Текст книги "Пират.Дилогия"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

– Что Чарльстон, что Джеймстон – один черт! – рубанув рукой воздух, подвел итог боцман. – Только вот продуктов и воды у нас до Виргинии точно не хватит.

– Свернем к берегу и все купим! – на правах капитана Громов возражений не слушал. – Деньги у нас, хоть и небольшие, но есть.

– Не купим, так захватим, – ухмыльнулся про себя старый брыластый дьявол Гильермо. – Впрочем, капитан прав – надо идти к берегу, не ждать же какоенибудь суденышко… тут их много, так ведь удачи два раза кряду не будет!

– Да, не стоит испытывать Господнее терпение, – согласно покивал каменщик Рамон.

Для разработки более подробного плана дальнейших действий «командный состав» «Эсмеральды» чуть позже собрался в капитанской каюте. На совете, кроме «господина капитана», шкипера Альфонсо Хименеса и боцмана, еще присутствовал… юный индеец Саланко, приглашенный по настоянию Громова.

– И зачем нам этот краснокожий черт? – бурчал про себя Гильермо. – Что нам может присоветовать этот глупый дикарь?

– Думаю, многое может, – осадил старого моряка Андрей. – Мы ведь высадимся гдето между Чарльстоном и СанАгустином, так?

– Так, – хмуро кивнул шкипер. – Могу даже сказать точнее – где.

«Сеньор капитан» махнул рукой:

– Не нужно точнее, ясно и так – это земли Южная Каролина. Земли маскогов.

– Кого? – оба моряка непонимающе переглянулись. – Мы чтото не очень поняли, о ком вы говорите, сеньор?

– Маскоги – этот такой народ, племя, родичи нашего индейца – вот его.

Громов кивнул на Саланко, молча, как идол, сидевшего на корточках у самой двери.

Хименес вскинул глаза:

– Так вы хотите сказать…

– Именно! Этот парень хорошо знает местность.

Боцман невежливо хмыкнул и выругался, бросив на индейца презрительный взгляд:

– А с чего вы взяли, что этот краснорожий дикарь будет нам помогать?

– Любезный Гильермо, я бы просил вас не обзывать больше дикарем моего друга, – попросил «господин капитан» вполне светским тоном, но холодностальные глаза его при этом сверкнули так, что боцман счел за лучшее проглотить язык и почти все оставшееся время просидел молча.

– Саланко – благородный человек, сын местного индейского барона или графа… уж не знаю, как они там именуются, – подлаживаясь под мировоззрение собеседников, пояснил молодой человек.

И тут же, обернувшись к индейцу, перевел все на английский:

– Я сказал им, что ты – сын вождя.

Саланко вдруг вскинул голову и, поднявшись на ноги, поклонился, с непостижимой грацией и гордостью приложив руку к сердцу:

– Вы не ошиблись, сэр! Мой отец и в самом деле был вождем. Он погиб. В схватке.

– Ого! – не выдержал боцман. – Эта краснорожая обез… этот наш друг понимает английскую речь?

– Лучше нас с вами, друзья мои, – рассмеялся Громов. – Саланко – человек благородный, человек слова! Он поможет нам и покажет нам все пути.

На том совет закончился, и, за полным отсутствием выпитого еще вчера рома, все отправились спать – шкипер Хименес – в расположенную рядом каюту, боцман – в свою каморку на носу, а сын индейского вождя – на палубу, где и спал прямо на голых досках.

Андрей прошелся по корме, полной грудью вдыхая морской воздух, куда более свежий, нежели днем. Опираясь на фальшборт, постоял, глядя на желтые звезды, полюбовался огромной луной, свет которой отражался в черных волнах дрожащей меднозолотистой дорожкой. Громову вспомнилась вдруг такая же луна, такая же дорожка, только там, в Калелье… в той Калелье, не в этой. Както поздним вечером они отправились с Владой на старинную площадь у церкви Святых Марии и Николая, послушать какогото местного певца. Долго не слушали – убежали к морю, купались, а в небе висела точно такая же луна, и точно такая же дорожка убегала к берегу, к памятнику национальному каталонскому танцу – сардане. Вот просвистела последняя электричка на Бланес или Масанес… Андрей положил руку подруге на грудь…

– Сэр, – тихо позвал ктото.

