Текст книги "Пират.Дилогия"

Автор книги: Андрей Посняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)

На протяжении всего пути – а плыли они вниз по течению гдето с полчаса – Андрей пытался завести разговор с сублейтенантом, однако тот на провокации не поддавался, сидя с гордо поднятой головой. Надо же! А ведь поначалу показался любителем поболтать и даже поддержать светскую беседу.

Примерно через полчаса на левом берегу показалось селение: пара дюжин шатров из оленьих шкур – вигвамов или типи – дикарский тотемный столб с изображением то ли ворона то ли цапли, и – напротив столба – небольшая часовенка с золоченым крестом, в чем не было ничего странного, как поведал Том, многие кусабо уже давно приняли христианство из рук священников англиканской церкви.

На реке, близ селения, имелись дощатые мостки – причал и, по всей видимости, купальня, – у которых, кроме каноэ, виднелись и куда более вместительные челны, один даже походил на шестивесельный ял, что, выбираясь из лодки, тут же отметил для себя Громов.

Нет, не ял… Шлюпка! Мачта только снята, видать, не умеют индейцы под парусом.

Особого ажиотажа появление пленников в деревне не вызвало, наверное, потому, что все ее жители были заняты делом – подростки ловили рыбу, женщины и девушки, сидя на берегу, чинно плели циновки с корзинами да валяли из глины горшки, старики присматривали за совсем уж малыми детьми, возившимися у тотема.

Миновав мостки, Красная Сосна – а по его примеру, и все остальные – перекрестился на часовню и, поклонившись тотемному столбу, направился к самому просторному вигваму, откуда ему навстречу – как и увиделито? – вышли три седовласых старца с диадемами из птичьих перьев, по всей видимости – это были вожди.

Поклонившись. Красная Сосна недолго поговорил с ним о чемто на своем языке, потом сказал «Хоп!» и, оглянувшись, махнул рукой пленным:

– Пошли. Сначала я вас допрошу, а потом решу – что делать.

– Допросит… – бедняга Том совсем спал с лица, со страхом глядя на окружавших его индейцев. – Как бы они нас не съели… эти дикари.

– Не ты ли говорил, что они людей не едят? – шепотом переспросила идущая рядом Бьянка.

– Как же не едим?! – в момент обернулся сублейтенант, повидимому, обладая весьма острым слухом. – Очень даже едим, особенно если с бобами пожарить. Особенно – черных, они ведь вкуснее белых, давно замечено.

– Что вы, что вы, сэр! – негр испуганно дернулся. – Смею вас заверить – я невкусный!

– Издеваетесь? – поймав на себе внимательный взгляд индейца, усмехнулся Андрей.

– Шучу!

Состроив презрительную гримасу, Красная Сосна подошел к стоявшему на самом краю селения шатру, и, распахнув полог, обернулся:

– Входите. Поговорим. Сначала – с тобой, черный.

Сублейтенант уселся на небольшое возвышение, по бокам которого Громов, к своему изумлению, увидел четыре двенадцатифунтовых чугунных орудия на корабельных – с небольшими колесиками – лафетах.

Откуда у этих индейцев корабельные пушки?! Вероятно, оттуда же, откуда и шлюпка.

Положив на постеленные оленьи шкуры мушкет, уселся на левую пушку здоровяк сержант с бычьей шеей и косою саженью в плечах. Кроме него, Красной Сосны и пленных больше никто в шатре не остался, впрочем, снаружи слышались приглушенные голоса.

– Итак, черный… – привстав, индеец вытянул руку и вытащил из ствола пушки свернутую в трубочку бумагу, показал ее негру. – Этим листком полковник Роджерс обещает за тебя дюжину гиней! Двенадцать полновесных золотых монет с портретом доброй королевы Анны! Это немало, так?

– Так, разрази меня гром, – переглотнув, кивнул беглый. – Только не понимаю, сэр, при чем здесь я?

– Приметы – тощий, высокий, грамотный. Любит повторять – «разрази меня гром». К тому же, – усмехнулся сублейтенант. – На твоем запястье клеймо полковника Роджерса. Так что разговора больше с тобой нет.

В отчаянье сверкнув глазами, Том опустил голову.

– Увести!

