Текст книги "Пират.Дилогия"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

Громов, нынче вместе со всеми переселенный на палубу, так и не смог сомкнуть глаз, всё чудилось, будто поют порусски чтото наподобие «В флибустьерском темносинем море бригантина поднимает паруса». И почему слово «бригантина» всегда ассоциировалось с романтикой? Вон, «Святую Эулалию» взять – дааа… Романтики хоть отбавляй, особенно – учитывая живой товар в трюме.

И начались нудные дни плавания, слава богу, без особых штормов – так, пару раз потрепало, но «сэр Якоб» при всех его гнусных недостатках оказался опытным капитаном. Во время шторма трудились как проклятые все, включая не только команду и ссыльных, но и пассажиров: тянули по команде боцмана разного рода веревки и тросы – бегучий такелаж, а наиболее шустрые – «висельник» Громов, Головешка, Мартин Пташка – уже и забирались на ванты, слава богу, не сорвались – Андрей както вовремя ухватил за шкрябень Мартина.

На протяжении недели ветра дули свежие и даже слишком, корабль швыряло, словно щепку, правда, морской болезнью почти никто не страдал – каторжный труд с легкостью лечил все. Бывший лейтенант много чему научился – вязать морские узлы, рифить паруса, птицей взмывая на казавшуюся такой высоченной мачту – работы хватало всем не только в шторм, но и в сильный ветер, который – даже попутный – вовсе не вызвал радости у опытных моряков «Святой Эулалии», – скорость судна все равно не увеличить – все паруса не поставишь – ветер сорвет либо сломает мачту. Самое хорошее – это средненький или даже слабый ветер, и не совсем попутный, а чуть сбоку – чтоб паруса друг друга не перекрывали. Такой, какой задул в пятницу, дня через три после шторма.

Судно подняло все паруса, на мачтах радостно затрепетали красножелтые полосатые вымпелы Каталонии, а на кормовом флагштоке гордо реял белый английский флаг с крестом Святого Георгия. В прозрачноголубом безоблачном небе ярко сияло солнышко, ласковые изумрудные волны несли бригантину к ее цели – в городок Чарльстон, до которого – все в это верили – не так и много уже оставалось. Так бы вот плыть и плыть… Впрочем, капитан Пинеда вовсе не собирался давать отдых команде, а особенно – ссыльным: те драили палубу по нескольку раз в день. Все правильно – у хорошего командира солдаты никогда бездельем не маются.

С одной стороны, бывшие узники уставали, конечно, но с другой – никого не мутило от качки, как, к примеру, тех же переселенцев – ох, как бедняги страдали! Что уж говорить о живом товаре – черных невольниках, в страшной тесноте томившихся в душном трюме. Там уже умерло четверо – по приказу «сэра Якоба» Андрей «Висельник» Громов лично выбросил тела за борт с помощью Головешки Сильвио и Мартина Пташки. На последнего, кстати, и капитан, и его полууголовная команда уже не поглядывали с вожделением – поначалу не до того было: пьянки да потом шторм, а ныне… ныне на корабле хватало и женщин – негритянки, переселенцы…

Поначалу пользовали невольниц, выбирали к вечеру посимпатичнее, тащили в каюту капитана и шкипера, затем наступала очередь остальных. Естественно, сексуальный голод удовлетворяла только команда – о ссыльных речь не шла, да им и не до того было – ухайдакивались за день так, что к вечеру валились на палубу без задних ног.

По распоряжению капитана ссыльные ночевали у правого борта, переселенцы – у левого. Ночи стояли теплые, так что спать на свежем воздухе предпочитали и многие матросы. Бульдогоподобный боцман Гильермо даже снабдил переселенцев теплыми шерстяными одеялами – подстилать под себя на палубу – не за просто так, конечно, содрал – выжига! – по шесть песо! Ссыльным, кстати, тоже одеяла выдали – только самые прохудившиеся, дырявые, да бедолаги были рады и этому, все не на голых досках спать.

Иногда выдавались и свободные вечера, вполне подходящие для общения… впрочем, никто из бывших узников в подробностях о себе не рассказывал, даже неудержимый на язык Сильвио Головешка – тот больше предпочитал говорить «про баб», и даже както ночью пытался пробраться на левый борт, подкатить к какойнибудь женщине – да был пойман бдительным вахтенным и едва не выброшен за борт, хорошо, капитан находился в относительно недурном расположении духа – несостоявшийся прелюбодей отделался лишь парой пинков и зуботычин. Повезло, могли ведь дать и плетей… или выбросить за борт – запросто.

