Текст книги "Пират.Дилогия"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

Громов сдержал усмешку: ну конечно, предупреждал. Вот оно!

– Я так полагаю, вы очень хорошо знаете всех этих молодцов, месье Дюпре?

– Еще бы не знать, – скривился командир ополчения. – Двое – слуги господина судьи, третий – личный адъютант полковника конной полиции ЖанаБатиста д'Эвре.

– Полиция и правосудие, – Андрей презрительно сплюнул. – А ничего компания подобралась, в самый раз. Я полагаю, слуги и адъютант тут не без ведома своих господ ошиваются?

– Верно полагаете, – кивнув, Дюпре со злостью выругался в спины уходящим парням. – Вот дьявол! Мы ничего и никому не докажем! Даже если б взяли их сейчас с поличным…

– Кто бы сомневался, – понятливо хмыкнув, Громов вдохнул в себя вкусный запах черемухи. – У нас в Российской Федерации тоже все примерно так же!

– У вас в России – варварство, – резко перебил ополченец. – А Франция все же цивилизованная страна… по крайней мере, таковой считалась. Я и раньше слыхал, что у господина судьи есть финансовые интересы в Англии… А вот что подвигло барона?

– Вы о ком?

– О д'Эвре. Не понимаю! Хотя… както быстро он разбогател, женился… – Дюпре размышлял вслух свистящим шепотом. – Все думают, что он поправил свое положение выгодным браком… А вот, оказывается, не все так просто!

Громов передернул плечом:

– И что же теперь? Так и дальше позволять этой мрази предавать своих земляков? Нет, то, что никто ничего не докажет – это я понимаю, можете не говорить…

– В следующий раз я просто пошлю сюда небольшой отряд, – тихо промолвил месье Дюпре. – С фузеями, пистолетами, палашами…

– Тоже выход, – согласился Андрей. – Только, увы, временный.

– Разве что какойнибудь влиятельный человек нам поможет, – выходя их кустов на поляну, глава ополчения поправил едва не сбитую веткой шляпу и, оглянувшись, взглянул собеседнику в глаза. – Говорят, молодой маркиз де СентОбан – ваш старый приятель?

– Антуан? – молодой человек не стал скромничать. – Ну да, он мой друг… еще с американских времен. Не так уж он и молод – лет тридцать пять, пожалуй.

– Тридцать два. Здесь его все знают. Так вы с ним поговорите?

– Обязательно поговорю, любезный месье Дюпре! – гулко рассмеялся Громов. – Уж в этом не сомневайтесь!

– А я и не сомневаюсь, – ополченец усмехнулся. – Там поглядим! А сейчас приглашаю вас к себе домой, господин капитан. Коечто обсудим да выпьем – что еще нам остается?!

Дом главного городского ополченца, узкий – в два окна – зато каменный и в целых пять этажей, располагался на набережной Святого Этьена, в полсотне шагов от одноименной церкви, выстроенной вроде бы в готическом стиле, только с какимто странным массивным шпилем, выкрашенным в веселый яркозеленый цвет – цвет надежды.

Внутри все помещения оказались куда просторнее, нежели думалось, глядя на дом снаружи, все потому, что узенькое по фасаду здание было сильно вытянуто вглубь. Обстановка в комнатах – по крайней мере, в тех, что видел Громов, поднимаясь на третий этаж в кабинет хозяина, являла собой пример пуританской скромности, разбавленной коекаким излишествами в виде шпалер из мореного дуба и картин в резных золоченых рамах. Натюрморты, пейзажи – все тщательно выписанное, четко, как на фотографиях – до импрессионизма еще было далеко. В укрепленных на стенах подсвечниках жарко горели свечи.

– Присаживайтесь, господин капитан!

Гостеприимно кивнув на небольшой, обитый темноголубым велюром диванчик, хозяин дома уселся в широкое резное кресло, но тут же вскочил и, позвонив в колокольчик, позвал слугу, сделав распоряжения насчет выпивки и закуски.