Молодой человек обернулся, увидев незаметно подошедшего Саланко.

Усмехнулся:

– Что, и тебе не спится, друг мой?

– Сэр, можно мне спросить?

В огромных антрацитовоблестящих глазах юноши отражалась луна.

Громов махнул рукой:

– Спрашивай.

– Вы католик, сэр?

– Почему ты так решил? – удивленно моргнул лейтенант.

– Я сам христианин, католик, – Саланко неожиданно улыбнулся и перекрестился на луну. – Я знаю католиков, знаю пуритан, знаю англиканскую церковь… Из всех них только католики считают нас, кого вы называете индейцами, за людей. Я могу жениться на любой испанской девушке – и это никому не покажется чемто дурным, наоборот, ведь я – сын вождя, кабальеро. – Переводя дух от неожиданно длинной речи, юный индеец чуть помолчал и продолжил с убеждением, выдававшим склонность к долгим раздумьям и вполне философским выводам. – Если же я только попрошу руки англичанки… тем более воспитанной в пуританской вере, нас обоих закидают камнями. А меня могут и повесить, и сжечь… как сожгли мою мать, Синюю Тучку.

Парень закусил губу, и Громов молча положил руку ему на плечо, острое, горячее и худое.

– Я не католик, Саланко. Я – православный. Вот… – молодой человек дотронулся до своей шеи, собираясь показать парнишке медальон с Тихвинской Одигитрией, который всегда был при нем… да вспомнил, что подарил Одигитрию Бьянке. Может быть, неправильно сделал? Кто ж такие вещи дарит? Но… тогда сложилась такая ситуация, что просто нужно было подарить эту иконку, пусть хоть какаято надежда… увы!

– Право… славо… – не понял юноша. – Нет. Не слыхал про такую веру. Она христианская?

Громов рассмеялся:

– Вполне! Знаешь такую страну – Россию?

– Нет… не слыхал.

– Вот теперь знай.

– Я расспрошу о ней миссионеров.

«Санта Эсмеральда» бросила якорь в небольшой бухточке, обрамленной густой зеленью с вкраплениями какихто яркорозовых и лиловых цветов, вокруг которых летали пестрые бабочки и стрекозы. Была ли это еще территория испанских колоний, или уже Каролина, не мог сказать даже всезнающий шкипер Альфонсо Хименес, впрочем, этот вопрос сейчас занимал Громова меньше всего – гораздо важнее было как можно быстрее встретиться с маскогами.

– О, мы очень быстро найдем их, сэр! – обрадованно заверил Саланко. – Селения рода кусабо всего лишь в десятке миль. Я поговорю со старейшинами, мы снабдим вас мукою и мясом, а воду вы сможете набрать здесь неподалеку, в ручье.

Юный индеец улыбнулся и, махнув на прощание рукой, скрылся в зарослях, только его и видели.

– Зря вы отпустили его одного, – выбравшись из шлюпки, вскользь заметил шкипер. – Если этот парень просто сбежит – это еще не самое страшное. А вдруг его соплеменники решат захватить корабль, а нас либо убить, либо обратить в рабство…

– Нет, рабами мы не станем, – успокоил Андрей, пряча усмешку в уголках губ. – Не дадут. Здешние племена – людоеды.

– Людоеды?! – Альфонсо тут же подскочил, словно его только что ужалила ядовитая змея, и Громову стоило немалых трудов успокоить этого обычно весьма флегматичного человека.

– Ну что вы так распереживались, достопочтенный господин Хименес? Разве не видите – я же шучу!

– Ну и шутки у вас, сеньор капитан, – шкипер в сердцах выругался, а затем, уже более спокойно, предложил усилить вахту.

– Можно и усилить, – охотно согласился молодой человек. – Только вот воду тогда кто таскать будет – мы с вами?

Ручей оказался не так уж и близко, примерно в полукилометре от бухты, и воду в тяжелых бочонках таскали все рядовые члены экипажа, кроме трех вахтенных… которых, подумав, и сменили сам капитан, шкипер и боцман. Ну раз уж такое дело! Еще на корабле осталась Аньеза – облаченная в мужскую рубашку и короткие штаны, девчонка смело забралась на марсовую площадку, едва только об этом упомянул боцман – мол, надо бы коекому и сверху посматривать.

– Ну что, душа моя? – запрокинув голову, крикнул «сеньор капитан». – Чтонибудь видно?