Повысив голос, индеец хлопнул в ладоши, и тотчас же появившиеся в шатре молодые воины, подхватив под руки, вывели беглого из шатра.

– А теперь – с вами! – Красная Сосна обвел пристальным взглядом оставшихся пленников. – Сдается мне, и вы гдето набедокурили, нет?

– Мы просто плыли к морю…

– Ах! – всплеснув руками, перебил сублейтенант. – Они плыли к морю, надо же! Почему ж не в Чарльз Таун? Там и море, и гавань, и корабли. А? А я вам скажу, почему вы плыли к морю по Саваннереке! Потому что там, на морском берегу, собирается всякий сброд, всякого рода разбойники, пираты… Проходимцы, которым самое место на виселице! А эта девушка…

– Это моя жена! – Андрей вскинул голову и, покосившись на сидевшего, словно изваяние, сержанта, вкрадчиво спросил: – Может, мы могли б с вами договориться, сэр? Если, конечно, ваши старейшины не будут против…

– При чем тут старейшины? – резко перебил индеец. – Вы – мои пленники, а не их! И вообще – я, офицер Ее величества королевы, в этом селении – главный!

– Кто бы спорил, – поспешно согласившись, пленник кивнул на орудие. – Это что, у вас двенадцатифунтовки в качестве мебели?

– Чточто? – тут же переспросил Красная Сосна. – Так ты что же, разбираешься в орудиях?

– Я – канонир! – гордо заявил молодой человек, вспомнив добрым словом старого артиллериста капрала Джона.

– Ну! – сублейтенант обрадованно ухмыльнулся. – Я же говорил, что ты – пират. Но…

Индеец немного потянул время, сверля Громова самым пристальным взглядом, и затем наконец закончил:

– Мне как раз нужен толковый канонир. Правда… это испанские пушки, не английские.

– Без разницы! – усмехнулся Андрей. – Калибрто я и отсюда вижу. Хотите установить их на подходе к селению?

– Нет, у реки, – Красная Сосна мотнул головой. – Там могут появиться ямаси, наши враги. Приплыть на множестве лодок и плотов. Вот мы их тогда и встретим!

– На вашем месте я бы немного переделал лафеты, – поглядывая на пушки, задумчиво протянул молодой человек. – Да, а порох, ядра? Они у вас есть?

– Порох есть, хороший, зерненый, – немедленно уверил сублейтенант. – Да достать – не проблема, лорды помогут всегда. С ядрами тоже – но они тяжелы, надо везти. У нас, правда, есть еще с полдюжины.

– Маловато, – Громов повел плечом. – Ладно, всегда можно использовать картечь. Даже еще лучше, кораблито на вас по реке не попрут – точно!

– Да уж, корабли не попрут, – посмеялся индеец.

– И… мне и жене нужно будет жилище…

– Обеспечим!

– И… некоторая свобода действий.

– Некоторую – получите. Я же здесь все ж таки – вождь, – гордо вскинув голову, Красная Сосна тут же скривил губы и предупредил: – Только не вздумайте бежать! Даже не пытайтесь. Поверьте – уйти отсюда невозможно, кругом болота, к тому же селение и реку круглые сутки стерегут наши самые зоркие воины. Высматривают ямаси… и таких, как вы, бродяг.

– А еще мне нужен толковый помощник, – Андрей осторожно продолжал гнуть свою линию. – Тот негр, Том, как раз бы вполне подошел.

– Так берите, – безразлично повел плечом молодой вождь. – Пока я пошлю людей к полковнику Роджерсу, пока они доберутся до его поместья, пока – обратно… Да и согласится ли еще полковник заплатить дюжину гиней. Время есть. И бездельничать чернокожему незачем.

В качестве жилища «супругам» предоставили небольшую хижину – имелись в деревне и такие, – располагавшуюся на самой околице, между сосновой рощицей и заросшим густой осокой болотом. Устланная циновками комнатушка размерами метров пять на пять, посередине – очаг и конечно же никакой мебели, кроме все тех же циновок. Впрочем, около очага имелась небольшая полка с плетеными корзинами и горшками.

Посланные вождем подростки быстро принесли хворост для костра, лепешки, вареное мясо и рыбу, а также объемистый кувшин с чистой родниковой водой, сдобренной слегка забродившим ягодным соком и вполне приятной на вкус.