Отцепив шпагу, Громов устало вытянул ноги и принялся с любопытством разглядывать обстановку – массивный, покрытый зеленым сукном двухтумбовый стол, заваленный многочисленными бумагами, резной столик поменьше – как раз напротив дивана, у левой стены – изящное бюро с полочками, на которых были расставлены различного рода мелочибезделушки – лаковые табакерки, резные – из слоновой кости – шкатулки, статуэтки… среди которых Андрей отчетливо увидел небольшого, дюйма в полтора, короля – или царя – зеленого, с золотой саблею и тюрбаном.

Черт побери!

– А это у вас не шахматная фигурка, случайно?

– Шахматы, – обернувшись, улыбнулся Дюпре. – Только она от индийских шахмат, супруга както купила… Давненько уже – лет восемь назад, что ли, а то и десять. В лавке старика Марсье и купила, еще жив был тогда старик, хороший человек, кстати.

– А у Марсье откуда взялась эта фигурка? – Громов понимал, что задает глупый вопрос, но все же не удержался, полюбопытничал.

Ну конечно, такой же ответ и получил:

– А черт его знает, откуда? Наверняка продал ктото из моряков.

И правда… Тряхнув головой, молодой человек взял любезно поданный хозяином серебряный стаканчик, до краев наполненный кальвадосом, и, крякнув, выпил, закусив поданными на большом медном блюде орешками.

Об увиденной фигурке Андрей все же не забыл рассказать возлюбленной сразу, когда вернулся домой. Описал во всех подробностях.

– Ну да, это чатуранга, – свесив ноги с кровати, Бьянка задумчиво покрутила локон. – Наверное, моя подружка Камилла была бы рада ее найти.

– Да, Камилла, – снимая ботфорты, рассеянно отозвался Андрей. – Гдето они с Генрихом сейчас есть? Добрались ли до Митавы?

– Они в этот собирались… как его… Ревель!

– Ну там рядом.

Камилла и ее любовник, судовой врач «Красного Барона» Генрих Штамм, почти сразу же после прихода в Онфлер принялись искать корабль до Ревеля или Риги. Генрих собирался вернуться на родину, причем не один, а с невестой, о чем честно предупредил своего капитана еще в океане. Громов не стал мешать влюбленным, наоборот, даже выплатил врачу повышенное жалованье, а потом, вместе с Бьянкой, пожелал молодым удачного пути. Племянница дядюшки Сэма и ее возлюбленный сели на заглянувший в Онфлер попутный корабль – шведское торговое судно. Никакое иное свободно добраться до Ревеля не могло – Балтийское море все давно уже именовали не иначе как Шведское озеро, ибо, стараниями своего великого короля ГуставаАдольфа, Швеция владела по его берегам всем, чем только было можно. Почти все в том регионе подчинились шведам, а кто не подчинился – тот боялся. Корабль – добротный трехмачтовый парусник водоизмещением в шестьсот тонн – носил гордое название «Биргерярл», по имени основателя Стокгольма и вообще личности неординарной, которому, если верить путаным новгородским летописям, святой князь Александр, гораздо позднее прозванный «Невским», «возложи копием печать на чело». Впрочем, никакого шрама на лице Биргера никто никогда не видел, и карьера его резко пошла в гору как раз после Невской битвы, сражения, по своим масштабам довольнотаки мелкого, скорее просто – большой драки.

«Биргерярл» уже давно должен был достичь Ревеля – тут и ходу всегото неделя, – так что влюбленные уже наверняка обвенчались, что и собирались сделать в первой же ревельской кирхе. Камилла, правда, исповедовала англиканство – веру хитрую, вроде бы по повадкам и католическую, однако римского папу не признававшую и полностью подчинявшуюся королю… а в данном случае – доброй королеве Анне.

– Интересно, – зевнув, протянул Громов. – Камилла, верно, веру мужа возьмет – куда ей деватьсято?

– А ты – мою, – Бьянка обняла возлюбленного за шею. – Ортодоксальных храмов здесь нет. Пока так… в вот потом… кто знает?

– Как скажешь.