– Эх, – переживал Головешка. – Такие там девки есть, ах! Особенно одна – кучерявенькая. Аньеза, я слышал, так ее зовут, кажется.

– Аньеза? Да ведь ей лет тринадцать, не больше, – Громов укоризненно покачал головой и стал смотреть в море.

– Так я и говорю! – Сильвио хлопнул себя по ляжкам. – В самом соку девочка! Ах, ктото ее здесь опробует, клянусь всеми святыми… И этот ктото, увы, явно буду не я. И не ты, Пташка! Сказать вам – кто?

– Не думаю, чтоб они вот так вот навалились на поселенцев, – покачал головой белобрысый Рамон. – Это мы почти каторжники, а за поселенцев могут и спросить.

Головешка неожиданно расхохотался:

– Ой, не смеши, Рамон! Спросят за них, как же. За этуто нищету? Подождииите, сейчас наши черти наедятся негритяночками… И захотят девочек посветлее! Непременно захотят, попомните мои слова. Ну что ты так смотришь, Пташка?

– Думаю, – вздохнув, подросток грустно посмотрел в небо своими большими сероватозелеными глазами, обрамленными такой густоты ресницами, от каких не отказалась бы ни одна дама.

Тонкий нос, приятное, чуть вытянутое лицо, каштановые волнистые волосы… действительно Пташка.

– О! – баламут Головешка со смехом хлопнул Мартина по плечу. – Да ты у нас и думать умеешь? И о чем же ты мыслишь, наш ученейший друг? О той девчонке? Что краснеешь? Ага! Угадал!

– Да нет, – смущенно потупился юноша. – Просто… Вот подумалось вдруг – а что нас в этом Чарльстоне ждет?

– Да ничего хорошего! – невесело рассмеялся прислушивавшийся к разговору Рамон. – Это тебе всякий скажет. Вот как здесь мы вкалываем, так и там будем. За просто так кормить не будут, ага.

Все замолчали – внезапно поднятая Пташкой тема волновала каждого, правда, вот обсудить ее пока не было времени…

– Я слышал, в колониях, таких, как мы, первым делом заковывают в колодки, – помолчав, тихо промолвил Сильвио. – И заставляют работать за миску похлебки, совсем как черных рабов.

– Правильно, – поковырявшись в носу, угрюмо согласился Рамон, которому остальные ссыльные тоже дали прозвище – Каменщик. – Потому что мы и есть рабы – только белые. Еще хорошо, что наш чертов капитан сэкономил на матросах, да за живым товаром зашел… Не было бы нужды в наших руках – где б мы сейчас были? Там же, где сейчас негры.

– Бедолаги, – покачал головой Мартин.

Головешка смачно сплюнул за борт:

– Нашел, кого пожалеть – обезьян черных. Себя лучше пожалей, чучело!

– Кто чучело? Я? – всегда скромный и даже какойто забитый Пташка, похоже, обиделся – несдержанный на язык Сильвио достал и его.

– Чучело и есть – кто же ещето? Негров пожалел, хха! И на девку ту, я видел, засматривался… что, понравилась? Моли Бога, чтоб после негритянок ее в капитанскую каюту пользовать повели, а не тебя, дурня!

– Что?!

Покраснев, юноша сжал кулаки и вскочил на ноги… что вызвало у Головешки лишь презрительную ухмылку… да он сбил бы с ног тщедушного паренька одним ударом, в чем сейчас ни капельки не сомневался.

Оп!

– А ну хватит! – Громов ловко перехватил занесенную для удара руку Сильвио. – Я сказал, хватит. Тоже мне еще, горячие эстонские парни.

– Ууу, – скривился Головешка. – Пустиии…

– Да отпущу – куда ж я денусь? Но только попробуйте мне, подеритесь! Всем ясно?

Повысив голос, Андрей по очереди посмотрел на каждого… и было в его взгляде чтото такое, что заставило обоих забияк притихнуть и усесться у борта.

– Вот и молодцы, – ухмыльнулся молодой человек.