– Ой, много чего! – Аньеза аж взвизгнула от восторга. – Лес кругом, такой густойгустой, как у нас близ Жироны, а еще цветы, травы… Голубые такие… А далекодалеко – горы. Синие, туманные. Красиво!

– Ты людей высматривай, а не горами любуйся, – хмыкнув, посоветовал боцман. – И на море поглядывать не забудь, если тут есть вода – вдруг ктото еще заглянет?

Испанский флаг и красножелтые вымпелы были давнымдавно убраны с мачт и флагштока, никаких других в запасниках «Святой Эсмеральды» не нашлось, так что определить национальную принадлежность судна не представлялось никакой возможности даже вблизи… что, конечно же, не могло не насторожить экипажи встречных судов. Но еще более их насторожило бы испанское знамя, ведь все корабли здесь – за небольшими вкраплениями голландцев и французов – явно были б английскими. Так что лучше уж так, без флага… Не «Веселый Роджер» же вешать!

Водный запас судна пополнялся куда медленнее, нежели бы хотелось, – сказывались недостаток экипажа и жара – Мартин, к примеру, сделав три ходки, просто упал на песок и с минуту лежал без движения, отдыхал, пока проходивший мимо Сильвио не пнул его ногой:

– Эй, поднимайся, бездельник!

Парнишка тут же встрепенулся:

– Да, да… сейчас.

– Этак мы до морковкина заговенья протянем, – посматривая на водоносов, вздохнул Громов.

– Каккак? – шкипер в изумлении приподнял брови. – До морковь… При чем тут морковь?

– Это такая русская пословица, – охотно пояснил «сеньор капитан». – Означает…

– Корабль!!! – истошно закричала сверху Аньеза. – Слева по борту – судно! Воон там, за кустами, смотрите!

Все трое, как один, повернули головы. Изза кустов, росших на мысу, слева, медленно и величаво выплывали мачты. Пока виднелись только лишь брамсели да стеньги, но, судя по количеству мачт – три, – это было какоето большое судно, куда больше двухмачтовой «Эсмеральды», быть может, даже военный фрегат!

– На корме английский флаг! – свесившись вниз, бойко доложила Аньеза. – А на мачтах… Ой! Да вы сами видите.

Вот тото, что «ой»! Теперьто наконец и Громов, и все остальные смогли рассмотреть полосатые красножелтые вымпелы…

– Каталонцы! – радостно осклабился боцман. – Наши!

– Подождите радоваться, Гильермо!

Шкипер, однако, оставался хмурым, пристально вглядываясь в оснастку чужого корабля… А вот поднял голову и крикнул:

– Эй, марсовый! Какого цвета корпус судна? Случайно не красный?

– Именно так, – всмотревшись, отозвалась девчонка. – Красный, сеньор!

– Тысяча дьяволов!!!

Теперь и с лица боцмана быстро сползла улыбка, едва только изза мыса показался наконец весь корабль – очень красивый, изящный, мощный… с выкрашенными в яркий красный цвет деками и кормой.

– «Барон Рохо»! – сквозь зубы прошептал шкипер. – Вот так встреча…

– Две дюжины пушек с каждого борта, – напряженно всматриваясь в борта зловещего судна, вторил своему приятелю боцман. – Да не наши двенадцатифунтовочки – те больше будут, двадцать четыре фунта! Слишком близко подошел… достаточно одного плевка. Что будем делать, сеньор капитан? Пока не поздно, сдаваться?

– Ну зачем же сдаваться? Мы ведь им не враги.

Громов пожал плечами, повязывая поверх камзола изящный светлозеленый галстук, – молодой человек уже успел одеться, как на парад – в кафтане и нитяных чулках, при шпаге, с пижонской тростью в руках.

– Не враги, – согласился шкипер. – Только вот знают ли они об этом. И – самое главное – захотят ли знать?

А «Красный Барон» уже бросал якорь рядом, грозно таращась пушками из открытых портов. Видно было, как на корме какойто человек в синем кафтане приложил к глазу подзорную трубу. Впрочем, что тут было разглядывать – между судами оставалось всегото с полсотни шагов.

– Давид и Голиаф, – мрачно пошутил Альфонсо Хименес. – Только, увы, нам с этим Голиафом при любом раскладе не справиться.