Молодой человек устало махнул рукой – вопрос веры не был дня него таким уж принципиальным: не ислам – уже слава богу. Тем более, устройством будущего тайного венчания, как и уговаривались, занималась Бьянка, частенько встречаясь с какимито загадочными личностями, коих именовала «добрыми католиками», один из них – вполне воспитанный и умный мужчина лет сорока пяти, скромный, с безукоризненными манерами и изящной бородкой – даже както заночевал в доме Громова, и Андрей проговорил с ним почти до утра – настолько было интересно! Тема беседы была чрезвычайно широкой – от устройства Вселенной до тактики парусных флотов. По первому пункту плана незнакомец, представленный баронессой как «почтенный голландский бюргер господин Мартин Флай», спокойно допускал существование множества обитаемых миров, однако, в отличие от Джордано Бруно, был почемуто уверен, что и там, на иных планетах, проживает подавляющее большинство христиан, а точнее говоря – католиков.

Громов даже заспорил было:

– Ну вы и скажете! Что, Дарт Вейдер католик, повашему? А мудрый Йода и другие рыцари Джедай?

– Джедай? Не знаю такого ордена, но раз они рыцари – значит, католики, тут и думать нечего! Или вы что же, знаете какиенибудь гугенотствующие ордена? Хоть один назовите!

– Не стану и спорить, уважаемый господин Флай.

А вот по второму вопросу Андрей был согласен практически со всем, что говорил гость, язвительно критиковавший новомодную линейную (или, как тогда говорили – «кильватерную», тактику морского боя.

– Вот вы, месье Тоннер, конечно, читали сочинения Павла Госта, кстати, доброго католика и даже члена Ордена иезуитов?

– К сожалению, нет. Просто не смог достать.

– Охотно верю. Весь вышедший в Париже тираж был тут же распродан полностью! Так вот… – выпив вина, продолжал «почтеннейший бюргер». – Месье Гост много лет ходил судовым священником на самых крупных кораблях французского флота, а затем преподавал математику в морском училище и состоял на службе у знаменитого адмирала графа д'Эстре, по указанию которого и написал свою книгу. И что там было сказано? А я вам сейчас расскажу! Главное оружие – артиллерия, наилучший боевой строй – кильватерная колонна, исход боя решает артиллерийская атака…

– Ну с этимто согласится любой!

– Подождите, еще не все! Перед атакой флот должен обязательно занять наветренное положение…

– А как же! – хохотнул Андрей. – Не займешь – не сможешь маневрировать. А вот врагам это сделать затруднительно.

– Зато не затруднительно просто отстреляться и спокойно уйти, – собеседник язвительно улыбнулся. – Пусть потом догоняют. Кстати, англичане возвели тактику кильватерного боя в догму! Даже издали строгую инструкцию, где подробно описали все три фазы боя, изложенные Гостом: построение линии с наветренной стороны, сближение и артиллерийский бой. Англичане – догматики, я вам точно говорю! Даже поражение от де Ритера при острове Тексель их мало чему научило.

Беседа тогда затянулась почти до утра, а утром «господин Мартин Флай» ушел, горячо поблагодарив за гостеприимство.

Вот этогото человека и вспомнила вдруг Бьянка, лежа в постели с возлюбленным:

– Месье Флай сделал все, как я и просила.

Громов с удивлением повернул голову:

– И что ты просила, милая?

– Сегодня утром ко мне заходил отец Анатоль… часовню на холме де Грас помнишь?

– Да знаю я отца Анатоля! Близко, правда, не знаком, но встречались. Так что, зачем он приходил?

– Он обвенчает нас уже на следующей неделе, в ночь со среды на четверг! Тайно!

Выпалив эту фразу, юная баронесса вдруг засмеялась так весело и счастливо, что и Андрей тоже улыбнулся.

– Так мы с тобой совсем скоро истинными супругами станем!

– Конечно, милый… Хватит уже в грехе жить!

Ближе к концу недели, в пятницу, в город пожаловал высочайший гость – всем хорошо знакомый маркиз Антуан де СентОбан, пожалованный Его величеством королем Франции Людовиком Четырнадцатым званием сюринтенданта правосудия, полиции и финансов! Правда, только в Нормандии – но и то уже была великая честь. Маркиз, устроивший по такому случаю бал в городской ратуше, и не скрывал своей радости, потирая руки и приговаривая:

– Сегодня – Нормандия, а завтра – Париж!