Несостоявшиеся драчуны недовольно сопели, правда, даже Головешка говорить ничего не решался.

– Спите уже, – потянувшись и смачно зевнув, коротко бросил им Громов.

Смеркалось. В темносинем небе повисла золотая луна, круглая, как сковородка. Над клотиком одна за другой вспыхивали звезды, вокруг стояла тишина, лишь время от времени гулко перекрикивались вахтенные, да с кормы доносились звуки очередной пьянки, впрочем, нынче на удивление быстро затихшие.

Андрей уже начинал засыпать, как вдруг почувствовал, как ктото осторожно потряс его за плечо.

Громов распахнул веки, увидев рядом с собой Рамона Каменщика.

– Что тебе?

– Тсс! – Каменщик приложил палец к губам. – Поговорить бы… так, посерьезному.

Андрей пожал плечами:

– Что ж – поговорим.

– Я вижу, ты умеешь держать людей в узде, точно – бывший вояка.

– Ну да, я этого и не скрывал.

Потянувшись, молодой человек несколько раз шумно выдохнул, прогоняя сон, – все же Рамон разбудил его не так просто. Чтото, как видно, хотел… поговорить… о чем?

Слава господу, Каменщик не стал ходить вокруг да около, а, понизив голос до шепота, сказал прямо:

– Думаю, нам в этом Чарльстоне совсем нечего делать. Как и в любых английских или голландских колониях.

– Согласен, – уловив мысль сотоварища, тут же кивнул бывший лейтенант. – Но… что ты предлагаешь? Захватить корабль? А ты умеешь им управлять?

– Нет… Но я полагаю, шкипера мы можем заставить. Просто пусть приведет судно в какуюнибудь спокойную гавань… испанскую или французскую. В общем, туда, где король Испании – Филипп, а не Карл.

– Ааа, – Громов задумчиво почесал заросший щетиною подбородок. – Вот ты к чему… Мысль интересная. Только вот вопрос – как ее реализовать?

– Не спеша, – ухмыльнулся ночной собеседник. – Когда до Чарльстона останется не так уж и много… там же рядом – Флорида. А Флорида – испанская земля. Земля короля Филиппа. Тамто мы никакие не преступники, а наоборот – люди, пострадавшие от подлых прихвостней самозваного короля Карла!

Бывший лейтенант хмыкнул:

– Понимаю тебя. На каждого из нас у капитана Пинеды, вероятно, имеются бумаги… их следует сохранить.

– Не все! – поспешно возразил Каменщик. – Твои – да, Деревенщины Санчеса – тоже можно, а вот нас троих… я имею в виду себя да Головешку с Пташкой… Ты бы мог потом за нас поручиться – и все.

– Поняатно!

В принципе, Громов давно уже догадывался, что среди его спутников «политических» нет. Обычные уголовники, приговоренные судом к ссылке и каторжным работам. Что ж – друзей по несчастью не выбирают, а Рамон говорил дело. О творившихся в колониях ужасах Андрей был наслышан немало, еще от приятеля своего капитана Педро, да и старый капрал Джонс тоже много чего порассказывал. Неведомый пока Чарльстон грозил ссыльным как минимум самым беспросветным рабством, а то и каторгой, непосильным для европейцев трудом на хлопковых плантациях Южной Каролины! Так что Каменщик все говорил верно.

– Но нас только пятеро, – напомнил Андрей. – А команда «Эулалии» – человек тридцать самых отъявленных негодяев, готовых на все.

– Двадцать семь, если точно.

Бывший лейтенант поднял вверх указательный палец:

– Вот видишь – двадцать семь!

– Да ведь и нас не пятеро, – неожиданно хохотнул собеседник. – Ты забыл о переселенцах! По крайней мере, десяток крепких мужчин, да еще женщины, подростки – они ведь тоже чегото стоят. Тем более большую часть команды можно будет просто запереть в каютах – останутся только вахтенные.

Громов задумался – слишком уж рисковое дело предлагал сейчас Каменщик, однако альтернативы, похоже, не было: одно дело – горбиться на хлопковых полях в статусе осужденных на каторгу преступников, и совсем другое – поселиться в какомнибудь тихом испанском городке на правах свободных людей, пострадавших от узурпатора Карла! В этом смысле Рамон абсолютно прав, тут и думать нечего, однако… слишком уж неравны силы. А поселенцы вряд ли станут помогать ссыльным, даже точно не станут – зачем им это надото?