Улыбаясь как можно шире, Андрей слегка поклонился в сторону высокой, покрытой позолоченным узорочьем кормы чужака и, махнув треуголкой, громко, поанглийски, сказал:

– Рад приветствовать вас, господа, на краю света!

– Кто такие? – передав подзорную трубу проворно подбежавшему мальчишкеюнге, не оченьто любезно осведомился… похоже, что капитан.

Поистине мрачный тип, с какимто землистым лицом и кривыми, как у прирожденного кавалериста, ногами. Так вот он какой, пресловутый Гаррота, овеянный дурной славой капитан «Барона Рохо»! Впрочем, разглядеть во всех подробностях черты лица сейчас было трудно…

– Я – капитан Руд ван Гуллит из Амстердама, – тут же представился Громов. – Иду в Чарльстон с грузом пеньки. Вот, заглянул за водичкой…

– А где же ваши флаги?

– Шторм потрепал. А запасных мы не взяли.

– Что ж еще от вас, торгашей, ждать?! Кстати, мы тоже в Чарльстон… – обернувшись к подскочившему человеку – по всей видимости, боцману или старпому, – капитан «Красного Барона» захохотал. – Так я и думал, что это голландцы! Кому еще тут быть? Англичане прошли бы прямо в порт. Что?

Чтото переспросив, он яростно хватанул кулаком по фальшборту:

– Так выбросьте эту падаль рыбам на корм! Не забудьте только браслеты снять, они стоят денег… – распорядившись, Гаррота с усмешкой посмотрел на Громова. – Ну бывай, Голландец! В Чарльстоне встретимся.

С борта вниз полетело черное тело… всплеснула вода, и стаи хищных рыб бросились к неожиданной пище.

– А он везет чернокожих рабов, – вполголоса промолвил шкипер. – Потому и не напал, хотя и мог бы. Зачем ему связываться с нашей пенькой? С живымто товаром…

Боцман наконец перевел дух и ухмыльнулся:

– К тому же они не знают, сколько нас! И это тоже неплохо.

«Красный Барон» запасся пресной водой намного быстрее, нежели захваченный беглецами бриг, и тут же отвалил, вежливо отсалютовав флагом. В ответ расторопный «сеньор капитан» грохнул из кулеврины холостым зарядом в небо, выказав еще большую вежливость, уже граничившую с подобострастием – в конце концов «Барон Рохо» – это не строевой английский фрегат, чтобы приветствовать его таким образом. Впрочем, капитан Гаррота воспринял сие как должное.

– Слава богу, ушли, – утерев выступивший на лбу пот, шкипер посмотрел на марсовую площадку и хмыкнул. – А девчонкато ничего, глазастая, жалко, что маленькая еще, на мальчишку похожая…

– Да, титек почти нету еще! Ничего, вырастет! – похотливо хохотнул боцман.

– Вырастито вырастет – так это сколько ждать?!

Неожиданно обозначенная сеньором проблема была общей для экипажей всех отправляющихся в дальнее плаванье кораблей – нерешенный сексуальный вопрос доводил моряков до изжоги, и это еще в лучшем случае. Именно для того, чтобы не вызвать неизбежных в данном случае зависти и раздора, брать в плаванье женщин строгонастрого запрещалось… хотя вполне в традициях считалось использовать вместо женщин юнг, однако и юнги нередко являлись причинами для кровавых разборок и драк. Все секс, будь он неладен!

«Красный Барон» оставил после себя кучу мусора – какието разбитые бочонки, ящики, щепки – их как раз использовали для костра.

– «…анХосе» – подняв обломок, прочитал Громов. – Наверное, СанХосе. Такой город.

Стоявший рядом шкипер скривил губы и хмыкнул:

– Да нет, не город. Это большой корабль, один из «серебряных» галеонов Испанского королевства. Странная находка!

– Почему странная?

– «Барону Рохо» при всем желании не справиться с таким галеоном, даже с одним. Хотя, судя по этой находке… Ладно, что зря гадать? Не пора ли обедать?