Громов имел с новоявленным сюринтендантом («глаза и уши короля»!) весьма обстоятельную беседу, сопровождавшуюся, кроме обильных возлияний, еще изрядной толикой американских воспоминаний и – самое главное – настоятельной просьбой Андрея сместить с должностей коекаких людей.

– Вообщето хорошо бы их судить…

– Судить? – СентОбан расхохотался. – Мы ничего не докажем. От действий своих слуг они отопрутся легко и непринужденно. Да и древность рода, богатство, связи… А тут – такое обвинение! Неет, судить никак не получится. А вот сместить с должности – это запросто. Тут к чему хочешь придраться можно. Сместим, не переживайте, мон шер Андре, коль уж вы так этого добиваетесь. Сместить легко. Вот только – кого назначить?

– Я тут поговорю кое с кем, – уклончиво отозвался капитан. – А завтра и решим – хорошо?

– Договорились.

Таким образом, откровенные высокопоставленные предатели – судья и полковник конной полицейской стражи – были отстранены от своих должностей официальным приказом господина сюринтенданта Нормандии с расплывчатой формулировкой «служебного несоответствия». Гадить родной стране все эти люди – и их сообщники – теперь могли лишь частным образом, что было очень неплохо, однако, вне всяких сомнений, влекло за собой целое море интриг и откровенных наездов – отстраненные прекрасно понимали, с чьей легкой руки они лишились своих хлебных мест. Тем более, все их влияние и богатство никуда не делись… как и хорошие отношения с губернатором, которого никто не сменял. Правда, вся власть принадлежала сюринтенданту… но и губернатор (особенно в маленьких провинциальных городках) не был такой уж чисто декоративной фигурой.

В Париж – точнее говоря, в Версаль – рекой потекли доносы, пользуясь отсутствием маркиза, подняли голову его давние столичные враги, и СентОбан снова засобирался в Версаль, именно там все дела и решались.

– Ничего! – прощаясь, маркиз был настроен весьма решительно, побоевому. – Вот увидите, дорогой Андре, уже к осени я разберусь со всеми своими врагами! А вы готовьтесь к должности адмирала… Не сразу, конечно, но годика через три – обещаю! А сейчас вы себя еще какнибудь проявите, мой друг, – сожгите какойнибудь английский городишко… или хотя бы деревню – нашему славному королю сейчас так нужны добрые вести!

Так сказал господин сюринтендант, сказал и уехал, предоставив Громову все полномочия по военноморскому делу и назначив Эмиля Дюпре командиром полка коннополицейской стражи. Дело оставалось за полковничьим званием – и это маркиз тоже обещал к осени. Все – к осени, в том числе и финансы. А люди – особенно моряки и морская пехота – уже давно поиздержались, людям буквально нечего стало есть, и в этом плане предложение маркиза разграбить какойнибудь английский городок или деревню показалось Андрею более чем актуальным. Противным, но актуальным, увы…

Сразу после отъезда маркиза, в субботу, шевалье де Тоннер объявил о подготовке к рейду, что сильно воодушевило матросов и еще больше укрепило личный авторитет их капитана. Горожане, кстати, тоже восприняли новость с радостью – наглым английским пиратам давно хотелось отомстить!

Громов собрался выйти в море уже в понедельник, и, опасаясь утечки информации, на ближайшие двое суток объявил мораторий на выход всех гражданских судов, что почти всеми было воспринято с пониманием.

Погода радовала – дул легкий ветер, и в голубом небе радостно сверкало солнце, напоминавшее сияющую золотую гинею. Снявшиеся с якорей корабли ходко шли в сторону Англии. К эскадре Онфлера присоединились еще и семь кораблей из Гавра, шхуны, шлюпы и даже один легкий фрегат, переделанный из торгового судна.

Маршрут разработали заранее – пройтись по всем прибрежным деревням на острове Уайт, ошеломить внезапным натиском, в массовых масштабах захватив скот, муку и все, что требуется для пропитания, да и вообще – что под руку попадет. Главное – налететь, ошеломить, разграбить – и как можно быстрее ретироваться, рядом, в Портсмуте стояла эскадра, та самая, что не так давно бомбардировала Онфлер.