Наскоро перекусив, Громов, как и обещал, вернулся в вигвам с пушками, оставив «жену» на хозяйстве. У шатра уже ошивался немного озадаченный Том в сопровождении дюжины молодых воинов в набедренных повязках, Красная Сосна с сержантом ожидали внутри, у пушек.

– Раз вы канонир, – не тратя времени даром, сказал сублейтенант, – так научите моих людей обращаться с орудиями, для начала заряжать и наводить на цель, ну и покажите, как произвести выстрел.

– А в поле тренироваться не будем? – Андрей покосился на вошедшую в шатер индейскую молодежь и, видя, что вождь его не совсем понял, поправился: – Ну в смысле – на улице. Пальнули бы пару раз в реку или в болотину! Ах да, у вас же зарядов почти нет…

– Не в зарядах дело, – покачал головой Красная Сосна. – В соседнем селении был небольшой запас. Порох и ядра, правда, с ядрами полная неразбериха – завтра с вами съездим, заберем те, что нам подойдут. А пока… Скажите, как канонир, возможно ли производить выстрелы по реке прямо отсюда?

– Отсюда? – не понял Громов. – Из шатра?

– Шатер мы уберем перед самым выстрелом, – невозмутимо пояснил вождь. – Я очень не хочу, чтоб наши пушки разглядел коекто с той стороны реки.

– Ямаси?

– Да. Они там, на том берегу, я это знаю. И готовятся напасть. У них плоты и лодки.

– Понял вас, господин сублейтенант, – кивнул Андрей и улыбнулся. – Думаю, до реки мы отсюда достанем. Только надо перенацелить пушки… чем сейчас и займемся. С такимито молодцами управимся – а чего ж?!

Выйдя на улицу, молодой человек прикинул примерную траекторию, затем послал Тома – измерить расстояние в шагах, после чего долго рисовал прутиком на песке цифры – бормоча себе под нос, высчитывал требуемые углы.

– Вы говорите громче, господин канонир, – попросил с любопытством наблюдавший за всеми операциями Красная Рука. – Поясняйте, что делаете, а я буду переводить, коли уж что не поймут.

– А вы хорошо знаете английский, сэр, – Громов задумчиво почесал прутом затылок. – Где научились?

– В Чарльз Тауне, – охотно пояснил сублейтенант. – В детстве я провел там два года. В заложниках. Можно считать – там и вырос.

– В заложниках? – Андрей уже пожалел о своем любопытстве.

Впрочем, вождь не выказал никакой злобы, скорее даже наоборот.

– Да, в заложниках. Мой покойный отец – Черная Рука – был великий вождь, его все боялись и уважали. Белые колонисты – тоже. Он долго с ними воевал, потом замирились, и гарантией этого мира стал я. И теперь являюсь, только уже не как заложник, а как союзник, более того – как английский офицер!

– Неплохая карьера, сэр! – похвалив, Громов махнул прутом. – Однако же вернемся к нашим баранам. Спрашиваете, что я тут пишу? Это цифры. От этого шатра до реки – около двухсот шагов, то есть – сто метров, плюс еще метров пятьдесят по реке – выходит очень даже неплохо! Для вас, я имею в виду, неплохо, а для ваших врагов – хуже некуда.

– А у того берега мы их не достанем? – переспросил вождь.

Новоявленный канонир скривился:

– Достатьто достанем, сэр, но уж больно будет велик разброс. К тому же один выстрел с ближней дистанции эффективнее четырех – с дальней. Впрочем, вам, я так понимаю, не корабли топить. Цель – скопище плотов и лодок, идущих к пристани, к мосткам. В другом месте враги высадиться не могут?

– Нет, там болотистый берег, много воинов сразу не пройдут.

– Тогда именно сюда и наведем, сейчас, я рассчитаю угол… Да! Заряды у вас стандартные? В бумажных картузах?

Красная Сосна озадаченно покачал головой:

– Те шесть, что есть, помоему, да. В остальном – у нас просто порох. И – в соседнем селении – мы завтра его весь можем забрать.

– Посмотрим.

Кивнув, молодой человек зашел обратно в шатер, где с помощью индейского молодняка принялся таскать и перенацеливать пушки. Сначала, задрав полог – по горизонтали, затем – памятуя полученные цифры – и по вертикали, пользуясь штатными лафетными цапфами.