Индейцы явились к вечеру. Высокие, статные и красивые люди, некоторые – в английских кафтанах с клапанами на карманах и лентами. Сам Саланко, вместо привычной набедренной повязки на чреслах, красовался в красном, с золочеными пуговицами, камзоле без рукавов, кюлотах и высоких ботфортах, надетых, как видно, из желания подчеркнуть свой социальный статус. Воротник ослепительнобелой рубашки сына вождя был широко распахнут, выставляя напоказ изящный золотой крестик на тонкой цепочке. Вообще, юный индеец сейчас больше напоминал какогонибудь знатного испанского гранда, а не племенного главаря дикарей.

– Мы принесли вам провизию, – добравшись до корабля на специально высланной шлюпке, поклонился Саланко. – И еще – привели людей. Это беглые… они просятся на корабль, а уж взять их или нет, решать вам.

– Беглые? – услыхав знакомое английское слово, боцман тотчас же засобирался на берег. – Надо прокатиться, сеньор капитан. Посмотрим, что там за сброд? Может, да пригодится ктонибудь.

Среди беглых оказалось полтора десятка белых и дюжина негров, последние вообще плохо понимали любой цивилизованный язык, не имели никакого представления, что делать дальше. Пожалуй, одно было хорошо – белых каторжников они слушались беспрекословно.

Конечно, Андрей прекрасно понимал, чем грозит принятие в экипаж «Эсмеральды» таких людей, однако сложившаяся ситуация не давала никакой возможности быть переборчивыми: когда каждая пара рук на счету, рад будешь и неграм, и каторжникам… тем более что самто Громов – кто?

За принятие новых членов активно выступили и боцман, и шкипер Хименес – этих двоих можно было понять, ведь, как сильно подозревал лейтенант, оба они связывали свое ближайшее будущее с лихими пиратскими рейдами – а для этого нужны были люди, желательно – смелые и готовые на все. Как раз такие, какие и явились, точнее – были приведены соплеменниками Саланко, не скрывавшими своей радости при столь удачном для племени повороте дела. Что и говорить – сбагрили беглых, и ладно, можно сказать – помогли, могли ведь и просто убить… наверное. Впрочем, Саланко уверял, что нет, не могли – каторжники ведь не жили в племени, обитали рядом, правда, пока особых хлопот маскогам не доставляли, но кто знает, как пошло бы дальше? А тут появилась такая возможность – ищущий команду корабль… и желавшие иной жизни люди.

Пока знакомились, пока боцман со шкипером беседовали с новыми «матросами», давно уже стемнело. В бархатном темносинем небе повисла луна, и отражениями далеких звезд вспыхнули на берегу разложенные индейцами костры.

– С вашего разрешения, я усилю вахту, сеньор, – войдя в капитанскую каюту, испросил разрешения шкипер. – Мы с боцманом не доверяем этим краснокожим дикарям – их слишком много. Вдруг захотят напасть?

Громов с сомнением покачал головой:

– Не думаю, что им нужен корабль. А хотя… усиливайте – местность незнакомая, разумная осторожность не помешает. Чтото еще?

Хименес на пороге обернулся:

– Я бы посоветовал вам, сеньор, отправить завтра с индейцами нашу парочку – парня и девку. Боюсь, во время плаванья они могут вызвать раздоры, а это нам ни к чему.

– Посмотрим, – неопределенно отозвался Андрей.

– Вотвот, подумайте…

Шкипер нынче вел себя не так, как всегда, както более уверенно, а боцман – так и вообще нагло! И причину тому Громов знал, а потому и сам не стал сидеть сложа руки, выйдя на палубу и накоротке переговорив со всеми, кому доверял. Худшие опасения лейтенанта подтвердились! По словам Рамона Кареды, вновь прибывшие после беседы с боцманом вели себя вызывающе, отпускали соленые шуточки в адрес прежней команды, и пару раз уже пытались пристать к Аньезе… правда, пока принимали ее за мальчика.

– Узнают, что девка, – никто их не удержит, – хмуро бросил Рамон. – Кстати, наш Сильвио, похоже, тоже захотел стать рыцарем удачи.

Громов угрюмо хмыкнул:

– Скатертью дорога! А ты? Что намерен делать ты?

– То, что решил раньше! – упрямо набычившись, заверил Кареда. – Я хороший каменщик – ты знаешь, Андреас. Открою кирпичную мастерскую, заведу семью. И честным трудом заработаю денег больше, чем весь этот сброд!

– Поистине достойные слова.

– Нашему Деревенщине тоже не по душе вся эта компания. Гонсало – парень простой, и в душегубы подаваться не хочет.