– Пока местные пошлют за помощью, – стоя рядом со шкипером, прикидывал по пути Андрей, – пока эскадра выйдет из гавани… пусть даже не вся, пусть только фрегаты… Как минимум часа три у нас есть. Думаю, этого вполне достаточно. Я сам возглавлю операцию, а вы, Шарль, – лично следите за временем и за полчаса подайте уловный сигнал – просто выпалите два раза из пушки.

– Все сделаю, господин капитан! – шкипер молодцевато вытянулся. – Не извольте беспокоиться.

По сведениям Громова, в Портсмуте нынче находилось не так уж и много боевых судов, большая часть тамошней эскадры в составе военноморских сил королевы Анны ушла к Шербуру, но и того, что оставалось, с избытком хватало для того, чтобы, в случае удачи, отправить на морское дно все корабли французов, поэтому все нужно было делать расторопно и быстро – именно в таком духе Андрей и инструктировал команду перед отходом из порта.

Погода, слава богу, не портилась, вот только ближе к обеду бывший до того почти что попутным ветер изменил направление, задув с зюйдвеста. Мало того, впереди вдруг показались паруса!

– Англичане! – громко закричал марсовый. – Я вижу английские флаги. Враги нас заметили. Идут к нам.

– К бою! – капитан Тоннер быстро приказал подать сигналы другим своим судам и, взяв подзорную трубу, пристально всмотрелся в английские корабли. В числе которых насчитал несколько шлюпов и восемь огромных многопушечных судов, прозываемых «линейными».

– Если мы позволим им подойти и дать залп, от нас не останется ничего, – грустно констатировал Громов и, протянув подзорную трубу шкиперу, попросил: – Гляньтека повнимательнее, Шарль. Что скажете?

– Это портсмутская эскадра, месье, – тотчас же доложил шкипер. – Я вижу знакомые корабли – «Элизабет», «Морской Пес», «Куин Мэри»… Думаю, они галсами шли к Шербуру… и вот заметили нас, повернули. Хитро повернули – идут по ветру, а нам… Нам, похоже, не уйти, господин капитан. Пока развернемся…

– Я же сказал – к бою. Да! И готовиться к развороту… Взять ближе к северу… путь враги повернут, инструкция требует от них вступать в бой с наветренной стороны.

– Именно так, месье! Они смогут маневрировать… а мы – нет.

– Ничего… – Андрей стиснул зубы. – Ничего… поглядим еще, поглядим. Слушай мою команду – всем судам встать бортом к врагу… Готовиться к залпу!

Получив приказ, матросы проворно полезли по вантам, беря на рифы часть прямых парусов. Суда поворачивались бортами… а враги шли вперед.

– Залп! – выждав, пока все корабли выполнят маневр, приказал Громов.

Жахнули пушки, не причинив врагам никакого ущерба.

– Представляю, как они сейчас над нами смеются! – с обидой прошептал шкипер Шарль Дюбуа.

А вражеские корабли уже разворачивались, вставали в кильватер, с наветренной стороны, добросовестно выполняя все, утвержденные в высокой канцелярии фазы подготовки к артиллерийскому бою.

– Они развернулись бортами, месье! – шкипер округлил глаза. – Сейчас будут стрелять.

– Лечь на правый галс! – спокойно скомандовал капитан. – Поднять все паруса. Курс – нордост. Уходим!

Команды всех французских судов выполнили приказание деловито и быстро: не прошло и пяти минут, как корабли повернулись и, подняв все паруса, полных ходом пошли прочь, издевательски паля из кормовых пушек.

– Хаха! – весело смеялся шкипер. – Представляю, как они там сейчас ругаются! А преследовать – губа тонка. Пока сейчас повернут, пока перестроятся… там более – такието слоняки!

Громов покачал головой:

– Они за нами и не пойдут, вопервых – уже не догонят, а вовторых – у этой эскадры наверняка имелась какаято своя задача. Они ведь кудато направлялись, черт их дери! Вот туда и пойдут, преследование уж никак не вписывается в их планы… Как и мы вовсе не планировали ступать в бой с английскими линейными кораблями. Не планировали – и не вступили. Зачем?