Двенадцатифунтовое морское орудие вместе с лафетом весило около тонны, и парни управлялись весьма проворно, после чего Громов тем не менее устроил короткий отдых, во время которого, как мог, в двух словах, изложил теоретические основы артиллерийской стрельбы.

– Самый главный наш враг – дождь, ребята! И еще – ветер.

– Они спрашивают – неужели ветер может сдуть ядра? – немного погодя перевел вождь.

Андрей засмеялся:

– Да нет, здесь не сдует, конечно. Я не так сказал, не ветер страшен, а его отсутствие. Дым, понимаете? Дым! В безветрие или при слабом ветре после первых выстрелов мы просто не увидим, куда стрелять – все будет заволочено дымом! И какой тогда выход?

– Какой?

– Выставить наблюдателей и подготовить гонцов! Ну вестовых, чтоб огонь корректировали. У вас, кстати, приспособления для зарядки есть?

– Коечто есть, – сублейтенант несколько смущенно кивнул в угол. – Типа большого шомпола.

– Это – шуфла, – подойдя, определил Громов. – Ею картуз с порохом в ствол запихивают. Еще есть пробойник… ну обойдемся, а вот без банника – никак. Стволто после выстрела прочищать надобно!

– И где же мы его возьмем, этот банник?

– Сделаем! Какаянибудь ненужная оленья шкура найдется?

Уже к вечеру индейский вождь Красная Сосна проникся к пленному канониру если и не доверием, то уважением – точно. На ужин в хижину принесли вкусные и сытные яства – печеную рыбу, бобы и прочее, а также и кувшинчик неплохого красного вина, который осушили на четверых – Андрей с Бьянкой и сам сублейтенант со своим здоровяком адъютантом. Тому, как слуге, было дозволено спать в хижине на полу, но к столу индейцы его, естественно, не допустили, на баронессуто косо смотрели – не принято у них было, чтобы мужчины и женщины за одним столом… вернее – циновкою, и все же вождь допустил слабину, памятуя положение женщины у цивилизованных европейцев.

– Сам Иисус и Великий Дух Охоты послали вас нам, – в заключение заметил индеец. – Теперь кровожадные дикари ямаси получат достойный отпор! И пушки… О, это будет сюрприз, как говорят англичане.

На следующий день они выплыли на трех лодках – двух маленьких и юрких каноэ с Красной Сосной, Громовым и полудюжиной воинов, и одной – большой, для перевозки пороха и ядер. Утро стояло прохладное, с обильной росою, по берегам реки клубился плотный желтоватосерый туман, сквозь который едва проглядывал тусклый кружочек солнца.

Хоть и против течения, но продвигались быстро: гребцы были хоть куда, да и большая лодка – пока что пустая – задерживала путников не особенно сильно. Сквозь туман проглядывал низкий заболоченный берег, густо поросший ивой, тростником и осокою; вот прямо изпод весла выпорхнула утка, а вот гдето совсем рядом истошно закричала выпь.

Добирались гдето около двух часов – ничего себе соседнее селение! По прикидкам Андрея выходило километров пятнадцать, уж никак не менее. Пока плыли, туман медленно, но неуклонно таял, исходил упорно цепляющими клочьями за кусты и осоку. Над головами индейцев и их бледнолицего спутника показалась просинь, выглянуло, весело заиграв на воде, нежаркое осеннее солнышко. Сразу сделалось теплее, казалось, даже птицы загомонили громче.

Причалив, индейцы молча – они все делали молча, и вовсе не потому, что не любили поговорить – спрятали лодки в осоке и некоторое время шагали вдоль берега зыбкой болотистою тропой, несколько раз заставившей Громова невольно вспомнить один не самый радостный эпизод из легендарного советского фильма «А зори здесь тихие». Слава богу, болотина вскоре закончилось, начался раскидистый, с красными папоротниками и ракитником, лес, холодный и влажный, почти как и болото, так же чавкало под ногами, однако хотя бы тропинка не колыхалась, вотвот готовая ухнуть в бездонную засасывающую трясину.

