляд упал на его губы, которые беззвучно шевелились, вторя строчкам учебника, и внезапное волнение охватило грудь.

«Вот поэтому Гард и учится лучше меня. Пока я думаю о какой-то ерунде, он успел прочитать две страницы...»

***

Элайла тараторила без умолку, пока её новая соседка, растерянно улыбаясь, выкладывала из большой походной сумки свои скромные пожитки. Конечно, ей было грустно от того, что Мэг отчислили, но стать путеводной звездой в мире магии для новенькой девчонки из провинции – такое приключение, что печаль быстро отошла в сторонку, уступив место новым фантазиям и гениальным идеям.

– У нас тут тако-ое происходит – закачаешься! У вас в деревне, поди, каждый день похож на предыдущий, годами ничего нового, а здесь совсем не то, что там!

– Думаю, после всего, что со мной произошло, ты вряд ли сможешь меня удивить.

– Да ты только послушай: у нас в общежитии под видом девушки живёт парень! Представляешь?!

– Это как? – спросила соседка, подняв на Элю большие чёрные глаза.

– А вот так! Все думают, что он – девушка. Но я-то знаю правду, и на самом деле он такой красавчик, что все девчонки с нашего потока от него без ума!

– Постой, ничего не поняла. Все думают, что он – девушка, и при этом он нравится всем девушкам?

Элайла прыснула в кулак, сообразив, как комично это всё звучало.

– На самом деле он – гладир, который скрывается под иллюзией. Знаешь, что это такое? О-о-о, темнота! В общем, это колдовство такое. Но однажды у нас был карнавал в честь праздника, и он решил почему-то прийти на него таким, какой он есть на самом деле. Никто не знал, что это на самом деле наша соседка и сокурсница, и некоторые девчонки даже пытались его охомутать, но... увы.

– А ты откуда знаешь?

– Я видела, как он превращался. И, знаешь что? Я тут подумала: может, пока никто не знает, мне с ним замутить? А то если он откроет свою личность, конкуренция станет слишком высокой.

– Да уж, – новенькая разулыбалась. – Такого в наших краях точно никогда не было. А как его зовут? Ну, то есть её... или его?

Она запуталась и рассмеялась.

– Ты погоди, – ответила Эля, вскакивая на ноги. – Я же вас сейчас познакомлю! Если я хочу с ним сблизиться, нам нужно видеться чаще. Минутку!

Элайла скрылась за дверью. Некоторое время было тихо, затем её звонкий голос послышался вновь:

– Привет!.. А Каи нет?.. Опять с Майком свои реактивы смешивают?.. Да у меня соседка новая, хотела вас познакомить... Давай, не стесняйся, идём скорее!

И ещё через несколько секунд она за руку затащила в свою комнату высокую нескладную девушку. Та застыла на пороге.

– Знакомьтесь, – Эля игриво посмотрела на гостью снизу вверх. – Это Олеша, она у нас самая умная из девчонок, так что если нужна помощь с учёбой, то сразу к ней. Оле, позволь представить. Агата, она первокурсница и моя новая соседка.

– Я ошиблась, – сказала Агата, не отводя взгляда от Олеши. – Тебе удалось меня удивить.

Глава 3

– Агата? – Гард не мог поверить собственным глазам. – Ты как здесь?.. Что ты?..

– У меня к тебе тот же вопрос, – сказала она, медленно делая шаг за шагом в его сторону. Оказавшись совсем близко, она внимательно всмотрелась в его глаза. – А Кая знает?

Гладир растерялся. Он привык видеть Агату весёлой, болтливой и непременно мельтешащей перед глазами, но точно не такой, как сейчас.