– Вот и я об этом! – в широко распахнутых глазах Каменщика сверкнула луна. – Надо устроить все так, чтобы поселенцы сами поднялись против команды и капитана!

– Интересно, как их на это поднять?

Рамон азартно потер ладони:

– Если достать кафтаны, мы с тобою сойдем за вахтенных… Схватим какихнибудь девок, потащим… ну дальше ты понял.

– Авантюра! – поежился молодой человек. – Знаешь, я все ждал, что команда в конце концов набросится на женщин, однако… однако капитан Пинеда не такой дурак, каким кажется, и держит своих людей в узде. Одно дело – негритянки, живой товар, и совсем другое – поселенцы. Да и те все прекрасно понимают… Тут нужен весомый повод. Нет!

– Тогда – можно будет попробовать просто украсть баркас в виду какогонибудь берега.

– Нагонят, – отмахнулся Громов. – У них пушки и – на носу – фальконет. А вообще, свалить бы в какомнибудь порту – неплохая мысль, боюсь только, что перед входом в гавань нас закуют в цепи.

Каменщик грустно вздохнул:

– Обязательно закуют. Капитан Пинеда – хитрый.

– Впрочем, если сможем устроить на корабле панику и неразбериху – тогда спокойно возьмем баркас и уйдем, – подумав, молодой человек взглянул на луну. – Красиво как! Какой у нас ближайший порт? Я так полагаю – Ямайка или ПортоПренс. «Эулалия» обязательно туда заглянет – пополнить запасы пресной воды, провизии… а заодно и рома.

– Да уж, – хмыкнул Рамон. – Без рома – никак.

– Вот и я к тому, а с пьяными всякое случиться может. Капитан хоть и неглуп, и матросы его боятся до ужаса, но всего ведь не предусмотришь, верно? – азарт Каменщика, похоже, передался и Громову – бывший лейтенант уже просчитывал все варианты побега.

– Мы должны быть готовы в любую минуту, – зашептал молодой человек. – А для этого нужно знать о корабле и находящихся на нем людях все! Где хранится оружие, порох, припасы, где – и насколько крепко – спит капитан, как происходит смена вахты, ну и, конечно, выяснить все о поселенцах – и вот это труднее всего! С нас ведь глаз не сводят…

– Да, оно, конечно, так… – чуть помолчав, промолвил Каменщик. – С нас – да. Но Пташка… он вполне может… там подростков много, никто и внимания не обратит. Завтра во время приборки палубы пусть познакомится с той девчонкой, Аньезой. Я видел, она на него тоже взгляды бросала… Тем более внешность у парня располагающая, да и вообще – никаких опасений он у девчонки не вызовет, а даже если и попадется – ну получит плетей, на том все и кончится.

– Неплохо, – согласился молодой человек. – Завтра Мартину об этом скажем.

– Не надо завтра, – донесся вдруг шепот парнишки. – Я слышал почти все. Я согласен… насчет Аньезы.

– Эх, тебе бы еще волосы вымыть… шампунем.

На следующий день, как видно перед заходом в порт, усевшись в разболтанную, вывешенную за борт люльку, Мартин и Головешка красили судно, обновляя деревянные статуи на носу и корме, да так до конца дня и не успели. Правда, выбираясь обратно на палубу – как раз с левого борта, – Пташка споткнулся, под общий смех растянувшись голым пузом на досках… как раз рядом с Аньезой.

Быстро прогнав улыбку, девчонка озабоченно спросила:

– Ты не очень ушибся?

– Не очень, – улыбнувшись, подросток повел загорелым плечом. – Меня Мартин зовут.

– А я – Аньеза.

– Я знаю. Можно я к тебе ночью приду? Посидим, поболтаем.

– Пприходи… конечно… – девушка улыбнулась в ответ. – Я воон там сплю, за пушкой.

– А ну хватит болтать! – со свистом вспоров воздух, боцманская плетка опустилась на спину мальчишки, оставив на ней узкую кровавую полосу.

Мартин скривился, закусив от боли губу… а Аньеза… Аньеза дернулась, словно это ее ударили! Не убоявшись, сверкнула на боцмана голубыми глазищами, тряхнув копною золотистых волос:

– Что вы его бьетето? Зачем?