Чем дальше от реки и болота, тем идти становилось легче, суше, вот уже и деревья стали куда реже, пошли рододендроны, можжевельники, а сквозь густую листву все чаще и чаще сверкали золотистыми столбиками теплые солнечные лучи.

Не пройдя и километра от берега, индейцы насторожились, принялись пробираться вперед с осторожностью, то и дело прислушиваясь и присматриваясь буквально ко всему вокруг.

Наконец, Красная Сосна и вовсе велел всем остановиться, да, закрыв глаза, с шумом втянул в себя воздух, словно глотнул его, перекатывая во рту и пробуя на вкус. Все остальные индейцы, даже здоровяк Сильный Кулак с верным мушкетом на плече, усевшись на корточки, смотрели на сублейтенанта с благоговением и плохо скрытым ужасом, показавшимся Громову весьма неожиданным. Они же были односельчане, эти индейцы. Чего так уж бояться собственного вождя?

Красная Сосна стоял не шевелясь, словно бы прислушивался к чемуто, смуглое бесстрастное лицо его, однако, нельзя было бы назвать безмятежным, было в нем нечто такое, что напоминало вошедшего в транс колдуна или, исходя из местных реалий, шамана. Руки вождя, поначалу опущенные, медленно поднимались, словно крылья, потом снова опускались, прижимаясь к бедрам… вот левая рука скользнула к ожерелью из медвежьих клыков… чтото еще висело на груди Красной Сосны, чтото такое, что – судя по реакции враз зажмурившихся индейцев – не следовало бы видеть никому.

А Громов не зажмурился – присмотрелся! Что ему до какихто дикарских верований! Однако, как ни старался, не увидел ничего… Вождь просто чтото сжимал в кулаке, чтото очень небольшое… Нательный крестик? А почему бы и нет? Впрочем, потом можно будет понаблюдать, посмотреть на вождя повнимательнее.

Напрягшись, Красная Рука вдруг дернулся и, вытянув руку вперед, выкрикнул чтото на своем языке. Андрей все же разобрал знакомое слово – «ямаси»!

Ямаси… Враги. Так что же, выходит, враги здесь? И вождь их почуял?

А ведь все именно так и обстояло: индейцы вытащили ножи и томагавки, ктото приготовил стрелы и лук, а сержант Сильный Кулак с неожиданной сноровкой и ловкостью принялся заряжать свой огромный мушкет, больше напоминавший крепостное орудие.

– Двигайтесь как можно более тихо, – взглянув на Громова, шепотом предупредил сублейтенант. – Ямаси уже ушли, но могли оставить лазутчиков. Не отставая идите за мной.

Раскинувшееся на лесной опушке, близ заросшего осокой ручья, небольшое – три вигвама и две хижины – селение казалось вымершим, – не было видно ни одного человека, лишь от небольшого, едва тлеющего костерка меж вигвамами поднималась вверх тоненькая струйка дыма. Поперек костра лежало какоето толстое, обуглившееся посередине бревно, в котором Андрей, присмотревшись, признал тотемный столб.

Суровые лица индейцев исказила гримаса гнева, по знаку Красной Сосны четверо парней вытащили из костра обгоревший тотем, оттащив к одной из хижин. Вождь вполголоса приказал тщательно осмотреть все, и воины кусабо разбрелись по деревне. Громов тоже подошел к ближайшей хижине, сложенной из переплетенных меж собой прутьев и крытой листьями сабаловой пальмы, и, откинув циновку, заглянул внутрь.

В нос ударил запах свежей крови и смерти! Прямо поперек входа лежал совершенно раздетый труп женщины… баз головы! Рядом, на земляном полу, притулились трупики детей, пронзенные – как видно – копьями и тоже без голов. Лужи темной крови привлекали множество жирных зеленых мух, их плотоядное жужжание отдавалось в ушах гнусным протяжным эхом.

– Господи!

Выскочив из хижины, молодой человек хотел кричать, позвать когонибудь, но осекся, увидев, как воины вытаскивают из вигвамов такие же обезглавленные трупы, аккуратно складывая их напротив тотема, который двое парней сноровисто вкапывали в землю.

– Ямаси убили всех, – увидев Андрея, тихо промолвил вождь. – Не только воинов. Стариков, женщин, детей… даже самых маленьких.

– Сволочи!