– Они разворачиваются! – закричал с марса юнга – все тот же славный белобрысый Лесли из Нассау. – Ложатся на прежний курс. Уходят!

– Пусть уходят.

Загадочно улыбаясь, Андрей дождался, когда паруса англичан почти исчезли вдали, и приказал резко менять курс.

– Всетаки решили идти на остров, месье?

– Нет, – Громов скрестил руки на груди и весело засмеялся. – Зачем нам какойто остров? Отправимся в Портсмут, друзья мои! Думаю, там нас сейчас никто не ждет.

Французские каперы (теперь у Андрея имелся оформленный по всем правилам патент с большой круглой печатью и подписью самого королясолнца) ворвались в гавань с ходу – Громов оказался прав, их там никто не ждал, а город прикрывали лишь крепостные орудия, которые удалось обойти, взяв чуть левее. Правда, пару кораблей – шхуну и шлюп – англичане все жтаки потопили, однако оборону организовать не смогли – просто не успели, не ожидая подобной наглости!

– А вот здесь у нас есть время до вечера, – поглядывая на притихшую гавань, потер руки капитан де Тоннер. – Возьмем, что сможем – и к ночи уйдем. Поболтаемся в море. Так! В город не лезть: достаточно будет портовых складов и стоящих здесь, в гавани, судов.

– Брать на шпагу все корабли подряд? – подкрутив седые усы, осведомился бравый сублейтенант д'Арризо, командир онфлерской морской пехоты.

– Нет! – подумав, Громов погрозил ему пальцем. – Только английские, голландские, немецкие – если таковые найдутся. А вон те, под шведским флагом – не трогайте.

– Слушаюсь, господин капитан!

Грабеж был организован аккуратно и со всей необходимой поспешностью – исполняя суровый приказ своего капитана, в уличные бои нормандские каперы не ввязывались, в дома горожан не лезли, женщин и девок не насиловали и на свои корабли не тащили… Хватало и в Онфлере да Гавре веселых девиц! Зато забитые товарами склады да вместительные трюмы торговых судов опустошили со всей тщательностью, взяв весьма достойную добычу! Лес, сукно, токарные станки, медные и железные крицы, проволока, пенька – за все это можно было выручить весьма приличную сумму, которой нынче с лихвой хватало и на пропитание, и на самые веселые кутежи. Даже отложить на старость – если кто хочет.

Правда, поначалу каперы это не оценили, даже ворчали – ну как же, им же запретили под страхом смертной казни врываться в чужие дома, тащить золотую посуду, деньги, различные красивые безделушки… Ворчали. Некоторые даже ругались.

А вот когда капитан де Тоннер лично объявил призовую награду каждого… Вот тогда над городом прокатилось громовое «Ура»!

День клонился к вечеру. Дымно горели опустошенные дерзким налетом портовые склады, с кораблей с уныло повесившими носы командами (попробуйка рыпнись!) каперы тащили оставшееся добро. Нейтральные – в большинстве своем шведские – суда, во исполнение строгого приказа, не трогали, за что их капитаны благодарно раскланивались, а один – с трехмачтового парусника, что стоял у того причала, к которому приткнулся и «Красный Барон» – даже прислал вахтенного офицера, пригласить «господина французского адмирала» на чашку кофе.

– Гере Йохан Свенсон, капитан и владелец «Биргерярла», будет рад приветствовать вас на своем корабле…

– Каккак вы сказали? – чтото припоминая, перебил Громов. – «Биргерярл»?

– Да. Именно так называется наше судно. Кстати, не так давно мы заходили в Онфлер.

– Помню, помню, – задумчиво покивав, Андрей махнул рукой. – Ладно, зайду, коли зовут. Было бы не совсем вежливо отклонить приглашение. Загляну! Правда – ненадолго.

Вопреки ожиданиям Громова, шведский капитан вовсе не походил на викинга – изящный, среднего роста, шатен с лицом и манерами университетского профессора, он встретил высокого гостя на палубе и учтиво проводил на корму, в собственную каюту, обставленную великолепной резной мебелью, сделавшей бы честь лучшим домам знати.