– Тебя забыл спросить, девка!

Боцман еще добавил грязное ругательство, однако больше плеткой не махал – чтото бурча себе под нос, отправился на корму, по пути раздавая указания вахтенным матросам.

Красивая девочка, – уходя к себе, на правый борт, Громов оглянулся. Конечно, пока еще маленькая, ребенок почти, но… глядишь, годика через три расцветет да начнет сводить с ума многих. А Мартинто, Мартин какой радостный – ишь ты! Небось, и боли не чувствует да весь в предвкушении свидания. Интересно, выйдет из всего этого чтонибудь? Укладываясь на подстилку, молодой человек грустно вздохнул, вспомнив Бьянку… И снова, который раз уже, корил себя, словно бы это изза его оплошности погибла юная баронесса.

Все ссыльные, включая молчуна Деревенщину Санчеса, предложенную подготовку побега горячо одобрили, ибо прекрасно осознавали, что их там, в Чарльстоне, ждет. А здесь, может быть, появится хоть какойто шанс, так надо не сидеть сложа руки, а действовать. Роль главного организатора заговора както сама собой перешла к Андрею – он всех выслушивал, запоминал, давал задания и – самое главное – думал, весьма часто советуясь с остальными.

Вот раненько утром проснулся, в нетерпении дожидаясь Мартина. Тот как раз и явился, прошмыгнул под реей, улыбающийся и довольный.

– Что так долгото? – шепотом поинтересовался Громов. – Всю ночь тебя ждал, думал, уже не случилось ли чего?

– Не, не случилось, – парнишка рассеянно посмотрел в небо, и восторженная улыбка не сходила с его губ. – Просто Аньеза такая милая девушка. И очень несчастная – сирота, а воспитывал ее дядька, зеленщик. Так в черном теле держал, а как разорился, продал хижину да решил податься в Америку. Аньеза, конечно, с ним – не одной же оставаться девчонке? Вообще, она такая… такая…

– Хватит о девчонке, – строго перебил Андрей. – О поселенцах чтонибудь узнал?

– А? – подросток поморгал и придал лицу деловитосерьезное выражение. – Дада, узнал коечто. Тут почти все – крестьяне, но есть – двое – и бывшие владельцы сукновальной мельницы, так, вдвоем, на паях, ею и владели, пока ктото не отсудил – мол, на его земле стоит.

– Тактак, – Громов задумчиво покусал губы. – Вот что, об этих мельникахсукноделах выспросика поподробнее. Думаю, они не крестьянствовать в Чарльстон плывут, и не внаем наниматься.

– Земля! – перед самым обедом закричал со своей площадки марсовый. – Земля прямо по курсу. Земля!

Глава 8

Весна – лето 1706 г. Атлантика

Фрегат

Земля…

Это был ПортРойал, английский порт на Ямайка, некогда бывшая пиратская столица, а ныне – после знаменитого, случившегося лет пятнадцать назад землетрясения и недавнего пожара – небольшой, приятный с виду городок с белыми каменными домами и пальмами. Вход в гавань прикрывал старинный форт, сложенный из дикого камня, в сторону моря грозно торчали пушки, а на башнях прохаживались часовые. Громову невольно вспомнился Монтжуик, пьянки с усатым капитаном Педро, капрал… Бьянка.

Все же в чемто неплохие были времена… если б так вот грустно не закончились. Както в последнее время Андрею некогда было чтото вспоминать или предаваться пустым размышлениям о прошлом, но вот сейчас как раз выдался такой момент, когда невеселые мысли лезли в голову будто сами собою, и на душе стало так тоскливо и тошно, что молодой человек заскрипел зубами.

– Ты чтото сказал, Андреас? – звякнув цепью, немедленно повернулся к нему Рамон.

Андреас – именно так теперь звали Громова товарищи по несчастью, оставив «Висельника» команде «Святой Эулалии». Андрей сейчас стал старшим, и даже обзавелся заместителем – каменщиком Рамоном Каредой, что вышло вроде как само собой. Просто они оба думали больше других и деятельно направляли всех участников подготовки побега. Как вот Мартина… Парень сидел сейчас у самого борта, глядя затуманенными глазами кудато вдаль. Любовался красивыми видами? Ну нет, скорее – вспоминал Аньезу, время от времени посматривая на противоположный борт и вздыхая.