– Вам, белым, наверное, кажется, что это зверство, – скривившись, Красная Сосна покачал головой. – Однако это не так. Разорить селение врага – высшая доблесть! Убить мужчин – чтобы у врага не было силы, убить женщин – чтоб они не нарожали воинов, убить детей – чтоб из них не выросли мстители, которые в один прекрасный момент вот так же явятся в деревне врагов и убьют там всех!

Громов молча сплюнул: что ж, определенная логика в словах сублейтенанта имелась. Логика первобытного дикаря! Именно так первобытные люди и жили. Именно такие войны и вели. Именно так! На уничтожение! Все против всех. И не важно, ребенок ты или взрослый, враг не должен жить, враг не должен мстить, враг не должен размножаться.

Прекрасно понимая это (все ж таки историк!), молодой человек тем не менее спросил, почему это ямаси не взяли пленных?

– Им что, не нужны рабы? Деньги?

– Не так нужны, как нам, – дернув шеей, пояснил вождь. – Ямаси – дикие и держатся старых традиций. Нас же считают предателями, холуями белых, хоть мы долго воевали с англичанами и только потом заключили с ними взаимовыгодный союз, не утратив наших обычаев. Разве что многие поверили в Иисуса Христа… но не отринули и Великого Духа! Ямаси же – закоренелые язычники, жестокие дикари. Они обезглавили убитых, чтобы мы не смогли достойно их похоронить, а это очень важно!

– И что вы собираетесь делать?

– Чтонибудь придумаю, – Красная Сосна неожиданно улыбнулся. – Уже придумал! Мы похороним павших со всей подобающей честью. Увы, весь порох ямаси забрали с собой, остались лишь ядра. Воон в той хижине, она использовалась как амбар. Сходите, отберите, какие подойдут.

– Да, конечно, – глядя на трупы, рассеянно кивнул Андрей.

– Подождите… – вождь жестом остановил его. – Я дам вам в помощь Синюю Молнию, он сообразителен и немного знает английский.

Обернувшись, сублейтенант чтото сказал на своем языке, и один из молодых воинов бросился вслед за Громовым.

– Лейтенант сказал – ты говоришь поанглийски? – на полпути обернулся Андрей.

Воин – молодой, тощий, с разрисованной синей и красной красками грудью и решительным, но вполне юным лицом – учтиво склонил голову:

– Да, сэр. Говорю. Немного.

– Хорошо.

Пригнувшись, молодой человек вошел в амбар и сразу же увидел лежащие в больших плетеных корзинах ядра, большинство которых годились лишь для фальконета, однако попались на глаза и несколько двенадцатифунтовых, одно из которых Громов и вытащил, показал индейцу:

– Вот такие отбирай, складывай.

– Только железные? – тут же переспросил юноша.

– Каменные тоже. Ну и… Вообщето это не простое железо – чугун.

Андрей неожиданно для себя улыбнулся: а пареньто и вправду оказался сообразительным, и даже чемто напоминал Громову незабвенного Саланко, молодого вождя одного из маскогских племен, друга, с которым когдато – не так уж давно – делил каторгу, а затем – и воинскую славу. Эх, Саланко, Саланко… вот бы кого встретить!

– Маскоги – ваши друзья или враги? – положив ядро в пустую корзину, тихо спросил Громов.

– Поразному, – в голосе молодого воина сквозило безразличие. – Когда как. Но это давно было. Сейчас они близ Чарльз Тауна живут, к нам не лезут. Некоторые. А некоторые – давно ушли во Флориду или дальше еще, на закат солнца, к берегам большой и широкой реки.

– А в этих местах их нет?

– Нет. Здесь мы… и ямаси. Которые тоже много куда уходили и вот снова явились на нашу землю!

– Понятно… Вон ту корзину проверь, – Андрей указал рукой и продолжил расспросы: – А у самого моря, вниз по Саваннереке, какое племя живет?

– Ямаси живут, – подумав, ответил индеец. – Уходили, потом вернулись. Но это не те ямаси, которые дикие. Эти, что на побережье Большой Воды, с белыми дружат… как и мы.

– А вы все равно друг друга на дух не переносите, ведь так?

Громов усмехнулся и, тщательно осмотрев очередное ядро, аккуратно положил его в корзину.