– Я тоже не собираюсь…

– Я вижу.

Чуть помолчав, каменщик обернулся к левому борту, где гуртовались каторжники и – чуть подальше – негры:

– Что ж, даст Бог – до Виргинии доберемся, а там – пропади они все пропадом!

– Твои б слова да Богу в уши, – усмехнулся «сеньор лейтенант»… или капитан? Пока еще капитан…

Впрочем, утром все пошло гладко. Дул легкий бриз, в голубом небе ярко светило солнце, и пенные языки бирюзовых волн ласково лизали белый песок пляжа. Побрившаяся и вымывшаяся команда – молодец к молодцу! – выстроилась на юте, громкими криками приветствуя капитана.

Громов, при шпаге, в кафтане и треуголке, заложив руки за спину, поздоровался с моряками и, обернувшись, кивнул шкиперу:

– Снимаемся с якоря и идем в Виргинию. Командуйте, сеньор Хименес!

Индейцы не соврали: среди каторжников явно имелись бывшие моряки, судя по тому, как ловко они управлялись с парусами и всем прочим. Не прошло и пяти минут, как «Санта Эсмеральда» вышла в океан и, меняя галсы – ветер вовсе не был попутным, – взяли курс на север.

Стоявшие на берегу маскоги, проводив уходящий бриг невозмутимыми взглядами, подхватили свои пожитки и исчезли в лесу. Лишь Саланко еще некоторое время смотрел вслед судну и, когда белые паруса брига растаяли в далекой дымке, бросился догонять своих.

– Меняем галс… Приготовиться! – оставив штурвал вахтенному, шкипер с довольным видом командовал моряками.

Боцман Гильермо тоже казался довольным не менее, а то и более – похоже, у него уже даже появились любимчики из числа новоприбывших, все как на подбор, довольно гнусные типы с пропитыми физиономиями висельников.

Судно ходко шло в виду берега, за кормой болталась привязанная на канате разъездная шлюпка, которую так и не подняли на борт, – капитан на этот счет никаких распоряжений не отдавал.

После довольно сытного обеда Громов прилег отдохнуть в капитанской каюте, однако же вздремнуть ему так и не дали: вежливо постучав, в каюту заглянул Мартин.

– Могу я поговорить с вами, сеньор? – взволнованно произнес юноша.

Андрей молча махнул рукой, и Мартин продолжил, время от времени опасливо поглядывая на дверь:

– Я коечто слышал, сеньор… от этих новеньких. Они меж собою шепчутся… и даже уже не шепчутся, а открыто говорят вслух!

– И о чем же? – вскинул глаза «пока еще капитан».

– Они готовят бунт, сеньор!!! Заговор! Боцман и шкипер – тому способствуют, я сам видел, как они сговаривались.

Громов вскинул голову:

– Тебе не показалось?

– Да нет же, нет! – в отчаянии выкрикнул Мартин. – Слух у меня хороший, а вот предчувствия – очень даже плохие. Они хотят… хотят выбрать себе нового капитана – боцмана! – он уже обещал выкатить весь ром… и отдать Аньезу! О, святая дева, что же делать, что?!

– Вопервых, не надо так громко кричать, – поднявшись, Андрей ободряюще тряхнул подростка за плечи. – Вовторых – где Аньеза?

– Там, на носу. Прячется в каморке для кока.

– Как стемнеет, приведешь ее сюда. От греха подальше. И вот еще что… – Громов придержал за локоть уже готового сорваться с места парня. – Передай Рамону – пусть вместе с Деревенщиной незаметно перенесут сюда все мушкеты, сам же спустись к пушкам и подмочи порох, вода, слава богу, есть. Все понял?

– Да, сеньор!

Кивнув, Мартин выбежал из каюты, а Громов, немного полежав, тоже вышел на палубу: походил по корме, поболтал со шкипером, с вахтенным, а затем оперся на фальшборт рядом с кулевриной и долго смотрел в море. В случае чего, кулеврины тоже не должны были выстрелить…

– Эй, матрос! Чтото жарко… Принесика водички!

– Сей момент, господин капитан.