Поселенцы собрались в город – уже принарядились, как уж смогли, и теперь нетерпеливо посматривали на капитана, обрядившегося по случаю «выхода в люди» в яркокрасный кафтан с желтыми латунными пуговицами и обшитую шелковыми позументами треуголку.

– Поторапливайтесь, разрази вас дьявол! – высморкавшись прямо на палубу, рыкнул капитан на матросов.

Рыкнул так, для порядку – команда «Эулалии» и без того делала все быстро, четко и слаженно: зарифили все паруса, оставив один блинд на бушприте, так вот, под ним, и шли, медленно и осторожно приближаясь к причалу.

– Убрать блинд! – повернув штурвал, закричал чернявый шкипер. – Швартовые – к борту.

Матросы бросились исполнять приказание, и вот уже до причала осталось метров десять… семь… три… Ктото из команды перепрыгнул на пирс, принимая брошенные концы… Бумм!!! Тихо, както совсем подомашнему, судно стукнулось о причал вовремя вывешенными кранцами.

– Спустить трап, дьяволы! – деловито распорядился «сэр Якоб» и, глянув на столпившихся поселенцев, продолжал так же строго, но уже без особой ругани: – Можете бродить в этом чертовом городке, сколько хотите, однако ж помните – «Святая Эулалия» снимается с якоря на рассвете, так что если кто опоздает – ждать не будем, и пропадите вы пропадом!

– Нет, нет, что вы, господин капитан, – загалдели все. – Конечно же, не опоздаем.

– Смотрите, я вас предупредил, – командир судна махнул рукой и, ухмыляясь, добавил: – Здесь, в порту, полно всяких веселых местечек… Девок и детей я бы вам брать с собою не посоветовал. Уж, по крайней мере, не до самой ночи, хха!

Хохотнув, капитан Пинеда ущипнул за талию первую попавшуюся девчонку – Аньезу:

– Смотри, красотка, глазками зря не стреляй, иначе…

Не договорив, «сэр Якоб» первым ступил на трап и, сопровождаемый чернявым шкипером и боцманом Гильермо, отправился в город.

– Сперва – на таможню, – на ходу предупредил своих спутников Пинеда. – Уладим все дела, а уж потом можно будет и поразвлечься. Эх, давненько я не посещал кабачок тетушки Розы! Тамошние девки уж, верно, и думать про меня забыли… Кстати, та поселяночка очень даже ничего – сладенькая, как персик, так и тянет попробовать.

– Так кто ж вам мешает, сеньор капитан? – со смехом отозвался боцман. – До Чарльстона еще не так уж и близко.

О чем еще они говорили, Громов уже не слышал – слишком далеко отошли, да и поселенцы галдели, спускаясь на пирс по качающимся доскам. Все улыбались, шутили – еще бы, хоть какоето развлечение, тем более после столь долгого плавания, одна лишь Аньеза, обернувшись, несмело помахала рукой Мартину Пташке. Махнув в ответ, тот сразу заулыбался, повеселел… правда, сидевший рядом Сильвио сильно ткнул парня локтем в бок:

– Эй, Пташка, ты видел, как боцман запер замок на воон той дверце?

– Не, не видел, – юноша непонимающе хлопнул глазами.

Головешка скривился:

– Ну и дурак.

– Хватит, – хлопнул его по плечу Громов. – Чего пристал к парню?

– Я про ключи, – оглянувшись по сторонам, Сильвио понизил голос: – У боцмана, на поясе, ключи от корабельного арсенала… Он за той дверью. Вот я и подумал – Пташка мог бы их выкрасть…

– Зачем? – Андрей встрепенулся, раздумывая над словами ссыльного. – Зачем нам когото нервировать, внимание привлекать… ключи непременно будут искать, подозрение падет на нас…

– Неа, не падет, – с неожиданной уверенностью вдруг возразил Мартин. – Если боцман вернется к утру пьяный, как свинья, то, проспавшись, ясно дело, подумает, что потерял ключи в какойнибудь гнусной портовой таверне.

– Парень прав, – быстро бросил Каменщик. – И боцман наверняка нажрется… Как и все остальные. Неплохой момент, чтоб захватить корабль… правда, если б еще мы умели им управлять.