– Ямаси всегда нашими врагами были! – гордо ответил Синяя Молния. – Они – подлые предатели, гнусные убийцы и твари. На словах – помогают белым, однако при случае не прочь напасть на их селения.

Андрей удивился:

– Что же, в Чарльз Тауне об этом не знают?

– А кто расскажет? Ямаси убивают всех! И как делают – потом оставят на пепелище кисеты маскогов или чероки, даже томагавки – вроде бы ктото случайно обронил, хотя… Можно ли случайно обронить оружие?

– Понимаю, – кивнул молодой человек. – По узорам, по украшениям, по резьбе запросто можно определить, чей это кисет или томагавк – маскогов, чероки или ямаси.

– Да, можно, – юный индеец вытащил очередное ядро. – Смотритека, сэр, трещина! Берем?

– Возьмем – для картечи сойдет. А ты очень хорошо говоришь!

Юноша довольно улыбнулся – не так уж кусабо и скрывали свои чувства, особенно молодежь.

– Красная Сосна учил меня!

– Сам вождь?

– Он мой брат!

– Ах, вон оно что… – перебирая оставшиеся ядра, протянул Громов. – А почему у тебя такое имя – Синяя Молния?

– Просто три года назад, когда мне было тринадцать и я собирался стать воином, мне явился дух – Синяя Молния. Видение, понимаете? Хотя белым и не нужно этого понимать, а нам – кусабо, маскогам, чероки… даже ямаси – нужно! Никак нельзя без духа, никак.

– Но ты же веришь в Иисуса Христа! – Андрей кивнул на серебряный крестик, висевший на тонкой шее подростка.

– Верю, – искренне кивнул юноша. – Но и без духа – никак. Он не всем является, далеко не всем… а мне вот явился!

Последнюю часть фразы юный воин произнес с непостижимой гордостью, почти выкрикнул.

Громов поспешно спрятал улыбку – это вранье, что индейцы не любят хвастать и похваляться. Любят, да еще как!

– Я помню все, как сейчас!

Судя по лицу Синей Молнии, ему было приятно вспомнить сей волнующий в жизни каждого индейца момент – обретение духапокровителя – важное и деликатнейшее событие, которым никто, конечно же, не делился с чужаками, но вот этот парень почемуто счел нужным все рассказать… видать, просто больше некому было – и так все в племени знали и наверняка во всех подробностях.

– Я ждал своего видения, давно, с самого детства, – с гордостью промолвил парень. – И знал, что оно не приходит само, просто так. Нет, тут уж нужно постараться – три дня я ничего не ел, бродил один в джунглях, колючками расцарапал себе в кровь грудь, ноги и руки… Шел, не глядя, не знаю, куда, едва не утонул в болоте – выбрался из трясины из последних сил… И тут увидел его! Это было уже на четвертый день. Ударил гром, чтото сверкнуло в небе… но ято знал, что это была не простая молния, а Он! Мой дух! Он явился ко мне, явился… Мало того! На пути домой я увидел еще одного духа – на этот раз в виде Желтой Совы! Желтой, понимаете!

– Понимаю, – Громов наклонился к очередному ядру, лежащему на самом дне корзины.

Еще бы не понять! Тринадцатилетний мальчишка три дня голодал, скитался по лесам да едва не утонул в болоте, в грозу вот попал – тут у многих крыша бы съехала! А, может, он еще и…

– Синяя Молния, а ты тогда ничего не курил, не глотал, не нюхал?

– Немножко, – с неожиданной откровенностью признался индеец. – Наш пономарь, Черная Ящерица, он ведь еще и шаман. И отец его был шаманом, и дед, и отец деда. Так вот, Черная Ящерица и дал мне снадобье из ядовитых грибов. Сказал – на четвертый день выпить… Я выпил. И не отравился!

– Так у тебя, выходит, два духа? – с любопытством уточнил Андрей. – Синяя Молния и Желтая Сова!

– Нууу нет! – юноша весело рассмеялся. – Так не может быть, чтобы сразу два духа, вполне достаточно одного. Для себя я оставил Синюю Молнию – он ведь явился первым, – а Желтую Сову продал своему другу Тапи. Он очень уж был невезучий, и никак ему не удавалось поймать видение, не удавалось, хоть ты тресни. Конечно, я ему и продал лишнего духа, за две куньих шкурки отдал, он же мой друг! И теперь Тапи зовут – Желтая Сова, и он очень удачливый воин!