Тучи начали сгущаться к вечеру – и в прямом, и в переносном смысле слова: небо нахмурилось, и паруса бессильно повисли, наступил полный штиль, затишье, как оно всегда и бывает перед грозой или бурей. Слава богу, опытный шкипер Хименес уже привел судно к гавани, оставалось лишь чутьчуть, один рывок, когда поднимется ветер… Бросить якорь, укрыться от волн, а там оставалось лишь только молиться.

Шестеро матросов, повиснув на вантах фокмачты, ждали команды…

Ждали…

И вот темносинее небо расколола яркая молния, грянул гром, и порыв ветра взметнул волны в корму!

– Фокбрамсель! – шкипер махнул рукой, и на самом верху фокмачты упал, сразу же наполнившись ветром, парус.

Мачта накренилась, но выдержала, и судно, дернувшись, резко подалось к берегу, подгоняемое ударами волн.

– Фокбрамсель – спустить! Якорь!!!

Снова гром. Брызги. Упал, зацепился за дно тяжелый якорь, судно встало у берега, очень даже вовремя укрывшись от поднявшихся волн.

Упали на палубу крупные капли дождя, начался ливень, и, повинуясь командам, матросы забегали по всему кораблю, укрывая парусиной то, что нужно было укрыть.

– Принимайте, сеньор! – Рамон Кареда и Гонсало Деревенщина втащили в каюту капитана завернутые в парусину мушкеты. – Сейчас еще принесем.

– Отлично, – Громов потер руки. – Впрочем, может, они и не понадобятся.

– Так не тащить?

– Тащить обязательно! На всякий случай – пусть будут.

Следующим рейсом в капитанскую каюту вместе с мушкетами доставили и Аньезу – мокрую и похожую на нахохлившегося воробышка. Громов бросил ей найденную среди вещей прежнего капитана рубаху:

– Переодевайся. Я отвернусь.

Пока девчонка одевалась, Андрей смотрел в кормовое окно. До берега оставалось метров двести или чуть более…

– Аньеза, ты плавать умеешь?

– Не очень хорошо, сеньор.

– Это плохо, что не очень… Впрочем, Каменщик, верно, такой же пловец, как и ты… Ладно! Поглядим еще, как все будет.

Буря стихла так же внезапно, как и началась. Сначала перестал дуть ветер, следом за ним успокоились, улеглись волны, раскаты грома слышались уже гдето вдали, и лишь дождь все еще поливал как из ведра… но и он к вечеру кончился, на радость всей команде брига.

Уже ближе к ночи, после приборки судна, в каюту Громова постучал какойто незнакомый парень из вновь прибывших:

– Вас желают видеть, сэр. Тут, у кормы, все собрались, и…

– Желают видеть – приду. Ждите!

Предчувствуя недоброе, молодой человек на всякий случай поднял оконные рамы, впуская в каюту свежий морской воздух, напоенный озоном и йодом. Гдето далеко на горизонте пылали зарницы, золотистопалевое, с рваной просинью, небо быстро темнело, возвещая наступление ночи.

– Не замерзнешь? – уходя, Громов обернулся на возившуюся с мушкетом Аньезу и хмыкнул. – Смотри не застрелись, девочка!

– Не застрелюсь, – улыбнулась девчонка. – И не замерзну – я же переоделась.

В широкой, заправленной в короткие кюлоты рубахе смотрелась она довольно забавно – этаким златовласым принцем.

Поднявшись на корму по узкому деревянному трапу, Андрей кивком приветствовал собравшихся – ему ответили лишь свои: Каменщик Рамон, Деревенщина, Мартин… Даже Головешка и тот смотрел будто бы вдаль, не говоря уже о всех прочих. Шкипер Хименес деловито возился с сектантом, словно бы все происходящее вокруг его не касалось – скорее всего, так оно и было, – а уж боцманто ходил гоголем! Еще бы, ведь как раз сейчас наступал его звездный час.

Собственно, боцман первым и начал:

– Мы тут посовещались с народом, лейтенант. И решили переизбрать капитана, как среди вольных людей и принято. Новая команда, новый капитан – все по неписаному закону братства.

Молодой человек хмыкнул:

– Скорей – по понятиям. И кого же выбрали?

– А меня! – гнусно ухмыльнулся Гильермо. – Тебя же, лейтенант, я объявляю пленником! Уж больно подозрительный ты тип, верно, парни?