– А здесь у вас уютно, – осматриваясь, похвалил Андрей и вдруг вздрогнул, увидев фигурки, стоявшие на полке за толстым зеленоватым стеклом. – Это что у вас, шахматы?

– Шахматы тоже есть, – улыбнулся швед. – А это лишь отдельные фигуры… Индийские… – сдвинув стекло, капитан «Биргерярла» взял двух миниатюрных воинов – красного и черного – и протянул их гостю. – Ими расплатились одни пассажиры… видите ли, у них не хватило денег, вот и дали.

– Понимаю, – вернув фигурки, покивал капитан де Тоннер. – А вы довольно быстро вернулись из Ревеля!

– Из Ревеля? – гере Свенсон непонимающе вскинул брови. – Но мы там не были.

– Не были?!

– Мы ходили в Ирландию, в Дублин, – пояснил швед. – Видите ли, у меня там был договор на партию очень хороших кож.

– А… А пассажиры? – Громов обескураженно моргнул и ущипнул себя за мочку уха. – Рыжая такая девчонка и парень, курляндский немец.

– Так вы их знаете? И я хорошо помню обоих, – неожиданно улыбнулся владелец «Биргерярла». – Забавные, веселые люди, особенно – девушка. Они и договаривались со мною на Дублин, там и сошли.

Хмыкнув, Андрей потеребил бородку:

– На Дублин, говорите, договаривались? В Ирландию, значит… Ну Камилла, ну забубенная голова!

– Чточто?

– Авантюристка, говорю, рыжая, господин Свенсон.

На редкость удачный рейд еще более укрепил авторитет капитана Тоннера, которого все, понимающие толк в военных и морских делах, считали весьма здравомыслящим и умным командиром, знающим толк и в финансовых делах.

Токарные станки Андрей продал оптом и с большой скидкой все тому же Эмилю Дюпре, с его же помощью реализовал и остальной, захваченный у англичан товар, выплатив морякам двойное жалованье и пошив у лучших портных шикарное шелковое платье для будущей супруги – цвета морской волны с ослепительнобелыми брабантскими кружевами и с бисером по декольте. Кроме платья и золотых украшений, Громов подарил баронессе дюжину ночных рубашек, как шелковых, так и льняных, а также установил в доме чугунную ванну, заместо большой деревянной кадки, которую обычно использовали для отдохновения и мытья. Бьянка, надо сказать, любила купаться, без разницы – в море, реке или вот, в кадке, и теперь могла наслаждаться теплой водою хоть каждый день, что и делала, к большому одобрению неравнодушного к гигиене Андрея.

Капитан и его… почти супруга начали вести вполне светскую жизнь, благо образовавшиеся доходы это вполне позволяли. А еще баронесса специально наняла одного шустрого молодого человека шестнадцати лет и, снабдив его всем необходимым, послала в Каталонию, в Барселону – узнать, что там да как?

А вообще Бьянка и здесь не скучала – иногда устраивала небольшие балы, или – по здешнему – ассамблеи, куда приглашала наиболее интересных – или важных для упрочения своего положения в обществе – людей, столпов местного истеблишмента. Известие о том, что ее американская подружка Камилла со своим любовником подалась вовсе не в Ревель, а в Ирландию, баронесса восприняла с изрядной толикой юмора, заметив, что индийские сокровища капитана Эвери никак не дают покоя рыжей племяннице старого пирата!

– Бог ей судья, пусть ищет. Быть может – найдет.

– Приключений на свою задницу найдет – точно! – ухмыльнулся Громов. – И парня этого захомутала, Генриха… наверное, не зря. Впрочем, нам что? Жаль вот, уехала, прикольная была девчонка.

– Какаякакая?

– Веселая, говорю.

– Это да. Без нее иногда так скучно! Как и без Лины… Помнишь?

– Еще бы!