– Однаако, – потрясенно протянул Громов. – Значит, лишнего духапокровителя вполне можно продать?

– Обычное дело!

– Дааа…

Пока Андрей с Синей Молнией отбирали ядра, Красная Сосна организовывал похороны, все тела погибших были аккуратно сложены на штабеле смолистых стволов и хвороста, причем каждому в изголовье был положен скрученный из осоки клубок, имитирующий голову.

Что и говорить, сублейтенант вышел из непростого положения довольнотаки остроумно, если здесь будет уместно употребить это слово. Как бы то ни было, а погребение выглядело вполне достойным: выстроив всех воинов в круг, вождь прочел молитву и еще какоето заклинание, после чего велел поджигать.

Занявшееся вмиг пламя погребального костра вознеслось к вершинам деревьев, и черные клубы дыма затмили небо. Хворост трещал, разбрасывая жаркие искры.

– Мы отомстим! – тихо промолвил сублейтенант поанглийски, после чего, повысив голос, разразился краткой, но страстной речью, в которой, повидимому, призывал всех воинов к тому же, о чем сказал вначале.

Наверное, устроенная ямаси жуткая бойня произвела бы на Андрея куда более гнетущее впечатление, если б он давно уже не сжился с этой достаточно жестокой эпохой, где человеческая жизнь частенько не стоила ни гроша. Тем более – жизнь индейцев. Но и так впечатлений было более чем достаточно: обезглавленные трупы, кровь, костер и тошнотворный запах паленого мяса.

Пепел сожженных зарыли здесь же, после чего индейцы, упав на колени, дружно молились неизвестно кому – может быть, Иисусу Христу, а может – Великому Духу, а скорее всего – и тому, и другому одновременно.

В родное селение отряд Красной Сосны явился лишь к вечеру, когда уже начинало темнеть. Еще немного, и ночь застала бы воинов в пути, впрочем, все они наверняка прекрасно знали реку, так что могли бы спокойно плыть и во тьме, тем более что кусабо здесь не от кого было таиться… разве что от рыщущих по тому берегу ямаси. Хотя… судя по недавней кровавой бойне, ямаси обретались не только на другом берегу.

Разгрузив большую лодку от ядер – хоть немного, а все ж пригодятся, когда каждое ядрышко на счету – неженатые воины отправились спать в свой вигвам, а Красная Сосна с сержантом, распрощавшись с Громовым до утра, отправились доложить обо всем старейшинам.

В хижине Андрея ждал роскошный ужин – тушенный с пахучими травами кролик, свежие маисовые лепешки и… ягодная бражка в пузатой бутылке из черного стекла.

– Патент Джона Кольнета, – поясняя, Том щелкнул ногтем по стеклу. – У полковника Роджерса таких бутылок много.

– Ну ешьте уже, – мило улыбнулась Бьянка. – А то все остынет. На меня не смотрите, я уже поужинала с женой местного вождя. Ее зовут Вешнее Облако, очень милая женщина, немного знает английский.

– Ого! – промычал Громов, уписывая кролика за обе щеки. – Так вы с ней говорили?

– Поболтали кое о чем.

– И о чем же?

– Она сказала, что вождь и старейшины с утра еще отправили гонцов в Чарльз Таун, за помощью. Ямаси – слишком уж много, одним их натиск не выдержать. Продержаться бы до прихода подмоги!

– Если она будет, эта подмога, – хмуро буркнул Андрей. – В чем я далеко не уверен.

– А вот Вешнее Облако – уверена.

– Не понимаю, – покачав головой, молодой человек посмотрел на подругу. – Какой смысл англичанам влезать в индейские распри? Разве что – на стороне потенциальных победителей.

– О, милый, – тихо расхохоталась баронесса. – Эти кусабо ведь здесь, на реке, не просто так сидят. Прикрывают границу! А ямаси, хоть и живут с колонистами мирно, но это, как утверждает Вешнее Облако, до поры до времени. В Чарльз Тауне ямаси не верят. Тем более вот таким – пришельцам, диким. А ты что скажешь, Том?