Головешка громыхнул цепью:

– Вопервых – мы скованы, а вовторых – даже для такого корабля, как наша «Эулалия», пятерых человек – явно мало. Один на штурвале, один – впередсмотрящий, а с парусами что, только трое управляться будут? Мы даже повернуть не сможем… хоть я теперь и имею представление, как управляться с парусами, но вот рассчитать курс корабля – кто из нас шкипер? Нету? Вот тото. Неет, корабль надо захватить уже в виду берега… даже не корабль – шлюпку. Просто уплыть потихому.

– А если догонят?

Ссыльные принялись вполголоса спорить, чтото друг другу доказывая, Громов не слушал их – думал, прекрасно понимая, что Головешка по большомуто счету прав. Захватить корабль это только часть дела, и даже не самая трудная. Допустим, захватили, а дальше? Удастся ли склонить шкипера к сотрудничеству? Да и поселенцы – вряд ли они столь уж безоговорочно поддержат каторжников, людей, поставленных вне закона, даже если и спровоцировать ссору с командой.

Андрей покусал губу – придуманный вместе с Каменщиком план теперь вовсе не казался ему хорошим. Тем не менее другогото не имелось, и чтото нужно было делать – приход в Чарльстон не сулил ссыльным ничего хорошего. Попробовать сбежать здесь? Так какая разница – Чарльстон или ПортоПренс? В таком случае и в Чарльстоне можно сбежать, еще и предпочтительнее – там всетаки материк, а здесь – остров, и не оченьто большой.

– Мартин, – подумав, позвал молодой человек.

Подросток живо обернулся:

– Да?

– Так что еще говорила девчонка?

– Так я ж рассказал уже, – пожал плечами парнишка. – Она сирота, а дядька ее…

– Ты не про нее, – перебил Громов. – Ты про других говори. Говоришь, двое там – владельцы мельницы. Кто именно, как зовут?

Мартин взъерошил затылок:

– Зовут… ммм… Одного – Рональдо… ой, нет – Ромуальдо, а второго – Симон. Я показал бы, да тут, в толпе, не разобрать было. Но узнать можно обоих легко – держат себя слишком уж важно… и еще их все слушаются.

– Наверное, это люди, обиженные на нынешнюю власть, – задумчиво промолвил Андрей. – Мельницуто ведь у них отобрали. По суду отобрали или как?

– Да не знаю я, – удивленно моргнув, подросток прищурил глаза от солнца. – Жарко как! Они что, специально нас на самом солнцепеке оставили? Чтоб умирали?

Молодой человек посмотрел в небо и улыбнулся:

– Нет, Мартин, не умрем. Еще совсем немного – и здесь будет тень вон от той горушки. Сильвио! – бывший лейтенант повернул голову к Головешке. – А с чего ты взял, что арсенал именно за той дверью? Крюйткамера обычно под кормою.

– Что под кормою? – не понял Сильвио.

– Пороховой склад.

– Но я видел, как вахтенные несли туда мушкеты, именно в ту дверь, – Головешка убежденно тряхнул головой, черные глаза его засверкали, как будто до желанного освобождения оставалось уже очень и очень недолго. – И вообще – ключи нам не помешают.

– Пусть так, – согласился Громов. – Однако ж удастся ли нам их выкрасть?

Мартин неожиданно засмеялся, не очень радостно, но достаточно громко, так, что стоявший у трапа вахтенный, обернувшись, погрозил парню кулаком.

– Он выкрадет, – усмехнулся Сильвио. – И тогда, когда скажем. Можешь в этом не сомневаться, Андреас.

Ссыльные дружно замолкли – двое матросов, пройдя мимо них, настежь распахнули в палубе люк, как видно, исполняя приказ капитана проветрить трюмы. Резко пахнуло смрадом и запахом давно не мытых человеческих тел. Громов невольно поежился. Африканские рабы! Бедолаги… Как им в такую жару в душном трюме.

– А эти черные парни нас бы наверняка поддержали, – тихо пробормотал про себя бывший лейтенант.

– Этито дикари? – обернувшись, сидевший рядом Сильвио презрительно скривился. – И как ты собрался с ними договариваться? Они и языкато человеческого не знают, да и не люди вовсе.