– Я вот вспоминаю ее иногда. Ее и Быстрого Гонсалеса, Майка. Знаешь, милый, может, ты, конечно, меня не поймешь но… Иногда ну так хочется телевизор посмотреть, прямо хоть из дому беги! Так бы и включила «Америкэн Бэндстед»… Я даже песни некоторые помню – Бибопалула, Джонни Би Гуд, Лет Зе Твист Эгейн… Да много!

Вот тут Андрей удивился. Уж кто бы говорил… Хорошо хоть стремления стать звездой рокнролла он за своей будущей женушкой пока что не замечал. Впрочем – еще не вечер.

А Майка с Линой Громов вспоминал тоже, причем почемуто гораздо чаще, чем прежнюю свою – в двадцать первом веке – жизнь. Жалко было ребят – неужели и впрямь в огне ядерного взрыва сгорели?

Прежних своих американских знакомых – уже из этой бурной эпохи – всех тех, кто последовал за ним в Онфлер и сейчас был рядом – Спиридона, Тома, белобрысого юнгу Лесли Смита, капитан «Красного Барона» не забывал и старался помочь во всем, не отказывая ни в каких просьбах. Другое дело, что эти славные парни и не просилито ничего, хотя и могли бы. А с другой стороны – тот же чернокожий грум Том жил нынче, как у Христа за пазухой, иначе и не сказать, исполняя весьма необременительные обязанности домашнего слуги. Что касается Спиридона, то он и тут в свободное время промышлял плотничеством, причем – при покровительстве господина Дюпре – весьма успешно и выгодно. Даже собирался ставить дом и, быть может, жениться, однако вот на ком – пока еще не выбрал, хотя красивых девчонок в Онфлере не то что было в избытке, но… имелись, имелись – иногда такие цыпы на рынок с корзинками шли: глянешь – последний ум потеряешь, потом не найдешь!

Спиридонто, кстати, и свел своего именитого земляка с неким молодым человеком, среднего роста блондином с приятным бритым лицом, то ли датчанином, то ли норвежцем, по имени Нильс Лундгрем, весьма неплохо говорившим порусски!

– Это потому, что я в СанктПитерБурхе и на Москве жил, – пояснил Нильс при встрече с Андреем. – И нынче – одному важному русскому господину служу. Мой господин в Париже живет, а ныне уж месяц как проездом в Кане, и про вас, уважаемый Андрей Андреевич, все уже знает, паче того, очень хочет с вами увидеться.

– Так пусть приезжает, – Громов махнул рукой. – И мне самому будет интересно с ним пообщаться. Земляк ведь!

Таинственный русский земляк, навестивший Андрея уже на следующий день, оказался человеком вполне светским, в дорогом синем кафтане и белых чулках, при шпаге и парике, он бегло говорил пофранцузски, а также знал и английский, правда, не так хорошо. Впрочем, беседа, естественно, проходила на русском:

– Ах, любезнейший мой Андрей Андреевич! – соловьем разливался гость. – Если б вы только знали, как сильно Отечество наше нуждается в таких вот людях, как вы! Опытный капитан, мореплаватель, еще и канонир, зело дело свое ведающий. Нам бы таких побольше – давно бы свею шею свернули! Но покуда своих маловато, приходится из иных земель приглашать… Вот и я к тому – присматривался во Франции, Голландии да в немецких землях к людишкам, кого и позвал – около сотни человек набралось, все люди надежные, справные, вот думаю теперь – как их в Россиюматушку переправить? В Саксонии, Польше и прочих землях – войска свейского короля Карла. А, Андрей Андреич? Может, присоветуешь что?

Светлые глаза гостя смотрели на Громова с холодной серьезностью, хоть тонкие губы и кривила самая любезная улыбка.

– Чую, куда вы, Данила Петрович, клоните, – усмехнувшись, Андрей искоса глянул на Бьянку.

Та все прекрасно поняла, удалилась, сославшись на неотложные дела, так, чтоб оставшиеся наедине мужчины могли без помех говорить о главном. Да, собственно – и начали уже.

Данила Петрович Райков, дворянин российский, был, как давно уже догадался Громов, представителем новой российской дипломатии, по наказу царя Петра, заменяющей прежнюю систему посольств, бывших в Европе лишь наездами и своим заскорузлым поведением вызывавших лишь плохо скрываемый смех.