Собравшиеся одобрительно зашумели, точнее, попытались зашуметь, да Громов не дал, прервав начавшийся шум громким начальственным рыком:

– А ну молчать, сволочь, дьявол вас разрази!

Все разом заткнулись, даже самонадеянный боцман попятился.

– Первого, кто еще вякнет – проткну насквозь! – лейтенант выхватил шпагу, в этот момент было в его холодных серостальных глазах чтото такое, что заставило прислушаться весь корабельный сброд.

– Вотвот, – скривив губы, промолвил Андрей уже гораздо тише. – Теперь внимательно выслушаете меня… Я сказал – внимательно!!! Кому не понятно? Ктото в ад захотел? Сейчас отправлю!

Добившись гробовой тишины, сеньор лейтенант продолжил, не выпуская из руки шпагу:

– Вам, верно, забыли сказать, что мне не нужен этот корабль, я… и коекто еще вовсе не собираемся становиться душегубами. А потому мне плевать, кого вы там выбрали своим капитаном – идиота боцмана или кого еще… Да хоть самого черта! Мы покинем бриг, высадившись недалеко от Чарльстона, вы туда нас и доставите, а дальше – делайте, что хотите. И еще…

– А вот врешь! – побагровев, неожиданно заверещал боцман. – Чего это ты тут раскомандовался? Не слушайте его, ребята! Теперь я – ваш капитан, а своих обещаний я не забываю. Обещал ром – пожалуйста, обещал девку – берите… Она сейчас как раз в каюте этого типа, – с гнусной ухмылкой Гильермо кивнул на Громова. – Он с ней один забавляется, а мне… мне ничего для вас не жалко, такой уж я человек! Идите, берите девку, а этого… этого я лично выброшу за борт! А ну прыгай, тварь! Не хочешь? Тогда умри!

С этими словами боцман выхватил изза пояса тесак и, грозно размахивая им, подскочил к низложенному капитану, имея явное намерение проткнуть тому грудь… Однако не на того нарвался – уроки месье Кавузака прошли вовсе не зря. Да, они обошлись недешево… но и дорогого стоили.

Чуть уклонившись в сторону, Громов насадил разъяренного боцмана на острие шпаги, легко и изящно, как ботаник – на иголку жука.

Хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба, несостоявшийся пиратский вожак мешком повалился на палубу, Андрей едва успел выдернуть из толстого брюха клинок – жалко было ломать, шпага добрая.

Вытащил, взмахнул – полетели вокруг мелкие брызги крови:

– Ну кто еще?

Матросы опасливо попятились, лишь хитрый шкипер Хименес все так же возился с сектантом, ни во что особо не ввязываясь.

Снова наступила гнетущая тишина, лишь слышно было, как поскрипывают снасти. И в этот момент из капитанской каюты донесся выстрел!

Потом – почти сразу – еще… и еще…

– За мной!

Обернувшись, Громов махнул шпагой своим и со всех ног бросился к каюте, едва не споткнувшись о валявшиеся перед распахнутой дверью трупы. Одному снесло полбашки, разметав по коридору мозги, другому разворотило грудь, из страшной кровавой раны торчали белые ребра, третий… на третьего лейтенант не взглянул, услыхав тоненький напряженный голос:

– А ну не входить! Выстрелю!

– Спокойно, Аньеза, свои.

Вбежав в каюту, Громов едва не расхохотался, увидев рядком уложенные на столе мушкеты – иначе б как же девчоночка смогла их удержать?

– Я смотрю, ты тут даром времени не теряла. Отдачей не ушибло?

– Ушибло, – кивнула девушка. – Плечо очень болит, вон…

Она приспустила рубашку, и Громов ахнул, увидев огромный синяк, расплывавшийся на правом плечике Аньезы синей бесформенной кляксой.

– Ничего, девочка, главное – сама жива. Ага! Вот и наши!

В каюту, один за другим, вбежали оставшиеся соратники Андрея – Каменщик, Деревенщина, Мартин… Не хватало лишь Головешки Сильвио – но он сделал свой выбор.

– Быстро заряжайте мушкеты, – распорядился Громов, подходя к распахнутому окну. – Чуток негодяев подержим и уйдем без проблем. Слава богу, они забыли поднять на борт шлюпку.

– Они не забыли, – оторвался от мушкета Мартин. – Это шкипер приказал оставить шлюпку на привязи, я сам слышал. А боцманто был против!