Молодой человек отмахнулся – прав Головешка, по большому счету – прав. Люди, не люди – а как договоритьсято? Да и – верно – дикари, и кто знает, что у них потом на уме будет? Может, как в старом анекдоте про негритянскую активистку Анджелу Дэвис, которой во время визита в СССР очень понравилась фраза из кинофильма «Чапаев» – «вот с белыми покончим, и настанет счастливая жизнь». Ну или както так…

Никакими работами нынче ссыльных никто не тревожил – некому было особо приглядывать – правда, и покормить тоже забыли, да, похоже, никто ничего и не готовил сегодня – с камбуза дым не шел, а исполняющий обязанности кока матросик усвистал вместе со всеми в гавань. Так что бедолаги нынче остались без еды. Хорошо хоть еще вахтенный смилостивился, принес бочонок с теплой водою.

– Не пойму, зачем нас заковалито? – звякнув цепью, тяжело вздохнул Мартин. – Боятся, что сбежим? Так куда? Я слышал, в каждом порту тому, кто укажет беглых, – особая плата, так?

– Так, так, – потянувшись, протянул сквозь зубы Рамон Каменщик. – И тут так, и в Чарльстоне, да везде. В порт никак нельзя нам – где мы там спрячемся, ничего и никого не зная? Выдадут, схватят – тут и говорить нечего.

– Эх, – мальчишка завистливо скривился, покосившись на храпящего крестьянина, здоровяка Гонсало Санчеса. – Вот кому хорошо, так это Деревенщине – спит себе и в ус не дует.

– И нам бы неплохо поспать, – тихо промолвил Громов. – Кто знает, что еще ночью случится?

– Да! – встрепенувшись, Рамон повернулся к Мартину. – Ты, парень, про ключи не забудь.

Пташка лениво отмахнулся:

– Сделаю. Уж в этом не сомневайтесь.

И такой у него был при этом вид, настолько уверенный, что бывшего лейтенанта как раз и стали тревожить сомнения: а точно ли этот парень – портной?

Громову неожиданно приснилась бывшая жена, голубоглазая блондинка Лена. В белом, расшитом красными гвоздиками платье она сидела за компьютером и, деловито хмурясь, составляла отчет для налоговой, сводя дебет с кредитом. Сам Андрей устроился рядом, на диване, терпеливо дожидаясь ценных указаний супруги – кудато съездить, комуто чтото отвезти.

– Ивану Петровичу, из общего отдела, надо заслать, – Лена на миг отвлеклась от клавиатуры и пригладила волосы. – И Тюфяковым.

– Не надо Тюфяковым, – покачал головой молодой человек. – Мы их в ресторан зовем – забыла?

– Ах да, да, в ресторан, – супруга наморщила лоб. – Вспомнила… Пожарникито к нам в гараж когда явятся?

– А черт их знает, – покосившись на стоявшую над диваном на специальной полочке собственноручно сделанную модель фрегата, Андрей пожал плечами и предложил: – А и нечего их ждать, лучше самим наведаться, вопросы решить.

– Вотвот, наведайся, милый, – одобрительно кивнув, жена вновь повернулась к компьютеру. – Прямо сейчас и съезди.

– Нет, лучше ближе к вечеру – так им удобнее: уже можно и в кабак, и выпить.

– Вообщето так, – Лена задумчиво посмотрела на мужа… потом перевела взгляд на фрегат и както очень уж мило улыбнулась… как всегда делала, задумав какуюнибудь, с точки зрения Громова – гадость.

Вот и сейчас…

– Милый, ты ведь обещал свой корабль со стены убрать.

– Когда это я обещал? – молодой человек нахмурился, ожидая очередного «наезда» и последующей за этим ссоры, так оно обычно всегда и случалось.

Лена хмыкнула:

– Забыл уже… Я на это место картину повешу, которую мне Николай Николаевич обещал. Между прочим – настоящий Саврасов!

– Кто Саврасов – Николай Николаевич?

– Ой, Громов, не надо, а? Задолбал ты уже своими шутками.

– Я задолбал? – поднявшись с дивана, Андрей скрестил на груди руки. – Саврасов, говоришь… Такой же, как тот поддельный Дега? Помнишь, ты говорила «совсем небольшой эскизик»? И денег в эту разрисованную картонку втюхала – немерено, а потом оказалось…